Калейдоскоп

Выбирая между двумя крайне неприятными, но, к несчастью, исключительно необходимыми разговорами, Кайло остановился на том, который в его глазах являлся меньшим из зол. Ведь признаться воспитавшему его старику в том, что неблагодарный сын положил болт на дело всей своей, а заодно и его жизни ради женщины было далеко не так страшно, как рассказать этой самой женщине, что именно Кайло был тем самым человеком, который изнасиловал ее почти уже четыре года назад. Все, конечно, сильно усложняло то обстоятельство, что за всю совместную жизнь подле Герберта Сноука, Кайло никогда не замечал за стариком склонностей к проявлению простых человеческих чувств или привязанностей и едва ли старый немец в этом хорошо разбирался. Их отношения были все-таки предельно странными, и они скорее напоминали связь Фауста и прирученного им Мефистофеля, нежели отца и его единственного сына. Только в этой истории ученый так и остался черствым рабом науки, а демону самому пришлось влюбиться в прекрасную Гретхен вместо своего подопечного. И как бы Кайло не хотелось, чтобы этот момент никогда не наступил, ему придется объясниться и со своей Гретхен… Глупо было надеяться, что она никогда не вспомнит его и ему удастся унести свою страшную тайну в могилу. Лучше пусть девушка услышит правду от него, чем однажды проснется рядом с тем, кого должна ненавидеть. Господи. Герберт отыскался в своей небольшой домашней лаборатории и был куда больше увлечен какими-то своими экспериментами, нежели появлением воспитанника. Кайло неуверенно остановился у книжной полки, наблюдая за ловкими руками старика, каллиграфическим почерком выводящими что-то в толстом, потрепанном блокноте. Ему всегда нравилось наблюдать за Сноуком и его работой – было в этом что-то завораживающее, словно пожилой немец творил настоящую магию. Чего он мог добиться с его гениальными мозгами, если бы получил в свое распоряжение тот необходимый образец? Образец с нежным, грудным голосом и глазами лесной колдуньи. - Не стой там, - не отвлекаясь от работы, бросил мужчине Герберт, - подай мне вон те реактивы, - и неопределенным жестом указал куда-то в сторону своего гостя. Сноук вполне мог стать признанным ученым, купаться в почестях Рейха и работать в лучших лабораториях вместо своей захламленной и тесной, но считал свой ум слишком выдающимся для того, чтобы делиться им с грубыми мясниками. Поэтому все свои достижения он предпочитал прятать от посторонних глаз и даже своего воспитанника не очень охотно посвящал в результаты работы. Подай – принеси – подержи здесь – на этом уровень допуска Кайло был жестко ограничен. Но за годы наставник хорошо выдрессировал своего воспитанника и он без лишних вопросов принес старику необходимые склянки. - Как продвигается расследование? – поинтересовался Сноук скорее из вежливости, чем из искреннего интереса, - удалось поймать чертовку? - Об этом я и хотел поговорить с вами… - с трудом выдавил из себя Кайло. - Ну? – старик продолжал что-то записывать в блокноте, вероятно, сочтя, что его ждет сухой отчет по делу. - Отец… - это слово всегда давалось Кайло нелегко, но сейчас был именно тот случай, когда он нуждался в нем. Вернее в том, что обычно люди в него вкладывали. В понимающем, мудром, взрослом человеке рядом, а не чертовой безэмоциональной глыбе льда, которой являлся Герберт Сноук. Был ли таким тот человек, который когда-то беспечно потерял сына на ярмарке? Кайло помнил только то, что у того была широкая, чуть кривоватая улыбка, высокий рост и такие же непослушные, как и у него, волосы. Оттого представить как тот, далекий и совсем чужой мужчина повел бы себя в этой ситуации, было особенно сложной задачей и едва ли имело смысл. Вероятно, сейчас он был уже мертв, ведь прошло больше сорока лет. От прозвучавшего слова Сноук вздрогнул и соизволил обернуться к воспитаннику и отложить в сторону свои бумаги. - Кайло? – осторожно окликнул он задумавшегося мужчину и склонил голову на бок, оценивая состояние своего гостя. Конечно, от его проницательного взора не открылась перемена, произошедшая в его подопечном. Еще совсем недавно Кайло был таким же айсбергом, что и воспитавший его человек. Но хрупкая певичка с тяжелой судьбой словно сняла с него заклятие и вдохнула жизнь. Как бы это не было болезненно – вдруг, прожив столько лет без этого, на пятом десятке лет вдруг научиться чувствовать. - Я не могу выполнить это задание, - с трудом подбирая слова, наконец-то решился заговорить мужчина, - мне жаль. - По какой причине, позволь спросить? – это прозвучало так, словно Герберт был рассержен услышанным и собирался отчитать воспитанника, но в действительности, он испытывал скорее искреннее недоумение. Он то был уверен, что читал Кайло, как открытую книгу, а времена его юношеского максимализма давно остались в прошлом. И он стал уже слишком взрослым, чтобы доставлять опекуну проблемы. Еще бы, ведь именно Сноук воспитал его таким. По крупицам, по кирпичикам, по фрагменту мозаики собирая его личность; вылепляя своего ручного демона, словно язычник глиняного идола. Но как мог такой образованный человек, как пожилой ученый, вероятнее всего, достаточно хорошо знакомый с древнегреческими мифами или, на худой конец, историей Франкенштейна, упустить из внимания тот финал, который всегда неминуемо ждет забывшегося демиурга? - Я… - Кайло прочистил горло, - я влюбился в эту женщину. Я не могу и не хочу причинять ей вред. - О… - задумчиво протянул Герберт и в его холодных, голубых глазах сверкнул огонек любопытства, - интересно. Так она действительно такая же, как ты? - Я не знаю, - его воспитанник тяжело вздохнул и, сделав пару шагов назад, опустился на очень кстати оказавшуюся под руку табуретку, потому что ноги у него подкашивались, - возможно, да… но я так и не выяснил точно. Это уже не важно. Конечно, Кайло бессовестно лгал и старику и самому себе, но признаваться в этом было страшно и стыдно. Потому что однажды ему придется рассказать Рей не только о том, что именно он разрушил ее жизнь, но и о том, кем он является на самом деле. И едва ли ей понравится эта правда… Ведь она вполне может оказаться другим вампиром, которым стала именно по его вине, пусть и каким-то неведомым, случайным образом. Думать об этом было невыносимо. - Понимаю, - неожиданно миролюбиво сказал Сноук, что-то отмечая для себя, и осведомился совершенно будничным тоном, словно речь не шла о вопросе жизни и смерти, - и что ты планируешь делать? - Я хочу увезти ее из Берлина, - честно признался мужчина, остерегаясь даже смотреть в сторону своего наставника, - здесь она в смертельной опасности. - Что ж, - Герберт удовлетворенно кивнул, - это разумное решение. Я думаю, что я мог бы подсобить вам в этом деле. - Что? – Кайло окончательно растерялся. Он ждал осуждения или гнева. На худой конец непонимания. Но пожилой немец снова сумел его удивить. - У меня есть хороший друг в Берне, - проигнорировав реплику своего собеседника, продолжал Сноук, - мы вместе учились в университете. Я уверен, что он не откажется приютить вас на первое время. - А вы? – обронил мужчина. - Состояние моего здоровья не располагает для путешествий и смены места жительства, - ровным, лишенным каких-либо эмоций голосом, проговорил старик, - хотя в Швейцарии отличный климат, я не смогу составить вам компанию. Последние несколько лет жизнь в дряхлом теле пожилого ученого поддерживали только две вещи – морфий и энергия, которой с ним делился Кайло. Отсутствие хотя бы одной переменной в этом уравнении неминуемо означало для немца скорый и крайне болезненный летальный исход. А он говорил об этом так легко, словно речь шла о каких-то простых и совершенно будничных вещах. - Почему вы меня отпускаете? – не удержался Кайло. Герберт невесело усмехнулся. - Ты убил бы меня, если бы я встал на твоем пути, - прямолинейно сказал он, ничуть не смущаясь своей откровенности, - поэтому я выбрал вариант наименьшего сопротивления, что сделал бы любой разумный человек. Кайло покачал головой, и уже было открыл рот, чтобы возразить, но старый немец прервал его взмахом руки. - Я у тебя в долгу, потому что без твоей помощи я умер бы намного раньше, - закончил свою мысль Сноук, хитро сощурившись, - и, вероятно, есть вещи, в которых я виноват перед тобой и это возможность загладить это. Мужчина покидал его с тяжелым сердцем, в окончательно расстроенных чувствах. А эта последняя фраза не давала ему покоя не только весь оставшийся день, но и много лет спустя. Увы, Герберт Сноук покинул число живых намного раньше, чем успел дать ответы на вопросы, терзавшие его ученика после этого разговора. Кайло не читал газет, поэтому о происходящем в городе узнал благодаря случайному стечению обстоятельств, без которого так и прибывал бы в счастливом неведении. В один вечер миловидная продавщица в книжном магазине вдруг зацепилась взглядом за оголенную съехавшей манжетой рубашки татуировку и вытаращила глаза так, словно увидела привидение. Девушку эту мужчина хорошо знал, потому что был постоянным посетителем этой лавки, и такого эксцентричного поведения за ней раньше не наблюдал. Они часто вежливо болтали на отвлеченные, окололитературные темы. Звали ее Грейс, и вроде как она училась на младших курсах колледжа. - О, господи! – воскликнула она, приложив тоненькие пальчики к губам, не способная оторвать глаз от злосчастной татуировки. - Мисс? – нахмурился Кайло и, проследив за направлением взгляда девушки, поспешно одернул рукав, - вы в порядке? - Ваша татуировка! – взвинчено отозвалась Грейс, словно это должно было объяснить собеседнику причины ее странного состояния. Мужчина не удивлялся тому, что это позорное клеймо, оставленное лагерем, может шокировать окружающих, но прежде не встречался с такой бурной реакцией на его существование. Он был далеко не единственным человеком, носившим на себе порядковый номер. После войны их было немало. И хотя прошло уже двадцать лет, а уцелевшие бывшие узники расползлись по всему миру и пытались жить нормальной жизнью, их все равно можно было опознать по этой проклятой метке. Грейс смутилась, вероятно, догадавшись, что Кайло не в курсе происходящего, и полезла под прилавок. Пошуршав какими-то бумагами, она извлекла оттуда помятую вчерашнюю газету и протянула мужчине. Кайло бегло пробежался глазами по заголовку и материалам на первой странице, и быстро пожалел о том, что вообще вышел из дома в этот злосчастный день. Зябкое ощущение дежа-вю кольнуло где-то под ребрами, словно он снова оказался в Берлине сороковых. Только на этот раз всех загадочно погибших людей связывала вовсе не принадлежность к военной элите Третьего Рейха. Все они имели один типаж и были отмечены порядковым номером на запястье. Рей. - Будьте осторожны, - тем временем отмерла Грейс, - есть предположение, что это беглые нацисты охотятся за уцелевшими… узниками лагерей. Да, конечно, беглые нацисты, не иначе. - Благодарю за заботу, мисс, - мужчина вежливо улыбнулся и пожал своими морщинистыми руками узкую ладошку девушки. Ее забота об одиноком старике, любителе литературы, действительно была крайне трогательной. И нужно было выгнать из своей головы, в очередной раз возникшие в ней мысли о том, что будь Кайло в лучшей форме, он бы не тратил время с этой симпатичной девушкой за разговорами. Нельзя. Нельзя проиграть схватку своей звериной природе. Нельзя поддаваться искушению и за одно это короткое прикосновение к теплым пальцам продавщицы вытягивать из нее энергию. Даже чуть-чуть, только для того, чтобы кости перестало так невыносимо ломить из-за проклятого дождя. Уходя из магазина, Кайло бросил короткий взгляд на свое отражение в витрине и не испытал и тени сожаления из-за того, что там увидел. Годы воздержания превратили его в дряхлого старика, но теперь он хотя бы выглядел на свой настоящий возраст, а главное, вызывал куда меньше подозрений у окружающих. Разве не заслуживает доверия благодушный, пожилой эмигрант с собранными в хвост длинными седыми волосами и множеством морщин, испещряющих лицо настолько сильно, что прежние черты становилось не разобрать? Тихий, неприметный, одинокий переводчик с немецкого в маленьком заштатном издательстве, обитающий в скромной квартирке далеко не в самом престижном районе Лондона. Кому придет в голову, что этот маленький человек – и не человек вовсе? Затолкав поглубже все свои сомнения, и с трудом переборов нестерпимое желание развернуться и спуститься в метрополитен, чтобы поехать домой, Кайло все-таки направился к Сент-Джеймсскому парку. Шансы что эта бешеная фурия снова выйдет на охоту именно сегодня были ничтожно малы, но попробовать, определенно, стоило. Потому что если была хоть небольшая возможность, что мужчина сможет остановить ее кровожадный перформанс, он обязан был ею воспользоваться. Как бы правоохранительные органы не пытались не допустить утечки информации, журналисты все равно разнюхали и растрепали всему городу вести о том, что местом загадочных смертей был именно этот парк. Поэтому ближе к вечеру здесь стало достаточно безлюдно, а на извилистых дорожках можно было встретить полицейский конвой. Кайло искал не Рей, а того, кто мог бы привлечь ее внимание, оказавшись достаточно безрассудным, чтобы отправиться сюда на позднюю прогулку даже после всего произошедшего. Тот вариант, где он восстанавливал запасы энергии и возвращал себе прежнюю внешность, чтобы стать приманкой, мужчина отмел сразу. Нельзя. Он уже давно решил для себя, что здесь, в другой стране, в новом, послевоенном мире, будет жить как обычный человек. Насколько это возможно, когда ты являешься сверхестесственным созданием. Удача, если можно было ее таковой назвать, учитывая обстоятельства, оказалась к мужчине благосклонна. Вместо предполагаемой подходящей мишени он обнаружил саму охотницу. Рей сидела на лавочке, утопающей в тени раскидистого куста, подставив струям дождя острый подбородок, и внимательно оглядывала проходящих мимо людей. Она была предельно напряжена и сосредоточена настолько, что не обращала внимания на безнадежно промокшие волосы и пальто. Ее тонкие пальцы отбивали на дереве скамейки какой-то одной ей известный ритм, и вся она словно готова была к рывку, чтобы вцепиться зубами в горло своей жертве. Красивая и опасная, как и прежде. Она ничуть не изменилась за прошедшие двадцать лет, только прическу и одежду стала носить по последней моде. Кайло аккуратно приблизился к девушке, остерегаясь спугнуть ее резким движением, и накрыл ее краем своего широкого, черного зонта. Рей медленно перевела на него хищно горящие зеленые глаза и нахмурилась, пытаясь опознать человека перед собой. Это удалось ей не сразу, ведь мужчина и сам давно не узнавал свое отражение в зеркале. - Мисс? Вы, должно быть, недавно в Лондоне, если по-прежнему не озаботились приобретением зонта, - дружелюбно сказал он, наслаждаясь произведенным на девушку эффектом. - Черт возьми, - злобно выплюнула Рей и специально отодвинулась подальше от него, снова оказавшись ничем не защищенной от дождя, из чего Кайло сделал вывод, что ей попросту нравится мокнуть, - никогда бы тебя не узнала. - Позволите? – насмешливо спросил Кайло и кивком головы указал на свободное место на лавочке рядом с ней. - Что с тобой случилось? – судя по всему, девушка была настолько обескуражена, что даже о своих кровожадных планах относительно мужчины позабыла, поддавшись искреннему любопытству, - почему ты так выглядишь? - Может быть потому, что мне шестьдесят четыре? – вопросом на вопрос откликнулся мужчина, криво улыбнулся и все-таки взялся объясниться, - такое бывает, если долго не питаться. Ты начинаешь выглядеть на свой настоящий возраст. Но… тебе это не грозит, я думаю. Это было своеобразным комплиментом и одновременно упреком. Даже промокшая, словно бездомная птичка, Рей была чрезвычайно свежа и прекрасна. По последней моде подкрученные и искусственно увеличенные в объеме ресницы, блестящие волосы и кожа делали ее визуально куда более юной, чем даже в их прошлую встречу. И Кайло прекрасно знал цену ее вечной молодости и не мог выкинуть этого из головы. Потому что больше двадцати лет назад он своими руками создал этого монстра, чтобы однажды тот явился за ним сквозь ночь и пелену дождя. С другого континента. - И почему ты не питаешься? – ехидно осведомилась девушка. Ее придирчивый взгляд скользил по лицу мужчины, словно она пыталась пересчитать все испещрявшие его морщинки. - Мне это все надоело, - Кайло тяжело вздохнул, - не хочу жить за счет других. - О, тогда я с готовностью помогу тебе со всем этим покончить, - выплюнула Рей, - я думаю, что ты уже догадался для чего я здесь. Если у тебя еще не начался старческий маразм, конечно. - Да, ты более, чем красноречиво дала это понять, - резонно заметил мужчина и нахмурился, - однако, тебе не стоило втягивать в это невинных людей… - И как я вышла бы с тобой на связь? – сердито перебила девушка и приобняла себя руками, стряхивая накопившуюся на жесткой ткани ее красного пальто влагу, - да и я, в отличие от тебя, не собираюсь морить себя голодом. - Тебе не обязательно убивать. Пауза, повисшая между ними, не сулила ничего хорошего, потому что к этим словам Рей была совершенно не готова и теперь она выглядела еще более обескураженной. Серьезно? Кайло и сам растерялся, потому что был уверен, что пришел сюда, чтобы уничтожить кровожадного монстра, в которого превратилась его бывшая возлюбленная. А на деле оказалось, что девушка просто не была в курсе того, что смерть жертвы не является необходимостью. Невозможно! Она должна была знать. Откуда? Она просто пудрит ему мозги! Она не только жестока, но и чрезвычайно коварна. Не стоит недооценивать человека, который когда-то участвовал в партизанской войне и пользовался чарами своего обаяния, чтобы заманивать в ловушку глупых мотыльков. - Так, - сказала Рей и нервно тряхнула головой, - то есть ты хочешь сказать, что… блядь. Она недоумевала совершенно искренне. Об этом кричал красноречивый язык ее тела. Ее губы слегка задрожали, словно она с трудом сдерживается от желания заплакать или закричать. Кайло тут же лишился всей своей так старательно возведенной брони и снова оказался в ловушке бесконечного чувства вины. Ведь это именно он сделал ее такой и бросил, не потрудившись объяснить своему проклятому дитя правила игры, в которую его втянул. Но мог ли он на самом деле знать тогда, что девочка не умрет, а переродится в чудовище? Что ему придется нести ответственность еще и за это? Пока Кайло бродил кругами своего личного ада, Рей тоже переживала не самый приятный момент. Она вцепилась себе пальцами в волосы и лихорадочно замотала головой. Ее нервно вздрагивающие плечи были такими хрупкими, что у мужчины невольно защемило на сердце. Ведь, черт возьми, это она. Его ласточка, его сладкоголосая сирена. Пришедшая, как холодный ангел возмездия по его душу и сраженная правдой, которая была не доступна ей все эти двадцать лет; правдой, для которой не нашлось подходящего случая. Правдой, которая, словно снежный ком, начинавшийся с крошечного снежка, обернувшийся смертельной лавиной под которой ее больная душа и кости теперь были размолоты в порошок. - Что же я натворила… - прошептала Рей так тихо, что эти слова почти потонули в шепоте дождя. Кайло невольно потянулся к девушке, чтобы обнять ее за плечи и утешить, но она отпрянула от него и подвинулась к противоположному краю лавочки. Ее глаза бешено блестели. - Убей меня, - сказала она и добавила робко и почти смущенно, - пожалуйста. Ты сотворил – ты и убей. Я не смог жить с этим. Мужчина тяжело вздохнул, и, уверенный, что Рей снова начнет сопротивляться, довольно резко притянул ее к себе, пряча в своих объятьях от дождя и ужаса, который овладел ей. Однако, в этот раз она не высказала ни малейшего протеста и с готовностью уткнулась в ткань рубашки у него на груди. Кайло совершенно иначе представлял себе эту встречу. Он готовился укрощать монстра, вышедшего из-под контроля, а в его руках трепетала хрупкая ласточка со сломанными крыльями. - Я не знала, - взволнованно бормотала девушка, давясь собственными слезами, - я правда не знала… я думала, что мы… мы должны… - Да, маленькая, - Кайло неловко погладил ее по спутавшимся из-за влаги волосам и впервые за долгое время смутился морщинистости своих рук, - когда-то я тоже так думал, но потом узнал, что есть другой путь. Рей громко шмыгнула носом и поежилась. Все-таки изрядно промокшая одежда не способствовала долгим прогулкам на свежем воздухе, да и к ночи температура заметно упала. Энергетические вампиры могли бесконечно оставаться молодыми, питаясь чужими жизненными силами, но в остальном они были также уязвимы, как обычные люди. Их кожный покров не отражал пули, а иммунитет не мог чудом справиться с большинством опасных болезней. Так что отчаянная мстительница имела все шансы погибнуть от элементарного воспаления легких. Кайло подумал об этом, с легкостью поддавшись беспокойству за эту смелую, сумасбродную, но такую уязвимую девушку, и потянул ее вверх, вынуждая подняться с лавки. - Пойдем, - сказал он, не терпящим возражений тоном, - тебе не помешает любимый напиток англичан. - Джин? – с готовностью откликнулась Рей и ее лицо озарила слабая, но такая очаровательная улыбка. - Я имел в виду чай, но джин тоже подойдет, - усмехнулся мужчина, как обычно скрывая за насмешливым тоном свое волнение. Потому что еще вчера Кайло просыпался в своей скромной квартирке и шел на работу, выстраивая каким-то образом незамысловатый, скучный быт человека, в жизни которого когда-то было все. А теперь он держал в своих руках женщину, которую считал потерянной навсегда. Потому что невозможно было представить даже в самых смелых своих мечтах их встречу, когда они будут разговаривать, а не перегрызут друг другу глотки. Он был тем, кто превратил ее в чудовище, и это невозможно было простить. А она была сотворенным им монстром, которого нужно было уничтожить, чтобы он не утащил с собой в ад сотни невинных душ, случайно подвернувшихся ему под руку. Но в тоже время она была девушкой, промокшей под дождем, а он всего лишь мужчиной, который отчаянно желал ее согреть. Ладно, чертовым стариком. Стариком, пытающимся убаюкать в своих руках нежную, вечно юную деву. - Мне нужно, - слабо попыталась возразить Рей, когда, приобняв ее за плечи, Кайло повел ее к ближайшей станции метрополитена. Не трудно было догадаться, что она высказала этот слабый протест только из вежливости. - Не отказывайся, - попросил мужчина и неловко попытался пошутить, - не каждый день ты можешь оказаться в постели человека, годящегося тебе в дедушки. Рей вдруг лукаво и очень светло улыбнулась. В ее глазах загорелись те самые огни на болоте, которые никогда прежде не позволяли ему остаться равнодушным. И воспользовавшись замешательством собеседника, девушка сократила разделявшее их расстояние и поцеловала мужчину в губы. Когда она отстранилась, тень этой улыбки все еще пряталась в уголках ее рта. Кайло не нужно было видеть свое отражение, чтобы знать, что это короткое, совсем невесомое прикосновение вдохнуло в него жизнь, которая почти уже успела покинуть его постаревшее тело. Но он все-таки притянул к глазам кончик хвоста, чтобы убедиться в том, что волосы из седых снова стали черными. - Так то лучше, - удивительно беззаботно сказала Рей, развернулась на невысоких каблуках, кокетливым движением поправила широкий ободок на мокрых волосах, и решительно направилась к спуску в подземку. Герберт Сноук не любил шумные скопления народа и по возможности избегал любых обстоятельств, которые вынуждали его быть со всех сторон стиснутым человеческой массой. Его точно нельзя было назвать завсегдатаем городских гуляний, ярмарок или крупных праздников. Он предпочитал тишину. Однако, в тот год у мужчины появилось довольно занятное увлечение, вынуждавшее вечного затворника покинуть пределы своей крошечной, грязной и неуютной домашней лаборатории. Каким-то невероятным образом это хобби помогало Сноуку оставаться на плаву и кое-как неплохо выживать в быстро меняющемся мире. Потому что с начала века европейское общество с удовольствием нырнуло в бескрайний океан мистицизма и всевозможных суеверий, но среди всего этого тупоголового стада всегда находились те, кто готов был заплатить за удовольствие развенчать всеобщую истерию. И благодаря этому обстоятельству скромный молодой ученый, вышедший на тропу войны против всех новоявленных медиумов и колдунов, внезапно обрел неплохую известность в довольно широких кругах и стал частым гостем на разных мероприятиях. Герберт прибыл в пригород Рима для того, чтобы публично уличить в шарлатанстве очередную эксцентричную даму, заверявшую пустоголовых зрителей в своей способности вступать в близкий контакт с душами умерших и успешно отработал номер с громким разоблачением, когда болезнь напомнила о себе. В компактном чемоданчике мужчины всегда имелся набор шприцов и ампул для инъекции на случай подобных инцидентов, и оставалось только найти уединенное место. Окружающим не нужно было знать об этой маленькой слабости блестящего молодого ученого. В гримерной главного шатра было слишком много посторонних глаз, поэтому Герберт направился в грязный закуток за ним, заставленный различным инвентарем и прочим хламом. Спрятавшись за красочной декорацией в виде головы дракона, мужчина сделал необходимый укол и осел на грязную землю, дожидаясь, когда кровь разнесет по телу спасительную дозу морфия. Сквозь застилавшую окружающий мир пелену наркотической эйфории до мужчины отдаленно и размыто, как сквозь толщу воды, пробивались запахи и звуки бурлящего вокруг веселья. Сладкий аромат сладостей и выпечки, гвоздичная горькость глинтвейна, дым жарящегося на огне мяса; музыка, гомон голосов и крики ярмарочных зазывал. Помутневшими глазами Герберт вглядывался в ясное, вечернее небо и ему казалось, что он падает в эту глубину до того момента, как посторонний, очень близкий звук, не вынудил его вернуться обратно из своих морфиновых грез. Мужчина выглянул из-за служившей ему укрытием головы дракона и увидел картину, которая сразу показалась ему какой-то неправильной. И не только потому, что кто-то грубо осмелился вторгнуться в его уединение. Грузный, неопрятный на вид мужчина волок за собой маленького темноволосого мальчика, сжимая в своих грубых ручищах его тонкое запястье так сильно, что казалось невероятным, каким образом хрупкие кости ребенка пережили это испытание на прочность. Загадкой также были цели, с которыми незнакомец заволок мальчишку в этот укромный уголок, но не трудно было догадаться, что ничего хорошего на уме у громилы не было. Герберт с трудом совладал со своим расслабленным после инъекции телом и попытался подняться с земли, но словно налившиеся свинцом ноги пока слушались его плохо. Он испытывал острую необходимость вмешаться, но в тоже время своим рациональным, всегда ясным умом, понимал, что едва ли имеет на своей стороне физическое преимущество перед мощным мужчиной, тем более в таком состоянии. - Пожалуйста, отпустите меня, - взмолился мальчик по-итальянски, но его жалкие просьбы не имели особого эффекта. Тащивший его мужчина только больше разозлился от этого, поморщился и сплюнул себе под ноги. - О, нет, малец, - рассмеялся он, - сначала твои родители мне хорошо заплатят. Сноук невольно испытал приступ любопытства после этих слов, потому что изначально строил совсем другие предположения о планах похитителя относительно ребенка. Все-таки ученый достаточно хорошо изучил человеческую породу и был прекрасно осведомлен в том какое количество больных уродов носит на себе земля. И даже если мальчику не грозило чего-то чудовищного вроде сексуального насилия, то спасать его определенно стоило хотя бы ради вознаграждения от его благодарных родителей. Пока Герберт размышлял о том, какая ему подвернулась неожиданная удача, события приняли совершенно неожиданный оборот. Грузный мужчина резко осел на землю, выпустив мальчика, и так и застыл, скорчившись в какой-то странной, неестественной позе. Парнишка отступил от него на шаг, растирая пальцами покрасневшее после хватки похитителя запястье, и вдруг громко заревел. К моменту, когда Сноук все-таки совладал со своими непослушными конечностями и выбрался из своего укрытия, ребенок окончательно впал в истерику. Герберт всегда остерегался детей и чувствовал себя крайне неуверенно в их присутствии, но сейчас посчитал себя обязанным утешить испуганного мальчишку. - Я не хотел. Я не хотел. Я не хотел, - повторял он. Сноук неловко приобнял паренька за плечи и кое-как нашел в себе силы погладить его буйные, черные кудри, как ему казалось утешающим жестом. Он покосился в сторону валяющегося рядом неудачного похитителя, и ему показалось, что мужчина не дышит. Показалось ли? Мальчик в его руках немного успокоился и хотя бы перестал твердить эту странную фразу, смысл которой пока оставался для Герберта совершенно не ясным. Убедившись, что можно прервать этот неудобный тактильный контакт, молодой ученый присел рядом с громилой и проверил его пульс. Мужчина был мертв. Сноук медленно обернулся к мальчишке и встретился взглядом с его огромными, испуганными темными глазами. - Ты его убил? – осторожно спросил он, радуясь, что довольно бегло говорил по-итальянски и языковой барьер не стал бы проблемой в выяснении обстоятельств случившегося. Сноук даже разозлился на себя за глупость этого предположения, потому что он был человеком, верящим исключительно в силу науки и прогресса, и уж точно не одержимым мистиком. Но этот человек на его глазах вдруг взял… и умер. Конечно, логично было предположить, что сгубили его сердечная недостаточность или какой-нибудь тромб, а не неведомая сила, лежащая вне понимания Герберта. Только вот на теле мертвого незнакомца не было никаких характерных признаков, а Сноук великолепно разбирался в патологической анатомии, повидал немало трупов и с легкостью всегда мог определить причину смерти погибшего только по внешнему виду. Мальчик, тем временем, нервно кивнул и снова сбивчиво затораторил: - Да, пожалуйста, не наказывайте меня, я не хочу в тюрьму. Мама будет очень зла, если узнает. Я обещал так не делать, но я испугался. Пожалуйста… - Тс-с-с, - остановил его Герберт, с любопытством вглядываясь в перепуганное лицо ребенка, - и как… ты это сделал? Почему-то сейчас он думал о том, что некоторое время назад натолкнулся на довольно любопытный материал, связанный с предрассудками этого переломного времени. В тысяча восемсот девяносто девятом году мистики предсказывали скорый приход в мир антихриста, рожденного в момент начала нового века, и видели достаточное количество убедительных предзнаменований. Этому ребенку около пяти лет и он каким-то невероятным образом может убивать людей прикосновениями. Есть ли у него другие неординарные таланты?... «Ты совсем спятил, старик» - осадил себя Сноук, но при всей нелогичности этих мыслей, он все равно не мог выбросить их из головы до конца. Он обязан изучить этого мальчишку, и узнать каким образом возможно то, что произошло в этой подворотне. - Я забрал его жизнь, - опустив глаза, сказал мальчик с потрясающей для пятилетки серьезностью. Так и началась их история, растянувшаяся почти на пол века. Сноук сам не понимал, как решился фактически похитить этого ребенка, наврав ему, что родители бросили его на ярмарке из-за того, что он был чудовищем. Это было жестоко, но Герберт оправдывал себя тем, что делает все это во имя науки и человечество еще скажет ему спасибо за этот гадкий поступок. Первые несколько лет ученый настолько сильно боялся, что за его счастливой находкой явится настоящая семья, что принял решение поменять мальчишке имя. Каждое утро на протяжении первого десятилетия, он пролистывал газеты, периодически натыкаясь на информацию о том, как одна аристократическая итальянская семья назначает очередную награду тому, кто сможет отыскать их пропавшего отпрыска. Но никакое денежное вознаграждение, прельстившее Герберта в самом начале, не могло сравниться с возможностью настоящего открытия. Мальчик тем временем играл с инструментами в его лаборатории и потихоньку учился называть Герберта отцом. Он был смертельно опасен и мужчина всячески ограждал его от малейших физических контактов с окружающими, чтобы потом не ломать голову, где прятать трупы случайно пострадавшей домашней прислуги. Он и сам каждый день боялся за свою жизнь и предпочитал лишний раз не прикасаться к своему подопечному, убеждая нуждающегося в тепле и ласке мальчишку, что это нормально. Что объятия – бессмысленная трата времени, а чувства – лишь химические реакции в организме. Кайло исполнилось шестнадцать, когда в одном газетном выпуске Герберт обнаружил некролог его попавших в автокатастрофу родителей. И ученый, который все эти годы вел бесконечные споры с собой на счет необходимости открыть воспитаннику правду о его семье и происхождении, сделал утешительный вывод для себя: это больше не имеет значения. Эти люди уже не имели никакого отношения к его названному сыну. Едва ли и сам юноша хотел бы слышать о них, выросший с мыслью о том, что его попросту потеряли в толпе. Сноук не был сентиментальным человеком, но все равно неминуемо испытывал чувство вины перед своим воспитанником за эту ложь. За похищение, пусть и совершенное во имя науки. Поэтому он решил, что расскажет обо всем перед смертью. Только умереть ему было суждено в одиночестве и без покаяния. Кайло в это время отбывал срок в Брайтенау.