Осенний ноктюрн

Глядя на толпу, собравшуюся вокруг Леви, Лив вскоре сообразила, что оно к лучшему: неизвестно, остановился бы Рассел, попроси Лив о помощи. Она не сомневалась — Леви не удержится от рукоприкладства, и всё равно произойдёт скандал, а слухи расползутся по всему королевству. Репутации капитана не придёт конец, но она будет изрядно подмочена: «У него из-за меня и без этого одни проблемы, — виновато подумала Лив, — ещё не хватало ему стать нерукопожатным». Но согласиться на предложение Рассела означало ступить шаг назад, вновь сделаться игрушкой в чужих руках, исполнять чужие прихоти против своей воли. На одной чаше весов была репутация мужа, а на другой — собственная гордость, и Лив уже знала, какая из них перевесит. — Хорошо, — ответила она Расселу, — я похожу с тобой под ручку, но после этого ты навсегда исчезнешь из моей жизни. — Ты не в том положении, чтобы ставить условия, — самодовольно изрёк он, продолжая коварно улыбаться. — Всё закончится тогда, когда я захочу. — Приблизился к её уху. — И так, как я захочу. Лив мысленно вцепилась в его идеально прилизанные русые волосы и трясла голову до тех пор, пока Рассел не начал жалобно молить о пощаде. Но она не остановилась, а вмазала ему кулаком по лицу, а затем ещё и ещё, пока тот не упал без сознания. В своих фантазиях она была беспощадна и кровожадна не хуже впавшего в раж Леви. На губах невольно проступила улыбка, которой Рассел ошибочно приписал удовольствие. — Как вовремя объявили танцы, — с предвкушением произнёс он, поставил бутылку с недопитым вином на стол и галантно протянул руку Лив, — ты идёшь со мной. — Только не обижайся, если отдавлю тебе ноги, всё-таки шлюх вальсам не учат, — съязвила она и взяла предложенную руку. С присущей ему грацией Рассел повёл Лив в центр зала и, несмотря на хмель, легко кружил с ней между другими парами. Как ни старалась Лив наступить ему на носок, ничего не выходило: Рассел был отличным танцором и ловко компенсировал неумелость своей партнёрши. Сконфуженный излишним вниманием Леви вмиг опомнился, когда зазвучала музыка, и стал озираться по сторонам в поисках Лив. Его собеседник недовольно покашлял, но Аккерман никак не отреагировал. Бросив короткое «извините», он направился в сторону танцующих. Едва он подошёл, как кто-то с молодецкой удалью промчался перед его лицом. Цыкнув, Леви машинально отпрянул и с недоумением уставился вслед Расселу, бойко кружившему в танце Лив. — Что за?.. — тихо вымолвил он, сведя к переносице брови и сощурив глаза, дабы убедиться, что ему не померещилось. — Капитан, всё в порядке? — послышался рядом голос Хистории. — С вашей стороны было довольно грубо вот так прерывать господина министра. — А он здесь что забыл? — проигнорировав её реплику, спросил Леви и кивнул в сторону Рассела. — Марлийский посол? — уточнила Хистория. — Мерзкий тип. Но его супруга само очарование: она сделала огромное пожертвование в пользу нового приюта. — Он танцует с моей женой… — процедил Аккерман сквозь зубы. — Эта юная красавица ваша жена? — удивилась Хистория. — Она затмила всех присутствующих дам, неудивительно, что этот повеса пригласил её. — От воинственного выражения лица капитана по её спине пробежали мурашки. — Дышите глубже! — Она добродушно улыбнулась, надеясь вернуть ему присутствие духа. — В танцах нет ничего предосудительного. Леви не ответил, продолжая сверлить взглядом Рассела, рука которого спустилась с лопаток Лив на её поясницу: «Какого дьявола он делает рядом с моей женой? И почему она согласилась с ним танцевать? И… она что, улыбнулась ему?!» — Капитан? — Что? — буркнул он. — У вас личные счёты с этим господином? — предположила Хистория. — Нет, — соврал он. — Просто не хочу, чтобы он подходил к моей жене. Недовольный вид Аккермана распалял Расселу кровь, подстёгивал азарт: «Смотри на нас, осёл! Как я тебя уделал, а? Ну и прохвост же я! — Победно ухмыльнулся, наслаждаясь собственной неотразимостью. — Что ты сделаешь? Будешь махать клинками и свирепо орать? Жалкий солдафон». — Когда будем проходить мимо твоего муженька, улыбнись ещё раз, — со смешком произнёс Рассел. — А ещё лучше сделай вид, будто смеёшься над моей шуткой. Заливисто, в своей очаровательной манере. — Я тебе не игрушка, — возмутилась Лив. Резким движением Рассел притянул её ближе. — Сегодня — игрушка, — отчеканил он шёпотом. — А теперь будь умницей и посмейся. Вообразив, как со всего размаху врезает ему лбом по носу, как он неуклюже отшатывается, хватаясь за ушибленное место, Лив искренно расхохоталась. — Хорошая девочка, — елейным голосом похвалил её Рассел, ощутив тесноту в штанах. «Неужели она благосклонна к нему, раз смеётся? — удивился Леви. Мотнул головой, опустил глаза в пол. — Я что, ревную? Нет, нужно остановиться, — приказал он себе. — Она не дала ни единого повода. Подумаешь, смеётся. Как будто ей посмеяться ни с кем нельзя. От меня ведь не дождёшься хорошей шутки, смеха или улыбки, а моя Осень страсть как любит посмеяться. Проклятие! Всё равно ревную… Вернись ко мне, Лив! Клянусь придумать шутку не хуже, чем у этого франтика. Выучу целый том грёбаных романтических стишков! — В бессилии прикрыл ладонью лицо. — Хочу её иметь… Иметь! Иметь! Моя! Моя!.. Да чтоб меня!» Развернулся и бросился прочь из зала. Прихватил с подноса проходящего мимо лакея бутылку спиртного и вылетел на террасу перед дворцом. В чёрном небе дрожали стеклянные звёзды, и ярко горела луна, освещая пожухлую осеннюю траву. Шумели деревья, потревоженные наглым ветром, сгибались под его натиском, теряя последнюю листву. Одним ударом ладони Леви открутил крышку и махом выпил четверть бутылки: алкоголь обжёг глотку и пустой желудок, приятная лёгкость разлилась по телу. Капитан приложил ко рту тыльную сторону ладони, чуть поморщившись, а затем сделал ещё несколько больших глотков. Постучал по карманам и нашёл завалявшуюся сигарету, припасённую для Лив. Зажал меж зубов, чиркнул спичкой и поджёг. С блаженством втянул никотиновый яд и выдохнул в ночь мутный клубок дыма. «Да что со мной происходит?! Совсем башкой поехал. Я вроде никогда прежде не думал о ней в столь гадких и грязных выражениях. Откуда эти мысли и унизительная ревность? Откуда неутолимый голод? Я сам себе противен и страшусь себя самого. Но мне её так мало! Так мало… Привязал бы к кровати и затрахал до беспамятства!.. Ну, вот — опять. А она спрашивает, что со мной. Как я скажу ей об этом? Полчаса назад уверял её, что она не шлюха, а сам только и представляю её в той тесной бордельной комнатушке: в моих объятиях, в моей… власти? Слышу её стоны, слышу, как она, задыхаясь, кричит моё имя. Я точно помню, сколько стоит провести с ней час и ночь. Это омерзительно! Но отчего тогда меня колотит и бросает в жар? — Он сделал ещё несколько глотков. — А она говорила, что я её «милый», её спаситель и герой, «достойный человек», «приличный господин», «лучший из мужчин»! — Его внезапно пробрало на безудержный нервный хохот. — Чем я лучше Рассела или Паоло? Тем, что трахаю её уважительно? Просто абсурд. У неё под сердцем наш ребёнок, а я какого-то хрена всё опошляю. Неправильный, нелепый, грязный выродок из подземелья. Едва я ступил на Парадиз, как почувствовал грусть и скорбь, что вполне объяснимо. Но откуда взялась эта испепеляющая похоть?» Лив потерянно искала глазами Леви, а страх проникал в её сердце всё глубже. Неужели он ушёл и оставил её наедине с чудовищным призраком прошлого, сомкнувшего вокруг неё убийственные непрошеные объятия? Рассел потащил её за стол, где сидели его дружки — такие же послы — и играли в карты. Она смотрела на них дико и враждебно, нервно перебирала ткань подола своего роскошного платья, в котором ей вдруг сделалось неуютно из-за открытых плеч и глубокого декольте. — Подуешь на удачу, куколка? — спросил Рассел, наклонившись к ней и протянув веер своих карт. «Где же ты, мой парадизский дьявол? Умоляю, укради меня отсюда», — Лив с надеждой посмотрела через плечо, но не увидела родного лица. Вытянулась навстречу к Расселу и подула так, что несколько карт разлетелись по сторонам. Столик взорвался хохотом. — Думаю, до конца вечера должно хватить, — с притворным добродушием произнесла Лив, и уголок её губы насмешливо вздёрнулся. — А дама-то у тебя с норовом, Джеффри! — обратился к Расселу один из его друзей. — Я не «у него», — осекла его Лив. — Мы с господином Расселом хорошие знакомые. — Весьма хорошие знакомые! — многозначительно добавил Рассел, и Лив с силой топнула пяткой по его носку. От боли Рассел выпучил глаза и закашлялся, чтобы не вскрикнуть. — По-моему, господину Расселу не идёт имя «Джеффри», — произнесла Лив. — В голове сразу такой простачок рисуется, а не посол-аристократ в идеальном костюме. — Ха-ха! В самом деле! — согласился один из игроков, стараясь угодить ей и завоевать её внимание. — То-то он всегда настаивает, чтобы его по фамилии называли. Да, Джеффри? — подколол он приятеля. — Нам что, по десять лет? — обиженным тоном отозвался Рассел. — Нашли над чем смеяться. Он раздражённо уставился на Лив, а она, сделав невинное выражение лица, пожала плечами. — Давайте лучше сыграем, господа. — Рассел поспешил сменить тему. — Разделимся в команды по двое? — По двое? — обратилась к нему Лив. — Мне нельзя поучаствовать? — Вы игрок, мисс Лив? — спросил до этого молчавший господин с суровым лицом и не по моде густыми бакенбардами. — Раньше я частенько играла в карты, — с задоринкой отозвалась она. — И довольно хороша в этом. Я, знаете ли, люблю игры. — Увы, ты без пары, куколка, — попытался её урезонить Рассел. — Да и у нас тут мужское состязание, никто не станет тебе подыгрывать. За спиной Рассела раздались шаги, а затем на стол с грохотом опустилась полупустая бутылка бренди. — Позволите присоединиться? Лив восторженно вскинула голову и увидела Леви, нависшего над Расселом. — Нам как раз не хватает игрока, — ответил господин с бакенбардами, закуривая трубку. — Мы играем командами по двое, а юная леди захотела с нами. — Вот как? — Леви сел рядом с напрягшимся Расселом и сдержанно кивнул ему. — Господин Рассел, представите меня уважаемым гостям? — со скрытой издёвкой спросил он. — Наверное, вы захотите играть в паре с «юной леди». — Он перевёл многозначительный взгляд на жену. Недовольно поджав губы и вытаращив на него глаза, Лив чуть заметно помотала головой. Леви смотрел на неё в упор, но ни один мускул на его лице не дрогнул. — Не думаю, что есть надобность представлять вас, командующий Леви, — с почтением ответил господин с бакенбардами, — о ваших подвигах говорят далеко за пределами Парадиза. — Как удобно, — бесстрастно изрёк Леви, притянув к себе пустой стакан и плеснув в него немного выпивки. — Вот с вами в паре и сыграем. — Почту за честь. — Господин с бакенбардами сделал кивок. «Вот урод! — злился Рассел. — Повыпендриваться сюда заявился? Ну ничего, я тебя в два счёта сделаю. В картах надо мозгами шевелить, а у вояк с этим всегда проблемы: привыкли всё кулаками решать». «Предатель, — думала про себя Лив, не отводя от мужа сердитого взора. — Ну держись! Оберу тебя до нитки». Лив схватила колоду, перемешала и раздала всем карты. — Подуть на ваши, господин командующий? — спросила она, обратившись к Леви. — На удачу. Не дожидаясь ответа, обхватила его запястье, притянула к себе веер карт и легонько подула. — Теперь я точно непобедим, юная леди, — произнёс Аккерман, с трудом удерживая ухмылку, дрожавшую в уголках губ. — Не задавайтесь, — ответила Лив, игриво вскинув бровь, — это вам в качестве форы. — Интересно, а если подуть на вашу мушку под левым глазом, она улетит? — протянул Леви, и его расширенные бездонные зрачки наполнились дьявольскими искорками. — Позволю вам проверить, если победите. «Чего это они вытворяют? — Рассел с изумлением переводил взгляд с Лив на Леви, пытаясь понять, почему они делают вид, будто не знакомы. — Что за ребяческое представление?» Леви и господину с бакенбардами не везло: круг за кругом Лив с Расселом обыгрывали их и других игроков. Рассел с разочарованием признавал, что побеждает лишь благодаря умелой стратегии своей спутницы, которая приходила на выручку всякий раз, когда неудачно ложилась карта. Она радостно взвизгивала и, подпрыгивая на стуле, хлопала в ладоши, когда вновь и вновь сгребала со стола все фишки. — Растопчем этих неумёх, куколка? — Рассел решил взять инициативу в свои руки и с улыбкой посмотрел на Лив. — В порошок, — не оборачиваясь и смотря на Леви, ответила Лив. — Баба за столом — жди беды, — злобно проскрипел седовласый господин, поправляя очки. — Определённо, — отозвался Леви. — Обещала мне удачу, а сама сглазила. От Лив не ускользнули нотки презрения и сарказма в его голосе, и она тихонько прыснула. — Нет, ну вы слышали этот ведьминский смех? — добавил капитан, видя, как его фразы забавляют жену. — Точно сглазила. Однако со середины игры успех перешёл к команде Леви и господина с бакенбардами. Рассел после каждой неудачи взрывался, обвиняя капитана в жульничестве. — Лив, соберись! Я не могу проиграть этому наглому солдафону! — закатывая рукава, проорал в бессилии он. — Джеффри, не заводись, — спокойно осадил его господин с бакенбардами, меняя уже в пятый раз табак в своей длинной трубке. — Чего разошёлся? И не надо на даму всё спихивать. — Не спихиваю я ничего, — остыв, возразил Рассел. — А ты сам-то чего? В защитники записался, тоже мне, — фыркнул он. — Ну хоть кто-то подыгрывает бедной девушке, — сыронизировала Лив, — иначе мне никак не победить в жестоком «мужском состязании», — передразнила она его. Леви, делавший глоток из стакана, подавился из-за непроизвольного смешка. Последний круг был особенно напряжённым: в нём игроки постепенно должны были выходить из игры. Банк могла забрать либо команда и поделить его между собой, либо кто-то один. Рассел с позором вылетел после седовласого господина в очках и ревностно наблюдал за умелой игрой Лив, которая уверенно шла к единоличной победе. По иронии в самом конце она и Леви остались вдвоём и упорно не желали сдаваться, то и дело осыпая друг друга колкими фразами. И в тот момент, когда Лив уже приготовилась пересчитывать сумму выигрыша, Леви побил её карту более сильной мастью. Он поднялся, перегнулся через место Рассела и приблизил лицо к лицу Лив: — Моя взяла, — не моргая, отчеканил он и впился пальцами в край стола. Затем выпрямился и поклонился всем сидевшим за столом. — Благодарю за игру. Схватил Лив за руку и стремительно повёл за собой. Минули обеденную и очутились в тёмной гостевой: по центру стоял клавесин с откинутой крышкой, а вокруг него — причудливого дизайна диван и пара кресел с парчовой обивкой. Сквозь зашторенные окна едва-едва пробивалось сияние луны, наполнявшее комнату мягким свечением. В темноте Леви налетел на одно из кресел, чуть протаранил его вперёд, выругался, а затем подхватил Лив на руки и усадил на подоконник. — Родной, когда ты успел так накидаться? — ошарашенно спросила Лив, обхватив его голову, а затем взорвалась от хохота. — Чшш! — Леви припал к её губам и прошептал сквозь поцелуй: — Тише ты! Услышат же… Процеловал свою Осень от подбородка до скулы и чуть подул на маленькую родинку под её глазом. — Ты смотри-ка — не улетела… — пробормотал Леви и светло улыбнулся. Потянулся к родинке и невесомо поцеловал. Издал нетерпеливый стон, спустил верх платья, и его влажный горячий рот сомкнулся вокруг напряжённого соска. Лив вскрикнула, словно обжёгшись, и запустила пальцы в уголь его волос. — Хочу… хочу тебя… — сбивчиво бормотал Леви, осыпая поцелуями её ключицы и плечи. — Неугомонный! — снисходительно шепнула Лив, усаживаясь поудобнее. Леви вдруг оторвался от поцелуев и заглянул ей в глаза: — Гадкий, гнусный, похотливый пьяный солдафон с изуродованной рожей, — без запинки произнёс он. — Как тебе только не противно? — Не противно, — ответила Лив, погладив его шрамы и пошебуршив волосы на затылке. — Я люблю своего гадкого, гнусного, похотливого пьяного солдафона с изуродованной рожей, — пропела она и хихикнула. Стиснув челюсти и зажмурившись, Леви провёл каменными пальцами по своему лицу, будто хотел содрать с себя кожу. — Отвратительный и мерзкий, — процедил он, — ничего не хочу, кроме как отыметь тебя… — Задрал юбку и стал настойчиво, ненасытно ласкать промежность Лив, погружая пальцы внутрь разгорячённого лона. — И что в этом ужасного? — спросила она, послушно двигаясь ему навстречу. — Не понимаю, что со мной… — Леви уткнулся лбом в её плечо. — Ты отдашься мне сейчас, но мне всё равно будет недостаточно. Чёрт! — Обнажил затвердевшее естество и вошёл в неё. — Мне тебя так мало, Лив… — Нежно заключил её лицо в свои пылающие ладони и крепко поцеловал. — У меня в голове одно только тело, одна пошлость и больше ничего. Подхватил её с подоконника, перенёс на приземистый диван, уложил на спину и вонзался резкими толчками. — Скажи, что я омерзителен, — шептал он. — Прошу, скажи. — Не скажу, — отрывисто отвечала Лив. — Никогда не скажу. — Глупая девчонка! Её жилистые ладони впились в его зад, смяли упругую кожу и ласково прошлись вверх до поясницы. — Леви, — позвала его Лив, — я отдам тебе всю себя, без остатка, — со всей серьёзностью произнесла она, — сколько попросишь… Неужели ты думаешь, что я этого не хочу? А! — Она прогнулась, сладостно вскрикнув. А затем повалила его на пол, оседлала и вдавила его руки в ворсистый мягкий ковёр. — Знаешь, капитан, о чём я мечтала проклятыми, бесконечными ночами, будучи шлюхой в борделе? — Склонилась к его уху. — Чтобы каждый клиент был тобой, и меня бы трахал всё новый и новый ты. Выпрямилась, энергично задвигала бёдрами, сидя на нём верхом и не давая ни единой возможности пошевелить руками. У Леви от восторга перехватило дыхание. Он не сопротивлялся: откинул голову, смежил веки и тонул в потоках лунного света, стекавшего с подоконника и струившегося по ковру. — Значит, хочешь меня без конца трахать? Нашёл, чем запугать! — Лив заливисто смеялась сквозь громкие стоны. — Нет, капитан, это я тебя хочу. — Она сильнее вдавила в пол его руки, скача на нём как сумасшедшая. — Тц! Ну и чокнутая же ты… — с восхищением пролепетал Леви, издал хрипловатый протяжный стон и излился в неё, содрогаясь всем телом. Сквозь приоткрытые двери гостевой Рассел видел и слышал всё, до последнего ранящего сердце слова: «Всё впрямь так и было? Неужто она в самом деле мечтала об этом калеке, пока была со мной? Но одно я теперь знаю наверняка: она никогда не была со мной так пламенна и так нежна…»

***

Спустя два безумных дня, проведённых исключительно за занятием любовью, Аккерманы приехали в Митрас. Время потекло рекой: Леви постоянно отсутствовал, наведываясь в военный штаб для решения уймы скопившихся неотложных дел, требовавших его вмешательства, и помогая с подготовкой приёма в честь награждения спецотряда Разведкорпуса. Лив не жаловалась на одиночество и изучала окрестности столицы самостоятельно, прогуливаясь по огромному дворцовому парку в регулярном стиле, по величественным улицам и изящным набережным, пока не устала от непрекращающегося потока новых впечатлений. Проводив рано утром мужа, она недолго побродила по апартаментам, а затем вернулась в постель и пролежала в ней, бездельничая, до самого вечера. Вернувшись, Леви устало толкнул дверь в спальню, и бледное вечернее октябрьское солнце ослепило его. Рефлекторно прикрыл глаза козырьком из ладони и увидел Лив, безмятежно лежавшую на кровати и свесившую голову с края. Она листала книжку в мягком переплёте, полную ярких картинок с экзотическими азиатскими животными. Лениво перевела взгляд на мужа и так же лениво промямлила ему: — Привет… — Ты весь день тут провалялась? — спросил Леви, проходя мимо, и сел в кресло у окна. — Угу. — Лив кивнула и снова уставилась в книжку. — Мне было так хорошо и совсем не хотелось никуда выходить. Леви развалился на кресле и медленно провёл ладонью по лицу, взъерошил волосы на макушке и снова посмотрел на Лив: медные гроздья блестящих тяжёлых кудрей водопадом лились до самого пола, а из-под белой простыни, обмотанной вокруг тела, выглядывали голые ноги и плечи. Она откинула руки, громко зевнула и сладко потянулась, тоненько простонав от приятного ощущения в затёкших мышцах. Простыня немного сползла, и из-под хлопковой ткани чуть показалась окружность соска. Леви пристально уставился на тёмно-розовое пятнышко, ярко контрастировавшее с белизной простыни: «Так странно… сейчас меня это одновременно возбуждает и не возбуждает, — подумал он. — Я бы мог подойти, прикоснуться и открыть его целиком. Мог бы зажать его между пальцами, ощутить как он твердеет и набухает. Моей Осени это, конечно же, понравилось бы. — На языке у него появилась щекотка. — Мог бы облизать его, и тогда она благодарно погладила бы меня по волосам. Мы совершенно точно занялись бы любовью. Но… она такая довольная, счастливая и спокойная. Не хочу ей мешать, не хочу вторгаться в её собственный маленький рай. Да, она может рядом со мной просто лежать и листать книгу, не боясь, что я потревожу её покой». Леви с блаженством глядел на выглядывающий сосочек, чувствуя к нему почти отцовскую нежность и любовь. Его пленил вид полуобнажённой Лив, будоражил воображение, но он ничего не предпринимал. Он не хотел её укрыть и не хотел раздеть. Тёплое, вязкое чувство разливалось по его венам и в его душе. Леви чудилось, будто он вместе с креслом оторвался от пола и парил в невесомости — где-то под потолком, в каком-то неведомом пространстве, отрешённый ото всех тревог и ото всех печалей. Он почти провалился в забытье, когда почувствовал тяжесть на ногах: обнажённая Лив села к нему на колени и обняла его за шею. — Чего тебе, мартышка? — ленно спросил он. — Соскучилась, — ответила Лив. — Тебя всё время нет, так хоть украду тебя ненадолго. И приластилась, как кошка.