***
— Это леви-о-са, а не левио-сар, — передразнил Рон, преувеличивая высоту и тон. Он закатил глаза. — Честно. Неудивительно, что у нее нет друзей. Было бы ужасно сказать это, несмотря ни на что, и еще хуже было бы быть услышанным тем самым человеком, которому это было адресовано. Но то, что Гермиона считала Рона другом, несмотря на все их различия, делало это ужасно жестоким. — Как ты думаешь, она слышала меня? — спросил Рон после того, как Гермиона оттолкнула его плечом, пробегая мимо них. — Да, — сказал Гарри, совершенно не впечатленный Роном и более чем немного разочарованный. — Я думаю, что слышала. Тебе нужно извиниться. — Извиниться? Почему… — Потому что ты только что был полным придурком. — Но она… — Мне все равно. — Гарри очень устал, и у него было ощущение, что день только начинается. — Вы двое должны помириться.***
Вторая половина дня была свободна для домашних заданий и учебы, и Гарри в полной мере воспользовался тем фактом, что обоих его друзей нигде не было видно. Он предполагал, что мог бы поискать их внимательнее или выбрать более заметное место в библиотеке, но он наслаждался одиночеством. Он давным-давно закончил домашнее задание, уже пытался и потерпел неудачу в практике медитации и, наконец, наконец-то сдался тому, что откладывал с момента своего прибытия в Хогвартс. Это был худший из возможных дней для этого, но, возможно, именно поэтому он больше не мог игнорировать это желание. Он собирался поискать какую-либо информацию о своих родителях. О Джеймсе и Лили Поттер. Два человека, о которых у него не было ни единого четкого воспоминания. Два человека, которые умерли, чтобы защитить его, которые, должно быть, любили его так сильно, что мысль о жизни без него была невыносима. Он нашел первые свидетельства о них в старой записи Хогвартса 70-х годов. Фотографий не было, но там были их имена: Джеймс Поттер и Лили Эванс, старосты. Гарри провел большим пальцем по чернилам, как будто это могло сказать ему что-то еще, хотя это была всего лишь детская надежда. Он копнул дальше, ища любое упоминание их имени. Он уже знал, что его отец был ловцом в квиддиче, как и сам Гарри. Но как насчет его мамы? Похоже, о ней почти нигде не упоминалось. На самом деле, о них обоих мало упоминаний, учитывая, что они сделали для борьбы с Волдемортом. Даже в учебниках истории упоминалось только о том, что они умерли в ночь на Хэллоуин, а иногда даже и этого не было. Иногда в книгах писали о Гарри так, как будто он полностью сформировался из самой магии, готовый сразиться со злым темным лордом. Как будто у него вообще не было родителей — молодых родителей, которые едва закончили Хогвартс и пробыли родителями. И вот теперь школа была украшена к Хэллоуину. Просто еще один праздник. Там будет пир и специальные десерты. Многие бы и сегодня праздновали падение Волдеморта. Некоторые из старших учеников уже подошли к Гарри и поблагодарили его лично. Казалось, никто не помнил, что родители Гарри умерли, что это был не самый счастливый день для него. В конце концов, он потащился на ужин, позволил Рону втянуть себя в разговор, позволил себе насладиться жареной индейкой и котлетами, несмотря на постоянно растущее стеснение в груди. Чем дольше день проходил без какой-либо жалкой трагедии, тем сильнее становилось его беспокойство, как будто он знал, что вселенная накапливает неудачу и планирует обрушить ее на него всю сразу. — Где Гермиона? — он должен был спросить, потому что через полчаса после начала трапезы гриффиндорский книжный червь все еще не появился. Если подумать, он не видел ее с того дневного инцидента. Невилл наклонился. — По словам Парвати, она весь день провела в туалете для девочек и плакала. Гарри бросил острый взгляд на Рона. По крайней мере, у рыжеволосого хватило порядочности выглядеть немного виноватым. — Мне казалось, я сказал тебе помириться с ней. Рон беспомощно пожал плечами. — Я не мог ее найти. Я пытался, клянусь… Двери в Большой зал с грохотом распахнулись, и профессор Квиррелл побежал по центральному проходу, мантия развевалась за ним. — ТРОЛЛЬ! — Гарри замер. — ТРОЛЛЬ, — снова выкрикнул профессор Квиррелл. — В… — В подземелье. — Губы Гарри двигались сами по себе, его голос был чуть громче шепота, но уверенный, идеально синхронизированный со словами профессора. «Больше нет», — подумал он, снова не осознавая, откуда он знал это с такой уверенностью. Его шестое чувство снова оказалось верным. Небольшая горстка случаев была совпадением, но это? Гарри покачал головой и постарался не уходить слишком далеко в своих мыслях, попытался сосредоточиться на настоящем. Неизбежному экзистенциальному кризису, вызванному самоанализом, придется подождать. — Подумал, что вы должны знать. — И профессор Квиррелл рухнул. В Большом зале воцарился хаос, студенты разрывались между тем, чтобы выбежать в поисках безопасного места или остаться на месте. Некоторые потрясенно молчали, но большинство кричали, или лепетали, или были близки к слезам. — ТИШИНА. — Голос Альбуса Дамблдора прорезал воздух, как смертельное проклятие. — Прошу всех, пожалуйста, не паниковать. Старосты отведут студентов обратно в их общежития. Учителя пойдут со мной в подземелья. Это был разумный план, возможно, единственный раз за два месяца пребывания Гарри в Хогвартсе, когда он сразу не усомнился в директоре. Кроме… — Гермиона, — сказал Гарри, останавливаясь как вкопанный, заставляя Рона тоже остановиться. — Она в женском туалете. Она не знает. К его чести, Рона не нужно было уговаривать. Они побежали в ванную так быстро, как только могли нести их ноги. В последнюю секунду Гарри схватил Рона за плечо и потащил их обоих в нишу. — Что… — Тсс. — Гарри поднял палец и ждал. Опасность, прошипел рептильный мозг. Опасность, согласился мозг-дежавю. — Гарри, правда… ммм. Гарри зажал рот Рона ладонью. Прошла секунда, затем другая, а затем… Что-то тяжелое ударилось о камень, сначала немного приглушенно, затем снова, только громче. Глаза Рона расширились, как блюдца. Глухой стук становился все ближе и ближе. Гарри жестом велел Рону оставаться на месте, а сам выглянул из-за угла. Там был тролль: большой и уродливый, неуклюже ввалившийся прямо в женскую ванную. Выбери смелость, Гарри. Мерлин, он знал, что сегодняшний день будет ужасным. — Плохие новости, — сказал Гарри, поворачиваясь лицом к Рону. — Тролль покинул подземелье. Рон издал недовольный звук, граничащий с хныканьем. — Он просто пошел в ванную. Нам придется пойти за ним. — Так или иначе, я знал, что ты это скажешь. — Рон вздохнул и вытащил свою палочку. — Готов, когда ты будешь готов. Они вместе отправились в ванную. Вблизи тролль выглядел еще больше, еще ужаснее. Его кожа была пятнистой и бугристой, его жалкая одежда источала зловоние. Он поднял дубинку высоко над головой, а затем обрушил ее по арке, разнеся в щепки верхушки туалетных кабинок. Гермиона лежала на полу одной из этих кабинок, пытаясь избежать удара. — Гермиона, шевелись! — крикнул Гарри. Она поползла вперед на четвереньках, без сомнения, обдирая кожу о неровный срез сломанного дерева. Тролль наносил удары снова и снова, каждый раз промахиваясь мимо Гермионы с все меньшим отрывом. Все может закончиться очень плохо, если он в ближайшее время что-нибудь не предпримет. Тролль замахнулся дубинкой, готовясь нанести большой удар по тому месту, где Гермиона теперь сидела под раковинами. Не особо задумываясь об этом — только с мимолетной мыслью о том, что в прошлый раз это сработало, — Гарри ухватился за тролля и позволил ему забросить себя на спину. Троллю потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что у него нежеланный гость, и Гарри потребовалось меньше времени, чтобы понять, что он понятия не имеет, что теперь делать. Заклинания первокурсников, как он помнил из лекций профессора Квиррелла, обычно были бесполезны против существ вроде горных троллей, чья собственная магическая природа и толстая кожа удерживали от всех заклинаний, кроме самых жестоких проклятий. Используя темную магию, можно было бы с легкостью справиться с троллем, но с точки зрения того, что было законно, ну… Гарри не знал ни одного заклинания, которое могло бы сразу не отскочить. Что оставило его с маггловским способом ведения дел. Гарри взял свою палочку, единственную вещь, хотя бы отдаленно похожую на оружие, которая была у него при себе, и ткнул ею в лицо тролля. В частности, его глаз. Раздался ужасный хлюпающий звук, почти сразу же заглушенный громким криком тролля. Он продвинул свою палочку немного дальше, не обращая внимания на влагу, собирающуюся под его пальцами, пока тролль не отшатнулся. Затем они быстро накренились, и Гарри пришло в голову, что он вот-вот будет раздавлен. Сейчас он умрет, в одиннадцать лет, потому что он был глуп, безрассуден и… И, по крайней мере, Гермиона была в безопасности, а это означало, что оно того стоило. — Рон, твоя палочка, — кричала Гермиона, хотя для ушей Гарри это звучало как-то издалека. — Используй свою палочку! Ты можешь это сделать! Взмах и щелчок! Он соскальзывал. Падал. Он с глухим стуком приземлился на каменный пол, тролль был прямо над ним и быстро опускался. Ну вот и всё. «Если ты сейчас умрешь, я буду очень зол, — сказал его мозг-дежавю. Разве ты не знаешь, через что я прошел? Что я сделал? Ты идиот. Ты идиот. Ты…» Тролль… определенно должен был уже задавить его. Вместо этого он парил, держась менее чем в метре над телом Гарри. Его голова моталась туда-сюда. Рядом стоял Рон с поднятой палочкой, на лбу у него выступили капельки пота. Идеальное заклинание левитации. Гарри выбрался из-под парящего тролля, не обращая внимания на боль в теле. Как только он освободился, Рон позволил существу упасть, и тролль упал так сильно, что расколол каменную плитку. Мерлин, он был рад, что не оказался там. — Спасибо, — прохрипел Гарри Рону, широко раскрыв глаза, когда он увидел, что произошло с лицом тролля. Его палочка, к счастью, выглядела невредимой. Тролль, с другой стороны… — Рон, ты был великолепен! — Гермиона немного прихрамывала, и кожа на ее ладонях и коленях была сильно поцарапана, но она была жива, глаза блестели и, тем не менее, она улыбалась. — Положительно великолепен! И Гарри, — ее взгляд упал на тролля, и она застыла, — о боже. Прежде чем Гарри успел что-либо сказать — или выблевать свой ужин, пришлось выбирать, — профессора МакГонагалл, Снейп и Квиррелл повернули за угол и остановились как вкопанные в дверном проеме. — О боже мой. — МакГонагалл уставилась на тролля, затем на трех студентов. — Что здесь произошло? — Я… эм… — Мы… просто… — Это была моя вина, профессор. Гарри и Рон повернулись и уставились на Гермиону, которая стояла во весь рост, на ее лице было идеальное сочетание застенчивости и серьезности. Не было ни единого намека на то, что Гарри мог видеть, что она лжет, и все же… — Видите ли, я читала о троллях и подумала, что смогу справиться с одним из них самостоятельно. — Ее взгляд на мгновение скользнул по троллю, а затем вернулся к МакГонагалл. — Я была неправа. Если бы Гарри и Рон не пришли, чтобы найти меня… Я, вероятно, была бы мертва. — Как бы то ни было, это было очень глупо с вашей стороны, мисс Грейнджер, — сказала глава факультета Гриффиндора. — Пять очков с Гриффиндора. Я верю, что сам опыт послужит адекватным наказанием. Гермиона энергично закивала. — Что касается вас двоих, — МакГонагалл повернулась к двум мальчикам, поджав губы, — то, что вы сделали, было безрассудно, и… мистер Поттер, это ваша палочка? — Ой. — Гарри наклонился и вытащил палочку из глаза тролля. Она была скользкой от крови и какой-то глазной жидкости, о которой Гарри не хотел слишком много думать. Его нос сморщился, когда он вытер палочку о мантию — после этого ее, вероятно, придется выбросить. За все это время тролль даже не вздрогнул. — Да, профессор. Все три профессора наблюдали за ним с разной степенью ужаса и безмолвного шока. — Вы… вы воткнули свою палочку ему в глаз? — наконец спросила Макгонагалл, хотя ответ был очевиден. Более чем вероятно, она спрашивала, почему. И, что ж, Гарри знал, что не может сказать правду: что он хотел убить горного тролля потому, что тот угрожал его друзьям, что он думал, что его смерть будет самым эффективным способом остановить угрозу, или, что еще хуже, что он вообще не рассматривал никаких других вариантов. Он знал, что не может этого сказать, знал, что они не поймут. Вместо этого он сказал: — Я целился ему в нос, профессор. Честно. Но он начал двигаться, и моя рука соскользнула и… я просто… Он беспомощно указал на тролля. — Он… мертв? — спросила Гермиона, как только стало ясно, что Гарри закончил говорить. МакГонагалл сделала что-то вроде беспомощного жеста, затем повернулась к Снейпу и Квирреллу. — П-похоже на то. М-молодец, П-П-Поттер. Был момент, когда Снейп и МакГонагалл оба посмотрели на профессора по ЗОТИ одним и тем же взглядом, который говорил: «Мы действительно собираемся поздравить 11-летнего мальчика с тем, что он убил горного тролля, вонзив ему нож в глаз?» — Эм, хорошо, спасибо, профессор, но я бы тоже был мертв, если бы Рон не поймал тролля до того, как он упал на меня. Все три головы профессора повернулись к Гарри. — Мистер Уизли… поймал тролля? — Снейп приподнял одну бровь. — С помощью заклинания левитации, — подхватила Гермиона. — Мерлинова борода, — пробормотала МакГонагалл себе под нос. Однако в следующий момент к ней вернулось самообладание: строгое и непреклонное. — Вам троим нужно немедленно к мадам Помфри. Никаких пререканий. Все трое кивнули. — И мистер Поттер, мистер Уизли, — добавил профессор трансфигурации. — По пять очков каждому. По чистой глупой случайности.***
Мадам Помфри не тратила времени попусту. Она уложила каждого из них на больничную койку и велела оставаться на месте до утра под угрозой новых болей. Царапины Гермионы были не так уж плохи, но у нее была вывихнута лодыжка, и она «сильно испугалась». Возможно, Рон страдал от магического истощения после своего трюка с горным троллем. А Гарри? Гарри был далеко не так потрясен, как можно было бы ожидать, хотя он только что жестоко убил тролля, так что он, должно быть, в шоке, рассудили они. Поэтому его оставили для наблюдения в течение ночи. В конце концов, мадам Помфри сама отправилась спать, и они втроем остались в относительном одиночестве в больничном крыле. — Мне жаль, — были первые слова, которые произнес Рон хриплым шепотом, который казался таким громким в абсолютной тишине ночи. — Я не это имел в виду, Гермиона. То, что я сказал сегодня утром. Я был зол на тебя, и я вел себя глупо, и мне жаль. На мгновение воцарилась тишина. — Мне тоже жаль. — Шепот Гермионы был тише, но ее голос был грубым, потому что она весь день провела в слезах. — Я знаю… что иногда перебарщиваю. И все говорят, что я слишком назойливая и грубая, и мне тоже не следовало так с тобой разговаривать. Я постараюсь стать лучше, обещаю. Большая часть дневного напряжения спала с Гарри после схватки с троллем, но последний узел, наконец, ослабел. — Хорошо. Тогда у нас все в порядке, да? — спросил Рон, и Гермиона улыбнулась. — Да. У нас все в порядке.