— Что здесь происходит? — услышала Анна до боли знакомый голос.
Алексей, рассудивший, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, поднял руки над головой.
— Яков Платонович? Как вы здесь оказались?
— Увидел подозрительные следы, ведущие на кладбище, — ответил ей Штольман, забрав у Крушинина револьвер. — Анна Викторовна, вы в порядке?
Девушка слабо кивнула.
Сыщик тем временем подошел к ней, помог связать руки незадачливому "грабителю".
— Он напал на меня с ножом, начал требовать, чтобы я отдала ему свою цепочку и серьги. Я... отбилась от него, затем воспользовалась вашим револьвером. Потом вдруг появился откуда-то граф Крушинин, на вид очень обеспокоенный...
Яков обернулся, прошив Алексея своим стальным взглядом.
— Господин Крушинин, вы арестованы.
— Прошу прощения, это какая-то ошибка, — начал было оправдываться Алексей Георгиевич. — Я всего лишь проходил мимо, услышал странный шум в кустах, крики... Поспешил на помощь, а тут...
— Извольте проехать в управление...
— Но я просто хотел помочь!
— Наставив на мою жену револьвер? — отрывисто крикнул Штольман. По всему видно было, что мужчина едва сдерживал свою ярость.
— Яков Платонович! — окликнула его женщина, откопав из-под снега оброненный Иннокентием нож. — Вот это нужно приобщить к делу. И ещё у него... — она осторожным движением отклеила фальшивую бороду.
Алексей Георгиевич не знал, что делать. Бежать, оставив своего друга в лапах полиции, было бы бесчестно с его стороны, да и рискованно: слишком велика вероятность получить пулю в спину. Но и признаваться в розыгрыше было нельзя, по крайней мере
в её присутствии.
Что поделать: пришлось придерживаться изначальной легенды, которая, как назло, трещала по всем швам.
— Вы ещё ответите за самоуправство... — прошипел он, подходя к полицейскому экипажу.
— Сперва вы ответите за то, что, будучи в преступном сговоре с этим господином, покушались на жизнь моей супруги... — прорычал в ответ коллежский советник.
Услышав это, Иннокентий, в мыслях уже попрощавшийся с актерской карьерой, а возможно, и со свободой, тихонько про себя чертыхнулся. "Если бы Алекс меня предупредил о том, что у его возлюбленной муж служит в Департаменте полиции, мне бы даже в голову не пришло соглашаться на подобную... авантюру".
Он перевел взгляд с разъяренного полицейского на его молодую жену: та молча сидела рядом, не выражая, как показалось, никаких особых эмоций.
"Прав был Алекс, когда говорил мне, что эта женщина великолепна. Если бы я был художником, непременно попробовал бы увековечить такую красоту на холсте... Вот только, пожалуй, револьвер, лежащий у неё на коленях, слегка портит картину. Но если попробовать представить вместо него нежный букет азалий... Воистину
c'est magnifique..."
Экипаж тряхнуло на повороте, и Иннокентий едва не взвыл от непреходящей боли.
"Почему же я не предвидел того, что она начнет драться со мною, как амазонка-а-а..."
Алексей в это время продолжал отстаивать свою невиновность.
— Господин Штольман, я решительно не понимаю: какой сговор? Я действительно прогуливался неподалеку, затем послышался крик...
— Да полно вам, Алексей Георгиевич. В момент нападения вы прохаживались по обочине взад-вперед, это было видно по свежим следам. Признавайтесь: кого вы поджидали? Вашего подельника с "добычей" в руках?
Он судорожно сжал кулаки.
— Послушайте, я действительно впервые вижу этого господина. Ни о каком сговоре не могло быть и речи!
— А вот это мы с вами сейчас выясним...
Приехав в управление, Яков отвел задержанных в кабинет Александра Федоровича.
Встретившись второй раз за день с господином Иволгиным, Алексей недовольно скрипнул зубами; следователь же в свою очередь лишь иронично повел бровью.
Иннокентий сжался в комок и опустил глаза, стараясь, чтобы как можно меньше людей узнало его лицо.
Наконец Иволгин нарушил молчание:
— Яков Платонович, позвольте узнать, в чем дело?
Штольман, крепко сжимая в руке чуть дрожащую Анину ладонь, сухо ему ответил:
— В деле об убийствах появились новые подозреваемые.
Сообразив, куда клонит ревнивый муж возлюбленной Алекса, молодой актер окончательно сник. Только обвинения в убийствах продажных женщин ему не хватало после всего.
Иволгин же был в замешательстве.
— ЯкПлатоныч, я же вроде как вам недавно всё доходчиво объяснил...
Штольман не дал ему договорить:
— АлексанФедорович, я сам лично видел, как эти господа, будучи вооруженными, напали на Анну Викторовну. Господин Крушинин проходит по делу, как свидетель; ему известно, что она принимает участие в расследовании...
Он ненадолго перевел дыхание, после чего продолжил: — Вероятно, граф таким образом намеревался запугать её... или, скорее, меня...
— Господин следователь! — воскликнул Алексей Георгиевич. — Это наговор! Послушайте: всё было не так...
— Господин Иволгин, — решительно заявил коллежский советник, — я хотел бы обратиться к вам с просьбой: не будете ли вы любезны руководить допросом, во избежание определенного рода двусмысленностей?
Александр Федорович на секунду задумался: больно уж не вписывались эти два господина в его стройную и выверенную версию с убийцей-извозчиком. Хотя...
— Хорошо, допустим, Яков Платоныч, особенно если учитывать сокрытие сведений о первых двух жертвах... Видите ли, — скривил лицо надворный советник, — выяснилось, что Алексей Георгиевич на самом деле был знаком с той... особой, которую в понедельник подкинули к ним в поместье.
Яков в недоумении поднял брови. Анна Викторовна незаметно кивнула ему: мол, позже расскажу, что случилось.
Иволгин между тем присмотрелся внимательнее к крушининскому "подельнику". Как уж тот не старался быть тише воды и ниже травы, скрыть свою личность ему не удалось: внимательный чиновник, отклеив и без того уже плохо державшиеся усы, взял юношу за подбородок и с нескрываемым изумлением уставился на него.
— Батюшки! — ошеломленно воскликнул Александр Федорович. — Это же Иннокентий Лазарев, актер Мариинки! Я сам частенько бывал у него на спектакле...
"Теперь уже бывший актер..." — грустно вздохнул Иннокентий.
— Ваше благородие, вы обознались...
Важнейший следователь усмехнулся.
— Ваше
высокоблагородие... Ну это-то уж вряд ли, Иннокентий Гаврилович.
Штольман и Анна удивленно переглянулись, а Алекс и вовсе был готов прямо сейчас провалиться сквозь землю.
— Я, знаете ли, всегда являлся искренним поклонником вашего таланта. Вот только последнюю вашу премьеру, увы, посетить мне не довелось. Представить себе не мог, что артист такого уровня окажется замешанным в злодействах... Ну да ладно, это уже лирика.
— Повторяю вам: я не тот, за кого вы меня принимаете...
— Не валяйте дурака, господин Лазарев. Вы вместе с вашим приятелем графом Крушининым организовали разбойное нападение на госпожу Штольман, и были пойманы с поличным. Хотите уйти от наказания? Не выйдет...
Окончательно осознав безвыходность сложившейся ситуации, Иннокентий принял, как ему казалось, единственно правильное решение: промолчать. Молчать, о чем бы его ни спрашивали.
— Кто вас подговорил? Крушинин? С какой целью? Отвечайте!
Но юноша старательно продолжал делать вид, что не обращает внимания на вопросы.
Алексей, хоть и горел искренним желанием вытащить друга из сложившейся ситуации, тем не менее продолжал твердо всё отрицать:
— Клянусь, этого человека я действительно вижу впервые... Никакого сговора не было, я просто прогуливался неподалеку...
В конце концов Иволгин, уже не на шутку рассерженный, позвал дежурного.
— Отведите его в камеру...
Затем кивнул в сторону Алексея:
— И этого тоже. Только чтобы не вместе...
— Это ошибка! — воскликнул Алексей Георгиевич. — Это произвол, я подам на вас жалобу...
К его удивлению, следователь не проявил ни капли беспокойства. В самом деле, какой резон: ложные показания давал. Актера, сыгравшего роль грабителя, к жене ЯкПлатоныча подослал. Был пойман с поличным. "И этот человек после всего ещё намерен жаловаться? Не смешите мой многострадальный затылок..."
— Имеете полное право.
Когда горе-разбойников увели, Александр Федорович облегченно вытер пот со лба.
— Ничего, посмотрим, как они запоют у нас к вечеру...
Штольман с нескрываемой благодарностью пожал ему руку.
— Спасибо тебе.
— Не стоит. Ты правильно сделал, доставив их обоих сюда. Мутные субъекты... — задумчиво произнес Иволгин.
Сразу же по окончанию допроса Яков отвез жену домой. Помог ей снять промокшее от снега пальто, сам приготовил для неё горячую ванну.
— Как ты меня нашел? — спросила она, дотронувшись кончиками пальцев до его пульсирующего виска.
— Решил объехать кладбище кругом, высматривал подозрительные следы... — Штольман тяжело опустил ресницы, с горечью осознавая, что всё могло бы быть намного хуже, не подоспей он вовремя на помощь. — Тебе не нужно было так рисковать.
Она улыбнулась, обвив его шею руками.
— Зато мы с тобой теперь знаем, что убитых на кладбище мог спрятать кто угодно...
Он принялся горячо целовать её щеки, губы, подбородок... Заметив на шее любимой едва белеющую царапину, мужчина резко отстранился и вопросительно заглянул ей в глаза.
— Честно признаться, когда он приставил к моему горлу нож, я испугалась... — прошептала она в ответ. — Но потом почувствовала, что могу справиться с ним, воспользовалась твоим приемом, затем... Боже мой, надеюсь, я его не сильно покалечила...
Он крепко обнял её.
— Ты защищалась, это сможет доказать любой адвокат. А сейчас тебе нужно принять ванну и лечь.
— Да-да, пожалуй, ты прав...
Оставшись один, сыщик вновь вынул из сейфа дело шестьдесят пятого года, пытаясь найти в нём хотя бы малейшую связь с семейством Крушининых, но поиски оказались тщетными.
Эмоции всё ещё перехлёстывали через край, мешали думать.
Его Анна. Его Анну едва не похитили. Снова.
Он спрятал дело обратно в сейф. Сам же принялся, на первый взгляд бесцельно, бродить по кабинету.
"Крушинин прогуливался возле кладбища не просто так: полагаю, он нанял актера с целью запугать её... или всё-таки меня? Последнее означало бы, что он все-таки причастен к нынешним убийствам; в противном же случае ему просто хотелось добиться её внимания..."
Его беспокоили обе версии. Пособник злодея или навязчивый поклонник... Пока это было неясно. В этом деле вообще накопилось слишком много неясностей, и это не давало покоя сыщику.
В любом случае Крушинин и его актер были задержаны. А это уже, какой-никакой, но результат.
"Когда я подъезжал к кладбищу, я краем глаза заметил пролетку; возвращаясь обратно, я её уже не увидел. Стало быть, спугнул... Вероятно, этот актер Лазарев должен был напугать Анну Викторовну, после чего якобы прогуливавшийся рядом Крушинин должен был вмешаться и предложить свою помощь..."
Он прислонился спиной к двери ванной комнаты и, тяжело дыша, потерся об неё затылком.
"Хорошо, что Анна смогла себя защитить. Хорошо, что я подоспел. Я как чувствовал..."
До его ушей доносился веселый плеск.
"Так.. Крушинин нанял актера, чтобы тот подстроил нападение на Анну; цель у него была — поближе к ней подобраться. Вопрос только один: зачем?"
В голове проскользнула болезненная мысль: а что, если бы она приняла этот спектакль за чистую монету? Если бы приняла помощь графа, который немедленно отвез бы её... куда?
Штольман помнил, как когда-то давно он впервые спас Анне жизнь. Как смотрела она на него после того случая...
А потом влюбилась без оглядки.
Тогда он был ещё молодым столичным щеголем, завидной партией для провинциальной девушки, а она — настолько юной и неопытной, что даже не подозревала о существовании других, более привлекательных мужчин. Возможно, думал Яков, познакомься она с ним в Петербурге, ему никогда бы не посчастливилось стать предметом её мечтаний...
Вероятно, так было бы лучше и безопаснее. По крайней мере, для самой Анны Викторовны.
"Вот только кто бы её тогда защищал?"
Он осторожно заглянул внутрь, застав жену уже наполовину одетой. Она почти сразу заметила, что за ней наблюдают.
— Яков Платонович, вы что, следите за мной? — с напускным возмущением обернулась она к двери.
— Прошу прощения, Анна Викторовна, — поспешил он вернуться на исходную позицию. — Разве что совсем чуть-чуть.
Анна разочарованно вздохнула. "Ты так до сих пор и не понял: на самом деле мне бы очень хотелось, чтобы ты за мною подглядывал. Чтобы в мечтах своих, в мыслях находился рядом со мной, касаясь своими нежными ладонями моего стана, смотрел на меня так, как умеешь смотреть только ты, желая большего... Чтобы скрывался от меня там за дверью, вот как сейчас, и тихонько стонал от нетерпения..."
Наконец он отыскал предлог войти.
— Прошу прощения, Анна Викторовна, просто мне не терпится...
"Забыть обо всём и утащить тебя на кровать..."
— …смыть с себя этот треклятый день, затем обсудить одну версию... — сдержанно продолжил её муж, но его глаза говорили ей совсем о другом.
— Я понимаю. Не буду вам мешать.
***
Время в одиночной камере тянулось медленно. Иннокентий Лазарев первым делом оттер рукавом с лица и шеи остатки грима, затем мысленно отругал Иволгина, из чертовой проницательности рассадившего их с Алексом по разным камерам. "Теперь даже никакого плана спасения не успеем придумать", — вздохнул он.
Во рту всё ещё стоял металлический привкус, а следы от острых каблуков до сих пор не перестали болеть.
"Теперь жди, дожидайся, пока отец Алекса вытащит нас отсюда. Хотя я в этом теперь очень сильно сомневаюсь: если Алекс так и продолжит гнуть свою линию «проходил случайно, увидел разбойника», вполне возможно, что меня и осудят тогда, как разбойника. И тогда я пропал. Что же будет с матушкой моей, когда она узнает?"
По стене рядом с ним что-то проползло. Заметив движение, юноша внимательно пригляделся...
Клоп.
Огромный постельный клоп, почти черный от чьей-то высосанной крови.
Молодой человек с брезгливостью отбросил его на пол, безжалостно раздавив.
Желание проводить здесь время из-за глупой выходки приятеля, защищая его от ревнивого соперника, пропало полностью.
Набравшись смелости, Иннокентий поднялся, мимоходом сбросив с колен ещё одного "сокамерника", и принялся колотиться в дверь.
— Чего надобно? — послышался грубый голос.
— Передайте вашему начальству, что я готов дать признательные показания тому светловолосому следователю. Но только ему.
***
Яков застал Анну в постели за чтением какой-то толстой книги.
— Знакомитесь с очередным трактатом о спиритизме?
Из-за широкого переплета выглянули озорно сверкнувшие глаза любимой:
— Нет, Яков Платоныч. Это всего лишь иллюстрированный медицинский атлас. Но не тот, который недавно мне снился.
— Иволгин всё настаивает на том, что убийца — извозчик Первушин. По его мнению, навыки умело вскрывать тела жертв он перенял у своего отца-мясника. Звучит весьма убедительно, но лично я бы на его месте не торопился закрывать дело...
Он аккуратно устроился рядом с ней, пробежавшись взглядом по книге.
— Лично я уверена в том, что Иволгин заблуждается. Ну не увидела я в этом Первушине ничего такого, свойственного хотя бы тем же мясникам. К тому же мне на днях приснилась не скотобойня, а медицинские картинки... примерно такого содержания.
— При всем уважении, Анна Викторовна, ваши кошмары нельзя считать официальной уликой.
Она отложила книгу на прикроватный столик, затем обернулась к мужу. Его взгляд был каким-то растерянным, чуть ли не умоляющим. Словно он боялся, что ещё секунда — и она оттолкнет его, прогонит навсегда и забудет...
Похоже, ей это не показалось.
— Яков Платонович, вижу, вас что-то беспокоит... — нежная ладонь девушки коснулась его виска.
— Да вот, — тяжело вздохнул Яков, — на секунду подумал о том, что мог бы и не успеть...
— Вы подоспели вовремя, — она обняла его с такой нежностью и трепетом, словно впервые. — Вы снова спасли меня...
Он крепко прижал к себе любимую, скользнул ладонью по стройной спине, чувствуя, как она откликается на каждую его ласку.
— Этот Крушинин явно намеревался снискать ваше расположение. Либо вы произвели на него впечатление, либо он всё-таки замешан в том деле...
— Первое вероятнее. Он так пожирал меня глазами во время эксперимента...
Мужчина нахмурил брови, помрачнев. Анна, которой была знакома эта перемена настроения, светло ему улыбнулась.
— Вижу, вы уже что-то у себя в голове напридумывали... Не беспокойтесь, у вас нет повода для ревности. Тем более, я и сама не поверила в то, что этот человек случайно там оказался.
В голосе Штольмана появилась нотка грустной иронии.
— Возможно, если бы его намерение вам помочь было искренним, вы отнеслись бы к нему по-другому...
Анна вздохнула, почувствовав напряжение в его теле. "Значит, я права. Ты боишься, что я начну тебе с ним изменять. И теперь мне придется убеждать тебя в том, что это просто несусветная глупость..."
Она знала, почему Яков так недоверчив: в его жизни уже случались подобные разочарования. И ей в своё время не раз приходилось доказывать ему свою преданность.
"Сможешь ли ты хоть когда-нибудь по-настоящему мне довериться? Удастся ли мне убедить тебя в том, что женщины умеют хранить верность, как когда-то — в существовании духов?" — словно говорил её взгляд.
— В таком случае я была бы ему благодарна, не более того... — Её рука наконец добралась до широкой груди любимого, принявшись расстегивать пуговицы его рубашки. — Впрочем, вы и сами прекрасно знаете, к кому я на самом деле питаю нежные чувства...
— Ты так и не расскажешь, как прошел иволгинский "эксперимент"?
Стараясь не выдавать своего сбившегося дыхания, она ответила:
— Как-нибудь позже. Сейчас мне не хочется думать ни о кознях Крушинина, ни о странных выходках купца Буравина...
"Забудь ненадолго обо всем. Просто ласкай меня... Просто согревай своим теплом, мне от этого становится так спокойно. Просто будь рядом..."
— Я попробую раздобыть те книги, которыми пользовались сипягинские студенты тридцать лет назад — вы ведь об этом собирались попросить меня сейчас?
— Нет, — Анна отрицательно покачала головой. — Сейчас я всего лишь намеревалась вас соблазнить... — Не отводя взгляда, она прильнула своими чувственными губами к его, но едва он решился ответить ей, неожиданно от него отстранилась. — Но вы правы. Нужно ещё раз поговорить с Сипягиным.
— Это уже потом, — лукаво улыбнулся сыщик, прижав её к кровати всем телом. — Не сейчас...
Их губы слились в страстном порыве, пальцы переплелись, мысли улетели куда-то далеко-далеко...
Никакого Лазарева, никаких Крушининых. Только они вдвоем.
— Как ты прекрасна... — горячо он нашептывал ей.
— Твоя... Еще... Только твоя... Только не отпускай... — отвечала она сквозь стон, позволяя ему еще глубже в неё проникнуть. "Просто ласкай меня. Просто заполни собой... Ты — единственный, кому я всегда хотела принадлежать..."
— Никому я тебя не отдам... — успокаивающе произнес он, прежде чем раствориться в ней окончательно...
***
— Чудны дела твои, Господи...
Брови господина Иволгина уже шестую минуту подряд не опускались на место, придавая надворному советнику удивленно-обиженный вид.
Еще бы: только что к нему на допрос напросился Иннокентий Лазарев, и мало того, что наконец-то соблаговолил представиться своим подлинным именем, так ещё и признался в том, что переодеться в разбойника ему посоветовал не кто иной, как Алексей Крушинин, имевший, скажем так, далеко идущие планы на небезызвестную молодую особу...
Теперь-то стало понятно, почему этот хлыщ так требовал, чтобы его допрашивал именно он, Иволгин. И почему Штольман вдруг отказался проводить допрос самостоятельно.
Мало ли, что он там давеча говорил насчет гуманного отношения к арестованным, — прошлое, оно, знаете, довольно-таки тяжело забывается, — если уже речь зашла о безопасности его жены, то за его поведение совершенно невозможно ручаться. Последнее Иволгин знал из того случая с дуэлью.
— Помилуйте, господин следователь, — заливался соловьем Иннокентий. — Всё это истинная правда. Поверьте мне, я не хотел причинять вред этой женщине, я всего лишь должен был её напугать...
О том, кто кому сумел причинить б
ольший ущерб, молодой актер деликатнейшим образом промолчал.
— Что же вы мне тогда сразу во всем не признались, господин Лазарев... — всплеснул руками Александр Федорович. — Столько времени и сил у меня отняли...
— Винова-ат... Не хотелось подводить приятеля... — протяжно заскулил юноша. — Умоляю вас, отпустите меня домой... Даю вам слово, подобное больше не повторится.
— Увы, Иннокентий Гаврилович. Придется вам посидеть у нас в камере, пока всё не прояснится.
Совсем впал в отчаяние молодой человек. Он уже не думал о том, что через два часа ему нужно было находиться на сцене: добраться бы поскорее до дому, а ещё лучше — до врача. Стыдно, конечно, но без этого, похоже, никак. Да и не хотелось ему вновь оказаться в тюремной камере, — судя по количеству шастающих повсюду клопов, ночь обещала быть поистине незабываемой.
— А можно мне... здесь подождать?
Вошел дежурный, сообщив, что прибыл адвокат Крушининых, желает побеседовать с подзащитным. И что Аполлинарий Буравин желает дать показания, но с условием, чтобы допрашивал его исключительно господин Штольман...
Иволгин смочил водой белоснежный платок, приложил ко лбу. "Я скоро рехнусь со всем этим..."
***
На город медленно опускались сумерки. Голубовато-лиловый закат создавал ощущение полной безмятежности, привносил в комнаты атмосферу тишины и спокойствия.
Анна открыла глаза, внимательно всматриваясь в потолок, наслаждаясь моментом счастья. "Как хорошо..."
Она повернула голову: Яков лежал рядом с ней, смежив веки от удовольствия.
Аня нежно улыбнулась ему, робко погладив по волосам, по влажной щеке.
— Я люблю тебя...
Уголки его губ едва шевельнулись. Она подалась вперед, чтобы поцеловать его...
— Ты так и не рассказала, что случилось там, на опознании...
— Вы неисправимы, господин Штольман...
— Прошу прощения, просто не терпится узнать... Судя по тому, что Иволгин упорно не желает делиться со мной подробностями, его эксперимент не принес никаких результатов...
— Опознали еще три трупа.
— Ну а помимо этого?
— С Никитиной случилась истерика; труп Сорокиной, подтаяв, слегка пошевелился, — нет, дух её здесь точно ни при чем, — отчего с Юшкевичем случился обморок; Буравин пытался шутить, затем с Григорием Викторовичем подрался; Иволгина случайно приложили затылком об пол... собственно, это всё.
Штольман, высвободившись из её объятий, огляделся вокруг в поисках своей одежды.
— Я должен был это предвидеть... Прости, мне необходимо на службу...
Внезапно в дверь постучали.
— Я выйду, — шепнул он, быстро одевшись.
За дверью стояла Наталья.
— К вам генерал Крушинин пожаловали...
