Калейдоскоп

Рей двенадцать лет. Они с Томашем, напрочь проигнорировав все запреты взрослых, снова пробрались в кабинет пана Маевского, чтобы увлекательно провести там время. Впрочем, отец Томаша слишком мягкий и добрый человек, чтобы всерьез рассердиться на детей за это вторжение. Он скорее с удовольствием раскинется в старом кресле в углу и предастся воспоминаниям об экспедициях, в которых ему довелось побывать в молодости, отыскав в лице своих маленьких гостей самых благодарных слушателей. А вот Йоханна оттаскает заговорщиков за уши и будет крайне собой довольна. Страшный человек Йоханна. Всего на пару лет старше, а столько самомнения, будто она уже самая взрослая и главная в семье. Но как иначе, когда после училища до дома ее провожает эскорт из важных безусых студентиков. Больше всех любопытных безделушек, сохраненных на долгую память паном Маевским Рей привлекает красивый, подаренный коллегами ему на юбилей глобус. Даже не астролябия. Кого удивишь ей в Кракове? Рей вдоволь насмотрелась на нее, когда ей с одноклассниками не раз приходилось бывать возле памятника Копернику на школьных экскурсиях. И не секстант. И не телескоп. Не старинные карты средневековой Европы. Именно этот глобус, вызывавший искреннюю, детскую радость. Пробравшись в кабинет пана Маевского, они с Томашем всегда играли в любимую игру – по очереди поворачивая шар и загадывая место. - Я буду жить в… - торжественно провозгласила Рей, как только очередь дошла до нее и с недоумением огласила свой вердикт, - в королевстве Норвегия! Девочка нахмурилась, разглядывая точку на боку глобуса, куда упирался ее маленький пальчик. - Ну вот, - обиженно протянула она, - не хочу туда, там холодно и пусто. И все пропахло рыбой. - Не спеши отказываться, - важно возразил Томаш, - папа был там и рассказывал, что там очень красиво. Они плавали на корабле по фордам. - Фьордам, - поправила Рей. Здесь у нее было явное преимущество перед другом – первые годы жизни она провела в Дрездене и имела благодаря этому куда более жесткое произношение гласных, чем мальчик, всю жизнь разговаривавший только на польском. Хотя язык дался ей довольно легко, но в младших классах ее дразнили за трудности, которые возникали у нее с обилием шипящих и мягких звуков. Томашу досталась далекая Аргентина и друзья как раз предавались фантазиям о том, чем бы там мог заниматься мальчишка, когда вырастет и отправится в это путешествие, когда в кабинет заглянул пан Маевский собственной персоной. Предсказуемо, хозяин дома не рассердился на маленьких проказников. Долгие годы работы школьным учителем сделали его лояльным к разным шалостям воспитанников, да и мужчина слишком увлечен был наукой, которой посвятил всю свою жизнь, чтобы лишний раз не поболтать о ней с теми, кто был не против послушать его истории. - Рейни, - с мягкой улыбкой протянул он, как обычно, коверкая ее имя на более нежный, благозвучный манер, - пора домой. Зашел твой папа. Аргумент был железным для девочки, и она поспешно поднялась с колен и принялась отряхивать длинную шерстяную юбку от мелких пылинок. Даже перспектива провести еще хоть жалкие крупицы времени с лучшим другом или послушать байки пана Маевского меркла перед обожанием девочки собственного отца. Очень занятого отца. А раз пан Беккер (или, как все-таки привычнее было самой Рей – гер) освободился сегодня настолько рано, что даже нашел время лично зайти за дочерью, то ее ждет прекрасный вечер в его обществе. Отец уже выглядывал из-за плеча старого приятеля, задумчиво почесывая аккуратную аристократичную бородку и терпеливо дожидаясь свое чадо. Рей с готовностью бросилась обнимать сухопарое, высокое тело отца. - Частенько нахожу их здесь, - не без гордости поделился пан Маевский, - должно быть, вырастут великими путешествиями. - Нет, - с готовностью возразила Рей, застеснявшись своего порыва и отстраняясь от отца на социально допустимое расстояние, - я буду спасать людей, как папа. Это она решила очень давно и не сомневалась в этом ни минуты. Пока другие ее ровесники мечтали быть экономистами, звездами синематографа или спортсменами, она не видела другого пути. Даже когда отец старел быстрее своих сверстников, возвращался домой поздно с глубокой морщиной между бровей, долго отмывал от крови инструменты в своем чемоданчике. Он был ее персональным героем. И Рей хотела быть такой же. Чтобы никто больше не умер, как ее мама. Хельга проснулась, но не торопилась открывать глаза, лелея жалкую надежду на то, что все недавние события окажутся не более, чем необычным сном. Допустим, она задремала на диване перед телевизором под звуки какого-то боевика или запутанного детектива. И странный незнакомец и похищение были навеяны сюжетом, который ее мозг впитывал и трактовал по-своему за время отдыха. Однако, вместо подушки под щекой было влажное стекло, а мерное гудение автомобиля навязчиво пробиралось даже сквозь прикрытые веки. Женщина с сожалением промочила пересохшее горло слюной и открыла глаза. После сна в неудобной позе все тело ломило. В салоне автомобиля было темно. Свет фар вырывал узкую полоску дороги, маячившую впереди и больше ничего. Мимо окон проносились бесконечные пустынные степи, разбавленные только далекими уютными огоньками поселения. Хельга поежилась и хотела воспользоваться возможностью хоть немного рассмотреть своего похитителя, болезненно щуря глаза, но он, словно почувствовал ее взгляд. - А, проснулась, - довольно миролюбиво поприветствовал ее мужчина, - что-то прояснилось? Хельга помотала головой. - Вы меня с кем-то перепутали, - хрипло начала женщина, - я не понимаю зачем я вам понадобилась. У меня нет денег. За меня не заплатят выкуп… Я… бесполезна. - Какой же бардак у тебя в голове, - посетовал ее похититель и внезапно вырулил на обочину. Он не стал глушить двигатель, что говорило о том, что их остановка не продлится долго, но и эту жалкую надежду на побег Хельга расценила бы серьезно, если бы не заблокированные по-прежнему двери. Мужчина обернулся к ней, насколько позволял ремень безопасности. В этом полумраке он выглядел жутко, а красные лампочки и подсветка на приборной панели отбрасывали на его лицо инфернальные блики. - Соберись, пожалуйста, - почти взмолился он, цепко ухватив женщину за плечо, - тебе придется все вспомнить. Иначе мы не выживем. - Я… - Ладно, - он нехотя отпустил женщину и отвернулся, запустил пальцы в свои довольно длинные волосы, - ладно, - зачем-то повторил он более эмоционально и обессилено ударил кулаком по рулю, - черт. Черт. Черт! Не знаю что делать. Хельге стало даже немного неловко, потому что мужчина выглядел по-настоящему расстроенным. Она быстро выдвинула предположение о том, что имеет дело с сумасшедшим, который искреннее верит в несуществующие истины. Какие – ей только стоило выяснить. Если она хочет выжить. И сбежать от него. - Знатно же ты ударилась головой, - вздохнул ее похититель, щелкнул зажигалкой, и салон наполнил характерный запах сигарет. - Ударилась головой? – аккуратно переспросила Хельга, гадая тактично ли будет в этой ситуации попросить его не курить в машине или хотя бы открыть окно, но незнакомец опередил ее мысли, опустив стекло рядом с собой. В салон тут же пробрались звуки ночи и ароматы полевых трав. Такой приятный, уютный запах. Словно ничего этого нет, и она как прежде сидит на берегу утеса, любуясь суровым нордическим пейзажем. - Да, - подтвердил мужчина, словно нехотя, - некоторое время назад ты попала в аварию и получила серьезную черепно-мозговую травму. Но врачи говорили, что амнезия будет временной. - О, даже так, - недоверчиво откликнулась Хельга, стараясь свести к минимуму скепсис, так и норовивший проступить в ее словах, - и когда это было? - Лет десять-пятнадцать назад. Она бы поспорила с ним, если бы знала точное время, которое прожила в Хёйбу. Воспоминания о прошлом у женщины действительно были крайне смутными, однако, она была совершенно уверена в том, что всю свою жизнь провела в этой норвежской глуши. Здесь время шло иначе. Оно словно цеплялось за верхушки скал и замедляло свой ход, путаясь там и создавая петлю. Но разговорчивостью похитителя явно стоило воспользоваться и разжиться информацией, которая будет полезна хотя бы для того, чтобы сложить представления о степени его душевного помутнения. Вопросы нужно было формулировать очень осторожно. - И… кто же я была до амнезии? – отругав себя за крайнюю косноязычность и неловко построенную фразу, спросила Хельга. - Тебя зовут Рейна Беккер. Ты родилась в Дрездене в тысяча девятьсот двадцатом году. Отец увез тебя в Краков, когда от туберкулеза умерла твоя мать. Ты… - Достаточно, - не выдержала женщина, уже после фантастической информации про свою дату рождения с трудом сдерживавшая приступы истеричного, нервного смеха, - хотите сказать, что мне в этом году исполнилось сто два года? И в чем же секрет такого долголетия? Или… нет… подождите! – она захлопала в ладоши, - должно быть, я какое-то сверхъестественное создание? С этим как-то связаны неземные цивилизации? Мужчина посмотрел на Хельгу через зеркало заднего вида с таким выражением, будто это она тут была сумасшедшей. Он сжал челюсти так сильно, что у него побелели губы, а на щеках заходили желваки. Жертва похищения тут же пожалела за свой выпад. Все-таки не стоит злить того, кто каким-то образом имеет власть над твоей жизнью. Ему ничего не мешает перерезать ей глотку и бросить здесь на обочине дороги, растворившись в темноте вместе со своим автомобилем. - Выговорилась? Молодец, - мрачно похвалил Хельгу мужчина, а потом снова импульсивно саданул ладонью по рулю так сильно, что сработал клаксон, - ты действительно нихера не вспомнила? Или делаешь вид? Тебе всегда нравилось выводить меня из себя. Сейчас самое неподходящее время, Рей. Нам придется оставить свои разногласия в прошлом… Хельга после этого вжалась в сидение и сидела тихая и пристыженная. - Отпустите меня, пожалуйста, - взмолилась она осипшим голосом, - я никому не расскажу об этом. Прошу вас… Отчаяние внезапно придало ей сил, и шестеренки в мозгу бешено закрутились, пытаясь сгенерировать хоть какой-то вразумительный план действий. К несчастью, Хельга совершенно не имела никаких представлений о том, как вести себя в подобных ситуациях, как, впрочем, и о том, как общаться с больными психопатами. Она, конечно, смотрела фильмы, но это мало могло помочь ей в этой ситуации. У выживших героинь всегда было что-то, делавшее их удивительно жизнеспособными. Хельга такой не была. Она никогда ни с кем не дралась, даже голос не повышала. Ну, как она помнила… Сомнения уже потихоньку начинали закрадываться в ее душу и это пугало. Еще чуть-чуть и она поверит в басни жуткого незнакомца и тоже сойдет с ума. Мужчина тем временем завозился, ненадолго включил свет в салоне и вытащил из бумажника сложенную фотографию, которую тут же протянул своей пленнице. Хельга неуверенно взяла предмет из рук незнакомца и развернула, поднося к лицу, чтобы на изображение падало хоть немного света тусклой лампочки. Вроде как на нее смотрела девушка, очень похожая на нее саму. Только волосы были короткими, темными и крупными блестящими волнами обрамляли лицо, как в старых фильмах. Одежда на девушке тоже подошла бы для посещения винтажной вечеринки, как и неброская маленькая шляпка с вуалью. Фотография была изрядно выцветшей и стертой по углам. Хельга может и вдохновилась бы тем, что у незнакомца есть образ ее или кого-то на нее похожего, если бы не была так агрессивно настроена ко всем витиеватым россказням мужчины. - Это фотошоп, - безапелляционно заявила она и тут же отругала себя за этот выпад. Похититель надулся и потянулся к ней, чтобы отобрать фотографию, но женщина вжалась в сидение. Она не знала, зачем упорствует, но вроде увидела в этом небольшую возможность освободиться. Потому что, быть может, она не была тонким психологом и знатоком человеческих душ, но способна была сделать выводы о вспыльчивости этого психопата. Хельга даже не удивилась, когда он отстегнул ремень безопасности и полез отбирать у нее фотографию, чем она незамедлительно воспользовалась, юрко выскользнув из-под его руки и щелкнув кнопкой блокировки дверей. Увы, дальнейшую часть плана женщина придумать не потрудилась, и теперь ей только и оставалось, что бежать по влажной траве в зыбких сумерках северной светлой ночи. Правда и здесь норвежская природа сыграла с неудачливой беглянкой злую шутку – узкая полоса поля быстро сменилась горной породой на краю очередного утеса. Впереди был обрыв, и Хельга резко затормозила за пару шагов до него, запыхавшись и чуть не потеряв равновесие. Волны хищно облизывали каменистый берег далеко внизу. Даже если ей удастся выжить, не переломав все кости, после прыжка, то, вероятнее всего, ледяная вода доделает свое черное дело. - И что ты, черт возьми, собираешься делать? – похититель догнал свою жертву в несколько широких шагов, двигаясь быстро и бесшумно, как крупный хищник и застыл, ожидая ее дальнейших выкрутасов. - Я прыгну! – особенно не раздумывая, заявила Хельга, краем глаза косясь на обрыв у себя за спиной. От высоты начинала кружиться голова. Ветер тут же растрепал ее многострадальную косу. - Не дури, - удивительно мягко сказал мужчина, миролюбиво протягивая раскрытую ладонь к неудачливой беглянке и медленно, осторожными шагами приближаясь к ней, и добавил совсем тихо, почти жалобно, - пожалуйста. Мы теряем драгоценное время. - Зачем я вам!? Что вы собираетесь делать?! - Ничего, блядь! Увезти тебя подальше отсюда. Потому что они уже знают, что ты в Норвегии. Еще не знают, что ты потеряла память и беспомощна, к счастью. Но если они обнаружат тебя в таком состоянии, то нам ничего не поможет. - Кто они? - Наши… общие враги. - Почему вы… помогаете мне? – это слово далось Хельге с большим трудом, потому что ничего из произошедшего за последние несколько часов с момента, как она покинула свою уютную постель в Хёйбу и до того, как оказалась на этом утесе, мало подходило на роль смысла, который люди вкладывают в это слово. Ее вырвали из ее мира. Простого, комфортного, скромного мира. И еще требовали от нее доверия и понимания. - Мы на одной стороне, - после некоторой паузы, когда, вероятнее всего, он подбирал подходящую формулировку, сказал мужчина и невесело усмехнулся, - в кои-то веки. - Я… почему я должна вам верить? – не унималась Хельга и честно поделилась, - я не вижу никаких причин для этого. - Просто доверься мне, - попросил похититель. Женщина вроде бы растрогалась искренними нотками в его голосе и даже почти готова была поверить, когда он вдруг воспользовался ее минутным замешательством и преодолел разделяющее их расстояние. Хельга рычала и вырывалась, но все равно оказалась переброшенной через плечо незнакомца, как какой-то неодушевленный мешок с картошкой. Мужчина грубовато затолкал беглянку обратно на заднее сидение одиноко примостившегося на обочине дороги автомобиля, быстро занял место водителя и снова заблокировал двери. Великолепно! Хельга подобрала с сидения сиротливо валявшуюся там фотографию, оброненную в пылу их недолгой борьбы, и быстро сунула в карман шерстяной кофты. Едва ли ей была польза от обретения этого глупого военного трофея, но мысль, что она завладела чем-то ценным для этого психа хоть немного грела душу. Но не тело, к несчастью. Только оказавшись в теплом салоне, Хельга вдруг осознала, как сильно успела замерзнуть на утесе и теперь зябко обнимала себя руками, пытаясь согреться. Похититель сжалился, взял с соседнего сидения серый флисовый плед и кинул женщине, но вместо благодарности она лишь обиженно поджала губы. - Теперь будем играть в молчанку? – с легкой улыбкой, совершенно не подходящей ситуации, осведомился мужчина. Его, вероятнее всего, чрезвычайно забавляло угнетенное моральное состояние его жертвы. Некоторое время они провели в тишине, полностью игнорируя существование друг друга в непосредственной близости тесного салона автомобиля. Пока Хельга не пришла к мысли, что молчание в обществе полоумного непредсказуемого сумасшедшего становится все более зловещим и совсем не приносит ей морального удовлетворения. - И как я попала в аварию? – ей пришлось повторить вопрос дважды, потому что похититель слишком глубоко погрузился в свои мысли. От звука ее голоса он встрепенулся, и женщина отметила, что ей приятно, что удалось застать его врасплох. - Ты убегала, - сказал он и с сильной неохотой добавил, - от меня.