***
Отвыкнув от раннего подъёма, Антон жалеет, что заставил себя и учителя прогуляться по ночным улицам: встать из тёплой и уютной постели не представлялось ему возможным. Арсений же проснулся по первому будильнику и валялся, держа себя в сознании до второго. Отключив звонок, он неохотно встаёт и смотрит на юношу, который уткнулся лицом в подушку и с первого взгляда не подавал признаков жизни. — Антон, — спросонья голос хриплый и на него не отзываются. — Анто-о-он, — Арсений толкает его в плечо, но снова никакой реакции. — Вставай, тощая жопа, — учитель упирается на колени на кровати и просовывает руки под рёбра подростка. Приложив немного усилий, он поднимает его и переворачивает на спину. — Ты живой? — Живой, живой, — ноет Антон, переворачиваясь на бок лицом к Арсению. — Пять минут, честно, встану. — Прошло уже двадцать, тебе ещё надо вещи собрать. — Сколько времени? — Шесть утра. Пока встанем, позавтракаем, пока вещи соберёшь, мне ещё к первому уроку в гимназию надо успеть. Давай, вставай, — похлопав несколько раз юношу по бедру, Арсений лениво сползает с кровати. За спиной он слышит жалобное «Не хочу» и Антон хнычет от досады. Учитель мысленно соглашается с ним. За окном ещё достаточно темно, но радует, что с каждым днём светать будет всё раньше и раньше, а снега будет всё меньше и меньше. Арсений спускается на первый этаж и, с остановкой на туалет, заходит в кухню и неожиданно ловит себя на мысли, что не хочет, чтобы Антон уезжал. Этот мальчишка слишком милый, добрый и беззащитный, чтобы Арсений мог спокойно отпустить его. Антон как щенок, которого не успели вовремя отдать в добрые руки, и теперь хозяин очень привязался к нему и сбрасывает звонки людей, которые хотят его забрать. Только в данной ситуации Антона не отдать не получится. Нахмурившись от сей мысли, Арсений несколько раз мотает головой из стороны в сторону и теперь старается отвлечься на процесс приготовления завтрака, но в груди заметно щемит тоска и страх перед предстоящим расставанием. «Ну? Что я? Влюбился в своего ученика?» — думает Арсений, посмеиваясь, и на это из глубины его тёмно-синей души до головы приходит ответ: «Да, ты влюбился». От этого он замер, оставив треснутое в руке яйцо над раскалённой сковородкой. «Нет, бред» — голова часто отрицает слова сердца, но здесь она не даёт той уверенности Арсению, что была в ситуациях раньше. — Что? — тихо говорит он, хмурится и, всё же разбив два яйца в сковородку, отвлекается и рассматривает навесные шкафы, будто где-то на полке спрятан чёткий, ясный и аргументированный ответ к его сомнениям. Но он не находит его, оставаясь одиноким свидетелем борьбы разума и сердца. Недовольно фыркнув, он заслышал неторопливые шаги на лестнице, которые сразу заворачивают в ванну, а через несколько минут их хозяин появляется на кухне с сонным и расстроенным видом. Антон совсем не хотел уезжать. Ему нравится посёлок, ему нравится школа, ему нравятся люди, нравится природа, Арсений нравится в конце концов, но нет, Шастун, давай-ка езжай в стрёмную двушку к неизвестным тебе людям и живи с ними. Такая перспектива не понравилась бы никому, поэтому Антон не собирался строить из себя супер-пупер-позитивчика228 и сверлил взглядом свою кружку со вчерашним недопитым чаем. Негатива в его мысли добавляла идея, которая пришла ночью: всё же признаться Арсению Сергеевичу в чувствах. А что? Антон всё равно уезжает, да, конечно, он будет навещать сей прекрасный и родной для души посёлок, но в случае, если его пошлют в пешее эротическое, ему будет необязательно прогуливаться по улице, где живёт француз. Ему не надо будет его обнимать, да и в принципе видеть. Шастун понимал, что Арсения отпустить он долго не сможет, поэтому всё же решает ничего не говорить. Пусть он будет жить с несказанным булыжником слов в груди, но будет общаться и видеться с Арсением: без него он даже улыбки на своём лице не видит. — Ты задумчивый с утра какой-то, — шипение от приготовления еды перебивает учитель. — Хотя, я могу понять тебя. Ты ведь позже меня сегодня уснул, да? — Антон чуть заметно улыбается свежему воспоминанию, как приятно ему было прижиматься к Арсению со спины и чувствовать в груди что-то родное. Вот бы и его когда-нибудь полюбили также. — Угу, — тихо отвечает подросток и поворачивает голову на учителя. — Может, есть какой-нибудь вариант не уезжать? Давайте я прикинусь вашей обувью или матрасом, меня все потеряют из вида, начнут искать, а оказывается я всё это время был с вами, — фыркнув, Антон закрывает лицо руками. — Ай, извините, несу бред с утра пораньше. — Знаешь, — вздохнув отвечает Арсений, — мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал. Я привык к тебе, а так снова придётся дома одному в тишине сидеть. Ты заметил, как быстро прошли две недели? Несомненно, голову воротила бюрократия, дела, гимназия не давала о себе забыть, но вспомни, что мы могли случайно заговориться на несколько часов. Вроде только кружку чая налил, а она уже пуста, да и время на часах сдвинулось чересчур незаметно, — он разрубает яичницу деревянной лопаткой и раскладывает готовое блюдо по тарелкам. — Если быть честным, я совершенно не против, чтобы ты жил у меня. Я год приходил в пустой дом. Невероятная тоска, — слух Антона порезало слово «год». Арсений преподаёт у них три. Выходит, всё же кто-то был рядом с ним какое-то время. — Я семейный человек, мне важно, чтобы кто-то был рядом. И ещё, — Арсений ставит тарелки на стол, рядом с ними столовые приборы и кружки с напитками, — мне безумно приятно, что ты не сторонишься меня. Согласись, даже звучит странно, что учитель спит в одной постели с учеником, хотя на первом этаже есть свободный диван, не так-ли? — Да вам самим это вроде нравится, — хихикает юноша, за что получает звонкий удар горячей ложкой по лбу. — Ай, ну я же не со зла. — А теперь перестаём играть в дурачка и откроем глаза на то, что на меня и так все в гимназии косо смотрят, — вздохнув, Арсений откусывает раннее приготовленный бутерброд и запивает его свежим кофе. — Ты славный парень, адаптироваться в новом обществе тебе не составит никакой сложности. Таких, как ты, любят. Честно, я буду скучать, — от этих слов Антону хочется расплакаться. Даже мама не говорила таких речей. — И если найдёшь себе девчонку, приводи знакомиться. — Нет уж, в таком случае она на вас залипнет. Да и вообще, зачем мне девушки, если есть вы? — ехидно улыбаясь, понимая, что француз принял последнее предложение за нелепую шутку, юноша делает глоток горячего какао. — Антон, ты сам себя закапываешь, — взгляд исподлобья чуть пугает Шастуна, но он всё равно смеётся. И сам Арсений не может долго сдерживаться и тоже улыбается. — Когда межличностные отношения начинают переходить границу учитель-ученик, обычно это ни к чему хорошему не приводит. Слишком много наглядных примеров. Но могу с уверенностью сказать, что мы с тобой вышли за эти рамки ещё давно, но чего-то плохого я не вижу, — Шастун мысленно отвечает ему: «Да, ведь вы не знаете, какая у меня буря эмоций, когда вы рядом». — Мне с вами комфортно, вы мне поведали много неочевидных вещей. Например, я помню ваш рассказ о том мужике с музыкальным бизнесом, который почти всех использовал. А ещё у меня новая любимая фраза: «Боишься — не делай, делаешь — не бойся». — Её сказал не я… — Да, но услышал я её от вас, — «именно по ней я размышлял сегодня ночью». — Вы очень интересный, но в школе вы построили образ красивого, строгого, даже немного злого препода, поэтому даже те, кто хочет с вами поболтать, всё равно сторонятся. — Спасибо за комплимент, — Арсений смущается и прячет взгляд, но почти сразу возвращается к прежнему выражению лица. — Вы не тот, за кого себя выдаёте на людях. Я даже подумать не мог, что вы так любите смотреть фильмы, сидя с кем-нибудь в обнимку… — Антон, — протягивая гласные канючит Арсений. — А ещё вы смешно сопите и дёргаетесь во сне. Кстати, вам оставить рецепт ирискового кофе? — Такой же я приготовить не смогу. Я буду дожидаться твоего приезда и ты будешь готовить его лично, — расплывшись в улыбке, Арсений даже не обращает внимания на мысли, что этот диалог похож на разговоры перед сном с Алёной. — Ай, засмущали. Ладно, так уж и быть, побуду для вас персональным бариста. — Вот и славно. Приятного аппетита, — Антон кивает в ответ, сказав «и вам» с набитым ртом. После лёгкого завтрака они возвращаются в спальню и Антон начинает собирать свои немногочисленные пожитки в спортивную сумку. Арсений же смотрит расписание на сегодняшний день, с досадой осознавая, что вернётся домой он дай бог в шесть вечера, а ещё надо будет проверить контрольные, которые дети писали в его отсутствие. В общем, работы навалом. — Арсений Сергеевич, а где моя толстовка? — не показывая лицо из шкафа, спрашивает юноша. — Посмотри в сушилке, скорее всего она там, — Антон лениво простонал, но вышел из комнаты, дабы забрать постиранную вещь. Взгляд Арсения упал на аккуратно сложенные футболки и очень странная идея мелькнула в его голове. Подумав, что ничего от этого не станет, он подошёл к шкафу и взял свою футболку. На ней были нарисованы карпы кои, плавающие в прозрачной воде. Учитель не раз замечал, что Шастун очень уж влюблённо смотрит на неё, а для него ничего не жалко, поэтому он прячет её на самое дно сумки. Теперь его частичка будет рядом. Теперь он чувствует себя мальчиком в детском саду, который подарил девочке сорванный одуванчик, каких в траве было сотни. Но он ничуть не сомневался, что Антону будет очень приятно по приезде в квартиру обнаружить небольшой подарок. Шаги на лестнице направлялись на второй этаж, поэтому, чтобы не быть заподозренным, Арсений садится на край кровати и в который раз открывает своё расписание. — Такое ощущение, будто вы половину моего гардероба постирали вчера, — в руках Шастун держал ещё несколько футболок, толстовку он уже надел на себя. — Вероятно, так и есть, — учитель усмехнулся, смотря на гору вещей. — Сколько времени, кстати? — Шесть сорок. Странно, что Валя ещё не звонила, она должна была уже выехать. — Да ладно, успеет, — взгляд Антона упал на сумку с фотоаппаратом, который все эти две недели лежал без дела. — Опа, а про тебя я и забыл, — Арсений с непониманием перевёл взгляд на юношу и сразу же понял, о чём он. — Да, что-то ты его давно не трогал, — Антон смахивает с ткани пыль и вытаскивает аппарат. — Не до него было. Батарею Антон за это время заряжал лишь единожды, но этого должно было хватить на пару десятков фотографий. Вставив её в фотик, он с предвкушением чуда включил его и снял с объектива защиту. Пока Арсений снова отвлёкся на телефон, Шастун быстро поставил нужные настройки, подходящие под освещение в комнате. Прильнув к фотоаппарату, юноша навёл фокус на учителя. — Арсений Сергеевич, — тот сразу поднимает голову, и щелчок опущенного затвора оглушает комнату. На небольшом экране на несколько секунд высвечивается сделанная фотография. Антон победно ухмыляется, ведь результат кажется ему умилительным. — М-да, кто-кто, а Антон Шастун точно надолго отразится на моих нервах, — без злобы отмечает Арсений и в подтверждение кивает самому себе.***
— Я уезжаю. За мной скоро приедет крёстная, — выпаливает Антон сразу, как видит своих друзей. У Руслана и Вани от неожиданной новости приоткрылись рты, а брови встали домиком. — Я буду приезжать на выходных, обещаю. Да и для кого дискорд придумали? — Чувак, почему ты раньше не говорил? — разочаровано спрашивает Ваня. — А что, вы бы мне проводы устроили? Как когда в армию отправляют? Веселее! Это лишь небольшое препятствие, на каникулах буду приезжать на несколько дней, — Антон улыбается расстроенным лицам. В этот момент подходит Юля, обнимает Руслана и смотрит на его друга. — Вы чего так на него уставились? — Я уезжаю. Совсем скоро. Немного на истории посижу, крёстная опаздывает. Потом в Москву уеду. — А Арсений Сергеевич? — Ваня и Руслан моментально оживляются и начинают хихикать, вспомнив о главном лице их компании. — А что Арсений Сергеевич? Он здесь останется. Я попросил его сильно вас не валить, я ведь уезжаю, — лёгкий смех Антона сменяется в интонации, но этого никто не замечает. — Ты ему так ничего и не сказал? — Нет, но… — друзья навострили слух и зафиксировали взгляд на лице Шастуна, — Я… В общем я заставил его сегодня ночью погулять по посёлку. Я его в щёку поцеловал и мы за руки держались, но он ничего на это не сказал, — Руслан фыркнул и закатил глаза, а Юля тихо запищала. — Точно пидор, — Ваня согласно кивает. — Хер его знает, — Антон выглядывает из-за их спин, всматриваясь в приоткрытую дверь кабинета «18». — Он говорил, что подозревал меня в том, что у меня есть к нему чувства, но я сказал, что это не правда. Ответом было: «Я сделаю вид, что поверил». В общем, он точно обо всём знает, но говорить об этом не хочет. — Кто знает, может, он ждёт твоего дня рождения, — хихикает Юля. — Юль, ну пожалуйста, давай без этой херни, — чуть злится Руслан. — А что? Ты видел, как француз относится к Антону? Там точно что-то больше, чем отношения учителя и ученика. Ты бы на его месте пустил к себе жить на две недели какого-то левого шкета? — Может и пустил, но спал бы он на диване, а не со мной в кровати, — тихо рычит Руслан, дабы никто из лишних ушей не услышал. Юля на эти слова широко распахивает глаза и с огромным удивлением смотрит на Антона. — Ты спал с ним в одной постели? — медленно проговаривая каждое слово спрашивает она. — Да, — чуть опустив голову, будто стыдясь этого факта, отвечает Антон. Руслан протягивает «А-а-а-а!» и начинает громко смеяться, а Юля легонько бьёт его по плечу. — Вы чего? — Да. Юля же, — с паузами из-за приступа смеха пытается сказать одноклассник, но девушка зажимает ему рот. — Ничего не Юля, замолчи вообще! — Ване с Антоном хватило этого диалога, чтобы понять, что к чему. Юле раньше нравился француз. — Забей, Юль. Моя тупая влюблённость, пройдёт. — Эй, Юль, ну отпусти пацана, он жить ещё может хочет, — в разговор неожиданно врывается сам Арсений Сергеевич, с еле заметной улыбкой подходя к компании Антона. — Прощаетесь? У вас есть ещё полчаса, мне Валя только что звонила, — всё это он говорит глядя в изумрудные глаза, хотя что-то из его слов предназначалось совсем не им. — Он болтает, что не нужно, — Юля в шутку прижимает Руслана к мягкой скамейке и до сих пор не убирает руку со рта. — И как меня Антон ещё не удавил? — одновременно едкая и виноватая ухмылка нарисовывается на лице Арсения. Он по прежнему смотрит юноше в глаза. — Ха-ха, очень плохая шутка, Арсений Сергеевич, — вспоминая случаи, когда учитель был под приходом наркотиков, Антон нахмурился и дал явно понять, что это можно было и не упоминать. — Ладно-ладно, извини. У вас сейчас какой урок? — наконец француз отвлекается от Шастуна и оглядывает других. — История. Любимая, — с сарказмом отвечает Ваня. — Не завидую вам. Кстати, сейчас внимательнее к своему здоровью относитесь, пятый класс оказывается на карантин посадили, заразились чем-то, — Ваня и Антон понятливо кивают, а Юля всё продолжает разборки с Русланом, пытаясь выдавить из него обещание, что он больше не будет вспоминать и упоминать об этом. — Юля, ты его задушишь сейчас. — Помогите, — хрипит парень и одновременно смеётся. Решив, что с него достаточно, Юля отпускает его и отходит. Руслан прокашливается и всё равно хихикает. В этот момент по коридору проносится трель звонка и друзья одновременно мученически вздыхают. — Я зайду за тобой, — говорит Арсений Сергеевич, коснувшись кончиками пальцев плеча Антона. Тот кивнул и двинулся в сторону кабинета истории. Татьяна Владимировна уже сидит за своим рабочим столом. И как всегда с самым недовольным лицом. Яркие зелёные листья растений, что стоят за ней на подоконнике, сильно контрастируют с её серым внешним видом и нахмуренными бровями. Женщина встаёт, подходит к доске и начинает выводить посередине тему сегодняшнего урока. Класс приветственно стоит и ждёт команды. — Доброе утро, садитесь, — говорит женщина, оглядев класс. — Шастун, ты где пропадал? Почему тебя не было на неделе перед каникулами? Про болезнь мне даже не запевай, я знаю, что ты не болел, — Антон чувствует подступивший к горлу комок, но всё равно встаёт и ловит тяжёлый взгляд Татьяны Владимировны на себе. — По семейным обстоятельствам отсутствовал, — Руслан с Ваней с переживанием смотрели на друга, чуть вжавшись в парту. — Да-да, это я тоже слышала. Почему отсутствовал? У нас контрольная итоговая была вообще-то. — Были весомые причины, по которым меня не было, Татьяна Владимировна, — женщина прыснула от этих слов и презрительно сняла очки с переносицы, кинув их на стол. — Я ещё раз повторю вопрос. Почему тебя не было? Отдых в каком-нибудь Сочи помешал? — Мать свою хоронил. Такой ответ сойдёт? — голос Антона дрогнул, брови сошлись на переносице, глаза наполнились влагой. Класс одновременно охнул. — Тебе не стыдно такое про свою маму говорить? Ты совсем головой не думаешь? — учительница начала повышать голос и на лицах каждого одноклассника читалось полное замешательство. Шастун опешил. Ему не поверили? Рот от шока открылся сам собой, а из глаз на парту выпало по слезинке. — Татьяна Владимировна, он не врёт, — в диалог вмешивается Ваня, а Руслан это ещё раз подтверждает. Повисла душащая тишина. Антон хлюпнул носом, уронив ещё несколько капель слёз. Одноклассники впервые видели плачущего Антона. Все с шоком смотрели то на него, то на злющую Татьяну Владимировну. И здесь у Шастуна слетела крыша, как сказал бы кто угодно. — Да иди нахуй, корова, — со звериным оскалом кричит юноша. Кто-то хихикнул с прозвища. Не дожидаясь ответа, Антон уходит из кабинета, хлопнув дверью. — Быдлан, — не стесняясь говорит Татьяна Владимировна. Она садится за стол, берёт лист А4 из принтера и начинает писать докладную на Антона. Ваня порывается встать, чтобы догнать друга, но его останавливают озлобленным криком и угрозой, что и на него напишут. А ему ещё учиться и учиться в этом аду, поэтому ему ничего не остаётся, как осечься и сесть обратно на место. Арсений вздрагивает от резко распахнувшейся двери и вскакивает, когда видит своего ученика в истерике. Антон захлопывает за собой дверь и с яростью пинает первый попавшийся стул. — Сука! Тупая, жирная, старая сука! — кричит он, размахивая руками. Арсений осторожно подходит к нему и обнимает. Шастун несколько секунд пытается вырваться, но, потерпев неудачу, вжимается в тело учителя, сминая белоснежную рубашку и оставляя на ней мокрые следы от слёз. — Что успело произойти за две минуты? — спокойно спрашивает Арсений, поглаживая по спине дрожащего Антона. — Эта сука сказала, что я наврал о смерти матери. Ей даже Ваня подтвердил, а эта старая тварь всё равно не поверила! Контрольную я её ебучую пропустил! Ну, всё, конец света скоро настанет! Да чтоб её камазом передавило, шлюха! — Шастун продолжает заливаться слезами и всевозможно цепляться за тело Арсения. Учитель медленно покачивается из стороны в сторону и шепчет «Тш-ш-ш». Шастун в шоке, но это правда помогает. Он всё ещё хнычет и рвано глотает воздух, но с каждой секундой будто становится лучше. — Подожди буквально минутку, я сейчас приду, — Арсений берёт Антона за плечи и усаживает на стул, который минутой раннее отпинал сам школьник. Учитель выходит из кабинета, а юноша продолжает ронять слёзы на пол и с периодичностью сжимать зубы, чтобы не дать прорваться собачьему скулежу наружу. Через обещанное время Попов приходит со стаканчиком воды и какой-то таблеткой. — Что это? — хриплым и слабым голосом спрашивает Антон. — В учительской попросил успокоительное, поэтому точно должно помочь, — Шастун берёт таблетку и запивает её, оставив на дне пластикового стакана мелкую каплю. — Спасибо, — охрипшим голосом говорит юноша, встаёт и снова обнимает учителя, стоящего напротив. Ладонь сжимает стакан в руке и тот со скрежетом мнётся, словно пародируя давно разбитое сердце Антона. Шастун нервно вздыхает, дёргая плечами, а Арсений Сергеевич медленно водит руками по его спине, всеми силами стараясь успокоить. То прижимает тело к груди, то отпускает. Одна общая мысль витала возле голов: «Всё будет уже не так, как прежде». Арсений снова будет приходить в пустой дом и выпивать, Антон будет учиться заново жить. Второй думает, что ничего не сказать в столь тихую минуту будет равняться унижению самого себя. — Я так ценю вас. Вы, наверное, сделали больше, чем кто-либо другой, кого я в жизни встречал. Мы же будем продолжать общение? Без вас мне трудно будет, — на последнем слове он усмехается, но без малейшей доли веселья. — Конечно будем. Пиши, звони, приезжай как только возможность будет. Тут все будут рады тебе, я в особенности, — слова звучат слаще мёда, действуя подобно прилепленному на свежую рану пластырю. Сразу забываешь о том, что у тебя что-то болело пару секунд назад. Антону становится в разы спокойнее. Он отгоняет мрачные воспоминания о матери, хоть те и с огромной силой давят на воспалённый мозг. — Хочешь проверить вместе со мной контрольные седьмого класса? Там легкотня, — Арсений прекрасно знает, как и чем отвлечь Шастуна от всего на свете. В этом всегда поможет их общее любование — французский, которым они давно уже не занимались. Да в общем-то и не нужно, Арсений уверен, что Антон сдаст экзамен по языку если не на отлично, то точно на хорошо. — Да, давайте, — юноша закивал головой и отпрянул от учителя. Проследовав за ним на первую парту, он получил небольшую стопку тетрадей и листок с заданиями. — Pronom — complément d'objet direct. Да, она и вправду лёгкая, просто запомнить местоимения, — Антон ещё хлюпает носом и глаза по-прежнему красные, но буря в груди стихла. — Я и не сомневался в тебе. Держи, — Арсений протягивает ему красную ручку. Красные чернила работали как приговор для всех учеников школьных учреждений. Для кого-то они были в качестве помилования и похвалы, а для кого-то ближайшим серьёзным разговором со взрослыми. Антон ухмыляется и берёт ручку. В кабинете наступает тишина, которую время от времени нарушает учительница истории за стенкой. В первой же тетради Шастун ставит тройку, посоветовавшись с Арсением Сергеевичем. Во второй четвёрку, в третьей пятёрку. Таким образом у обоих получилось скоротать время до окончания урока. С трелью звонка в коридоре зазвонил и телефон Арсения. Это была Валя и она уже подъехала к гимназии. Дверь в кабинет «18» распахнулась и на пороге показались Ваня с Русланом. — Ну я же говорил, что он здесь будет, — самодовольно говорит Руслан. — Тох, ты как? — из-за его плеча выглядывает Ваня, который обеспокоенно смотрел на друга. — Всё нормально. Там это, моя крёстная приехала. Мне уже идти надо, — лица парней вмиг сменили эмоции и казалось, будто они сами сейчас заплачут от досады. — Анто-о-он, — жалобно протягивает Ваня, выходя из-за спины одноклассника. Шастун отдаёт стопку тетрадей французу и встаёт с места, — может не поедешь никуда? Я уговорю свою маман, чтобы ты у нас жил. — Уже поздно, — на выдохе отвечает Антон, начиная медленно идти в сторону одноклассников. Арсений также поднимается и идёт вслед за ним. Остановившись у шкафа, он открывает его и берёт из своей куртки ключи от машины. В ней лежала собранная сумка с вещами Антона. В голову всех присутствующих не лезла ни одна адекватная мысль, реакция, или хотя бы эмоция, которая могла бы подойти к такой ситуации. Антон выходит из кабинета и направляется в раздевалку, быстро заглядывает в неё и берёт свою ветровку. Его класс, который пришёл на следующий урок, Арсений Сергеевич уже запустил в кабинет и покорно с Русланом и Ваней вышел из здания гимназии, следуя за Шастуном. — Антоша, мальчик мой, — Валя стояла под воротами и сразу увидела знакомые лица. — Арсений Сергеевич, доброе утро. — Доброе, Валя, — дружелюбно отвечает Арсений. — Антош, это твои друзья? Провожают тебя, да? — Антона уже начало бесить, что крёстная позволяла себе назвать его формой имени, которую раннее очень часто произносил именно Арсений. В голове, не смотря на стресс, разрасталось единственное желание: чтобы учитель его ещё раз в пьяном виде назвал зайчонком, одновременно лаская всё его тело. Самое время прервать этот поток мыслей, потому что Антон чуть не врезался в железную калитку. — Да-да, — неохотно соглашается юноша. Все выходят за пределы гимназии, Арсений сразу идёт к своей машине. — Ну, хоть друзей твоих увидела. Давно общаетесь? — С пятого класса как-то поладили, вот и сохраняем связи, — за Шастуна начал говорить Ваня. — Как замечательно. Ой, вот знаете, я дама в возрасте, столько людей повидала, и по первому впечатлению могу сказать, что вы очень хорошие ребята, — Ваня с Русланом расплылись в улыбках. Один Антон не отрываясь смотрел в сторону чёрной тонированной бмв Х5. — А Юля не выйдет? — Арсений уже шёл обратно к крёстной, когда Шастун задался этим вопросом. Руслан развернулся лицом ко входу в гимназию и из пластиковых дверей выбежала высокая худая девушка. Это точно была Юля. — Бежит, — парень выдавливает из себя смех и первым принимает объятия Юли. Она еле слышно скулит от грусти и почти сразу переключается на Антона, повиснув уже на нём. — Антон, мы все очень-очень будем скучать. Не забывай про нас, — удивительно, ведь они не знакомы так близко, чтобы девушка так отзывалась о нём. А с другой стороны, какая разница, это всё равно чертовски мило и приятно. — Обязательно, Юль, — Арсений кладёт сумку Антона на заднее сиденье машины тёти Вали, что означает, что уже пора ехать. — Антон… — тихо говорит женщина, стоя возле водительской двери. Юля сразу же отстраняется, давая возможность попрощаться Ване и Руслану. Оба недолго обнимают одноклассника, после чего становятся невольными свидетелями того, насколько Арсению неловко. Вроде теперь его очередь обнять Антона, но он просто не может позволить себе сделать это на чужих глазах. — Ребят, звонок скоро, идите в кабинет, я тоже скоро приду, — окончательно попрощавшись с Антоном, трое школьников уходят в здание гимназии, дабы получать новые знания. Валя уже села за руль потрёпанного форд фокус красного цвета и старалась завести машину. — Я буду ужасно сильно скучать, — только когда рядом не стало зрителей, Арсений обнял Шастуна с такой силой, что тот даже захрипел. Ослабив хватку, француз прислонился лбом к Антону, схватив того обеими руками за плечи. — А назовите меня ещё раз зайчонком, — да, Антон подумал, что ему нечего терять. — Шастун, не смешная шутка, — без какой либо злости ответил учитель. — Пожалуйста. — Зайчонок, напиши, как доедете, чтобы я не волновался, — кротко и осторожно Арсений целует юношу в макушку и отпускает. Антон готов растаять, как мороженое. Он проводит взглядом Арсения до тех самых пластиковых дверей, и уже когда не видит родного силуэта садится в машину к крёстной.***
По дороге Валя заехала домой к Антону, чтобы забрать Боню и кое-какие вещи с собой. Собака отлично расположилась на заднем ряду сидений и всю оставшуюся поездку до квартиры крёстной вела себя спокойно. Валя не раз пыталась завести беседу с Антоном, но он отвечал настолько сухо, что было не за что зацепиться. Она задавала какие-то типичные вопросы про школу, про друзей, про Боню и Арсения Сергеевича. Лишь на последнем варианте юноша чуть оживился и рассказал про новый год. Конечно, кое-какие детали он опустил. В квартире Вали никого не было: дядя Андрей на работе, а их сын — Фёдор — женился ещё в прошлом году, переехал и совсем недавно у него родился сын. Поэтому Антон во время звонка слышал детский плач. Боня же подробно начала изучать каждый сантиметр новой для неё жилплощади. Собака ходила из комнаты в комнату и тщательно обнюхивала каждый предмет до которого могла дотянуться носом. — Кушать хочешь? Поди, завтракали с Арсением Сергеевичем давно, — кухня не может похвастаться новым ремонтом, да и места для теперь троих жителей маловато. — Кстати, возьми свою кружку там, тарелку притащи сюда, — Антон понятливо кивает и идёт за посудой. Через пятнадцать минут полумолчаливой беседы юноша уже с удовольствием уплетал наваристый борщ. В голове до сих пор не укладывается, что теперь он должен жить здесь, теперь под словом «дом» он будет иметь в виду эту двухкомнатную квартиру. Но ему повезло с комнатой. Как только съехал Фёдор, Валя с Андреем сразу же сделали ремонт и нечасто использовали её в качестве гостевой. Перед приездом Антона Валя тщательно убралась в комнате, теперь в ней было всё самое необходимое: одноместная кровать, рабочий стол, тумбочка с несколькими ящиками для хранения учебников, шкаф и приятный большой ворсяной белый ковёр посередине. В помещении света хватает: светло-серые обои отражали свет солнца от окна. То есть Антону было даже приятно находиться здесь, но до жути непривычно. После обеда Валя сразу ушла на работу, до вечера Шастун в квартире один. Он молча бродил по комнатам и вместе с Боней пытался привыкнуть к новой обстановке. Взяв телефон в руки, он зашёл в телеграм и записал Арсению Сергеевичу несколько кружочков с обзором своего уголка. — Вроде только заехал, а уже скучаю по вам. На выходных обязательно приеду, — Антон заканчивает записывать последний кружок и остаётся лежать на кровати. Он закрывает глаза и замечает назойливый гул в ушах. В комнату, цокая когтями по паркету, зашла Боня и легла рядом с кроватью хозяина. Юноша спустил руку, кончики пальцев коснулись мягкой шерсти. Глаза резко защипали, нижняя губа задрожала в нервном припадке, лёгкие рвано выпустили воздух. По комнате раздался стон, за ним всхлип. Антон ждал, что сейчас придёт Арсений Сергеевич и успокоит его, но любимого учителя французского сейчас нет рядом. Слёзы будто специально затекали в ушные раковины, челюсть с силой сжималась, стараясь не выпускать скулёж наружу. Ещё ко многому предстоит привыкнуть, с чем-то просто смириться. Смирится с тем, что рано или поздно их общение сойдёт на нет.***
— Я всё видела, Арсений Сергеевич, теперь попробуйте оправдаться! — звонко восклицает Вероника, скрестив руки на груди и задрав высоко нос. — Что ты видела, Вероника? — Арсений переспрашивает на выдохе с интонацией явно дающей понять, что ему это надоело. Девушка достаёт из сумочки телефон и кладёт на учительский стол. Нажав на проигрыватель, включилось видео, где в окне ясно видно, как Арсений прощался с Антоном. К сожалению поцелуй в макушку тоже был виден. — И? — быть умным — значит вовремя прикинуться тупым. — Я очень сомневаюсь, что обычные учителя так прощаются с обычными учениками, — Вероника настаивала на своём. И даже знала, почему. Раз Арсений Сергеевич игнорирует её, то должен поплатиться за это. — Я очень сомневаюсь, что ты знаешь подробности прошедших дней. Ты ведь была на истории. Совсем ничего не поняла? — Руслан и Ваня молчат о всех подробностях, а самому Антону я писать с такими вопросами не хочу, поэтому буду рада услышать объяснения от вас. — Хорошо, ты их услышишь. Отец Антона зарезал его мать. Отца посадили, а мать скончалась на месте. К сожалению и он, и я успели увидеть не столь приятную картину окровавленного трупа. Две недели Антон жил со мной, я помогал ему справиться с ситуацией, потому что сам знаю все эти чувства и эмоции. Его крёстные взяли над ним попечительство и пригласили жить к себе, поэтому он переехал. А ещё у него недостаток внимания, с этим я ему тоже немного помог. И вспомни, пожалуйста, уволившуюся Елену Марадовну. Помнишь, как она любила свой класс? Как своих детей принимала! Так что будь добра, Вероника, оставь попытки что-то доказать. Глаза девушки раскрылись от услышанного и несколько секунд она не могла выдавить из себя ответ. — Даже твой Дима извинился передо мной за случай в феврале. Я думаю, тебе нужно взять с него пример. — Простите, — Вероника стыдливо опустила голову, забрала телефон и поспешно вышла из кабинета. Арсений недовольно фыркнул и протёр глаза. Он совсем не выспался, в памяти всплывает ночная прогулка по посёлку. «Я очень сомневаюсь, что обычные учителя так прощаются с обычными учениками. Ты права, Вероника. Но знать о том, что права, ты не должна». Арсений понимает, что начинает переживать за Антона, как за собственного сына. Как они доехали? Всё ли в квартире хорошо? Поел ли Антон? Ответы на все вопросы приходят почти сразу. Телефон оповещает о новых уведомлениях в телеграме. Это Антон прислал несколько кружочков из теперь его нового дома. При их просмотре на лице Арсения непроизвольно нарисовывается улыбка: ему просто приятно смотреть на улыбающегося юношу, который что-то рассказывает, показывает. В голову лезут только мысли о том, какой всё-таки Шастун милашка. Спокойный, травмированный ребёнок с родинкой на кончике носа. И всё же Арсению одновременно обидно от того, что Антон не смог продолжить жить с ним, и куда спокойней. Он не сможет наделать глупостей. Отношения с учеником — глупость.