Дело особой важности

Спустя полчаса на кладбище уже кипела работа. Могильщики спешно выбрасывали из ямы мерзлую землю. Двое городовых, вызванных Штольманом для подмоги, курили трубки чуть в стороне. Рядом с ними стоял пожилой сторож, искоса глазевший на происходящее. Анна Викторовна, окликнув их, подошла к следующей яме. — И здесь лежат еще двое. Придется тоже раскапывать. Городовой Иван Силкин недовольно заиграл желваками: — Да может, нету там никаких покойников резаных. Вам-то откуда знать? Не вы ж закапывали. — Копайте, говорю вам. Есть там покойники. Двое. Убитые с месяц назад. Меня тогда еще не было в Петербурге. Ничего не поделаешь, пришлось копать и в этом месте. Послали в управление за Иволгиным, но, как назло, его нигде не могли найти. Вместо него почти через час прибежал запыхавшийся Анисим Петрович. — Яков Платоныч, Анна Викторовна... Вы были правы-с: в Свечном переулке в ночь с воскресенья на понедельник кого-то определенно зарезали. Вероятно, убийца увез мертвое тело в пролетке... По словам дворника, на подошве его правого сапога недостает одного гвоздя, след я примерно зарисовал-с... Кроме того, я выяснил, откуда направлялась домой вторая жертва. Начальник молча кивнул ему: мол, продолжайте. — Там совсем рядом живет повитуха; скорее всего, к ней-то и обращалась в тот вечер девица Грачева. Отдышавшись, он добавил: — Еще мне принесли записку из заведения госпожи Лопуховой, из которой следует, что проститутка Мария Сорокина в вечер убийства должна была встретиться со своим братом. — Где живет ее брат? — Выясним... — А что Александр Федорович? — Поехали выяснять, где убийца мог раздобыть пролетку. — Думает найти там следы крови? — По всей видимости, да-с. — Понятно... Стук лопат наконец прекратился. — Ваше высокоблагородие! — зычно выпалил Силкин. — Еще две девицы. Как щуки перед фаршировкой, разделаны. — Теперь вроде все... Можете заканчивать! — крикнул Штольман ему в ответ. Силкин облегченно вздохнул. — Слава Богу, успели до темноты, — сказал коллежский советник, обращаясь к стоявшему рядом Татаринову. Тот с нескрываемым ужасом в смотрел в одну точку. — Господи, сколько же их... — он едва сдерживался, чтоб его не стошнило. — Пока девять, — ответила подошедшая к нему Анна. Ее лицо было задумчиво-спокойным. — Что теперь делать с ними? — Подарите Иволгину в коробочке с синим бантом... — произнес коллежский советник. — Поезжайте пока в управление. Когда он вернется, скажите, чтоб ехал сюда. Могильщики спешно погружали найденные тела на носилки, тихонько крестясь и отплевываясь. Приказано было заносить их теперь в помещение. Силкин поправил фуражку, порядком сбившуюся на бок. Спросил у товарища: — Это что еще за фрукт такой здесь нарисовался? Который в цивильном? Самойлов, его товарищ, вновь взялся за трубку — надо же как-то тошноту подступающую перебить: — Следователь у них теперь новый. С женою приехали... — Как же они узнали, что покойниц резаных там найдут? — А пес их знает. Может, сболтнул кто... Михалыч, поди-ка сюда, — подозвал он сторожа, — будь любезен, одолжи табачку. Мочи нет. Сторож вздохнул. — Так ведь вредно это. Кашлять опосля будете, соколики... — Держи, Проша, — Иван вытряс из кисета всё, что у него оставалось. Быстро скурили, затем зашли вовнутрь, погреться. — Как же, Михалыч, ты терпишь? Дышать ведь невозможно, не смотри, что холод. — Так вытерпеть, голубчики, почитай, всё можно. Ко всему, знаете ли, можно привыкнуть. Он повернулся и быстро направился к выходу. — С Богом... Прохор не без зависти глядел на жену нового следователя, внимательно рассматривавшую трупы. "Надо же, спокойно так к ним относится, будто к еще живым", — подумалось ему вдруг. Силкин, тоже посеревший лицом от тошноты, вздохнул с грустью: — А ей хоть бы хны. На душе у всех было тяжело. Тусклый свет ламп, освещавших оливково-серые стены, лишь добавлял уныния. За окном уже сгущались туманные сумерки. Наконец, внесли последнее тело. Следом вошел Яков Платонович. Казалось, он о чем-то задумался, но по его виду нельзя было понять, о чем именно. — Так, слушайте: о найденных здесь телах никому ни слова. Надеюсь, понятно? Оба понимающе кивнули. "Конечно, понятно", — подумал Силкин, — "такое и вспомнить мерзко". — Ну вот и славно. Вы свободны. Подошел Заварзин. — Ну что я вам скажу, Яков Платонович: почерк здесь явно похож. Скорее всего, орудовал тот же самый злодей. — Эксперт опустил глаза, из чего следовало, что он был очень озадачен. — Только я в первый раз их вижу, Яков Платоныч. Для меня загадка, когда их туда положить успели. Может, в те дни, когда я отсутствовал... — Можете сказать, в какие конкретно дни вы отсутствовали? — Ну вы же знаете: каждое воскресенье я отправляюсь в Псков, навестить дядю. Виталий должен был оставаться вместо меня. Может, он пропустил... вот ведь пьяница. — Можете сказать, где он теперь обретается? — Увы. Ни слуху, ни духу. — Ну насчет духа-то мы еще выясним, — прошептала себе под нос Анна Викторовна. — Госпожа Штольман... Позвольте спросить: как же вам, не зная местности, удалось точно узнать, где они были зарыты? — А для того, чтобы это понять, Григорий Викторович, нам с вами придется значительно расширить границы привычной нам материалистической картины мира, — ответил за нее Яков Платонович. — Хотел бы я, чтобы вот так же... Госпожа Штольман грустно усмехнулась: — Падать в обмороки? — Нет, находить тела... Так значит, завтра, примерно к часу дня, я вас жду. Потребуется более детальный осмотр. — Значит, вы согласны? Заварзин устало кивнул. — Потребуется пара внимательных глаз и пара уверенных рук. — Всегда готова вам помочь... Яков взял жену за руку, собираясь уже уходить. — Яков Платоныч, — окликнул его эксперт. — Кажется, вы сделали правильный выбор. Штольман молча улыбнулся: он всегда это знал.

***

— "Хорошо ориентируется в темноте, не полагаясь на освещение..." — размышлял вслух сыщик. — Знаешь, нам как-то показывали одного пациента... У него было очень слабое зрение, и он больше полагался на другие свои чувства. В темноте, на ощупь, он ориентировался лучше многих зрячих. — Возможно... Экипаж быстро катил по городу, словно пытаясь догнать убегающий вечер. Внезапно Яков приказал остановиться. — Аня, закрой глаза... Она удивленно посмотрела на него. — Зачем? Он достал из кармана черную шелковую ленту, явно заранее приготовленную. Аккуратно повязал. — Яков, что ты делаешь? Муж взял ее руку в свою. — Хочу сделать тебе сюрприз. — Надеюсь, приятный? — Тебе понравится. Трогай! — крикнул он, и экипаж помчался еще быстрее, чем раньше. — Ты меня интригуешь... — ответила Анна, когда наконец они снова остановились. Он молча снял повязку. У Анны перехватило дыхание от счастья: они стояли напротив дядюшкиного подъезда. Встретить их вышел сам Петр Иванович. — Annette! — воскликнул он, горячо обнимая свою любимицу. — Как же я рад тебя видеть... Не иначе ты изобрела какое-то волшебное средство: всё хорошеешь и хорошеешь... Здрасте, Яков Платоныч. Рад приветствовать... Сняв верхнюю одежду и умывшись, Анна с Яковом прошли в роскошную гостиную. Очевидно, дядюшка был заранее осведомлен о приезде дорогих гостей: стол буквально ломился от всевозможных закусок и салатов. В центре, в окружении запеченных яблок, дымилась сочная утка. — Ну почему, спрашивается, почему вы взяли и остановились на какой-то служебной квартире? Погостили бы у меня. Всё бы вам уединиться... — с досадой произнес он. Анна густо покраснела. — Дядя... — А мне тут только вчера пришло письмо от госпожи Коробейниковой. Прочти, тебя оно точно порадует. — От Таточки? Боже мой, как долго от нее не было новостей... — Послушай, Annette, — дядя достал письмо из конверта, — она пишет, что в их семье этой осенью произойдет пополнение. Так что очень скоро у нас с вами появятся новые родственники... — Не может быть! Представляю себе, как будет рад Антон Андреевич! Он же всегда так мечтал о любящей его женщине, о семье, об уюте... Она вдруг с грустью опустила глаза. — А что у вас, так никого и не ожидается? Ой, прости, я тебя, кажется, задел... — Поняв свою ошибку, Петр Миронов решил сменить тему. — Вы сейчас надолго в столице? — Пока не знаю. Зависит от обстоятельств, — ответил Штольман. — Якова Платоныча пригласили сюда для помощи в новом деле... — Это в том самом? Да, я читал... Кровь в жилах стынет, как представишь... И ты, конечно, уже по уши в расследовании? — Ты проницателен, как никогда. Вспоминать во время еды все подробности как-то не хотелось. — А я вот хотел пригласить тебя завтра вечером на спиритический сеанс к мадам Шелестовой. Будут присутствовать многие уважаемые жители города. Знаешь, я бы очень хотел познакомить тебя кое с кем... Анна улыбнулась: дядюшка так и остался неисправимым ловеласом. — Прости, дядя, у нас с Яковом Платонычем было запланировано на завтра много важных дел. К тому же ты знаешь, что я уже давно не даю публичных сеансов... — на самом деле ей не хотелось встречаться с жеманной мадемуазель Крушининой и ее братом, так бесстыдно давеча пожиравшим ее глазами. Да и дел, действительно, было очень много. — Annette, просто, понимаешь, дело в том, — он не сразу нашелся, как выразиться, — что мне там очень будет нужна твоя помощь... Вернее, даже не мне, а... Ну вы понимаете: дух может не явиться, и... В общем, я хотел попросить тебя одну некую особу... — Подстраховать? — перебил его Штольман. — Именно. Просто сейчас ходят слухи, что эти убийства — дело рук неких магов или поклонников оккультных наук... В общем, полиция, не в укор ЯкПлатонычу будет сказано, начнет проверять и подозревать всех и каждого. Могут пострадать невиновные... — Так ты снова за кого-то заступаешься... Кто она? — Мадемуазель Natalie, она начинающий медиум. Понимаешь, Annette, натура это очень чувствительная, и если она вдруг окажется на допросе... — он опустил глаза. — Кажется, я начинаю что-то понимать. Ты влюбился — в очередной раз — и не хочешь, чтобы твою новую пассию арестовали, как шарлатанку. Поэтому ты просишь, чтобы я присутствовала на вашем сеансе: ведь иначе он не будет считаться законным. А поскольку мои... особые способности всем известны — полиции в первую очередь, — то это снизит вероятность того, что ваш спиритический кружок в полном составе будет арестован. — Не совсем так. — Нет, дядя. Как-никак, я жена полицейского и не собираюсь укрывать от закона кого попало. Петр Иваныч вздохнул. Анна, разжалобившись, крепко сжала его ладонь в своей. — Ну хорошо, хорошо. Я приеду. — Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен... — Ой, дядя, — улыбнулась она, глядя в его растерянное лицо. — Берегись. А не то проснешься однажды безнадежно женатым... — Или до ниточки обворованным, — добавил Яков Платонович не без нотки сарказма. — Прошу вас, поверьте мне: эта женщина, она чистый ангел... Анна скептически покачала головой. — Первый раз слышу, чтобы чистые ангелы занимались спиритизмом, да еще и обманывали благочестивых граждан... — Annette, и откуда же в тебе взялось столько... профессиональной подозрительности. Яков Платоныч, ну что вы сделали с моей племянницей: раньше, до знакомства с вами, Анна была сама простота и доверчивость... Лицо Штольмана оставалось серьезным: видно было, что он всецело поддерживает взгляды своей супруги. — Вашим "спиритическим кружком", действительно, следовало бы заняться... — задумчиво произнес он. Анна решила перевести разговор в более приятное русло: — Давайте, дядя, я вам лучше расскажу, что нового произошло в Париже...

***

Когда чета Штольманов вернулась к себе на квартиру, у дверей их уже поджидал Анисим Петрович. — Прошу прощения за задержку... — Яков мысленно упрекнул себя за непунктуальность: они опоздали почти на четыре минуты. — Все в порядке, ваше высокоблагородие. — Проходите, Анисим Петрович. Вижу, вам удалось что-то выяснить? — Так точно-с: брата первой жертвы зовут Константин Юшкевич, он работает санитаром в клинике для душевнобольных. Говорят, что он человек нервный, чувствительный, даже порою несдержанный. Кстати, отношения с сестрой у него были очень плохие, полагаю, ввиду ее профессии. — Хорошо. Завтра сразу с утра к нему заедете. Заодно и сестру свою сводите на прием... Только будьте осторожны. — Непременно съездим, — в глазах Анисима блеснула искорка. — Как раз туда собирались, да все дела, служба... Наталья принесла ужин — на три персоны, как попросил хозяин. — Что по второй жертве? — По словам подруги, она в вечер убийства направилась к госпоже Никитиной, местной повитухе. — Повитуху уже опросили? — Да нет, не успели-с. Вообще я вспомнил о ней потому, что она находится у нас в списке поднадзорных. В восемьдесят втором году она была арестована за участие в террористическом заговоре; восемь лет провела в казематах, затем ее оправдали. Глаза коллежского советника сверкнули странным, тяжелым блеском. — Характеризуется крайне отрицательно, плохо идет на контакт, недолюбливает полицейских... Но дело свое, говорят, знает очень хорошо. — После того, как заедете к санитару, наведаетесь к ней. Она могла что-то видеть. — Яков Платонович... — нерешительно спросила его Аня. — А можно мне? Он положил ладонь на ее плечо. — Думаете, вам удастся ее разговорить? — Ну конечно, Яков Платоныч. Нам, женщинам, будет гораздо проще найти общий язык. — Вы правы, Анна Викторовна. Подождите только... Штольман кивнул ей и вышел в другую комнату. Татаринов, быстрее всех расправившийся с содержимым своей тарелки, решил полюбопытствовать: — Позвольте узнать: почему вы, когда дело касается работы, всегда разговариваете с мужем на "вы" и по имени-отчеству? Анна ласково улыбнулась. — Дело в том, что мы с Яковом Платонычем, перед тем, как пожениться, несколько лет работали вместе. "Вот значит как..." Вернувшись, Яков протянул жене маленький, словно игрушечный, револьвер. — Думаю, в этом нет необходимости... — Поверьте, мне так будет спокойнее. Возможно, вы завтра будете разговаривать с убийцей... — Но ведь дух Сорокиной показал мне мужской силуэт... — Это могла быть и женщина в мужской одежде. Возьмите... Анна вздохнула, но револьвер взяла. — А вы, Анисим Петрович, снимайте сюртук и надевайте перчатки. — Зачем? — Вы ведь не умеете драться? Татаринов опешил: он не ожидал от своего начальника ничего подобного. Тот тем временем начал передвигать мебель ближе к стене. — Нет, не умею. — А зря. Сыщику нужно уметь держать удар. По хорошему, нам бы с вами следовало поужинать после... Ну да ладно. Постараюсь быть осторожнее... "Так вот зачем нужны были перчатки..." — догадался Анисим.

***

— А господина Коробейникова ты тоже драться учил? — спросила Анна, когда за Анисимом захлопнулась дверь. Яков залпом осушил стакан с водой. — Нет, не учил, и это было моим упущением. Анна подошла к нему. — Ну и денек сегодня выдался... Да и завтра тоже ожидается много дел. Она осторожно начала расстегивать пуговицы жилета. — У тебя есть какая-то своя версия? — Пока никакой. А ведь завтра будет нужно обо всем доложить начальству. Кроме того, мне следует кое с кем проконсультироваться... Яков снова умолк, задумавшись. — А я вот завтра, сразу после визита в Свечной, поеду к твоему Заварзину. Целых семь трупов... Давно такого не было. Галстук не сразу поддался ее тонким пальчикам, но наконец и его удалось развязать. — Аня, давай мы завтра вместе поедем на этот спиритический сеанс. Мало ли, вдруг это действительно какой-то ритуал... — А ты успеешь заехать за мной? — Ну конечно. Прохладное постельное белье слегка смялось под тяжестью тел. — И еще завтра вечером нам нанесет визит господин Иволгин. Будем допоздна говорить о работе. Надеюсь, ты не возражаешь? Жена слегка толкнула его коленом. — Ты же знаешь, меня не напугать разговорами о ходе следствия. — Ну вот и славно, — прошептал он, приникнув к ее губам...

***

"Они все-таки обнаружили их. Сокрытое выплыло на поверхность. Это правильно, так и должно быть..." Пламя свечи нервно дергалось. "Как же они смогли это унюхать, ведь меня никто не мог видеть? Никто не мог видеть, никто..." По комнате туда-сюда металась темная тень. "А впрочем, так даже лучше. Пусть все увидят... Человеческое тело прекрасно, жаль только, что люди обращаются с ним так бездарно. Но Боже мой, как же они узнали... Надобно будет повнимательнее к ним присмотреться. А пока посмотрим, найдут ли они..." Резкое дуновение загасило догорающую свечу.