Альтависта

GPS-навигатор, наушники да стакан зелёного чая – что ещё для счастья нужно? Вот и Габен до недавних пор считал именно так. Как выяснилось, нужно гораздо больше. Самое меньшее – одна целая и живая Достоевская с золотистыми локонами и смеющимися глазами, к которой, оказывается, за год можно прикипеть душой так, что если оторвать – то с дикой болью. Боль Гуманистка ему и причинила. Неосознанно, ненамеренно, увеличивая постепенно дистанцию, а потом извинившись и уйдя насовсем. Счастье со смеющимися глазами оказалось миражом. Вот и кому тут верить? Невольно вспомнишь Ламанчскую, прописавшуюся в их институте как у себя дома и то и дело бросающую в сторону с отрешённым видом «болевые сенсорики». Сейчас он с ней почти согласен, хотя вообще не слишком хотел бы лишний раз переходить ей дорогу. Как ни странно, но громадный всезнающий Мастер беспричинно боится полутораметровой дурынды без царя в голове. Почему он боится Донны – Габен и сам себе вряд ли объяснит. Конечно, какие-то причины для такого к ней отношения у него имеются. Вряд ли кому-то будет приятно, если на этого кого-то при каждой встрече начнут свирепо сверкать очками и называть «Мастером-ломастером». Но в этой пигалице его пугает (или не пугает?) что-то другое. Вроде бы все привыкли к её знаменитому учительскому голосу, «ёперному бакалавриату» по поводу и без, даже к хаосу, который она систематически создаёт вокруг себя. Но вот он в силу врождённой наблюдательности замечает за ней совсем, казалось бы, не относящиеся к их общему делу вещи. Например, какая, скажите, Ламанчской печаль до разборок Робеспьера и Есениной? А ведь надо же – примчалась, как на пожар, и устроила ему, Мастеру, скандал за то, что Лирик своему гениальному недоразумению с ним якобы изменяет. Историю, конечно, удалось разрулить, Донна успокоилась, узнав, что никто никому не наставлял рогов, и познакомившись с двойником Еси (и по совместительству тогда ещё его любимой девушкой) воочию. Но в Габене эта абсурдная комедия что-то перевернула. Как и странные просьбы Донны заблокировать везде Драйзера и предупредить о том же сладкую парочку. Нет, тут явно что-то нечисто. Факт того, что эта ненормальная неравнодушна к его коллеге, что называется, налицо. И всё бы ничего, не отыгрывай она свои неудачи лично на нём. Не будь Искательница столь упрямой, он бы давно уже с ней поговорил нормально, без подколов, и рассказал бы, что прекрасно её понимает, зная на своей шкуре, каково это – быть на обочине чьего-то счастья. …Но такие мысли Габен молниеносно отбрасывает. Он едва заикнись о подобном – тотчас же огребёт от Ламанчской биографией её любимого Федерико Лорки по «гениальной, нет, в твоём случае просто по голове». Взамен он придумывает кое-что получше, коварно усмехнувшись и набирая сообщение «Слушай, помири меня с Достоевской, а? Всё равно мне без неё не жизнь». Ну а что? Он и так вечно страдает из-за суеты, которую разводят эти интуиты. Пора и о своём счастье подумать. Ну а если за это сообщение ему в голову потом прилетит Лорка – то хотя бы за дело, а не просто за то, что он не Робеспьер.