***
Зоя Калинина АНТОН, КАКОГО ХУЯ ТВОЙ МУЖИК ПРИПЁРСЯ В ШКОЛУ??? Я ЧУТЬ В ОБМОРОК НЕ УПАЛА, КОГДА УВИДЕЛА ЕГО! 7:43 Антон громко смеётся и одновременно кашляет с сообщения одноклассницы. Он ждал его. Он ждал этой реакции. И он знал, что она будет таковой.Антон Шастун Так совпало :) 7:44
Зоя Калинина Я понять не могу, как ТВОЙ препод из посёлка оказался в НАШЕЙ школе! КАКИМ БОКОМ ОН ЗДЕСЬ ОКАЗАЛСЯ?! ОТВЕЧАЙ!!! 7:44Антон Шастун Думай об учёбе, а не о МОЁМ преподе) 7:45
Зоя Калинина Ты читал сообщения в группе? Сегодня в принципе будет сложно об учёбе думать 7:45Антон Шастун Да читал. Представить не могу, как так вышло вообще. Грустно и немного тошно. Мои вам всем соболезнования. Эмиру отдельно передай тоже, потому что я не знаю, когда приду на учёбу 7:46
Зоя Калинина Спасибо. А почему тебя не будет? 7:46Антон Шастун Меня машина вчера сбила, когда я от тебя шёл. И я дурак, и водила дебил. Короче, мне нужно время 7:46
Зоя Калинина М-да уж, везёт нашему классу. Выздоравливай давай 7:46 Антон отложил телефон на край стола и, выдохнув, протёр глаза костяшками. В голове всплыла сегодняшняя ночь, а на губах появилось фантомное ощущение мягких губ француза. Разве Шастун так много хочет? Лишь целоваться со своим учителем перед сном, утром, на переменах, на уроках в туалете и в любое другое свободное время. Или всё же много? Через несколько минут домой возвращается Арсений. Молча и как-то осторожно он проходит на кухню и, выдержав паузу, спрашивает: — Ты знаешь про Илью? — Да знаю. Жесть какая-то. — Ужасно, — мотая головой из стороны в сторону, он достаёт из нижнего ящика сковородку. — Макароны остались? — На одну порцию. — А сосиски? — Пара штук. — Отлично. Я такое месиво делаю, когда особо времени на готовку нет. Ну, или же просто лень, — француз достаёт из холодильника всё вышеперечисленное и ещё несколько яиц.***
Антон считает интимным даже тот факт, что практически весь день они лежат в постели и периодически показывают друг другу мемы, которые увидят в ленте. Антон уже не злится за вчерашнее. Ведь так приятно просто быть рядом, касаясь плечом его плеча. В моменте бесконечная лента новостей и приколов Шастуну надоела и, прислонившись виском к голове Арсения, он стал наблюдать за его лентой. — Как там в гимназии? — вдруг спросил он. Француз заблокировал телефон и положил его экраном вниз на живот. — В целом обычно. Руслан с Ваней стали совсем плохи на моих уроках без тебя. Вероника поругалась со своим Димочкой, надутая вся ходит. Кстати, хотел спросить, как там у тебя с французским. В школе есть преподаватель? — Да, есть. Она офигела от того, как я хорошо знаю французский. Ещё сказала, что я грассирую так, будто уже родился французом. — Это правда, местами ты грассируешь даже лучше меня, — Арсений усмехнулся, а Антон отпрянул от его головы, улёгся на плече и обнял за торс. На спину опустилась ладонь учителя и начала с осторожностью поглаживать подростка, потому что Арсений помнит, что где-то на спине есть ещё один синяк от падения. — Спасибо вам. — Тебе спасибо, Тош.***
Вечером, пока Попов проверял тетради для завтрашнего рабочего дня, Антон резко затосковал по прошлому. По маме, по посёлку, по полю с речкой. По прошлому в целом. Всё это казалось родным и тем, что должно было остаться навсегда. Но к сожалению не бывает ничего вечного. Ещё и француз перед глазами маячит, который явно скрывает кое-что поистине важное. Слишком Антон любит эти глаза, чтобы смотреть в чужие. С момента, как Сеня ненадолго перебрался к ним в квартиру, Шастун всё чаще начал подозревать его взаимные чувства. Потому что не может быть такого, чтобы взрослый человек не догадался снять отель или квартиру и припёрся к своему ученику. Не бывает так. И всё же истерика побеждает в неравной борьбе против поломанной психики подростка. Нижняя губа забилась в конвульсиях, глаза наполнились слезами, и Антон плотно зажал рот рукой, дабы не дать вырваться истошному скулежу наружу. Спрыгнув с кровати, он семенит в ванную и закрывается в ней. Схватив своё полотенце, которым он обычно сушит голову, Шастун сжимает его зубами, заглушая стоны тоски. Тело медленно сползает на холодный кафельный пол. Сердце начинает долбиться в голову, слёзы очень кстати впитываются в полотенце. Почему он не остался в комнате? Антон уверен в том, что задолбал Арсения своей плаксивостью. Вроде мужик растёт, а рыдает, как баба. Назло в дверь постучали с другой стороны. — Тош, всё хорошо? — глухой скулёж поглощает полотенце, Шастун не отвечает. — Зайчонок? — слово, которое даёт старт совершенно новому уровню рыданий. Челюсть подростка отвисает, из горла вырывается хриплый крик. Всё. Спалился. — Тош, открой пожалуйста, давай поговорим, я помогу тебе, — тело Арсения схватил мандраж. Это ж что нужно было надумать, чтобы довести себя до такого истошного крика? А Антон попросту не может встать. Ноги ватные, глаза ничего не видят из-за пелены слёз. Поняв, что это мёртвый номер, Арсений берёт из прихожей первые попавшиеся ключи и, вставив их в замочную скважину двери ванны, попадает в небольшое светлое помещение. — Антош, что случилось? — подобно щиту, он накрывает дрожащее тело и обнимает его. Шастун же не может ответить из-за сбитого дыхания. Слишком резко тоска сменилась на тупую боль в груди. «Сука, ну зачем ты называешь меня так, если тебе плевать на мои чувства?!» — кричит в мыслях парень. Когда ещё человек будет так мучаться из-за неуслышанных слов? — А давай плакать вместе и не говорить друг другу, почему? — на глазах Арсения наворачиваются слёзы от единственного воспоминания образа Кьяры. Он тоже долго держал эмоции в себе. Юноша удивлённо посмотрел на грустные океаны, но кивнул в согласие. Француз садится рядом и неожиданно для самого себя практически сразу начинает рыдать в унисон с Антоном. Обоим это кажется таким глупым и одновременно тем самым, чем они ни с кем никогда не поделятся. Это та самая ситуация, в которой оба слабы друг перед другом настолько, что аж стыдно становится, потому что привыкли строить из себя сильных. Шастун забывается и в неконтролируемых движениях руками в конце концов цепляется за футболку Попова, прижавшись лбом к его плечу. Когда-то он думал, что это самое надёжное плечо из всех, на которое он смело может положиться. Но на самом же деле оно такое же, как и у него: треснутое и хрупкое, которое само нуждается в поддержке и понимании. Оба просто хотят быть кому-то нужными. Необходимыми. Оба хотят обоюдной зависимости. Сергей Есенин «Забыть тебя? А с кем я буду… Печали, радости делить? Пусть лучше все меня забудут, Чем я смогу тебя забыть…» — Знаете, что самое странное, Арсений Сергеевич? — выдавливает из себя вопрос Антон, глядя на лицо учителя. — Что же? — с улыбкой, которая отражала исключительную боль, в ответ спрашивает Арсений. — Мне с вами всегда хорошо. Даже когда ужасно плохо, — ради того, чтобы услышать эти слова, они словно задерживают дыхание и смотрят друг на друга красными, заплаканными глазами. В последнее время Попова преследует аддикция при любой возможности обнять этого несчастного подростка напротив себя. Спрятать, защитить, не отдавать никому и никогда. Он навидался кошмаров жизни, с него достаточно. И Арсений притягивает Антона к себе и обнимает, кажется, даже сильнее, чем возле больницы вчера. Кончики пальцев впиваются в рёбра юноши, а тот в свою очередь продолжает сглатывать неприятные комки в горле, прижавшись переносицей к шее. Какая ситуация может оказаться ещё более сокровенной для двоих людей? Кажется, что никакая.***
Никто так и не смог внятно объяснить, что произошло накануне, поэтому, приняв обоюдное решение, все легли спать. В гимназии ничего не меняется: дежурных сносят с ног бегающие первоклашки, кто-то из старшеклассников принёс колонку и включает музыку, а Арсений снова сидит в своём кабинете и, смотря в одну точку, размышляет о вчерашнем и почему они с Антоном никак не закончат игру в молчанку. — Здрасте, Арсений Сергеевич, — в пустой кабинет без стука заходит Вероника, прикрывая за собой дверь. — Здравствуй, Латинова, — без особого энтузиазма отвечает Попов, устроившись в кресле поудобнее. — На вас прямо-таки лица нет. С Шастиком что-то не так? — «Женщин бить нельзя, тем более школьниц», — думает про себя француз и томно вздыхает. — Причём тут вообще он? — Не знаю, это первая догадка, которая приходит мне на ум. — Она неверная. Закрыли тему. — Почему вы так упорно стараетесь избежать диалога об Антоне? Это уже не первый раз. Я понимаю, что вы добрый дядя, который якобы всем помогает, но только если под этим «всем» скрывается имя Шастуна, — Вероника лавирует меж партами и подходит к кафедре учителя. — Вероник, мне хочется цокнуть и закатить глаза. Чего ты добиваешься? — Я знаю, что вы педофил и хочу наказать вас, — слова режут слух, но и Попову есть, что сказать. — Ладно-ладно, только не говори таких слов больше. Прежде чем побежишь писать на меня заявление, я бы хотел перед тобой извиниться, что не попытался тебя трахнуть в своей квартире, как это было с географом. Правда, извини, ты не в моём вкусе. Я понимаю, что ты на меня очень сердишься за то, что не повёлся на все твои кокетливые взгляды, намёки и так далее. Только разрешаю тебе написать в заявлении, что всё это было. Хоть сейчас могу дать тебе листок и ручку, только от Шастуна и меня отстань. — Значит вы не отрицаете того, что между вами и Антоном что-то есть? — Святые угодники, — Арсений закрывает лицо ладонью и кончиками пальцев протирает глаза. — Почему ты так уверена в этом? Даже я в этом не уверен, а ты уже на низком старте, чтобы всё ментам доложить. — У вас с ним особые отношения. — Слушай, Вероник, я не исключаю того, что мы с ним возможно и зашли за норму отношений учителя и ученика, но если и зашли, то на чуть-чуть и из-за жизненных трудностей. И вообще, скоро я смогу на твоего Димочку написать заявление, потому что тебе только шестнадцать, а ему скоро восемнадцать, — девушка цокнула, закатила глаза и вышла из кабинета, хлопнув дверью. Уже после Арсений услышал тихое «козёл». — Рус, пиши Шасту, чтобы Сергеичу чё-нибудь написал, похоже Вероника его снова довела, — говорит Ваня однокласснику, когда увидел злую Веронику, вышедшую из кабинета французского. — А то ещё самостоятельную сейчас даст. — Полностью согласен с тобой. Антон получает сообщение с просьбой написать чего-нибудь такого французу, чтобы тот успокоился. «Спаси наши души грешные», — добавляет Руслан в последнем сообщении. Всё, на что хватило фантазии подростка, так это на хоть и дурацкое, но милое селфи с собакой. Со звонком в кабинет «18» первым заходит Ваня и застаёт улыбающегося в экран телефона француза. «Спасибо, Тоха», — думает про себя парень.***
Арсений освобождается немного раньше обычного, потому что седьмой «Б» решил в прямом смысле слова сбежать от контрольной на последнем уроке. — Как твой класс девять лет уживается с этой Вероникой? Невыносимая девушка, — невзначай начинает говорить Арсений за столом на кухне. — Мы её никогда особо не любили, но иногда она давала списывать, — легко отвечает Антон, пройдя за ним следом. — Наверняка это её единственная полезная функция, — фыркнул француз. — Что-то случилось? — Ты переехал, а вопросы не ушли. Представляешь, она на меня так сильно обиделась, что пытается найти любые доказательства того, что я педофил, а ты моя жертва. — Какой бред. За что она на вас обиделась? — За то, что, извиняюсь за грубость, не купился на её провокации и не выебал, — глаза Шастуна округлились. — Она пыталась? — Я однозначно был её следующей жертвой. Видел бы ты её тухлые подкаты, — Арсений усмехнулся, а вот Антон нахмурился. — Увидел бы, объяснил бы границы дозволенного. — Брось, уверен, у неё достаточно проблем, иначе не вела бы себя так. В коридоре послышался стук, Боня выбежала из спальни подростка и начала лаять на дверь. — Кого принесло так поздно? — Шастун пожал плечами, провожая Арсения взглядом в спину до двери. Провернув ключ в замочной скважине, Попов со скрипом ручки приоткрывает дверь. — Здравствуйте, а Антон Шастун дома? — спрашивает миловидного лица блондинка. — Дома. А ты кто? — Я его одноклассница, пришла проведать. — Тогда заходи, — выдохнув, ответил Арсений и уже полностью распахнул дверь, чтобы девушка вошла. — Антон, это к тебе, — крикнул он в сторону кухни. Пока Зоя разувалась, из помещения выскочил озадаченного вида Шастун. — Привет, Зой. А чего ты… — Приветик. Да у нас весь класс на ушах сейчас стоит, меня буквально с занятий вытащили, потребовав, чтобы я тебя навестила, — было заметно, как она скрывала немой вопрос о том, какого хера одноклассник и его учитель со старой школы находятся дома одни. — Да всё же хорошо, я более менее целый остался. — Мне всё равно сказали навестить. — Ладно. Чай? Кофе? — Какой кофе сейчас? Пойдёмте все вместе пить чай, — сказала Зоя, осмотрев поочередно сначала скользящим взглядом Арсения, а после Антона. Кивнув ей, все неторопливо переместились на кухню. Пока кипятился чайник, Антон задал типичные вопросы о виде чая и количестве сахара. Наступила неловкая тишина. Вроде как и надо бы хоть что-то спросить, но как лучше начать? За окном шумело шоссе, в чайнике медленно закипала вода. Кто-нибудь из них может сказать первую фразу? Пожалуйста. — Отвечу на твой немой вопрос. Я дядя Антона, Арсений зовут, — вдруг начал Попов. — Меня оставили приглядеть за ним, пока родители в отъезде, — «Ага, знаю я, какой ты дядя, Сеня», — подумала про себя Зоя. — Это мило. Даже по-семейному. А вообще я слышала ваш разговор через закрытую дверь кабинета, — хихикнула она, переводя взгляд на Шастуна. Уже сидя за столом, каждый потихоньку сёрбал свой чай. — И всё же я не понимаю, зачем тебя прислали ко мне. Я ж даже не в больнице, а дома, — говорит Антон, отставив свою кружку. — Да я тоже, если честно. Просто о тебе все резко начали беспокоиться после новости об Илье, — вздохнув, ответила Зоя. — Кстати, как себя Эмир чувствует? — Он… подавлен. Очень сильно. Грозится разобраться в этом самостоятельно, потому что те, кто убил Илью, сделали это грамотно. Телефон отобрали, пластырей со шприцами вокруг него накидали. То есть выставили его конченым наркоманом для полиции, чтобы у тех не было особых поводов для расследования. Его заявление в отделении не приняли. Это всё мне Эмир рассказал, — обыденно говорит девушка, не торопясь отпивая зелёный чай. — Он уже думал от чего мог умереть Илья? — Ну, первое его предложение было об отправлении метадоном, — при упоминании наркотика у Арсения в голове всплыл последний диалог с Пашей, в котором он упомянул о крупной поставке. — Второе — отравление некачественным алкоголем. Плюс Илью кинули на улице без куртки в достаточно холодную ночь. Короче, сейчас он не будет ходить в школу, а будет разбираться в этом всём вместе с родителями Макарова. Ты, кстати, правда ничего не знаешь? Эмир говорил, что неподалёку отсюда нашёл Илью. — Нет, я в этом точно никак не замешан, — поморщившись, ответил Шастун. — Ну ладненько. Спустя десять минут Зоя допивает горячий чай. Она точно обожгла себе язык, но желание уйти из квартиры поскорее было куда сильнее желания дождаться, пока несчастный чай остынет. — Хорошего вам вечера, — улыбнувшись, сказала девушка и скрылась за лестничным пролётом. Антон закрывает за ней дверь и резко выдыхает. — А я знал, что ты найдёшь себе здесь подружку, — кокетливо говорит Арсений, пройдя в спальню. — Она мне не подружка! — Шастун нахмурился и двинулся следом за ним. — Да-да, рассказывай мне сказки. Всё так и начинается. — Да нафиг она мне не нужна! Странная она вообще! Блин, Арсений Сергеевич, ну вот чё вы начинаете, — где-то в голове у Антона переключился тумблер с «Господи, помоги мне» на «Я вредный подросток». — Уже пошутить нельзя. Плюхайся ко мне давай, подборку смешных мемов смотреть будем, — улыбаясь, Арсений улёгся на постель и жестом подозвал к себе Шастуна. «Что это, если не идеал отношений?» — подумал Антон и запрыгнул на кровать. Устроившись поудобнее, он обнимает француза и кладёт голову ему на плечо. На макушку сразу же легла тёплая ладонь. Арсений впускал пальцы в пушистые пшеничные волосы и одновременно массировал кожу головы. — Я сейчас мурлыкать начну, — хихикнул подросток, прижимаясь к телу учителя.***
***
Четверг прошёл легче среды. Арсения не доканывала Вероника, в гимназии в принципе стало тише, а Антон смог сладко поспать до двенадцати, ведь учитель погулял с Боней вместо него. Вечер прошёл за совместным просмотром фильма «Волк с Уолл Стрит». Во время показа сцен, где ДиКаприо находился под наркотиками, Шастун спрашивал: «Это реально так ощущается?», а в ответ он получал: «От всего того, что я употреблял в своей жизни, таких галлюцинаций не было». В пятницу Арсений задерживается сильнее обычного. Обычно уже в полдевятого он заходил в квартиру, но время перевалило за десять вечера. Глянув на часы, Антон с накатывающим волнением набрал номер учителя, но тот вызов тактично сбросил. «Ну и что опять происходит?» — думает парень, нервно бродя по квартире из комнаты в комнату. «Может в магазине? А зачем ему в магазин? Еды дома полно. Мне за подарком? А с какого хера ему понадобилось мне что-то дарить? А может случилось что-нибудь? Как меня машина сбила, а позвонил только из больницы». Мысли сменялись с одной на другую ежесекундно и напоминали лягушек в болоте, которые убегали от человека. Но заветный скрежет ручки отражается по стенкам коридора уже через час. Антон сразу же спрыгивает с кровати и торопливым шагом подходит ко входной двери. Вроде трезвый. Зрачки нормального размера. Не шатается. — Где вы были? Почему трубки не брали? — не «Привет», не «Как день прошёл», а именно эти вопросы первыми выпаливает подросток. — Я же переживаю, блин! — Пока секрет, — загадочным голосом ответил Арсений, закрывая за собой дверь. Алкоголем от него тоже не пахло. Только лёгкий табачный запах источала ветровка. — Ты кушал? — Да. — Замечательно, я тоже поел, сейчас тетради проверю и спать пойдём, — улыбнувшись, Арсений чмокнул Антона в макушку и ушёл переодеваться. «Что?» — единственный немой вопрос, который набатом звучит у Антона в голове. Проверка тетрадей занимает положенное время и уже после, отложив последнюю тетрадь в стопку, француз выдыхает и, сказав, что выйдет покурить, снова уходит. 23:55 Антон продолжает залипать в телефоне, затаив волнение от ожидания сообщений с поздравлениями. Хотя получит он их только от Вани и Руслана. Ну, может Юля подключится. Зоя там… В этом году настолько всё по-другому, что даже с днём рождения будут поздравлять новые люди. Если вспомнят. 23:59 Ручка входной двери скрипнула, в коридоре послышалась возня. Защёлкала зажигалка. Раз. Два. Фитиль в парафиновых цифрах 1 и 6 загорелся слабым огнём. — Тош, подойди пожалуйста, — заблокировав и откинув телефон на подушку, подросток соскакивает с кровати и выходит в коридор. Перед ним стоял Арсений с картонным праздничным конусом на голове. В одной руке он держал бенто-торт, в котором горели свечи, а в другой плотный набитый пакет с подарком. — Joyeux anniversaire! — радостно восклицает француз. Улыбка на лице Антона нарисовалась сама собой, а от волнения в животе ожил небольшой ворох бабочек. Ровно в 00:00 его ещё никогда не поздравляли вот так. — Загадывай желание, — улыбнувшись в ответ, Арсений поднял торт чуть выше. «Пусть Сеня останется со мной навсегда» — загадывает Шастун и задувает свечи. — Как быстро дети растут, — с такими словами Попов обнимает юношу. — Спасибо вам больше. Меня так ещё не поздравляли, — посмеиваясь, говорит Антон. Отпрянув, он взял торт в руки и отнёс его на кухню. — Знаешь, я думаю, что подарок можно посмотреть чуть позже. Одевайся, — Арсений ухмыляется, глядя на юношу в замешательстве. — Что? — сощурившись и чуть наклонив голову переспрашивает Антон. — Ветровку накинь, пойдём, — Арсений легонько касается плеча подростка и открывает входную дверь. Шастун осматривает коридор на наличие камеры, на которую записывали розыгрыш, но не найдя её, на ноги он цепляет вансы, которые от времени теперь легко надевались и снимались, а на плечи вешает свою любимую чёрно-белую ветровку. Он выходит следом за Сеней и по его совету закрывает дверь квартиры на ключ. Оба торопливо спускаются со второго этажа и выходят на улицу. Следом слышится сигнал оповещающий о том, что машина Арсения открылась. — Запрыгивай, — открыв дверь с водительской стороны, говорит он. Антон, до сих пор не понимая, что происходит, садится рядом. Француз заводит машину и, разблокировав свой телефон, заходит в приложение с музыкой. — Держи, выбери пока, что хочешь послушать. Угукнув, юноша берёт телефон Арсения. Забив в поисковик название любимого исполнителя, он включает один из последних вышедших альбомов. В машине заиграла рокерская гитара, украшающая голос исполнителя. Тем временем Арсений выехал со двора. На шоссе уже практически не было машин, а на тротуарах катилось перекати-поле. — Ты когда-нибудь ездил в машине с люком? — зачем-то спрашивает Попов, вписываясь в поворот. — Нет, а что? — Антон качает головой в такт песне и замечает, что француз нажал на одну из десятков кнопок на панели, и люк в потолке машины начал медленно открываться. — Думаю, мой намёк понятен, — остановившись на светофоре, Арсений повернул голову и увидел сияющего Шастуна. Так мало порой нужно для счастья. Скинув вансы, Антон садится на сидение коленями, а после, зацепившись кончиками пальцев за водительское сидение, вылазит по грудь в люк. Прохладный апрельский воздух обвил его голову, подобно тёплой воде в ванне. — Держись, сейчас будет быстро, — светофор загорается зелёным, и Арсений вдавливает педаль газа в пол, начиная набирать скорость. Шины засвистели на мокром асфальте, оставляя за собой чёрный след от покрышки. Острый ветер заставлял щуриться и сделал на голове Антона индивидуальную и совершенно новую причёску. Через несколько секунд двигатель БМВ угрожающе зарычал, обозначая, что скорость уже на грани ста километров в час. И это кажется каким-то нереальным. Всё настолько сильно переменилось после нового года. Окружение, настроение, обстановка. А сейчас Шастун катит в машине своего учителя французского под свои любимые песни, высунувшись из люка. И у него день рождения. Самый лучший день рождения из всех прошедших. Единичные пешеходы и водители других авто косятся с непонимаем того, насколько именно сейчас Антон счастлив. Любимые песни, любимый человек… Идеальное для него комбо. Антон смеётся от того, что, кажется, это лишь очень реалистичный сон, но нет, он ущипнул себя и не проснулся. «Неужели я реально сейчас жив?!» — ещё громче смеётся он от этой мысли, выкрикивая радостное «Юху-у-у!», проезжая мимо очередных пешеходов. Достав одну руку из салона, он поднимает её вверх, словно старается зацепиться за этот момент его жизни раз и навсегда. Зависнуть в нём и никогда не уходить, чтобы он не заканчивался. Арсений чуть притормаживает перед поворотом и, подняв ручник, выкручивает руль в сторону, снова заставляя свистеть покрышку. Антон цепляется за крышу, амплитудой его вдавливает в другую сторону люка. Француз, будто уже сотни раз так делал, почти идеально с помощью дрифта вписывается в поворот и снова вдавливает педаль газа. — Вы чокнутый, Арсений Сергеевич! — кричит Шастун в салон под рёв мотора, в ответ на что следует смех. Так давно он не слышал от него смех, что голос, кажется, принадлежит не Сене, а кому-то другому. В таком быстром темпе поездка продолжается ещё на протяжении получаса. Ближе к её концу Антон уже высунулся из люка по пояс, оперевшись обеими руками на крышу машины. Время от времени Арсений зачем-то свободной рукой цеплялся за икры или бёдра Антона, и в эти моменты юноша был абсолютно уверен в том, что обязательно признается ему сегодня в чувствах и получит взаимность. Ещё никогда его уверенность не была настолько высокой. — После такой поездки, думаю, теперь можно в домашней обстановке посмотреть, что в пакете, — загадочным голосом говорит Арсений, зацепив кончиками пальцев ручки подарочного пакета. Пройдя в кухню, он отдаёт его Антону, который уже голову сломал, что такого мог подарить француз. Угукнув, Шастун с предвкушением заглядывает в пакет и достаёт из него поочерёдно: упакованную подставку для конусных свечей, которые давали стелющийся дым, восковые свечи и три разные зажигалки. При их рассмотрении парень обнаружил, что две из них бензиновые, а одна газовая. Оперевшись на кулак, Арсений стал наблюдать за реакцией Шастуна на последний и самый дорогой подарок. Рот юноши раскрылся от удивления, а глаза округлились. — Арсений Сергеевич… Это… Это ведь очень дорого, — со дна пакета Антон достаёт объектив, который он очень давно хотел. — Всё для развития твоего хобби. Я вижу, что тебе очень нравится фотографировать, значит в этом надо развиваться, — с нежной улыбкой говорит француз, чуть наклонив голову на бок. — Спасибо вам большое! — Антон встаёт с табуретки, подходит к учителю и крепко обнимает его за плечи. — Ещё раз с твоим днём, Антош. Перед сном Шастун отвечает друзьям благодарностями на сообщения с поздравлениями. И всё же догадки оказались верными: к поздравлявшим присоединилась Юля и Зоя. Ну, и куда без Сени. Если бы не он, этот день начался бы куда скучнее.***
В свой день рождения Антон позволяет себе поспать чуть дольше обычного, но всё равно, когда просыпается, идёт выгуливать собаку. Во время прогулки он смотрел на каждого прохожего с мыслью: «А у меня день рождения сегодня, а вы все даже не подозреваете об этом» — и тихо хихикал. По возвращению в квартиру он завтракает вместе с Арсением подаренным тортиком с чаем. — К тебе придёт сегодня кто-нибудь? А то, если что, у меня есть ещё праздничные конусы, — улыбается ещё немного сонный Арсений, запивая слова чаем. — Ну, вроде как Ваня с Русом собирались, но они любители до двенадцати поспать, поэтому точно не могу сказать, когда они приедут. Радует, что в квартире более-менее чисто, разве что только пропылесосить надо будет. — Это сделаю я, сегодня ты отдыхаешь и наслаждаешься своим днём, — жестикулируя в воздухе чайной ложкой, говорит француз. — Кстати, не хочешь прогуляться в парке? Или можем до Москва Сити доехать, там погулять. А, нет, давай лучше на «Ботанический сад», там есть парк, стилизованный под Китай, — Попов сразу же спалил то, что явно смотрел места, где можно провести время. — Давайте в китайский, заодно испытаю новый объектив, — с набитым ртом, улыбаясь, говорит Шастун.***
— Извините, сейчас парк закрыт на реконструкцию, — хладнокровно в сотый раз отвечает на один и тот же вопрос охранник парка. — Но в картах написано, что он работает сегодня! — негодует Арсений. — На заборе тоже много чего написано, мужчина. Вы не одни такие, — оглядевшись, Антон соглашается со словами охранника. Тут действительно много людей, которые целенаправленно шли к парку, но, подойдя, разворачивались и уходили. Не попрощавшись, Арсений цепляет Шастуна за предплечье и уводит его. — Ладно, раз так, то пойдём в японский парк! Всего три километра отсюда, — слишком позитивно говорит француз. — Три километра?! — Ну, может больше, не знаю. Просто пошли, время быстро пройдёт в дороге, — перейдя на другую сторону шоссе, они идут по довольно странной местности. Слева расстилалось зеленевшее поле, чуть поодаль виднелась речка, а справа вовсю хозяйничал автопром, рядом строился какой-то ЖК. Ощущалось, будто они шли по границе царства природы и царства человека. Всю дорогу Арсений выводил Антона на темы для диалогов, иногда второй останавливался и фотографировал понравившийся ему вид. В нескольких кадрах он специально не увеличивал масштаб, дабы француз виднелся хотя бы с краешка. Через сорок минут они оказываются на входе в японский парк. «В нужном месте в нужное время», — ехидно ухмыляясь, думает Арсений. На кассе произошли какие-то неполадки и всех посетителей из очереди пропустили бесплатно. — Выворачивай душу фотографа наружу! — со смехом говорит Арсений, повернувшись к Антону, который не торопясь шёл по мелкому щебню и рассматривал чуть ли не каждое дерево. Вокруг лежали невысокие уже зелёные холмы, стояли узкие каменные статуи и маленькие деревянные домики с круглыми окнами. У каждой тропинки был свой мостик через самодельную реку, но всё равно любая из них вела в небольшой лес с деревьями, привезёнными из Японии. За час они проходят весь парк. Возле одного из домиков, построенных в японском стиле, Антон всё-таки уговорил Сеню на несколько фотографий у озера. — Арсений Сергеевич, а вы не думали податься в модельный бизнес? Там таких, как вы, с руками обычно забирают, — просмотрев сделанные фотографии, уже на выходе спрашивает юноша. — Не, не думал. Будь бы я в модельном бизнесе, я бы не познакомился с тобой. Да и желания нет бесконечно позировать для дешёвых журналов, которые никто не купит. — А если бы вас в крупную фирму взяли? — Чтобы на меня сорокалетние бухгалтерши, извиняюсь, дрочили в перерыве на обед? Не горю желанием заполучить популярность. Это слишком сложно для меня и, уверен, очень сильно выматывает. По приезде в квартиру, Антон практически сразу встречает гостей — своих друзей. — Ёбана рот, Тоха, с днюхой тебя! — кричит на весь подъезд Руслан, как только видит своего друга и одноклассника. Из-за его спины выглядывает Ваня и выдыхает, от чего праздничная дуделка, зажатая между его губ, издаёт протяжный визг. — С дню-хой! С дню-хой! — вторит он, обнимая Антона. — Блин, пасиб, пацаны! — впуская друзей внутрь, он делает несколько шагов назад. В руках Вани был подарочный пакет, а вот Руслан держал пакет с несколькими звенящими бутылками пива. В этот момент из спальни крёстных выходит Арсений Сергеевич и с надменной ухмылкой проходит в коридор, оперевшись плечом на стену. Никакое событие не отменит того факта, что он учитель. — Трофимов, Костров, какая встреча, — глаза одноклассников в момент округлились, и Руслан инстинктивно попытался спрятать пакет с алкоголем. — Здрасте, Арсений Сергеевич. А вы чего тут? — выдавливает из себя Ваня, пока Руслан шёпотом наезжает на Антона за то, что тот не предупредил их о наличии в квартире их преподавателя. — А я мог не приехать сегодня? Верно, не мог. Костров, в понедельник будешь писать индивидуальную самостоятельную работу по теме «Маты во французском языке», — Руслан цокнул, услышав о таком наказании. — Ну я ж не знал, что и вы тут будете, — хнычет Руслан. Но несмотря на присутствие француза в квартире, день проходит во внимании к личности Антона. Друзья расспрашивают его о происходящем в новой школе и сами рассказывают об историях из гимназии, которые Арсений иногда самостоятельно дополняет подробностями. Троица, не смущаясь под пристальным взглядом учителя, выпивает по две бутылки ягодного пива. — Да не пьяный я! — сквозь смех твердит своим друзьям Шастун. Попов, что сидел рядом, уже не сдерживается и начинает смеяться с косой улыбки юноши. — Да ты плывёшь уже! — заливается смехом Руслан и, забыв о том, что у табуреток нет спинки, падает с неё, вызвав волну ора друзей и учителя. — Ребят, я не позволю вам ехать домой в общественном транспорте. Вас же на первой же станции загребут! — посмеявшись, начинает возмущаться Арсений. — Предлагаете такси за свой счёт? Я не против в Бэхе покататься, — как-то кокетливо спрашивает Ваня, выпив остатки пива со дна бутылки. — Нет, я у Антона несколько глотков сделал, не рискну. Твоё первое предложение было верным, придётся раскошелиться на вас, — вздохнув, говорит Попов. — Не переживайте, мы вам отдадим потом, — поднявшись с пола, Руслан снова садится на табуретку и опирается локтями на стол. — Лучше бы вы так французский учили, как это дешманское пиво хлебали. К тебе, Антон, это не относится, — подросток довольно улыбнулся. — Мурси, Арсений Сергеевич. — Ля, Тох, давай хотя бы не при нас эти вот э… — Руслан не договаривает предложение, потому что Ваня зажимает ему рот рукой. — А ты давай хотя бы пытайся за языком следить. Понятно, почему тебя тогда Юля чуть в коридоре не удушила, — будто с реальной угрозой говорит Ваня. — Арсень Сергеевич, мне кажется, что мы уже нужной кондиции, — в подтверждение словам он икает. — П-ф-ф, тогда закажу вам таксу, — с усмешкой отвечает француз и достаёт из кармана домашних штанов телефон. — А чё я сказал-то? — чуть хмурясь, шёпотом спрашивает у Вани Руслан. — Да не пали Шаста раньше времени, — также шёпотом отвечает Ваня. Услышав это, Антон встаёт из-за стола и, схватив друзей за предплечья, поднимает их с табуреток и ведёт к себе в комнату. Толкнув их в помещение, он закрывает за собой дверь. — Блять, пацаны, — тихо начинает говорить он, — я всё понимаю, я сам волнуюсь, как тёлка перед первым разом, но, блять, не надо раньше времени об этом шептаться! — хмурится на друзей Антон. А те вроде и понимают, что накосячили, но алкоголь в организме не даёт отнестись к ситуации столь серьёзно. — Он же всё понял! — Тох, раскрою тебе страшную тайну: он давно всё понял. Просто ты решил первым закончить эту вашу ебаную и непонятно зачем начатую игру, — также тихо отвечает Ваня, пока Руслан залип в стену. — Круто, тогда не мешайте мне это сделать! — Все претензии к Русу, это он начал пиздеть. — А? — только когда парень услышал своё имя, он перевёл взгляд на друзей. — И ещё говорил, что нас легко берёт. Через десять минут Ваня и Руслан уезжают в одной машине такси, чуть-ли не слёзно попрощавшись с именинником. Теперь в квартире только выпивший Антон, более-менее трезвый Арсений и вечер за окном. — Знаешь, у нас с тобой одна беда во время дней рождений — месяца, в которые мы с тобой родились. Правда в твоём случае всё же чуть теплее, но слякоть и мерзкая погода присутствует в обоих случаях, — будто случайно подмечает Арсений. — Всего семь вечера, а все гости уже разъехались. Помню, когда мне исполнилось шестнадцать, меня больше суток дома не видели, — усмехается он, повернувшись на задумавшегося Антона. — Чего ты? Ещё не приходит осознание? — Неа. По ощущениям мне до сих пор двенадцать. Арсений иногда отвлекается на диалоги, сидя за рабочим столом Антона. Заполнение отчётностей никто не отменял и не отменит, пока они существуют. А Шастун сидел на кровати в позе лотоса и всё думал, как начать. Но решив, что что-то оригинальное сейчас придумать не сможет, спрашивает: — Арсений Сергеевич, а можно я задам личный вопрос? — Валяй, — смело говорит Попов, разворачивается к нему на стуле и ловит взгляд двух изумрудных глаз. — У вас есть кто-то на горизонте? Вы же не будете всегда одиноким, — «Всё, обратной дороги нет». — Нет никого, а что? — Арсений прищурился, чуть наклонил голову набок и будто знал, что скажет дальше этот красивый, наглый, травмированный до мозга костей мальчишка с очаровательной родинкой на носу. Пока не стало поздно, говорите то, что чувствуете. Ф. Достоевский — Я люблю вас, — слова звучат, словно выстрел. — Я простил вам все ваши косяки из прошлого и продолжил любить. Пожалуйста, будьте рядом со мной всегда, — кончики ушей начали гореть, а ноги заполонил белый шум. Зелёные щенячьи глаза смотрят с детской надеждой. Такие же глаза у детей, когда им вверяют, что у стоматолога будет не больно. А Попов ждал этих слов. Как романтики ждут весну или осень. — Я совсем не уверен в том, что ты любишь меня. Возможно, в тебе говорит подростковый максимализм. Таких, как я, не любят. Таких ночью вывозят в зимний лес и избивают подручными средствами до полусмерти, — но Арсений не верит. Не верит, как тогда учительница истории не поверила в смерть матери Антона. Но хочет поверить. — А я больше, чем уверен. Я хочу быть с вами рядом всегда, я поддержу вас, я помогу вам вылечиться от зависимостей, я помогу отпустить прошлое, ведь я вижу, как вы мучаетесь от воспоминаний, о которых не говорите. Вы мне помогли встать на ноги, теперь моя очередь отплатить той же монетой. Просто скажите, что тоже любите, я же знаю, что это так, — Антон проглатывает мерзкий ком в горле, продолжая умоляюще смотреть в глаза-океаны. Тишина воплотилась в двух близняшек и начала душить этих двоих. Шастун снова выгибает пальцы, казалось, что они вот-вот хрустнут и останутся в таком положении. Арсений думает, что ему не помешал бы плотный сплиф с индикой прямо сейчас. — Я ведь буквально дышу вами. Попов встаёт, подходит к подростку и садится рядом, поставив локти на колени. — Знаешь, в университете мне говорили, что отношения с учеником — глупость и грубая педагогическая ошибка, которая может привести к профессиональной непригодности и сроку в отдалённом месте, — рука тишины сжалась на горле Антона так сильно, что почти что вжала кадык в противоположную стенку сломанной гортани и выдавила слёзы. — Но я считаю, что если никто не знает, то никто и не запрещает. — Значит любишь? — подросток сам не заметил, как перешёл на «ты». — Представить себе не можешь, насколько сильно, — засмущавшись, Арсений опускает голову, глупо улыбаясь. Тихий смех вырывается из горла. — Такой я дурак конечно. — Дурак с красивыми голубыми глазами, — вторил Антон, параллельно заключая Арсения в объятия. Его прижимают в ответ похолодевшие от накатившего волнения ладони. — Я рад, что наконец-то сказал вам это. — Я тоже. Как долго ты молчал? — Точно не вспомню. Примерно с ноября наверно. А вы? — Чуть больше. Знаешь, я тоже рад, что мы закончили игру в молчанку. — Но проиграл я. Я ведь первый нарушил молчание. — Это не имеет значения. — Да, вы правы. — Обращайся ко мне на «ты». — Хорошо. Тогда могу я поцеловать тебя? — Так сразу? — Я не в силах больше ждать. Там, где есть страх — нет места любви. И поэтому чуть отстранившись, Антон первым впивается в столь желанные губы. Слишком долго он ждал. Слишком долго думал о них. Слишком сильно хотел ощутить весь спектр чувств и ощущений момента, когда ты целуешь кого-то в губы. Когда тебя целуют в ответ также, потому что любят. И целуют нежно, без пошлости. Да, выходит криво, как-то смазано и непонятно, но как же приятно вот так сидя в дряхлой двушке, пережив чуть ли не все беды, которые могут случиться с человеком, просто изучать ротовые полости друг друга по взаимной любви. И если кто и скажет на эту историю «Фу», обоим будет плевать на этого человека или даже целую толпу. А кто-то может сказать, что сейчас не время и не место для любви. Но ведь без неё порой так трудно. Даже не без ощущения взаимности чувств, а трудно без присутствия рядом человека, которому можешь сказать всё, что угодно и не получить за это звонкую пощёчину. До мурашек приятно зарываться пальцами в тёмных густых волосах, чуть оттягивая их из-за накатившего возбуждения. Приятно чувствовать его губы на своих. Приятны его горячие руки, скользящие по телу. — Ты обещаешь не бросать меня? Обещаешь, что не уйдёшь? — в губы с надеждой спрашивает Антон. — Жизнью своей клянусь. Я только телом тебя бросить смогу, когда умру. А душой продолжу любить, — отдышавшись, Арсений затягивает юношу обратно в поцелуй.Без тебя я тону в этом море.