Калейдоскоп

Яркий солнечный свет пробрался в комнату сквозь гигантские окна и наполнил ее ощущением легкости и тепла, игриво ныряя в зеркальные поверхности, чтобы выскользнуть оттуда множеством сверкающих, как морские волны в ясную погоду бликов. Свет запутался в лабиринтах стеклянных висюлек на помпезной люстре и рассыпал по старинному паркету и потолку с лепниной кляксы крошечных радуг. Рей не горела желанием любоваться этим великолепием. Она со стоном положила на голову подушку, ругая себя за беспечность из-за которой не потрудилась запереть ставни и задернуть плотные светло-бежевые шторы. До рассвета девушка просидела на широком подоконнике, смоля сигарету одну за другой, любуясь огнями ночного Парижа и вдыхая его пряные запахи сквозь неплотно приоткрытую створку окна, сплетающиеся с ароматом табака. Раннее пробуждение точно не входило в ее планы. И хотя время перевалило за полдень и из коридора давно раздавались голоса и шаги других обитателей квартиры, для Рей, предпочитавшей исключительно ночной образ жизни, это было еще совсем ранним утром и она не собиралась покидать теплую, уютную постель. Фазма уважительно относилась к причудам своих пташек, но именно в этот день решила встать на сторону оккупировавших комнату солнечных лучей. Она впорхнула в спальню, наполняя ее ароматом своих изысканных духов, и плюхнулась на кровать рядом с подругой, пытающейся выкрасть себе еще хоть несколько часов безмятежного сна. - Проснись, mon reine des neiges, - прощебетала она, ловко перескакивая с привычного немецкого на французский. И потянулась, чтобы пощекотать кончиками пальцев пятку девушки, непредусмотрительно торчавшую из-под одеяла, - сегодня особый день. - У тебя каждый день особый, - проворчала Рей в ответ, спешно пряча ногу под сползшую шелковистую ткань, и морщась от раздражающего оптимизма предводительницы их маленькой коммуны, - я поздно легла. Блондинка что-то тихо проворчала себе под нос по-французски, пользуясь тем, что ее собеседница не сильно жаловала этот язык, и отняла у Рей подушку, обнажив перед вездесущим солнечным светом ее сонное лицо и разметавшиеся повсюду рыжие длинные волосы. Фазма с нежностью намотала огненную прядь подруги на палец и наклонилась к ней, чтобы оставить короткий, легкий поцелуй на обнаженном плече девушки. - А если я помогу тебе проснуться? – сладко прошептала хозяйка квартиры, но, не встретила достаточного воодушевления в ответ. - Я не в настроении, - отмахнулась Рей. Не просто так Фазма наедине величала ее своей Снежной Королевой. Даже полыхающий всеми красками пламени цвет, в который бывшая певица красила свои отросшие за годы волосы, не делал ее душу и сердце хоть немного более теплым. Огонь, некогда озаривший ночное небо октябрьского Лондона сжег ее до тла, оставив только покрытое изморозью пепелище. - Детка, так не пойдет, - блондинка недовольно покачала головой, а в голосе ее прозвучали строгие, назидательные нотки, - я введу запрет на наркотики в нашем доме. Ты слишком много нюхаешь в последнее время и стала совершенно невыносимой. - Тогда я свалю отсюда к чертовой матери, - выдвинула ультиматум рыжая девушка и все-таки соизволила подняться и сесть на постели, - как и большинство твоих подопечных. И хотя она еще толком не сумела проснуться и зевала так широко, что в уголках глаз выступали слезы, голос ее звучал с привычной жесткостью. Рей испытывала к Фазме огромное чувство благодарности и теплоты за поддержку и созданные ей практически идеальные условия для жизни, но все равно держала свои ментальные щиты поднятыми до небес, как и всегда. Даже будучи предельно уязвимой после сна. Это была первая женщина, с которой они разделили постель и нашли свои тела и предпочтения в сексе вполне совместимыми, но пускать ее в свою душу девушка не планировала. Нечего было делать в этой выжженной, мертвой пустыне, где все живое было обречено на скорую, безвременную кончину. Возможно, Рей просто боялась, что даже такую светлую, жизнелюбивую личность, как хозяйка этой парижской квартиры, отпугнут царствующие там вековечный мрак и могильный холод. - Ты меня расстраиваешь, - честно призналась Фазма и ушла, оставив любовницу в одиночестве опустевшей комнаты, ставшей после этих слов как будто куда более холодной и неуютной не смотря даже на наполняющий ее до краев лучезарный солнечный свет. Рей почувствовала себя виноватой и все-таки поднялась с постели. Она неторопливо оделась в легкое шелковое платье и сладко потянулась, разминая затекшие за время своего забвения конечности, и приступила к ритуалу, с которого начинался каждый ее день последние несколько лет. Она давно потеряла счет времени с того момента, когда перестала обходиться без помощи чудодейственного порошка. Никому из обитателей квартиры не будет приятно смотреть на ее кислую физиономию, поэтому она считала себя обязанной предоставить им альтернативу в виде томно-отсутствующего взгляда и легкой, загадочной улыбки Моны Лизы, игравшей на ее лице после проведения этой процедуры. Если Фазма слишком бесилась, упрекая свою подружку в том, что она пристрастилась к наркотикам, Рей довольно резко намекала, что в ином случае просто шагнула бы в одно из шикарных окон или утопилась бы в Сене. И каким-то образом блондинка терпела все это, давясь своими возражениями. В просторной гостиной уже успели собраться хозяйка квартиры, Финн и Кайдел, неспешно потягивающие вино из высоких бокалов, не смотря на еще слишком ранний час для распития алкоголя. В этом не было ничего предосудительного для той богемной атмосферы вечного праздника, в которой с удовольствием обитатели пташки со своей предводительницей. Темнокожий парень отсалютовал вошедшей девушке бокалом, а Кайдел поднялась ей на встречу, чтобы расцеловать в обе щеки, как было принято на ее исторической родине, затерянной где-то среди Карпатских гор. Фазма, все еще смущенная недавним разговором, не удостоила Рей никаким приветствием, кроме холодного, осуждающего взгляда. Конечно, она догадалась о том, что ее любовница в очередной раз прибегла к помощи своего секретного лекарства от тоски, напрочь проигнорировав все ее предупреждения и просьбы. - Что ж, - потянула блондинка, выждав некоторую паузу, - когда мы все в сборе, - и еще раз строго посмотрела в сторону вошедшей девушки, словно классная дама, порицающая опоздавшую на урок гимназистку, - хочу объявить вам, детки, что у нас ожидается гость. Кайдел заинтересованно заерзала в своем пестром кресле и выжидающе сложила изящные руки пианистки на коленях. Это не укрылось от цепкого внимания Фазмы, которая слегка усмехнулась одними губами и почти незаметно качнула головой. - Подбери слюни, мон шерри, - обратилась она к русоволосой вампирше, - это мой любимый мальчик и я не намерена им делиться. Но я разрешаю вам насладиться вдоволь его красотой и остроумием, ведь это настоящий темный принц. Смотреть, но не трогать, Кай. Славянка в одной из своих жизней была виртуозной пианисткой и о ловкости ее шустрых рук в квартире слагались легенды. Вероятно, Фазма своей восторженной речью о достоинствах неизвестного жителям квартиры гостя надеялась вызвать ревность у Рей, но рыжая была слишком хорошо осведомлена о безграничных просторах, на которые простирался темперамент двухсотлетней немки и даже не смутилась. Тем более привязанности не входили в число ее приоритетов на ближайшую… сотню, если не тысячу лет. И она готова была благословить Фазму на любые оргии, лишь бы только она наконец-то переключила свое внимание на кого-то другого и отцепилась от нее со своей неуместной при характере их отношений материнской заботой. Потому Рей только закатила глаза с выражением откровенной скуки на лице. Генриетта сохранила старинную привычку к ведению очень насыщенной светской жизни и гости в этом доме случались по несколько раз в неделю. Люди и вампиры с разных уголков света. Деятели искусства, ученые и политики. Горячо обожаемые блондинкой друзья, для каждого из которых она готова была устраивать праздники не уступающие по масштабам древнегреческим сатурналиям. - Но, дорогая, - обиженно протянула Кайдел, наивно хлопая густыми ресницами, - для чего ты собрала нас всех, если не собираешься познакомить нас с гостем? - А для того, дети мои, - с готовностью ответила Фазма и кивком головы указала на початую бутылку вина, - чтобы вы попрятали все бухло и наркоту, которые успели натащить в наше гнездышко. Потому что у моего мальчика проблемы с алкоголем, и я не хочу, чтобы вы лишний раз толкали его на скользкую дорожку. Финн сдержанно хохотнул себе в кулак, за что удосужился от хозяйки квартиры осуждающего взгляда. Темнокожий парень, самый молодой из них, неуютно поежился, потому что еще не успел настолько вжиться в их маленький социум, чтобы перечить наставлениям и указаниям Фазмы, являвшейся для него неоспоримым авторитетом. - Да и вообще… - задумчиво потянула блондинка, поправляя и без того идеально лежащие белоснежные волосы, заплетенные в свободные косы, достающие ей почти до пояса, - свалите куда-нибудь. Не хочу, чтобы вы путались у меня под ногами. Я вас познакомлю, но немного позднее. Кайдел и Финн покорно ретировались, прихватив с собой свое вино и бокалы. Рей хотела последовать их примеру и уже поднялась с кресла, когда ее настиг властный голос Фазмы. - А ты можешь остаться, - приказала она. - Я думала, что у тебя намечается свидание, - попыталась возразить девушка. В действительности, слова Фазмы о том, что у ее долгожданного гостя имеется алкогольная зависимость, вызвали у нее желание в очередной раз затолкать себе в ноздри порцию белого порошка и она спешила побыстрее осуществить задуманное. Она уже однажды знавала одного человека с аналогичными проблемами, и до сих пор каждое воспоминание о нем раскаленными иглами вонзалось в ее мозг. Если быть честной, то именно эта память прожигала естество Рей настолько сильно, что она была вынуждена искать утешения в дурманящих сознание веществах. От этой, прораставшей сквозь ее личность раковой опухоли не было никакого лекарства и оставалось довольствоваться лишь кратковременным анестетическим эффектом. Фазма не знала этой истории, как не пыталась выведать у своей любовницы подробности пережитой ею в прошлом трагедии. Рей кормила блондинку обрывочными фактами, которые трудно было связать между собой в единую причинно-следственную нить – про смерть отца, про пережитое насилие, про разбитое, а затем окаменевшее сердце, и ужасы, которым ее подвергал Хакс, но не вдаваясь в детали. Хозяйка квартиры всеми силами пыталась пробить скорлупу, в которую забилась ее рыжая ледяная муза, но все время натыкалась на стены возведенной ей нерушимой цитадели свой личной драмы. - Хочу, чтобы ты была со мной, - смягчившись, сказала Фазма и опустилась перед Рей на корточки, поглаживая ее маленькие руки своими длинными, аристократичными пальцами, - это важный для меня момент. Или ты ревнуешь? Длинная юбка белоснежного платья разлилась по полу вокруг ног хозяйки квартиры, в очередной раз заставив ее любовницу подумать о холоде чистых январских снегов среди жаркой, парижской весны. - Нет, - честно призналась Рей, запоздало осудив себя за то, что этой откровенностью, вероятно, в очередной раз задела чувства блондинки, - просто не хочу вам мешать. - Ты не будешь лишней, - хозяйка квартиры нежно улыбнулась. Она хотела поцеловать свою маленькую, вечно хмурую подружку, но ее остановила переливистая трель дверного звонка и ее ясные голубые глаза загорелись искренним восторгом. С почти детскими непосредственностью и воодушевлением, Генриетта бросилась в прихожую, все-таки сорвав с губ Рей искреннюю улыбку, которую она, увы, уже не застала. - О! Мон шерри! – доносился из прихожей ее взволнованный голос, ставший выше на несколько тонов, - какой ты стал смуглый! Аргентина пошла тебе на пользу, ты отлично выглядишь. Ответа долгожданного гостя Рей не услышала, из чего сделала вывод, что он обладает куда более сдержанным темпераментом, нежели шумная, экспрессивная Фазма, имеющая привычку переходить на крик в моменты особого душевного подъема. Девушка поднялась с кресла и налила себе воды из стеклянного графина, с отстраненным интересом наблюдая, как в прозрачном сосуде скользят солнечные блики в это время суток нагло хозяйничавшие во всей квартире. Она слишком долго вела ночной образ жизни и успела отвыкнуть от того, каким красивым может быть мир в дневном свете. - Детка, - донесся до нее уже чуть более спокойный, но все равно исполненный искренней радости щебет Фазмы, уже успевшей оказаться на пороге гостиной, - познакомься с моим прекрасным мальчиком. - Прекрати так меня называть, - осадил блондинку ее гость, и этот низкий, слегка хриплый голос показался Рей слишком уж знакомым, - ты так лишний раз напоминаешь окружающим о том, насколько ты древнее ископаемое. Нет. Позвоночник прошили электрические разряды нервного напряжения. И еще до того, как Рей успела повернуться лицом, чтобы поприветствовать вошедшего, она уже поняла причину такой критической реакции собственного тела и пожалела, что не настояла на том, чтобы уйти вместе с Финном и Кайдел слоняться по залитому солнцем Парижу. - Как я скучала по твоей язвительности, - воскликнула тем временем Фазма и в тот момент, когда Рей все-таки обернулась, страстно поцеловала темноволосого мужчину, на плече которого повисла, словно влюбленная школьница. Теперь Рей только и оставалось, что молча наблюдать за бесстыдным поцелуем женщины, с которой она спала, и человека, которого она когда-то любила, слишком увлеченных своим занятием, чтобы обратить внимание на написанный на ее лице ужас. Кайло, а это был именно он, все-таки отстранил от себя раскрасневшуюся Фазму и первым соизволил перевести взгляд на застывшую, подобно жене Лотта, девушку, все это время также присутствовавшую в другом конце просторной гостиной. Рей нехотя признала, что загар шел ему не меньше, чем обычная аристократическая бледность, да и непривычно короткая стрижка делала мужчину визуально намного моложе. Сколько там ему сейчас? Уже перевалило за семьдесят – быстро подсчитала она в уме, чтобы отвлечься от того, как безнадежно ухнуло сердце в груди от того с какой теплотой смотрели на нее некогда любимые карие глаза. Словно не было всего того, что мучило ее в кошмарах. И эту встречу можно было назвать хоть сколько-то нормальной и приятной. Фазма ничего не заметила, вероятно, сделав для себя неутешительный вывод, что Рей, как обычно демонстрирует свой скверный характер и привычно пребывает не в духе. Блондинка давно смирилась с тем, что частые гости не вызывали никакого восторга у ее любовницы, даже когда являлись неординарными личностями, достойными хотя бы уважения. - Кайло, это Рей, - прощебетала она, пытаясь сгладить неловкость, - моя любимая мужененавистница. Будь с ней повежливее, чтобы не оторвала тебе член, а то у меня на него большие планы, - она лукаво подмигнула, - Рей, это Кайло – мой трагический принц. Не обижайся слишком сильно, он захлебнется своим ядом, если не будет ехидничать хотя бы минуту. Он много лает, но не кусается. - Да… - пролепетала Рей, с трудом сдержав нервный смешок от комментариев блондинки, с поразительной точностью угодивших прямо в самую цель, - очень приятно. Трагический принц, - мрачно повторила она про себя, чувствуя нарастающее желание поскорее запереться в комнате и принять смертельную дозу кокса, лишь бы только больше не участвовать в разыгрывающемся в гостиной фарсе. - После такого резюме я обязан сказать колкость, но воздержусь, - насмешливо протянул мужчина, быстро нацепив на лицо маску вежливой невозмутимости, справившись с ситуацией куда лучше, чем девушка, - рад знакомству. - Я принесу кофе, - бодро провозгласила Фазма, но вместо одобрения оказалась под прицелом сразу двух пар глаз, полных немой мольбы не покидать эту комнату, во избежание еще большего градуса неловкости этой ситуации. - Я предпочел бы что-то покрепче, - первым опомнился Кайло и выудил из-за пазухи пижонского черного пальто бутылку какой-то золотистой жидкости, - как раз прихватил в «дьюти-фри» отличный кубинский ром. Рей чрезвычайно была благодарна бывшему возлюбленному за этот выпад, потому что теперь он полностью завладел вниманием блондинки, которая тут же из состояния своей влюбленной эйфории перешла к плохо контролируемой ярости агрессивной валькирии. Теперь она могла спокойно продолжать прикидываться предметом мебели, пока Фазма читает лекцию о своем отношении к вредным привычкам кому-то другому, а не ей. - Какого черта, Кайло? – зарычала блондинка, быстро принимая боевую стойку с упертыми в бока руками, - я зря потратила столько сил, нервов и денег, чтобы вылечить тебя от алкоголизма? Для того я навещала тебя в клинике и не спала ночами, чтобы ты заявился ко мне на порог с этим? Рей с любопытством склонила голову, наблюдая за этой сценой. Ей трудно было удержаться от искушения вторгнуться в чужие разборки, когда они касались человека, так долго занимавшего огромное место в ее мыслях и сердце, но она держалась изо всех сил. Однако, новость о том, что после их расставания этот негодяй не сразу бросился в распростертые объятия другой вампирши, а хоть какое-то время пострадал, ища утешение на дне бутылки, не принесла ей должного удовлетворения. Хотя и чувства вины за события, тому предшествовавшие у девушки не было, и она не могла понять, был ли тому причиной страстный поцелуй Кайло и Фазмы, которому она невольно стала свидетельницей. - Господи, - мужчина в ответ на всю экспрессивную тираду Генриетты лишь привычно закатил глаза, - Фаз, угомонись. Это всего лишь ром, который мы выпьем за встречу, - и хмуро добавил, - я больше не бухаю, как последняя мразь, но и отказываться совсем от алкоголя не собираюсь. Уж извини, но ты не можешь перекроить меня, как тебе вздумается. - Но я могу выставить тебя за дверь, - с трагическим надломом заявила блондинка, слегка растеряв весь свой запал и заметно сдавая позиции в этом споре. - Можешь, - легко согласился Кайло и сделал то, чего совершенно не ожидала украдкой наблюдавшая за их перебранкой Рей, а именно притянул к себе Фазму и нежно, успокаивающе поцеловал ее в висок, - только тогда ты не узнаешь насколько сильно я по тебе скучал, - и хотя он гуманно понизил голос, чтобы эти слова предназначались только блондинке, Рей их все равно услышала. До ее отчаянно протестующего против происходящего мозга медленно начинал доходить тот факт, что все это не является очередным ее ночным кошмаром. И это - ее новая реальность. И в этой реальности она вроде как лишняя при разговоре двух давних любовников, которые действительно соскучились друг по другу за время долгой разлуки. Потрясающе. Рей умоляла заткнуться навязчивый голосок в своей голове, который так и норовил напомнить ей, что в последнюю ее встречу с этим мужчиной она собственноручно вывернула ему душу наизнанку, а после чего спалила до тла его квартиру, надеясь, что огонь поглотит и его самого. Чему она удивляется теперь, когда спустя еще одно десятилетие, он так трепетно обнимает другую женщину, способную оценить любовь, а не переворачивать все с ног на голову в соответствии со стандартами своего больного, безумного восприятия мира? - Ладно, - все-таки сдалась Фазма и примирительно чмокнула Кайло в горбатый нос, - никуда не исчезай. Я принесу бокалы. Рей, ты будешь? Рей не сразу поняла, что обращаются к ней, поэтому заторможено кивнула, а потом замотала головой, понимая, что суть вопроса от нее совершенно ускользнула и поэтому она не имеет и малейшего понятия о том, как на него отвечать. - А, да, - пролепетала она рассеянно, чем вызвала приступ умиления у растрогавшейся от встречи со старым любовником Фазмы. Блондинка подскочила к ней и властно подтянула к себе, пользуясь сильной разницей в их габаритах, делавших Рей в ее руках практически беспомощным маленьким щенком, чтобы запечатлеть на ее губах страстный поцелуй. - Не ревнуй, малышка, - прошептала блондинка, отрываясь от нее, и добавила громче, обращаясь уже к Кайло, - она только кажется такой отмороженной, в постели это настоящая львица. Ну, спасибо. Рей долго ждала от мужчины хоть какой-то язвительной реплики в ответ на такую свою характеристику, но он промолчал и сдержанно улыбнулся. А ведь мог сказать хоть что-нибудь, чтобы не она одна чувствовала себя настолько нелепо в сложившейся ситуации. Он же знает и без Фазмы, правда? Или уже успел все позабыть, оставив о ней только плохие, разъедающие подкорку как кислота воспоминания, чтобы обезопасить себя от новых ошибок с ее участием? Фазма упорхнула из комнаты, оставив их в бесконечном, вязком болоте неловкости, которая, вероятно, беспокоила только одну Рей, все еще топтавшуюся у столика со стеклянным графином. Потому что Кайло спокойно, как у себя дома, сбросил пальто, оставшись в одной светлой рубашке с коротким рукавом, и плюхнулся на диван, вальяжно запрокинув голову на его спинку. Девушка бегло скользнула взглядам по рельефным мышцам на его руках, с неохотой отмечая, что теперь он был в куда лучшей физической форме, чем в их прошлую встречу, а непривычно светлый цвет одежды подчеркивал оливковый оттенок его кожи. Этот человек явно следил за собой, давно избавившись от болезненной худобы концлагеря, и даже не думал прикидываться стариком. И то, как он был хорош раздражало. Хотя татуировка по-прежнему чернела на его загорелом предплечье, а левую скулу украшал старый, куда более бледный, чем посмуглевшая кожа шрам. Почему только он не избавился от них теперь, когда это позволяли далеко простиравшиеся возможности пластической хирургии? - Я был уверен, что ты умерла, - первым решился заговорить Кайло, слишком спокойно разглядывая пребывавшую в крайней степени растерянности девушку вполне дружелюбным взглядом кофейных глаз. - Ну, вот не умерла, - брякнула Рей, хотя ей хотелось сказать много чего другого. Как минимум наорать на него и обозвать козлом за то, что он, оказывается, неплохо успел отладить свою жизнь за то время, что она гуляла по всем кругам ада, после того, как спасла его… той огромной ценой. Но то решение девушка принимала одна и рационально понимала, что не имеет права винить в нем бывшего возлюбленного. - Я рад, - честно признался мужчина, украдкой покосившись в сторону коридора, чтобы убедиться, что Фазмы еще нет поблизости и она не станет случайной свидетельницей этой откровенности, и добавил, окончательно выбив у девушки и без того шаткую почву из-под ног, - я искренне счастлив, что у тебя все хорошо. - Все хорошо!? – не выдержала Рей и едва удержала себя, чтобы не сорваться на крик, - я каждый день нюхаю кокс, чтобы не видеть тебя в кошмарах. - Извини, дорогая, - невозмутимо сказал Кайло, вкладывая в это слово такое выражение, что у нее невольно пробежали мурашки по всему телу от осознания каким холодным и почти насмешливым оно было, - но это уже не моя вина. И не мои проблемы. От нестерпимого желания запустить этому наглецу в голову так удачно оказавшийся под рукой графин с водой Рей удержало только скорое возвращение Фазмы. Блондинка одарила их лучезарной улыбкой и грациозно опустилась на диван рядом с Кайло, неосознанно заставив девушку почувствовать себя лишней на этом празднике жизни. Изящный старинный портсигар, в котором она хранила свои запасы чудодейственного белого порошка, теперь манил ее с непреодолимой силой черной дыры, поглощающей миры и все тела, по глупости оказавшиеся поблизости. Рей пыталась оценить степень увлеченности гостем ее любовницы, чтобы воспользоваться этим и незаметно спастись бегством, но Генриетта оказалась куда прозорливее и легко прочитала на лице девушки это желание. - Иди сюда, - она властно похлопала по месту на диване рядом с собой, - что ты там все мнешься, крошка? Ты совсем обалдела от своего порошка. Может и тебя пора сдать в клинику? Спасибо, мамуля. Рей хотелось провалиться под землю от того, что эта реплика снова привлекла к ней внимательный, заинтересованный взгляд Кайло, а заодно утащить с собой в бездну и Фазму, за то что невольно (или намеренно?) стала причиной этого унижения. Хотя опустившись так низко на дно и было слишком стыдно вспоминать голос любимого, давно потерянного отца, но девушка удержала себя на плаву, лишь напомнив себе, как он заверял ее в том, что его девочка сильнее, чем кажется и может найти в себе ресурсы, чтобы удержать лицо. Даже принимая свое позорное поражение. Она все-таки примостилась рядом с Фазмой, надеясь, что сможет немного посидеть с краешку и капитулировать при первой подвернувшейся возможности, но пальцы блондинки властно легли ей на поясницу, цепко удерживая на месте. - Разливай, - скомандовала хозяйка квартиры. И путешествие к центру земли началось. - И как там в Аргентине? – светским тоном полюбопытствовала двухсотлетняя вампирша, с поразительной для противницы любых зависимостей скоростью поглощая золотистый ром, - целыми днями танцуешь страстное танго с местными красотками? Мне начинать ревновать? - О, Фаз, - с кривой ухмылкой отвечал ей Кайло, украдкой поглядывая в сторону вцепившейся в свой бокал, как утопающий в последнюю соломинку, Рей, - избавь меня от своих влажных фантазий. После итальянского испанский пошел очень хорошо и мне удалось добить его до очень приличного уровня. Сейчас я перевожу Борхеса на немецкий. Если бы ты иногда интересовалась чем-то, кроме того, что затолкать в свою ненасытную вагину, получила бы немало удовольствия от чтения этого занятного автора. Он всегда был таким самодовольным? Рей сделала глоток, вместе с ромом глотая желание выплеснуть свой напиток в лицо этого невозможного мужчины только за эти слова и то, как при этом он смотрел на Фазму, поглаживая ее обнаженное шифоновым подолом белого платья коленку. Блондинка всегда предпочитала светлые оттенки в одежде, выгодно подчеркивавшие цвет ее лица, волос и ярких голубых глаз. Куда там Рей было тягаться с этой элегантной аристократкой, самых что ни на есть арийских кровей? А она собиралась? - Ты невыносимый зануда, - рассмеялась в ответ блондинка, которая всегда довольно быстро пьянела, особенно, когда отпускала себя и ставила перед собой такую задачу. Как настоящая немка она умела пить крепко и метко, но сейчас явно была настроена именно расслабиться. - Я не виноват в том, что у меня есть какие-то другие интересы, кроме секса, - парировал Кайло и Рей снова невольно поймала его насмешливый взгляд, хотя обращался он совсем не к ней, - чего нельзя сказать о тебе, похотливая старушка. Рей с каждой минутой негодовала все больше. Его будоражащая язвительность и колкости должны были предназначаться ей и только ей! Намного легче она смогла бы пережить, если бы эти сладкие голубки предались страсти прямо на этом диване, полностью игнорируя ее присутствие, ведь это дало бы ей хотя бы маленький шанс улизнуть незамеченной. А не наслаждаться красноречием и острым умом этого мужчины, адресованными другой женщине, которые прежде она не ценила по достоинству, потому что воспринимала, как данность. - А я не виновата, что ты заставляешь меня думать только о том, чтобы сожрать тебя целиком, - пьяно рассмеялась Фазма, запрокинув голову с изрядно растрепавшимися густыми, светлыми косами, - да и литература успела мне изрядно надоесть за эту пару сотен лет. Просто ты еще совсем мальчишка. - А что на счет такого молодого искусства, как кинематограф? – не без удовольствия подловил зардевшуюся женщину Кайло, и Рей уже трудно было понять издевается ли он так откровенно над подвыпившей блондинкой или ведет какую-то ему одному известную игру, - я готов обсудить «Персону» или «Фотоувеличение». «Космическую одиссею» или даже «Звездные войны», если тебе угодно. Только не «новую волну», слишком пошло разговаривать об этом в Париже. Раскрасневшаяся от алкоголя Фазма шутливо ударила мужчину в плечо и залпом осушила содержимое своего бокала. Она изрядно охмелела, чтобы подобрать хоть сколько-то весомые аргументы в этом споре. - О, мне прекрасно известно как ты владеешь языком, - сказала она, хитро сощурившись, - но я предпочла бы, чтобы ты использовал его несколько иначе. Рей откинулась на спинку дивана, изо всех сил пытаясь выкинуть из своей головы воспоминания о том волнительном для нее моменте, когда Кайло так виртуозно продемонстрировал ей свои таланты в этой области после очередного их противостояния, произошедшего в тесной гримерной. И тогда он даже не попытался предложить певице в серебряном платье дискуссию на тему кинематографа в котором она, по долгу работы под прикрытием, разбиралась не хуже него. Впрочем, здесь она была солидарна с Фазмой и едва ли выбрала бы последнее. - Увы, вас двое, - лаконично заметил Кайло и его обжигающий взгляд сейчас предназначался исключительно Рей, чего к счастью, не заметила громко расхохотавшаяся от этой реплики хозяйка квартиры, - не хотелось бы, чтобы твоей прекрасной подруге пришлось скучать. - Поэтому ты решил выебать наши мозги, а не нас? – с вызовом осведомилась Генриетта. - Ну, как ты уже заметила в момент нашего знакомства, Рей предпочитает исключительно женское общество, - насмешливо напомнил он, демонстрируя изрядно опьяневшим женщинам, что по-прежнему, не смотря на количество уничтоженного алкоголя, сохраняет трезвый ум и ясную память. Особенно в тех вопросах, которые могли ужалить самолюбие его бывшей возлюбленной, упрямо пытавшейся изображать невозмутимость на лице. Ее маска вежливого равнодушия стремительно покрывалась все новыми и новыми трещинами с каждой выпитой порцией рома. - О, малышка просто разочаровалась в мужчинах, - нежно проговорила Фазма, сладострастно погладив бедро своей любовницы сквозь шелк платья своими аристократичными пальцами, - но я уверена, что именно ты сможешь убедить ее в том, что не все еще потеряно. Только не своим интеллектуальным снобизмом, пожалуйста, а то она еще чего доброго сбежит в монастырь. Конечно. Это просто какой-то фарс. Когда закончился привезенный Кайло кубинский ром Фазма ловким, хотя уже изрядно размытым из-за своего опьянения движением опытного фокусника, материализовала из пустоты бутылку приличного, шотландского виски, к концу которой они уже целовались втроем по очереди. И Рей была безгранично счастлива, что количество выпитого алкоголя притупило тот огонь в ее груди, который вспыхнул, стоило спустя пятнадцать лет их с Кайло губам снова встретиться. Только это не позволило ей сгореть до тла. Блондинка никогда не проявляла привычки к ревности, но, вероятно, обзавелась бы ей, если бы не хмельной морок, через который она наблюдала полузакрытыми глазами, как нежно мужчина погладил большим пальцем шею Рей во время этого поцелуя, и как блаженно сомкнула ресницы девушка. Фазма лишь пробормотала что-то о том, что безгранично рада, что двое столь обожаемых ею людей смогли найти общий язык, хотя с самого начала демонстрировали явную неприязнь друг к другу. Сразу два языка, если быть точным, друг у друга во рту. После виски Рей сбегала за своим портсигаром и разделила свои запасы кокаина на троих, не встретив даже малейшего сопротивления со стороны обычно категоричной в этом вопросе двухсотлетней немки. А потом они проснулись все вместе в одной постели и их конечности были перепутаны настолько, что Рей трудно было понять, где заканчивается одно обнаженное тело и начинается другое. Одеяло еще ночью сползло куда-то на пол и утренняя прохлада беззастенчиво ласкала кожу, погруженных в сладкую дрему людей. Фазма сладко сопела девушке в шею, властно обнимая ее со спины и закинув ей на бедро свою ногу, а Кайло лежал лицом к ней так близко, что они почти соприкасались носами и дышали одним дыханием. - Привет, - очень тихо прошептал мужчина, вероятно, боясь разбудить погруженную в безмятежный сон блондинку, и легко провел костяшками пальцев по щеке Рей, смахивая с нее едва заметную слезинку. Рей и не знала, почему плачет, ведь, если бы не нарастающая с каждым вдохом головная боль, неминуемо последовавшая за недавними щедрыми алкогольными возлияниями, то она могла бы назвать этот момент одним из самых прекрасных и светлых за последний десяток лет ее безрадостной жизни. - Привет, - откликнулась она и не сдержала искреннюю улыбку. Кайло приехал в Париж всего на пару недель, и Рей изо всех сил старалась не смотреть на настенный календарь, висевший на дверце холодильника, чтобы лишний раз не напоминать себе о быстротечности времени и неотвратимой новой разлуке. У мужчины была работа в городе, связанная с синхронным переводом в каком-то посольстве, но она не требовала его постоянного присутствия, а лишь редких отлучек из богемного гнездышка, любовно свитого Фазмой, чему девушка была несказанно рада. Потому что большую часть этих по-хорошему сумасшедших дней они проводили все вместе, в обществе пташек, как маленькая очень странная семья. Или втроем с хозяйкой квартиры, но это уже были мгновения полнейшего любовного экстаза, позволявшего открывать все новые и новые грани чувственности, о существовании которых Рей прежде и не догадывалось. Это даже лучше белого порошка помогало отключить голову и выбросить оттуда все тревожные мысли, без которых, к сожалению было не обойтись с момента появления этого человека на пороге парижской квартиры. Девушка содрогалась от страха, думая о том, что однажды они все-таки останутся наедине и им придется говорить. И каждый раз выдыхала облегченно, когда этого не происходило, наслаждаясь яркостью момента, когда можно было беззаботно предаваться любовным утехам и делать вид, что все это не является полнейшим, беспросветным безумием. Апогеем этого безумия стал тот случай, когда Генриетта безапелляционно заявила, что не сможет присоединиться к развлечениям своего великолепного трио и предпочтет позицию стороннего наблюдателя из-за некстати посетивших ее критических дней. При всей своей раскрепощенности двухсотлетняя немка проявляла поразительную щепетильность в этом вопросе, граничащую с брезгливостью. Что, все же, не было веской причиной, чтобы лишить себя хотя бы эстетического удовольствия от процесса. Блондинка, вероятно, ожидала весьма феерического представления, с видом истинного ценителя высокохудожественной эротики, развалившись в плюшевом кресле в спальне с бокалом двадцатилетнего бордо в изящной руке. Рей честно хотела отказаться, но почему-то сочла это подозрительным и предпочла закинуться приличной дозой кокаина, чтобы притупить в себе последние остатки стеснительности вместе со всеми остальными неудобными чувствами. Она слегка перестаралась с дозой и чуть не потеряла сознание в процессе, но ничуть не пожалела об этом, потому что не смотря на полуобморочное состояние и пристальный взгляд Фазмы, пережила один из самых ярких оргазмов в своей жизни. Этот эмоциональный всплеск настолько опустошил девушку, что после она способна была только распластаться на скомканных простынях, словно красивая, но поломанная фарфоровая кукла, и в голос рыдать и пялиться в потолок остекленевшими глазами. Пока Фазма бережно гладила ее по спутавшимся волосам, легонько целовала во влажное от пота плечо и приговаривала слова утешения. - Ну и что ты сделал с моей девочкой, придурок? – без тени злости проворчала блондинка, вероятно, почувствовав себя виноватой за такой финал затеянного ей вроде как безобидного представления, - она и так всегда была грустной, а я теперь я совсем не знаю, как ее успокоить. - Может быть, твоей девочке нужно запихивать себе в нос поменьше порошка? – ядовито откликнулся Кайло и чиркнул зажигалкой, закуривая. Выражение его лица было нечитаемым и Рей только и оставалось поражаться тому, как виртуозно он научился за эти годы контролировать все свои эмоции. - Все хорошо, - с нечеловеческим усилием девушке удалось вытолкнуть эти лживые слова из своего пересохшего горла. - Ой, кто бы говорил, - вступилась за любовницу Генриетта, продолжая успокаивающими, аккуратными движениями расправлять на простынях длинные рыжие пряди ее волос, - когда ты последний раз испытывал интерес к напиткам, которые нельзя поджечь? Нет, не вспоминай про разбитую о паркет бутылку водки, марево пожара и вой пожарных машин, - приказала себе Рей, а потом опомнилась и реальность обрушилась на нее со всей тяжестью сорвавшегося с высокой башни чугунного колокола. Стоп, они что, ругаются? - Не думаю, что они действительно достойны внимания, - усмехнулся тем временем мужчина и запустил руку в волосы. Рей предположила, что он привычно натянет их пальцами, как он всегда делал, когда нервничал, но он лишь поправил растрепавшиеся после занятий любовью короткие пряди и придал прическе хоть какое-то подобие порядка. Он слишком изменился и с каждым мгновением, проведенным в обществе этого человека, девушка все больше сомневалась в том, что Кайло, которого она знала и любила, не погиб в том пожаре. Этот мужчина был также умен и нахально-язвителен, но больше походил на выбравшегося из зазеркалья двойника. Когда она не ловила на себе его тоскливый, такой родной взгляд, что случалось редко и совсем мимолетно. Рей ошиблась, предположив, что в их прекрасном трио намечается раскол. Все-таки обмен колкостями и какая-то острота были незаменимой частью их взаимодействия, словно двухсотлетней Фазме за свою долгую жизнь удалось вывести на этом сочетании страсти и яда идеальную формулу человеческих взаимоотношений. По крайней мере все было честно. Никаких завышенных ожиданий. - Нимфоманка, алкоголик и наркоманка, - не без удовольствия протянула блондинка и улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок, - мы, бесспорно, заслуживаем того, чтобы стать героями самого остросюжетного романа двадцатого века. - Тебе остается только надеяться, - презрительно фыркнул Кайло, - раз ты так стараешься, но у тебя все равно с этим не сложилось в восемнадцатом и девятнадцатом. Вместо ответа Фазма зашвырнула в мужчину подушку, которую он ловко поймал в полете и прижал к все еще обнаженной груди рукой с арестантским номером на запястье. Славянская красавица Кайдел, конечно же, попала под действие чар, обольстительного гостя своей наставницы и не оставляла надежд урвать кусочек удовольствия и себе. Она долго и упорно пускала в ход свои женские чары, перекладывая с плечо на плечо густые русые волосы и без устали хлопая огромными карамельными глазами, пока не решила прибегнуть к запрещенному приему, отыскав слабое место в броне мужчины. Кайло проявлял безграничное любопытство и интерес к окружающему миру и, конечно же, не смог устоять перед искушением, когда талантливая пианистка предложила ему несколько безобидных уроков игры на любимом инструменте. Поэтому Фазма намертво приклеилась к дивану в гостиной, готовая вмешаться в тот момент, когда шустрые пальчики Кай перестанут порхать над черно-белыми клавишами и примутся стаскивать с заокеанского гостя рубашку. Судя по хищной улыбке, игравшей на лице очаровательной сербки, которую она даже не пыталась скрыть, она как никогда была готова к тому, чтобы перейти к более агрессивной стадии соблазнения. Рей наблюдала за всем этим спектаклем с отстраненным, почти научным интересом, устроившись головой на коленях блондинки, и украдкой посмеивалась от того, как ревность прочерчивала на ее лбу легкую, почти незаметную морщинку. Хотя Кайдел была практически ровесницей самой Генриетты, немка почему-то относилась к этой девушке с покровительственной, почти материнской теплотой и всячески пыталась сберечь ее от любых возможных потрясений, а Кайло она по какой-то причине сразу определила к одному из них. Хотя и мужчина куда больше был увлечен правильной постановкой кистей над клавишами, чем агрессивными попытками фазминой пташки затащить его и в свою постель заодно. В любом случае, хозяйка квартиры сразу четко дала понять, что трио так и останется трио до момента отбытия гостя, и она ни за что не позволит ему перерасти в квартет, хотя бы, потому что для нее плотская связь с сербкой была бы отвратительна и равносильна инцесту. - Лея бы умилилась этой картине, - наконец-то заговорила Фазма, не отводя взгляда от мужчины и русоволосой девушки у пианино, - она великолепно играла сразу на нескольких инструментах. Хорошее раньше давали образование в приличных семьях. - Лея? – апатично откликнулась Рей, наматывая рыжую прядь волос на безымянный палец, на котором когда-то, даже дважды имела счастье носить обручальное кольцо, - кто это? - Его мать, - очень тихо ответила блондинка и ее собеседница не сразу поняла о ком идет речь, а как только до ее мозга запоздало дошло это осознание, она вздрогнула и села, вперившись взглядом в ставшее мечтательным лицо Генриетты. - Стой, подожди… - взволнованно зашептала девушка, - ты ее знала? Она была… такой же, как и мы? - Да и да, - подтвердила Фазма, тоже понизив голос, чтобы их ненароком не услышали Кайло и Кайдел, - мы были хорошими подругами. - Как мы с тобой? – нервно усмехнулась Рей, намекая на властную руку женщины, уютно покоившуюся на ее бедре в слишком опасной близости к промежности. - О, нет, - протянула хозяйка гнездышка пташек, - она была слишком консервативна и благоразумна, - последнее слово она произнесла почти с презрением, - хотя это не помешало ей спутаться со смертным. Рыжая девушка пропустила мимо ушей тот термин, который так любила употреблять ее любовница, каждый раз этим обжигая ее слух. Хотя Фазма и вела дружбу со многими обычными людьми, в ней все-таки имелась некая доля пренебрежительности по отношению к ним. И это невольно напоминало Рей все эти увлечения теориями о чистоте крови и превосходстве одних наций над другими у нацистов, которые когда-то разрушили ее жизнь. Эти предубеждения разрушили, а мужчина за пианино с удовольствием доломал. Но сейчас был не подходящий момент вспоминать об этом. - А он знает? – она легким кивком головы указала в сторону Кайло и, опережая свой ответ, Фазма повела подбородком в сторону. - Я испугалась, что это толкнет его в ту пропасть, из которой я его с таким большим трудом вытащила после того, что с ним сделала эта сучка, - непривычно холодным голосом заявила блондинка, слегка прищурившись, словно видела напрягшуюся от этих слов собеседницу насквозь. Ведь Рей в действительности и была той самой сучкой, хотя и не решила для себя до конца, должна ли она чувствовать себя виноватой за содеянное или ее оправдания для своих поступков не так беспомощны, как кажутся на первый взгляд. - Они погибли в автокатастрофе, - вздохнула Фазма и ярость в ее глазах мгновенно сменилась глубокой печалью от утраты близких ей людей, - я виделась с Леей накануне ее смерти, и даже тогда она не оставляла надежды найти своего похищенного сына. В каждую нашу встречу она спрашивала меня, не известно ли мне что-то о мальчишке-вампире, ведь я располагала большим количеством разных связей. А я ничем не могла ей помочь, потому что в то время этот чокнутый ученый надежно прятал его и ставил на нем опыты, пытаясь изучить нашу природу. Рей стало зябко и она обняла себя за плечи, пытаясь избавиться от фантомного ощущения сквозняка, которому неоткуда было взяться в наполненной теплым, солнечным светом гостиной. Холод исходил от ее мыслей, пока она пыталась вспомнить все, что слышала от своего бывшего возлюбленного о его прошлом еще в сороковых, когда ей с трудом, словно медицинским пинцетом приходилось вытягивать из него информацию по крупицам. Он не любил об этом говорить, но девушка знала, что Кайло боготворил своего опекуна, уверенный, что тот спас его от смерти на улице, когда родители беззаботно потеряли его на ярмарке. Девушка сомневалась, что тот сумасшедший слуга науки еще жив, но будь это так, то она с удовольствием выпотрошила его, чтобы продемонстрировать ему, что у вампиров и простых людей одинаковый набор органов, если он смел в этом сомневаться. - Забавно, - тем временем продолжала Фазма, оказавшаяся во власти своей мучительной ностальгии и меланхолии, - что я все-таки нашла его спустя почти пятьдесят лет после смерти Леи. Он был омерзительно пьян и сидел в кабаре с таким видом, будто его заставляют там находиться под дулом пистолета. Но я узнала ее глаза и черты, потому сразу догадалась кто передо мной. Забавно, - эхом повторила про себя Рей, сглатывая комок в горле, - ведь они тоже познакомились в кабаре. И Кайло тоже не был кристально трезв, если это можно было счесть счастью мистического совпадения, а не проявлением его уже тогда дававшего о себе знать хронического алкоголизма. Блондинка положила руку на плечо девушки и сжала пальцы так сильно, что та невольно поморщилась от боли и перевела на нее взгляд затуманенных печалью глаз. - Не вздумай рассказать ему об этом, - почти прошипела Генриетта и настолько увлеклась, что употребила то имя мужчины, которое посторонним знать не полагалось, - это его убьет, слышишь? Поклянись мне. Бен - это все, что мне осталось на память о ней. - Клянусь, - покорно согласилась Рей и нахмурилась, пытаясь переварить всю полученную информацию и найти ей место в своем мироощущении. Впрочем, это как раз таки не представляло особой сложности, потому что благодаря этому признанию блондинки, многие фрагменты пазла наконец-то встали на свои места. И обожание, с которым хозяйка квартиры смотрела на своего гостя, которого величала не иначе, как своим темным принцем, и ее безумное, почти остервенелое желание защищать взрослого мужчину, вполне способного самостоятельно за себя постоять, от всего мира. Теперь Рей просто не могла не испытывать чувства вины перед этой удивительной, очень много повидавшей за свою двухсотленюю жизнь женщиной; за то, что та ценила ее настолько, что осмелилась поделиться если не самым важным, то крайне дорогим ее страстному, чуткому сердцу, когда она не могла отплатить ей тем же. Куда того хуже, она была именно той тварью, одно упоминание о которой заставляло меняться благородные, правильные черты Фазмы до неузнаваемости, искажая их уродством гнева и отвращения. Той тварью, которая пыталась убить его пятнадцать лет назад, но только волей случая не довела начатое до конца, все-таки не лишив древнюю вампиршу остатков надежды обрести навеки потерянное.