Здравствуйте, Арсений Сергеевич. Заняты сегодня? 16:43
Пока юноша ждёт ответа, он читает новостные каналы, смотрит, что нового у любимых блоггеров и фотографов. Привет, Антош. Сегодня свободен, что-то случилось? 16:50Пока ничего не случилось. Давайте сходим на поле, у меня есть идея для фото 16:50
Давай, я не против. Во сколько встречаемся? 16:51Давайте через полчаса, пока солнце совсем не село 16:51
Хорошо :) 16:52 Довольно ухмыльнувшись, что у Антона легко получилось уломать учителя на фотосет, в голове снова всплыл прошедший приятный вечер, который он бы с удовольствием повторил. Просмотр фильмов, обнимашки, какао, салат. М-м-м… Всё же классно знать учителя с той стороны, с которой не знает никто. Но такое отношение настораживало Антона. Всё же, Арсений Сергеевич взрослый одинокий человек и особенное внимание с заботой заставляло задуматься. Но может он просто переживает о своих учениках? Старается подружиться с ними и выстроить комфортную и доверительную атмосферу? Тогда почему только с Антоном? Почему именно с ним он ведёт себя абсолютно по-другому? Снова много вопросов и ни одного ответа. Злит. Бесит.***
Антон ждал учителя на краю берега шумной реки. Она не замерзала никогда, сильное течение не позволяло. Поэтому зимой, особенно если большой минус, над ней плыли плотные белые клубы пара. Юноша стоял спиной к мосту и лицом к маленькому лесу, которое начиналось с замёрзшего болота. Зимой на поле была живописная красота, чистый белый снег прекрасно сочитался с голубым небом. — Бу! — мальчика резко хватают за плечи, отчего тот почти подпрыгивает на месте, жутко перепугавшись. Развернувшись, он увидел хихикающего француза, который был доволен своей пакостью. — Арсений Сергеевич! Я и так шуганный! — без злобы говорит Антон, продолжая улыбаться при виде смеющегося учителя. — Прости, я не мог упустить такой шанс, — Арсений заводит правую руку за плечо своего ученика и мягко притягивает, окутывая его в тёплых объятиях на морозе, таким образом извиняясь. — Ладно, я не сержусь, — разрывая объятия, они обмениваются улыбками и юноша, наконец, вспоминает, зачем он позвал учителя на поле. — Арсений Сергеевич, а вы не будете против, если я вас сфотографирую? Ваши глаза будто написал художник, и на фоне снега они будут смотреться просто обворожительно. — Меня? — мужчина приподнимает брови в удивлении, — douteux, — он неуверенно покачивает головой в разные стороны, будто это самая плохая идея на свете. — Je vous assure que ce sera très beau. S'il vous plait!, — попытавшись сделать глаза кота из Шрека, Антон наклоняет голову в сторону и взглядом пытается уломать француза. Брюнет смотрит несколько секунд в зелёные глаза и понимает, что не может отказать. — Ладно, убедил, — через несколько секунд мужчина всё же сдаётся. — Спасибо! — Шастун моментально повеселел и широко улыбнулся учителю. — Тогда встаньте как-нибудь, — он взял француза за плечи и без усилий начал переставлять так, как ему надо, — так. Во, вот так стойте, — направив фотоаппарат на Арсения, Антон через секунду смотрит на него с покерфейсом. — Ну улыбнитесь хотя бы.***
«Мне просто нравится сохранять что-то на память. Обычно это либо что-то красивое, либо что-то очень мне близкое и дорогое». Эта фраза, сказанная Антоном ещё в сентябре, никак не отпускала опьянённый разум Арсения. Он решил не напиваться до беспамятства, не было повода, так, стаканчик виски перед сном. После небольшого фотосета они походили по полю и подросток рассказал учителю, что в новый год уехал отец, куда — неизвестно, и когда вернётся тоже. Арсений внимательно его слушал и молчал, давая мальчику высказаться обо всём происходящем у него в доме. «Не такие каникулы я желал. Думал, может, хоть раз всё будет спокойно, но, наверно, я слишком много хочу.» Больнее всего в этой ситуации то, что учитель никак не может помочь. В его силах только периодически обнимать Антона и говорить, что рано или поздно это закончится. Мужчина искренне надеялся, что юноше это хоть немного поможет.***
Второго января Антон принялся за цветокоррекцию вчерашних фотографий и отдавал себя самому себе. Мать неспешно выпивала оставшееся шампанское в гостиной и смотрела какие-то новогодние фильмы по телевизору. В наушниках у подростка негромко играла любимая музыка, за окном медленно падали крупные хлопья снега. Дверь в его комнату приоткрылась и Шастун повернулся к ней лицом, сворачивая фотошоп. В щели проёма показывается мать Антона с бокалом розового шампанского в руке. Женщина плечом упирается о косяк двери и несколько секунд рассматривает сына. — Ты что-то хотела? — вытащив один наушник, спрашивает юноша. — Хотела. Извиниться, — мать медленно проходит в комнату подростка и садится на край кровати, — прости, что тебе это всё приходится терпеть. Он и мне и тебе нервы трепит, — «Вот опять она винит его, а он её. Как же бесит», — знаешь, что я подумала? Может, ты после выпуска к крёстным переедешь? У них гораздо спокойнее. — А вы сами успокоиться не пробовали? Зачем новых людей подключать к вашим разногласиям? Если вы не можете совладать друг с другом, то это ваши проблемы, а не их. Тетя Валя и дядя Андрей хорошие люди, но ты тогда просто игнорируешь проблему вместо её решения. Почему нельзя спокойно развестись и кто-нибудь просто съехал и всё? — Антон не хотел становиться футбольным мячиком, которого пинали бы из дома в дом. — Это не так просто, как ты думаешь… — Ну да, проще выносить друг другу мозг по вечерам и портить чуть ли не каждый праздник. На моё день рождение я не приходил домой двое суток и ночевал у Вани, потому что вы успокоиться не могли. Ничего не смущает? — подростка вся ситуация за два года начала откровенно сильно бесить. Сначала плакал по ночам и надеялся, что всё скоро закончится, а потом уже хотелось вырубить обоих своей битой, купленной у мужика механика на автомойке. — Ладно, я услышала тебя. Не буду мешать, — поправив пояс халата, женщина с уставшим видом вышла из комнаты подростка, прикрыв дверь. Проведя её взглядом, Антон вернулся к обработке фотографий с новой порцией тем для обсуждения у себя в голове.***
Отец приезжает третьего числа, выглядел он болезненно. На лице читалось недовольство оттого, что вернулся в этот дом. — Ты зачем домой больной вернулся? — с порога спрашивает его мать. — Чтоб ты лечила. За здоровьем отец следил плохо. Он обычный трудяга и времени болеть у него не было, поэтому часто ходил на работу, даже если у него была температура 39. Мать, лишь закатив глаза на такое заявление, пускает его, будто ничего не было и отец уезжал по делам. Антон в это время повторял правила по французскому и мужчина заглянул к нему в комнату, кратко сказав «я дома», на что юноша просто кивнул. Он привык к подобным сценам, хотя хотел бы не привыкать.***
— Пойдёшь с нами в парк? — спрашивает Ваня на перемене перед последним уроком в среду. Шла уже вторая учебная неделя и все успели устать от учёбы в новом году. — А чё там делать? Снова купим энергетиков и будем пиздеть ни о чём? — Да Руслан предложил в 21* поиграть, у него покерный набор с картами с собой есть, — Руслан — ещё один из одноклассников Антона. Баскетболист, на год старше всех в классе, серьёзный, принципиальный тип, общающийся почти с половиной школы. — И сколько народа будет? Ты помнишь, я не люблю шумные и большие компании, — Антон смотрит на друга с небольшим прищуром, ожидая ответа. — Я, ты и сам Руслан. — Тогда можно, — Шастун моментально расслабляется, после учебного дня будет повод подольше не возвращаться домой. — Забились, отлично. Тогда сразу после биологии пойдём.***
— Олл-ин? Ты так уверен? — Руслан смотрит на крупную ставку от Вани и ждёт, пока Антон поставит тоже олл-ин, как по правилам игры. — Да всё равно последняя игра, — улыбаясь, Ваня опирается на руку. Они сидят на бывшей скейт площадке, которую сейчас замело снегом и, конечно, тут никто не катается. — Подавись, — говорит Антон без злобы и тоже ставит олл-ин. — Пять, семь, — Руслан озвучивает карты Антона, — в сумме двенадцать. Шесть, три, в сумме девять, — а затем и карты Вани. — Дилер мудак, — восклицает парень с каштановыми волосами и в недоумении смотрит на баскетболиста. — Я у тебя в каждой игре мудак, заебал уже. Добавлять будешь? — Добавляй естественно! — Десять. Перебор, — Антон заливается смехом, загребая к себе все фишки. — А выёбываться меньше надо, — отмечает Шастун, помогая Руслану сложить все фишки обратно в коробку. — Тише, француз идёт, — его Ваня замечает, когда случайно обернулся в сторону забора из прутьев, через который всё было прекрасно видно. Антон по инерции поднимает голову и прищуривается, чтобы увидеть учителя и через секунду замечает его. Арсений тоже увидел Шастуна и машет ему рукой, указывая в сторону машины, с намёком подвезти, на что подросток мотает головой из стороны в сторону. Так рано домой? Ну уж не-е-ет. Кивнув в ответ, учитель уходит дальше в направлении к парковке. — Чего он прицепился к тебе? — спрашивает Руслан, запихивая карты в коробку. — Так я французский сдаю на ОГЭ, вот и прицепился. — Сумасшедший. — Всё, пойдёмте в кофейню, я уже ног не чувствую, — на улице стоял мороз девять градусов, на что Ваня пожаловался неоднократно за весь день. — А я говорил вам теплее одеваться, но вы, малолетки, до сих пор хотите выглядеть модными в непрактичной одежде. — Сам-то недалеко от нас ушёл, — встревает в диалог Антон, спрыгивая с рампы. Втроём они выходят из парка и идут к переходу на ту сторону. По пути они встречают бомжа у местного «Дикси», а на остановке ещё берут по энергетику, нерусским всё равно, кто у них покупает. В кофейне тепло и пахнет свежей выпечкой. Одноклассники обсуждают очередной проект по экономике, злую химичку и что на следующей неделе контрольная по геометрии. Вот, что нравится Антону, а не нескончаемые крики и обзывательства.***
К началу следующей недели Антон понимает, что заболел. Надевать на долгую зимнюю прогулку кроссовки было глупой затеей и в воскресенье он просыпается с температурой 37.8. Придётся занятия по французскому перенести.