Неправильно

Ветер дул сегодня со стороны Восточного причала, был зол и решителен, качая бумажные фонарики, служившие в подобные осенние вечера единственным освещением, срывая с деревьев позолоченную листву, беспокоя буйную воду. Пронизывающий холод отрезвлял ум, заставлял размышлять усерднее, постукивая по подлокотнику нервно потрескивающим фиолетовым кольцом. Осень - самое время свадеб: урожай собран, всего в избытке, винокурни работают в полную силу. И именно об этом, важном периоде, были тягостные думы негласной хозяйки Пристани Лотоса, которая засиделась допоздна в тронном зале. Сдвинув строго брови, она снова и снова, не доверяя своих мыслей никому, пыталась убедиться, что все в ее владениях находится под ее личным контролем. Слуги, дом, огромное хозяйство - все было теперь только в ее руках, хоть и неофициально. А, раз получив желаемое, госпожа упускать добычу не привыкла. Она и в юные годы слыла прекрасной охотницей. С ее дочерью, прелестной омегой, Цзян Яньли все было давно решено: ее уже ждали в Ланьлин Цзинь. Вопрос оставался только в достойном приданом, которое сможет впечатлить самый богатый орден Поднебесной, но это ничего, госпожа Юй сумеет справиться с этой задачей, к тому же мать будущего жениха - ее дальняя родственница и добрая подруга, а недавно в Юньмэн привезли редкой красоты перстень с изумрудами. Чем не подарок для будущей свекрови? Свекру выберет в свиту А-Ли какого-нибудь смазливого мальчонку, который мерзкому Цзинь Гуаньшаню скрасит ночи в плотских утехах. Госпожа Юй мысленно отложила в сторону этот вопрос, несколько брезгливо поморщившись. Собственные неприятные воспоминания подкатили к горлу. Ее ныне покойный супруг, Цзян Фэнмянь, слыл примерным семьянином. Рано испытав мучительный гон, он должен был жениться, как и полагается, на двух омегах: на мужчине - для продолжения рода сильных альф, и на женщине - для рождения других омег. Поскольку орден Юньмэн Цзян тогда лишь выходил на путь Великого ордена, другие крупные кланы в браке с будущим главой отказали, не видя в этом для такого союза выгоды. И в те дни на глаза родителям Цзян Фэнмяня попался маленький, но подающий надежды клан Юй, где были брат и сестра - омеги. Удачное слияние детей устраивало обе стороны, и никто в то время, кроме несчастных омег, чьи права и так всегда были ущемлены, не испытал ужаса от грядущего будущего. Делить одного супруга с братом было мерзко. Сталкиваясь в дверном проеме по утрам или вечерам, меняя друг друга, они старались не переглядываться. Встречаясь за общим столом, не разговаривали, сгорая от стыда. Но, надо отдать должное, Цзян Фэнмянь тоже не был в восторге от происходившего в его доме. В крыле омег царило тревожное смущение, нарастал шепот за спиной, осуждение в глазах подчиненных читалось открытым текстом. Ситуация лишь немного сгладилась, когда стало известно, что Юй Цзыюань беременна. Будущий отец не скупился на дары для своей супруги, но по-прежнему держался несколько отстраненно. А вскоре после появления на свет чудесной А-Ли стала понятна причина его поведения: глава ордена Цзян счел свой долг наконец-то исполненным и отправил новорожденное дитя вместе с матерью в Старый дворец, видимо, решив, что таким образом исправит некрасивую историю своего брака. Юй Цзыюань же одновременно испытала и гнев отверженной супруги, и ярость брошенной матери-одиночки, и оскорбленной омеги, и тревогу сестры, брат которой остался теперь в доме без ее молчаливой поддержки. Лишь через долгих четыре года в забытый богами дворец пришло радостное известие, что наконец-то скоро появится престолонаследник. Юй Цзыюань вместе с Цзян Яньли должны были прибыть ко двору с поздравлениями, и она не преминула воспользоваться этой возможностью вернуться. За это время буря чувств улеглась, остался лишь холодный расчёт. Брат - нежный и довольно юный омега - нуждается в помощи. Племянник, который вот-вот родится, нуждается в хорошем образовании, именно вложив все силы в него, можно реализовать все мечты, которые когда-то были втоптаны в грязь позорным браком. Но вернувшись в Пристань Лотоса, Юй Цзыюань не узнала своих бывших владений: Цзян Фэнмянь убрал от себя подальше прежних советников и приблизил верного слугу Вэй Чанцзэ, который вел свой род из какой-то северной провинции. Почуяв неладное, женщина обратилась к своим прошлым служанкам, которые, как известно, знают о личной жизни хозяев все, и очень скоро была поражена до глубины души. До Старого дворца редко долетали какие-то сплетни, но слух о некой Цансэ Саньжэнь был так распространен, что о ней шептались даже поварята на полуразрушенной кухне. Ученица Великой Баошань Саньжэнь будто бы спустилась с горы, где внимала голосам неба, и явилась в Юньмэн Цзян с предсказаниями от самих Высших. Она сначала была принята в Пристани дорогой гостьей, а вслед за тем, видимо, и в покои главы ордена, чему однозначно способствовал верткий и ловкий незнакомец Вэй Чанцзэ, который всем рассказывал о чудесах, на которые способна Цансэ. Сплетницы охотно поделились с бывшей хозяйкой рассказами о том, как околдовала и одурманила Цзян Фэнмяня эта нахалка с горы. Юй Цзыюань быстро оценила обстановку: пока ее изнеженный брат вынашивает дитя, ветер в Пристани переменился, и власть потихоньку утекает, как сквозь пальцы. Второй раз позволить унизить свою семью женщина просто не могла. Она деловито выбила себе право на гостевые покои ровно с обиталищем конкурентки. По-черному проклиная все на свете, Юй Цзыюань на следующий же день получила возможность встретить новенькую фаворитку. Даже завистливых вздохов уродливых служанок было достаточно, чтобы понять, что бой предстоит нелегкий, но масштаб трагедии был явно недооценен: Цансэ Саньжэнь была дьявольски красивая, словно выточенная из нефрита, бледнолицая, с темными, будто оленьими, глазами, а за ней волочился целый шлейф таинственности, который так любят мужчины. Но и даже с такой расписной красавицей можно было бы еще потягаться, включая омежий флёр, но эта коварная змея сумела заполучить последний козырь в свой широкий рукав: на талии заметно округлился живот. Вдобавок ко всему противница был сопровождаема под ручку лизоблюдом Вэй Чанцзэ, что в очередной раз подчеркивало ее привилегированное положение в Пристани. Задушила бы гадюку самолично до хруста позвоночника, но тут отвлекла служанка, сообщившая, что вот-вот начнутся роды, и Юй Цзыюань, оставив на няньку Яньли, поспешила к брату. Бедный, он страдал. Метался по постели, покрываясь потом, кричал от боли, он рыдал в голос и звал своего альфу, но за руку держала лишь сестра, которая, хоть и желала, но не могла принять на себя его муки. Ей оставалось лишь промакивать ледяной тряпкой его лоб, утешать и сквозь зубы обещать, что Цзян Фэнмянь вот-вот придет, ведь он не посмеет, не посмеет, гуль его раздери, оставить своего супруга в такой момент. Несчастный омега, едва слышал, что открываются двери, рывком поднимался, чем доставлял себе еще больше страданий, и каждый раз бессильно подал обратно на подушки, видя, что его альфа к нему не торопится, не спешит окружить его своим ароматом, утешить обменом энергией. Слабые сухие его губы то и дело звали супруга, и Юй Цзыюань буквально ощущала, как каждое слово брата пронзало ее насквозь едкой болью и ненавистью к их общему мужу. Она сжимала тонкие пальцы брата, целуя его синеющие ладони, убеждала вместо Цзян Фэнмяня, что все непременно будет хорошо, хотя понимала, что омеги-мужчины куда хуже переносят роды, нежели женщины: их тела не предназначены для вынашивания плода, и уж тем более такого крупного, как альфа-малыш, а потому омег-мужчин так ценят и берегут, ведь их крайне мало, они слабы здоровьем, но лишь им доступна возможность произвести на свет альф. Страшный парадокс природы. Спустя десяток часов мучений наконец лекари решились произвести раскрытие, и в лучах грядущей славы явился наследник трона Юньмэн Цзян - довольно крепкий и крикливый мальчуган-альфа. Его сразу же, омыв, обернули в фамильные одежды и вручили лично в руки подоспевшему наконец горе-отцу. По щеке Цзян Фэнмяня прокатилась скупая мужская слеза радости. Вряд ли он лукавил в тот момент, однако Юй Цзыюань после зрелища новой возлюбленной главы ордена не верила в искренность чувств супруга по отношению к ее семье. Через несколько дней брата не стало. Ошибка ли лекаря при родах, внутренняя ли скрытая болезнь - неизвестно, что унесло нежную душу на небеса. Для себя Юй Цзыюань решила, что виновата Цансэ, что на прощании сочувственно коснулась лба покойника и что-то прошептала ему на ухо. Заклинание? Проклятье? А что если она и избавилась от соперника? Кто ведает, чему обучают бессмертные своих адептов? Бывшая хозяйка Пристани с опаской наблюдала за каждым движением фаворитки мужа и все больше уверялась в том, что в деле гибели неповинного ни в чем брата не обошлось без темных техник, которыми, несомненно, владела Цансэ Саньжэнь. В холодном, обдуваемом всеми ветрами дворце на попечении у Юй Цзыюань осталась дочь, племянник - серьезный аргумент при претензии на власть, и теперь нужно было действовать решительнее: не осталось даже времени на скорбь по горькой утрате. В первую очередь женщина выписала из родительского дома двух слуг, которые были лично ей преданы: к охране Пристани Лотоса доверия не было. Две, на первый взгляд, хрупкие девушки по прибытии заменили и подруг, и телохранителей, и единомышленников. Их появление не прошло незаметным для хитрого Вэй Чанцзэ, который собирал свою коалицию при дворце, делая ставку на свою фаворитку, но на первых порах он не увидел в них настоящей угрозы, больше заботясь о душевном состоянии главы ордена. Что ни говори, но омега и альфа, ставшие парой, становятся близки после обмена энергией. Скоропостижную кончину супруга Цзян Фэнмянь перенес странно: он не плакал на похоронах, но словно потерялся, выглядя очень отстраненным, точно и вправду прощался с частичкой себя и абсолютно не обращал внимания на то, что происходит за его спиной. И Юй Цзыюань, и Вэй Чанцзэ понимали, что этот тот самый переломный момент, когда еще можно заполучить контроль над главой ордена, вовремя подставив свое плечо. Но не хватало гибкости и наглости бывшей хозяйке Пристани в таких делах. Да и к тому же на роль нежной утешительницы куда лучше подходила беременная другая омега, которая так плотно обосновалась в покоях своего покровителя, что на протяжении нескольких дней пара не показывалась посторонним. Однако и из этого события умная, хваткая Юй Цзыюань сумела выжать для себя положительное: пока двое любезничали, утешаясь в объятиях друг друга, она приказала сделать табличку в Храме Предков в честь брата, вознесла ему дары, зажгла благовония, а затем взялась за слуг в крыле омег при помощи верных наперсниц. И пока Вэй Чанцзэ караулил, чтобы никто не потревожил тихое гнездышко (как шепотом говорилось, не сорвалась очередная неожиданная течка Цансэ), Юй Цзюань устранила от покоев новорожденного племянника всех чужих, заменила своими, подкупленными и даже запуганными няньками. А когда Цзян Фэнмянь, наконец успокоившийся, вернулся к делам, обнаружил прошение от своей супруги остаться при дворце в качестве наставницы для наследника, который утратил одного из отцов. Вэй Чанцзэ был категорически против, уже собираясь вернуть Юй Цзыюань обратно в Старый дворец, но разнеженный любовью новой омеги глава ордена вдруг соблаговолил дать свое разрешение, приказав лишь быть тише воды. А уж это женщина могла пообещать с лихвой. Коротая дни и ночи над колыбелью своего племянника, она пестовала его и рассказывала ему о том, что его ждет великое будущее. Кормя с золотой именной ложечки самолично, она говорила о том, что у него есть крайне уродливый и слабый брат, которого появила на свет бесстыжая особа, обманывающая отца. Читая ему историю ордена, напоминала о его высоком происхождении и запрещала ему играть с младшим сероглазым выродком, которого так любил Цзян Фэнмянь, но которого все же не рискнул признать официально, дав мальчишке фамилию своего слуги. А показывая карту его владений, без тени сочувствия поведала племяннику, что Цансэ Саньжэнь - по неосторожности своей и глупости - утонула во время прогулки на лодке. Да, свое прозвище «Паучиха» Юй Цзыюань оправдывала сполна: бесшумно и с поразительным упорством она уничтожала своих врагов, оставаясь при этом с чистыми руками. Глупец лишь считает омег беспомощными без своих покровителей: любая внешняя слабость делает их обманчиво беззащитными и открывает широкий спектр возможностей считаться невинными. Никто не заподозрит того, кто миловиден и тих. Сложнее всего было бы избавиться от Вэй Чанцзэ и его слуг, но случай помог. Узнав о неожиданной гибели своей возлюбленной, Цзян Фэнмянь испытал настоящее искажение ци и буквально готов был броситься в воду вслед за любимой. От этого опрометчивого поступка, разумеется, его уберегли, зато не справились с ним, когда он пожелал остаться в своих покоях до конца своих дней, оплакивая прекрасную Цансэ и обнимая Вэй Усяня, так похожего на мать. Во дворце предсказуемо началась неразбериха и паника: кому править, если единственный наследник еще только-только научился читать по слогам? Верные подданные среди знати, с которыми Юй Цзыюань завела предусмотрительно дружбу, выдвинули ее как кандидатку на должность регента при Цзян Ваньине. Сторонники Вэй Чанцзэ попытались продвинуть к престолу своего ставленника, однако быстро уткнулись в закон, гласивший, что престол может перейти лишь альфе. Два мальчишки - два сына главы ордена - зыркали из-за спин взрослых, которые еще при живом правителе делили власть, и, на радость всем, ненавидели друг друга. Юй Цзыюань отвлеклась от своих воспоминаний, услышав шаги в тронном зале. - Госпожа? - Цзян Чэн - сильный и красивый юный альфа в великолепных пурпурных одеяниях с удивлением окинул взглядом помещение и встретился глазами с хозяйкой Пристани, лик которой в свете единственной свечи казался суровым и таинственным. Вид у юного наследника престола был подозрительно растерянный: он точно никак не рассчитывал, что кто-то во дворце не спит в такой час. - Почему ты не в своих покоях? - вопросом на вопрос ответила Юй Цзыюань, уже внутренне закипая. Мальчишка вот-вот станет совершеннолетним, ему скоро вступать в права правления, а все еще не может справиться с самим собой. Год назад он испытал гон, и с тех пор лишил свою покровительницу сна. - Я … - юный будущий глава спутался, потупил взор, будто ища в мозаичном полу ответ, - я уже шел к себе. Услышав такую дерзновенную ложь, госпожа Юй даже вскочила на ноги, сверкая гневно глазами: - Не «к себе», а «к нему»! Не смей позориться! Ты без пяти минут глава ордена, а ведешь себя, как голодный пёс дорвавшийся до кости!... Как так могло случиться, что именно этот змеёныш попался на глаза Цзян Чэну, да еще и вызвал благодаря своему аромату первый настоящий гон? Сероглазый, красивый, как его проклятая мамаша, Вэй Усянь только и знал, что вилял своим задом около своего сводного брата со дня, когда вдруг во время купания на источниках ослаб при виде обнаженного тела Цзян Чэна, припал к нему и прижался, весь дрожа. Престолонаследник, которому строго-настрого было запрещено посещать купальни вместе с этим выродком, от испуга не придумал ничего лучше, как приобнять за тонкую талию течного омегу, чтобы тот не нахлебался воды, и нечаянно вдохнуть его аромат. Разумеется, ему снесло голову напрочь. Омеги, расцветшие впервые, пахнут так соблазнительно, что околдовывают любого альфу. Где же удержаться юноше, гормоны которого и так накалены? Слуги, краснея, докладывали, что еле разняли двух братьев, плохо осознававших, что творят. Благо, успели оттащить Цзян Чэна до непоправимого, ведь инцест несет тяжелые последствия. От позора рождения какого-нибудь урода-наследника было бы уже не отмыться. Юй Цзыюань в тот день едва не придушила этого дворового щенка собственными руками. Остановило от рокового завершения лишь одно: она вспомнила, что случилось с отцом Цзян Ваньиня после смерти Цансэ Саньжэнь. Тот ведь так и сгас в своих покоях спустя неделю, приняв какой-то яд. Вэй Усянь был избит до полусмерти искрящимся кнутом - судьей в разборках, помощником в трудные моменты и суровым аргументом в спорах. Но даже такой отвратительный вид изуродованного тела не отбило влечения у Цзян Ваньиня. Скорее, наоборот: хозяйка Пристани таким порывом неосторожно пробудила древний инстинкт альфы защищать своего омегу, и он дни и ночи заботился о Вэй Ине, держа того за испещренную шрамами руку, которую грозилась отсечь Юй Цзыюань, если он ею еще раз коснется тела Цзян Чэна. Беспородный щенок же восстановился в считанные дни и поглядывал исподлобья своими злыми глазами на госпожу Юй, сверля ее осуждающим взглядом. Разумеется, он затаил глубокую обиду еще с детства, прекрасно помня правду о своем происхождении, которую поведал Вэй Чанцэ, даже обучивший пасынка дворцовому этикету. И теперь, побитый, пристыженный за порочную связь, Вэй Усянь постепенно из бесполезного мальчишки вырастал в опасного соперника. Чертово отродье Цансэ Саньжэнь явно переняло все повадки своей падшей матери, научилось на полную пользоваться своей соблазнительностью. Теперь Юй Цзыюань уже не думала, что правильно поступила, согласившись еще на похоронах Цзян Фэнмяня вступить в негласное перемирие с Вэй Чанцзэ, где буквально обменяла жизнь Вэй Усяня на поддержку большинства знати. Не стоило бояться, что этот проныра удержит власть, совершит переворот, поставив к престолу незаконнорожденного сына почившего главы. Не следовало держать этого щенка на привязи во дворце и откладывать вопрос о его замужестве, надеясь на благоразумие Цзян Ваньиня и ожидая наступления его первой течки. Однако поздно было посыпать голову пеплом. После случившегося братья какое-то время даже прогуливались в саду по разным тропинкам, и бдительная госпожа Юй даже выдохнула, успокоив себя тем, что подобные инциденты не редки, особенно учитывая, насколько объективно обаятелен этот выродок Цансэ Саньжэнь. Но буквально через пару месяцев во время течки этого омеги хозяйку Пристани разбудили и сообщили, что ночная стража видела, как Вэй Усянь залез в окно к своему брату. Надо ли говорить, в какой бесстыдном положении их застали вошедшие в комнату. Вот и выходило, что, познав тело своего первого омеги, теперь несчастный наследник престола Юньмэн Цзян, как привороженный, как низкий и недостойный, таскался за этим выродком. В трезвом уме он винился перед тетушкой, стоял на коленях в Храме Предков, а ближе к ночи будто забывал обо всем на свете, повинуясь слабости тела, и тянулся к сладкому телу. И ни одно другое, какое бы ни было предложено заботливой Юй Цзыюань, Цзян Ваньиню не нравилось. Первое время он воротил нос и от очаровательных девушек, и от миловидных юнош, но зато находил привлекательным этого оборванца в черно-красных одеждах с шкодливой ухмылкой. Сам хмурился, злился на выходки и язвительность Вэй Усяня, но, едва улучал момент, давал волю страсти. Позавчера их обнаружили целующимися на дне лодки на середине лотосового пруда. Вчера выловили из сада, а сегодня - вот, пожалуйста - под покровом ночи один к другому в покои крадется. Его нужно было срочно женить, пока не пересек опасную черту. Но, как назло, все подходящие кандидаты из Великих орденов были заняты. В Гусу Лань среди младшего поколения было лишь двое братьев-альф, в Цишань Вэнь в прямой линии наследования не было мужчин-омег, зато в побочной выросли брат и сестра-омеги. От них принципиально госпожа Юй отказалась, вспоминая свою историю. В Цинхэ Не был удачный вариант - младший брат главы ордена, но его уже пообещали старшему из альф в Гусу. Оставался лишь орден Ланьлин Цзинь, но через дочь госпожа Юй уже выстроила с ними удачный союз. - Прошу простить недостойного, - снова скороговоркой произнес Цзян Чэн, склонившись перед своей наставницей. И что с ним делать? Перстень, именуемый Цзыдянем, решительно засверкал на пальце. Избить, как Вэй Усяня? Хорош же будет престолонаследник в шрамах! Как такого выводить в свет, на Совет орденов, где все эти разукрашенные павлины и заносчивые белоручки? Заводясь еще сильнее от собственных мыслей, госпожа Юй дала волю наконец скопившейся злости: - Ты же бегаешь за ним, как кобель за течной сукой! А он твой брат! Кого он принесет тебе?! Выродка, урода! - юноша растерянно приподнял взгляд и тут же опустил голову еще ниже, чем было, буквально физически ощущая, как хлестко бьют его слова. Хозяйка Пристани поднялась с трона и в пару-тройку быстрых шагов оказалась около глупого племянника, схватила за подбородок, заставляя его смотреть прямо на себя. Одинаково фиолетово-синие радужки глаз встретились, едва не искрясь от напряжения. - Я повешу его, А-Чэн, - процедила сквозь зубы тихо Юй Цзыюань, говоря абсолютно холодно и уверенно. Она не могла позволить этим росткам сорняка погубить то, что она выращивала долгие годы. - Повешу, клянусь, если увижу вас вместе еще раз. Подушечками пальцев даже почувствовала, как мелко, зло, затрясся племянник, пытаясь выдержать ее острый взгляд и не уступить ему. Альфья гордость не давала так унизиться перед омегой, хоть и сильной, нетипичной: - Я не позволю, - голос не был стальным, прогибался в силе, но семнадцатилетний Цзян Ваньинь дышал глубоко, решительно. - Не позволю его обижать. Он не виноват. И я … Я тоже не виноват! Похожие друг на друга, плоть от плоти гордый клан Юй, они испытывали друг друга на силу воли и не желали уступать. Воздух стал таким твердым между ними, что, казалось, рассекался от низкого и тяжелого их шепота: - Ты будущий глава, обязан думать не только о своем члене, как твой отец, но и обо всем ордене! - парировала госпожа Юй, кривя губы от мерзких упоминаний. И это было ее слабостью: порой давать эмоциям волю. Кто-то не преминул бы сказать, что к этому склонны все омеги, которые живут чувствами, а не разумом, но она не искала себе оправданий, прекрасно понимая, что всему виной не глупые стандарты, а ее личная гневливость. - Я целыми днями только и делаю, что стараюсь соответствовать своему высокому статусу, - сурово нахмурился в ответ Цзян Ваньинь. - С ним мне… Хорошо. Госпожа Юй даже расхохоталась. Ну, конечно, «хорошо». Он же сын потаскухи! Откуда там эта загульная заклинательница была, со сколькими делила ложе, каким премудростям дев из весеннего дворца была обучена? Недаром же ходили слухи об этой бродяжке, будто бы она перед тем, как прибыть в Юньмэн Цзян, посетила Облачные Глубины - резиденцию Гусу Лань, где разругала между собой двух правящих братьев - Лань Цижэня и Цинхэн-цзюня. Злые языки утверждали, что младший, который теперь был Учителем в ордене, оказался настолько впечатлен юной девой, что едва ли не подал прошение о том, чтобы покончить с преподаванием и отправиться вслед за странницей… Внезапно Юй Цзыюань осенило. Ответ, который она так давно искала, оказывается, лежал на поверхности. Если пока нет подходящего супруга для Цзян Ваньиня, надо выдать замуж Вэй Усяня. Аж зубы стиснулись от предвкушения сладкой мести. И не просто «выдать замуж», а с позором, болью, продать его, чтобы напомнить ему и Цзян Чэну, каково место бастардов-омег. - Что ж, - злая усмешка сложилась на губах женщины, и она быстрым движением отпустила племянника. - Ты прав. Убив его, я наврежу лишь тебе. Теперь важно было аккуратно, но уверенно подтолкнуть престолонаследника к этому решению самостоятельно. Обескураженный таким внезапным отступлением, он захлопал ресницами, не понимая, что тетушка загоняет его в капкан. - Но ты же понимаешь, что он не может рожать от тебя? - нельзя было торопиться, чтобы не отступиться, и Юй Цзыюань даже непривычно для себя плавно приблизилась к трону, мягко на него опустилась, расправляя рукава. Цзян Ваньинь, как и полагается заинтересованному зверьку, недоверчиво приблизился: - Понимаю, - он же не был глуп и совершенно не желал терять право на власть. На мгновение перед глазами предстал облик носатого, щербатого уродца в пеленках, у которого такие же развратно-серые наглые глазищи, какими обладала Цансэ и ее сын. Пришлось слегка дернуть плечами, чтобы согнать с себя этот морок и продолжить тихо подкрадываться к сознанию племянника: - В таком случае, ты также понимаешь, что тебе придется завести другого омегу, жениться на нем и с ним делить ложе. Престолонаследник прищурился, словно чувствуя, что где-то его обманывают, но все же в итоге кивнул, зная, что у него, как у правителя, должно быть двое супругов. Наверняка он думал уже об этом и в планах отвел своему брату неприметную роль фаворита, буквально ступая на те же грабли, что и его отец, и разводя при дворе страшную неразбериху. - Ему придется убивать своих детей и смотреть на то, как ты воспитываешь малышей от других омег, - глаза сейчас наверняка потемнели, предрекая страшное, и госпожа Юй едва сдерживалась, чтобы не заулыбаться. - Ты уготовил ему жестокую судьбу, А-Чэн. Как и всякий Цзян, искренне привязывающийся к низкородным омежкам, услышав такое, Цзян Ваньинь ошарашенно округлил губы, шумно выдохнул и часто-часто заморгал, прогоняя слезу: - Нет, - от нужного решения оставалось всего-то пару шагов, и опытная охотница даже расслабленно облокотилась спиной на широкий трон. - Он же зачахнет… Делая вид, что ей очень жаль, Хозяйка Пристани развела руками, ликуя внутри себя: - Так дай ему создать свою семью. Выдай его замуж за хорошего человека. …Подальше отсюда, за горы, в царство зануд, правил, где его пошлое выражение лица сотрут ферулой, где он умрет наконец от тоски! Такого поворота племянник явно не ожидал и обескураженно нахмурился, смотря себе под ноги и пытаясь осознать только что услышанное. Конечно, такое предложение больно резануло прямо по сердцу. Как собственными руками отдать человека, которого искренне любишь? Но заставить его страдать, мучиться…? Что более жестоко? Заметив, что Цзян Ваньинь заколебался, Юй Цзыюань практически подтолкнула его к черте, боясь, что тот все же не наберется решимости для разрыва: - Я найду ему достойного альфу, который будет о нем заботиться, - кажется, темп речи даже несколько подозрительно участился, на что, уловив изменение в голосе тети, нахмурился престолонаследник. Пришлось слегка приврать, но исключительно на благо собственной семьи и ордена Юньмэн Цзян. - У меня интересовались об омегах для ордена Гусу Лань. Вэй Усянь - сын бывшего главы и бродячей заклинательницы, вошел в цвет, здоров. Среди гусуланьцев нет злодеев, его будут любить и лелеять. Письмо и вправду пришло на прошлой неделе, но было отложено в стол, поскольку дела были куда поважнее, но вот про этого гуля с пакостными серыми глазами госпожа Юй не додумалась сразу. Надо было и вовсе втихую вывезти в мешке это существо да продать на омежий рынок на радость какому-нибудь извращенцу. Однако… Так даже лучше. Породниться, пусть криво и косо, с еще одним Великим орденом - это прекрасная возможность укрепить свое положение на Совете. - Ты говоришь так, словно он породистый щенок, - оскорбленно поджал губы Цзян Чэн, но, по глазам было видно, юноша задумался. - Он и есть щенок, А-Чэн, - Юй Цзыюань позволила себе самодовольно улыбнуться. - Но только беспородный. И если бы не твой отец, Вэй Усянь рожден был бы от другого первого встречного. Омеги так устроены: им нужен рядом покровитель, которому она будет рожать и преданно смотреть в глаза до тех пор, пока ее будут кормить и поить. Престолонаследник вдруг сложил руки на груди и хмыкнул: - Но ты ведь тоже омега. Искрой взметнулось пламя в глазах госпожи Юй в ответ: - Не смей меня равнять с ними! Я хозяйка Пристани Лотоса, а его мать, как и он сам, - отребье, которому не место у нашего престола, - шаткое равновесие снова покачнулось, уступая ярости, бурлившей внутри обоих. Это гены, несомненно. - И если ты не согласен выдать его замуж за гусуланьца, я выдам его за любого, кто даст за него больше! Это прозвучало настолько безапелляционно, что наследник престола Юньмэна лишь плотно сжал губы и, болезненно нахмурившись, склонился, признавая свое поражение и спеша покинуть зал. Он ведь знал, на что способна тетушка. Цансэ Саньжэнь, которую так любил отец, убила она, пусть и подстроив под случайность. Вэй Чанцзэ, считавшийся отцом Вэй Усяня, вынудила уступить ей право регентства в обмен на сохранение жизни сына Цансэ. Если он, Цзян Ваньинь, не согласится выдать замуж того, от которого дрожь по всему телу от первобытного возбуждения, то Вэй Усяня он даже не успеет обнять на прощание, прежде чем его вывезут в неизвестном направлении… А так, в Гусу… Он же сможет его навещать?.. В Облачных Глубинах красиво - будущего главу Юньмэна возили туда на представление во время Совета орденов -, а еще там живут нравственно чистые люди. Двое Нефритов - юных братьев Лань - тоже альфы, и наверняка одному из них Вэй Усяня и предложат. Хорошо бы, чтобы младшему, Лань Ванцзи: они почти ровесники, а еще он умный, спокойный и молчаливый. Такой внушает доверие. Вдруг перед глазами возникла картинка, как этот самый холодный юноша в белых одеяниях обнимает Вэй Усяня и целует его. Настолько гармоничной выглядела черно-белая картинка, что всего передернуло. Идея с замужеством брата уже не казалась такой прекрасной… Цзян Ваньинь вернулся в свои покои обескураженным и совершенно потерянным. Перечить тетушке бесполезно: он не имел реальной власти над ней, хотя и назывался престолонаследником. Он же прекрасно понимал, что происходило вокруг него: весь двор на самом деле подчинялся ее слову, прислушивался к ее мнению, даром что Юй Цзыюань была омегой, которым обычно не позволено управлять орденом. И вообще за свои семнадцать лет Цзян Ваньинь сполна убедился, что омеги только считаются слабым полом. В их руках порой оказывается такая власть над сознанием альф, что сильные и мужественные даже не осознают, как запутываются в их тонких, нежных и прекрасных паутинах.