***
В конце семестра выпал первый в этом учебном году снег — приятное зрелище для пробуждения. Выпал снег достаточно плотным слоем, чтобы полностью покрыть землю и близлежащие деревья, придавая Запретному лесу более мягкий вид. Озеро не замерзло полностью, но на мелких участках скопился лед. Студенты воспользовались сменой обстановки, как только закончились занятия, и Гарри, Рон и Гермиона не стали исключением. Вместе с гриффиндорцами они устроили снежную битву, которая в конце концов перешла в полное безумие, когда близнецы Уизли взяли на себя смелость запустить несколько снежков в тюрбан профессора Квиррелла. Обычно кроткий профессор выглядел прямо-таки грозным, и поэтому гриффиндорцы разбежались. Чувство удовлетворения нахлынуло на Гарри, когда троица направилась в Большой зал на ужин. Бой снежками и холод оставили его усталым, счастливым, с раскрасневшимися щеками, и слегка запыхавшимся. И, действительно, все было хорошо, несмотря на все его опасения. Слава Мерлину, у него больше не было неожиданных визитов к Дамблдору, и даже попытки Драко Малфоя завязать соперничество скорее забавляли, чем вызывали раздражение — блондина было до смешного легко завести, и, что еще лучше, он не мог добиться такой же реакции от Гарри. Кроме того, он наконец-то привык к своему шестому чувству, и теперь только самые странные ощущения вызывали у него хоть какое-то удивление. Оно по-прежнему было очень полезным, особенно когда дело касалось классной работы, но даже предчувствия убийств пока отошли на второй план. Обучение окклюменции не прошло даром и теперь он благодарен за новую легкость связи со своим мозгом-дежавю. — Мама и папа изменили свои планы, — говорил Рон, накладывая картошку на свою тарелку. — Они собираются навестить Чарли в Румынии на Рождество. — Это очень плохо, — сказала Гермиона. — Но, по крайней мере, ты будешь не один. Гарри тоже останется. — Она оглядела их обоих. — Постарайтесь не попадать в неприятности, пока меня не будет. — Кто? Мы? — поддразнил Гарри. Она наклонилась и взъерошила его волосы. Это мало что дало: волосы Гарри всегда были чем-то вроде птичьего гнезда. Совершенно неуправляемые. — Кстати, у меня кое-что есть, — сказала она, понизив голос до шепота. Она протянула им через стол небольшой листок пергамента. — Лучше не произносить ничего из этого во всеуслышание. После сожгите его в общей комнате. Гарри развернул пергамент и держал его между собой и Роном. Тонким почерком Гермионы было нацарапано следующее: Николас Фламель, знаменитый алхимик, создатель философского камня, который, по слухам, превращает любой металл в золото и дает эликсир жизни, дарующий бессмертие. — Это подходит, — сказала она, когда они оба подняли на нее глаза. — Подходит, — согласился Гарри. Не так давно они задавались вопросом, что за камень нужно было охранять так усиленно. Теперь они знали. Но оставалось еще так много вопросов. Кому он был нужен настолько сильно, что он рискнул проникнуть в Гринготтс? Зачем держать камень в школе? Почему Дамблдор подталкивал Гарри к расследованию? Гарри чувствовал, что на эти вопросы будет не так-то просто ответить.***
На каникулы уехало больше учеников, чем Гарри предполагал. Из мальчиков Гриффиндора их года обучения только Гарри и Рон остались, а из девочек, похоже, вообще никто не остался. Большой зал часто был удручающе пуст, и Гарри скучал по болтовне всех студентов, но в этом была и определенная свобода. Без занятий Гарри проводил утро за игрой в шахматы с Роном, а вторую половину дня бродил по территории с Буклей или в библиотеке. Поскольку обучение окклюменции шло полным ходом, а поиски информации о первой войне волшебников были отложены до тех пор, пока он не сможет попасть в запретную секцию, Гарри смирился с тем, что будет рассеянно читать книги о провидцах, пытаясь разобраться со своим шестым чувством в более официальном качестве. Пока что это была в основном какая-то ерунда. Он никогда в жизни не пользовался хрустальным шаром, не смотрел на чайные листья и не впадал в транс. Кроме того, ему казалось, что он знает о том, что произойдет, только по ходу дела, а не заблаговременно. Если провидцы и существовали, то он сильно сомневался, что был одним из них. — П-п-поттер. Не ожидал у-увидеть вас здесь. Гарри резко поднял голову от книги, которую читал. Прямо напротив него стоял профессор Квиррелл, наблюдая за ним с нескрываемым юмором. — А? — Гарри огляделся. Неужели он нарушил комендантский час? Или находится где-то, где ему не следует быть? — В школе, я имею в виду. — Квиррелл ухмыльнулся. — А, эм, я не хотел возвращаться к тете, сэр. — Гарри помрачнел. — И я уверен, что они так же рады избавиться от меня, как и я от них. Я был бы счастлив никогда их больше не видеть. Профессор поднял бровь, но, к счастью, не стал развивать разговор в этом направлении. Вместо этого он бросил взгляд на книгу, которую читал Гарри, и теперь уже обе брови поднялись, спрятавшись под тюрбаном. — Интересуетесь теперь п-предсказанием будущего? — спросил он язвительно. — В-возможно, вы надеетесь предсказать все угрозы, которые надвигаются на вас? Гарри рассмеялся. — Вряд ли, сэр. Думаю, я решил, что любой, кто утверждает, что может видеть будущее, полон дерьм… всмысле у него, вероятно, не все в порядке с головой. Конечно, у меня-то, наверное, не все дома, так что кто знает. — Ни д-даже пророчествами? Всё-то ты хочешь знать, сказал его мозг-дежавю, и Гарри представил, что если бы его сознание могло — оно бы усмехалось. Гарри пожал плечами слишком непринужденно. — Наверное, в них есть какие-то достоинства, но, честно говоря, какой в этом смысл? Я только что прочитал несколько самых известных пророчеств за последние пятьсот лет или около того, и формулировки настолько расплывчаты, что любое из них может иметь полдюжины различных значений. И как кто-то может знать, действительно ли пророчество относится к ним? Ведь они никогда не называют имен, а некоторые из них ссылаются на дни рождения, ради Мерлина! Ребенок, родившийся на рассвете мая, — насмешливо сказал он. — Вы хоть представляете, сколько детей рождается за один день? Много! Я и не знал, что у меня такое сильное мнение на этот счет, подумал Гарри. Пророчества — это гребаный мусор, сказал его мозг-дежавю. Наверное, отсюда и все эти чувства. — А что, если пророчество сбудется только потому, что ты этого ожидаешь? — О, хорошо, он все еще продолжает. Бедный профессор Квиррелл на такое не подписывался. — Как в истории об Эдипе, когда его семья оставила умирать, потому что какой-то провидец сказал им, что он убьет собственного отца и женится на своей матери. Но это произошло только потому, что они бросили его. Вот почему нельзя доверять пророчествам! Как будто это какая-то шутка вселенной, созданная только для того, чтобы испортить всю твою жизнь. Гарри глубоко вздохнул и одарил Квиррелла довольно застенчивой улыбкой. — Извините, сэр. Я понятия не имею, откуда все это взялось. Ответная улыбка Квиррелла была натянутой. — Я не буду обвинять вас в том, что у вас очень р-решительные взгляды, Поттер. Но п-пожалуй, сохраняйте непредвзятость, пока не пройдете прорицания, хорошо? — Вероятно, вы правы, профессор. — Самое меньшее, что он мог сделать, это согласиться с этим человеком после того, как вывалил на него свои спонтанные мысли. — Я сделаю все возможное, чтобы не быть слишком резким. Вскоре после этого Квиррелл ушел, но мозг-дежавю все еще был в состоянии повышенной готовности. Это было странно, правда? — И тот факт, что он спрашивал, сам по себе нервировал. Определенно странно, согласился рептильный мозг.***
Рождественским утром Гарри проснулся от того, что схватил кого-то за руку, прижал к стене и вонзил палочку в чью-то шею. — Черт возьми, приятель! — крикнул Рон. — Расслабься! Это я! Гарри тут же выронил палочку. — Прости. Прости, Мерлин. Рон. Какого черта? Руки Рона были подняты вверх, без угрозы. — Я просто пытался разбудить тебя. — Прости, — повторил Гарри. — Я… я не знаю, почему… Рон вздохнул, его мышцы расслабились. Затем он рассмеялся. — Ты безумно быстрый. — Он обнял Гарри за плечи и притянул его ближе. — Счастливого Рождества. — Черт, — вздохнул Гарри, сам наполовину смеясь. — Счастливого Рождества. Под елкой в их общей комнате лежали две кучи подарков в развернутом виде. Казалось, все, кто остался, уже разобрали свои. На одной стопке было имя Рона. На другой — Гарри. — Это… — Он уставился на них, на мгновение потеряв дар речи. — Они для меня? Первое из многих Рождеств, — тепло сказал его мозг-дежавю. — Ну, да. — Рон протянул ему пакет. — Это от мамы. Он осторожно открыл его, бережно держа даже оберточную бумагу. Внутри лежал ярко-алый с золотом свитер, в центре которого красовалась буква «Г». — Твоя мама связала мне свитер? — Пряжа была особенно мягкой, она легко натянулась на его голову и немного облегала его пижамную рубашку. — Я знаю, что это не очень… — Мне нравится, — серьезно сказал Гарри. — У меня никогда раньше не было Рождества. — Ну, мама тебя практически усыновила, так что тебе лучше привыкнуть к этому. От Невилла он получил несколько шоколадных лягушек, Гермиона оставила ему более продвинутую книгу по окклюменции, а Оливер Вуд подарил ему пару хороших перчаток для квиддича вместе с запиской, в которой говорилось, чтобы он был готов к усиленным тренировкам в следующем семестре. Последние два подарка были без подписи, но Гарри все равно догадывался, от кого они. Первый подарок представлял собой тонкую книгу под названием «Магия разума», и беглый взгляд на оглавление подсказал, что владение этой книгой может быть не совсем законным. Здесь был не только раздел «Легилименция как нападение и защита», но и раздел о заклинании Империус — одном из трех непростительных, о которых Гарри узнал во время поисков информации о Волдеморте. Нельзя сказать, что книга была полностью о темной магии. Целая четверть книги была посвящена различным техникам окклюменции, к тому же была глава об альтернативных превентивных мерах в виде оберегов и зелий. Книга идеально подходила для занятий Гарри, и только один человек мог знать об этом. Но почему профессор Квиррелл решил послать Гарри рождественский подарок, было выше его понимания. Сейчас все иначе, — пожаловался его мозг-дежавю. — Мне это не нравится. Почему тебя пугает именно это, а не флюиды убийства? Гарри задумался. Потому что это он. По-видимому, это было все объяснение, которое он собирался получить. Ко второму подарку прилагалась записка, в которой просто говорилось: «Твой отец оставил это мне, перед тем как умер. Пришло время вернуть его тебе. Используй его с пользой.» Это был плащ, длинный и мягкий, и когда Гарри обернул его вокруг себя, его тело исчезло. — Это мантия-невидимка, — сказал Рон, широко раскрыв глаза. — Они невероятно редки. Там не сказано, от кого она? — Нет, но угадай с трех раз, от кого, — сухо сказал Гарри. Брови Рона поднялись еще выше. — От Дамблдора? Ты так думаешь? Гарри пожал плечами. — Скорее всего. Может быть МакГонагалл, но я думаю, она бы уже отдала мне его, если бы это была она. Нет, время для этого слишком определенное. Я уверен, что это просто еще одна часть его плана, каким бы он ни был. — Тем не менее, это хороший подарок. — О, я не собираюсь от него отказываться. Он будет чертовски полезным. — Гарри развернул плащ, наблюдая, как он делает невидимыми его ноги, затем руки. — Какие неприятности мы можем устроить. Гермиона, наверное, убьет нас. Они оба обдумали это на мгновение, прежде чем на их лицах появились одинаковые ухмылки. — Оно того стоит.***
Не прошло и двух дней, как мантия-невидимка доказала свою ценность, когда Гарри отправился на прогулку после комендантского часа в закрытую секцию библиотеки. Он подождал, пока Рон начнет храпеть, чтобы встать с кровати; рыжеволосый был не самым умелым даже в лучшие времена, и Гарри не хотел рисковать быть пойманным в своей первой ночной вылазке. Гарри взял тапочки Невилла, про которые тот давно уже забыл: мягкие коричневые мокасины, подбитые мехом, с мягкой резиновой подошвой. Как он и ожидал, они тише ступали по каменному полу, чем его собственная обувь. Было странно осматривать Хогвартс ночью, как будто сам замок спал. Залы были пусты, портреты дремали, и единственный свет исходил от спорадически расставленных вдоль стен магических факелов. Гарри не осмелился воспользоваться люмосом, даже если бы свет облегчил его путь, особенно по лестнице; все еще был шанс, что профессора будут на обходе, а также Филч и миссис Норрис. Действует ли плащ на кошек? Гарри задумался. Очевидно, они не могли его видеть, но их усиленный слух и обоняние могли стать проблемой. Нужно будет попробовать найти какое-нибудь заклинание, которое спрячет его не только от посторонних глаз. Но это могло подождать. Сегодня его цель была проста: найти в запретной секции как можно больше информации о Первой войне волшебников. Единственная информация, которую он смог найти в остальной части библиотеки, была в основном о том, как Гарри победил Волдеморта. Другие обрывки сведений указывали на то, что последователей Темного Лорда называли Пожирателями Смерти — нелепое название — и что Волдеморта так боялись из-за его «эпохи террора» в 70-х годах, что почти ни одна ведьма или волшебник не осмеливались произносить его имя, вместо этого называя его Сами-Знаете-Кем или Тот-Кого-Нельзя-Называть. Что было не так уж и полезно. Этот человек и его приспешники в основном изображались как злобные террористы, но Гарри никак не мог понять, что именно они сделали. Кроме убийства его родителей, конечно. И почему Волдеморт в первую очередь преследовал Поттеров? Похоже, что они были выбраны специально, хотя ни в одном из текстов не сказано, почему. Какова была миссия Пожирателей смерти, их убеждения, их политика? Каковы были их «темные дела», как говорилось в учебниках истории? Потому что, говоря: «Они существовали. Они были плохими. Они были очень, очень страшными. Большинство из них сейчас в тюрьме или мертвы.» — Это ничего не меняет. А Гарри было любопытно. Кем был Волдеморт до того, как он стал Волдемортом, потому что, конечно, этот человек не появился на свет в 1970 году, не так ли? И с таким именем? Сама идея была смехотворной. И если он был таким плохим, даже чудовищным, как он убедил так много людей — уважаемых ведьм и волшебников с высоким социальным положением и политическим влиянием — следовать за ним, служить ему? Было так много вопросов, так много вещей, которых Гарри просто не знал, и это беспокоило его. Почему Биннс тратил время на кровавые войны гоблинов, которые больше никого не волновали, вместо того, чтобы объяснять более актуальную историю волшебного мира? Возможно, дети, воспитанные волшебниками, уже знали достаточно, хотя у Гарри не сложилось такого впечатления от Рона. Всё было так запутано. Он мог понять людей, не желающих обсуждать болезненные воспоминания, но как они могли надеяться извлечь уроки из своего прошлого, если они были так полны решимости игнорировать его, отгородиться от него? (И как они смеют ожидать, что Гарри радостно сыграет роль их спасителя, когда он понятия не имел, от чего их спас.) В библиотеке стояла мертвая тишина, не было даже привычного для Гарри хруста перелистывания страниц или царапанья пера о пергамент. Здесь тоже было темно, лишь лунный свет пробивался сквозь окна. Слишком темно для чтения, удрученно подумал Гарри и неохотно взял один из фонарей, висевших у дверей библиотеки. Запретная секция была плохо охраняемой: небольшие ворота отгораживали ее от остальной части библиотеки, и только тот факт, что мадам Пинс хорошо видела ее со своего стола, не позволял ей стать легкой добычей. Но почему, стало ясно, когда Гарри заметил, что все книги прикованы к полкам. Разочарование свернулось в его желудке. Он сможет лишь бегло просмотреть книги, поскольку не сможет взять их с собой. Тем не менее, лучше не упускать такую возможность, подумал он, пробегая глазами по корешкам в поисках названия, которое хоть в малейшей степени обещало быть полезным. Несколько текстов вызвали его интерес — «Магические тайны средневековой Ирландии», «Кандида Когтевран: 943-951 гг.» и «Магическая смерть в теории», но только один показался ему подходящим для текущего поиска. Темные волшебники Британии: История. Гарри поставил фонарь на соседнюю полку и осторожно достал книгу. Она была не такой старой, как остальные, и беглый взгляд на страницу с авторскими правами показал, что она была напечатана всего пять лет назад. Он нахмурился и перешел к оглавлению. Мерлин, Моргана ле Фэй, Салазар Слизерин. Он пролистал дальше. Экриздис, Оул Баллок, Гормлайт Мракс. При последней фамилии мозг-дежавю Гарри выдал слабый толчок узнавания, но Гарри отмахнулся от него. Это было не то, что он искал сегодня. Наконец, в самом конце списка появилось имя, которое он искал: Лорд Волдеморт. Он пролистал книгу до конца и поднес ее к свету. «Лорд Волдеморт, более известный большинству как Сами-Знаете-Кто или Темный Лорд, по мнению историков, является величайшим темным волшебником современной истории, превосходя даже своего предшественника Геллерта Грин-де-Вальда. Хотя правление Сами-Знаете-Кого длилось всего одиннадцать лет и ограничивалось волшебной Британией — по сравнению с Грин-де-Вальдом, который властвовал на европейском континенте и в Америке на протяжении нескольких десятилетий, — самый последний Темный Лорд волшебного мира внушает страх своей непредсказуемостью, жестокостью и огромной магической силой. Ощущение ужаса и таинственности, которое окружает Лорда Волдеморта, усиливает тот факт, что его истинная личность неизвестна всем, кроме, возможно, самых преданных последователей. Во время Эпохи террора (1970–1981 гг.) было принято подозревать, что любой человек может быть не только Пожирателем смерти, но и самим Волдемортом. Беспорядочность нападений на магглорожденных и так называемых предателей крови только усиливала паранойю. Число погибших оценивается в несколько тысяч человек, в основном магглов. Хотя это число может быть небольшим по сравнению с десятками тысяч, погибших во время революции Грин-де-Вальда (чему отчасти способствовала маггловская мировая война), Лорд Волдеморт и его Пожиратели смерти считаются самой смертоносной тайной террористической группой в истории Британии». Там было много информации — еще три или около того страниц, на которых подробно описывались самые распространенные нападения, приписываемые Пожирателям смерти, самые известные Пожиратели смерти, информация о послевоенных судебных процессах и даже заметка в конце, в которой упоминалась роль Гарри в прекращении войны, но Гарри едва успел взглянуть на нее, как услышал мяуканье миссис Норрис. Он поставил книгу туда, откуда взял, и снова накинул плащ на голову, но в поспешном движении его локоть зацепился за край фонаря, у которого он читал, и сбил его на пол. Стекло разлетелось вдребезги. Гарри крепко зажмурился. Пожалуйста, пусть это останется незамеченным. Никто этого не слышал. Никто не подозревает, что я здесь. — Кто там? — Скрипучий голос Филча раздался в пустом воздухе, и Гарри тихо выругался. Голос мужчины раздался достаточно далеко, и Гарри рискнул броситься наутек. Он проскочил мимо ворот, охранявших запретную зону, не потрудившись спрятать разбитую лампу. В любом случае, сейчас он ничего не мог с этим поделать. Он шел так быстро, как только мог, не издавая ни звука, молча благословляя тапочки Невилла за их мягкость. Если он собирается и дальше этим заниматься, ему придется купить себе пару. Миссис Норрис, слава Мерлину, нигде не было видно, но Гарри в любом случае выбежал из библиотеки и направился в общую комнату Гриффиндора. Филч скоро обнаружит фонарь и пошлет сигнал тревоги, что кто-то из учеников не спит. Гарри поворачивал за последний угол перед лестницей, которая должна была привести его к башне Гриффиндора, когда ему пришлось внезапно спрятаться в ближайшую нишу. Знакомые голоса приближались к нему, пугающе близко. — Я не знаю, п-почему ты думаешь, что я что-то с-сделал… — говорил Квиррелл. — Не лги мне. — Это был Снейп, без сомнения. — В последнее время ты что-то скрываешь, Квиррелл, и я намерен выяснить что. — Так вот почему ты с-следишь за мной? — сказал другой профессор, голос его был ледяным, несмотря на заикание. — Или, в-возможно, ты боишься, что я выдам тебя Д-Дамблдору. Ты немного с-слишком заинтересован в камне, Северус. К-кто-то станет задаваться вопросом, что ты ч-что-то задумал. Раздался звук чьего-то удара в стену и болезненный стон. — Ты осмелился угрожать мне? — прошипел Снейп. — Кто-то может начать сомневаться в твоей преданности. Что бы ни сказал Квиррелл в ответ на это, Гарри было не суждено это услышать. Филч завернул за угол, слишком близко к укрытию Гарри. — Извините, что прерываю, — сказал смотритель. Он держал в руках разбитый фонарь Гарри. — Но я только что нашел это в запретной секции. Он еще горячий. Это значит, что один из учеников не спит. — Мы закончим с этим позже, — сказал Снейп, и Гарри практически слышал его усмешку. Он высунул голову из-за угла и успел увидеть, как Филч и Квиррелл направились в разные стороны, а Снейп, к сожалению, поднимался по лестнице, которая была нужна Гарри, чтобы вернуться в общежитие. Вот черт. Плащ, может быть, и хорош, но он пока не хотел испытывать его на Снейпе. Особенно когда тот был в плохом настроении. (Теперь было о чем подумать. Неужели им обоим нужен был камень? Квиррелл, почему-то, не вызывал удивления, но Гарри был уверен, что Снейп не такой уж плохой парень, каким его считали Рон и Гермиона. Мог ли он ошибаться?) Неподалеку была дверь, безобидно спрятанная в конце коридора, и Гарри быстро прошептал алохомору, вздохнув с облегчением, когда замок щелкнул, открываясь. Это был заброшенный класс, пустой, за исключением большого позолоченного зеркала, которое было достаточно высоким, чтобы даже Хагрид смог без труда увидеть себя в нем. Гарри без раздумий подошел к нему поближе, как будто рука с рыболовным крючком зацепилась за одно из ребер и потянула его к зеркалу. Гарри сжал в кулаке свою палочку; он ненавидел ощущение, что его ноги двигаются без его разрешения. Желание бежать в противоположном направлении неудержимо поднималось от желудка к горлу, и все же он шел все ближе и ближе. Поверх зеркала были начертаны непонятные слова: «Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя». Я показываю не твое лицо, а желание твоего сердца, сказал мозг-дежавю. Гарри не мог точно определить, какой прилив эмоций он ощутил: что-то среднее между тоской и горечью. Наполовину радость, наполовину боль. Ему почти не хотелось смотреть в зеркало. Желание его сердца. Что бы это могло быть? Что-то ужасное, что он похоронил в себе? Что-то невозможное, то, что он никогда не сможет иметь? Продолжай, сказал мозг-дежавю, смирившись. Гарри медленно опустил глаза с рамы на стекло, и у него перехватило дыхание. Это был он. Не тот, каким он был сейчас, нет, но старше. Возможно, ему было за сорок, или, по крайней мере, около тридцати. Старше, чем я когда-либо был, — скорбно прошептал мозг-дежавю, и боль в груди усилилась, хотя Гарри не понимал, что это должно означать. Мужчина в зеркале был высоким — не таким, как профессор Снейп, конечно, но всё же приличного роста, лицо его было бородатым, волосы длиннее и убраны в свободный пучок. Так он выглядел менее растрепанным, или, по крайней мере, непослушный беспорядок был сдержан. Очки были те же, ярко-зеленые глаза те же, хотя в уголках теперь появились морщинки. От смеха. Шрам тоже был на месте: зазубренный белый разряд молнии на лбу прямо над правым глазом. Этот Гарри постарше не прятал его под волосами; вероятно, он вообще ни от чего не прятался. Старший мужчина улыбнулся, мягко, и его глаза прищурились от этого. Он протянул руку вперед, и только когда пальцы Гарри коснулись стекла, он понял, что это он протягивает руку. Он отдернул её, прижал к груди, глубоко вздохнул и побежал. Вернувшись в башню Гриффиндора, Гарри уложил плащ обратно в сундук, слегка влажный там, где было его лицо.