***
Лив вышла на улицу, с трудом держась на ногах из-за головокружения. Горло сдавили рыдания, не продохнуть. Опёрлась рукой на грушевое дерево: в глазах потемнело. Слёзы безостановочно скатывались по щекам, воображение рисовало самые страшные сюжеты: «Вдруг с ним что-то случится. Вдруг!.. Нет, и думать не хочу. И всё же… Я так и не сказала ему. Его могут убить, и он никогда не узнает! — Лив оберегающе положила руку на живот. — Господи, я сама толком ничего не осознала. Неужели это в самом деле случилось? Он и я. Как же странно-престранно! Охотнее поверю в летающую рыбу, чем в ребёнка под своим сердцем. Нашего ребёнка». Она взглянула на небо: голубое, с размазанными перистыми облаками, подсвеченными золотом заходящего солнца. Там, в вышине, лениво и пьяно проплывал дирижабль — непостижимое чудо, сотворённое человеком. Лив никогда не летала на дирижабле. Она вообще ни на чём не летала. А ещё она не сомневалась, что навечно останется шлюхой из трущоб, и даже не помышляла о любви. Но в один прекрасный осенний день отставному парадизскому капитану не захотелось умирать, не побывав на прощание в объятиях женщины, и жизнь её с этого момента перевернулась с ног на голову. «Обещаю, малыш, — Лив прогладила себя по животу, — мы непременно полетаем на этой волшебной громадной посудине: ты, я и твой отец». Наполнившись решительностью, она поспешила вверх по улице — к дому Леви, чтобы скорее предупредить Габи и Фалько. Прибавила шаг. Как можно скорее! Не рассчитала сил, налетела на булыжник и, подвернув ногу, врезалась в мощную спину вышедшего из пекарни мужчины. — Ау! — взвыла от боли Лив. Покачнулась и вот-вот угодила бы в лужу, но прохожий ловко подхватил её на руки и сам оказался в воде: сапоги мокрые, грязные брызги долетели до самых бёдер, испачкав светлые брюки. — Успел, — молодцевато произнёс он и очаровательно улыбнулся. Лив глядела на него с раскрытым ртом. Перевела виноватый взгляд на его ноги и обречённо вздохнула. — Простите, сэр, я такая несуразная… — Сконфуженно запустила кисть в пушистую медную копну и почесала макушку. — Я оплачу вам чистку или куплю новые сапоги с брюками. — Да бросьте! — Он добродушно ухмыльнулся, не отводя янтарных глаз. — Сам виноват: вылетел как угорелый, ничего не видя вокруг. Вы, кажется, ушиблись из-за меня. — Незнакомец перестал улыбаться и озабоченно посмотрел на её покрасневшую лодыжку. — А то и вывих заработали. — Он усадил Лив на близстоящую скамью. — Ещё кто кому платить должен. — Ничего вы мне не должны. — Убрала курчавый локон за ухо. Незнакомец продолжал восхищённо на неё глядеть. — Вы не против, если я посмотрю? — спросил он. — Конечно, я не врач, но за плечами неплохой армейский опыт. — Да, конечно, благодарю, — энергично кивая, отозвалась Лив: она хотела как можно скорее прийти в себя и навестить ребят. Мужчина снял бежевый сюртук и, закатав рукава, опустился на одно колено. Бережно снял ботиночек Лив и стал легонько ощупывать её лодыжку. Лив ненамеренно залюбовалась им: светловолосый и широкоплечий, со скуластым квадратным лицом и задумчивыми глазами под нависшими тонкими бровями — хорош собой и недурно сложён. Поймала себя на этих мыслях и почувствовала укол стыда. — Я уже видел вас раньше, — неожиданно сказал мужчина, приулыбнувшись и потерев негустую бородку. Но, заметив, как девушка раскраснелась, осёк себя. — Простите. — Взъерошил коротко стриженный затылок. — Вывиха нет, просто ушиб, — констатировал он, — надо будет приложить лёд. — Славно. — Лив улыбнулась. — Хорошо, что идти недалеко. — Я провожу, — безапелляционно заявил незнакомец, — мне тоже недалеко: в конце улицы живёт моя кузина, я как раз к ней. Только тогда Лив обратила внимание на кожаный чемодан, который мужчина обронил, пока ловил её. — Вы издалека? — любезно поинтересовалась она, потирая ушибленное место. — Из-за моря. Но родился здесь, в Либерио. — Он поднялся с земли и осторожно взял Лив на руки. — Думаю, лучше вам поберечь ногу, всё-таки небольшой отёк есть. Лив не успела возразить: незнакомец уверенно зашагал по дорожке из гравия, совершенно позабыв о намокших сапогах и испорченных штанах. Где-то внутри Лив была благодарна ему, что он ненадолго отвлёк её от самоистязаний и бесполезной паники. Но, когда из-за горизонта выплыл дом Леви, все её тревоги вернулись. Объятия незнакомца показались слишком тесными, и Лив захотелось скорее вырваться из них. Она неосознанно упёрлась локтем в грудь мужчины, дистанцируясь от него. — Я вам неприятен? — спросил он. — А? — Лив перевела на него взор. — Что вы, нет, конечно! — Взвилась, как уж, опустила ноги на землю. — Мы пришли, — оповестила она. — Здесь? — Угу. — Вы удивитесь, но мне тоже сюда. — Снова провёл ладонью по затылку. — Вы дружите с Габи и Фалько? — предположил он. — В некотором роде, — смущённо ответила Лив. — После вас. — Мужчина, толкнув ворота калитки, сделал пригласительный жест рукой. В окне мелькнула каштановая макушка, а через мгновение отворилась входная дверь: с улыбкой во весь рот из дома вылетела Габи и бросилась мужчине на шею. — Райнер! — прокричала она. — Ты чего тут делаешь? Даже не написал, что приедешь, балда! — Стиснула его мощную шею, звонко чмокнув в щёку. — Хотел сделать сюрприз. — Райнер обнял кузину в ответ. — А тётя Карина знает, что ты здесь? — Нет, мама не знает, я ещё не был дома. — Достал из чемодана бумажный пакет с выпечкой. — Держи, твои любимые — с заварным кремом. Габи, прикрыв веки, сунула довольную моську в пакет и глубоко вдохнула сладкий аромат. Сглотнула обильно выделившуюся слюну и краем глаза увидела Лив, скромно вставшую поодаль, рядом с клумбой отцветших тюльпанов. — Ого, красотка, и ты здесь! — Габи подбежала к ней и взяла за руки. — Только капитана Леви ещё нет, он в лавке. Райнер, изумлённо разинув рот, повернулся в сторону девушек и внимательно уставился на Лив: «Она пришла к капитану?» — Да, я знаю, — тихо ответила Лив. — Слушай, мы можем поговорить наедине? — с тревогой спросила она. — Тебя смущает здоровяк? — Она кивнула на Райнера. — Не переживай, он член семьи! К тому же твой капитан был командиром этого оболтуса. «Габи сказала «твой капитан»? Неужели эта красавица — пассия капитана Леви?» — с досадой заключил Райнер. Он приказывал себе перестать пялиться, но никак не мог отвести взгляд от горящих в закатных лучах локонов и ультрамариновых глаз. «Женюсь на ней!» — с безрассудством подумал он, проследив за лучом, соскользнувшим с красно-рыжей пряди в вырез изумрудного платья. — Райнер, познакомься, это Лив! — крикнула Габи. — Лив, это мой кузен Райнер. — Рад познакомиться, Лив, — вкрадчиво проговорил Браун и сделал кивок. — Взаимно, Райнер. — Лив неуверенно кивнула в ответ. — Ты знаешь капитана Леви? — с любопытством спросил Райнер. — Она его невеста! — вмешалась Габи. — Представляешь?! — Выпучила глаза. — Капитан Леви серьёзно настроен, он мне сам сказал, — с гордостью добавила она. — Габи, Леви арестовали офицеры полиции! — выпалила Лив, не в силах больше притворяться. — Арестовали? — Габи надеялась, что ей послышалось. Её игривость вмиг улетучилась, сменившись недоумением. — Как? За что?! — Понятия не имею, они говорили какой-то бред! — Грудь Лив вновь налилась свинцом, на глаза навернулись слёзы. — Обвинили его в государственной измене и вроде бы в незаконной торговле. — Сокрушаясь, она приложила ладонь ко лбу. — Я плохо запомнила формулировку. Зато Леви был так спокоен, будто к нему посетители пришли, а не полиция! — Стиснула пальцы Габи. — Сказал, чтобы я предупредила вас с Фалько. — Так, мы сейчас же идём в участок, — воинственно заявила Габи, направляясь в дом за документами, — будем вызволять капитана! — Габи! — Лив схватила её за рукав. — В этом могут быть замешаны очень опасные люди. Это моя вина… — Я тоже опасна, — нашлась Браун, — Райнер не даст соврать. Да? — Кивнула в сторону брата. — Он нам поможет. Поможешь ведь? — Состроила оленьи глазки. — Габи, притормози немного, вообще-то Лив ушибла лодыжку, — беспокойным тоном произнёс Райнер, — ты хочешь вот так её бросить? — Да плевать на мою лодыжку, — вмешалась Лив, — нужно что-то делать! Райнер, прикрыв веки, шумно вздохнул. — Габи, успокойся хоть ненадолго, твоя импульсивность не поможет сейчас капитану. — Затем он обратился к Лив: — Если не позаботишься о себе, то не сможешь позаботиться ни о ком другом. Прежде всего, надо отбросить эмоции. К слову, капитан Леви согласился бы со мной. Девушки вопросительно переглянулись. Лив понимала, что вообще не должна быть здесь, ведь Леви просил её вернуться обратно в бордель, чтобы не подвергать угрозе себя и Габи с Фалько. Это было разумно. «Но разве могу я его оставить?» — твердили чувства. Чёртова дилемма растаскивала сердце на куски. — Идёмте в дом, — сказал Райнер. — Поставим Лив на ноги и заодно всё обдумаем. Он молниеносно оказался рядом с ней и помог зайти. Когда оказались в гостиной, Лив кивнула на зелёное кресло, стоявшее у окна. Райнер усадил её и пошёл на кухню за льдом. — На Парадизе холодильники роскошь, — усмехнулся он, открывая морозильную камеру, — да и те — жуткий дребезжащий хлам. Лив с волнением смотрела в распахнутое окно, прижимая к себе сложенный плед и нервно стискивая его пальцами. В доме Леви, в окружении его вещей, ей стало совсем тоскливо и страшно. Разложила плед и укуталась в него с головой, вдохнула запах и потёрлась щекой о грубоватую шерстяную ткань. Ей овладело жгучее желание покурить: сигареты всегда настраивали на нужный лад, приводили мысли в порядок. Однако врач рекомендовал воздержаться от курения на весь срок беременности, и Лив была намерена исполнять назначение до конца. Обхватила живот рукой, как щитом, и когда ноги коснулось что-то ледяное, она в испуге отпрянула. — Всего лишь лёд, — заверил Райнер. — Извини, — виновато произнесла Лив, — я ушла в свои мысли. — Всё нормально. — Он с удивлением обратил внимание на её позу, но тактично воздержался от вопроса. — Ты сказала, что в аресте капитана могут быть замешаны опасные люди, что это почему-то твоя вина — что ты имела в виду? Лив сконфузилась, раздумывая, как объяснить своё положение чужому человеку. Она посмотрела куда-то рядом с собой, в пустоту: «Вот бы Леви был здесь, — с досадой подумала она, — он бы точно знал, что сказать и как себя вести». — Есть один человек, — сбивчиво начала Лив, — он… имеет надо мной власть, — деликатно пояснила она, — и не хочет меня отпускать. Он безроден и вышел из трущоб, как и я, но очень богат и влиятелен. По правде говоря, он чудовище. — Она невольно уставилась в потолок. — Я думаю, арест Леви — его рук дело. — Видимо, связи у него и впрямь солидные, — ответил Райнер, — потому что предъявить столь серьёзные обвинения герою войны — это надо очень постараться. Но и я не хрен с горы! — с молодецким задором заявил он. — Я один из послов особой дипломатической группы и могу поговорить с принимающими решение по таким вопросам. — Пожалуйста, Райнер! — Лив посмотрела на него с надеждой, как смотрят на луч солнца или спасителя. — Буду тебе обязана. Она, заглянув ему в глаза, светло улыбнулась, и сердце Райнера оборвалось, провалившись в низ живота. Он застыл с глупым выражением, хлопая веками и беззвучно шевеля губами. Габи изумлённо посмотрела на кузена и в манере капитана Леви пнула его в берцовую кость. — Эй, ты чего? Больно же! — завопил Браун. — Рот не разевай так широко, а то муха залетит, — пробубнила Габи. — Кстати, а где Фалько? — спросил Райнер. — Всё ещё трудится на верфях? — Ага. — Габи кивнула. — Его рабочая смена заканчивается через час, через полтора будет дома. — Хорошо. Ждите Фалько и никуда не уходите, а я в посольство. — Райнер встал со стула и надел сюртук. — В участок пойдём все вместе, когда вернусь. — Он направился к выходу, но на пороге обернулся. — Только прежде надо будет поговорить о причине моего визита, — сказал он вдруг. — Это важно. Райнер бросил прощальный робкий взгляд на Лив и вышел за дверь.***
— Господа, я понятия не имею, о чём вы говорите. Сам факт моих встреч с мистером Эбингом ничего не доказывает. Он всегда приглашает много гостей, и больше половины из них — торговцы. Причём не мелкие лавочники, вроде меня. Лучше скажите прямо, чего вы от меня хотите. Допрос шёл больше трёх часов, и Леви порядком вымотался, отвечая на безосновательные обвинения. Он всеми силами старался сохранять самообладание и не раздражать офицеров, но чем дольше те без объяснений удалялись и неприкрыто тянули время, тем сильнее нарастала тревога капитана. Лив осталась одна — до смерти напуганная и сбитая с толку, и он не знал, где она сейчас и что с ней. — Вы явно что-то недоговариваете, — не повышая тона добавил Аккерман. — Я мог бы и сотрудничать. — Он сощурился, пристально вглядываясь в лица офицеров. — Нам незачем враждовать, потому что мы на одной стороне. — Старательно прощупывал почву. Старший по званию офицер со всего размаху ударил ладонью по столу и, брызжа слюной, заорал: — Кончай ломать комедию, капитан! Мы знаем, что ты в курсе связей Эбинга с радикально настроенными йегеристами и что сам с ними в сговоре! — Серьёзно? — тихо произнёс Леви: он сидел, не шелохнувшись. — Пытаетесь напугать меня криками и похлопываниями по столу? — Он скептично изогнул бровь. — Какие ещё йегеристы, о чём вообще речь? — Он непонимающе глядел на офицера исподлобья. — Не прикидывайся, будто не понимаешь! Леви в пассивно-агрессивной манере закатил глаза и сложил на груди руки. — Господа, если вы решили пытать меня своим непрофессионализмом и тупостью, то поздравляю, у вас это получилось, — желчно проворчал он, больше не в силах любезничать. — А если пытаетесь во всём разобраться, то вынужден разочаровать. — Я говорю про сраных радикальных йегеристов, которые поставляют вам с Эбингом товар в обмен на то, что вы тайком переправляете их в Марли! Они уже организовали здесь несколько подпольных опорных пунктов для начала скоординированной атаки на Либерио. — Мои товарищи писали, что радикальные настроения на Парадизе усилились после войны с противниками перемирия, но… всё действительно зашло так далеко? — Леви не на шутку встревожился. «Значит ли это, что Паоло ни при делах, и военная верхушка просто решила перестраховаться, устроив мне эту клоунаду с допросом? Или они так по-идиотски пытаются меня завербовать в собственную разведку? Они могли просто попросить о помощи, но вместо этого публично оклеветали. Что-то тут не сходится». Открылась дверь, и вошёл невысокий крепкий мужчина. Он властно встал посреди допросной и обратился к офицерам: — Спасибо, ребят, давайте теперь на выход, дальше я сам. — Он по-отечески похлопал обоих полицейских по спинам и кивнул в сторону двери. — Слушаюсь, — покорно ответил старший офицер и, прихватив сослуживца, в момент удалился. Леви спешно пытался изучить обстановку, но чутьё подсказывало одно: «Беги». Каждая мышца в его теле была напряжена, ноги подрагивали, готовые нанести точный обездвиживающий удар — дикий зверь, загнанный в угол. Он не сводил глаз с вошедшего полицейского, выжидая, когда тот подойдёт на нужное для атаки расстояние. «Нет, дай я сам», — послышалось из коридора. С омерзительным жестяным скрипом повернулась ручка, и в допросную вошёл Паоло в окружении четырёх здоровенных амбалов, которые неизвестно как поместились в комнате. — Наконец-то сможем поговорить по душам, господин Аккерман, — с победной ухмылкой произнёс он. Бах! В шею Леви вонзился дротик. Издав дикий рёв, он дёрнул рукой, за которую был прикован к столу, и вместе с ним пролетел вперёд. Бах! Бах! Бах! Трясущийся от страха Паоло всадил в него ещё несколько дротиков. — С одного бы вырубило, — прогнусавил один из бугаёв. — Такой дозой и убить можно. Леви покачнулся, теряя сознание. «Нет-нет! — твердило гаснущее сознание. — Не смей вырубаться! Не смей…» Бах! Громко шмякнулся затылком о каменный пол. Но Леви не почувствовал боли: он неумолимо проваливался в склизкую, удушающую темноту, потешавшуюся над сильнейшим бойцом человечества. «Разве я не объяснял, что значит «угодить в капкан»?» — насмехалась темнота голосом Кенни. Над лицом показалась подошва ботинка, и в следующую секунду мрак окончательно сомкнул свои колючие объятия.***
Леви не понимал, сколько прошло часов. А, может, дней? Каждая клетка измученного, покрытого кровоподтёками и гематомами тела изнывала от боли. Едва он продирал глаза, как бугаи Паоло принимались за дело. «Чудо, что зубы на месте, — пронеслось в мыслях Леви, когда он сплёвывал кровавый сгусток. — Самонадеянный кретин. Как я мог настолько забыться и потерять бдительность?.. Лив! Только бы ты меня не послушала! Тебе нельзя в чёртов бордель, этот кусок дерьма со своими дружками наверняка поджидает тебя там». В противоположном углу, прячась среди мрака, в светящемся белизной пиджаке стоял Паоло и молча взирал на истязания распятого посреди тюремной камеры и закованного в цепи капитана. «Жалкое зрелище, — с самодовольством думал он, наслаждаясь грохотом цепей, звеневших при каждом новом ударе. — Сколько пустой болтовни вокруг этой пресловутой «аккерманской крови». И где же твоя нечеловеческая сила, сравнимая с мощью девяти титанов? Скорчился на коленях, подвешенный за руки. Словно туша на скотобойне. Тоже мне соперник». — Ты в курсе, что близость начинают с прелюдии? Или тебе, животное, нравится иметь с наскока? — пробурчал Леви, глядя на него неподвижными ледяными глазами. Покинув уютную темноту, Паоло стремительно двинулся на него, замахнулся и нанёс удар по скуле. — Видимо, не в курсе, — оклемавшись, произнёс Леви и отхаркнул ему под ноги кровавую слюну. — Пошли вон, — приказал Паоло своим амбалам. Те удивлённо переглянулись. — Пошли на хрен, я сказал! — заорал он. Оставшись наедине с капитаном, Паоло вытер холодную испарину со лба, снял пиджак и как следует засучил рукава. Вплотную подошёл к Леви и, издевательски хохотнув, стал наносить удар за ударом, высунув от удовольствия язык, как собака. Он был под кайфом и плохо держал равновесие. Иногда Паоло поскальзывался на ровном месте и оборачивался вокруг себя волчком. — Ну что, сильнейший боец человечества? Говорят, тебе под силу за раз сразить несколько десятков титанов. Ну! Давай! — показушно поманил его. — Тут и титанов-то нет, один я! — гогоча, бахвалился он. Леви молчал, испытывающе вперившись в Паоло пронизывающим до костей взглядом. Неуютно. Будто раздели перед огромной потешающейся толпой. По спине Паоло пробежал предательский холодок. — Чего вылупился на меня, ублюдок? Очередной удар. Ослабевший кулак жалко скользнул по измазанной кровью щеке. — Молчишь? — терпение Паоло таяло, как свеча. — Обмочился от страха, а, капитан? Глаза Леви блеснули, как сталь, и Паоло сделалось жутко. Он инстинктивно дёрнулся, отпрянув. — Ты издохнешь здесь, понял? Пот стекал с Паоло водопадом. Он устало упёрся ладонями в колени, а затем снова уставился на Аккермана — ни единого звука. «Да что этот гадёныш себе позволяет?» Шмыгнув носом, Паоло кое-как уселся на колени и с вызовом заглянул во внутрь пламенеющих зрачков: — Мы ведь из одного теста, — покровительственным тоном произнёс он, — оба душегубы, капитан. И сгорим в геенне огненной, уж поверь. Вот только со мной будет моя рыжая бестия, — облизнувшись, прошипел он. В оглушающей тишине был слышен лишь скрежет стиснутых зубов. — Тебе когда-нибудь доводилось ласкать юное девичье тело? — Паоло прерывисто задышал. — Доводилось смотреть в замутнённые животным ужасом детские глазёнки, пока твой член проталкивается всё глубже и глубже? До самых чёртовых гланд. — Сглотнул слюни. — Ты знаешь, что каждая женщина помнит своего первого на всю оставшуюся жизнь, а, капитан? Моя малышка Лив никогда меня не забудет… Ярость исказила лицо Леви, глазные яблоки покраснели от полопавшихся капилляров: глубоко втянув ноздрями воздух, он с бешеным воплем нанёс удар лбом прямиков в сплющенный нос Паоло. Тот покачнулся и упал на спину. Его белоснежная рубашка тотчас побагровела от оросившего её фонтана крови. Ощерившись, Леви сверлил Паоло остекленевшими, безумными глазами. — Думаешь, я монстр? — прохрипел тот, схватившись за раскуроченный нос. — Посмотри, что с нами сделала эта продажная рыжая шкурка! — Подполз к Леви на безопасное расстояние. — Думает, если у неё есть дырка для члена, то она может нами управлять? — Издал истерический смешок. — Ей было всего тринадцать, а эта маленькая потаскушка уже мне строила глазки. Уж я-то знаю, она меня хотела! — Горделиво задрал голову. — Отвратила меня от Господа своей сладкой щелью. — Схватился за ворот рубашки, как за спасательный круг и, забыв об осторожности, подался вперёд. — Ты ведь знаешь, какая у неё сладкая щель… Раздался хруст: из-за очередного удара лбом Паоло вновь потерял равновесие, повалившись на спину. — Босс, девчонка нашлась, — промямлил один из бугаёв, заглянув в камеру. — Она в доме Аккермана, с Габи Браун. Наши ребята пошли выманивать её. — Помоги подняться, осёл! — Паоло катался на спине, как перевёрнутый кверху лапками таракан. — Хух! — выдохнул он, оказавшись на ногах. — Молодцы, парни. — Он пытался отдышаться. — Тут такое дело, босс… ваша девчонка, кажись, того… — Здоровяк неуклюже помотал маленькой лысой головой. — Мать твою, ты обезьяна, что ли? Говори по-человечески, Билл, я мысли не читаю! — отчеканивая каждое слово, проговорил Паоло. Здоровяк Билл что-то прошептал ему на ухо. Тот в изумлении открыл рот и застыл, уставившись сквозь стену. Затем он вновь повернулся к Леви, медленно подошёл и с размаху пнул его между ног. Леви скорчился от жуткой боли. — Ублюдок! — завопил Паоло. — Всё мне испоганил, урод! — Удар под дых. — Она моя! — Удар по лицу. — Моя рыжая бестия! Отскочил в сторону, опасаясь очередного удара лбом, и завыл голодным медведем. Леви из последних сил распрямился и тихо пробормотал: — Эй, Билл!.. — Его рот расчертила кривая, дрожащая полуулыбка. — Скажи… скажи это вслух… Стиснув окровавленные зубы, Леви затрясся от беззвучного болезненного смеха. — Шагай давай! — скомандовал Паоло здоровяку, толкнул его из камеры и пошёл следом. — Я устал от этого ублюдка. Когда их шаги стихли, воцарилась убийственная тишина. В прогнившем, пропахшем плесенью воздухе мерцала радужная пыль, оголтело носясь туда-сюда. На заляпанный, грязный пол пролился багряный луч заходящего солнца и замер у ноги капитана. Красно-золотой — совсем как непослушные кудри его беспризорной Осени. Он протянул колено навстречу блестящей полоске света. «Как же… странно-престранно… — подумал Леви, пока слёзы одна за другой капали на серую каменную кладку. — Неужели рыбы в самом деле могут летать?..» Провалившись в отупляющее забвение, Леви не заметил, как его сняли с цепей и, заковав в наручники, бросили на пыльный тонкий матрас. Ему снилась мама: фарфоровые, почти прозрачные ласковые руки, убирающие со лба отросшую чёлку. Он протянул в пустоту свою трёхпалую ладонь, коснулся призрачного позабытого любимого лица… — Совсем заспался, соня, — нежно сказала Кушель, припала тёплыми губами к его животу и дурашливо подула. Горячее, обжигающее дыхание. — Мне снилась колдунья с огненными волосами, — тихо и сонно отвечал он матери. — Добрая? — поинтересовалась Кушель, уткнувшись острым подбородком ему в грудь. — Да. — Красивая? — Очень. Вот вырасту и женюсь на ней! — Ох, родной! — Кушель, тихо засмеявшись, поцеловала его прикрытые веки… Леви открыл глаза, оторвал от матраса мокрое лицо и уставился сквозь прутья камеры. Он совершенно забыл про тот день и про тот сон. Упал лбом в ладонь, взъерошив волосы на макушке. Обрывки детских воспоминаний загорались яркими вспышками и тут же гасли в беспросветной тьме нищего подземелья. Его недолгий, обманчивый рай исчез вместе с дыханием умершей матери, а детство умчалось вслед за удаляющейся в толпе спиной Кенни. «Он знал, что не годится в отцы. И даже не пытался. — Леви с горечью усмехнулся. — Как будто я гожусь! Такой же пропащий, как и он… Что хорошего я могу дать маленькому человеку? Господи, даже женщину свою не могу защитить! Чёрт…» По коридору раздались шаги. Покачнувшись, Аккерман кое-как поднялся на ноги и подошёл к решётке. Цок-цок — гулкое эхо с силой ударялось о кирпичные стены, а сердце Леви — о грудную клетку. Эти шаги. Те самые. Её шаги. — О! — насмешливо прозвенел голос Паоло. — Полюбуйся на этого «сильнейшего из сильнейших». — Он изобразил в воздухе кавычки. — Жалкое зрелище… Лив, вздрогнув, с ужасом посмотрела на Леви: ссутулившийся, лицо в ссадинах и синяках. Но едва их взгляды соприкоснулись, как он расправил ноющие от боли плечи и всем телом вжался в решётку. Вырвавшись из рук Паоло, Лив птицей подлетела к своему капитану, схватилась побелевшими пальцами за железные прутья. Всего на миг истерзанные потрескавшиеся губы Леви припали к её костяшкам, а дрожащая кисть легла ей на живот. Сглотнув подступивший к горлу ком, Лив рвано выдохнула, и её глаза наполнились слезами. Леви чуть заметно приподнял бровь, и когда Лив утвердительно закивала, уголок его рта легонько вздёрнулся. Вопя и причитая, Паоло схватил Лив под локти и насилу оттащил от решётки. Она его не слышала. Она не слышала ничего в целом свете: Лив неустанно смотрела на Леви, не отводившего от неё взора, и улыбалась сквозь стиснувшие глотку рыдания.