«Забыл предупредить, что на четыре дня уплываю на Парадиз. Поцелуй за меня Иви. P.S. И спасибо. Надеюсь, мы ещё не раз это повторим. Л.»
Дрожащая улыбка заиграла на губах Лив, дыхание участилось, бешено заколотилось сердце. Взвизгнула как девчонка, прижала к себе записку, зажмурилась и стала перебирать ногами, стуча по матрасу. Снова перечитала, невесомо обвела указательным пальцем изящную «Л», а затем потянулась и поцеловала её: «Как это безыскусно, но вместе с тем нежно и чуточку пошло! Так мог написать только муж. Только мой муж…» Но, осознав, что впереди предстоят четыре дня разлуки, Лив загрустила, и, когда проснулась Эвелин, она долго целовала её заспанное личико. В надежде ускорить время Лив затеяла в доме генеральную уборку: перестирала все шторы и матрасы, выбила и начистила ковры, тщательно протёрла мебель, намыла полы, светильники и двери. Но уже через два дня в доме не осталось ни одного грязного уголка. Тогда Лив принялась за книги, но и они вскоре наскучили. Она пыталась забыться в Эвелин, но, глядя в её глаза, скучала лишь сильнее. На четвёртый день от Леви пришла весточка, в которой он сообщил, что задержится на острове на неопределённое время, и Лив окончательно сникла. — Я совсем не так представляла себе «побыть на расстоянии». Это просто ужасно! Давно я так не скучала по нему… — с грустью сказала она Констанс, которую взяла с собой за компанию в посудную лавку. — Чудаки вы, конечно, — ответила Констанс, держа на руках Иви и без интереса глядя на полки с сервизными наборами, — только что дом громили и гадости друг другу говорили, а теперь снова жить друг без друга не можете. — Ну… мы поговорили. Правда, для этого ему пришлось вусмерть накидаться. Самое главное так и не обсудили, зато ночью занимались любовью. — Лив неосознанно закусила губу. — Судя по довольной физиономии, успешно. — Констанс издала смешок. — Лучше, чем успешно. — Лив задержала дыхание и покраснела. — О! Погляди! — Подбежала и схватила чашку молочно-хвойного цвета, по форме похожую на распустившуюся лилию. — Леви точно такие понравятся, — с довольной улыбкой произнесла она и прижала чашку к щеке. — Я ничего не смыслю в посуде, малышка. — Констанс пожала плечами. — Если бы ты спросила про комплект нижнего белья, я бы высказала своё экспертное мнение. — Знаешь, выбирать для Леви чашки так же интимно, как покупать нижнее бельё, уж поверь! И ответственнее. А уж бельё… Тц! Его заводит всё, что прозрачное и с изящными кружевами: он в этом смысле совсем неискушённый. И ты бы видела, как он трогательно краснеет, когда дело касается постели! — Лив улыбнулась и в блаженстве прикрыла веки, воскрешая в памяти его смущённое лицо. — Меня не возбуждают неумелые юнцы: я прожжённая и люблю таких же прожжённых, бывалых трахарей. — Он не неумелый, просто сдержанный. Вообще-то он отличный любовник, раз уж на то пошло. Могу по пальцам пересчитать, сколько раз я оставалась с ним без оргазма, да и то — нас тогда Иви отвлекала. У него почти непреложное правило: дамы вперёд! — Она прикусила язычок и расхохоталась. — Да твой вояка джентльмен! — Констанс одобрительно прыснула. — Не, ну раз так, то ты, малышка, отхватила редкую породу мужика. — Господи, Консти, мы же не коней обсуждаем. — Ты слишком уж милосердна для той, кого мужики постоянно мешали с грязью, — мрачно изрекла Констанс. — Кстати, о них: ублюдок Паоло, кажись, окончательно оправился. Уже и с коляски встал, с тростью рассекает. Разжирел опять, ходит самодовольным хряком и отжимает у местных бандюков всё, что те присвоили себе, когда он отошёл от дел. К нам в бордель пару раз совался, Розе угрожал: хочет вернуть эту богадельню под своё потное крылышко. — И как вы отбиваетесь? — со страхом спросила Лив, чувствуя, как похолодело внутри. — Старушка Розка наняла несколько крепких здоровяков крышевать нас, пока вроде держимся. Не знаю, надолго ли этого хватит… Денег у Розы не много, она только что расплатилась с каким-то местным авторитетом, у которого брала заём под совершенно грабительский процент. — Если Паоло чего-то хочет, он это получает, — дрогнувшим голосом вымолвила Лив, сильнее впившись пальцами в чашку. — Не бери в голову, — поспешила успокоить Констанс и оберегающе накрыла ладонью её одеревеневшую кисть, — к тебе он не сунется. А если попытается, то капитан его живым не отпустит, сама знаешь. — Да, — неуверенно отозвалась Лив, пялясь в пол, — ты права. — Пошли уже оплатим твои чашки и выйдем наконец на воздух, иначе я заражусь мещанством от всех этих блюдечек и кастрюлек, бррр! — Констанс поморщилась и смешливо сунула два пальца в рот. — Воротит аж. Хладный липкий страх затаился в сердце Лив. Идя до дома, она неосознанно оборачивалась, вздрагивала от громких звуков, а лицо Паоло мерещилось ей на каждом шагу: «А вдруг он уже знает, что Леви в отъезде? Вдруг попытается навредить Иви или мне? Просто из мести. Он всегда так делал: выжидал, как удав, а потом обрушивался и перекрывал кислород… У Леви где-то был пистолет, надо найти его — просто на всякий случай». — Как успехи с твоими музыкантишками? Лив покачнулась, напуганная внезапно прозвучавшим голосом Констанс, а затем поглядела на неё и вопросительно изогнула бровь: — «Музыкантишки»? У мужа моего понабралась, что ли? Ладно он, а ты-то их за что невзлюбила? Ты ведь даже не знакома с ними. — Вот именно, — обиженно буркнула Констанс. — Тебя теперь дома не застать, ты вся в своих новых знакомых. — Заботливо поправила ободок на голове расшалившейся Иви. — Я скучаю по тебе, малышка. Мне казалось, что ты стала другой после свадебной поездки на Парадиз, но теперь я понимаю, что другой ты стала сейчас. Лив остановилась и сделала глубокий вдох. — Консти, давай кое-что проясним: я не выкидывала тебя из своей жизни и не собираюсь. Я выкинула свою прежнюю жизнь и пытаюсь понять, кто я такая и чего хочу. И в своих скитаниях буду неизбежно меняться. Но мои чувства к тебе и Леви остались неизменными. Мне жаль, что вы оба никак не можете это понять и принять. Ну в самом деле: я же не могу вечно быть прикованной к вам, не могу застыть и никуда не двигаться. Но это вовсе не значит, что я вас разлюбила. — Леви сказал, они дурно на тебя влияют. — Они влияют на меня так, как не нравится самому Леви — в этом вся проблема. Разве дурно, что благодаря им я начала осознавать, где моё место? Я понимаю страхи моего мужа и твои страхи, Консти, но разве нельзя хотя бы попытаться меня поддержать? Ты знаешь, как никто, что моя взаимность будет столь велика, что вы и думать забудете о том, что можете меня потерять! А я слышу одни упрёки. Это больно… Лив помрачнела. Трясущимися руками достала из кармашка в подоле сигарету и нервно затянулась, старательно выпуская дым в сторону, чтобы не летел на Иви. — Мне кажется, что тебе со мной стало скучно, — честно призналась Констанс. — Раньше я заботилась о тебе, ты приходила ко мне за советами, а теперь ощущаю себя абсолютно бесполезной и ненужной. Ещё и осталась обыкновенной шлюхой, а ты пошла дальше… Лив взяла её за руку и крепко сжала. — Это не так, — надломленно прошептала она. — Ты мой лучший друг. Была и будешь. — Ты не можешь этого знать наверняка, мартышка, — ласково отозвалась Констанс. — Верно, не могу… Но буду за это бороться. — Лив приподнялась на носочки и нежно обняла подругу. — Всё будет хорошо. Прости, если заставила тебя думать, будто ты не нужна мне. — Какая ты стала взрослая, рыжуля, — с гордостью прошептала Консти, когда они разомкнули объятия, и погладила Лив по макушке, — такая сильная и мудрая. Никому не даёшь себя в обиду! — Она засмеялась, чтобы не расплакаться. — Ну всё, хватит сопли сосать и обжиматься на глазах у прохожих, а то я как будто голая. — Знаешь, Консти, а ты не такая уж и прожжённая, какой себя мнишь, — со снисходительной ухмылочкой подметила Лив. — Поумничай мне ещё тут! — парировала Констанс. — Смотри-ка, кнопка, как мамуля твоя разошлась, да? — обратилась она к Эвелин и чмокнула её в щёчку. — Консти? — Чего такое? — Я поплыву на Парадиз, — решительно заявила Лив. — Сегодня же. Я больше не могу, я с ума схожу! Если не увижу Леви в самое ближайшее время, то рехнусь. Она долго не думала: взяла билет, наскоро собрала чемодан и вместе с дочерью отправилась на Парадиз той же ночью. Перед отплытием написала письмо Холдену, в котором призналась в любви к его труппе и поблагодарила за щедрое предложение отправиться вместе в турне, от которого она вынуждена отказаться. Стоя на палубе и вглядываясь в тёмное беззвёздное небо, Лив чувствовала радость и смятение. Иви мирно посапывала в переносной плетёной колыбельке, прижимая к себе потрёпанную плюшевую кошку. Поглядев на её чёрный локон, качающийся на ветру, Лив ощутила, как в сладостной тоске затрепыхалось сердце, вырвалось из груди и помчалось вперёд — скорее, к далёким чужим берегам. Грозные агатовые волны складывались в родной хмурый профиль, нашёптывали родным спокойным голосом, манили в непостижимые глубины и беспощадно, неутешно взывали к себе. «Скоро, родной, уже совсем скоро…» — тихо ответила Лив, облокотившись на край борта. — Ненавижу тебя… Но ведь и ты ненавидишь меня, правда? Лив, почувствовав на затылке призрачное горячее дыхание и тень прикосновения, с трепетом обернулась — никого. — Тогда позволишь мне ненавидеть тебя до самого утра? — не смолкала безжалостная память. Беспризорно съехала спиной по борту и опустилась на палубу, обхватила колени и уставилась в чёрную небесную бездну. Внутренности скрутило в тугой узел, тоска и одиночество теснились в груди, сдавливали горло. Как же долго-долго, бесконечно тянется время! Невыносимо. Немыслимо. «И куда бы поехала? Как оставила бы тебя?.. — Сощурилась, пригляделась к низким пасмурным облакам. — Неужели и там тебя нет?» Сквозь размазанные сизые тучи проступили очертания триптиха, который она видела во дворце в Тросте: застывшее полотно вдруг ожило, и сильнейший воин человечества, издав дикий, воинственный крик, снёс голову исполинскому титану. «Титану ли? — спросила вдруг себя Лив. — Я ведь всё это видела, ещё задолго до той картины…» Память унесла её на много лет назад, в последний день «дрожи земли»: она вновь была измученной и испуганной пятнадцатилетней девочкой, смотревшей со стен крепости Салта на ужасающую груду костей, против которой бились марлийские воины в обличии титанов и парадизские дьяволы, парящие на невидимых крыльях. «Ты тоже был там, — прошептала она в чёрную высь, — знаю, что был…» Лив зажмурилась в надежде отыскать любимые черты среди сумбурных, полузабытых осколков воспоминаний. «Ну же, покажись!» — заклинала она, сложив ладони молитвенным замком. «…этот упырь уничтожил почти весь Разведкорпус, включая командующего Эрвина. Перед смертью я обещал ему голову Зика. И выполнил обещание…» Лив открыла глаза: из-за туч показалась ярко-платиновая луна, обрамлённая скоплением мерцающих звёзд. «Я всё это видела, — повторила она. — Видела твою жестокую виндетту. Да, то была вовсе не титанья голова… Тогда я и помыслить не могла, что вскоре окажусь в твоих дьявольских объятиях». Память померкла, передала уздцы разбушевавшемуся воображению: страшный парадизский дьявол с перемотанным бинтами лицом убрал окровавленные клинки в ножны, медленно приблизился к юной медноволосой девчушке, обхватил пыльными руками её заплаканное лицо и припал к обветренным губам в сладчайшем поцелуе.***
— Я бы пришёл раньше, но столько навалилось в последнее время, командующий… Рассветное солнце было не видать из-за низких бесцветных туч, по кладбищу белой дымкой курился туман. Леви легонько коснулся пальцами могильного камня, под которым покоился Эрвин, и сел на укрытую сухими осенними листьями студёную землю, опустив руки на согнутые колени. Он долго молчал, глядя на эпитафию и пытаясь унять шторм поднявшихся со дна души воспоминаний. — Небось, всем Разведкорпусом потешаетесь над тем, как неуклюже я справляюсь с мирной жизнью, ради которой мы проливали кровь и отдавали свои сердца. — Издал слабый смешок. — Как оказалось, на полях сражений ориентироваться куда проще, чем в семейной жизни. Да и в жизни вообще. В смысле, в такой жизни — в которой каждый день не несёт смертельной опасности. За спиной раздались шаги, и Леви с широко раскрытыми глазами обернулся: на него смотрел тощий золотошёрстный пёс с высунутым языком и часто, шумно дышал. — Да уж… — тихо изрёк он. — Кому тут ещё быть, да, приятель? Пёс голодно обнюхал его и разочарованно побежал дальше, прихрамывая на переднюю правую лапу. Леви, ощутив тоску, повернулся обратно к надгробию и уткнулся подбородком в сцепленные руки. — Вообще-то мне не на что жаловаться, — продолжил он, посидев ещё немного в тишине. — Видел бы ты, какая славная малявка у меня подрастает: бойкая, шустрая и болтливая до одури. Вряд ли кто-то из нас подозревал, что годится в отцы, но у меня вроде неплохо выходит. Ну, я надеюсь, что неплохо, мне бы не хотелось подвести свою бандитку… Её зовут Эвелин, если тебе интересно. Леви на миг почувствовал себя глупо: к кому он обращается? Слышит ли его Эрвин? — Муж из меня точно куда более паршивый, чем отец. Каким же надо быть самоуверенным кретином, чтобы сцапать такую женщину и изводить её своим невыносимым нравом. — Мучительно провёл ладонью по лицу, взъерошив чёлку. — Никак не могу расслабиться и наслаждаться счастьем, каждую секунду жду за него расплаты. Эрвин, — Леви вопрошающе уставился на могильную плиту, — ты ведь не хуже меня знаешь, что за всё рано или поздно приходится платить. А, может, мои нескончаемые терзания — это и есть расплата? Рядом с надгробием всё ещё стояла игрушечная машинка, которую Лив оставила в их прошлый визит. Леви приулыбнулся, взял её, почистил платком от грязи и дождевых разводов, а затем вернул на место. «Чёрт подери, как же я соскучился по тебе, Осень…» — признался он себе и помрачнел. — Капитан? Вы тоже здесь? Леви поднял голову и увидел Армина с Энни, Жана, Микасу и Конни. — Ребята, — с теплотой отозвался он. — А чего не заехали? — поинтересовался Арлерт. — Как будто не знаете, что мы вам всегда рады. — Вы давно в наших краях? — спросила Микаса. — Вот заладили, малышня. — Он поднялся с земли и отряхнул полы форменной шинели. — У меня здесь дела, некогда было по гостям разъезжать. — Мы идём навестить Ханджи, — сказал Жан. — Вы с нами? Леви кивнул и последовал за ребятами. В могиле Ханджи не было тела, вместо него в гроб положили её вещи: исследовательские приборы, старые разбитые очки, прежнюю форму, научные книги и медаль за возвращение стены Мария. — Как ваши жена с дочкой, капитан? — спросил Армин. — Они с вами? — Остались в Либерио, — ответил Леви. — Всё хорошо, обе в добром здравии, — сухо добавил он. — Наш Кристофер о вашей дочери говорит не умолкая, — присоединилась к беседе Энни. — Его редко интересуют другие дети, зато о вашей девочке постоянно вспоминает. — Я смотрю, Арлерты имеют все шансы породниться с Аккерманами! — вмешался Конни и улыбнулся во весь рот. — Не пори чушь, — осадил его Леви, — наши дети ещё пешком под стол ходят, а ты уже в сводники записался. — Несладко Крису придётся, если у него в тестях будет наш капитан! — Жан, хохотнув, подмигнул Конни. Глаза Леви грозно сверкнули, и Кирштайн тотчас прикусил язык. Микаса опустила голову и грустно уставилась на свои ноги, пинавшие опавшие листья: когда-то она мечтала, что их с Эреном семья непременно породнится с семьёй Армина. «Глупая, несбыточная грёза, — думала она про себя. — Хотя будет славно, если кто-то из Аккерманов станет частью семьи Армина. Вместо меня…» Когда они дошли до могилы Ханджи, то обнаружили, что надгробие было изуродовано надписью «предатель», написанной красной краской. — Твою мать! — возмущённо крикнул Жан. — Небось, сраные йегеристы постарались. — И без них полно энтузиастов, — мрачно сказала Микаса, положив к подножью надгробия небольшой букет. — Так не пойдёт, — заявил Леви, подошёл к могиле и неодобрительно покачал головой. — Не волнуйся, четырёхглазая, мы сейчас же сотрём это убожество. — Он повернулся к остальным: — Я иду в город за чистящими средствами. — Мы с вами, — ответил Армин. — Вот же подонки, — выплюнул Конни. — Бошки бы оторвал. Вернулись через час и принялись старательно отмывать надгробный камень, убрав заодно мусор, гнилую траву и листья. «Ты, наверное, ещё больше остальных недоумеваешь надо мной, — мысленно обратился Леви к Ханджи. — Уж ты-то точно не боялась бы наслаждаться каждым мгновением жизни. Хм. — Он ненамеренно ухмыльнулся. — Не сомневаюсь, тебе моя жена пришлась бы по душе: такая же чокнутая». К полудню все распрощались, и Леви в компании Армина и Энни отправился из Троста обратно в Стохесс. Добрались к ночи. Город не спал: ярко горели желтизной уличные фонари, гудели питейные заведения и рестораны, по тротуарам гуляли богато одетые горожане. Леви сидел в экипаже со скрещенными на груди руками, с молчаливой задумчивостью уйдя в себя. Проезжали мимо громадного здания, подсвеченного прожекторами и факелами, ко входу в которое тянулась вереница парадно одетых жителей: Леви часто проходил мимо этого здания, направляясь в лавку, но по-настоящему обратил на него внимание только теперь. — А что там за столпотворение? — поинтересовался он у Арлертов. — Вы не знаете? — удивился Армин. — Это первый на Парадизе оперный театр, строительство закончили четыре месяца назад. Мы пару раз посещали его с ребятами, но никому не понравилось, кроме меня. — Если у вас есть три лишних часа жизни, которые хотите провести в смертной скуке, то вам туда, — бесстрастно добавила Энни. — Не понимаю, чего все туда так ломятся? — Но это же искусство! — возражал Армин. — Я тоже пока не совсем его понимаю, но, как по мне, это очень необычно. — Представьте себе театр, капитан, где все очень громко и манерно верещат, вот только ни слов, ни сюжета не уловить. Одно слово — скука, — не сдавалась Энни. — Как я и думал: ничего интересного, — резюмировал Леви и снова притих. Но вопреки своим словам он всякий раз стал украдкой поглядывать на диковинную постройку, когда шёл в чайную и обратно, а в один из дней даже осмелился заглянуть в холл: роскошная парадная лестница из мрамора, укрытая алым ковром, плавно поднималась ввысь и расходилась на два пролёта; сводчатый потолок был украшен художественной росписью и лепниной, а по периметру холла стояли гипсовые полуобнажённые статуи в древнем стиле. Леви недоверчиво и дико озирался по сторонам, чувствуя себя неуютно и ещё больше, чем обычно, крошечным, почти ничтожным перед непостижимым величием красоты, которую он не понимал. Однако это место необъяснимым образом манило его: он живо представил свою Осень, с восторгом плывущую между дивных статуй и смотрящую на всё горящими очами. «Лив бы точно понравилось, — подумал Леви. — Может, взять её со собой в следующий раз?» Леви страшно скучал и немыслимо ревновал. С самого прибытия на Парадиз он в свободное время бродил по городу от одного магазинчика до другого, подыскивая для Лив что-нибудь такое, что могло бы перебить подарок Холдена — Леви не сомневался, что он и есть загадочный «Призрак», приславший граммофон. Но что бы Аккерман ни находил, всё казалось унылым, банальным или пошлым. Не чета холденовскому оригинальному подарку. «Почему я вообще с ним соревнуюсь? Неужели увидел соперника? Как это жалко», — говорил себе порой Леви и всё равно не оставлял попыток найти то, что сможет впечатлить жену. Дела в парадизской чайной были ещё хуже, чем в чайных Либерио: пострадали не только припасы на складах, но и товар в самой чайной. Лавку пришлось временно закрыть, а работникам выплатить двойную заработную плату, чтобы не потерять их за то время, пока не появится чем торговать. Помимо этого нужно было нанять инженера-строителя, который сможет основательно продумать систему замков и переоборудовать здания амбара и самой чайной. Узнав о том, что капитан ищет хорошего специалиста, Армин, давно освоивший инженерное дело, сам предложил свою помощь, наотрез отказавшись от денежного вознаграждения. — Надо бы провести на складе несколько ночей, — сказал Леви после того, как все строительные работы были завершены. — Тот, кто устроил эту подлянку, наверняка захочет разобраться с тем, как взломать новые замки. — Думаю, вы правы, — согласился Армин. — Я сам останусь с вами и попрошу Энни прислать в помощь её подчинённых из Военной полиции. — Не знаю, как тебя благодарить, — многозначительно произнёс Леви. — Ну что вы, капитан! — Армин улыбнулся. — Это мы с ребятами в неоплатном долгу перед вами за всё, что вы для нас делали за годы службы. — Я делал то, что должен был, — сдержанно ответил Леви, но в глубине души был тронут словами Арлерта. Поздно вечером он явился к помещению склада на полчаса раньше назначенного времени. На улице было тепло и тихо, лишь слабый ветер гонял по дорогам туда-сюда опавшие листья и песок. Леви вошёл на склад и зажёг свет: опустевшие полки представляли из себя удручающее зрелище. «Хорошо, что Лив не знает об этом позорище», — сказал он себе и прошёл внутрь, скинув с плеча рюкзак. Послышался скрип. Леви мгновенно обернулся, вытащив из-за пояса нож — никого. Нахмурился, сосредоточился и сделал вперёд ещё несколько шагов. Опасливо выглянул на улицу, но и там было пусто. Выдохнул, убрал нож обратно и вернулся к сброшенному рюкзаку. Бах! Кто-то спрыгнул на него сверху и повалил на пол, придавив тяжестью тела. От сильного удара у Леви закружилась голова, свет в глазах стал потихоньку меркнуть: «Нет-нет! Только не отрубайся! Не отрубайся!..» — приказал он себе, но тело уже не слушалось. — Тоже мне — сильнейший из сильнейших! — издевательски проскрипел незнакомый голос. Сквозь пелену мрака и жутчайшей тошноты Леви пытался разглядеть нападавшего: высокий и сухощавый, сальные волосы уложены прямым пробором, одет в кожаный жилет поверх рубашки и твидовые брюки — ничего примечательного, похож на обыкновенного бандита, каким Леви и сам когда-то был. «А он ловкий, умелый, — отметил Аккерман, — явно профессионал». — Кто ты такой? — слабым голосом спросил Леви. — И какого дьявола творишь? — Заткнись, — шикнул незнакомец, проверяя, туго ли завязал верёвки. — А вот это я, пожалуй, заберу, капитан, — сказал он, обнаружив за поясом у Леви нож. — Кто тебя нанял? — не унимался Леви. Незнакомец раздражённо выдохнул и со всей силы ударил его по лицу. Рубиновая струйка потекла из носа и запачкала губы, наполнив рот омерзительным железным привкусом. Леви тряхнул головой и сплюнул кровь на пол: «Ну где там Армин с людьми Энни? Проклятье!» Бандит заткнул ему рот кляпом и перевязал вдобавок верёвкой, чтобы наверняка. — Утомил, честное слово, — огрызнулся незнакомец. — Меня уверяли, что ты неразговорчивый, капитан, а тебя не заткнуть! Леви запрокинул голову и стал озираться по сторонам, ища что-нибудь острое, но ничего не нашёл. «Только бы этот вонючий осёл не успел меня никуда утащить до прихода Армина, — молился он. — И как я его не заметил? Теперь ещё и никчёмным солдатом стал — просто отлично». На порог склада пала тень. Леви сощурился и увидел в свете уличных ламп до боли знакомую фигурку: «Лив?..» — он не поверил и несколько раз проморгался, но любимый абрис никуда не делся. Он стиснул челюсти и чуть заметно покачал головой: «Какого чёрта ты здесь забыла, ненормальная? Ещё и с ребёнком! Вали отсюда сейчас же!» — безмолвно кричал Леви. Лив застыла и тихонько попятилась назад. Она положила спящую Иви на траву, за стену, так чтобы её не было видно, а сама медленно, осторожно прокралась внутрь. Леви выпучивал глаза и, не моргая, сверлил её неодобрительным взглядом. Но она, проигнорировав его, бесшумно взяла в руки вилы, приблизилась и с диким воплем ударила бандита железным наконечником промеж лопаток. Тот от неожиданности удара покачнулся, упав набок, а Лив с озверевшим лицом вонзила лезвия ему в колено. Бандит взвыл от боли и попытался встать, но Лив вытащила вилы и вонзила ему в руку, которой он к ней потянулся. — Ублюдок! — завопила она и ударила его туфелькой под дых. Бандит скорчился. — Кусок дерьма! — Лив ударила его каблуком по скуле. — Да тебя самого надо заткнуть! Убью! Прикончу! — И вновь нанесла удар под дых. Вонзила вилы обратно в раненное колено и бросилась к Леви. — Ты в порядке? — бережно приподняла его голову и утёрла кровь из-под носа. — Он за это ответит, — отчеканила она недрогнувшим голосом и вытащила верёвку с кляпом у него изо рта. — У него мой нож… — промямлил Леви. — Возьми и разрежь верёвки. — Сейчас, родной! — Она с ласковой небрежностью поцеловала его в лоб и на четвереньках подползла к бандиту, отыскала нож и помогла Леви освободиться. — Ты как? Идти сможешь? — Да, — твёрдо ответил Леви, резво поднявшись на ноги — и тут же рухнул обратно на пол. Лив подбежала к нему, закинула руку на своё плечо и помогла подняться. — Какого хера ты тут делаешь?! — процедил он сквозь зубы. — Скоро придёт Армин с подмогой… — А мне откуда было это знать?! — взвизгнула Лив. — Перестань нести чушь! Идём. — Никуда не уйду, пока не допрошу этого урода, — возразил Леви. — Оставь его Армину, — сердито ответила Лив. — Тебе нужно прилечь. — В гробу належусь, — упирался он. — Бери Иви и уходи. Придя в себя, Леви убрал руку с плеча жены и, выпрямившись, посмотрел на неё в ошеломлении и восхищении: — Не ожидал от тебя. — Он усмехнулся. — Это нормально, что я завёлся? — Я сама от себя не ожидала… — Переварив его последнюю фразу, Лив издала смешок: — Да, это нормально. — Поблагодарю, когда останемся наедине, а пока хочу побеседовать с нашим новым другом. Лив вернулась к Иви, а Леви подошёл к корчащемуся в луже крови незнакомцу. — Ты ведь понимаешь, что истечёшь кровью, если не начнёшь говорить? — ровным голосом изрёк он. — Если расскажешь, кто тебя послал, то есть вероятность, что когда-нибудь снова сможешь ходить. Возможно, даже хер продолжишь придерживать правой рукой, пока ходишь отлить. — Надавил сапогом на рану в сгибе локтя. Бандит снова завыл. — Ты всё понял? — Остановись! — взмолился бандит. Леви убрал ногу с его локтя и сел на корточки. — Я слушаю, — сказал он. — Кто тебя послал? — Я… мне о нём ничего неизвестно! Пришёл человек — Билл, кажется… да, точно, Билл! Я понятия не имею, кто он такой, но он предложил щедрое вознаграждение. И задаток был солидный. Работка не пыльная, всего-то притащить твою задницу к нему. Ну и взялся… — Стало быть, Билл. — Леви задумчиво посмотрел в сторону выхода — туда, где Лив старательно укачивала раскапризничавшуюся Эвелин. — Ты ведь не здешний? Сомнений о личности заказчика почти не осталось. — Я следил за тобой ещё в Либерио. — Бандит кивнул. — Этот Билл там меня нанял. — Паразиты — твоих рук дело? — А? Какие ещё к херам паразиты? — удивился бандит. — Значит, ты так — головорез, — заключил Леви. — Я сказал всё, что знаю, — чуть не рыдал горе-бандит, — умоляю, перевяжи раны, капитан! «Он ещё пригодится», — решил Леви, взял куски верёвок и наложил жгуты поверх ран, чтобы остановить кровотечение. — Капитан! — послышался голос подоспевшего Армина. — Группа, — обратился он к солдатам из полиции, — осмотреть местность! — Есть! — ответили солдаты хором. — Капитан, вы в порядке? — Цел, — ответил Леви. — Займись этим ослом, он мне ещё нужен. — Что произошло? — Он напал на меня. Ещё чуть-чуть и уволок бы. Где вы шлялись? — Простите, капитан, произошла небольшая заминка. — Скажи спасибо моей жене. — Леви кивнул в сторону Лив. — Она исколола вилами эту свинью. — Ваша жена? — Армин изумлённо уставился на госпожу Аккерман, одетую в изящное платье и милующуюся с дочерью. — Так и не скажешь… — огорошено промолвил он, округлив глаза. — Точно, — согласился Леви, — не скажешь. Перебросившись ещё парой фраз с Армином, он наконец подошёл к Лив, взял из её рук Эвелин и прижался губами к её взмокшему лбу. — Ну-ну, тише, — нежным голосом произнёс он, покачиваясь с ней, — всё уже хорошо. Раскрасневшаяся Иви вмиг успокоилась, уронила курчавую тёмную голову отцу на грудь и стала сонно потирать глазки. — Как ты узнала, что я здесь? — Леви притянул Лив к себе свободной рукой. — Ждала тебя в номере: адрес гостиницы был на конверте. Ты не шёл, ну я и отправилась на поиски, — пояснила Лив. — Ходила к чайной, но там закрыто, и я пошла сюда. — А что ты тут вообще делаешь? — Соскучилась… — прошептала Лив, потупив взор. — Вот как. — Леви ухмыльнулся. — Всё ещё хочешь пожить врозь? — саркастично спросил он. — Будет зависеть от тебя. — Не собиралась уступать. — Идём-ка, — шепнул он, — Иви пора спать. Вернувшись в гостиницу, Леви попросил у портье номер с двумя спальнями. Искупав и уложив Иви спать, Аккерманы в нетерпении заперлись в своей спальне. Не зажигая свет, стояли у окна, жадно покрывая уставшие тела друг друга поцелуями. Леви мгновенно спустил лиф платья жены и сминал изголодавшимися руками прохладную грудь. Его чёлка приятно щекотала Лив кожу. Она запустила пальцы в волосы на его затылке и сильнее прижала к груди его голову. — Чуть с ума без тебя не сошла! — ломано пролепетала она, часто задышав. — Иди ко мне… — прошептал Леви, оплетя её хрупкий стан и повалив на кровать. Его ладонь скользнула промеж её ног, и Лив сладко вскрикнула, ощутив, как низ живота стягивает мучительной горячей истомой. — Я знаю, что это был ты… — А? — Леви вопросительно уставился в её лицо. — Там, в крепости Салта, — тихо сказала она. — Я видела тебя, просто забыла. Но теперь вспомнила. — Коснулась согнутыми пальцами шрамов на его щеке и губах. — Поцелуй меня, дьявол… Стиснув Лив в объятиях, Леви прижался ртом к её губам и глубоко, пламенно поцеловал.