Дневники безумия: Выбор Черной Руки

- Итак, что же случилось? – это был уже пятый раз, когда Савос Арен задал вопрос. Его алые глаза пронзительно взирали на эльфийку, скрючившуюся в странной позе на постели в покоях архимага. Она выглядела больной и глубоко потерянной в себе… то есть, ничуть не лучше, чем сам Савос, но благодаря стараниям Колетты, последний хотя бы мог держаться на ногах и связно говорить. После инцидента с Оком никто из магов Коллегии не посмел бы упрекнуть Маренс в том, что ее школа магии неполноценна. Слишком многих вечно ворчащая, странная Колетта осенила исцеляющими прикосновениями. Однако… Однако Мерлине ее помощь была, что мертвому припарка. Неизвестно, что произошло с ней в Зале Стихий. Неизвестно, было ли это дело рук почившего талморского шпиона или же причина была в силе пропавшего Ока. Но после того, как ее нашли рядом со свежим трупом Анкано на каменном полу, обессиленную, полностью лишенную магии – никто не мог ничего с ней поделать. Толфдир считал, что у босмерки какая-то странная разновидность астральных паров, заработанная, возможно, еще в Лабиринтиане. Колетта предполагала, что всему виной была поглощающая сила Ока. Савос не делал никаких предположений. Он хотел услышать ответ от молчаливой босмерки, единственной фразой которой с момента обнаружения в Зале Стихий было «похороните его в Миддене». - Это все очень печально, - вздохнул Толфдир. Этот верный старик не отходил от Савоса с того момента, как нашел опустошенным на снегу. И когда Мерлину перенесли в покои архимага, норд все еще был рядом. Иногда Арен подумывал о том, что это именно из-за этого – лишних ушей – Мерлина и молчит. Хотя вглядываясь в ее пустые и мутные, как стекло винной бутылки, глаза, эльф сомневался, что девушка вообще способна будет вернуться к нормальному состоянию. - Но если мы ничего не добьёмся от нее? Савос молчал какое-то время, потирая пальцем переносицу. У него дико болела голова. - Арнел говорил, что может помочь, - наконец, произнес архимаг. Толфдир нахмурил кустистые брови: - Не лучшая идея. - Мне нужно знать, что произошло, - твердо сказал Савос, в упор глядя на старого норда, - понимаешь, в какой мы все опасности, пока не ведаем, что случилось с Оком? Она единственная видела произошедшее. Так или иначе, мы ее вернем. И если понадобится, то Гейн поможет. Тут данмер закашлялся и взял со стола один из лечебных пузырьков, оставленных Колеттой. Зелье обожгло желудок и оставило на языке горький привкус, но внезапный кашель пропал, как и слабость и боль. Впрочем, Савос знал, что не далее, как через полчаса, все эти симптомы вернуться и ему потребуется еще один пузырек. Любезные маги диагностировали у него одну из серьезных разновидностей зауми, не смертельную конечно. Приготовление соответствующего зелья исцеления должно было занять некоторое время, которое Арен предпочел не тратить в пустую. - Мерлина, - позвал он в очередной раз, - подай хоть какой-то знак. Чем мы можем помочь? Босмерка не шевельнулась. Зеленые глаза по-прежнему так же мутны, как винное стекло. Савос кивнул Толфдиру и тот провел над девушкой рукой, используя заклинание гармонии. Но никакого эффекта не последовало – напряженная эльфийка оставалась все в той же позе и с тем же странным выражением лица. - Приведи Гейна, - вздохнул Арен. Толфдир хотел было возмутиться, но что-то во взгляде архимага дало ему ясно понять, что спор здесь бесполезен. Старый норд ушел, на время оставив наедине двух больных эльфов. Арен молча разглядывал Вивиан, изучая изящные черты, приобретшие новый, резкий оттенок. В какой-то момент ему показалось, что буквально полчаса назад Вивиан была моложе и краше. Она словно состарилась и подурнела, эта пышущая юностью эльфийка… Данмер подозревал что тому также было виной проклятое Око. Пару раз он звал ее, но девушка все так же молчала. Устав раздумывать над причиной ее оцепенения, Савос задремал. Прошло не больше двух минут, как он проснулся от того, что босмерка сидела на нем, приставив нож к горлу и вопрошая тихим, плаксивым шепотом: - Он в Миддене? Где его тело? Арен пораженно хлопал глазами, пялясь в лицо этой как будто бы знакомой ему женщины. Она действительно состарилась… но не только. Она словно приобрела другие черты, другое лицо. Кожа этой новой женщины оказалась на два оттенка желтее, волосы были длинными, лоснящимися и жидкими, неопределенного цвета. Нос оказался коротким и чуть загнутым книзу, с узкими ноздрями. Одно ухо теперь напоминало обезображенный огрызок – как будто кто-то по живому отрезал половину. Даже глаза Мерлины – ставшие вдруг похожими на щелочки - приобрели какой-то другой оттенок, навевавший мысли о болотной тине. Она походила на змею. - Вивиан? – тихо выдохнул архимаг. - Не узнал, Савос? – только голос у нее остался прежним, хотя в нем теперь гораздо больше было шепота и истерических ноток. Данмер отрицательно покачал головой, осторожно сглатывая – лезвие клинка убийцы касалось его кадыка. - Что с тобой случилось? Твое лицо и магия… - Я заключила сделку, - хрипло рассмеялась девушка без следа радости в глазах. Надо сказать, в ее чертах все же присутствовала какая-то отдаленная схожесть с той красавицей, что явилась проситься к магам в ученики. Но очень отдаленная. Эта новая Мерлина внушала желание отвернуться. - Это все из-за Ока, - полу утвердительно сказал архимаг, удостоившись еще одного горького смешка. Вивиан откинула назад спутанную прядь волос: - Это все из-за даэдра, Савос. Я заключила с ними сделку в обмен на кое-что… условия теперь можно считать исполненными. С обеих сторон. Так ты скажешь мне, где тело талморца? - Не раньше, чем ты скажешь мне, что случилось с Оком. Мерлина долго и внимательно глядела на данмера, потом медленно спрятала лезвие и обвила руками шею мужчины. Арен осознал, что тело девушки не изменилось значительно, она лишь стала чуть более худощавой. - Око… испорчено, - печально улыбнулась эльфийка. Удивительно, но улыбка очень преображала ее, навевая мысли о прежней Вивиан. - Испорчено? - Я не отвечу тебе как это вышло. Я сама не знаю, - в этом, конечно же, была часть правды, - Все, что осталось от него забрали Псиджики, так что можешь не волноваться больше об этом. Теперь то их забота… так где Анкано? Савос подумал. - В Миддене, - признался он все-таки, - Его уложили во льдах, но пока еще никто не занимался его погребением. - Прекрасно, - вздохнула эльфийка, снова откидывая волосы, - в таком случае, я хотела бы отдохнуть. Она медленно слезла с колен Арена и вернулась на кровать, потягиваясь. Все ее движения стали плавными и какими-то скользкими. Савос наблюдал за ней с осторожностью, но по-прежнему пристрастно. Он внезапно осознал, что превратившись в это змееподобное, худое существо Вивиан была куда больше похожа на себя. Более правдоподобной. Но была ли это ее истинная внешность, или злая шутка даэдра? А может наоборот, та искусительница была всего лишь очень добротной иллюзией, скрывавшей настоящее лицо? - Так это ты… или ты была там? – задал он мучивший его вопрос. - Как тебе хочется… - усмехнулась змееподобная эльфийка краешком губ. Хлопнула дверь в покои, заставив Арена вздрогнуть – вернулся Толфдир в компании Гейна. Всего лишь одного краткого момента отвлечения от Вивиан хватило, чтоб она притворилась спящей глубоким, мертвецким сном. Вновь вошедшим с трудом удалось ее узнать. Савос, сам не зная почему, убедил их, что это влияние волшебных реликвий. Она после и сама соизволила заговорить... и конечно же, рассказала складную историю. Исправить магическую опустошенность босмерки никому так и не удалось, даже Гейну с его сомнительными экспериментами. Но выгонять ее из Коллегии не собирался никто. Маг или нет, она "спасла" их всех. И они были так ... благодарны. В длинном списке побед Зорн, Коллегию Магов можно было зачеркнуть. *** - Эй херма… эй херма Мора… - Ты маг – ты часть Этериуса… Было ужасно холодно. Он очнулся, и осознал, что не может двигаться. Все тело онемело и будто продрогло до самых костей. Из темных углов смутно-знакомого места все еще раздавались наперебой шепотки неизвестных. Казалось, он сходил с ума. - Погибнув в Нирне, ты никогда не исчезнешь Там. Ты потеряешься Там, в Его темных глубинах, растворишься в магических вихрях. Перед мысленным взором твоим будут мелькать… - Он использовал ее… - Она сказала ему, что любит только Ану, и в ярости Падомай избил ее. Тут пришел Ану, сразился с Падомаем и изгнал его за пределы Времени… - У меня получилось! Я зажег свечу! Посмотри! Нет, ну ты только глянь… - И пусть властвует Магнус, дарующий магический свет, архитектор сего плана. И пусть возрадуются Аэдра, но не темные эт’aда… - Мы никогда не сможем очистить Око… - Отрывки воспоминаний, заклинания, источники тайных сил, призраки магических артефактов, которые ты никогда не достигнешь… и будешь частью всего этого… погибнув в Нирне… - Помимо Ноктюрнал ей благоволят Сангвин, Шеогорат, Боэтия, Азура… - Не пытайся двигаться, - один из шепотков был вполне реальным и не принадлежал бестелесной тени, - зелье должно подействовать через несколько минут. Он раньше увидел, чем почувствовал, как чьи-то руки влили ему в горло какую-то жидкость. Не сразу, но по телу стало расползаться живительное тепло, а на языке начал ощущаться вкус. Сознание прояснялось, и загадочный шепот из темных углов постепенно стих, оставив голову тяжелой и пустой. Потом появилась боль в плече. И вообще боль. - Кто… - он пошевелил рукой и наткнулся на какое-то подвижное существо, ловко ушедшее от его пятерни. - Сказала не двигайся! Одно наказание… – кто-то больно шлепнул его по руке. Попытка сфокусировать взгляд удалась, но ничего не прояснила – незнакомая эльфийка сидела на корточках по правую руку от него и рылась в сумке, закусив губу. Заметив на себе взгляд, она оторвалась от своего занятия и прохладно «поприветствовала»: - Анкано. - Это Нирн, - мрачно произнес альтмер, узнавая окружение, - Мидден. Проклятье. - А что вы ожидали увидеть? – сдержанно поинтересовалась эльфийка. Она была босмеркой, имела узкие глаза, резкие черты лица и обезображенное левое ухо, невыгодно открывавшееся в строгой прическе: лесная эльфийка стягивала волосы на затылке в тугой пучок. Во всей ее сущности было что-то от хищной рептилии, что-то опасное и обманчивое. - Этериус, конечно, - процедил в ответ эльф недовольно, - Что с Оком? - Его забрали Псиджики, - лаконично ответила эльфийка, - Этериус помахал ручкой. Анкано скептически изогнул бровь. Хотя он и не знал ее, но эта манера и голос казался ему знакомым. - Я умер, - задумчиво вымолвил альтмер, - и снова здесь. - Был использован сильный яд мнимой смерти. Мерлина просила передать, как только вы очнетесь и будете способны двигаться, - сухо заговорила босмерка снова, - что вы официально считаетесь умершим и для Талмора и для членов Коллегии, так что для того, чтоб убраться отсюда используйте пожалуйста этот лаз, - и она протянула меру карту, на которой пальчиком указала нужный потайной проход. Сев, Альтмер пару секунд глядел на то место, куда она указала пытаясь понять, отчего ему так жутко стало, когда эльфийка произнесла «Мерлина просила передать». Поначалу он даже не мог вспомнить кто такая была эта самая Мерлина, но воспоминания пришли. Он вспомнил нож в руке красивой женщины и невольно дотронулся до своего плеча. - Рана зажила, - правильно истолковав движение мужчины, сказала босмерка. Анкано присмотрелся к ней. Нет, он никогда раньше не видел этого резкоочерченного, хищного лица. Но голос знал. Откуда? - Кто ты такая? - Вам будет достаточно знать и того, что меня послала Мерлина, - покачала головой босмерка, затягивая свою сумку и закидывая на плечо. Они встали, оба. У нее было худое тело, на котором стандартный балахон ученика школы разрушения немного висел. Тонкую талию плотно обвивал толстый черно-красный ремень, к которому Анкано долго присматривался. - Кстати, она советовала вам отправиться в Рифт. Насколько нам известно, там можно найти человека, способного изменить смертное лицо. Если вы не хотите проблем с вашими бывшими коллегами, поработайте над этим. Или же, как вариант, Мерлина предлагает вам вообще покинуть Скайрим. - А сама Мерлина не могла мне все это передать? – раздраженно поинтересовался альтмер, складывая руки на груди. - Архимаг назначил ее управляющей Коллегии, - пожала плечами босмерка, - ее ожидает список куда более важных дел. Она замолкла странно и неожиданно, бросая на Анкано быстрый взгляд, что он ощутил подвох секундой раньше, чем услышал знакомые слова. - Тебя послала Мерлина, или те, кто послал ее? – спросил альтмер, почему-то начиная злиться, - почему я жив? Она собиралась убить меня. Что стало с Оком? Я требую объяснений. Змееподобная эльфийка как-то странно усмехнулась и у Анкано вдруг возникло стойкое дежавю… он уже видел и не однажды, эту спесивую усмешку. Ему она даже в какой-то степени нравилась. Поддаваясь порыву альтмер ухватил ловкую девку за руку и дернул на себя, заставляя ее зашипеть очень уж знакомые ему слова: - Убери от меня свои грязные… - Мерлина! – он узнал ее. Узнал ее манеру бить его в грудь. Довольный собой, альтмер прочел заклинание, развевающее иллюзию… но ничего не произошло. На него по-прежнему злобно смотрела снизу вверх змееподобная эльфийка. - Ничего подобного! Я Дживен! Не смейте трогать меня! - замешательство альтмера позволило ей вырваться и отступить на несколько шагов назад. К несчастью для нее, за спиной у эльфийки была ледяная стена. У Анкано никогда не было сомнений в собственной проницательности. Если он был в чем-то уверен, значит это было так. Он был уверен, по тем мелким деталям, что проскальзывали у этой «Дживен», что босмерка действительно была Вивиан. - Ты Мерлина. Я знаю это, - твердо произнес альтмер, приближаясь к хищной эльфийке почти вплотную, - но возникает вопрос: настоящая ли? Они буравили друг друга взглядами довольно долго. И альтмер начал узнавать знакомый огонек злости в глубине совершенно незнакомых болотных глаз. Она снова сдалась, как и тогда, на лестнице перед покоями архимага: - Настоящая или нет, значения не имеет. Теперь я такая. Но если кто-нибудь из твоих уст узнает об этом, ты умрешь по-настоящему. А теперь убирайся. Слышишь? - Почему ты не убила меня в первый раз? – насмешливо поинтересовался альтмер, не слишком веря злому шипению босмерки. Она не хотела отвечать, но в конце концов, снова заговорила: - Если я отвечу, ты уйдешь и я тебя больше не увижу в этой стране. - Не надо так сильно обо мне волноваться, дорогая, - расплылся в улыбке Анкано. Это он сделал зря – эльфийка со злости пнула его по колену. - Проклятая… дура! – хватаясь за больное место, процедил мер. Вивиан фыркнула, плавно выскальзывая из ловушки между мужчиной и стеной: - Я тебя не убила потому же, почему Эстормо узнал не от тебя, что я, где я и с чем меня едят… - Ах, Эстормо, - сдавленно проговорил мер, снова горделиво выправляясь. Пару мгновений он смотрел на босмерку, упиравшую руки в бока, потом усмехнулся, - он ведь не был так глуп, чтоб раскрыть свой настоящий источник? Ведь он все же узнал о тебе. И обо мне, - на мгновенье глаза бывшего талморского «советника» блеснули очень недобро. - А, ты знаешь, кто ему докладывал? – недоверчиво протянула Мерлина. - Вопрос в обмен на вопрос. Я скажу тебе, если ты скажешь мне, - выдерживая таинственную паузу предложил Анкано, задирая подбородок, - что сделала с Оком твоя птица, откуда она у тебя и как это связано с тем, как мило ты теперь выглядишь, - взгляд альтмера задержался на изуродованном ухе Вивиан. Ее это явно задело, гордо выпрямившись, босмерка покачала головой: - Это вопрос в обмен на три вопроса! И я не собираюсь ни во что играть с тобой, Анкано, ты либо говоришь, кто шпион, и убираешься, либо не говоришь и убираешься той же дорогой. Я сама справлюсь. - Неужели ты так стесняешься признаться, что эта жалкая внешность - твоя? – он снова нацелил взгляд на ее ухо, чем окончательно вывел эльфийку из себя, но… но вместо того, чтоб кинуться в него огненным шаром, Вивиан вытащила из рукава кинжал и метнула его. Проскользив по высокой скуле альтмера, клинок вонзился в лед за его спиной. - Хорошо, что ты целилась в стену, дорогая, - выдохнул эльф, прикасаясь рукой к порезу. - Я промахнулась, - парировала Мерлина. Когда она злилась - была похожа на аликрскую кобру. Анкано усмехнулся одобрительно и вытер кровь небрежным движением: - Нирия. Это Нирия доносит Эстормо. Только с ней не промахнись, - он взглянул на карту, одолженную босмеркой и тяжко вздохнул. Направившись туда, куда она указала, он повернулся к ней спиной и успел пройти по крайней мере шагов десять, прежде чем услышал: - Я никогда не была сильна в магии. Мне не давалась эта… наука. Я могла перечитать тонны теории, но на практике мои силы были близки к нулю. А потом ваши… Юстицары… убили моего отца. Такие сильные. Непобедимые. Я заключила сделку с даэдра на собственной крови и плоти, - она коснулась уха, - чтобы отомстить. Мне дали птицу, лицо и поддержку, с которыми я могла бы войти в любые двери и убить любого врага. В обмен, я должна была принести жертву, достаточную для того, чтоб окупить этот дар. Как и когда я не знала… мне было сказано «когда придет время». Я не знала, что Он возьмет в жертву Око. Анкано медленно развернулся к женщине, стоящей в узком холодном коридоре. - Что это был за даэдра? – с презрением произнес мер. - Не твое дело. Мидден огласила долгая тишина, во время которой два мера в упор прожигали друг друга взглядами. - Это не Вайл, не Дагон и не Шеогорат, - покачал головой Анкано, наконец, - слишком честная сделка. - Не важно, кто Он. Тебе надо идти, - вздохнула Мерлина. Анкано понял, что она не собиралась признаваться, кому отдала, возможно, единственный ход в Этериус. Он уже почти развернулся чтоб уйти, но вдруг спросил: - А почему ты не зовешь меня в свое Братство, убийца? - Потому, что ты не пойдешь, - усмехнулась Мерлина. - А сама ты пойдешь? Тебя ведь никто не узнает в лицо, - он явно на что-то намекал. Мерлина нахмурилась. - Разве не проще и тебе, Дживен, бежать из страны? - пояснил альтмер снисходительно. - Нет, - эльфийка нервически дернулась, - нет. - Почему же? - он насмехался над ней. А может, звал ее. Но Вивиан было все равно - она разозлилась. - Потому, что Зорн… убьет меня. Потому, что это опасно. Потому, что... я не хочу тебя больше видеть! - она закрыла лицо руками, истерически вскрикивая, - Чего ты хочешь!? Убирайся! Тебе не достаточно причин?! - Достаточно. Он ушел не попрощавшись. Мерлина долго смотрела ему в след. - Потому, что они теперь моя семья... - прошептала она в пустоту. *** Кожа вампира – удивительная вещь. Достаточно дать кровопийце каплю крови и даже самый тяжелый солнечный ожег зарастает на глазах. На Бабетте кожа висела струпьями, когда Зорн втащила ее обратно в подземелье. Девочка боялась открыть глаза и дергалась от любого прикосновения… но всего лишь пара глотков терпкой данмерской крови, любезно одолженной Дженассой и детские щечки вновь приобрели свою вечную свежесть. Испив живительной жидкости, вампирша почти сразу же уснула. Очнулась она уже в своей каменной спальне, и быстро нашла в полумраке два чуть-чуть фосфоресцирующих волчьих глаза. То, что они принадлежали Слышащей оказалось для бессмертной девочки неожиданностью. Освещаемая лишь парой свечей, Зорн сидела в деревянном кресле, меланхолично попивая вино из бутылки. Ее плащ висел на спинке кресла, сапоги стояли у стены. На штанах и красной рубашке, избавленной от плотного кожаного корсета, виднелись тут и там пятна вина. - Проснулась, красавица, - криво усмехнулась глава Братства, встречаясь с девочкой взглядом. Бабетта тут же села на кровати, чувствуя каждой клеточкой своего неживого тела холод и злость, веющие от Слышащей. - Я… Ты… - только и смогла сказать она, испуганно прикрывая лицо руками, - зачем? - Зачем я пью твое вино? О, прости, но я не удержалась… или ты имела ввиду, зачем я здесь, караулю твой сон? Ну, я просто люблю подглядывать. Или зачем я сняла сапоги? У меня ноги горят, – Зорн почесала одной голой ногой другую. Бабетта как-то отстраненно заметила, что не смотря на общую непривлекательность Слышащей, у нее были на удивление красивые ступни, - Или зачем спасла тебя? Дождавшись нужного вопроса, девочка-вампир сдержанно кивнула. - Потому что… у меня аллергия на пепел, - задумчиво вытянула губы в трубочку Зорн, прихлебывая еще горячительного, - знаешь, я бы просто не смогла ходить тем ходом, пока там валялись бы твои бренные останки… кашель, чесотка и все такое… Она не улыбалась. Ее издевательства почему-то больно ранили Бабетту, она даже не могла понять, почему. Наверное, от того, что эта жестокая бледная женщина говорила с такой несерьезностью о ее проступке. - А еще знаешь… возможно, я спасла тебя потому, что мне противна сама мысль о том, что по моей вине, - подчеркнула Зорн, зло сверкая глазами, - или из-за моего бездействия может погибнуть мой брат или сестра. - Я… я… разве я твоя сестра? – поджимая губы, еле вымолвила Бабетта. - Твое счастье – да. Ты стала ею, когда я вошла сквозь Черную Дверь. И осталась! - Зорн говорила зло и резко, почти каждое свое слово сопровождая ударом бутылки о подлокотник кресла. Закончилось тем, что бутылку она со звоном разбила… вина в ней почти не осталось. - Ситис… - вытирая руку о рубашку прорычала Зорн, угрюмо взирая на малышку вампиршу. Бабетта избегала ответного взгляда и лихорадочно думала. Она никак не могла понять, почему после убийства Волмунда и того, что Бабетта сделала с гробом Матери, Зорн все еще называет ее своей сестрой. - Матушка… - Цицеро позаботился о ней, - голос нордки был холоден, как лед. Потом она встала и медленно подошла к вампирше, шлепая босыми ногами по полу. - Я так… сожалею… - с каждым шагом женщины, девочка-вампир старалась поглубже вжаться в камень. В какой-то момент, ей стало казаться что она может провалиться сквозь него. - Заткнись, - отмахнулась Зорн, остановившись, и неожиданно задрала рубаху, - что можно сделать с этим? Бабетта пораженно уставилась на испещренный шрамами торс Слышащей. Однако, проблему увидела сразу. Один из шрамов, совсем свежий, горел и пульсировал, объясняя, наконец, Бабетте причину свечения восковых глаз. - Сколько дней? – прошептала она, решив, что разговор о Волмунде и Матушке можно отложить в свете таких открытий. Зорн нахмурила лоб. - Шесть или семь… - Слишком долго… это след от когтя. Я видела такое… сначала гнойный люпинус, затем несколько стадий ликантропии… тебе снились странные сны? - Я не помню последний раз, когда вообще видела сны, - Зорн покачала головой. - Дело в том что луна еще не полная… Но это очень опасно. Опаснее, чем укус или глоток волчьей крови. Обращение очень болезненно, зависимо от лунных фаз… без возможности контролировать себя. - Я спросила, ты можешь что-нибудь с этим сделать? – прорычала Зорн гневно. - На этой стадии есть только два варианта… я могу укусить тебя и обратить, - заметив ярое неодобрение на лице Слышащей, вампирша поспешила продолжить, - Или же ты должна найти оборотня и взять у него немного крови или слюны. - А вылечить? – напряженно произнесла Слышащая, опуская рубаху. - Только замедлить. - Прекрасно… - подавленная нордская женщина вернулась обратно в кресло, - теперь можешь выдавать свои сожаления. У тебя есть еще вино? Бабетта была готова расплакаться. - Я правда ничего другого не могу сделать, только зелье для замедления… А чтоб излечиться... у нас нет ни аконита, ни нужного количества кровавой травы сейчас… - Знаешь, я хотела бы прояснить кое-что, - вздохнула Слышащая, раздраженно поднимая руку, заставляя вампиршу тут же замолчать, - ты обвиняешь меня в предательстве, которого я не совершала. Какое-то время Бабетта была в ступоре. - Я не обвиняю… - едва слышно пробормотала она, на что Зорн долго и громко саркастически смеялась. Ее хохот был похож на лай. - Что? Уже? Я еще не успела оправдаться. - Тебе не нужно… - попыталась вставить вампирша. - Да? О, ну, спасибо, спасибо большое! – все так же саркастически расхохоталась Зорн. Никогда Бабетту еще не снедал такой стыд. Такое отвращение к самой себе. И такой страх перед этой Зорн, которая была зла, пьяна и проклята. - Мне очень жаль, - печально произнесла вампирша, - я ошиблась в тебе. - Я привыкла, - Зорн характерным движением провела рукой по волосам, прилизывая, - А теперь, послушай. Я никогда, слышишь, никогда не позволю моей семье распасться, опуститься или погрязнуть во лжи, которую допускала Астрид. Знаешь, чего я хочу? Чего я добиваюсь? Возрождения Братства. Власти страха, нашей власти во всей стране. Но я никогда не поступлюсь своими братьями и сестрами ради этой цели… я скорее запру себя в клетку или прикажу перерезать мне горло, если… если зверь проснется во мне и потребует вашей крови, - она была крайне разочарована, - Это единственная семья, которая у меня есть. - И у меня, - неловко добавила Бабетта, - Зорн, я ужасно, ужасно виновата… я думала, что ты ведешь двойную игру и продашь нас кому-нибудь. Все эти воры… маги… ты ничего не говорила. Тайный ход. Цицеро… Ты вела себя очень странно, и мне казалось… - Воры станут нашими, - перебила Зорн, - О магах… Назир сообщил, что у Мерлины возникли некоторые… сложности, но в целом, она закрепилась. Говорит, они прибудут через пару дней… и нас ждет небольшой сюрприз, - она неуютно заерзала в кресле, - не уверена, что выдержу еще какие-то сюрпризы. Или переживу… Но знаешь, как говорил один мертвый норд-идиот, все что не происходит, все – к лучшему, да? Намеренно или нет, она не стала упоминать о Цицеро. А Бабетта и сама увидела, что Назир был прав. Как бы парадоксально это не выглядело, но в момент, когда бессмертное дитя упомянуло шута, сердце Зорн внезапно забилось чаще и пронзающий насквозь взгляд вампирши заметил, как кровь приливает к некоторым частям тела женщины. Это было так же неожиданно, как ее проклятье, ее сарказм и ее невообразимое милосердие… Все это было неправильно. - Почему ты не изгоняешь меня? Я ведь убила его! Выпила всю его кровь до последней капли! Я опозорила Мать! Осквернила ее гроб! Я заслуживаю смерти! Ты должна ненавидеть меня! Я даже… даже не могу тебе помочь! – остро и плаксиво завизжала Бабетта, вскакивая на ноги. Зорн кивнула и прикрыла глаза, будто только этого и ждала. - Дженасса, приведи его, - достаточно громко сказала Зорн, чтоб ее услышали за дверью. Рыжий норд появился на пороге комнаты вампирши несколько минут спустя, прерывая тягостное молчание. Бабетта открыла рот в каком-то детском, искреннем удивлении. Он был так бледен. Так бледен. А его глаза горели таким знакомым огнем… - Волми… - прошептала вампирша. Новообращенный вампир откликнулся, бросив в ее сторону затравленный взгляд: - Так… холодно. Она поняла, что он ждет каких-то слов. Возможно, извинений. Но не смогла придумать ничего лучше: - Ты привыкнешь. - Не знаю, стоит ли считать его теперь живым, - риторически произнесла Зорн, глядя в потолок, - но я не думаю, что ты его убила. Что же насчет Матери… ее гроб дал трещину. Тело не повреждено. Все обряды проведены, Хранитель с ней, - Зорн поморщилась, - она говорила со мной… твоей смерти она не желает. А кроме того, Бабетта… Зорн внимательно посмотрела на вампиршу и коснулась своей рубахи в том месте, где оборотень оставил свой след. - Приготовь то, что нужно, чтоб замедлить это, - после она бросила усталый взгляд на Дженассу, - а от тебя мне нужен Атис. - Слышащая? – не поняла данмерка. - Соратники… старые друзья Арнбъорна. Отправь письмо своему серому знакомому, пусть предупредит Кодлака. Не хочу, чтоб вышло как в прошлый раз. Она встала и вышла из комнаты, забирая данмерку с собой. Волмунд так и остался стоять, невидящим взором глядя в пустоту, потом произнес: - А что было в прошлый раз? *** Усталая бледная нордка медленно вошла в зал обедни. Она шла босая по голому камню, потому что ее ноги пылали проклятым огнем, как лапы дикого зверя, привыкшего бегать по снегу. В обедне было пусто – большинство братьев предпочли утолять свой голод где-нибудь в другом месте, как можно дальше от Хранителя и гроба, который лежал там же где и упал – у стены рядом с пыточной. Хранитель тут занимался уже который час, куда дольше обычного, но никто его не торопил. Он возился с маслом, заученными движениями смазывая труп, когда Зорн подошла. Даже не оглянулся. Так они стояли довольно долго. Зорн наблюдала. Цицеро делал вид, что ее нет. Что нет никого, кроме Матушки. - Слышащая слышит? – спросил он в один прекрасный момент. Зорн прикрыла глаза, пытаясь пробиться сквозь тишину в своей голове. Неужели… неужели нет? Неужели жестокая выходка Бабетты что-то повредила, или же так обидела Мать, что она больше не желала говорить со своей Слышащей? Зорн соврала Бабетте. Соврала Цицеро. Соврала всем. Чтобы поддержать, чтоб не ввергнуть в то отчаянье, в котором пребывала сама. - Лучше б она меня убила… - тихо произнесла Зорн, почтительно касаясь каменной крышки гроба. Ее лицо скривилось в скорбном выражении, шрамы ярко выступили, похожие на темные расщелины. Цицеро вздохнул: - Матушка не хотела бы этого. Люсьен говорит, она любит тебя больше других, дорогая Слышащая. - Она… она молчит, - наконец, призналась Зорн. Цицеро не смотрел на нее, только усмехнулся, нежно смазывая кисть руки мумии. - О… Я знаю. Цицеро сумасшедший, но не дурак. Зорн глупо уставилась на него. - И ты так спокойно говоришь об этом? - Я спас тебя, трефовая, - наконец, шут поднял глаза на нордку и его осознанный, серьезный и при этом глубоко несчастный взгляд выдал все же его чувства. «Недостойный! Осел!» В собственных глазах шут выглядел обреченным предателем куда большим, чем даже Бабетта. Не надо было размышлять, что бы он решил сделать с собой, закончив омовение. Может, поэтому он так долго его продолжал. - Не вини себя! Не смей! Слышишь? – Зорн обняла его, сжала, до скрипа в костях своей волчьей хваткой, - это лишь моя вина и ты знаешь это. Я могла бы все предусмотреть, предупредить эту выходку Бабетты… - Бабетта! – кровожадно вскрикнул шут и рассмеялся, кашляя от боли в объятии нордки, - Слышащая слишком милосердна, чтоб быть убийцей, ей богу… Кхе! Не может убить ни сумасшедшего, ни ребенка… даже если те будут пытаться убить ее в ответ, да, да… - Да, - почему-то оскорбленная, Зорн разжала руки и отступила на шаг назад, - не могу. Вини в этом меня, а не себя. - Ай-ай-ай… Виновата… Вино, - паяц ткнул пальцем в пятно на рубахе женщины, - и вата, - постучал по ее лбу. Но прежде, чем она успела возмутиться, притянул к себе снова. - Что мы будем делать? – шепотом спросила Зорн. - Я знаю, знаю! Снимать штаны и бегать, да! – истерически хихикнул шут. Зорн выругалась, пытаясь высвободиться из его рук, но он лишь крепче держал ее. - Ох, бедная, бедная Матушка… и почему ее доченька такая дуреха… - имперец коснулся ее волос маслянистыми пальцами, и погладил… смазал. А потом, будто очнувшись, отдернул руку и затряс ею в воздухе. Что-то было в нем, какая-то внутренняя борьба. Ему было больно и страшно, так, что он улыбался до боли в щеках, посмеивался. Зорн остановила его властно перехватив его запястье. - Не вини себя. Я приказываю. - Ц.. Незадача! А мы на равных, Слышащая. Поздновато будет, - крякнул шут. Его взгляд казался потерянным, и он все еще пытался подергивать рукой, вместе с этим чуть ли не пританцовывая. - Мы на равных, но я все еще… - покачала нордка головой, ее саму начинало трясти от телодвижений имперца и она рявкнула, наконец, - Прекрати. Хватит уже трясти ею, как погремушкой! Цицеро прекратил и прижался к ней, так, что уже ей стало больно. Так они стояли в тишине несколько долгих минут. Слышащая умоляла Ситиса, чтоб ее шут не свихнулся окончательно… Хранитель молил Мать простить его за то, что он так любит эту бледную женщину. Кто-то один болезненно поцеловал другого… не важно кто. Поцелуи отвлекали от боли и безумия. - Мне, конечно, очень жаль вас прерывать, Дети Мои… - раздался в тишине ясный, ласковый голос, - но слышится мне, как еще одно Дитя взывает к Матери. Никогда еще ни данстарское Убежище, ни Цицеро не видели, чтоб их суровая Слышащая так рыдала и хохотала от радости.