Лазурная музыка

Се Лянь знал, что что-то началось. Чувствовал беспокойство. Опасался, но и надеялся. Он привык рассчитывать сам на себя, но кто бы знал, как иногда хотелось сбросить невидимую тяжесть с плеч. И он смог довериться Ци Жуну и Сань Лану, чувствуя себя просто превосходно в Доме Блаженства, что действительно приносил ему душевный покой и небывалое блаженство, несмотря на мелкие неурядицы. За долгие годы он наконец мог назвать какое-то место своим домом. Домом, где его ждали его домашние и пусть, что в лице двух сильных демонов. Для него это были такие мелочи. И как же он был рад видеть Сань Лана. Как же он был рад, когда это оказались совсем не галлюцинации. Но стоило бабочкам Хуа Чэна отрезать цепи, как пол под ногами закачался. Черновода, что сделал артефактом Повелителя Земли в виде лопаты подкоп, вытеснило обратно в лаз, а Се Лянь и Сань Лан свалились в неизвестность прямо с Небес. Долгожданная встреча была омрачена тем, что состоялась на дне Медной Печи. Хуа Чэн хоть и пытался приободрить своего Бога, но внутри себя рычал от досады. Выйти из Печи Тунлу мог только один. Либо он позволял Божеству убить себя, но тогда бы наследный принц стал Непревзойденным, либо же…либо же… Второй вариант с убийством Се Ляня Хуа Чэн даже в мыслях своих произнести не мог. Безликий Бай обыграл его. Он слышал его обращение к принцу Сяньлэ и сделал выводы, поставив в безвыходную ситуацию. Но и сидеть вечно на Тунлу было нельзя. Гора влияла на всех, но как демон Хуа Чэн уже чувствовал ее натиск на краю сознания, от чего болела голова на стороне пустой глазницы. Се Лянь же не знал, что ему делать. Минутой назад он хотел смеяться от кипучего восторга и радости от встречи с Сань Ланом, что пришел за ним на Небеса. Не бросил, а нашел и пришел. Он был бесконечно счастлив в это мгновение, увидев лицо своего возлюбленного. Да, он наконец готов был признать это. То, что он чувствовал к Сань Лану было именно романтическим чувством, а не крепкой дружбой. Сейчас же принц не знал, плакать ему или смеяться. Какой же ужасный выбор встал перед ними! Се Лянь не верил в то, что Сань Лан мог бы причинить ему вред. Но и сам он не мог позволить Хуа Чэну навредить себе! Хуа Чэн же планировал, как всю ситуацию обставить так, чтобы его принц не пострадал, но еле успел удержать того же Се Ляня от причинения вреда себе. Пока Собиратель цветов обдумывал собственную жертву, то принц Саньлэ успел прийти к тому же выводу. Оба думали, что лучше уж они положат жизнь на алтарь другого, главное чтобы их возлюбленный жил. — Гэгэ? Гэгэ, что ты делаешь? — хрипло спросил Хуа Чэн, заблокировав Эмином какой-то ржавый меч, который принц поднял с земли на дне горы. Тут не было трупов, но остались какие-то ошметки доспехов и оружия с прошлых войн, что проходили здесь. Хуа Чэн смотрел сверху вниз в прекрасные карие глаза своего Божества и дрожал внутри себя. Он не мог поверить. Не мог выдержать мысли, на что решился гэгэ. Ведь меч был направлен не в его спину. Меч, поднятый рукой его Божества, собирался унести жизнь самого принца. Еще лишь секунда… Одна секунда и Хуа Чэн мог бы держать на руках умирающего Се Ляня. Непревзойденный демон, который заслужил звание Ужаса Небес, трясся от страха того, что, к счастью, не успело произойти. Так-то принц Сяньлэ бессмертен душой, но вот не телом. А Хуа Чэн не желал думать, что может произойти с душой Божества в самом центре Тунлу. Как на Небесах демоническая энергия истощалась, так и Тунлу жрала в первую очередь светлую ци, хотя эта гора жрала всех и вся. Вечноголодная, в ее жерле и в окрестных землях умерло бессчетное количество существ. В глазах же Се Ляня стояли слезы, но мягкая улыбка осветила лицо Божества. Его личный Бог смотрел на него с такой нежностью, с такой любовью, что и в глазе самого демона собрались слезы. — Сань Лан, я… Не волнуйся, пожалуйста, — мягко улыбнулся Се Лянь. — Как я могу не волноваться, когда гэгэ решил разрушить свою душу? — попытался хотя бы внешне выглядеть спокойно Хуа Чэн. — Тебе не нужно делать этого, гэгэ. — Но… Сань Лан, я не позволю тебе пожертвовать собой. С меня хватит жертв. Я так много потерял, а совсем недавно… Недавно обрел что-то намного большее, чем когда-либо у меня было, — с прерывистым вздохом сказал Се Лянь. — Так как я могу позволить тебе исчезнуть? — А как я в свою очередь могу позволить пожертвовать собой гэгэ? — спросил в ответ Сань Лан. — Это…это…- затруднился с ответом Се Лянь. — Я уже мертв, Ваше Высочество. А также имею тенденцию к возвращению в бренный мир, — выдвинул разумные аргументы Хуа Чэн, надеясь что принц не будет с ним спорить. Но прямо скажем. Это же Се Лянь. Конечно, он будет против. Хуа Чэн по-настоящему и не надеялся, что его милостивое Божество так просто позволит возложить на алтарь жизни своего ничтожного слуги. — Нет, Сань Лан. Нет. Нет, пожалуйста. Не оставляй меня. Не оставляй меня одного. Снова, — попросил Се Лянь и тихий всхлип Божества что-то явно сломал внутри Хуа Чэна. — Я никуда не уйду, гэгэ. Обещаю, — сказал Хуа Чэн, отводя Эмин. А Се Лянь, отбросив ржавую железку, которая когда-то была мечом, кинулся на шею к демону. Хуа Чэн крепко обнял свое сокровище, прижимая его к себе, мысленно не переставая извиняться перед принцем. — Ты мне так дорог, Сань Лан. Прошу, не уходи, — тихо сказал Се Лянь, сжимая алые одежды Непревзойденного. — Никогда, гэгэ. Я всегда буду с тобой, — прошептал в ответ Хуа Чэн. Се Лянь ненамного отстранился от плеча демона. Мгновение и оба встретились на середине в поцелуе. Жар опалил уста обоих, а восторг и небывалая радость заставляла сердца ускоренно биться. Даже мертвое сердце демона не устояло перед этим светом жизни, которым для Хуа Чэна являлся Се Лянь. Сердце же Бога Войны, закаленного боями и жизненными трудностями, так же открыло себя, доверчиво привязавшись к демону. Но за всем этим восторгом Се Лянь не сразу понял, что необычайный душевный подъем ощущается не только за счет эмоций, но и за счет духовной энергии, что передавал ему Хуа Чэн. — Сань Лан! Канги на лодыжке и на шее лопнули и последнее, что увидел Се Лянь, так это исчезающее лицо Хуа Чэна в белом свете.

***

— Да блять! Сука мать твою! Гандон всесильный! Мразота белоглазая… Уф. Ци Жун кое-как собрал ручки-ножки и перевернулся на животик. Это можно вообще считать подвигом после того, как он грохнулся с Небес, не имея с собой парашюта. И в этот раз грохнулся он прямо как мешок с картошкой, а не как крутой герой, достойный восхищения. Благо, что свидетелей этого не было. Зато теперь он может честно отвечать на подкат, потому что падать с Небес реально больно. Демон с кряхтением встал на четвереньки, не переставая ворчать себе под нос и злиться за безумного Безликого. — А-Жун? Ци Жун тут же с хрустом выпрямился, а сломанный позвоночник встал как надо и куда надо. Глаза демона как раз привыкли к темноте, чтобы разглядеть белые одежды Се Ляня, что сидел на земле. — Ляньлянь! — взорвался радостным криком Ци Жун, кидаясь с объятиями к принцу. — О… Ци Жун уже успел обхватить за плечи свое Божество, когда несколько застопорился. — Да, — одновременно печально, нежно, но и раздраженно вздохнул Се Лянь. На коленях у Бога Войны в короне из цветов лежал ребенок. Алый костюмчик, растрепанные чернявые волосы и косичка с алой бусиной особо не оставляли места для гадания. — Ах, ну что за опасная булочка, — умиленно вздохнул Ци Жун. — Ну хоть не помер и то хлеб. Се Лянь от последнего замечания дернулся, а после обернулся к Ци Жуну. — А-Жун? — спокойно спросил Се Лянь. — Да, Ляньлянь? — отозвался демон, улыбка которого несколько нервно дернулась за уголок рта, потому что принц как-то уж слишком внимательно на него смотрел. — А-Жун, скажи мне. Та золотая лоза с яшмовыми листьями, в которую ты и Сань Лан… Это же я, не так ли? — серьезно спросил Се Лянь.