***
В Цайи, однако, пришлось задержаться, выгружая все свои вещи. Но вот то, что и встречать их будут там, Цзян Чэн и Вэй Ин предвидеть не смогли. Лишь обернувшись на едва слышные шаги, юноши увидели своих «мучителей», как обозвал их Усянь. Догадаться, что это они, труда не составило: Цзян Фэнмянь говорил, кого к ним приставят. Два Нефрита Гу Су Лань уже ожидали их. Двое безупречно красивых юношей шагали нога в ногу, а их многослойные белоснежные одежды слегка колыхались при ходьбе. Лица же были безмятежны, а взгляды устремлены на прибывших. «Две нефритовые статуи», — скрипнул зубами Вэй Ин, последовав за шиди, что направился к «лекарям». Когда же юноши подошли на расстояние вытянутой руки, Первый Нефрит заговорил: — Добро пожаловать в Облачные Глубины, уважаемые ученики ордена Юнь Мэн Цзян, Цзян Ваньинь и Вэй Усянь, — поприветствовал подошедших Лань Сичэнь, поклонившись одновременно с братом. Голос его зазвучал вновь журчащим ручьём, едва он получил два лёгких поклона в ответ: — Мы, — он указал взглядом на себя и Лань Ванцзи, — как вы уже наверняка знаете, ваши главные целители. Прошу вас следовать за нами, мы сопроводим вас на место вашего лечения. — Да, мы знаем, — безразличный голос Цзян Ваньиня раздался следом. — Мне тоже очень приятно познакомиться, — без зазрения совести солгал он. «До сих пор не понимаю отца, — цыкнул юноша, подавив порыв закатить глаза при виде этих… безупречных. — Мы ведь не больные, зачем нас сюда отправлять?» «Наверняка есть способ сбежать с этого острова. Сбежать и вернуться в Пристань Лотоса. Мы ведь не больные», — размышлял в то же время Вэй Усянь. Однако они оба прекрасно понимали, что даже думать о побеге бессмысленно, так как потом-то что им делать? Да и здесь им, кроме «копошения» в голове и «излечения» сердца и души, ничего не угрожает. Однако это не отменяет того факта, что они не больные и здесь находиться не должны! Ну в принципе, успокаивали себя юноши, как только эти Лани поймут, что они полностью здоровы, будет все прекрасно и их отправят обратно.***
Через кэ* они уже стояли у больших светло-серых каменных, ухоженных — словом, красивых-безупречных ворот. Сразу же за ними взмывали вверх лестницы наподобие тех, что были в Облачных Глубинах по правую сторону от стены с правилами. Поднимаясь по лестнице, новоприбывшие «пациенты» то и дело оглядывались по сторонам, ведь этот остров, как и Облачные Глубины, окружал красивый, даже осенью, когда листья опадают, лес. — В этом месте тоже есть свои правила, — вновь завёл разговор Сичэнь. — Их не так много, как в Облачных Глубинах, но они есть. Позже вы сможете посмотреть их на деревянной доске в центре Юунхайи*, а сейчас, пока мы идём к вашим палатам, я расскажу о самых важных. — Лань Хуань вздохнул и начал монотонно перечислять. — Не шуметь. Не бегать. Не беспокоить других пациентов. Не драться. Не использовать нецензурную брань и другие непристойные слова, — закончив, он добавил. — Это была большая часть правил, так как их здесь немного в силу особого способа лечения и душевного состояния пациентов. Вэй Усянь тем временем ликовал в душе: «Да! Как же хорошо, что тут не больше одиннадцати правил!». В силу этой новости настроение парня поднялось, и, пожалуй, только новость о смерти (кого-то из близких, кого он ценит и любит) могла бы его заземлить. На губах теперь цвела более натуральная улыбка: более настоящая и живая. Ему даже подумалось, что здесь будет довольно неплохо, и он сможет с лёгкостью всё выдержать и отправиться домой, ведь, несмотря на все нежелание там находиться, это было лучше «лечебницы для душевнобольных». И дело тут вовсе не в правилах, этике и норме, но… Поднявшись по лестнице, юноши увидели перед собой множество небольших светло-голубых домиков, между которыми было около двух-трёх ли*, и соединялись они лишь песочного цвета тропинками из красиво уложенных декоративных камней и речной гальки, что заоблачно стелились на земле. Цзян Чэн мысленно был благодарен, что из белого здесь были лишь одеяния целителей да облака на небесах, хоть и не показывал этого. В самих Облачных Глубинах, в части, где тренируются и обучаются молодые заклинатели со всех орденов, всё всегда было белым*, что являлось доказательством смелости и готовности сражаться, тут же всё было нежным и приятным для глаз и благодаря этому, как объяснил Лань Сичэнь, ничто не вызывало у людей панических атак или нервных срывов. Пару поворотов по узким тропинкам, и вот они стоят перед небольшим бледно-голубым двухэтажным домиком, что стоял на возвышенности, взмывая ввысь над другими жилищами. — Проходите, располагайтесь, — с нескрываемым дружелюбием произнёс Лань Сичэнь, доставая небольшой цинковый ключик, впоследствии отворяя им небольшую деревянную дверь с окошком, находившимся точно по центру. — Понадеемся, что Цзао-Ван* будет милосерден к гостям и позволит им находиться здесь, пока они проходят лечение, — Лань Ванцзи же по привычке молча кивнул, подтверждая слова брата. Вэй Усянь и Цзян Чэн несколько настороженно вошли в дом. Они истово надеялись, что надолго здесь не задержатся, так что не собирались основательно обживаться. Когда они переступили порог, дверь за ними сразу же захлопнулась, оставляя Двух Нефритов снаружи, и только тогда братья смогли немного расслабиться. Домик сам по себе был небольшим, но за счёт использования светлых тонов и малого количества мебели он казался очень просторным. Основным цветом в доме был светло-сиреневый, и пусть он и был значительно светлее того фиолетового цвета, что парни привыкли видеть, но он все равно вызывал в них ощущение родного дома. Сам домик был разделён на две комнаты: кухню, что была слева от входной двери, и спальню, в которой также была привычная многим домам ширма; за ширмой стояла уже готовая бочка для воды и простой, выкрашенный в фиалковый, шкаф с элегантной белой резьбой. Сначала братья решили зайти в спальню, дабы оставить вещи. Разгружать они их, естественно, не стали, просто оставили валяться на полу. В комнате было две кровати у противоположных стен, два небольших шкафчика для вещей, стоящие вплотную к стенам с двустворчатой раздвижной дверью; чайный столик, будто красуясь, располагался в центре комнаты. Комната чем-то напоминала коротенький коридор из-за больно малой ширины; правда, это впечатление исчезло, стоило выхватить взором ширму, расписанную постоянно повторяющимся узором волн и плывущих облаков, выкрашенных в светло-голубой цвет — только разглядывая эту ширму, можно ощутить спокойствие и умиротворение. Но братья долго не смотрели на ширму, предпочтя ей простой столик со светло-сиреневой, почти что белой, круглой столешницей. Смотря на этот чайный столик, они невольно вспоминали все те мирные фэнь*, проведённые рядом с Яньли за чаепитиями; и пусть этот столик был совсем не похож на тот, что был в их доме, но для юношей эти воспоминания значат столь много, что ассоциацию с ними могут вызвать даже очень отдалённые предметы. Вэй Усянь развалился на кровати у левой стены, раскинув в стороны руки и ноги — он слишком устал, чтобы и дальше осматривать дом, да и на кухню Цзян Чэн его уж точно не пустит. Младший же решил посмотреть и её, так как он действительно не намерен был и близко подпускать Вэй Усяня к готовке. Кухня казалась крайне светлой за счёт огромного ажурного окна, из которого открывался чудесный вид на близлежащий лес. В самой кухне ничего особо примечательного не было: глиняная утварь, тумбочки, причём были как и стоящие на полу, так и прикреплённые к стене и занимающие целую стену по правую сторону от окна; напротив расположилась небольшая печь с дымоходом и место для дров. Ваньинь, кивнув самому себе, вновь обернулся к тумбочкам и открывая их: там стояли деревянные вёдра, весьма годные для того, чтобы носить воду — из окна Цзян Чэн как раз увидел небольшой ручеёк. В других шкафчиках также нашлось много всего необходимого, например, базовые специи: сахар, соль, а также усяньмянь, что уже было довольно щедро, учитывая то, что в Гусу Лань даже этого минимума не едят. И пусть сама кухня не была ни на пару фэнь не похожа на кухню Пристани Лотоса, но в голову Цзян Чэна все равно настойчиво лезли мысли о том, как они с Цзецзе готовили, а Вэй Усянь шумел рядом. И эти воспоминания по праву считались бы счастливыми и тёплыми, если бы не последующее наказание, так как «наследник Великого ордена, а копошишься на кухне, словно мелкий слуга, что за позор?!» Встряхнув головой и задвинув эти мысли в дальний уголок сознания, Цзян Чэн вздохнул и, напоследок взглянув на лес, что казался ему невероятно красивым, вышел из дома вместе с ведром для воды. Он тоже устал, но лечь в постель, не помывшись, не мог. …Это было только началом…