Антон Шастун 1 вложение 17:23
Юля Бузова Ты у него дома?! 17:23 Руслан Костров Понятно, откуда у тебя пятёрки по французскому 17:24 Ваня Котов Ну ахуеть теперь 17:24 Особенно сильно Арсений смеялся с ответа Руслана. Антону это казалось настолько домашним и родным, что совсем не хотелось возвращаться в настоящий дом, где перед входом надо загадывать желание, чтобы не было очередного скандала. Когда на улице уже стемнело, мужчина провёл подростка до дома, крепко обняв на прощание. Они стояли точно не одну минуту, никто не мог отпустить. Арсений не хотел отдавать это хрупкое тело в руки злыдням, называемыми родителями, а Антон не хотел отпускать свой спасательный круг, который он любил больше всех на свете. Ситуация вышла за рамки сентиментальности настолько, что юноше хотелось плакать от того, насколько хорошим ему казался француз даже после всех его проёбов. Сам учитель думал, что если кто-нибудь об этом узнает, то мало того, что работы лишится, так и Антона, так ещё и свободы, как несчастный географ. Ему неравнодушные ребята до сих пор возят передачки. Но из-за послушания его обещали выпустить уже через полгода, правда, вряд-ли он сможет где-то работать после такой статьи. В общем, весёлая у них гимназия и учителя интересные. — Антош, тебе пора идти, — говорит Арсений над макушкой подростка. — Я понимаю. Но так не хочу, Арсений Сергеевич. Почему вы не можете забрать меня к себе? — Потому что твои родители будут сильно против, да и в гимназии это незамеченным не останется, — склонив голову, Арсений приникает щекой к русой макушке парня, после аккуратно и невесомо целует, — если что, я рядом. Ты всегда можешь мне написать с просьбой приехать или просто поболтать и я никогда не откажу тебе. Ещё раз прости меня за всё. — Вы лучший, Арсений Сергеевич, — тает юноша, оставляя внутри слова «я так вас люблю».***
Февраль заканчивается первыми пробниками по ОГЭ, в том числе и по французскому. Антон неспешно шёл к кабинету классного руководителя, ведь как сказал Ваня, она ждала его. Постучавшись в дверь, он нажимает на ручку и входит в небольшой кабинет с персиковыми стенами. Это был кабинет английского, и старая учительница почти никогда не покидала свой пост и целыми днями сидела за столом, поэтому найти её было не сложно. — Здравствуйте, Инесса Павловна. Вы сказали зайти. Что-то случилось? — здоровается Шастун и проходит вглубь. — А, да, Антон, — отвлекается на ученика старуха, — на носу последние пробники ОГЭ. Ты единственный из всей школы выбрал французский для сдачи. Договорись с Арсением Сергеевичем, когда ему будет удобно провести тебе пробник по французскому. Желательно выбрать какой-нибудь его выходной, чтобы не бегать по кабинетам из-за одного тебя. — Хорошо, я поговорю с ним, — кивает юноша и медленно разворачивается обратно к двери. — Удачи тебе, — Антон кидает ответное «спасибо» и выходит из кабинета. Чуть отойдя от двери, он сразу берёт телефон и, найдя контакт «Любимый француз», сразу набирает его. Гудки шли долго, и когда юноша уже хотел сбросить вызов, на него наконец ответили. — Алло? — звучит сонный хриплый голос в трубке. На часах было уже полвторого, а учитель спал. — Доброе утро, Арсений Сергеевич. Точнее, уже добрый день. Я вас разбудил? — Добрый. Да, — кратко отвечает француз и, судя по звукам, переворачивается на другой бок. — Ужас, я скоро домой идти буду, а вы спите ещё, — мысленно Антон зачем-то представил, как спит Арсений и слегка улыбнулся. В его голове это выглядело мило. — Среда и вторник — мои законные выходные дни, Антон, делаю, что хочу, — канючит француз. — Ты что-то хотел? — Да, мне Инесса Павловна сказала договориться с вами насчёт проведения пробника по французскому, — Шастун идёт по коридору в направлении кабинета биологии, где скоро должен был начаться урок, и его то и дело постоянно задевали младшие классы, играющие в догонялки. Он их в шутку называл «муравьями под ногами». — И добавила, что для этого надо вас лишить одного выходного. — Какие всё же церберы в этой гимназии работают, — в трубке послышался злой выдох с рыком и небольшая пауза, — на следующей неделе во вторник, начиная с третьего урока. Так и скажи ей. — Хорошо, передам, — Антон не хочет прощаться с учителем на сегодня, поэтому решает продолжить диалог. — Арсений Сергеевич, а вам снилось сегодня что-нибудь? — Нет, Антош, ровным счётом ничего. Пустая чернота. А тебе? — Тоже нет. Что делали вчера? — Проверял контрольные работы восьмого класса. Что за допрос? — Просто прощаться с вами не хочу, — честно признаётся юноша. Арсений улыбается такому простому, но до глубины приятному предложению. — Мы уже завтра с тобой увидимся. А в пятницу и понедельник я скажу пару слов об ОГЭ. Всё, Антош, иди на урок, я просыпаться потихоньку буду, — говорит мужчина, потягиваясь как кот в постели. — Ладно, до свидания, Арсений Сергеевич. Надеюсь, вы не нашли себе новых приключений на одно место и из-за них легли поздно спать. — Нет, всё в порядке, честно. Хорошего тебе остаточного учебного дня, — сбросив вызов, Арсений откладывает телефон и устремляет взгляд в потолок. Скучный, серый такой. Хотел бы француз также описать свою жизнь, но в последнее время что-то не выходит. Дальше его ждали классические утренние процедуры. Ванна, завтрак с бокалом вина для уверенности в сегодняшнем дне и проверка тетрадей. Благо их осталось немного и вечером будет свободное время на самого себя. Трапезу Арсения прерывает звонок домофона. Антон не говорил, что придёт. И других гостей француз тоже не ждал. Решив, что это очередной нерусский пришёл продавать какой-нибудь навоз или картошку, мужчина забивает на это дело и продолжает завтракать. Но через пару секунд в домофон продолжили настойчиво звонить, из-за чего ему пришлось выйти в коридор, одеться и встретить названных гостей. Идя по каменной дорожке, он тихо матерился под нос. Предупреждать о визитах надо. Открыв калитку с кнопки, Арсений теряет дар речи. Перед ним стояло два полицейских с не слишком доброжелательными лицами. Один полноватый, с папкой каких-то документов, другой худой. — Здравия желаю, следователь Комаров — говорит тот, что толще, — гражданин Попов? — Здравия, да, это я, — неуверенно отвечает мужчина, рассматривая гос служащих перед собой. — Вы, наверное, слышали про закрытие притона недалеко от вас. В ноябре примерно было. У нас есть подозрения, что вы были как-то связаны с Павлом Алексеевичем. Он вам знаком? — Нет, впервые слышу, — врёт француз, а у самого внутри всё сжалось от страха. Вот и те самые приключения на одно место, о которых ему совсем недавно говорил Антон. Накаркал. — И всё же, нам нужно обыскать ваш дом. — Да, пожалуйста, — Арсений отходит и впускает полицаев на участок. Мысленно он благодарит Лену, из-за которой они скурили остатки и сейчас у него ничего не найдут. Гриндер, пергамент и фильтры можно свалить на табачные самокрутки, а ту фольгу он давно выкинул. — Проживаете одни или с кем-то? — спрашивает худощавый, судя по всему, оперуполномоченный, открыв папку, которую ему передал Комаров, пока сам он шёл до входной двери дома. — Один, — парниша записывает себе что-то и оба наконец доходят до двери. Открыв её, Арсений заходит первый, впуская полицаев следом. — Можете не разуваться, — французу было очень лень потом убирать за ними, но и сам он не видел, чтобы хоть раз опера в носочках по домам ходили. Ничего не ответив, Комаров и его подопечный проходят в дом. Следователь сразу заворачивает в ванну, а оперуполномоченный в гостиную. Поняв, что это надолго, Арсений раздевается и идёт на кухню. Там он ставит на плиту чайник, в надежде хотя бы чай попить или доесть завтрак, но к нему пристаёт опер с расспросами о жизни и его знакомых. Есть ли жена, бывшая жена, дети, зависимости, привычки, кем работает, как долго, где чаще всего бывает и ещё очень много других разных вопросов, от которых через полчаса уже начинала кружиться голова. В некоторых местах Арсений недоговаривал, где-то врал, частями даже правду говорил. Через два или три часа, четыре скуренные сигареты, сотни ответов на вопросы и пары кружек чая, полицаи удостоверяются, что дом Попова чист и уходят, когда уже стемнело. Закрыв за ними дверь, Арсений выдыхает, понимая, что ближайшие полгода точно дома. А дальше посмотрим.***
— То есть ты и Арсений Сергеевич в одном кабинете будут сидеть три часа или даже больше просто потому, что ты единственный из всей школы сдаёшь французский? — пытается понять ситуацию Юля. Их компания, уже как по традиции, после уроков зашла в булочную на другой стороне посёлка и, усевшись за небольшим столиком, обсуждали, что у кого происходит. — Антон, это точно что-то сверх отношений «учитель-ученик». Ну ни один человек из нашего сарая не согласится тратить столько времени на единственного ученика. — Подписываюсь под каждым Юлиным словом, это точно не просто так, — хихикает Руслан, медленно попивая кофе из картонного стаканчика. — Ещё эти дополнительные много вопросов создают, — подключается Ваня, — что вы там делаете полтора часа с закрытыми дверьми? — Во-первых, он даёт мне перерывы… — Между прелюдиями, если ты запыхаешься? — Антон злится и неслабо бьёт Ваню по плечу, отчего тот шипит. — La fermer! Во время занятий. Во-вторых, на самих занятиях мы изучаем много правил вперёд, времена и часто вспоминаем что-то из ранее изученного. Ну, и слова конечно некоторые, — договаривает Шастун и откусывают булочку с яблочным повидлом, запивая горячим шоколадом. — Если ты так бесишься, значит мы где-то попадаем точно в цель, — отмечает Юля, натягивая улыбку. — Un jour, vous grandirez et réaliserez à quel point cela semble stupide, — без единой запинки говорит Антон, самодовольно ухмыльнувшись. — Ты же понимаешь, что мы ничего не поняли? — в замешательстве смотрит на него Руслан, а Ваня с Юлей молча смотрят на друга. — Понимаю. И это очень жалко, — Шастун пожимает плечами и продолжает есть свою булочку. Все вздохнули, мол «ещё флаг Франции себе на лбу набей».***
— В общем, сейчас будет аудирование, потом по списку, знаешь. Я тебе показывал, как и что делать, так что я очень надеюсь на тебя, — с каким-то слишком серьёзным видом Арсений смотрит на чуть сжавшегося над партой Антона, который рассматривал задания на первом листе пробника. — Пока подпиши своё имя и фамилию в углу где-нибудь, а я запись нужную найду. Антон был уверен в себе чуть ли не на 120%. Он так долго готовился и ждал этого момента. Даже перед устным собеседованием так не волновался, как сейчас. Подписав фамилию и имя, он стал ждать начала аудирования. — Готов? — вопрошающе смотрит на него француз. Шастун кивает, и Арсений включает запись. Сначала шло объяснение задания. Его Антон понял, нужно было прослушать диалоги и отметить, о чём шла речь. Начали рассказывать первый диалог. Вот, как слышал его юноша: «Бла-бла-бла… la fille… бла-бла… l'école… les amis… passer des examens… бла-бла-бла… sections sportives… famille?» Такой беспомощности подросток не чувствовал ещё никогда. Ладно, там же ещё должны проговорить другие диалоги, может, хоть они что-то дадут? Но даже после повторного прослушивания всех диалогов Антон понял далеко не всё и кое-где отвечал по интуиции. Дальше была тестовая часть, с ней и с грамматикой подросток легко справился. Закончив пробник через два урока, он передаёт работу и черновик Арсению Сергеевичу. — Ты уже всё? — удивлённо вопрошает учитель, отрываясь от каких-то бумаг. — Было не так сложно, — самодовольно улыбается Шастун, чуть задирая подбородок. — В любом случае, ты можешь уйти только после шестого урока, а сейчас всего лишь четвёртый начинается, — француз ломает надежду ученика уйти из гимназии сегодня пораньше. Антон опускает подбородок и смотрит на мужчину исподлобья, мол «вы сейчас серьёзно?» — Не смотри так на меня, не я правила прописывал. — Почему тут никто не уважает чужое время? — закатывает глаза Шастун и пытается поудобнее устроится на деревянном стуле. — Можешь в телефоне посидеть. А потом я тебя домой отвезу. — Договорились, — улыбнувшись, юноша взял из кармана гаджет и открыл ВК.***
Время проходит со скоростью света, а первое число марта подкрадывается совсем незаметно. Долгожданные выходные долгожданной весны выдаются дождливыми. В доме Антона царила тишина уже несколько дней, что очень приятно удивляло юношу, но в то же время и напрягало. Он пользовался этим временем: помогал по дому, немного с родителями общался и даже два раза сварил себе овсянку на завтрак, что требовало вставать раньше обычного. Когда вокруг тихо и создаётся иллюзия спокойствия, а обычно всё наоборот, внутри всё равно остаётся напряжение, что вот-вот что-то случится и всё снова станет плохо. Но этого всё никак не происходило.***
В пятницу, уже как по традиции, Антон остался после уроков на дополнительные занятия по французскому. Он подошёл к нужному кабинету и застопорился. Почему-то сейчас ему стало завидно друзьям, которые одевались в раздевалке на улицу, чтобы уйти домой. Проходя мимо, Руслан хлопает два раза по плечу Шастуна и уходит, попрощавшись с охранницей. Выдохнув, подросток стучится в дверь и заходит в помещение. — И снова здравствуйте, Арсений Сергеевич, — измотано здоровается он и проходит за любимую первую парту. — Здравствуй, Антош. Что-то ты сегодня не очень выглядишь, — отвлекаясь от классного журнала, мужчина обеспокоенно смотрит на ученика, — дома снова что-то не так? — Спасибо за комплимент. Нет, дома наоборот последние несколько дней тихо, меня это и напрягает, — честно рассказывает Антон, параллельно доставая всё нужное из рюкзака. — Такое обманчивое чувство безопасности витает. Изнуряет. Вечно на измене сижу, жду, что вот-вот что-то случится. — Может, они решили оставить идеи скандалов? Мне кажется, что спустя такое долгое время можно было понять, что ими ничего не решить. — Не знаю, — усевшись за парту, Шастун, весь скрючившись, открыл тетрадь на нужной странице и взял в правую руку ручку. — Эй, мне не нравится такой грустный Антон, — Арсений не выдерживает встаёт из-за стола. Шастун, прочитав намерения учителя, тоже встаёт и буквально падает ему в руки, утыкаясь щекой в грудь. — Ну ты чего? — Я устал. До экзаменов так мало времени, — француз медленно гладит по спине подростка и чуть покачивается из стороны в сторону, пытаясь успокоить, — потом этот переезд сраный. Потом поступление. Я так не хочу терять связь с вами, не хочу уезжать отсюда. — Все птенцы рано или поздно вылетают из гнезда. В твоём случае это достаточно рано. Но ты же сильный духом, ты обязательно со всем справишься. Да и кто сказал, что переезд даст мне повод прекратить с тобой общение? Ты будешь приезжать ко мне, или я к тебе, — одновременно с этими словами Антон представляет одну из таких встреч, и выглядит она не так, чтоб уж мечта. Француз всё равно останется для него лишь добрым волшебником в его серой жизни. — Может, если ты так устал, поедем ко мне? Фильм какой-нибудь посмотрим, или просто поболтаем. — Хочу «Жмурки» пересмотреть, — Арсений удивлённо поднимает брови и усмехается. — Хороший выбор, однако. Тогда собирайся, поедем.***
Дома у учителя всё по прежнему уютно. Несмотря на мерзкую, холодную погоду, пока Антон с Арсением шли от калитки до двери дома по каменной дорожке, подросток уже был согрет. Будто он идёт с портативным обогревателем, который умеет заботиться и разговаривать. Зайдя внутрь, оба раздеваются и вешают куртки на крючки в шкаф в молчании. Просто считали, что и так всё хорошо, зачем что-то говорить. Арсению комфортно с Антоном, Антону комфортно с Арсением. Всё было взаимно и это настораживало. И всё равно чего-то не хватало. — Чай будешь? — уже на кухне спрашивает француз, доставая из верхнего шкафа коробочку с рассыпчатым чаем. — Буду конечно, — улыбается подросток и садится за стол. На кухне работала подсветка вместо основного света и это добавляло некой интимности и комфорта. На улице непонятная погода, почти как на душе у обоих. Но как же Антон хотел прижаться к Арсению и никогда не отпускать. С ним так хорошо, тепло и спокойно. Он постоянно наблюдал за учителем. Особенно ему нравилось приезжать в гимназию чуть раньше начала уроков и наблюдать с окна второго этажа, как затихорившись около забора курил француз. Курил он всегда отдельно ото всех учителей, один. В такие моменты он выглядел задумчивым и достаточно медленно затягивал и выдыхал дым, держа сигарету голыми руками на морозе. А когда Арсений выбрасывал бычок, Антон срывался с подоконника и бежал ко входу, чтобы успеть обнять его. И всегда успевал. В какой-то момент учитель понял, что Шастун наблюдает за ним, поэтому иногда специально задерживался на входе, чтобы обнять его. Объятия — до ужаса простой жест, но даёт заряд на весь день. Из-за этого все ученики негодовали, какой-то француз в этом году добрый, не ругается почти. — Антон? — своё имя юноша слышит будто отдалённо, но быстро возвращается в реальный мир. — Всё хорошо? — обеспокоенно спрашивает француз. — Да, я задумался просто. — Насчёт чего? — параллельно Арсений разливал кипяток по кружкам. — Да так, мелочи. — У тебя порой бывают такие мелочи, которые заставляют меня беспокоиться, — он ставит чашки перед каждым и садится напротив Шастуна. — Правда, ничего такого, — Антон улыбается, и мужчина ему верит.***
Первая суббота весны. Не прям тёпленькие деньки, но можно было бы и получше, природа. Арсений вальяжно рассиживал на кухне, мысленно проклиная не самую лучшую погоду. Нулевая температура давала сбои для снега, он где-то таял, а где-то даже не думал начинать. В общем, так же было и у мужчины в голове: вроде и выпилиться хочется, а вроде и Тошка здесь, с которым вчера они вспомнили бессмертную классику кинематографа двухтысячных, и работа, и возможно какая-нибудь личная жизнь в будущем. Но это если повезёт. В целом, настроение у него было хорошее. С утра он даже улыбнулся, подумав, что наверное всё налаживается. Следующие почти четыре месяца будут заняты плотной подготовкой Антона к ОГЭ по французскому, пусть пробник он написал очень даже хорошо. Лишняя подготовка не бывает лишней. Его мысли прерывает звон домофона из коридора. Он не ждал гостей, и Антон ему не писал, что придёт. Чуть нахмурившись, что Арсения тревожат в его законный выходной, он поднимается из-за стола, идёт ко входной двери и, накинув куртку, выходит к калитке. Под ногами хлюпает чуть растаявший снег, но вокруг ещё царили сугробы. Дойдя до железной двери, он нажимает кнопку её открытия, тянет на себя, и петля, надетая самостоятельно на горло, затягивается с ужасной силой, сопровождаясь невыносимой болью. Перед ним стояла Алёна, а внизу её за руку держала маленькая Кьяра. — Здравствуй, Попов, — недружелюбно здоровается девушка. Мужчина перед ней сейчас либо откинется, либо задохнётся от эмоций. — Здравствуйте, — неуверенно лепечет Кьяра, задирая голову, чтобы разглядеть лицо отца. Она будто вспоминает, что где-то уже его видела. — Ты… Откуда? Зачем ты пришла? — его удивлению не было предела, а взгляд метался то на бывшую жену, то на единственную дочку в его жизни, такую маленькую, такую прекрасную. Ей очень шла розовая курточка с тёмно-синими джинсиками. — Впустишь? Поговорить надо, — сделав шаг назад, Арсений пускает обеих на участок и закрывает за ними калитку. Кьяра удивлённо смотрела по сторонам, изучая среду, куда попала. — Не волнуйся, я не на долго. — Откуда ты знаешь, где я живу? — повышенным тоном спрашивает француз, но сразу оступается, заметив на себе чуть испуганный взгляд дочки. — К тебе разве не ходили на прошлой неделе «гости»? — насмешливо отвечает вопросом на вопрос женщина, параллельно отряхивая грязь с ботинок. — Приходили, но как это связанно? — Арсений открывает перед дамами дверь, заходя за ними следом. Алёна не отвечает до самой кухни, пока не села за стол, где обычно сидит Антон, если приходит. Кьяра села на соседний стул, а учитель напротив. — Оперуполномоченный — мой муж, — француз хочет попросить Алёну не говорить про семейное положение, ведь рана до сих пор болит, — он мне всё и доложил. Удивительно, что ты оказался чистым. Хорошо спрятал? — Я не употребляю, — уверенно и серьёзно отвечает мужчина, но девушка перед ним взглядом «да что ты говоришь» даёт понять, что не верит, — правда, — врёт до конца Попов. — Тогда почему с обыском сначала пришли ко мне? Не подскажешь, кто за год прописку не сменил? — Арсений хотел провалиться под землю. Прямо здесь и сейчас. Становится так стыдно за себя, но не перед собой. Кьяра смотрит на него с интересом и француз ловит этот взгляд. Ещё никогда желание пустить пулю в лоб не было таким сильным. Он потирает ладонями лицо, пытаясь найти подходящие слова. — Знаешь, как Кьяра испугалась, когда опера в четыре утра к нам вломились? — Так почему же твой мужичок ничего не сделал? — не отрывая ладони, язвительно спрашивает Арсений. — Это не твоё дело, — француз роняет руки на стол и усмехается Алёне. — Я бы постарался сделать всё, чтобы с вами было всё хорошо. Наверно, стоит задуматься, на кого ты променяла меня, — взгляд девушки становится хищным и кажется будто она готова сожрать Попова за такие слова. — Жаль, уже поздно. — Мама, ты знала дядю Арсения раньше? — удивлённо спрашивает Кьяра, повернувшись на маму. — Я твой папа, Кьяра, — с надеждой, вдруг она узнает его, француз отвечает дочке быстрее Алёны. — Нет, моего папу зовут Артур, а вы Арсений, — восстановленные нервные клетки были вновь поражены. Неужели за год забыла? Арсений медленно кладёт голову лбом на стол, сложив руки в замке на затылке. Он хочет разрыдаться здесь и сейчас, сожрать несколько горстей неизвестных ему таблеток, упасть с высотки, да что угодно, лишь бы это короткое предложение надолго не отпечаталось в памяти. Видя то, как за секунду разбился учитель, Алёна смягчается и ей становится даже жалко его. Как-то не думала она о том, что француз ещё может так сильно любить дочку. — Я не понимаю, зачем ты сначала лишаешь меня родительских прав с помощью твоего мужика, а потом сама же приходишь с Кьярой, — не поднимая головы, будучи уже на грани истерики или нервного срыва, почти рычит Арсений. — Не с кем было оставить. Прости, не думала, что у тебя такая реакция будет, — девушка кладёт ладонь на предплечье мужчины, но тот отмахивается. Подняв голову, француз ещё раз осматривает бывшую жену и дочку. — Я провожу вас, — он встаёт из-за стола, призывая идти за ним. — Ты серьёзно? — восклицает Алёна, выходя из кухни в коридор. За её руку крепко держалась Кьяра и шла рядом. — Я не вижу смысла продолжать диалог. Молодец, Алёна, ещё одна такая встреча и я точно что-нибудь с собой сделаю. Я не угрожаю, просто дай мне больше времени отпустить ситуацию, — накинув пальто, Арсений смотрит на девушку, молча несколько секунд, — и не приходи больше. — Дядя Арсений, вы выгоняете нас? — жалостливо спрашивает Кьяра. Спустившись перед ней на колени, француз обнимает дочку, еле сдерживая слёзы. — Нет, это мама меня выгоняет. — Кьяра, давай будем одеваться, — девушка берёт из шкафа маленькую курточку и надевает её на дочку. — Я на улице, — бросает француз, выходя из дома. Дойдя по каменной дорожке к калитке, он открывает и выходит за пределы участка, оставляя дверь распахнутой. Достав из кармана пачку сигарет с зажигалкой, учитель зажимает одну между губ и поджигает, сразу затягиваясь. Дым оставляет после себя горько-молочное послевкусие, но мужчина давно привык к нему. Казалось, что голова стала в несколько раз тяжелее из-за не пролитых слёз и потока мыслей. Вот бы сейчас магическим образом рядом оказался Антон. Арсений выплакался бы ему в плечо, как когда-то это делал подросток. Мужчине категорически не хотелось тормошить прошлое, после снов с бывшей семьёй он до сих пор просыпается в холодном поту и с влагой на глазах. А тут оно само нагрянуло. Просто так, лишь бы упрекнуть, что совсем недавно он был торчком и наркоманом, да показать, как выглядит Кьяра сейчас. А она безумно выросла. Уже сейчас видно, что через лет 12 она станет той самой красоткой, за которой половина района гоняться будет. Но не Арсения будут знакомить с её будущим мужем. Арсения не позовут на свадьбу, не покажут, какой внук-богатырь родился. Он всегда мечтал в старости нянчиться с сыном Кьяры. Но пора забывать эти мечты. Навсегда. — Не помню, чтоб ты курил раньше, — обрывает поток мыслей Алёна. — Начать недолго, — не поворачиваясь к ней, кратко отвечает француз. — Ты так расстроился? Кьяра глупость сказала, фактически же биологический отец — ты. — Быть биологическим отцом сильно отличается от того, чтобы быть отцом для ребёнка. Тебе не понять. Не у тебя ни за что родительские права отняли, — Арсений сильно затягивается и выдыхает наверх, чтобы на дочку попало меньше дыма. — Идите уже. Я тебя не люблю, я Кьяру люблю. И жить буду ради случайной встречи с ней. Хотя, что я такое говорю. Я пустое место для тебя, — с дуба на голову мужчине падает капля, побуждая пойти быстрее в дом. — Пока, Арсений, — на выдохе говорит Алёна и уводит за собой дочку. — До свидания, дядя Арсений! — звонко прощается Кьяра и машет маленькой ладошкой учителю. — Пока-пока, — натянув поддельную улыбку, француз машет ей в ответ. Арсений закуривает ещё одну сигарету, когда Алёна с Кьярой скрываются за поворотом. Кое-кто сегодня напьётся до беспамятства.