***
Продрогший до костей Леви сидел в тёмной гостиной, за обеденным столом, и, не шевелясь, смотрел в пол. С мокрых волос на пол стекал талый снег, расплывался по паркету мутными кляксами. Но едва за окном раздавался хруст или малейший шорох, как Леви вздрагивал и с надеждой оборачивался на звук, но всё было тщетно. Всё было кончено. Всё ли? Проклятая часовая стрелка громыхала железным механизмом, перемалывала на части душу. Вместе с костями и дурной головой. Леви сжался в комок, приложил растопыренную пятерню к лицу, стиснул зубы и крепко зажмурился, но чёртовы слёзы всё равно вырвались наружу, хлынули градом, просачиваясь сквозь ледяные пальцы. «Ну что, кусок дерьма, отвёл душу? Доволен? Несусветный осёл. Сколько громких слов, сколько бессмысленных заверений и ублюдского самообмана. Сколько беспощадной ревности и скандалов! Ну что, жалкий крысёныш из Подземного города, теперь ты доволен?» Провёл напряжёнными трясущимися пальцами по щеке, разодрав до крови кожу. Взвыл раненым зверем, вцепился в корни волос и с силой потянул в надежде сделать себе ещё больнее. Если бы мог — разодрал в клочья грудную клетку. «Я всё стерплю: и твой осуждающий взгляд, и злобу, и насмешки. Я буду до хрипоты молить тебя о прощении и скулить у твоих ног — я сделаю всё, что скажешь, Осень! Только вернись! Только пожалуйста… Ведь я ничто! Ничто! Ничто без тебя…» До утра Леви не спал: он то бродил по гостиной, иногда замирая и прислушиваясь к звукам за дверью, то садился обратно за стол и нервозно тряс ногой. «Она всё равно скоро вернётся, — успокаивал он себя, — с ней ведь Иви. Она вернётся, и я обо всём расскажу и всё объясню — Лив поймёт. Не сомневаюсь, что поймёт. Я не хотел этого. Знаю, что не хотел. И моя Осень знает, что я люблю её всем своим грёбаным существом и что хочу лишь её одну. Проклятье! Да где её носит?!» Наступил полдень, но Лив всё ещё не было. Тогда Леви — не спавший и ошалелый — вновь ринулся искать её. Нервы были на пределе, и он чуть не подрался с пьяным прохожим, которого не заметил и по случайности сбил с ног. Леви снова заглянул в бордель, и мадам Роза, окинув его сосредоточенным взглядом, прямо спросила: — Сынок, ты чего это — напортачил, что ли? Если ты обидел мартышку, я тебе твой собственный хрен скормлю! — Если я ещё и без хрена останусь, она меня точно из дома вышвырнет… — пробормотал Леви, взгромоздив на стойку локти и спрятав лицо в закоченевших ладонях. — Старушка, я в таком дерьме… — Чего натворил, если аж в дерьме? — поинтересовалась Роза, подбоченившись и состроив осуждающую мину. — Я… Леви страшно хотелось выговориться, но что-то останавливало его: «Если признаюсь, то придётся рассказывать обо всём и с самого начала, а у меня на это нет ни сил, ни времени. И разве честно это будет — рассказать кому-то прежде, чем самой Лив? Нет, она заслужила узнать обо всём первой. От меня». — Мне надо идти, — отмахнулся он. Взял себя в руки, поправил растрёпанные волосы и покинул фойе под недоумевающий взгляд мадам Розы. Домой он вернулся в сумерках, прошёлся по комнатам: не было ни намёка на то, что Лив возвращалась в его отсутствие. Леви был измождён и с трудом держался на ногах, но, оказавшись в постели, не мог заснуть. Он беспокойно ворочался с одного бока на другой, прокручивая в памяти злосчастный поцелуй и исчезающую вдали фигуру жены. Разомкнув веки и уставившись в потолок, Леви впервые попытался вообразить лицо Лив в тот момент, когда она увидела его с Кайлой: её надвинутые густые брови и полные разочарования глаза, капризные плотно сжатые губы и нахмуренный лоб. «Весь день только и делаю, что жалею себя, жду прощения, но ни разу не подумал, каково моей Осени! Какую боль я ей причинил… Она, небось, больше не узнаёт меня и вряд ли теперь сможет мне доверять. Где она? Спала ли она, ела ли хоть что-то? Есть ли рядом кто-то, с кем можно поговорить? Я один виноват, что Лив не может вернуться домой. Но вдруг… вдруг она вообще не вернётся?» Леви охватили паника и страх. Он подскочил с постели и посмотрел в окно: «Вдруг она решила оставить меня, и больше мы никогда не увидимся? Я избегал Лив целую зиму и положил все силы на усмирение жесточайшей похоти, что испытывал рядом с ней. Но что если я больше никогда не прикоснусь к ней? Не обниму, не поцелую? Что если больше никогда не услышу её голоса?» Леви беспризорно оглядел спальню: бесконечно пусто, немыслимо одиноко. Он стянул со спинки стула небрежно брошенную ночную сорочку жены, потёрся лицом о мягкий шёлк, вдохнул земляничный аромат, смешавшийся с запахом тела Лив, и обжигающие слёзы, щипля раздражённую морозом кожу, вновь брызнули по щекам. Внутренности скрутило так, что капитана едва не стошнило. — Прости! — провыл он. — Пожалуйста, прости… Леви не помнил, как рухнул на кровать и, прижимая к себе сорочку, забылся глубоким сном. Его разбудил громкий и настойчивый стук в дверь. Приоткрыв один глаз, Леви посмотрел на часы — давно за полдень, без четверти три. «Заспался. Неприлично заспался». Стук не утихал, но капитан не находил сил подняться с постели: голова чугунная, в мыслях — полный кавардак, в горле першение, ломота в мышцах. «Неужели простыл? Как не вовремя… Но надо встать. Определённо пора встать и настучать по башке дятлу за дверью». Вылез из кровати, дошёл до уборной, а затем поплёлся вниз. — Ну и видок, капитан, — брезгливо наморщившись, произнёс Паоло, поправляя полы своей собачьей шубы, — будто алкаш с перепоя. Выглядел Леви и впрямь неопрятно: трёхдневная щетина, волосы всклокочены, пропахшая по́том мятая рубашка выпущена из брюк, круги под глазами похожи на тёмные воронки. — Совсем охренел? — пробубнил Леви, надвинув брови. — Какого чёрта припёрся в мой дом, кусок ты дерьма? — Вот это наглость! — воскликнул Паоло. — Ты не забыл, что сегодня должен предоставить мне отчётность, а? Я жду твою солдафонскою задницу с девяти утра, а я этого ой как не люблю. — Не до тебя сейчас, — огрызнулся Леви. — Завтра принесу. А теперь вали отсюда. Он хотел закрыть дверь, но Паоло ударил по ней ногой — чуть с петель не снёс. Грозно двинулся на Леви, и лицо его перекосилось от гнева. Следом в коридор вошли четверо наёмников с направленными в сторону капитана пистолетами и взвели курки. Леви напрягся и стал мысленно обдумывать пути отступления, если ситуация выйдет из-под контроля, но соображалось туго. — Ты забываешься, капитан, — пробасил Паоло. — Лучше не зли меня, не то глубоко пожалеешь. Чихать я хотел, до чего тебе сейчас: отчёт должен быть у меня в срок. Всегда, без задержек. Леви продолжал молча прожигать его взглядом, ожидая худшего. — Но я не за тем пришёл, — неожиданно сказал Паоло, а затем без разрешения двинулся в гостиную и уселся за обеденный стол. — Поговорим в другом месте, — настаивал Леви. — Отчего? Госпожи Аккерман всё равно нет дома. — На губах Паоло проступила самодовольная, издевательская ухмылка. — И, в отличие от тебя, капитан, я знаю, где она. Внутри Леви похолодело: «Этот осёл настолько в курсе? Он в окна ко мне заглядывает, что ли? Как же бесит жить под колпаком. Если бы не Паоло, не было бы поцелуя с Кайлой и недомолвок с Лив — ничего этого не было бы! Вся моя жизнь превратилась в прах из-за этого больного козла. А я беспомощен перед ним, как ребёнок. Грохнуть бы его и покончить со всем!» — Чего тебе надо? — спросил Леви, скрестив на груди руки. — Человечка одного надо убрать, — будничным тоном заявил Паоло. — «Убрать»? — Леви нахмурился. — Ну уж нет, об этом уговора не было. У тебя и без меня предостаточно головорезов… — Но не таких высококлассных, как ты, — перебил Паоло. — У тебя много ресурсов, чтобы нанять профи. Я не стану марать руки: твоими стараниями у начальника полиции и так на меня есть папка, второй мне не надо. — Вознаграждение будет щедрым. — «Нет» значит «нет», — отрезал Леви. — А теперь вали из моего дома. — Если сделаешь всё чисто, то избавлю от надобности платить сорок процентов от прибыли. Останется только основной долг. Быстрее отделаешься от меня, капитан! Поймал. Паоло не сомневался: рыбка заглотила наживку. Он ясно увидел это по приоткрывшемуся рту, по огню в ледяных глазах. Однако Леви не спешил соглашаться и вообще что-либо говорить, он понимал — это сделка с дьяволом. А дьявол всегда хитёр и коварен, с ним нужно быть начеку, не терять бдительность, не верить сказанному. — Кто он? Тот, кого надо убрать, — спросил Леви. Губы Паоло растянулись в улыбке, и он хищно облизнулся. — Представитель городского совета. Мы долго и плодотворно, как мне казалось, сотрудничали, но оказалось, что эта мразь мало того что меня обворовывает и разевает пасть на мой бизнес, но и сливает информацию о моих делах конкурентам. И если жадность я ещё могу понять, даже простить — хоть это и не просто! Но предательство — нет. «Выходит, такой же кусок говна, как и Паоло, — скоропалительно заключил Леви. — Но стоит ли моя свобода чьей-то жизни? Я не святой, убивал и за меньшее. Вот только… я давно не тот. И прекрасно видел, чего стоит оплаченная чужой кровью свобода». — Нет, — твёрдо ответил он. — Разбирайся со своими дружками сам. Паоло мгновенно изменился в лице, поднялся со стула и вплотную приблизился к Леви. — Я пытался быть добреньким, собирался по-хорошему договориться, но, как видно, не судьба, капитан, — отчеканил он, сдерживая ярость. — Ты разберёшься с моей проблемой — хочешь того или нет. — Достал часы на цепочке и посмотрел на время. — Видишь ли, в чём дело: неподалёку от твоей вшивой лавчонки находятся мои люди и ждут, когда я дам отмашку при помощи сигнальной ракетницы — знак, что ты согласен с моим предложением. А не подам — они расправятся с твоими помощниками. — Блеф, — ответил Леви, старательно сохраняя хладнокровие — хотел увидеть реакцию Паоло. — Но это ещё не всё! — подняв вверх указательный палец, произнёс Паоло, и его рот вновь расчертила самодовольная ухмылка. — Лучшая часть моего шоу в том, что половина посетителей — тоже мои люди! Представляешь, капитан? И на допросе в участке они все как один будут утверждать, что своих работников убил ты, а потом скрылся с места преступления. Как тебе, а? Я хорош! Не правда ли? — Ты лживый ублюдок, и мы оба это знаем, — процедил Леви. — Думаешь, блефую?! — пробасил Паоло. — Что ж, капитан, рискни проверить! «Что мне делать? — растерянно спрашивал себя Леви. — Что бы сделали вы? Какой у тебя был бы план, Эрвин? Как бы ты поступила, Ханджи? Пожалуй, ответ мне известен: вся ответственность на том, от кого зависят чужие судьбы. Вы бы взяли ситуацию в свои руки — вместе со всей ответственностью и последствиями. Дорис, Заки и Кайла не виноваты в том, что я оказался по уши в дерьме. И мои жена с дочерью не виноваты. Я отгородился ото всякой помощи, решил, что справлюсь в одиночку — это было моё решение. И расплачиваться за него тоже мне». — Я сделаю это, — произнёс Леви, глядя в матовые чёрные глаза Паоло. — Но уговор такой: ты оставишь в покое меня и мою семью. Насовсем. Сгинешь из нашей с Лив жизни к чёртовой матери. — Хм… — Паоло призадумался, приложив здоровенный пухлый кулак к губам. — Так и быть, капитан. Но сделать надо будет всё тихо и чисто, без свидетелей. — Мне нужно о чём-нибудь знать? Чтобы на месте не было сюрпризов. — Артур отличный боец, — со вздохом сказал Паоло. — Он много лет служил в войсках, но куда важнее, что он прекрасно управляется с холодным оружием, а в ближнем бою ему практически нет равных — поэтому мне и нужен профессионал. Я бы послал ребят, но у них… скажем так, у них довольно брутальные методы. Не хочу поднимать шумиху. — Всё равно не улавливаю, зачем тебе я, — продолжал его прощупывать Леви. — Ты вроде умный малый, но бываешь по-солдафонски туповатым. — В голосе Паоло сквозило раздражение. — Я хочу, чтобы это сделал ты. Какое удовольствие в том, чтобы просто разорить тебя? Нет-нет, капитан, приятнее твоей паранойи и каждодневного унижения только этот взгляд, которым ты сейчас на меня смотришь — взгляд человека, загнанного в угол. Человека, которому придётся наступить на горло собственным принципам и желаниям. Приятнее и слаще разве что щель моей рыжей бестии. Вдох, выдох — Леви потребовалось неимоверное усилие, чтобы сдержать гнев и как следует не вмазать по самодовольной роже Паоло. «Держи себя в руках! — приказал он себе. — Не давай этой мрази преимущество. Все его кривляния и клоунские ужимки — не более чем дешёвая провокация». — Идти нужно сейчас, — уточнил Паоло, — иначе этот крысёныш смоется первым же рейсом — и поминай как звали. Да, мои ребята в порту могут его притормозить, но тогда в дело вступят другие игроки, и не поздоровится всем. Тебе, кстати, в том числе: твоя папочка из-под надёжного присмотра начальника полиции попадёт прямиком на самую верхушку, и иметь тебя будут долго, причём во все дыры. — Надо же, есть извращенцы похлеще тебя? — Не хами, капитан.***
«Не думай и глубоко дыши — скоро всё закончится. Он захочет поговорить, можно не сомневаться. Если его припёрли к стенке так, как говорил Паоло, значит, вариантов у него не много. Это ж надо было постараться, чтобы взбесить вообще всех! Этот Артур кажется тем ещё пройдохой, вряд ли такому составит труда сотрудничать со спецгруппой, о которой говорил Рассел: в подобных организациях всегда любят тех, кто «и нашим и вашим». Да уж, план не идеальный да и собран на коленке, но другого у меня нет». Начало смеркаться. Леви порядочно закоченел, сидя на холме и поджидая, когда Артур наконец сделает глупость и вернётся домой. Капитан битый час не сводил глаз с подъездной дорожки и тёмных окон, и нервы его были накалены до предела. Он не успел как следует переварить то, что случилось двумя днями ранее, как жизнь вновь подставила ему подножку, опрокинув в тёмную пропасть неизвестности. «Не думай и глубоко дыши. Думать будешь потом», — приказал себе Леви, тряхнув головой. На втором этаже загорелся слабый свет ночника — удача! Леви стремительно полетел вниз с холма, быстро пересёк лужайку, обошёл дом с торца и двинулся к чёрному входу. Простой замо́к — он вскрыл его отмычками за считанные минуты и вошёл внутрь. Темно, хоть глаз выколи. Леви прислушался — тихо. Пригнулся, бесшумной стрелой взметнул наверх и очутился в длинном коридоре, устланном ковром. Медленно-медленно подошёл к двери, из-под которой лился свет, и снова прислушался: беготня и шум бумаги. Пора. Капитан взялся за ручку, осторожно повернул и неспеша открыл дверь. Динь-динь! Лишь тогда Леви заметил привязанный к тонкой растяжке колокольчик: «Проклятье!» В тот ж миг к его лбу припало холодное железное дуло пистолета. — Не делай резких движений, — скомандовал приглушённый подрагивающий голос. Леви замер и поднял глаза: невысокий русоволосый мужчина лет тридцати пяти и приятной, успокаивающей аристократичной наружности глядел на него в упор. Рука его, в отличие от голоса, не дрожала. По широкому лбу Артура скатилась блестящая капля пота и застыла у виска. — Подними руки, — добавил он. Капитан неспешно поднял руки. — Какой этот Паоло прыткий ублюдок, однако — уже нашёл, кого послать по мою душу. — Артур издал истерический смешок. — Но я знал! Я ждал. — Я не собираюсь тебя убивать, — спокойно произнёс Леви, — только поговорить. — Заткнись, — оборвал его Артур. — Шагай к стене. — Кивнул в сторону. — Живее давай! Леви не стал спорить и молча проследовал к другой конец комнаты. — Я могу помочь, Артур, — не повышая тона, продолжил Леви. — Паоло и меня крепко взял за яйца, а мне это не по нутру. — Мне плевать, — нервно пробормотал Артур. — В нашем деле каждый сам за себя, приятель. И раз тебя послала эта свинья, то веры тебе нет. — Сделай глубокий вдох и просто послушай… Щелчок взведённого курка. Леви резко развернулся и выбил пистолет из рук Артура. — Отбрось эмоции, Артур… Удар по скуле, удар по коленной чашечке — от резкой боли Леви согнулся пополам и упал на колени. Удар ботинком по лицу, удар локтем по лопаткам. «Ещё чуть-чуть — и не поднимусь», — осознал Леви. Артур махнул ногой, но Леви сумел блокировать очередной удар и повалил соперника на пол. — Теперь остынь и послушай, — не терял надежды Леви. Он попытался отдышаться, но Артур встал на четвереньки и ринулся к пистолету. Леви подскочил и кинулся Артуру на спину, придавил к полу, но тот резко дёрнулся вперёд и выполз из-под противника. До пистолета остались считанные сантиметры. Артур протянул к нему руку, но Леви удалось её перехватить. В этот момент вторая рука Артура юркнула за пояс, вытащила нож. Дзынь! Лезвие вспороло ткань рубашки, рассекло бок. Нож вошёл неглубоко, но из саднящей раны мгновенно засочилась кровь. Артур выиграл секунду, чтобы подняться на ноги, однако в следующую на него с яростным криком полетел Леви. Он попытался выбить нож из рук Артура, но тот увидел свежую царапину на щеке капитана и впился в неё пальцами. Леви завопил, отшатнулся. Артур толкнул его в грудь и опрокинул на стол, занёс над лицом нож. Увернулся. Остриё вошло в деревянную поверхность и застряло. Леви дёрнулся вперёд, но Артур как следует вмазал головой ему в лоб. «Быстро соображает, — пришло капитану на ум. — Да ещё крепкий, сволочь. И на взводе. Дьявол! Как мне его утихомирить?» Сцепились, полетели вниз и покатились кубарем. Артур очутился сверху, несколько раз ударил Леви головой об пол, а затем завыл и принялся продавливать ему глазные яблоки большими пальцами. Тяжёлый, мощный — с виду и не скажешь. Леви сжал руку в кулак и ударил Артура по основанию подбородка. Вывернулся и попытался встать на ноги. В ушах — звон. В глазах — боль. Капитан проморгался и пополз к столу за ножом, но Артур вновь подмял его под себя: схватил Леви за волосы и стал бить лицом о паркет. Бам! Бам! От боли Леви начал терять сознание. Истерично воя, Артур вдруг бросил его и на трясущихся ногах побежал к столу, взял нож. Леви кое-как поднялся и, стиснув зубы, двинулся следом. Его мутило, тело не слушалось: похоже на сотрясение. Со рта тянулась алая слюна. Леви окинул мутным взором пространство кабинета: кругом осколки, кровавые следы и разлетевшаяся во все стороны бумага. Он едва не споткнулся о сломанный стул. В свете ночника блеснуло лезвие и стало быстро приближаться. Хруст сломанного запястья, сдавленный вскрик, быстро сменившийся хрипом. Артур беспомощно уставился на нож, вошедший в грудную клетку по самую рукоять, точно в сердце. Задрожал всем существом и обмяк в руках Леви. Скинув с себя покойника, капитан сгорбился, приложил трясущуюся ладонь к лицу. Вдох, выдох. Леви всё ещё мог дышать. Но нужно было скорее убираться: он понятия не имел, есть ли в доме ещё кто-то. Плевать, что Паоло просил не оставлять следов и тела — плевать на всё. Он шёл сюда не для того, чтобы отнимать чужую жизнь. Скрипнула дверь. Леви обернулся, направив окровавленный нож в сторону входа: на пороге стояла маленькая девочка и сонно потирала глазки, держа за лапу плюшевого волчонка. — Папочка, у меня опять кто-то в шкафу сидит… — промямлила она, а затем изумлённо уставилась на грозного незнакомца и немо открыла рот. Леви выронил нож и оторопело уставился в серые, как у Артура, блестящие глаза девочки, смотревшие с непониманием и ужасом. — Папочка? — с надеждой прощебетала малышка. «Ребёнок?.. Какого хрена здесь делает ребёнок? Почему сраный Паоло не сказал, что в доме дети? Нет, нет, нет! Проклятье! Она меня видела. Она опознает меня! Проклятье…» Леви выставил вперёд орошённые кровью кисти, медленно подошёл к девочке и опустился перед ней на колени. Поднял с пола плюшевого волчонка и крепко прижал к груди малышки. — Это просто сон, — прошептал он дрожащим голосом. — Иди и ложись спать, детка, твой папа скоро придёт и прогонит того, кто спрятался в шкафу. — Честно-честно? — недоверчиво спросила девочка, надвинув русые брови. — Честно-честно, — ответил Леви, ощутив на языке соль — ему в рот закатилась слеза. Русые волосы малышки внезапно сделались угольно-чёрными, закрутились непослушными озорными кудрями, серые глаза сменились тёмно-синими: перед Леви стояла не дочь Артура, а его собственная — и смотрела на него растерянно и испуганно. «На месте этой девочки запросто могла оказаться моя Иви. Я всё равно был бы виновен, даже если бы умер! Ничтожество. И монстр». Девочка смущённо почесала курносый нос, поелозила по животу игрушкой, а затем неуверенными шажками засеменила по коридору к своей спальне, изредка оглядываясь на странного незнакомца. С нижнего этажа донеслись голоса — проснулся кто-то из домочадцев. Леви закрыл на засов дверь, выбрался в окно и спустился вниз по водосточной трубе. «Я уцелел только чудом: слишком узкое пространство, нет место для манёвра, никаких преимуществ и хорошо натренированный соперник — даже в лучшие времена пришлось бы изрядно попотеть, чтобы одержать верх. Но разве наша схватка была похожа на то, как сражаются профи? Позорная возня двух озверевших безумцев, приправленная грязными приёмами. Мне просто повезло. И за везение судьба щедро «вознаградила» меня грузом из чувства вины перед ещё одним дитём, лишившимся отца…» Как в бреду и сам не свой Леви закоулками добрёл до особняка Паоло и в сопровождении наёмной охраны поднялся в его кабинет. — А вот и муженёк пожаловал! — огласил Паоло, а затем презрительно добавил: — Капитан, ну что за вид? Ты будто со скотобойни явился, честное слово, ха-ха! Но ты заходи, — елейно пропел, — можем устроить тройничок: знаю, моя бестия запросто осилит пару елдаков. Леви ошалевшим взглядом уставился на Лив, стоявшую около стола Паоло: разодетая, губы рдеют, как кровь, щёки залиты краской. Она нерешительно повернулась и уставила на Леви два несчастных ультрамарина, застланных слезами. — Лив?.. — сдавленно прошептал Леви. — Какого… что ты здесь делаешь? — Да, Лив, что ты здесь делаешь, а? — задорно повторил Паоло. — Давай, малышка, расскажи своему мужу, зачем ты пришла! Она вздрогнула, словно от удара хлыстом, крепко зажмурилась, и слёзы хлынули из-под пушистых ресниц. — Уходи, — прошептала она. — Я всё решу, Леви. Сама решу. Леви нахмурился: ужасающая догадка ядовитым кинжалом пронзила сознание. — Малышка решила, что если подарит мне ночь головокружительных, развратных утех всех сортов, то сможет избавить тебя от долгов, капитан, — облизнувшись, произнёс Паоло. — Как?.. Откуда ты знаешь? — с трудом вымолвил Леви, не отводя от жены взгляда. — Рылась в твоих вещах и нашла бухгалтерский отчёт, — тихо ответила она. — А там напротив имени Паоло какие-то невообразимые суммы… и я… — И твоя крошка пришла ко мне разбираться! — Паоло вновь залился хохотом. — Вся из себя деловая, дикая, настырная — ух! У меня так и задымился. Ну да ты и без того меня понимаешь, капитан. А я что? Разве стану скрывать от моей девочки правду? Разверещалась тут, устроила скандал. Теперь вот пришла, скажем так, торговаться. — Он сложил на животе пальцы домиком. — Уж это наша бестия умеет лучше всего — подставлять свою сладкую узенькую щель. — Что с тобой? — прошептала Лив, с ужасом глядя на мужа. — Почему ты весь в крови?.. — Полюбуйся, малышка: так выглядит ничтожество, которое даже убить никого порядочно не может, — издевательским тоном изрёк Паоло. — Жалкий, никчёмный червь из Подземного города… Ты не справился, капитан, потому расплатишься со мной сполна. — Он встал из-за стола и приблизился к Леви, навис над ним грозовой тучей. — Ты — моя игрушка, капитан. Причём самая любимая. Лицо капитана исказила жуткая гримаса, и на миг внутри Паоло похолодело от страха. Леви многозначительно сощурился, будто хотел что-то сказать, а затем молча взял за руку Лив и, громыхнув дверями, вылетел из кабинета Паоло. Всхлипывая и воя, Лив плелась за мужем следом безвольной куклой. Ноги утопали в снегу, мороз остервенело кусал замоченные слезами щёки. С мутно-чёрных небес безразлично взирала платиновая луна. — Стой… Стой, Леви! — крикнула Лив и выдернула кисть из его ладони. — Посмотри на нас! Господи, что с нами стало?.. Паоло ошибся — ты не ничтожество. Мы оба с тобой ничтожества. Всего лишь мусор. Мусор под его ногами! А!.. Вокруг плеч сплелись любимые руки, стиснули в отчаянном объятии что было сил. Её нежный, её милосердный дьявол сжимал её всё крепче и рыдал на плече своей беспризорной Осени. Громко, навзрыд. От него пахло железом и смертью, одиночеством и стыдом. Но это был он — её самый родной, самый любимый на всём грёбаном свете дьявол. — Прости меня, — шепнул Леви, затолкав в глотку рыдания, — прости меня, Лив…