Memory

— Ты мне очень нравишься, давай встречаться? Неожиданно выпалила девушка с короткими тёмными волосами, а затем смущённо отвела взгляд. Её пылкость и смелость заслуживали похвалы. Однако, она всегда была такой, сколько он её помнил. Ох, милая Йосано, ты ещё пожалеешь о своих словах. Он посмотрел на девушку, несколько секунд разглядывая её пылающие щёки. Рядом с ним стояла его единственная подруга. Он до сих пор не понимает, как вообще нашёл хоть какого-то друга. Кто, вроде как, принял его со всеми странностями. И нет, он не испытывал к ней симпатии или чего-то подобного. Она просто очень выделялась на фоне других своей активностью. Словно она единственная отдавала краски в этот мир, в то время как остальные зависали в своих чёрно-белых мирах. И это весьма… Интересно. Он знал, что у них ничего не выйдет, заранее предполагал, что сделает ей больно. И вот какой же чёрт потянул испортить девушке жизнь, проронив: — Давай. По его лицу прошлась лёгкая ухмылка, и он потянулся к девушке, чтобы обнять её. В груди девушки разлилось тепло, и Йосано обняла его изо всех своих сил, заставляя юношу набрать побольше воздуха и прохрипеть еле слышное «Задушишь». Было немного пасмурно, по небосводу гуляли сероватые облака. Солнце пусть поначалу и сияло, радуя своими лучиками, но уже через миг скрылось, перекрытое огромным облаком. Погода явно не ладилась. Тоже не была в восторге при взгляде на двух подростков снизу, решивших начать отношения. Да уж… И ведь всё могло бы быть прекрасно. Будь парнем не Дазай. — Осаму… Ты ведь не любишь меня, да? Но даже так он не хотел причинять ей боль. Даже если в глубинах души он был полностью безразличен к ней и просто надевал маску, пытаясь показаться «любящим парнем». Снова она видит его беспристрастный, ничего не выражающий взгляд. Пустые глаза кофейного цвета, которые она почему-то так полюбила. Все два года ей действительно казалось, что она отыскала в них хоть что-то. Но это было ошибкой. Сейчас она прекрасно понимает, что не видит в них и капли любви. Акико подошла поближе к краю здания. Заходящее солнце так сияло и манило в свои объятия… Они любили вот так просто встречаться на крыше и смотреть на закат. И ей жутко хотелось верить, что ему это нравилось так же, как и ей. Но нет. Нет-нет-нет… Всё было не так. — Ну что же ты молчишь, Дазай, — усмехнулась девушка, убирая со своих глаз навязчивые пряди. — Ты же до сих пор мечтаешь о самоубийстве. Так… Умри же со мной. Она наконец повернулась к нему и, улыбнувшись, протянула свою руку. Такая обычно смелая, позитивная девушка предлагает ему самоубийство. Бред. Йосано любила жизнь, она просто наслаждалась ею… Странное, но знакомое чувство возникает где-то в глубине души. Осаму почти не ощущает его и не помнит, что-то давно забытое из детства.?

Маленький мальчик с веснушками смущённо протягивает ему ручку с ромашкой в руках.

Вот оно…

И не получая достойной реакции от Дазая, убегает, всхлипывая.

Как же ему поступить? Он сделал что-то не так? И он улыбается своей привычной улыбкой, как обычно скрывающей таящееся внутри. Он делает шаг навстречу девушке, уже почти касаясь ладони Акико, но он не успевает. По её щекам текут слёзы, но она улыбается. Радостно и смело, как и всегда. Между ними один миг, всего один шаг, но хрупкое тело летит вниз. Солнце постепенно опускается вниз, освещая падающую Йосано. Последние слова, которые она произносит перед своим началом конца — всего-навсего «Прости». И она знает, что Дазай не услышит, он не бросится вслед за ней вниз, прижавшись к ней и скрепляя их руки вместе. Они не Ромео с Джульеттой, и их жизнь не страницы книги. И, возможно, кто-то другой на месте Осаму превратил бы их отношения в сказку для неё. Но не Дазай. А… что же чувствует Дазай? Ничего. Только колкая вина режет где-то изнутри по сердцу. Но, пройдясь взглядом по мёртвому телу и по толпе, собирающейся вокруг него — по всей этой суматохе, он лишь устало вздыхает, перемещая взгляд на небосвод. Если бы только он успел схватить ее за руку, то на земле бы определённо лежали два мёртвых тела, а не одно. Но он бы сделал это не ради неё и даже не ради себя. Его просто привлекала красивая смерть, не более. Но если бы он решил упасть вслед за Акико, то он бы мог приземлиться подальше от нее или упасть поодаль. Пф-ф, нет. Сейчас он слишком в хорошем расположении духа, чтобы умирать так ужасно. Вдохнув глоток свежего воздуха, он развернулся и пошел прочь. Он уже давно понял, что не сможет влюбиться. И сделать кого-то счастливым. Так что… Плевать. Считал бы он, если бы где-то в глубине сердца не заявлялся какой-то маячок, тревожно предупреждающий о том, что он живёт неправильно. Чёрт.

— Ма-ам, а как зовут того мальчика?

Названная мать оторвалась от своего звонка и поглядела на сына. Ветерок красиво колыхал её пряди, создавая её образ ещё более красивым. Но её взгляд… Некоторое время она глядела на мальчишку с пренебрежением, а затем, натянув улыбку, протянула: — … — она произнесла имя.

Имя, имя… Что же это за имя, выпавшее из памяти. Девушка поцеловала мальчика в макушку и вновь произнесла: — Ты можешь забыть о нём, — и резко замолчала, словно размышляя о чём-то. — Не думаю, что ты увидишь его снова. Темноволосый парнишка скопировал улыбку матери и кивнул, переводя взгляд к птицам, чирикающим о чем-то своём.

Точно… Забыть. С виду молодой юноша прикрыл глаза, прислушиваясь к своим мыслям. Они наконец утихли, переставая издеваться над мозгом Дазая непонятными воспоминаниями. На душе стало спокойно, тоскливо. Идеально. Март подходит к концу, а значит скоро начнётся и очередной учебный год. Но в этом году его планы оказались перевёрнуты с ног на голову. Он покидает свой маленький городок Кисарадзу и переезжает в Токио для больших перспектив. Пф-ф, вы серьезно подумали, что ему это нужно? Нет. А вот нужно ли это его отцу? Ну, это уже больше похоже на правду. Его любимый папенька хорошо обустроился и в его родном городе, заняв нехилую должность в своей профессии. Ну да, наверняка любые учёные хорошо ценятся. А уж если дело касается экологии… Но это не суть важно. На данный момент ему плевать как на новую шлюху жену своего отца, так и на самого отца. Счастье Осаму уже в том, что тот не стал настаивать на его поступлении в медицинский вуз. Он не верующий, но слава тебе, Господи. Дазай выдохнул, поднимая веки и глядя в окно иллюминатора. Красиво. Даже очень. Облака, словно пушистое одеяло, устилают небо. Посреди этого чуда природы виднеются клочки облаков, словно холмики, выделяющиеся под светом солнца. Это отвлекает, но ненадолго. Была ведь еще одна причина, по которой он уехал из этого города. Вина, которую он так отчаянно зарывает глубже в себя перед маленьким рыженьким мальчиком с веснушками и перед юной девушкой с глазами цвета пурпурного гиацинта. Но уж теперь он избавится от этой ноши и начнёт новую жизнь. Область, в которую он решил пойти — филология. Говоря честно, это был немного рандомный выбор. Там преподают философию и английский язык? Отлично, ему достаточно. Больше ничего не нужно для счастья. Он не особо стремится достичь высот в жизни. А вот если в смерти… — да. Но это уже совершенно другой разговор. И вот самолёт наконец приземляется. Он покидает его одним из первых, как пассажир бизнес-класса. И по пути юноша приглядывается к каждой стюардессе, так мило улыбающейся чисто из вежливости при взгляде на него; разбирается со всем своим багажом, успешно забирая его с ленты в аэропорту; дожидается такси, оглядываясь по сторонам, одновременно поражаясь современности города; и, в конце концов, садится в машину, прильнув к окну. Токио уже с первого взгляда начинает ему нравится. Высокие стеклянные здания, со стороны кажущиеся такими хрупкими, словно при падении такой махины, каждая из них разобьётся. Каждый уголок улицы освещён фонариком или другим источником света, порождая в душе восторг маленького ребёнка. Он ощущает свободу внутри, прикидывая в голове все те возможности, которые ему открываются. То, что ему было недоступно в Кисарадзу. Ох, сколько же денег ему придётся потратить здесь… Доверив водителю довезти его до нужной гостиницы, Дазай проваливается в дрёму. Все мысли начинают отпускать, и он начинает успокаиваться. Да, «новая жизнь». Ему тоже хотелось бы, чтобы всё прошло так, как он запланировал. Но, увы, судьба решила всё за него. Так как последующий звонок разделяет его жизнь на «до» и «после». Дазай недовольно хмурится, пробуждаясь, но тянется к телефону, допуская, что это может быть его «заботливый» отец, и уже собирается ответить, как замечает номер человека, звонок от которого он ожидал меньше всего. На экране виднеется имя: «Тётка Кое». Оу. Эту женщину он плохо помнит, да и вообще она навевает ему воспоминания о его матери, что не говорит ни о чём хорошем, ведь та ушла от них с отцом. Осаму удивлённо вскидывает брови, но, пересилив себя и свою апатию, берёт трубку, устало произнося: — Алло? — Даза-ай, привет! Я тут выведала от твоего неудачника-отца Мори, что ты переезжаешь учиться в Токио, — доносится из телефона радостный женский голос. Ненормальная и слишком непредсказуемая женщина. Вот, что понял Дазай, первый раз заговорив с ней. И прежде, чем он успевает что-то ответить, она продолжает тараторить: — И я уже всё-всё решила, к чему эти бессмысленные траты на жилье? Твоему отцу только бы бабки тратить… Будешь жить с моим сыном. И отказы не принимаются, ясно? Через несколько секунд скину тебе адрес, он уже ждёт тебя. Коё сразу же отключает звонок, не дожидаясь или, видимо, не планируя получать ответа. Дазай сидит с приоткрытым ртом, пытаясь переварить, что он только что слышал. Он совершенно не помнит эту женщину, что уж говорить о её сыне? Тяжелый случай. Он ввязался во что-то такое, что даже не требовало его прямого участия в этом. Парень трёт переносицу, уже начиная проклинать весь остаток дня. Жизнь в Токио наверняка будет не совсем такой, какой он её представлял. Ну, что поделать… «Она уже всё решила». А идти против этой страшной женщины, наверное, лучше не стоит. Видимо, другого выбора нет.

***

Прекрасное утро субботы. Солнышко светит в окно и радует своими лучиками, заставляя пробудиться. Ах, да. На дворе 19:36 и пробуждает юношу далеко не солнце. Он морщит свой веснушчатый нос, приоткрывая глаза. Сдувает мешающую рыжую прядь с лица и направляет взгляд к источнику звука. Телефон вибрирует, оповещая о входящем звонке, а по комнате разносится его любимый трек — Memories. Юноша со стоном тянет зелёный кружочек на экране для ответа и подносит телефон к уху. — Мам, у меня заслуженный сон… Как у тебя вообще хватает совести будить человека в такой час? — Чуя, нормальные люди спят ночью. И у меня для тебя есть хорошие новости, — отвечает Кое, на втором предложении меняя свой тон на более радостный. Кажется, что ничего хорошего в этом нет… Юноша тяжело вздыхает, уже ожидая как на него повесят какую-нибудь невероятно тяжёлую ношу, с которой придётся потом разбираться на протяжении долгого времени. И, как ни странно, он попадает в самую точку. — Через полчаса к тебе приедет твой старый друг, с которым вы дружили, когда ещё были настолько маленькими, что играли в песочнице, — произносит Озаки, умиляясь и мысленно про себя отдаваясь воспоминаниям. — Какой старый друг… В смысле приедет? — удивлённо отзывается Накахара. Остатки его сна почти полностью спадают. — Гм… Он переезжает в Токио из-за учебы. Вроде, поступает в твой же университет. Чтобы ему не мучаться с деньгами, я предложила пожить ему у нас. — Благотворительница… «У нас», но нянчиться придётся с ним мне, потому что ты всегда на своих выступлениях… За что мне это всё? А ведь ещё даже не начался учебный год, — простонал юноша, утыкаясь лицом в подушку. — И куда ты мне прикажешь его селить? — В твою комнату? Ну не в зал же, я думаю. Это будет весьма невежливо… — задумчиво изрекает женщина. — Личное пространство! — Ладно, в общем, у тебя есть полчаса чтобы хоть немного прибрать бардак в своей комнате ради приличия. И даже не бурчи — то, что меня нет дома, не значит, что я не помню о том, какой хлам ты устраиваешь у себя, — игнорируя все возмущения сына, произносит Коё и сбрасывает звонок, оставляя ошеломлённого Чую в полусонном состоянии понимать, что к чему. Ещё несколько секунд он лежит на кровати, а затем резко подпрыгивает, носясь по комнате и убирая все лежащие вещи в шкаф. Смотрит на часы и примерно прикидывает, сколько времени ему осталось. Настроения уже окончательно нет. Знаете, всё-таки неприятно, когда твоё оставшееся время перед учебой забирает какой-то непонятный подхалим-старый друг. Время, время, время… Куда же оно постоянно бежит… Драгоценного времени у него остаётся совсем немного, когда он уже влезает в свою домашнюю одежду. В адекватную домашнюю одежду. Ну а как же? Не в трусах же встречать нежданного непонятного гостя. Раздается звонок в дверь. Рановато. Чуя завязывает свои волосы в маленький хвостик и несётся к двери. Ради интереса заглядывает в глазок и, видя шатена, обмотанного бинтами, немного морщится. Неужто мазохист какой-то? Но всё же переборов свое негодование, тянется к защёлке на двери и поворачивает ее в нужном направлении, открывая дверь. После долгого ожидания Дазай видит сонное рыжеволосое чудо на пороге. На его щеках пляшут мелкие веснушки, а в его ярко-голубых глазах можно прочитать лишь одну фразу: «Нахуй ты сюда припёрся?». Медно-красные волосы небрежно собраны, и прядки некрасиво вылезают в некоторых местах. Что-то больно ему он кого-то напоминает… Вся эта картина сонного юноши невообразимо мила, только вот… Дазай не упускает шанса поязвить. Он сжимает ручку своего чемодана, его губы расплываются в ухмылке. В той чёртовой ухмылке, которая непонятно почему создаёт бабочки в животе сонливого Чуи. Рыжеволосый уже собирается представиться и вежливо пригласить внутрь, но его прерывают: — Доброе утро, Чибик. Как вашему сиятельству спалось? — мило улыбается Дазай, наблюдая как парень напротив него начинает слегка подрагивать от гнева. Ох, задеть за самое больное: за рост. Чуя уже замахивает руку для удара, но её резко перехватывают. Осаму придерживает парня за талию и наклоняет своё лицо ближе к нему. Сонный Накахара явно не ожидал такой выходки, поэтому несколько секунд просто моргает в ступоре. Однако как только он хорошенько осознаёт ситуацию, то хмурится и заводит свою ногу тому под пах, ударяя коленом прям по чувствительному месту. Дазай корчится и выпускает рыжеволосого, делая шаг назад. Так ему и надо. — Приятно познакомиться. Накахара Чуя. Прости, сладкий, я сейчас настолько заебавшийся, что не в настроении, — бурчит рыжеволосый, отряхивая свою одежду. — Прошу за мной. Сейчас будет мини-экскурсия. Он победоносно усмехается, наблюдая как юноша рядом держится за пах. Через некоторое время ожидание Чуи подходит к концу, и Осаму хватает свой чемодан, глядя на рыжеволосого с улыбкой. Какой улыбчивый, вы только взгляните. — Осаму Дазай. Мне тоже очень приятно познакомиться, — протягивает он, выделяя слово «очень», и следует за Накахарой. По пути запоминая комнаты, на которые указывал Чуя, Дазай так же разглядывал и самого парня, пытаясь мысленно понять повадки его характера. Он всегда так изучает людей, это попросту уже вошло в привычку. В квартире было более менее убрано, но как-то пусто. Не в плане мебели или вещей. Казалось, будто стены этих комнат были пропитаны одиночеством. Тихо и пусто. Их «экскурсия» закончилась на комнате Чуи. Парень повернулся к Дазаю, ожидая каких-либо вопросов. Осаму разглядывал комнату хозяина квартиры с предельным интересом. Комната — источник всего. Она может много чего сказать о её владельце. Помещение очень просторное. В ней находится большая двуспальная кровать, письменный стол и довольно-таки огромный шкаф с зеркалом. Это если говорить о мебели. Что же касается мелких вещей, то тут всё намного интересней. — Скажи мне, где я буду спать? — интересуется наконец он. — В зале или- — В моей комнате, — нехотя бурчит Чуя, закатывая глаза. И замечая ещё один вопросительный взгляд Дазая, произносит: — Ещё чего удумал… На раскладушке ты будешь спать. Просто моя комната самая большая во всей квартире. — Чуя делает глубокий вздох. — Поэтому, чтобы тебя не теснить, мама посоветовала поселить тебя именно здесь. Ещё вопросы? — Твоя ма- — Она живёт здесь, но не так часто. У неё очень часто выезды с концертами, она поёт, — в очередной раз перебивая Осаму, отвечает юноша. — Вопросов нет. Дазай замолкает и, подмечая своё спальное место, с ухмылкой проходит мимо него, садясь на кровать Чуи. Ну назло же. Ставит рядом с собой чемодан, открывает его и раскладывает вещи. Проглотив приступ очередного негодования, что этот чёрт сел именно на его кровать, Накахара подходит к шкафу и открывает его со специально подготовленным местом для вещей «гостя». Дазай смотрит в его сторону, кивает и продолжает разбираться со всем своим хламом со всеми своими вещами. Чуя облокачивается о стену, наблюдая за действиями парня. Только сейчас он замечает, что вид Осаму немного уставший. Хотя полёт на самолёте не должен был быть долгим. Под его глазами виднеются синяки, веки полуприкрыты и вообще он какой-то… Грустный? Ещё и эти бинты на его шее, руках. Нашелся любитель селфхарма. Чуя фыркает, переводя взгляд на окно. Стемнело, солнце покинуло небосвод, уступая место звёздам и лунному свету. Пожалуй, единственная часть дня, которой действительно стоит ждать. Ночь прекрасна, ей нет равных. Рыжеволосый парень невольно улыбается, прижимая голову к стене. Но тут же состраивает строгое лицо, замечая чужой взгляд на себе. Он резко переводит взгляд на Дазая, но взгляд парня его немного поражает. Он… восхищённый? Странный парень. Очень странный. — Ты, вроде как, поступаешь туда же, куда и я. Назови-ка свой факультет, — вдруг нарушает тишину Чуя. — Филологический, — пожимает плечами Осаму, подходя с вещами к своей полке в шкафу. — Ты что издеваешься…