Судить мне

      К Ланору Илас явился сам и, постучав, зашел в его комнату. Северянин читал, лёжа на постели, и даже не повернулся в сторону гостя, лишь приказал:       — Поставь на столик.       — Что поставить? — спросил уравнитель, садясь на край кровати.       — Ой, — сел в постели Ланор и удивленно спросил. — А ты что тут делаешь?       — Пришел в гости, — сообщил Илас. — Или ты против?       — Нет, — положил закладку в книгу северянин и отложил её. — Просто не ожидал, что ты придешь. Ты обычно в гарем не заходишь: зовёшь нас к себе.       — Решил проверить, как подготовили комнаты для двух новых наложников. И заодно навестить старых, — улыбнулся уравнитель.       — Я хорошо устроился, — заверил Ланор и кивнул на шахматную доску. — Поиграем?       — Я бы с удовольствием, но мне скоро идти за малтами. Зайдешь вечером, поиграем… — Илас слегка прищурился и спросил. — Ты не против?       — Я только за. Но, может, в шахматы поиграем как-то в другой раз, а вечером соберемся все в твоей гостиной и поиграем в ту игру, в которой нужно без слов показать слово? Было весело, — предложил в ответ северянин.       — Хорошо, — не стал спорить уравнитель и улегся на постель, устроив голову на коленях наложника. — Опять в гареме будет неспокойно — сложно каждый раз с новичками.       — А что ты хотел? — хохотнул Ланор, гладя по волосам своего бога. — С одним мужем, женой или любовником сложно, а нас уже четверо, а будет шестеро. Это же много! И все — из высшего общества. Какой-нибудь сын бедной женщины, у которой мало братьев или их нет, был бы счастлив просто жить в таком комфорте, а мы все, кроме, пожалуй, Томур-тэ, привыкли к роскоши. Нас таким не впечатлишь.       — Я все это знаю, но всегда же хочется, чтобы все было хорошо сразу, — признал Илас, смотря снизу-вверх на северянина. — У тебя очень красивый подбородок.       — Особенно с такой точки обзора, — засмеялся Ланор. — Вот я тебе почти верю.       В двери вновь постучали, и северянин приказал:       — Войдите.       Уравнитель даже приподнялся, чтобы понять, чего ждал его наложник. Мил-тэ замер на пороге, держа в руках большую миску с ягодами, растерянно посмотрел на Иласа и чуть неловко поклонился.       — Мил-тэ, поставь на столик, — приказал Илас, вернув голову на ноги северянина.       Ланор рассмеялся и спросил, когда слуга поспешно сбежал, поставив миску на низкий столик:       — Тебе нравится смущать этого хавта?       — Он сам себя смущает, — фыркнул уравнитель. — Если совсем честно, у меня слишком насыщенная жизнь, чтобы думать о чувствах Мил-тэ.       — Тоже логично, — пожал плечами северянин. — Выведешь свой гарем в театр к никорам? Там будет продолжение спектакля, который мы смотрели в прошлый раз.       — Выведу. Вы и без меня можете сходить, — вздохнул Илас, поднимаясь.       — Без тебя скучно, — фыркнул Ланор.       — Ты не знаешь, где Омалон? — спросил уравнитель уже у двери.       — У своей сестры в гостях, у Эланты, — подумав, предположил северянин. — Он очень привязан к семье, как маленький.       — Это нормально, — покачал головой Илас и вышел.       Новые наложники собрались вовремя. Дантэ стоял с одной небольшой сумкой и с любопытством посматривал на Авила. У того было несколько больших сумок, и Илас шепотом попросил:       — Эля, сделай меня сильнее.       Он подошел и подхватил сумки Авила, позвав кивком наложников за собой и поясняя уже на ходу:       — Мы пройдем через зеркала из одной моей спальни в другую.       — В спальню? — переспросил Авил чуть смущенно.       Илас обернулся, взглянул на него, но тот лишь отвел взгляд, смутившись.       — Это не значит, что вы там сразу задержитесь, — пояснил уравнитель.       Они вышли из зеркала, и Илас с удовольствием отдал сумки слугам, кивнув здоровяку:       — Ты можешь свою сумку отдать слугам.       — Донесу, — фыркнул Дантэ своим зычным голосом.       — Решать тебе, — не стал спорить уравнитель.       До гарема было идти недалеко, но малты все равно осматривались, пытаясь хоть что-то запомнить во дворце бога войны.       — Вы из гарема можете выходить, когда вам захочется, — сообщил Илас, заходя в двери гарема.       Дантэ замер на пороге и, лишь услышав разрешение выходить, шагнул. Уравнитель улыбнулся, когда почувствовал, как его обняли со спины. Еще не обернувшись, он знал, что это Камэл: его руки были привычны.       — Только не говори, что уже соскучился, — рассмеялся Илас, поцеловав своего любимого наложника.       — Не скажу, — фыркнул тот.       — Мы можем идти в свои комнаты? — спросил Дантэ.       — Конечно, — заверил уравнитель. — Сегодня вечером я всех наложников соберу на игру в гостиной.       — На какую игру? — подозрительно спросил здоровяк.       — На веселую, — пообещал Илас.       — Не волнуйся, Дантэ, тебе дадут время привыкнуть, не потащат сразу в постель, — пообещал южанин. — К тебе, Авил, тоже относится.       — А я этого не боюсь, — с вызовом сказал сын Нижнего князя и взглянул в глаза уравнителя. — Может, я не против любых игр?       Илас хмыкнул и кивнул, честно сказав:       — Я рад твоему такому отношению.       Пока они разговаривали, Дантэ ушел в свою комнату.       — А ты наглый, — ревниво отозвался южанин, нервно дернув хвостом.       — Какой есть… Главное, чтобы богу нравился, — огрызнулся Авил и деловито поцокал на своих копытах в сторону комнат.       — Я был не прав, не Дантэ нужно было опасаться, — прикусил мочку уха Иласа Камэл, прижавшись. — Я сегодня останусь у тебя?       — Сегодня у меня останется Ланор, извини, мы уже договорились, — виновато сказал уравнитель.       — Все нормально, я лишь Авилу хотел нос утереть, а Ланор — пусть будет. Завтра ночью ты, Илас, мой, — потребовал Камэл.       — Хорошо, — улыбнулся Илас. — Ты должен знать одно — ты в моем сердце, и Авил твое место в нем не займет. Ни он, ни Дантэ, ни Томур-тэ.       — О хавте я не переживаю, — отмахнулся Камэл. — Пойдем, я заказал кофе, зайдешь со мной его попить?       — Конечно, зайду, — не стал спорить уравнитель. — Завтра днем меня ждет два тяжелых разговора, и этот день я хочу провести в тишине, веселых играх и приятной компании.       Южанин кивнул и провел Иласа в свою комнату. Они только сели пить кофе и обсуждать завтрашний день, как в комнату вбежал, не стуча, Омалон, и принялся тараторить, не обращая внимание на уравнителя:       — Я уговорил сестру, так что первые сто кристаллов мы обменяем на твой некрашеный шелк.       — Эланта согласилась? — радостно спросил Камэл, поднимаясь.       — Да, — кивнул никор.       Южанин крепко обнял Омалона и благодарно, нежно поцеловал его, лаская своими губами его губы. Илас откинулся на спинку кресла, любуясь тем, как золотая кожа одного контрастирует с черной кожей другого. Словно бы мрак и золото слились в страстном поцелуе.       — Добрый день, — смущённо спрятав лицо на груди южанина, поздоровался, наконец, с богом Омалон.       — Добрый, — согласился уравнитель. — Выпьешь с нами кофе?       Никор кивнул, соглашаясь, и попросил:       — Только давайте поговорим о чем угодно, кроме политики, союзах, торговле и кристаллах? Я за последнее время уже отвык от нормальных разговоров. Даже с темы погоды все переходят к политике.       — Просто это очень важный момент истории, — сказал Илас. — Ты стал свидетелем переговоров, что могут поменять всё будущее всех рас. Но я и сам устал от этих разговоров, так что с удовольствием поговорю о другом.       — А о чем хочешь поговорить? — спросил Камэл, отодвинув стул для никора.       — Дай мне лист и самопишущее перо, — попросил уравнитель. — Я хочу составить список мест, куда стоит сводить свой гарем.       — О! Это очень хорошая тема, — обрадовался Омалон.       Илас рассмеялся, и они принялись составлять список мест, в которых всем было бы интересно побывать.       Вечером все наложники собрались в гостиной уравнителя. Тот заранее позаботился о легком вине и закусках на любой вкус. Он внимательно смотрел за своими наложниками, пытаясь понять, кто что испытывает и о чем думает.       Камэл был расслаблен и с легкой снисходительностью принимал участие в игре, постепенно втягиваясь. Ему комнаты Иласа были привычны, и он явно тут чувствовал себя свободно и уютно. Это нравилось.       Ланор явно с удовольствием принимал участие в игре и периодически посматривал на Иласа с легким ожиданием. С северянином у него уже тоже все было хорошо — их отношения вошли в какую-то свою, привычную и мирную колею.       Никор, словно ребенок, с горячностью играл, выкрикивая все, что приходило в голову, и нервно вилял хвостом. Он старался держаться поближе к Камэлу и при каждой возможности прикасался к нему, неумело и очень заметно пытаясь соблазнить.       А вот вечная проблема — Томур-тэ — вел себя странно. Хавт был наигранно-веселым, беззаботным и умудрился ни разу не взглянуть на Иласа, даже когда тот показывал очередное слово. Томур-тэ словно бы желал подчеркнуть, что поцелуи, которые были днем, ничего для него не значат. Но уравнитель был готов отдать руку на отсечение, что хавт уже не раз и не два крутил в голове то, что случилось в кабинете. Он надеялся, что в своих мыслях Томур-тэ зашел дальше, чем просто поцелуи.       Новички не сразу влились в игру, не до конца после объяснений поняв правила.       Авил играл без особого воодушевления, больше внимания уделяя попыткам поймать взгляд Иласа, чтобы ответить обольстительной, чуть смущенной улыбкой. Тот не сомневался, что малт прекрасно знает, как хорош, и свое невинное личико использует как оружие обольщения, умело и почти незаметно. Но Илас был не против.       А вот Дантэ был самым хмурым и стал единственным, кто не смеялся над нелепыми мини-представлениями и не менее нелепыми предположениями. Он и не пытался угадать, что же изображает очередной игрок. Илас подошел к здоровяку и тихо спросил, пользуясь тем, что все наблюдают за попыткой суетливого Омалона объяснить очередное слово:       — Тебе не понравилась игра?       — Это все — ребячество какое-то, — пожал плечами Дантэ.       — Это отдых, — пожал плечами уравнитель. — Ты никогда не отдыхаешь?       — Отдыхаю, — покосился тот на него. — Но сейчас обстоятельства не располагают к веселью.       — Тебя настолько оскорбило то, что ты стал наложником бога? — спросил Илас, пытаясь разговорить наложника.       — Это не имеет значения. Я не имею значения, — покачал головой Дантэ. — Ситуация такова, что сейчас я был бы полезнее как сильный воин, а не как заложник. Но князь решил по-другому, и я не смею с ним спорить. Только три расы вместе нас сметут… Словно лавина хибару. Они уничтожат мой дом, убьют всех, кто мне дорог. И я не рад тому, что я выживу.       — Я не хочу этого, — произнёс уравнитель. — Я хочу, чтобы союз был заключен и с вами тоже.       — Зачем тебе это? — залпом выпив вина, взглянул в сторону Иласа здоровяк.       — Мне это нужно по одной простой причине — я не желаю малтам вымирания, — пожал плечами Илас. — Но ты можешь мне не верить на слово. Сам убедишься, когда князья сядут за общий стол переговоров.       — Когда увижу, тогда и поверю, — кивнул Дантэ, но слегка расслабился.       Уравнитель кивнул ему и отошел к Ланору, обнял его за талию и прикусил за кончик уха, шепнул, что тот сегодня очень красив.       Игра шла своим чередом, и наложники стали уставать поздней ночью. Постепенно все разошлись, только северянин задержался и, когда Илас спросил, хочет ли он принять душ вместе, довольно улыбнулся и заверил:       — Хочу.