Дело особой важности

— Как вам новое место службы? Уже освоились? — Штольман с супругой наконец вышли из мертвецкой. Стояла морозная погода, но яркие лучи предзакатного солнца уже наводили на мысли о грядущей весне. — Вполне... — Анины голубые глаза словно светились нежностью. — Как же я скучала без вас... — Надеюсь, Григорий Викторович не сильно на вас ворчал? — почти извиняясь, спросил он ее. — Так... самую малость. — Пытался, по своему обыкновению, искать соринки в чужих глазах? — И, как водится обычно в таких случаях, не заметил бревна в своем собственном... Чистый морозный воздух придавал бодрости, поднимал настроение. — Только пожалуйста, не стреляйся с ним из-за этого. Он, как человек старой закалки, просто противится всему новому, да и зрение его начинает порой подводить... Яков сжал ее руку в своей. — Я тебя в обиду не дам... — Прошу, только без дуэлей... Между прочим, скажу по секрету, что в жизни Григория Викторовича существовала некая женщина, перед которой он считает себя виноватым... — И эта женщина при жизни была проституткой? — Яков, как ты узнал? Он не ответил. "Надо бы кое-что проверить. Но это потом..." Когда они сели в экипаж, к ним подскочил невесть откуда взявшийся Анисим Петрович. — Ваше высокоблагородие... Яков Платоныч... Допросил я этого братца... — Да вы садитесь. Ловко вскочив в пролетку, Татаринов продолжил: — В вечер убийства Мария Сорокина действительно приходила к нему. Они повздорили, потом, с его слов, он ее прогнал; но алиби у него нет. Вообще он нисколько не был огорчен известием о смерти сестры, даже наоборот: ругает её на чем свет стоит. Всё простить её никак не может за то, что семью его когда-то разрушила и опозорила... Яков тем временем приказал кучеру ехать к нему на квартиру. — У него случайно нету проблем со зрением? Татаринов вдруг запнулся. — ...Кажись, есть. Глаза-то он прищуривает... Но с нервами у него-то точно беда-с. С какой злостью он при мне этот карандаш раскрошил... — Необходимо будет установить за ним наблюдение... — Будет сделано... Яков обернулся к сидящей рядом Анне Викторовне: — Что насчет акушерки? — По ее словам, она отговаривала Грачеву идти домой на ночь глядя, но та ее не послушалась и все равно куда-то ушла. — Позвольте полюбопытствовать: как вам удалось ее разговорить? — спросил удивленный Татаринов. — Все просто, Анисим Петрович: я представилась женой бывшего политического заключенного... Яков Платонович, надеюсь, вы на меня не сердитесь? Сыщик тяжело вздохнул, ответив вполголоса: — Все в порядке. — Знаете, мне ее жаль. Все-таки человек ни за что оказался в тюрьме, теперь вот под полицейским надзором... Конечно, у нее была возможность убить, и очки она тоже носит, и силы у ней более чем достаточно... — Думаете, ей движет желание отомстить за свою погубленную молодость? — Я бы не хотела в это верить. Но мне всё не дают покоя её слова о том, что многие женщины слишком пренебрежительно относятся к своему телу... И что она могла бы стать великолепным врачом, если бы... Могла ли она таким жутким способом поведать миру о своих талантах? — Вполне... Во всяком случае, за акушеркой тоже необходимо будет присмотреть. Татаринов молча кивнул. Перед тем, как отправиться на спиритический сеанс, Штольманы ненадолго заехали к себе на квартиру — переодеться и выпить чаю. Анисим Петрович на сей раз не поддался на уговоры составить им компанию, несмотря на то, что кушать ему на самом деле хотелось: неудобно все-таки. Дав честное слово начальнику, что непременно явится к вечеру, отправился в полицейское управление — помогать Иволгину, разбирать кипы документов. "Не из воздуха же эти семь тел могли появиться на кладбище..." — думал он.

***

Когда Петр Миронов с Анной и Яковом подъехали к дому госпожи Шелестовой, они увидели, что возле дома стоит подозрительно много экипажей — десятка три, если бегло взглянуть. — Признайся, дядя: ты успел рассказать всем знакомым о моем приезде в столицу... Петр Иванович всплеснул руками: — Annette, поверь мне: я действительно никому не рассказывал. Все дело в том, что спиритизм в последнее время приобретает в России все большую популярность... Вообще следовало бы провести сеанс ровно в полночь... Но и так, думаю, должно получиться. Анна задумалась. "Похоже, я действительно недооценивала масштаб вашего спиритического кружка..." — Дядя, об одном тебя попрошу: не настаивай, пожалуйста на том, чтобы я кого-то для них вызывала. — Позволишь узнать, в чем дело? Неужели ты больше не собираешься практиковать? Ни за что в это не поверю. — Нет, просто не хочу привлекать к себе лишнего внимания. К тому же, ты ведь знаешь: в таком деле нужно быть осторожным. Многое может пойти не так, как было изначально запланировано... Мадам Шелестова, кокетливо распустив веер, любезно встречала гостей. Петр Иванович представил ей своих спутников, затем куда-то отошел. — Ну что, каким будет план наших действий? — спросила Анна мужа. — Думаю, как обычно: ты садишься колдовать вместе со всеми, а я смотрю на происходящее со стороны. — Нет, пожалуй, так не пойдет... Давайте вместе понаблюдаем. Подошел дядя в сопровождении юной брюнетки, одетой во все черное. Та, узнав, что на сеансе будет присутствовать сама Анна Миронова, заметно обрадовалась. Пора было начинать. — Дамы и господа, имею честь представить вам наше новое дарование — мадемуазель Natalie... Мадемуазель Натали (точнее, Наталья Николаевна Неузнавай-Кобыло, дочь витебского купца, сбежавшая недавно в Петербург с возлюбленным и затем вероломно им оставленная — это поведал своей племяннице Петр Иванович), осознав, что теперь находится в самом центре всеобщего внимания, захлопала длинными ресницами. Петр Иванович, произнеся проникновенную речь о потусторонних силах, пригласил всех желающих сесть за стол и положить на поднос свои металлические предметы... Анна обернулась, почувствовав на себе чей-то взгляд. Тут же пожалела, что заранее не прикрыла лицо вуалью: к ней приближалась Ксения Крушинина. — Добрый вечер, госпожа Штольман, — с притворной вежливостью произнесла она. — Вижу, вы не спешите принимать участия в представлении... "Что поделаешь. Придется соврать..." — Прошу простить меня, Ксения Георгиевна, но мне сегодня что-то нездоровится. — Конечно, я понимаю... Анна сделала вид, будто не понимает намека. Лишь только ресницы её слегка опустились. "Можете понимать это, как хотите", — словно говорил ее взгляд, — "но я не собираюсь, подобно скомороху, выставлять себя на потеху публике..." — Вижу, ваш дядя сегодня на высоте, — мадемуазель Крушинина попыталась завязать разговор. — Он всегда на высоте, уж поверьте... Действительно, Петр Иванович, по обыкновению, взял инициативу в свои руки. Чего нельзя было сказать о его новой знакомой: ее локти слегка дрожали, выдавая волнение. Поняв, что светская беседа не заладилась, Ксения Георгиевна поспешила отойти в противоположный конец комнаты, откуда порой кокетливо взирала то на Штольмана, то на Петра Иваныча, по-видимому, до конца не определившись, кого же всё-таки из них предпочесть. Наконец Надежда Григорьевна приказала выключить электрическое освещение и принести свечи. — Кого же будем вызывать? — спросила она гостей. "Начинающий медиум", робко взглянув на неё, спросила: — Может быть, Надежда Григорьевна, мы с вами попробуем пролить свет на недавнее происшествие? Попробуем узнать, кто же убивает девушек по ночам? — А вы знаете, это мысль... — заинтересовался усатый полковник, сидящий рядом с хозяйкой. — Поддерживаю. — Анна Викторовна... — воскликнула вдруг госпожа Шелестова. — Что же вы не с нами? Ведь, насколько я помню, раскрытие преступлений при помощи духов — это по вашей части... — Прошу великодушно меня простить, — мягко улыбнулась Анна в ответ. — Но сегодня, боюсь, я не смогу составить вам компанию. Дело в том, что я вчера вечером уже пробовала спросить об этом убитых девушек. И, как видите, мои попытки не увенчались успехом. Она уже не обращала внимание ни на порядком разочарованную публику, ни на торжествующий взгляд Ксении Крушининой. Поэтому спокойно продолжила: — Но возможно, нашей юной гостье удастся совершить то, что мне, увы, оказалось не по силам... Мадемуазель Natalie, уже готовая было жалобно всхлипнуть, теперь воодушевленно сверкнула глазами. — Что же, сударыня, — заметил все тот же полковник, — Если у жертв преступления ничего выведать не удалось, может быть, мы прибегнем к помощи какого-нибудь известного сыщика из прошлого? Эжена Франсуа Видока, например... — Поддерживаю, — добавил стоявший возле окна Алексей Крушинин. — Если уж наша современная полиция не способна изловить этого душегуба... — Он бросил недвусмысленный взгляд на Штольмана, но тот сделал вид, будто не обратил внимания. — Может, хоть призраки гениев смогут оказать ей посильную помощь? — Так давайте, господа, начнем... — перебила его мадам Шелестова. Сидящие за столом взялись за руки. — Дух Эжена Франсуа Видока, явись... — приняв решительный вид, начала призывать его девушка. Анна и Штольман, скрестив руки на груди, стояли у нее за спиной. На их лицах выражался нескрываемый скептицизм. Было уже очевидно, что новая protege Петра Ивановича действительно не способна вступать в контакт с призраками. Штольман про себя отметил едва заметную наигранность в ее голосе, Анна — что дух господина Видока так и не откликнулся на ее призыв. "Я так и знала, что так будет... Да уж, не каждому, далеко не каждому удается вызвать в себе это состояние. Но я сейчас попробую помочь вам. Ради моего дядюшки, который вечно попадает в переплет..." Она вдохнула в себя побольше воздуха и тихо, шепотом, сама начала звать духа. Внезапно пламя свечи на столе начало вздрагивать, задергались занавески... Поднос с металлическими украшениями задрожал. Многим присутствующим стало не по себе. — Месье Видок, вы нас слышите? "Похоже, Наталья Николаевна сама не на шутку удивилась... Еще бы, ведь она даже не ожидала его появления! Хотя... Возможно, дядя ее предупредил обо мне и моих способностях. Так..." Анна видела, как в конце комнаты возник вдруг призрак высокого широкоплечего старика. Брови его были сдвинуты вместе, густые кудри казались почти прозрачными. Казалось, он не вполне понимал, где находится и зачем он здесь. "Простите меня, месье Видок", — беззвучно прошептала она, — "но мне придется сейчас это сделать. Не сердитесь на меня, пожалуйста. Просто сейчас нам действительно нужна ваша помощь..." Она незаметно протянула руку вперед, кончиками пальцев коснувшись спины девушки. Увидев это, дух старого сыщика усмехнулся: ему и при жизни были по душе всевозможные авантюры. Внезапно юная "духовидица", словно подкошенная, упала лицом на стол. Надежда Григорьевна не на шутку испугалась: — Мадемуазель, что с вами? Та медленно поднялась, не говоря ни слова. Брови ее были сдвинуты. Окинув взглядом присутствующих, она заговорила мужским голосом, на чистом французском: — Говорите, убийцу хотите поймать? Никогда в это не поверю. Вам просто нервы пощекотать себе хочется, да страшных статей в газетах почитать. Не буду я вам помогать! Сами ищите! Хотя вы ведь не будете никого искать, вы только полицию поливать грязью можете... Вот полиции вашей я бы помог. Да только они и без меня прекрасно справятся... И без вас, Алексей Георгиевич, и без вас, Ксения Владимировна! Девушка ненадолго перевела дыхание, затем хрипло откашлялась. Анна не знала, куда деться от стыда. Молодые Крушинины были в замешательстве. Штольман с интересом наблюдал происходящую картину. — Я был с вами излишне резок, но вы этого заслужили. Прощайте, господа! — и мадемуазель Натали вновь упала на стол без чувств. Петр Иванович подбежал к ней и начал обмахивать веером. Надежда Григорьевна поднесла стакан воды. Началась суматоха. Дух Видока еще не исчез из гостиной. Анна шепотом окликнула его: — Месье Видок, прошу вас... пожалуйста, подскажите... ну хоть немножко... Казалось, что тот смягчился. — Преступник этот особый. Он полностью убежден в собственной правоте... Поэтому его поймать будет сложно. Человеку, стоящему рядом с вами, это по силам. А вам лично я посоветую обратить внимание на самую первую жертву. Хотя она и так вам, вижу, покоя не дает. Прощайте, госпожа сыщик... — занавеска слегка колыхнулась, и призрак исчез, словно его и не было здесь никогда. Анна огляделась: кажется, кроме Якова, на нее никто не обратил внимание. Все пытались привести в чувство бедную Наталью Николаевну. "Простите, мадемуазель, что пришлось вас этому подвергнуть..." — чуть слышно прошептала Анна, поглядев на эту сцену. "Я ведь не понаслышке знаю, как это бывает тяжело. Но вы ведь сами этого хотели. А я не могла подвести своего дядю... Думаю, после того, как вы очнетесь, вам больше никогда не захочется называть себя медиумом..." Девушка тем временем открыла глаза. — Где я? Что со мной произошло? — Все в порядке, сударыня. Не волнуйтесь... — Это было великолепно, мадемуазель. Я потрясен! — воскликнул полковник. — Прошу вас, Пьер, помогите мне встать. Так неудобно... — Конечно. Держитесь за мою руку... — заботливо поддержал ее господин Миронов. И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Внезапно входная дверь распахнулась, и в гостиную ворвался странного вида субъект. Больше всего он напоминал юродивого с церковной паперти: одетый в лохмотья, скрюченный, косматый. Бородка куцая. Маленькие хитрые глазки так и бегают, так и бегают... — Одумайтесь! — воскликнул он с каким-то диким исступлением. — Одумайтесь! Загубили души свои, повергли весь наш город во тьму! Ваш грех, ваш грех, кровь на вас! Все внезапно притихли, словно завороженные. Никто даже не смел пошевелиться. Пользуясь всеобщим смятением, незваный гость подскочил к столу, схватил канделябр со свечой и начал прыгать по комнате, пуча глаза и крестя свечкой всё, что под руку попадётся. — По-кай-те-ся! По-кайтеся! Покайтеся, нечестивцы, пока не поздно! Всё из-за вашей дьявольщины, отвернулся от нас Господь! А-на-фема! Анафема! Анафема на вас все-ех! Погодьте еще, погоди-ите, скоро настигнет вас кровавый душегуб! Все попадёте в ад! Все! Изыди! Изы-ыди! Изыди, Сатана-а! "Только бы занавески не подпалил", — подумала Анна. Тем временем "кликуша", широко размахивая свечой, подскочил и к ней. — Покайтеся, грешники! Покай-те-ся-я! — вопил он все громче и громче, пока вдруг не столкнулся с пристальным взглядом Анны Викторовны. Что-то в этом взгляде заставило его остановиться. — А ну-ка стоять... — ответила она негромко, но жестко, как давеча повитуха Никитина. — Ты что, в желтый дом захотел? Кажется, эти слова на него подействовали. Несколько секунд он стоял, не двигаясь и испуганно глядя ей в глаза, затем спросил: — Ты... кто? — Ошибка мироздания. Немедленно прекратите истерику. Юродивый испугался. — Как — в желтый дом?! Как? Не-ет, не хочу... Не на-адо! — Он сунул свечу в руку Анне Викторовне и со всех ног помчался к выходу. Выход ему преградил Штольман. — Прогуляемся, голубчик, до управления?