Охранник

Последний день отдыха Чарли встретила, щурясь от солнца. Её утро - одна большая попытка спрятаться под одеялом от надоедливых лучей, но сон сам собой улетучился, когда она поняла, что лежит в кровати совсем одна. Место Аластора пустовало. Взгляд дальше - его вещи, брюки и рубашка, аккуратно лежали на кресле. Уже сходил в душ. Подключился нос. До спальни с первого этажа долетал чудесный запах... блинчиков, кажется. Если каждое утро будет начинаться так же, Чарли не против. В ванной, спешно плескаясь в воде, она погрузилась в мысли, вспомнила всё, что произошло вчера, вспомнила каждое прикосновение - покраснела, но укрепилась в собственных чувствах. И, наконец, спустилась на кухню. Радио пело утренней бодрящей песней. Аластор мастерски переворачивал блинчики, подбрасывая их и ловя сковородкой. Пришлось остановиться в дверном проёме, чтобы понаблюдать картину. Лицо Чарли неожиданно заугрюмилось. Она не знала, как общаться с Аластором. Чёрт. — Доброе утро, принцесса! — он её, что, спиной увидел? — Самый первый и остывший тебе на пробу. Он развернулся, приветствуя её улыбкой и небольшим блинным ломтиком. Всё вопросы сразу отпали. Вести себя с ним следовало ровно так же, как и всегда. Ничего страшного не произошло. Чарли весело села за стол и приняла кусочек - сладкий и сытный. — Отныне я перестаю ходить в кафе и рестораны, — закатила она глаза от удовольствия и прикрыла полный еды рот. — Ты и кофе делаешь отменный, и готовишь чудесно. — Очень жаль, потому что я хотел позвать тебя в ресторан, когда мы вернёмся в город. — Чего? — промычала она. — Опять какая-то миссия для расследования, где мне снова придётся сидеть в одиночестве? — Нет, — улыбчиво ответил он, выключив плиту. — Классическое свидание. Мужчина и дама в ресторане, ничего вымученней нет. Кусочек блина застрял у Чарли в горле. Кхм-кхм. Она прокашлялась. — Серьёзно? — исподлобья посмотрела она на Аластора, не веря. — Ты всегда так реагируешь, когда тебя зовут на свидания? — посмеялся он. — Если да, то я могу передумать... — Не-не, отлично, да... да, я с радостью... — Хочу в ресторан, где есть караоке. О. — Кстати, — Чарли закинула мешающиеся волосы за спину. — Я хотела после возвращения в город увидеться с Вэгги и Энджелом где-нибудь. Ну, знаешь, попеть песни, послушать музыку, выпить... ты и так шёл бы в комплекте из-за того, что ты мой... ну... — Телохранитель. — Да... но я хотела бы тебя позвать к нам на вечер в качестве моего... гостя? Друга? Па-а-а... — ... рня. — ... ртнёра? Бля. Аластор хитро заулыбался. — Партнёра? — с весёлым издевательством переспросил он её. — Позволь узнать, дорогая Чарли, ты считаешь меня партнёром по бизнесу или партнёром по кровати? Вот гнида. — Я просто запаниковала! — раскраснелась она. — Вчера происходит... то, что происходит! И вот я спускаюсь на кухню, а тут ты весь такой... чудесный и красивый делаешь нам завтрак! Я не знаю, что думать и как тебя называть, это логично! — Ты же услышала от меня вчера максимум конкретики, в чём проблема назваться моей... — он загрузился. — Ого! А ведь действительно проблема. — Я о том же. Как бы там не было, я всё равно зову тебя посидеть вместе с нами. — В компании Вэгги и?.. — Энджела. — Интересную ты компанию себе выбрала, — он присел к ней за стол. — О! А, может, мне называть тебя, как Самаэль называет Лилит? — Только не это, прошу... — Свет моих очей. — Аластор... — Яблонька. — Прекрати... — Любовь моя. — Сто... — до неё дошло, что сказал Аластор. До Аластора тоже дошло. Завтракали они в тишине. *** Пианино запело необходимой и верной музыкой. Чарли победно прокрутилась на стуле, радуясь быстрой настройке инструмента. Она проиграла недолгую пробную мелодию - что-то из головы, наспех придуманное и лёгкое, чтобы до конца убедиться в том, что пианино теперь не кряхтит, а исключительно поёт чистые и отдающиеся душе ноты. Её импровизацию застал Аластор. Любопытствующе склонив голову, он подошёл к девушке. Его рука дополнила незамысловатую мелодию Чарли парой лишних нот. — Не против? — спросил он её. Чарли радостно кивнула. Его длинные пальцы затронули выстраивающиеся уже в сложную мелодию клавиши. Чарли подыграла - в их импровизацию добавились игривые нотки. — Оно и впрямь было расстроено, — сказал Аластор, когда они прервались. — У тебя отличный слух. К чему ты тратишь свой талант на отели? Аластор опёрся о пианино, проследив, как Чарли закрыла клавиши и задумалась. — Потому что... мне нравится заниматься отелями? — И музыкой тебе нравится заниматься. Но ты её избегаешь. Человеческая природа в том, что мы всё усложняем. — Аластор, я не... — она вздохнула. — Некоторые вещи ты просто не поймёшь. — Например, твоё желание во всём угодить родителям? О, да, милая, подобные вещи я совершенно не понимаю. — Нет, не угодить, — покачала она головой и исправила Аластора: — Не расстроить. — Самаэль - главный фанат певческого таланта Лилит. Вряд ли он расстроится, если ты начнёшь заниматься любимым делом. — Мама расстроится, — напомнила Чарли и грустно вздохнула. Аргумент - никакой, но Аластор почему-то замолчал, будто проиграл словесный спор. — Всё равно не вижу причин прятаться от мира и игнорировать свой интерес к музыке, дорогая, — покачал он плечами. — Ты же прячешься. — Мы говорим не обо мне, — оскалился Аластор. — Мне комфортно так, Аластор, — слабо улыбнулась Чарли. — Как? Комфортно быть угнетённой собственными родителями? Делать вид, что отели - идея получше музыки? Игнорировать свои мечты? Глупая. — Я не... не игнорирую... мечты, — отвернулась она. — У тебя получилось бы. — А? — С музыкой. Ты усердная и талантливая. Правда получилось бы. Как... непривычно. Аластор не говорил загадками, не поддерживал фамильярную манеру общения и вообще выглядел, как простой человек. С которым Чарли просто говорила. Который просто поддерживал. И просто давал силы. — И что... мне просто сорваться и начать... петь? — негодовала Чарли. — Да. Если хочешь петь - пой. Всё просто. Музыка - чудесное искусство. Недооцененное, старейшее и целебное. И ты лучше всех это понимаешь, принцесса. Наверное. Чарли не знала, понимала ли она то, о чём говорит Аластор, но что-то ответно дёрнулось слезливой щекоткой внутри неё. Она посмотрела в бок, прячась, когда почувствовала, как загорели её щеки и защипал нос в предвосхищении слез. Слез понимания, благодарности и сожаления. Оттягивать и игнорировать мечту безвольно, необдуманно, как слепой верующий - одно, а забросить мечту, оставить её кровоточащей и умирающей осознанно - другое. Чарли отравляла себе жизнь, убегая от решения и момента выбора. Выбора, как поступить. — Родители не решают, как будет жить их ребенок, — строго сказал Аластор. Его голос прозвучал, как удар молотка по куску гранита. — Родители - важнейшие люди в нашей жизни, — его голос смягчился. — Но ты важнее. Проста истина. — Я буду неблагодарной, если... — Если начнёшь делать то, что хочешь? — он подошёл к ней со спины. — О, да, очень неблагодарно по отношению к людям, которые дали тебе жизнь. Твою жизнь, Чарли. Собственную. Улавливаешь? — Я всё это знаю, — она привстала и повернулась к нему. Его руки потянулись к её горячим щекам. Глаза в глаза. — Если всё знаешь, то какого чёрта держишь пластинки на стене и не слушаешь их? Почему боишься петь на публике? Почему боишься реакции родителей сильнее, чем выкинутой в мусорную корзину мечты? Шероховатый большой палец прошёлся по её гладкой щеке. Чарли вздрогнула. — Так просто по щелчку пальцев я не стану делать всё, что захочу, Аластор. — О, я знаю! — хохотнул он. — Никто и не просит. Достаточно первого шага в пропасть, чтобы упасть с концами и не иметь возможности подняться. Ты умопомрачительная, Чарли. Пробираешь меня своим наивным характером до основания. Сильная и такая неестественно добрая. Как чёрное и белое, как рай и ад. Но не решительная. Всё для других, для родителей и друзей, но в этой слепой жертвенности ты упускаешь один важный момент. — Какой? — всхлипнула она. — Себя. Чарли надрывисто выдохнула. Хорошо, что не заплакала. Было близко. Она опустила взгляд в пол и почувствовала на своей талии легкое объятие. — Но я тебе не учитель, чтобы читать наставления, — напомнил Аластор. — Я всего лишь твой телохранитель. Так что ты сама определяешь, как жить, дорогая. О, она знает об этом. Всю жизнь знала, что сама определяет свой путь. Знала, когда отменяла помолвку. Знала, когда смотрела на истерику матери после её последнего концерта. Когда слушала её проклятия. Когда стояла с чемоданом перед родителями. Когда покупала первый участок под отель. Когда целовала своего телохранителя. Когда смотрела на пыльные пластинки и ненавидела себя за слабость характера. Всегда знала, что жизнь - это череда выборов. Всегда знала, что... Стоп. Неверно. Брехня. Жизнь не всегда про выбор. Чарли отступила от Аластора, смотря в пол бегающими глазами. Иногда мы не контролируем происходящее. Не выбираем. Не определяем свой путь, мечты и будущее. В наш обнадёженный мечтами мир может ворваться что-то извне и всё поменять. Испортить. Растоптать. Чарли сложила руки на груди, испуганно смотря сквозь Аластора. Она поняла. Что-то про решительно и про... — Где ружьё?.. — бредово спросила она. Аластор посмотрел на её маячащее тело и быстро понял, в чём дело. — Под лестницей. Она схватила ружьё. Дверь. Тропинка. Лес. Чёртова поляна с бутылками. Ботинки в грязи и глине, руки в треморе, голова в, наконец-то, просвете. Взведя дуло в сторону мишеней, Чарли шмыгнула слезливым красным носом и нажала курок. Первая разбилась вдребезги с оглушительным звуком выстрела. Родители не виноваты в том, что происходит в её жизни. Вторая на кусочки. Она не виновата. Никогда и не была. Третья целая. Промазала. Перезарядка. Промах - лишь очередная причина попробовать снова. Третья бутылка в нокаут. Нервно дыша от удачных выстрелов, мира на душе и эйфории, Чарли обернулась. Аластор стоял позади неё и одобрительно кивал. Она поняла. Что-то про решительность. И надежду. Когда не достаёт первой, всегда есть вторая. Ебанная надежда. На лучшее. На будущее. На мир с самим собой.