All the things you said...

— Это пройдет. Артур никогда не спрашивал, что конкретно было причиной в тот или иной раз. С его точки зрения это не имело абсолютно никакого значения. Он считал, что время расставит все по местам, вынес эту идею из собственного опыта. Однако, если Эд желал поделиться — он не возражал и всегда был внимательным слушателем. Он обнял Эда со спины, кладя голову на плечо, глубоко вдохнув легкий аромат кофе. Пальцы скользнули по чужим рукам, заставив Нэштона оторвать их от лица и вытянуть вперед. Артур улыбнулся, проследив взглядом линии вен. Большие пальцы легли на них, прощупывая пульс. Флек напевал какую-то размеренную мелодию, очерчивая контуры сосудов, и прижался к щеке Эдварда. Он находил это занятие успокаивающим и, насколько мог судить по постепенно сходящему на нет дрожанию чужого тела, не только для себя. — Это пройдет. Все проходит. — Артур мягко коснулся губами чужой щеки, отпустив руки Эда, вновь обнимая его. На самом деле большего говорить было и не надо. От излишних сопереживаний Нэштон быстро раздражался, но и абсолютное безразличие выводило его из себя. Это был идеальный баланс. Артур продолжал напевать старую детскую песенку, и Эд чувствовал, как успокаивается в чужих объятиях. О, Артур был прекрасным оратором, по какой-то причине ты начинал верить в его слова, даже зная, что тебя обманывают. Когда Артур говорил, что все пройдет, Эдвард действительно верил. Он потрепал задремавшего уже под собственные напевы мужчину по волосам, и тот сонно улыбнулся в ответ, чуть приоткрыв глаза и хитро смотря на Эдварда из-под пушистых ресниц. Все обязательно пройдет, ему не стоит беспокоится, а если нет — что же, в таком случае беспокоится бессмысленно.