Шут комнатный, необыкновенный

Сегодня время текло совсем по-иному. С утра и до обеда пролетело незаметно, когда Кила бросало со стороны в сторону, по разным граням своего не принятого решения, в эти моменты скоротечность минут пугала, ведь он не знал, что будет делать. А после сделанного выбора, время тянулось как резина, мучительно долго, так обычно бывает, когда ты в предвкушении, без разницы хорошем или плохом, но сейчас все смазалось... Было ли это желанием рассказать все, чтобы освободить себя от терзающего чувства вины, или поскорее узнать мнение Курапики, или просто оторвать этот пластырь разом, просто скорее разрушив все и принять боль, чтобы уже точно быть уверенным, в правдивости той или иной крайности – принятие его, или отвержение и страдания. Сейчас, после того разговора во время обеда, он был готов к любому исходу, но страх худшего все равно сдавливал ребра и мерзко царапал солнечное сплетение, вызывая зуд под кожей и головную боль. Но сейчас последние часы, минуты, секунды, существования его секрета тянутся, топчутся на месте, не хотят уходить, и словно пытаются нашептать, искусить, что не стоит рассказывать, и что это не будет трусостью, это просто продолжит дальше приносить удовольствие своим сладким, даже приторным вкусом, но он уже успел надоесть. Киллуа подошел к двери аудитории, которая открылась лишь спустя минут пять после завершения пары, последние учебные дни перед сессией, и снова все обстоятельства сегодняшнего дня, как будто пытаются оттянуть тот самый момент. Наконец завидев знакомую фигуру и встретившись глазами с Курапикой, Киллуа помахал рукой, на что словил привычную, нежную улыбку, а следом вышедший Хисока, лишь коротко кивнул, направившись в противоположном от предполагаемого Килом маршрута, так, чтобы они не пересеклись даже пройдя мимо. Но сейчас так было нужно. - Долго ждал? Извини, была раздача экзаменационных вопросов, решили облегчить нам задачу, - снова улыбнулся Пика, но он знал, что сегодняшний вечер, закончиться явно не зубрежкой ответов, ведь «взятая в аренду» вещица уже покоилась на дне сумки. - Нет, всего несколько минут, - пытался в своей обычной манере высказаться Кил, но вышло как-то наигранно. Безумно, безумно долгие несколько минут, особенно если смотреть на часы на дисплее телефона, ожидая, когда наконец сменится последняя цифра. - Может, прогуляемся, сходим в кафе, поедим эклеров? – начал предлагать Курута, заподозрив, что с Золдиком что-то не так, нужно узнать и помочь. Киллуа показалось, что это неплохая идея, как раз, если все закончится плохо, можно будет утешить себя, хотя бы любимым десертом… - Пойдем, - легкая улыбка, появилась на усталом лице первогодки. Точно что-то случилось… Дорога от кампуса до кафе не заняла много времени, и вот уже парни снимали верхнюю одежду, усаживаясь за столик, который показался Киллуа самым подходящим местом, а именно за бумажной шторкой, он любил это кафе, оно было идеальным по своей планировке и остальным составляющим. Они рассматривали меню, делали заказ, ждали, и вот, наконец, могли приняться за еду. Но все это время, у Кила было впечатление, что он слышит тиканье, тиканье часов, что приближают его к неизученной пропасти со странной скоростью, периодически ускоряясь, а следом и вовсе замирая. - Как ты считаешь, можно ли оправдать убийство? – неожиданно разрезал тишину голос первогодки, а его вопрос заставил Курапику удивиться, к чему спрашивать такое? - В зависимости от ситуации, это могла быть случайность, самозащита, или заслуженная месть. Как по мне люди слишком много себе позволяют как по отношению к другим, так и по отношению к себе, - странный ответ, но услышав слово «месть», появилась надежда. - Что ты имеешь ввиду? – решил уточнить Золдик. - Ну, люди лицемерны в своих взглядах на жизнь, сначала говорят, что жизнь высшая ценность и никто не смеет управлять жизнью другого человека кем бы он ни был, а следом за тем когда кто-то совершает что-то, по их мнению, плохое, то могут без зазрения совести желать всего самого худшего даже смерти, брать под арест, казнить. И оправдываются тем что: «Раз человек отнял чью-то жизнь, значит и сам не заслуживает жить», - с этим можно согласиться при определенных обстоятельствах, когда у убийцы не было видимых причин, он сделал это для удовольствия, материальной корысти, или просто уничтожил невинного человека, тогда убийца заслуживает наказания. Таково мое мнение, а почему ты спрашиваешь? – задал логичный вопрос Пика, отпивая кофе и кусая десерт. - Ты бы верил мне, если бы знал, что я убийца? – наконец задал терзающий его вопрос Киллуа, а Курапика застыл, уставившись на своего парня. - Ты думаешь, что если бы ты убил кого-то, то я бы перестал тебя любить? – все так же удивленно спрашивал Курута. - Да. - Знаешь, я понял, что любовь это чувство, что не поддается логике, я бы любил бы тебя, даже если бы ты сделал нечто подобное, любил бы, не смотря ни на что, - Пика улыбнулся, взяв Киллуа за руку, - Не представляю своей жизни без тебя, каким бы ты ни был. А теперь расскажи то, что тебя сейчас так тревожит, пироженка. - Я убил всю свою семью, за один раз, без единой капли крови. Во имя мести. Да и много этот мир не потерял с их кончиной, скорее даже приобрел. Мои родители возглавляли мафию, и меня растили в условиях последующей передачи дел в мои руки. Начиная с четырехлетнего возраста, подвергали пыткам, избиению, вводили в организм яды, чтобы вырабатывалась устойчивость, сломать характер, искоренить сочувствие, воспитать таким, каким должен был быть, и не позволить быть собой. Однажды, будучи подвешенным к стене в подвале, который день подряд, когда брат избивал меня плетью, - на этом моменте Пика застыл, вспомнив о лежащей в его рюкзаке вещи, - мне в голову наконец-то пришла гениальная идея, как раз и на всегда освободиться, от всего что сковывало. Миллуки всегда делал это с удовольствием, ему нравилось причинять мне боль, и слушать мои крики, таким образом, он мстил мне и сгонял злость из-за того, что завидовал, что приемником родители выбрали меня, а не его. Со временем, я привык к боли, и мне стало на нее все равно, это злило Миллуки, и его злость мне нравилась, ведь, что бы он делал, он уже не мог причинить мне боль, не мог мстить, ведь какой смысл мести, которая не причиняет вреда… В те моменты, я научился запираться в своем разуме, уходить в мир своих фантазий и абстрагироваться так, чтобы боль была чем-то далеким. А потом воображаемый мир, в котором у меня был выбор, где я был счастлив, свободен и любим, затянул меня, я начал получать от боли удовольствие, я ждал ее, я ее жаждал. Но все же стычки с жестокой реальностью, каждый раз разбивали розовые очки стеклами внутрь. И в один из дней я понял, что больше не хочу сбегать в эти фантазии, а хочу чтобы, они были реальностью. Моя семья имела много денег и большущий особняк, помню как красиво и долго он горел, а деньги очутились на моем счету, хотя на них мне и было плевать. Я продумал все до мелочей, чтобы меня никто не заподозрил, и не было проблем с законом. Так как дом был построен достаточно давно, вероятность того, что можно было бы все свести к несчастному случаю из-за утечки газа, через далеко не новые трубы, была достаточно высока, по моему отличная возможность. Я сделал прокол в одной из труб подвала, за несколько дней до случившегося, взломал систему автоматического контроля запирания дверей и окон, и оставил возле трубы с протечкой смесь хлората калия, магния, сульфата меди и нитрата аммония*. Затем, уже в последний перед отъездом на соревнования по каратэ день, соорудил небольшой механизм из пластиковой бутылки и бумажных стаканчиков, которые так хорошо сгорают в пламени, не оставляя улик. Я наполнил бутылку водой, и соорудив систему из трех стаканчиков, открутил крышку, понадобилась бы всего одна капля воды для химической реакции, чтобы вызвать воспламенение, а газовая протечка разнесла пламя по всему дому, все входы и выходы заблокированы, улики сожжены, а я на тот момент уже почти сутки прибывал вне дома, - с былой страстью рассказывал Киллуа, а Курапика был просто восхищен этим идеальным преступлением, но пока ничего не сказал. – Я так радовался когда это случилось, я так ликовал, я был счастлив и свободен, впервые в жизни, и этот секрет приносил мне удовольствие, я смаковал его, но сейчас, все то, что произошло тогда, кажется чем-то далеким и чужим, словно было не со мной, - Курута знал какого это чувствовать подобное, - Сейчас эти воспоминания, мешают мне наслаждаться жизнью со вкусом абрикоса, - после этих слов, Киллуа пристально посмотрел на Пику, на что тот смутился, - я хочу поставить на прошлом точку, и хочу, чтобы ты знал каков я, и что я сделал, и чтобы принял решения продолжать наши отношения или отвергнуть меня… - после последнего предложения Кил помрачнел, надежда, что зародилась в начале разговора, сейчас пыталась его успокоить, а чувство вины за то, что не рассказал раньше, наоборот подстрекало к боязни ответа, - У меня еще не одна шиза, фетиш на плети, и хладнокровие к некоторым людям, которые могут быть наказаны мной, если совершат, что-то плохое по отношению ко мне или тем, кого я люблю… - наконец закончил Киллуа. А Курапика ощущал себя крайне странно, он был восхищен, вся эта афера казалась ему гениальной, а Кил, ох он был потрясающим, его интеллект, мстительность и целеустремленность так заводили, что сейчас сорвало все стоп-краны, а пришедшая в голову идея не покидала и билась о черепушку, с жаждой самореализации. Он полез в рюкзак, что стоял на полу, Кил уже было подумал, что Пика сейчас уйдет, но вдруг послышался какой-то шорох, Курапика поднял голову садясь в обычную позу, но все еще держа руки под столом, а на его лице расползлась хищная улыбка, это ввело Золдика в замешательство, как и ни пойми откуда взявшаяся плеть, что уперлась в челюсть. - Хочу проверить, глубину твоего фетиша, пироженка, поиграем? – улыбался второгодка в предвкушении. - Тебе что все равно, что я сделал? – шок, непонимание и радость смешались в странный коктейль, с совсем незнакомым вкусом. - Я же еще в начале разговора сказал, что буду любить тебя, не смотря ни на что. А вот то, что ты сделал подобное, меня вообще никак не трогает, ты сделал это и оно было оправдано, принес больше пользы и себе и другим этим поступком, а что касается самого процесса реализации этого преступления, - Курута уже гладил кончиком плети шею Кила, а тон его голоса сменился на более интимный, - меня очень даже завело. Так ты ответишь на мой предыдущий вопрос, ммм? – все продолжал гладить открытые участки кожи Золдика плетью Курапика. Киллуа завис, его приняли, не осудили, поддержали, и даже восхитились, он ожидал чего угодно, но такая реакция, повергла его в шок. На последний вопрос он лишь кивнул в знак согласия. Но в тоже время, все волнения, сомнения, переживания, самобичевание - сошли на «нет» даже не попрощавшись, сейчас голова опустела, и от этого стало так легко и так хорошо. А эти слова «…буду любить, не смотря ни на что…», приятно согревали сердце. Кил подарил ему власть, а он от нее отказался. Ведь Куруте не нужно знать страшную тайну, чтобы быть его повелителем.