Судить мне

      — Вот зачем ты этого здоровяка… Как там его? — нахмурился Камэл, усевшись в кресло уже в дворцовой спальне.       — Дантэ, — напомнил Илас, расположившись на ковре в ногах наложника и положив голову ему на колени.       — Спасибо, — кивнул Камэл. — Зачем ты этого Дантэ выбрал?       — Для разнообразия, — хмыкнул Илас, заключив в объятия его ноги и хвост, а затем прикусил за кончик хвоста. — Не ревнуй. Мы даже не знакомы. Может, ты и к Омалону ревнуешь?       — Нет, — мотнул головой южанин. — Ты точно не против, чтобы я немного… побыл с никором?       — Не против. Так золото это тебя не оставило хладнокровным?       — Нет, я не каменный, а наивный, невинный и такой прямой Омалон — тот ещё соблазн, — кивнул Камэл. — Я ему в подарок шелка привёз отрез. Может, ему понравится.       — Ему от тебя любой подарок понравится, — заверил Илас, погладив хвост по всей длине. — Ты хорошо отдохнул?       — Уже да, — улыбнулся он, запуская пальцы в его волосы. — Ты, как я вижу, имеешь на меня определённые виды?       — Имею, — согласился Илас, прихватив губами наложника за пальцы. — И хочу, чтобы ты их тоже имел.       Камэл, фыркнув, опустился на ковёр, чтобы мягко, тягуче поцеловать, а затем плавным движением уложить бога на мягкий пушистый ковер.       — Вас хочет видеть Томур-тэ, — постучавшись, обратилась служанка к Иласу в кабинете.       Он кивнул и попросил:       — Позови его.       Илас поспешно перевернул бумаги, чтобы любопытный хавт не прочёл, чем он тут занимался, и чуть отодвинулся с креслом от стола, гадая, что понадобилось от него наложнику.       Незамедлительно появившийся в кабинете Томур-тэ поздоровался и сел напротив, кинул любопытный взгляд на стопку бумаги, а затем спросил:       — Это правда, что днем прибудут двое наложников от малтов?       — А каким боком это касается тебя?       — Если бы об этом спросил Ланор, ты бы ответил?       — Ланор со мной спит, конечно же я делюсь с ним своими планами, — без задней мысли сказал уравнитель.       Томур-тэ нахмурился, размышляя, что теперь делать. Сорвался с места он резко и неожиданно, как раз в тот момент, когда Илас уже собрался прервать неловкое молчание и подтвердить опасения. Он не видел причин сохранять это в тайне: не пройдёт и пары часов, как из сплетни это станет фактом. Но не успел.       Обогнув стол, Томур-тэ вскочил на край, капризно поставил ногу на подлокотник кресла, а затем, нагнувшись, жадно поцеловал, агрессивно прикусывая губы почти до крови и крепко удерживая обеими руками за затылок. Уравнитель растерялся от такого напора и даже не сразу ответил, пытаясь лаской чуть утихомирить злость своего наложника. Томур-тэ внезапно разорвал поцелуй и спросил:       — Этого достаточно, чтобы услышать ответ?       — Вполне, — раздраженно отозвался Илас, не зная, чего ему хочется больше: возобновить поцелуй или послать хавта на три веселых буквы. — Да.       — И стоило это короткое слово такого спектакля? — с вызовом спросил Томур-тэ, рукавом рубашки вытирая губы.       Уравнитель резко поднялся и, обхватив подбородок наложника пальцами, почти грубо и напористо поцеловал, чтобы не влепить пощечину. Хавт на удивление быстро ответил, перехватывая инициативу, ненасытно и яростно возвращая ласку. Илас провел руками по его бокам, очертив пальцами каждую мышцу. Тот был напряжен, словно натянутая перед выстрелом тетива лука. В этот раз поцелуй прервал уравнитель: ему вдруг стало не хватать воздуха. Хавт резво сорвался с места и направился к двери кабинета, но, обернувшись у самого порога, поинтересовался:       — Вы с князьями нашли общий язык?       Илас растерянно поморгал, переваривая резко сменившуюся тему.       — Ты должен мне ответ, — нетерпеливо поторопил Томур-тэ.       — Нашли, — спешно нашелся он.       Хавт вышел, громко хлопнув дверью.       Илас, выждав пару минут, рассмеялся: вопрос про князей был явно выдуман в последнюю секунду. Томур-тэ даже сам себе соврал, что решил ответить на поцелуй лишь с корыстной целью — получить право на еще один прямой и честный ответ. Касаясь пальцами кровоточащих губ, он размышлял, как же обратить во благо это упрямство.       Ещё полчаса назад он был уверен, что Томур-тэ так и останется в гареме просто как данность, но никогда не станет настоящим наложником, а теперь глубоко и тяжело дышал, унимая возбуждение.       В двери снова постучали, и уравнитель приказал:       — Войдите!       — К вам хочет в гости прийти правительница юга, Уласа, дочь Хэмги, — торжественно и гордо возвестила служанка, поскольку тоже была алиаской и южанкой.       — Попроси её войти и прикажи приготовить кофе, — распорядился Илас, прекрасно понимая, что Камэл всё уже рассказал своей сестре.       — Доброе утро, — поприветствовала его Уласа, заходя в кабинет, и удивленно уставилась на несколько бумаг, валявшихся на полу.       Скорый на побег Томур-тэ смахнул немало бумаг со стола, и уравнитель просто не обратил на это внимание.       — Доброе утро, — улыбнулся Илас, поднимаясь. — Присаживайся.       — С удовольствием, — приняла предложение правительница и заняла кресло напротив бога. — Что происходит? Вы ведь понимаете…       Уласа не знала, как озвучить причину своего визита, не навлекая гнев на брата.       — Камэл рассказал то, что узнал, своей сестре и правительнице, — поставил точку в её сомнениях уравнитель. — Я прекрасно знал, что как только он выйдет от меня, то пойдет к тебе. Правда я думал, что вы сейчас обсуждаете договор…       — Мать никор, королева Лайсо, попросила один день отдыха — ей что-то надо уладить в своей стране, — пояснила она с толикой подобострастия. — Благодарю вас за то, что вы не ставите моего брата перед выбором — преданность вам или преданность родине, семье и мне.       — Уласа, дочь Хэмги, мои интересы и ваши ни в коем разе не находятся в конфликте, и я не вижу необходимости ставить Камэла, что дорог и мне, и тебе, в ситуацию, когда он вынужден будет выбирать сторону. Я поэтому и не просил Камэла от тебя что-то скрывать, — заверил Илас.       — Если мой брат помогал выбирать наложников, то вы успели уже прийти с князьями к каким-то договорённостям, — сделала выводы Уласа. — Но вы не собираетесь менять нас в договоре на малтов?       — Нет, я не дам владыке хавтов, верховному жрецу бога войны, Каор-лину, заменить вас на малтов. Мать никор, королева Лайсо, и сама против подобной замены будет возражать. Я понимаю, что Каор-лину было бы приятнее и привычнее договариваться с князьями — они мужчины, но я им этого не позволю, — пообещал он.       — Хм, — вздохнула правительница, но промолчала.       В двери постучались, и слуги принесли кофе с южными сладостями, быстро подняли документы с пола и, повернув их белой частью вверх, сложили в стопку.       — Мы, алиасы, пробовали переговоры с малтами, и в момент, когда порталы закрылись, у нас даже завязалась кое-какая переписка, — призналась Уласа. — Так что мы не будем возражать, если малты вольются в переговоры.       Илас пару раз растеряно моргнул и про себя позвал богиню. Эля остановила время, и он заговорил уже вслух:       — Такие переговоры и правда шли?       — Шла переписка, — уточнила Эля. — Думаю, что за лет семь-восемь они бы всё же договорились о военном союзе.       — Почему ты мне об этом не сказала? — нахмурился уравнитель.       — Тут такой момент… Барт — очень старый князь, и он болен, не думаю, что он успел бы заключить союз, а новый князь вряд ли бы пошел на мир. Так уже десятки раз было: никоры и алиасы трижды чуть не заключили союз. Так же хавты и малты — они тоже иногда пытались найти компромисс. Только хавты и никоры никогда на союз не шли, — поясняла богиня. — Они очень разные. Но из этого ничего не выходило раньше.       — Понятно, — кивнул Илас. — Сейчас мне это на руку. Пускай время.       — Я думаю, вы не успели бы заключить союз, — продолжил разговор он уже с правительницей. — Барт очень стар. Но, я надеюсь, что вы с Камлой поможете мне как можно безболезненней ввести князей в переговоры.       — Только теперь непонятно, против кого будет военный союз, — подвела итоги Уласа.       — А ты уверена, что не откроются другие порталы, к другим землям? — с большим сомнением поинтересовался Илас, развивая мысль. — И на ваши земли не хлынут другие, иные, чуждые?       Правительница замерла, не донеся чашечку кофе до губ, и посмотрела на него огромными удивленными глазами.       Уравнитель напряженно молчал, размышляя, не глупость ли только что ляпнул. Рано или поздно его слова станут известны всем правителям.       Он мысленно крутил этот лживый факт и так, и этак, а затем, чуть склонив голову, вновь спросил:       — Ты уверена, что в мире живых нет никого, кроме четырех рас? И что там, в глубине вод, кроме чудовищ, не таится никто разумный?       — Я не уверена, — в страхе пробормотала Уласа, нервно глотнув кофе.       Из ее реакции было понятно одно: если они так свыклись с мыслью о войне, то, может быть, им всем будет проще принять вначале мысль, что возможна война с иными, совсем незнакомыми расами. А потом уже, через сотни лет, когда появится привычка к мирному сосуществованию, исчезнет и страх перед противником, который так и не явился на поединок.       — Спасибо, — вздохнула правительница, беря в руку медовую пряную «медузу».       Илас кивнул, желая увидеть воочию, как Уласа справится с этим десертом. Медовые «медузы» ему нравились: крошащееся, вкусное тесто в подсушенном пряном меду было очень вкусным. Но при других он этот десерт не ел: каждый раз, съев пару штук, он потом минут двадцать вытряхивал крошки из одежды и с лица. Крошась, липкое от меда тесто намертво цеплялось за все подряд.       Правительница осторожно откусила от «медузы» пару кусочков, и тотчас крошки пристали к черной коже, намекнув, что и Уласа не обладает никакими тайными знаниями о правильном уничтожении «медуз».       — Не за что, — разочарованно вздохнул Илас.       — Обожаю эти печенья, — улыбнулась правительница, снимая с лица крошки салфеткой. — Но они такие неудобные… Но в своем положении не могу себе в них отказать.       — Эля, — чуть слышно позвал уравнитель.       — Тут, — отозвалась богиня, остановив время.       — Она беременна? — спросил Илас.       — Да, двойня, обе девочки.       — Пускай время, — кивнул уравнитель.       — Беременным нельзя отказывать, — улыбнулся правительнице Илас. — Поздравляю, скоро у тебя на двух дочек станет больше.       — Двух? Дочек? — радостно переспросила правительница.       — Весть добрая? — уточнил чуть насмешливо он.       — О да! — она положила руку на свой еще совсем плоский живот. — Я бы малыша любила, даже будь он мальчиком, но девочки — дар матери. А мальчики — дар для сестер.       — Может, тебе не стоит кофе пить? — спросил Илас с беспокойством в голосе.       — Не волнуйтесь, — отмахнулась правительница. — Лекарка мне разрешила. Я слежу за нашим здоровьем.       — Это хорошо, — поддакнул он одобрительно. — Так и нужно — беречь себя и детей.       — Я очень стараюсь, — заверила его Уласа, взяв себе вторую «медузу».       Илас пододвинул тарелку с печеньем поближе к правительнице.