Папочка для Танни~

Тэхён просыпается первым от того, что за дверью скулит Танни~. Плотные занавески не пропускают свет с улицы и оттого сложно понять, сколько сейчас времени. В теле приятная лёгкость после ошеломительной ночи. Он поворачивает голову вбок и сердце, его глупое сердце, сбоит, колотится учащенно. На его плече, оплетая его руками и ногами безмятежно спит Чонгук. Волосы разметались по подушке, из приоткрытых, опухших после ночи, губ вырывается тёплое, тихое дыхание. Он осматривает воровато его тело, видит следы собственной несдержанности на обнаженном теле и это горечью оседает в глотке. Что они будут делать дальше? Смогут ли они справиться с последствиями своих решений? Чонгук он… Он настолько чистый и наивный, что вчера плакал в его руках, после их первой, неполноценной близости, а после умилительно краснел в душе и старался не смотреть на обнаженного Тэ, но всё равно бросал любопытные взгляды. У них разница в четырнадцать лет, уму непостижимо! Целая пропасть. И не смотря на все трудности, которые, судя по вчерашним ответам насчёт допустимого в сексе, прошёл Чонгук, он смог сохранить в себе свет и тепло, доверчивость и преданность, тогда как Тэхёна собственные обстоятельства изменили до неузнаваемости. Как он отреагирует сейчас, когда проснётся? Станет ли жалеть? смотрит на своё (своё же?) чудо, и его мучает совесть, ведь по сути вчера он воспользовался опьянением и чувствами Гука. И хотя ничего такого не планировал, и не делал ничего, чего бы не хотел сам Чонгук, но он не должен был позволять себе этого на данном этапе. Чонгук заслужил того, чтобы его добивались, за ним ухаживали, а не лезли в трусы после пары месяцев общения. Тэхён тяжело вздыхает и осторожно целует прохладный лоб. Как бы не хотелось позволить поспать подольше, но Чонгук просил не оставлять его одного после секса, и Тэхён не собирается позволить своему мальчику проснуться одному и хоть на секунду почувствовать себя брошенным и ненужным. — Чонгука~, Малыш, мне нужно встать. Чонгук интуитивно прижимается теснее, морщит носик и силится распахнуть глаза. — Сколько сейчас время? — бормочет сонно. — Если честно, то не знаю. Но надо выгулять Танни~. Слышишь как скулит? Чонгук на этих словах резко садится, продолжая щуриться и вдруг начинает покрываться краской чуть ли не до груди. Вчера они после водных процедур так и уснули нагишом и сейчас, судя по всему, до Чонгука это дошло. — Мы голые! — выдаёт он и ахает гораздо более испуганно: — Твои плечи… Тэхён понятия не имеет, что там с его плечами, но теряется от шока в глазах напротив. — Чонгук… — Тебе больно??? — Что? Нет! Что такое? — У тебя плечи просто разодраны! Прости, я не хотел, я… — Вот глупенький! Иди сюда, паникёр. Тэхён дёргает на себя парня, опрокидывает на подушку и проникновенно смотрит. — Мне чертовски плевать, даже если бы ты разодрал мне лицо. То, что было ночью между нами — потрясающе! Прозвучит, возможно странно в мои годы, но это был лучший… лучший секс в моей жизни. Спасибо тебе за самую удивительную ночь. И мне не больно. Мне очень хорошо. До сих пор хорошо, понимаешь? — Так я ничего не делал! — логично на его взгляд подмечает Чонгук и устраивается удобнее. Тэхён хочет ответить, но Чонгук вдруг сглатывает, зрачки расширяются, а скулы розовеют. — Тэхён… — голос дрожит. — Мы голые! Это звучит на самом деле комично, и Тэ еле сдерживает смех в первую секунду, но… Внезапно даже для себя, впервые в своей жизни, насколько он помнит, Ким смущается. До него доходит вдруг, что сейчас он практически лежит на парне и его утренний стояк упирается в его бедро. Черт! — Чонгук… — Ты меня хочешь? За дверью продолжает истерить щенок, услышавший наконец голоса хозяев, а в постели на мужчину обрушивается излишне прямой вопрос. — Черт, Чонгук, ты меня в могилу сведёшь своими вопросами. Что ты хочешь услышать? Чон лукаво смотрит, кусает нижнюю губу, выглядя при этом чертовски привлекательно и тихо выдыхает: — Хочу услышать «да», Тэхён, — у него ещё хватает совести скромненько улыбнуться, слыша протяжный стон хёна, уронившего голову на грудь под собой. — Давай сейчас выгуляем щенка, позавтракаем, а потом проведём весь день в кровати? Я хочу тебя. Теперь же я могу говорить об этом? Ты сам просил… Блять!!! Умеет же этот «ребёнок» выбивать весь воздух из легких. И куда вдруг делся маленький скромный парень, краснеющий от вида обнаженного тела? Член Тэхёна заинтересованно дёргается от этих слов, наливается кровью сильнее, что, конечно, не может ускользнуть от хитрого лиса. — Говорил. Боже, Чонгук, если ты будешь говорить мне такое каждое утро, то просыпаться нам придётся на пару часов раньше будильника. Тэхён улыбается ласково, потому что Чон вспыхивает от этого и складывает губки в букву «о». Чонгук вдруг ластится, начинает гладить бёдра Тэ, облизывает губы и слегка сбивается в дыхании. — Я хочу тебя. Я и до этого хотел, но после ночи это сильнее. Ты расскажешь мне как готовиться? Мы могли бы сегодня переспать. Кажется Танни~ придётся потерпеть, ибо один из хозяев решил, что честность это хорошо, а второй немножечко (на самом деле пиздец как) сдох от подобного заявления. — Боже, Чонгука~… — Я хочу, чтобы ты сделал меня своим. Ты же хочешь меня? Чонгук притягивает любимого к себе ближе, вертится на простынях, чтобы показать, как заведён. У Тэхёна отъезжает крыша, которая ненадолго успела вернуться. Сейчас нет алкогольной дымки, нет ночного помутнения. И, кажется, Ким очень сильно недооценил Чонгука. Тот тянет голову, нежно целует плечо, обвивает руками торс, трепетно покусывает шею, прогибается в спине и дышит жарче и учащеннее. — У тебя такие красивые руки. Если бы ты знал, как же я их люблю. На этих словах парень толкает мужчину, опрокидывает на спину, берет его ладонь в свою и с нескрываемым восхищением поглаживает костяшки, а после целует, при этом глядя в глаза. Тэхён готов сию минуту звонить зооняням, зоопапам и зоомамам, потому что одна только мысль о том, что Чон сейчас откровенно соблазняет его, выбивает весь воздух из его легких. — У меня самый красивый мужчина, которого я хочу, — Чон коротко лижет между указательным и средним пальцами, ярко улыбается и встаёт. — Но сейчас надо погулять с Ёнтаном, иначе тест на хороших отцов мы провалили! Со смехом он уворачивается от подушки, которую в него кинул Ким, спокойно собирает грязную одежду с пола и заливисто хохоча открывает дверь. Обрадованный Танни~ вьётся у его ног, а потом стремглав летит на кровать к Тэхёну, тут же пытаясь лизнуть в нос. — Хэй! Так не честно!!! С хохотом говорит мужчина уворачиваясь от щенка. Чонгук подмигивает и с ворохом одежды скрывается за дверью спальни. А Тэхён счастлив. До самых больших высот. Как там? До Луны и обратно? Нет. Ким счастлив на более большой путь. И пожалуй, даже если это продлится недолго, он будет благодарен Крольчонку за эти дни. _______ — Ёнтан, я сказал, что пока ты не сходишь в туалет, никаких игр!!! Чонгук в вещах Тэхёна, в его же дворе, отчитывает пса. Ким присоединился к ним позже, после того как сходил в душ и приготовил поесть. — Как тут мои мальчики? Не проголодались? — мужчина подходит ближе, ласково целует Чонгука прямо в губы и садится на корточки перед щенком. — Один твой мальчишка всё никак не сходит в туалет! — жалуется Чонгук, скрывая легкое смущение. — А я есть хочу. Что у нас сегодня вкусненького? — Французский омлет и кофе. Может, сходишь поесть? А я поиграю с ним? — Тэхён гладит Танни~ и смотрит на младшего снизу вверх. — Ну уж нет! Я без тебя завтракать не буду. Вот и что с ним делать? — хмурится негодующе. — Давай позавтракаем на террасе, а он в это время спокойно погуляет? М? — Точно! Тогда я накрою? — Отдыхай. У тебя завтра первый рабочий день после отпуска, я сам накрою. — Ты лучший! Чонгук сияет и когда Тэхён встаёт все же на ноги, порывисто обнимает и звонко целует. — Второй, сразу после тебя. Тэхён светится. Он легонько кусает скулу Чонгука, за что получает шлепок в плечо, причём довольно ощутимый, и уходит в дом, посмеиваясь над ворчанием о том, что сейчас кое-кто умрет от голода и Киму придётся долго оплакивать его короткую жизнь. Всё, о чём думает мужчина, пока накрывает на стол, это о том, что сделает всё возможное, чтобы сохранить эти едва начавшиеся отношения. Ему ещё никогда не было так легко с другим человеком. Внутри как будто зажжены сотни свечей, греют своим теплом, освещают изнутри. Чонгук, он же будто соткан из Лунного света, освещает все вокруг мягким сиянием, но мало кто задумывается, что Луна лишь отражает свет Солнца, являясь его спутником. И, возможно, для Чонгука Тэхён и есть то самое Солнце, чей свет нашёл парень даже когда оно пряталось за тучами.

***

День пролетает незаметно, и они вдвоём решают, что Чонгук поедет на работу от Тэхёна, чтобы провести ещё немного времени вместе, а потому успевают съездить к Чонгуку за вещами. После наполненного светом и уютом дома Кима, собственная квартира кажется Чонгуку нежилой, неуютной. Парень распахивает окна, чтобы проветрить помещение, собирает вещи, напевая себе под нос и даже не пытается скрыть счастливой улыбки. Он буквально дуреет от эйфории, охватившей тело и разум, хочет петь в голос, кричать о любви всему миру и жить в самом ярком смысле этого слова. Любовь окрыляет. Взаимная же окрыляет вдвойне, и парень правда ощущает в душе чувство полёта, что греет похлеще живого огня. Тэхён остался внизу в машине, и Чон торопится, потому что ни минуты не хочет быть порознь. Ему волнительно, да, но и так сладко. Воспоминания прошедшей ночи заставляют живот трепетать пресловутыми бабочками и он цепляется за это чувство. Чонгук этим чувством полного принятия, которое проецирует на него Тэхен, никак напиться не может. Он хочет заботой и восхищением, что излучает его парень, его нежностью и любовью, пропитаться полностью, без остатка. Однажды, уже очень давно, Чон думал, что прикосновения должны быть грубыми и бездушными, что его желания и потребности не менее значимы и важны, чем желания партнера. Он терпел потребительское отношение и внушал себе, что виной всему их разный темперамент и взгляд на близость, когда бывший парень ЗАСТАВЛЯЛ делать минет в темноте пыльного подъезда, грубо, до тошноты и рези в горле толкаясь внутрь, и уходя от него сразу, как приводил свою одежду в порядок. Не целуя после, потому что это грязно, не обнимая толком, без ласк и тем более прелюдий, потому что, ну, к чему эти сопли? А потом он и вовсе свёл все встречи к липким и постыдным пыхтениям, бросая напоследок, что Чон отвратно сосёт и ему надо бы подучиться. Он пытался, смотрел обучающие ролики, читал статьи и правда очень старался. Но каждый раз оказываясь на корточках чуть ли не в ту же секунду, как они оставались в условно укромном месте, когда его в очередной раз грубо хватали за волосы, притягивали к ширинке и таранили горло, хотелось одного: чтобы это поскорее закончилось. Чонгуку хотелось близости, и да, ему естественно бывало приятно во время оргазма, но это делало его уязвимым и нежным, нуждающимся в заботе и объятиях партнера, тогда как его мнимая вторая половинка отказывалась это принимать. Сейчас же, впервые в своей жизни, он почувствовал себя нужным, любимым, и видимо оттого оргазм вышел настолько ярким, что от одном воспоминании об этом поджимались яица. Неужели так бывает? Так сладко, остро, нежно? Чтобы каждое касание отзывалось внутри не подспудным судорожным страхом и чёрной похотью, а волнением и предвкушением? Тряхнув головой, отгоняя темные мысли, Чонгук вышел из квартиры, закрыл дверь и поспешил к человеку, в котором утонул, кажется, с самой первой встречи, и как ни странно, достигнув дна, не захлебнулся, ведь его научили там дышать. ______ Ближе к вечеру Чонгук вдруг стал непоседливым. Было видно, что его что-то гложет, отчего он мечется, бегает кругами, то и дело хватаясь за какие-то дела по дому, тискает замученного щенка, много и громко шутит. — Чонгука~? Что-то случилось? — Ким сидит с чаем сбоку от стола и наблюдает, как парень в который раз протаптывает круги по кухне хватаясь то за одно, то за другое, как уже в третий раз вытирая и без того чистый стол. — Я нервничаю, — неожиданно робкое признание. — Почему? — Ты весь день молчишь и я не знаю, как мне подготовиться к ночи с тобой, а спросить об этом прямо я стесняюсь. Ты просил разговаривать с тобой, но я не понимаю что сказать и с чего начать. Он наконец-то садится с другой стороны стола и смотрит на свои руки, опять кусает и так припухшие от интенсивного покусывая губы. Ким за малым не давится чаем, откашливается ошарашенно. — Кхм!.. Мне нужно время, чтобы к этому привыкнуть, — мягкая улыбка трогает красивые губы. — Тебе не кажется, что ты торопишься? Может, ты стесняешься потому, что не совсем готов морально к этому? Давай идти к этому постепенно? — Зачем? Я хочу тебя, ты хочешь меня. И к тому же если я этого не сделаю, ты точно найдёшь того, кто с удовольствием сделает все что ты захочешь и его даже учить ничему не придётся, так же? Вот значит где собака зарыта! Тэхён вздыхает, встаёт из-за стола и подойдя к парню присаживается у его ног, смотрит открыто в глаза, поглаживая коленки. — До встречи с тобой у меня был регулярный секс. Раз в неделю я точно снимал напряжение, спокойно беря то, что мне предлагают. Но с первой же встречи с тобой это прекратилось и недавно, до того как мы сблизились, я осознал, что просто не хочу никого. Никого кроме тебя, слышишь? А теперь и вовсе я просто не смогу этого сделать. Я узнал, какой может быть близость, когда не просто похоть, а чувства. Я влюблялся раньше, но то, что я ощущаю с тобой, не похоже ни на что, что я испытывал ранее. И я уважаю тебя и чистоту наших отношений. Я хочу быть с тобой, Крольчонок. Заботиться о тебе, греть ночами, готовить еду, строить дальнейшую жизнь. Ты говорил, что я взрослый и уверенный в себе, но рядом с тобой и я уязвим. Я тоже боюсь. Боюсь, что ты однажды уйдёшь, остынешь, повзрослеешь и поймёшь, что я слишком стар для тебя. Однажды жизнь непременно приведёт к нам других людей и новые испытания, и я боюсь, что то новое, что придёт на смену, заберёт тебя у меня. Если бы не этот страх, я давным давно приударил бы за тобой, ухаживал и добивался, но все вышло как вышло. Я не изменю тебе, потому что очень глубоко уважаю тебя и твои чувства. Я не раню их, всегда выслушаю и поддержу тебя. Поэтому не думай такое в отношении меня, ладно? Я твой, Чонгуки~. — Мне никогда не говорили таких слов! — прерывистый, взволнованный выдох вырывается из груди смущённого парня, отчего он подносит ладошки к щекам, становясь ещё более милым. — Я буду говорить тебе столько, сколько ты сможешь слушать. Давай вернёмся к твоему вопросу. Меня тоже немного смущает эта тема, все же раньше не доводилось обсуждать это, но ты прав, о таком нам с тобой лучше поговорить откровенно, и значит я отвечу на все твои вопросы. Итак, возвращаясь к твоему первому вопросу — ты определился с позицией? — Да. Я хочу быть снизу. Меня заводит, когда я чувствую твой вес на себе и я очень хочу… почувствовать тебя, — парень пылает щеками, но игнорирует это и стоически продолжает разговор. Тэхён ласково, успокоительно гладит по ногам, кивает. — Тогда тебе предстоит не самая приятная процедура. Её придётся проводить КАЖДЫЙ РАЗ, когда мы планируем заняться сексом, но для первого раза на это уйдёт ещё больше времени. — Хорошо, я понял. — Мы купим всё необходимое, но делать это придётся тебе самому. Я конечно помогу, но не во всем, потому что это очень интимно. Тебе необходимо будет полностью очистить кишечник и растянуть себя. Хотя нет, растянуть тебя я хочу сам. К тому же есть специальные игрушки, которые нам в этом помогут. Желательно, чтобы ты некоторое время пробыл с… кхм… пробкой внутри. Как думаешь, справишься? Чонгук ёрзает на стуле и кивает. — Мы не будем спешить и с первого раза может ничего не выйти. Это не страшно. Запомни, что ты можешь сказать мне «нет» на любом этапе и я остановлюсь. Это важно, Чонгук. Ты должен получить удовольствие, а не дискомфорт. Хотя, впервые, это будет больно, как ты и боялся, но я сделаю всё, чтобы этой боли было мало. И ты должен не просто ХОТЕТЬ. Ты должен быть полностью готов к этому. И пожалуйста, давай ты сейчас запомнишь самое важное в отношениях — ты не обязан раздвигать передо мной ноги каждый раз, как у тебя или у меня встал. Ты имеешь полное право не хотеть меня по каким-то причинам, быть не в настроении или устать — это совершенно нормально! И самое главное — если ты поймёшь, что эта позиция не для тебя, что тебе некомфортно или больно, то ты ДОЛЖЕН прямо сказать об этом сразу же. — И ты правда не расстроишься? Ну что за наивное дитя! — Ни капли. Ты важен мне в первую очередь как человек, хотя я, естественно, очень хочу тебя. Но мне важнее твои чувства и эмоции, поэтому на данном этапе узнавания друг друга, мы сосредоточимся именно на них. — Значит сегодня у нас ничего не будет? — Чон дует губы как ребёнок, которому обещали, но не дают лакомство. — Будет то, что ты захочешь. Я весь твой. Ты хочешь как вчера? Или может попробовать чего-то нового? — Ким ласково целует коленку, отчего у парня мурашки по спине. — Какого нового? Я хочу быть более открытым, но ничего не умею. — Я умею. Могу сделать тебе минет, — поцелуи осторожно идут выше, по внутренней стороне бедра, рождая учащённое дыхание сверху — могу поласкать тебя изнутри пальцами, если будешь готов. — А мне… Мне что-то нужно для этого? — Для чего? Ким немного привстаёт, целует в опасной близости от паха, оглаживает бёдра. — Для… — голос чуть заметно дрожит. — Для пальцев… — Только хорошо помыть себя там. Справишься? — проникновенный, сводящий с ума взгляд снизу вверх. — Да. — Тогда иди в душ. Я пока всё приготовлю. — Хорошо… Тэхён встаёт, давая свободу Чонгуку, а тот смешно встаёт и торопливо уносится в санузел. Мужчина улыбается вслед младшему, трёт лицо, стараясь унять волнение и идёт в спальню. Меняет постельное, проходится пару раз по комнате, переставляя вещи, задёргивает шторы и зачем-то достаёт кучу различных свечей. В основном это подарки Чона и он думает, что парню это наверняка понравится. Следом притаскивает музыкальную колонку и вино. В этот раз выбирает белое, полусладкое, ставит его рядом с кроватью и выжидательно садится туда же. Вскоре слышится тихий стук в створку, что вновь вызывает улыбку, которая сползает, когда парень открывает дверь. Его тело в мерцаниях свечей кажется смуглым, блестящим от капель воды, а крохотное полотенце больше открывает, чем прячет. — Иди ко мне, Крольчонок, — голос как и всегда рядом с этим полуобнажённым парнем ломается, хрипит. Чонгук кивает, роняя тяжелые капли с волос на пол и плавно двигаясь достигает постели. Садится. — Я решил, что тебе не помешает немного выпить. Будешь вино? Только один бокал. Опять кивок в ответ. Ким разливает светло-соломенный напиток по бокалам, которые вмиг конденсируют от прохладной жидкости, протягивает один Чону и нежно улыбается. — За тебя, Чонгука~. — За тебя, Тэхёни~. Бокалы встречают друг друга с нежным звуком. Тэхён делает лишь глоток, наблюдая за парнем и смакуя напиток, Чонгук же залпом осушает бокал. Нервничает. — Малыш, если ты передумал, то всё в порядке. — Я не передумал, просто не знаю, как начать и что должен делать. Прости, я... — Доверься мне, ладно? Мужчина ставит свой бокал на пол, забирает у Чонгука и водружает рядом с первым, двигается, освобождая место и легонько тянет к себе. Чонгук едва заметно дрожит, уже не такой смелый, как утром, но потрясающе красивый. — Я хорошо помылся. Ну, там. Несколько раз. Эти слова обухом по голове бьют. Ким рвано выдыхает и на секунду прикрывает глаза. Если так пойдёт и дальше — он сорвётся. Представлять, как парень готовился для него, Тэхёна, просто невыносимо. — Значит, попробуем новый уровень? Ты хочешь этого? — Я хочу тебя. Всё, что ты сможешь мне дать и показать. Ким притягивает к себе своего Малыша, бережно укладывает на матрац и целует. Неторопливо, смакуя вкус вина с пухлых губ, рукой медленно раскрывая полотенце, чтобы ничего не мешало гладить такое желанное тело. Чонгук мелко дрожит, обнимает крепко, льнет доверчиво. — Сними… — просит невнятно прямо в поцелуй, дёргает за футболку, но Тэ понимает. Одежда летит на пол, задевает недопитый бокал, пачкая вином ковёр, но это сейчас не имеет значения. У Тэхёна живот судорожно сводит от вида обнаженного парня. Он так прекрасен, невинен и чист, что марать его почти кощунство. Ким укладывается сбоку, любуется, чертит узоры по коже, считывая реакцию с выражения лица. Открытой ладонью накрывает крепкую грудь, кожей ощущая затвердевший сосок, мягко гладит. У Чонгука вмиг сбивается дыхание, брови образуют излом, а юркий язычок лижет губы. Тэхён ласково целует щеку, скулу, а после пленяет маленькую, мягкую мочку, посасывает, одновременно с этим слегка сдавив сосок пальцами. Раздаётся сдавленный стон, тело дергается, отзывается на клеточном уровне, словно по нему пропустили ток. Губы спускаются на шею, а рука плавно скользит по изгибам, оглаживает, обводит контуры. Парень под ним плавится, реагирует на каждую ласку. Шепчет имя, которое выходит как молитва с его губ. Тэхён спускается поцелуями ниже, ласкает яремную впадинку, ключицу, плечо. С напором гладит живот, ребром ладони задевая член, внимает громкому стону. Ещё никогда и никому он не желал доставить удовольствие с такой силой. Чонгук послушный и отзывчивый, благодарит реакцией своего тела за выдержку, излучает собой желание. Его тело сейчас на пару градусов жарче обычного, по нему то и дело рассыпаются мурашки. Ким накрывает поочередно соски губами, целует их, с оттяжкой прикусывает, отчего Чон крупно содрогается, мечется по постели. — Останови меня, если почувствуешь, что тебе не нравится, хорошо? Голос Тэхёна ломкий и хриплый, но ответом служит лишь судорожный кивок — Гук крошится от ощущений и не может заставить себя выдавить хоть что-то членораздельное. Тэ понимает все без слов, продолжает нежить дальше, мокро целует грудную клетку, живот и бедра, чуть разводит ноги и спускается вниз, устраиваясь между ними. — Ты говорил, что не любишь делать минет. А когда тебя целуют там, тебе нравится? — Я не знаю… Мне… Мне не делали… Говорит он, а больно Киму. Вероятно он всё же выяснит, что же за мудак отметился в жизни его мальчика, чтобы как минимум в мечтах представлять себе картины мести. — Я могу?.. — Да-а! — Согни ноги в коленях. Когда Чонгук выполняет просьбу, Тэхён наклоняется и нежно рассыпает поцелуи по всей длине члена. Он достаточно крупный, полновесный, сейчас крепкий и подрагивающий от ласк. Чон глухо всхлипывает, сминает простынь руками и шире разводит ноги. Так доверчиво... Тогда мужчина мягко обхватывает губами головку, посасывает, постепенно вбирая глубже. Им некуда торопиться, и он правда искренне наслаждается тем, что доставляет столь сильное удовольствие первым. Очень аккуратно, на пробу, касается рукой мошонки, ближе к самому интимному месту. Чон дёргает ногами, инстинктивно чуть сводя колени, но не останавливает. Тэхён чертыхается про себя, что оставил смазку не на кровати, но всё же отрывается, чтобы достать. Парень выглядит дезориентированным, опьяненным и жаждущим, с разведёнными ногами, тяжело дышащий и это просто сводит с ума. Ким быстро достаёт смазку, искренне надеясь, что у неё не истёк срок годности и возвращается на место. — Чонгука~, мы с тобой сейчас попробуем изучить твоё тело, ладно? Если будет больно или неприятно, то сразу говори, слышишь? — Х-хорошо… — парень сипло, сбито дышит и пытается ответить внятно. Тэхён ещё некоторое время ласкает руками и губами любимое тело, усмиряет, усыпляет бдительность, а потом устраивается удобнее и глубоко принимает в себя чужое возбуждение. Чонгук хрипло стонет, инстинктивно толкается вперёд и снова и снова вздрагивает от взрыва наслаждения, что ловит каждый раз, как Тэ берет его глубоко в рот. Ким чуть неловко из-за позы раскрывает флакон со смазкой, продолжая ласкать, обильно мочит пальцы в прозрачной жидкости, согревает своим теплом и лишь тогда бережно касается входа. Чон испуганно вздрагивает, но тут же расслабляется, стонет «пожалуйста» и призывно ведёт тазом. Отвлекая, Ким заглатывает глубоко, пока излишне осторожно надавливает на вход. Чонгук постарался хорошо, вероятно пытался себя растянуть, потому что сопротивление минимальное. А может, играет роль доверчивость парня, но первая фаланга входит без проблем. Ким пока не двигает рукой, даёт привыкнуть к ощущениям, но Чонгук сам старается насадиться. Это безумно заводит, Тэхён едва держит самого себя, но всё же медлит, будоражит ласками, успокаивает. Сосредоточиться под аккомпанемент тягучих стонов сложно, выдержка трещит по швам. Собственное возбуждение причиняет ощутимый дискомфорт, Тэхён ещё ни разу не проверял себя на прочность так изощренно. Он скользит глубже в жар тела, сходит с ума от узости, умирая от одной мысли, что рано или поздно сможет войти в это тело. Неужели это правда происходит с ними? Какой-то космический уровень близости. Всё очень остро и ярко, как никогда раньше. Музыку на фоне почти не слышно из-за стонов и учащённого дыхания, а внутренний жар перекликается с пламенем свечей. Предстоит самое трудное для и так уже изрядно испытанного терпения Тэхёна —исследовать изнутри, постараться найти заветную точку, но это явно будет сложнее, чем казалось изначально. Чонгук двигается, ёрзает не совсем понятно от чего, но Ким надеется, что будь ему больно, молчать бы не стал. Продолжая со вкусом ласкать ртом, он помогает себе рукой, чтобы перевести дыхание и мягко массирует тугие стенки. Смазка слишком быстро впитывается, а успехов пока нет и это нервирует. Происходит неловкий момент, потому что приходится отвлечься, вновь увлажнить пальцы и анус, заодно насладившись видом распластанного по простыням Чонгука. Он весь блестит от пота, красная чёлка липнет ко лбу, вены на руках вспухли от того напряжения, с которым руки сжимают ткань. Сухие губы подрагивают от тяжести дыхания и это объективно лучшее, что видел в своей жизни Тэ. Ким возвращается к ласкам, в этот раз двигаясь увереннее, а тело Чонгука встречает его более расслабленным, он уже не зажимается, наоборот, сам тянется за ощущениями. И Тэхён теперь уже не отвлекает губами, ведь гораздо более интересно наблюдать за мимикой, видеть, какие именно касания приносят удовольствие. — Малыш, Кроль, подай подушку. Чонгук выполняет просьбу, даже, кажется, не осознав ее сути. — Приподними попку. Когда Гук выгибается, упираясь ногами и поднимая бедра, Тэхён кладёт ему под ягодицы подушку и тянет обратно. Теперь у его тела другой изгиб и Ким всем сердцем мечтает, чтобы у него получилось. Он неторопливо целует живот и ноги, прикусывает тазовые косточки и вновь проникает в отзывчивую плоть. Бережно водит внутри пальцем, массирует стеночки, а потом разворачивает руку под другим углом и наблюдает, как парня подбрасывает на кровати. — О Боже, Тэхён! Сделай так ещё раз, пожалуйста… Пожалуйста… — Гук шепчет как в бреду, выгибается неосознанно навстречу пальцам, в поисках наслаждения. Кажется Тэхён теряет себя. — Мой хороший, мой мальчик, так? Тут нравится? Тэхён плавно массирует с небольшим нажимом, чувствуя, как набухает небольшое уплотнение. Чонгука буквально переламывает в спине, он дёргается и надрывно кричит, раскидывая ноги ещё шире. — Ещё, Господи, прошу тебя, Тэхён, пожалуйста… Ким стонет неожиданно даже для себя самого. Его потряхивает от адреналина и желания, а вид извивающегося парня сводит с ума. Он дышит чаще и осторожно, на пробу, вводит второй палец. Чонгук шипит раненым котом и дёргается, но вскоре вновь оглушительно стонет и сам работает бёдрами. Тэхён плавно скользит пальцами, подливает смазки, она проливается на подушку, но сейчас он готов не раздумывая пожертвовать всем домом, ради продолжения происходящего. Он чувствует, как сильно его пальцы сжимают внутри тугие стенки и представляет, каково это будет, когда он войдёт в Чона. — Черт… — Тэхёну дышать сложно, губы пересохли, а ресницы от влаги тяжелеют. Его так сильно возбуждает процесс подготовки своего Малыша, что хочется кричать. Кажется он так и кончит вслед за Чонгуком, не касаясь себя, потому что это зрелище круче любого самого охрененного порно с крышесносными спецэффектами. — Чёрт, Малыш, ты у меня молодец. Ты такой умничка! Тебе хорошо? Ты так хорошо справляешься… — Пожалуйста… Тэхён, я кажется сейчас умру… Пожалуйста… Тэхён неуклюже меняет локацию, продолжая поглаживать комочек плоти изнутри. Нависает сверху и горячо целует, так отчаянно и пылко, кусаясь в процессе и стукаясь зубами, ускоряясь там, внизу, до влажного звука смазки. Там уже два пальца легко и свободно ходят, Чон сжимается всё сильнее, а Ким стонет в поцелуй. — Блядь… Чо… Чонгук… Какой же ты… — Возьми меня. Пожалуйста, Тэхён, пожалуйста… Чонгук извивается под ним змеёй, громко и жарко стонет, но эта фраза перебивает всё по шкале пекла. Представлять, как он сейчас заполнит собой, ощутит эту горячую тесноту собственным телом, просто губительно. Ким зажмуривается до слёз и очень больно кусает себя за губу, пока Чонгук почти рыдает под ним, умоляет и умудряется целовать в шею. Ким понимает каким-то задним умом, что два пальца очень мало, парень пока откровенно плохо подготовлен, поэтому борется сам с собой, с каждой секундой теряя контроль. — Тэхён, пожалуйста, ты обещал… Пожалуйста… Я так хочу тебя… — Чонгук молит, плачет практически и тянет резко на себя. Они жарко, голодно целуются, Чонгук ногой толкает Кима, чтобы тот лёг сверху и выгибается так, что член Кима оказывается прямо там, где сейчас мокро от смазки и откуда от неожиданности ушло чувство наполненности, когда пальцы мужчины покинули его тело. — Просто давай попробуем, я прошу тебя, ты мне нужен… Чонгук обнимает мертвой хваткой и смотрит так просяще, что Ким, кажется, прощается если не с жизнью, то с разумом уж точно. — Те… Тебе будет… Больно. У него зубы стучат буквально от напряжения. Ему уже больно там, внизу, пах ломит и тянет яйца, а от желания войти разрывает легкие. — Я потерплю. Пожалуйста… Ким хочет разрыдаться, потому что головой понимает, что рано. Но тело под ним так призывно льнет, он так сильно хочет сейчас этого парня, что сил нет терпеть. — Ты плохо растянут, я порву тебя. Ты не сможешь завтра даже стоять нормально и мы ещё долго не займёмся любовью. Чонгук, это правда больно. Я не могу. Понимаешь? Не могу причинить вред тебе. — Ты не понимаешь… — Понимаю. Поэтому и не спешу! Чонгук, я не железный… Чонгук сам заводит руку между телами и направляет отважно в себя чужой стояк. Ким матерится сквозь зубы и поддаётся. Толкается на пробу, жадно целуя губы и накрывает член парня своей рукой, чтобы отвлечь. В ушах кровь оглушительно шумит, а на лице желваки играют. На лбу пот проступает, потому что сейчас всё чего хочется это по звериному обладать. Смазки мало, Тэхён выпрямляется, вновь возится, трясущимися руками открывает крышку, льёт от волнения столько, что на пятерых хватит, так обильно смазывает себя, что с члена практически капает, остальное достаётся Чонгуку. С этого ракурса видеть всё: самоубийство. Он подтягивает парня за бедра ближе к себе, направляет себя внутрь и осторожно толкнувшись вновь нависает. Тонет в чёрных глазах и отмечает, как судорожно дышит Чонгук. — Больно? — Нет! Вообще нет! Давай, хорошо? Уже можно. Ким нежно целует его, удерживая свой вес одной рукой, а второй помогает себе в тяжелом процессе. Там, внутри, всё мокрое и горячее, но поддаваться не хочет, он давит, старается не спешить, шалея в процессе. Когда удаётся, отчего-то совсем не плавно, войти головкой, Чонгук полосует спину ногтями, с силой сжимается, выталкивая из себя и вскрикивает. Мужчина тут же отстраняется, ощущая себя словно бежал три километра и сейчас у него будет остановка сердца. Его лихорадит настолько, что все тело бьет крупная дрожь, но он ласково шепчет слова успокоения, трепетно целует. — Прости. Прости… Тшшш… Сильно больно? — Я… Я не думал, что будет настолько, но да... Но почему… Почему ты… вышел? Надо было продолжить… Ты же уже всё? Тэхён нервно смеётся и мстит за глупость укусом в губы. — Нельзя терпеть! Чон… Чонгук, я запрещаю тебе… это. — Ким говорит с трудом, стараясь прийти в себя. — Это опасно, черт побери. Я мог навредить тебе!!! Я… Боже… Я вошёл только на несколько сантиметров. ЭТО было отнюдь не всё. — Прости… Прости, я хотел попробовать… — Всё хорошо. Это я виноват. Всё хорошо. Ладно? Ты умничка. Ты хорошо держишься. — Поцелуй меня? — вопросом и столь нежно, что ком в горле. Тэхён накрывает собой парня и целует. Глубоко и жарко, зарываясь в его волосы, прижимаясь всем телом. Ему физически тяжело от возбуждения, практически больно, но он позволяет себе лишь толкаться бёдрами. Кажется, что он сходит с ума, потому что в мозгу застревает то короткое ощущение близости, и этот миг хочется повторить, хочется взять, наконец-то, чтобы пометить, чтобы вкусить, испить до донышка, привязать и привязаться ещё глубже, насколько это возможно. Тэхёну чертовски мало Чонгука. Мало этих касаний, поцелуев, толчков бёдрами, и все, казалось бы, уснувшие надолго демоны просыпаются. Фрод* это безумно приятно, да, но сейчас лишь разжигает голод. — Может попробуем ещё? Если меня чуть лучше растянуть? — будто почувствовав состояние мужчины, робко интересуется Чон. — Малыш, нет. Тебе же не нравится боль? Зачем ты хочешь мучать себя? — Тэхён не может остановиться, дышит загнанно, плавно скользит по телу под собой, создавая трение. — Всё равно же однажды случится. — Вот однажды и подаришь мне лучшую ночь в моей жизни. А сейчас просто расслабься и дай мне помочь нам кончить. Он вновь впивается в этот несносный рот, призванный провоцировать, проникает сквозь губы языком, лижет нёбо и кромку зубов, сталкивает языки, напористо, жадно, первым стонет, потому что это безумие пламя разожгло от которого вся постель пылает. Чонгука коротит от этого стона, он им захлёбывается, прогибается под мужчиной. — Маленький мой… Мой Огонёк… Какой ты пылкий… Он шепчет это как в бреду, путается в касаниях, хаотично наглаживая тело. Это всё должно стать особенным, без оттенка неудачи, а потому картография поцелуев рассыпает вселенную по полотну из кожи — от кадыка, маленького и остренького, до потрясающих бёдер. На подушке под Гуком мокрое пятно от смазки и Тэхён без проблем вводит в него пальцы, уже безошибочно находит нужное место и нещадно массирует, задавая быстрый темп, наблюдая за реакцией парня. А его вновь подбрасывает на простынях, бедра содрогаются непроизвольно от каждого движения, ноги дрожат. Он тоже измучен уже затянувшимся экспериментом, вновь получил встряску, и сейчас бьется в агонии, издавая звуки больше похожие на скулёж, чем на стоны. — Давай, давай мой хороший, вот так, ещё немного, я сейчас помогу тебе… Ким продолжая работать пальцами окольцовывает свободной рукой член парня и ускоряется. Чонгук стонет во весь голос, несколько раз бьет матрац рукой, выгибается навстречу так, что хоть привязывай его. Он вновь бьется в ласковых руках, шепчет бессвязно сквозь слёзы и молит, молит, вызывая внутри влюблённого Тэ штормы и цунами. — Мне так… Так хорошо… Тэхён… Тэ… Тэхёна-а~… Да… Да… Пожалуйста… Пожалуйста, так… Не останавливайся… — Мой сладкий, ты такой узкий, такой громкий… Умничка… Ты умничка, Чонгук… — Я… Тэхён… Я сейчас… С оглушительным «ааааах» он изливается себе на живот, сжимая внутри так сильно, что у Тэхёна от желания искры из глаз. Чон кончает долго, пачкает живот и грудину, вскидывает бёдрами аритмично, до последнего продолжая глухо стонать. Ким же едва находит в себе силы остановиться, отмечает, как трясутся собственные руки и глядя на разморенного оргазмом парня решает пойти в душ, но перед этим достаёт всё ещё влажное полотенце с пола и бережно протирает тело Чонгука. Он лежит с закрытыми глазами, тяжело и утомленно дышит, выглядя при этом до предела измотанным, но стоит мужчине встать, как он распахивает глаза. — Ты куда? — заполошно, с волнением. — Малыш, я в душ, сейчас вернусь. Взгляд скользит по телу, брови хмурятся. — Ты не кончил. — Ничего страшного. Отдыхай, хорошо? Я скоро. — Давай я помогу тебе… Тэхён вздыхает тяжело, садится на край кровати и нежно гладит по лицу чистой рукой. — Ты не должен. Ты ведь утомился? Отдыхай. Я большой мальчик и могу с этим справиться. Мы сейчас сосредоточены на тебе, помнишь? — Я кончил, а не умер, Тэхён. Иди ко мне. Он призывно потягивается и протягивает руки. Тэхён падает в объятия, позволяет утянуть себя в поцелуй и мягко водит по спине ладонью. Чон прогибается красиво, теснее жмётся и, толкая в плечо, переворачивает с боку на спину Тэхёна, который до предела вымотан происходящим. Теперь Чонгук ластится, как большой кот, с восхищением гладит тело, трогает за соски и шею, плечи и живот, целуя попеременно то губы, то скулы, то шею. — Кроль, давай без прелюдий, я больше не могу. Чонгук шумно сглатывает на этих словах, для него открытие, что его кто-то желает настолько, что больше не может терпеть. Он накрывает член рукой, и понимает, что ему нравится, как он, увитый венами, с крупной родинкой у головки, смотрится в его руке. Парень съезжает ниже, на пробу лижет сосок, посасывает, как делал ранее сам хён, продолжая ласкать рукой так, как привык делать самому себе — крепко, быстро, проворачивая кулак на головке. — Ох, черт. Черт, Гукки~, не могу больше… Тэхён громко, гортанно стонет, напрягается всем телом, приподнимая голову, чтобы увидеть финал, и протяжно, хрипло застонав, кончает. Его ослепляет оргазм, лишает слуха, оставляя лишь крышесносное удовольствие разливающееся по венам. Облегчение волнами накрывает, раз за разом, длится бесконечно долго, до полной разрядки и приятной пустоты в теле и мыслях. Мягкий вакуум. Теперь уже Чонгук ухаживает за мужчиной, трепетно обтирает его, кидает на пол испорченное полотенце и ложится рядом. — Тэхён? Шёпотом, за которым следуют нежные объятия. Чонгук комочком сворачивается подле Кима, накрывает одеялом. — Да, Малыш? У Тэхёна язык заплетается, а ещё, кажется, он вышел из строя, не может шевелить конечностями, лишь вяло лежать прибитым намертво к матрацу телом. — Утром помоемся? Или сейчас? У Кима в ногах (и как только скатилась?) валяется мокрая подушка, живот, несмотря на заботливо вытертые следы, стягивает коркой, но так лень сейчас идти куда-то. — Надо, Малыш. Надо. — Тогда иди, а я уберу тут всё и потом схожу тоже. И да… — ужасно робко. — Тебе понравилось? Скажи, я был ужасен, да? Я ведь обломал тебя… — Ты не можешь быть ужасен, Кроль. Ты молодец, ты все правильно сделал. Я горжусь тобой, слышишь? Молодец, что остановил меня и не терпел. И вообще, спасибо за всё. Мне было так хорошо с тобой, что, кажется, я больше не смогу двигаться. — Это ты просто ленишься в душ идти! Что за нелепости? — говорит, а сам смеётся облегченно. — Ленюсь, да. Ты меня уморил просто. Давай немного полежим? Время ещё не слишком позднее, я думаю. Ты кстати будильник поставил? Забудешь же. — Поставил. Только телефон на кухне забыл. Я схожу. Тебе попить принести? — Было бы просто замечательно! — Я скоро! Чонгук звонко целует и уходит. Возвращается с водой, при этом сверкая улыбкой. Воду они пьют вместе, потом всё же отправляются в душ — вновь вместе. Ещё одно постельное белье летит в стирку и Ким уверен, что ещё никогда его корзина для белья не видела такого сумасшествия. Потом вдруг обоих пробирает голод и около полуночи они торжественно ужинают, прибирают со стола и наконец-то засыпают, вернувшись в кровать и обнявшись друг с другом. Дверь решают не закрывать, а потому хитрый пёс по имени Сваха-Ёнтан-Первый потихоньку пробирается к ним и разваливается на свободной части кровати, до одурения счастливый тем, что кажется, у него всё получилось.