REALiTi

— Ну, что скажешь? Почему-то не вижу особого восторга. Ша Хуалин, не выдержав слишком долгой, по её мнению, паузы, прервала затянувшееся молчание. Лю Цингэ уже более четверти часа молча разглядывал скетчбук с эскизами её новой коллекции весна-лето. Лицо его при этом выглядело торжественно-мрачным, словно у воина, отправляющегося на бой. Обычно Ша Хуалин предоставляла моделям уже готовые отшитые образцы, непосредственно во время подготовки к съёмкам. Лю Цингэ же на особых правах будущего «шурина» удостоился чести быть посвящённым в проект на этапе финального концепта. Они сидели в её личной студии — небольшом помещении в стиле лофт, заваленном множеством очень важных и нужных вещей: чертежами выкроек, зарисовками элементов одежды, кусочками, а то и целыми полотнами тканей, а также множеством пустых картонных стаканчиков, коробками из-под фастфуда и прочим хламом, говорящим о том, что в этом месте Ша Хуалин проводила немало времени и работала. У стены стояли стол, две швейные машинки (одна — винтажная и сломанная, вторая — современная) и шкаф. Посетив это место впервые, было достаточно сложно поверить, что такая яркая и эффектная дива может творить в подобном месте. Гораздо проще было принять его за логово какого-нибудь творческого психопата. Возможно, именно по этой причине все встречи с прессой и партнёрами Ша Хуалин предпочитала проводить не здесь. Сама же Ша Хуалин при всём при этом умудрялась выглядеть безупречно на фоне царящего вокруг неё хаоса. — Ну, это необычно, — заключил Лю Цингэ, отрываясь от набросков на бумаге. Перед ним было множество рисунков разной степени завершённости. Схематичные «манекены» были одеты в что-то среднее между классическим викторианским стилем, одеждой династии Хань и костюмами рокеров. Тут были кружева, шёлк, ленты, ремни и кожа, пышные юбки, короткие шорты, плотные брюки, рубашки, корсеты и чулки. Достаточно странный «коктейль», смотрящийся при этом на удивление приемлемо. Схематичным покрас элементов одежды указывал на то, что она будет выполнена в тёмных тонах, разбавленных кроваво-красными и серебряными элементами. Лю Цингэ рассудил, что эта коллекция, в отличие от прошлой, действительно была менее «экстремальной». Если, конечно, за «экстремальность» принимать большое количество открытых участков кожи. Однако в остальном образы по-прежнему выглядели достаточно экзотично и не типично для привыкшего к простоте и сдержанности в одежде Лю Цингэ. — Просто необычно? — Ша Хуалин состроила недовольное лицо. Подобная оценка её творчества, пусть и от человека, ничего в этом не понимающего, казалась ей слишком сухой. — Ну… да? — Лю Цингэ поймал её взгляд. Он не был уверен, какой комментарий она от него хочет услышать. Учитывая свой низкий уровень компетенций в области современной моды, Лю Цингэ постарался выбрать самую нейтральную реплику, которую Ша Хуалин, похоже, привыкшая к похвале, явно не оценила. — Ладно, — вздохнула она. Впрочем, она и не ожидала многого от «любимого старшего братика» своей Минъянь. Ещё с первой их встречи пять лет назад Ша Хуалин решила, что тот хоть и симпатичный, но всё-таки тормоз. Не абсолютный тормоз, конечно, однако во многих вопросах точно, особенно, когда дело касалось социальных взаимодействий. За годы знакомства её мнение о нём хоть и стало лучше, но в целом не слишком изменилось. — Ты будешь сниматься в этом, — она принялась тыкать в скетчбук пальчиком с идеальным выкрашенным в чёрный цвет ноготком, — и в этом. Всего я планирую снять несколько общих и крупных планов. Важно, чтобы потенциальный покупатель мог увидеть как полную картину, так и отдельные элементы одежды… Лю Цингэ слушал её инструктаж и тупо кивал, рассматривая то, в чём ему предстоит позировать на камеру: узкие тёмные брюки с кожаными вставками, ботинки на высокой платформе со шнуровкой, свободная рубашка с оборками, дополняемая корсетом. Этот образ завершался небольшим набором украшений вроде кожаных ремешков на запястья и шею. Другие два набора, рассчитанные на более тёплую погоду, включали в себя шорты и рубашки с коротким рукавом. — Окей. Про шмотки, вроде, всё тебе рассказала. — Ша Хуалин достала из пачки сигарету. — Может, у тебя есть вопросы? Лю Цингэ отрицательно покачал головой. У него, конечно, были вопросы, но все они не имели особого отношения к делу. Например: «Неужели это действительно покупают и носят»? Или: «А почему шорты для мужской модели гораздо короче (нет, слишком, мать его, короткие!!!), чем для женской?». Задай он их, скорее, увидел бы праведный гнев Ша Хуалин, а не услышал бы ответы. Зажав фильтр между зубами, Ша Хуалин подкурила сигарету своей серебристой Zippo. Сделав глубокую затяжку, она перевела взгляд на Лю Цингэ и кивнула на пачку. — Будешь? Лю Цингэ поморщился от горького дыма. — Нет. Я же не курю. — Точно. Ты же спортсмен, — усмехнулась Ша Хуалин, пряча в карман пачку. — Бывший, — кисло отметил Лю Цингэ. С того дня, как его исключили из университетской сборной, он даже толком не мог наладить график физических нагрузок. Несколько раз он выходил на пробежки, накручивая круги вокруг ЖК, в котором они жили, но и эта практика быстро сошла на нет. Режим, усталость, нервы — всегда находилось что-то, побуждающее отложить бег «на потом». Ша Хуалин только пожала плечами в ответ. Бывший или не бывший, но долгих лет регулярных тренировок Лю Цингэ пока хватало, чтобы выглядеть спортивно. — Помимо тебя есть ещё трое: две девушки и парень. Работать будете на одной площадке вместе. Также планируются групповые фотосессии, но это всё уже детали, так что просто держу в курсе. Табак медленно тлел, разгораясь сильнее при каждой затяжке, словно подгоняемый своей священной задачей доставить в чужие лёгкие как можно больше никотина. — Через неделю ателье должно предоставить мне первые образцы. Я напишу тебе, чтобы согласовать даты примерки. Ты же сейчас в основном дома тусишь и не слишком привязан к какому-то графику? — Да, — нехотя признал Лю Цингэ. Этот вопрос в очередной раз напомнил о его не очень приятном статусе. Благодаря каким-никаким сбережениям он ещё не успел докатиться до того, чтобы его содержали, однако отсутствие стабильности положения грызло его неустанно. Понимание того, что формально у него уже появилась пусть и временная, но работа, особого утешения не приносило. Лю Цингэ снова перевёл взгляд на скетчбук с набросками, ожидая, не захочет ли Ша Хуалин рассказать или спросить его ещё о чём-то. Ему до сих пор было немного неловко оттого, что они с Ша Хуалин сейчас находились в отношениях «работодатель-сотрудник». Скажи Лю Цингэ кто-то пару месяцев назад, что девушка его сестры предоставит ему работу и будет за это платить, он бы счёл, что говорящий сошёл с ума или решил подшутить над ним. — Кстати, что скажешь по поводу этого лука? — неожиданно спросила Ша Хуалин, указав на один из женских силуэтов в пышной юбке. Она спросила это просто так. Этот образ уже некоторое время не давал ей покоя, выбиваясь из общей гармоничной картины. Ша Хуалин несколько раз возвращалась к этому эскизу, пытаясь обнаружить изъян, но так и не смогла найти ответ. В итоге, смирившись, она приняла решение не терзать себя лишний раз и оставить всё как есть. Лю Цингэ нахмурился, внимательно изучая уже увиденный ранее образ. — Может, убрать банты? — предложил он. — Мне кажется, они как-то странно смотрятся. Сделать просто заколку или… — он вспомнил любовь близнецов к украшениям в традиционно-китайском стиле, — шпильки с камнями? Ша Хуалин задумалась, какое-то время оценивая предложение. Потом взяла корректор и замазала прямо на готовом эскизе часть изображения. Подождав с полминуты, она простым карандашом нанесла поверх новый вариант украшения — схематичные витиеватые шпильки. Откинувшись на спинку дивана, Ша Хуалин вытянула руку со скетчбуком вперёд, рассматривая получившийся результат. — Да, — удовлетворённо подтвердила она. — Это именно то, что нужно. Всё-таки иногда полезно узнать мнение со стороны. — А ты, оказывается, что-то понимаешь в стиле, — хитро прищурившись, Ша Хуалин растянула губы в улыбке. — Может, мне стоило предложить тебе работу стилиста? — Это было бы плохим решением, — выражение лица Лю Цингэ отражало скептицизм. — Но если тебе нужно свести дебет с кредитом или подготовить план оценки рисков, можешь обращаться, — честно добавил он. Несмотря на своё незаконченное образование бакалавра, эти навыки он всё-таки успел освоить достаточно неплохо. — Это звучит слишком уныло, — наигранно вздохнула Ша Хуалин. Конечно же у неё был работник на аутсорсе, который занимался подобными вопросами, да и ей самой каждый месяц приходилось вникать во всю бумажную волокиту, но для Ша Хуалин эти аспекты бизнеса были смертной скукой.

***

В следующий раз Ша Хуалин написала ему через неделю. Получив сообщение, что демо образцы готовы и можно примерять, Лю Цингэ со странным замиранием в сердце отправился в назначенный день в студию — не то место, которое было «настоящей» творческой студией Ша Хуалин, а в небольшое, аккуратное помещение с множеством зеркал, лампами освещения и двумя примерочными. Там Лю Цингэ встретился с Ша Хуалин и незнакомой девушкой — как он узнал позже, тоже моделью. Остальные двое, как объяснила Ша Хуалин, придут на примерку в другой день. После приветствий и знакомства, Лю Цингэ получил свой первый комплект одежды и короткий инструктаж, а потом был направлен в примерочную. — Лю Цингэ, ты там жив? Я начинаю волноваться. — Несмотря на слова, в голосе Ша Хуалин не было ни капли волнения за жизнь своего «подопечного». Лю Цингэ честно пытался разобраться со множеством ремешков, застёжек и завязок, но вынужден был признать, что получалось у него не очень. Ему удалось справиться с брюками, рубашкой и ботинками, но когда дело дошло до корсета (это вообще так называется?) и украшений возникли сложности. — Я не понимаю, как это надеть, — признал он поражение. — «Это» — это что? — Штуку, которая на рубашку. И ещё ту, что на шее и … — Ладно-ладно. Дай-ка посмотрю, — Ша Хуалин прервала его объяснения. Резко схватив ткань шторки, отделяющий примерочную от общего зала, она, не задумываясь, распахнула её. Лю Цингэ вздрогнул. «Что, чёрт возьми, не так с этой женщиной?! Так просто врываться к парню в раздевалку — это вообще нормально?!» В голове всплыли все примеры, на основе которых он в прошлом построил своё не самое лестное мнение о Ша Хуалин. — Ты чего?! — он попытался возмутиться, но Ша Хуалин вместо того, чтобы слушать претензии, тут же принялась изучать результат его «трудов». — Этот ремешок сюда, а этот сюда… — с деловитым видом она принялась приводить его в порядок. — Это вообще-то портупея, по задумке она должна быть надета на голый торс, а не поверх рубашки. Будет виднеться только частично. Она заставила Лю Цингэ, к стыду последнего, снять рубашку и надеть портупею на голое тело. Вернув рубашку, они разобрались с корсетом (всё-таки это был корсет) и кожаными браслетами на запястьях. В процессе Ша Хуалин несколько раз отходила в сторону и словно художник изучала «холст». Корсет доходил до солнечного сплетения, плотно обхватывая узкую талию. Свободная рубашка под ним хорошо драпировались, создавая художественные складки. Пуговицы рубашки Ша Хуалин заставила расстегнуть прямо до того места, где начинался корсет, создавая тем самым глубокий V-образный вырез, через который хорошо было видно часть надетой под одежду портупеи. Лю Цингэ, чувствуя себя неловко, старательно игнорировал беззвучные смешки девушки-модели, которая уже давно разобралась со своими вещами и теперь с любопытством наблюдала за ним и Ша Хуалин. — Теперь совсем другое дело, — Ша Хуалин удовлетворённо рассматривала результат работы. — Уже перед съёмкой стилист добавит макияж, и будешь настоящей мечтой любой девушки, — заверила она. Лю Цингэ наградил Ша Хуалин сердитым взглядом. — …или любого парня, — доверительно добавила она, ловя этот взгляд. То, что Ша Хуалин беззастенчиво потешалась над ним, было очевидно. Свои собственные слова о том, что она «вполне неплохой человек» Лю Цингэ хотелось запихнуть себе обратно в глотку. Она была просто ужасна! — Лин Хэ, а давай попробуем… — Ша Хуалин на какое-то время переключила своё внимание на вторую модель. Получивший момент передышки Лю Цингэ украдкой рассматривал себя в большом зеркале, занимавшим целую стену. Он чувствовал себя немного глупо. Возможно, потому, что ему сложно было воспринимать подобную одежду на себе. Интересно, что бы сказали близнецы, если бы увидели его в таком виде? Учитывая, что это будет опубликовано на сайте, у них точно будет такая возможность… Лю Цингэ тяжело вздохнул и в очередной раз скомандовал себе воспринимать всё это как вызов, который ему нужно принять. — Лю Цингэ, — позвала Ша Хуалин. Он обернулся и обнаружил, что та навела на него телефон. — Всё, спасибо, — она как ни в чём ни бывало вернулась к поправлению украшения на шее Лин Хэ. — Что это? — Лю Цингэ сверлил её спину мрачным взглядом. — Фотка, — не смущаясь отозвалась Ша Хуалин. — И зачем? — Скину Минъянь. Тебе, кстати, тоже скину, — Ша Хуалин на секунду отвлеклась от модели и принялась быстро кликать по экрану своего смартфона. Телефон Лю Цингэ завибрировал. — Может, тоже кому-то захочешь скинуть… — выражение лица Ша Хуалин было слишком многозначительным.

***

Уже дома Лю Цингэ вспомнил о фото. Открыв непрочитанный диалог с Ша Хуалин, он несколько минут рассматривал самого себя, удивляясь тому, насколько необычно он выглядит. Часом ранее Лю Минъянь, похоже, получившая фотографию, завалила его комплиментами, сообщив, что ему очень идёт. Возможно, это была просто сестринская солидарность, направленная на поддержание его боевого духа. Однако Лю Цингэ не удивился бы, если бы она действительно считала это красивым. Он хорошо помнил постеры с фотографиями музыкантов, которыми были увешаны её стены в подростковом возрасте. Большая часть из них примерно так и выглядели. Телефон завибрировал: в их чате на троих появилось новое сообщение — Шэнь Юань предупреждал о том, что после работы пойдёт выпить со своим новым приятелем. Шэнь Цинцю прореагировал на это стикером унылого (а может, это всё-таки было разочарование?) кота. Лю Цингэ раздумывал, стоит ли ему скинуть в общий чат фото, которое прислала ему Ша Хуалин, но в конечном итоге отказался от этой идеи.

***

После того дня, который Шэнь Юань в последствии назвал «судным», их чат снова ожил. Они это не обсуждали, однако, похоже, синхронно решили пытаться делать вид, что затяжной ссоры в несколько недель между ними не было, продолжая жить в немного усовершенствованном, но всё-таки прежнем режиме. Поначалу это было не так просто — что чувствовалось в жестах, мимике, периодических неловких паузах и прочих мелочах. Лю Цингэ никогда не мог похвастаться высоким уровнем эмпатии, но даже он ощущал эту общую напряжённую «аккуратность» со стороны своих партнёров, пытающихся поддерживать равновесие — как общее, так и внутренне. Их взаимодействие можно было сравнить со встречей после очень долгого перерыва. Они восстанавливали навыки общения друг с другом шаг за шагом, осторожно прощупывая почву, учась на прежних ошибках. В особенности это касалось Шэнь Цинцю и Лю Цингэ. Ещё одним важным событием было возвращение Шэнь Цинцю в общую постель. В ту ночь, сразу после душа, он пришёл, держа в руках одеяло наперевес с подушкой, и без комментариев кинул их на своё привычное место. Шэнь Юань и Лю Цингэ синхронно подвинулись, освобождая пространство. Всё это прошло в полном молчании; был слышен только шелест простыней и звук прогибающегося под тяжестью трёх тел матраца. Тогда Лю Цингэ показалось, что именно этот момент, подобно какому-то особому ритуалу, и стал истинной отправной точкой их примирения. Несмотря на то, что Шэнь Цинцю по-прежнему сохранял дистанцию, развернувшись спиной к ним, Лю Цингэ, поборов стеснение, обнял его со спины. Закопавшись лицом в копну влажных, пахнущих цитрусами волос, он быстро прикоснулся губами к загривку, ощущая как от волнения и радости по спине побежали блаженные мурашки. Шэнь Цинцю никакой реакции не высказал, но и не противился. Шэнь Юань, улыбаясь, в свою очередь обнял Лю Цингэ, удобнее устраиваясь на подушке. Несмотря на то, что раньше они не раз засыпали вот так, обнимая друг друга, Лю Цингэ испытывал совершенно новые ощущения: странную смесь восторга, нежности и надежды на будущее. Засыпая, он думал о том, что должен усерднее стараться ради этого самого будущего и ради своих отношений. И он старался. Решив более обдуманно подходить к устройству своей жизни, Лю Цингэ всерьёз задумался о восстановлении в университете, хотя бы в формате вечернего обучения. Это помогло бы ему стать более конкурентоспособным в глазах работодателей и позволило бы устроиться в офис. До этого момента он планировал подрабатывать и параллельно присматривать варианты трудоустройства на более долгий срок. Что касалось отношений… он подошёл к этому вопросу со свойственной ему напористостью. Когда Лю Минъянь получила сообщение от Лю Цингэ с просьбой помочь вспомнить все интересные и забавные случаи из его детства и подросткового периода, она растерялась. Помимо случая, когда брат погнался за лягушкой и разбил колено, в голову почему-то больше ничего не приходило. «Нам нужно собраться и устроить мозговой штурм», — в конечном итоге заключила она. План Лю Цингэ был прост и удобен: составить список фактов и историй о себе и планомерно рассказывать их своим партнёрам. На практике задача оказалась гораздо сложнее, чем казалось изначально. — Что пишешь? — Шэнь Юань с любопытством покосился на Лю Цингэ, который уже полчаса сидел, склонившись над листком бумаги. Лицо его при этом отражало максимальную сосредоточенность, словно ему необходимо было решить какую-то мировую проблему. Лю Цингэ, похоже, не ожидавший подобной заинтересованности в своей персоне, растерянно посмотрел на Шэнь Юаня. Шэнь Цинцю, до этого увлёченно читавший о небесных телах, поднял глаза поверх книги. Теперь его внимательный взгляд изучал Лю Цингэ, который выглядел так, словно был пойман с поличным на месте преступления. — Если что-то личное, можешь не говорить, — видя замешательство Лю Цингэ, добавил Шэнь Юань. На Лю Цингэ этот комментарий подействовал как стимул говорить. — Это список, — сообщил он, неловко усмехнувшись. — Решил составить список фактов о себе. — И зачем тебе это? — уточнил Шэнь Цинцю. Он был заинтригован этими новыми странными практиками самоанализа Лю Цингэ. Шэнь Юань бросил на брата предупреждающий взгляд. «Как будто я спросил что-то не то!» — про себя возмутился Шэнь Цинцю, но оставил этот взгляд без комментариев. Он уже привык к тому, что Шэнь Юань держит их обоих за своеобразные живые бочки с порохом. — Подумал, что вам будет интересно, — Лю Цингэ уставился на лист бумаги, словно ища в нём поддержки. — Конечно, интересно! — заверил его Шэнь Юань. Шэнь Цинцю утвердительно кивнул; это действительно было любопытно. — По правде говоря, пока выходит не очень, — признался Лю Цингэ. На белоснежном листе бумаги красовалась единственная запись: «Сливовый пирог». — Ты любишь сливовые пироги? — уточнил Шэнь Юань. — Люблю. — Кивнул Лю Цингэ. — Матушка раньше часто готовила их по выходным, — добавил он с ностальгией в голосе. — Решено! В эту субботу печём пирог. — сказал Шэнь Юань. — У меня есть на примете один рецепт, наверняка не такой, как готовят у тебя дома, но тоже очень вкусный. Правда, А-Цзю? — Да, — согласился Шэнь Цинцю. — Отлично… спасибо. — Лю Цингэ ощутил прилив благодарности. — А вообще, ты это здорово придумал. Со списком, я имею в виду, — Шэнь Юань задумчиво потёр подбородок, развивая тему. — Когда мы с А-Цзю перешли в среднюю школу, наш классный руководитель попросил всех составить списки из десяти вещей о себе, которыми мы хотели бы поделиться с одноклассниками. Это было весело. Помню, я тогда написал, что люблю романы госпожи Тай. После этого маму вызвали в школу, чтобы обсудить то, что её сын читает непристойную и не подходящую для подростка литературу. Но разве матушка была виновата в том, что в мире существует интернет, которые даёт поистине невероятные возможности для юных умов, жаждущих знаний! — Шэнь Юань засмеялся. — Когда после этого тебя лишили на месяц этого самого интернета, ты не был так весел, — хмыкнул Шэнь Цинцю. — Время стирает боль и горечь от утрат и неудач, — заявил Шэнь Юань. — Помнишь хоть сам, что тогда написал? — голос его подрагивал от веселья. — В том, что я указал в качестве десяти любимых вещей список самых известных чёрных дыр нет ничего плохого. — Учитель, насколько я помню, посчитал иначе. — Тем не менее, мать вызвали из-за твоего списка, а не моего, — парировал Шэнь Цинцю. — Ладно, твоя взяла, — тут же согласился Шэнь Юань, поднимая руки в жесте «сдаюсь». Лю Цингэ, до этого внимательно слушавший это короткое погружение близнецов в период детских шалостей, внезапно произнёс: — Никогда не слышал о романах госпожи Тай. На лице Шэнь Юаня отразилось удивление. — Как же так! — воскликнул он в притворном шоке. — Это же такая известная писательница! — Известная писательница, пишущая унылую порнуху для домохозяек за сорок, — пробормотал Шэнь Цинцю. — Не правда, там всё было не так ужасно. Сюжеты у неё были неплохие, да и стиль хороший… — Шэнь Юань резко прервал свою защиту «унылой порнухи». — Постой, ты что, тоже читал? — теперь его удивление стало настоящим. Шэнь Цинцю состроил нечитаемое выражение лица и молчал. — А-Цзю… — голос Шэнь Юная был вкрадчивым; теперь в нём играли озорные нотки. — Не начинай. — А-Цзю… — Шэнь Юань встал со своего с кресла, подошёл к дивану и упал рядом с братом, слегка придавив его. Теперь им пришлось втроём тесниться на узкой софе. Лю Цингэ подвинулся к краю, освобождая немного места, и с любопытством наблюдал за взаимодействием близнецов. Ему очень нравилось видеть их такими: по-детски игривыми, естественными, абсолютно не стесняющимися его. — Предупреждаю: это вторжение в личное пространство, — сообщил Шэнь Цинцю сухим тоном. — А-Цзю, ты что… стесняешься? — С чего бы мне? — А почему тогда не признаёшься, что читал? Шэнь Цинцю устало вздохнул, словно взрослый, которому докучает малолетка дошкольного возраста: — Читал. И что с того? Бесполезная, мусорная литература. Тон Шэнь Цинцю по-прежнему был сух, но кончики ушей слегка порозовели, выдавая его истинные эмоции. — Ты скрывал от меня эту тайну двенадцать лет! — воскликнул Шэнь Юань. — Как ты мог! Лю Цингэ не выдержал и негромко засмеялся. — Видишь, даже Цингэ смешно, — констатировал Шэнь Цинцю. — А тебе я настоятельно не рекомендую читать всё, что советует А-Юань. После этих так называемых «романов» я это прекрасно прочувствовал на себе, — он обратился к Лю Цингэ. — Хорошо, — тут же согласился Лю Цингэ. — Я расцениваю это как сговор, — возмутился Шэнь Юань, не сдержав смешка. Обнимая брата за шею, он и не думал возвращаться в своё кресло, предпочитая тесниться тут. Шэнь Цинцю тоже больше не протестовал, похоже, смирившись. — А что, если мы все напишем по такому списку … допустим, из десяти и более фактов? А потом поделимся друг с другом, чтобы было веселее! Устроим вечер интересных историй, — предложил Шэнь Юань. Лю Цингэ кивнул, поддерживая. Ему однозначно нравилась эта идея. Всегда проще подбирать факты о себе, зная, что ты будешь не единственным рассказчиком. — Мы в средней школе? — скептически уточнил Шэнь Цинцю. — Нет. Именно поэтому список из десяти чёрных дыр не принимается, — заявил Шэнь Юань. — Ладно, — сдался Шэнь Цинцю, понимая, что играет один против двух. — Будет вам список. Шэнь Юань улыбнулся, довольный его ответом. — Укажу в этот раз десять звёзд, — негромко добавил Шэнь Цинцю и усмехнулся, ловя на себе осуждающие взгляды.