Девочка. Он был рожден из её искреннего, наивного и сильного любопытства. Желания увидеть мир, познать его. И словно злым роком это желание было вырезано в его сознании, открывая ящик Пандоры… Циркон, уже тогда прочитавший все книги в особняке, знал, что дети весьма неустойчивые создания. Однако отходчивые… На его беду Эффи ещё была очень добрым ребёнком. Очень прощающим, искренним.
«Намного лучше было бы — будь ты злопамятной и обидчивой», — кружа вокруг спящего ребёнка, размышлял Пикси. Другие Пикси, что появлялись и исчезали время от времени, сейчас водили хороводы у её головы, привлекая тем самым прекрасные и добрые сны. Сны… — «Интересно, какого это видеть сны… Смогу ли я их посмотреть, став высшим?» — он чувствовал желание и интерес, но вместе с этим в его душе было сомнение. Сомнение, что тихим голоском просило его оставить всё как есть, страх перед высшими, перед теми, кем он хочет стать.
Но отступать было поздно. У него была информация о том, как получить желаемое и у него была Эффи. Дело оставалось за малым… Заставить её страдать. А для этого надо было убрать тех, кто делает её счастливой.
Пикси — духи рождённые из эмоций детей. Духи, что хранят смех и радость. Духи, что, видимо, пародируя людей, считают друг друга семьёй, держатся группами и заботятся друг о друге. С самого рождения в их сердце зарождается любовь к таким же как они. Пикси не могут без собратьев — так говорит им их природа. Пикси — одна большая семья. Братья и сёстры…
Однако природа и являлась сейчас злейшим врагом Циркона.
— Прочь! Уходите отсюда!!! — влетел он в собратьев, распугивая их, заставляя непонимающе кружиться. — Уходите!
Пикси не должны быть злыми. Они этого не умеют. Однако он умеет учиться в отличие от других. Он знает как показаться злым и раздражённым.
Он уже лучше их.
— Странный! Ты странный и грубый! — кричат ему сородичи, непонятливо строя рожицы.
— И глупый! Глупый! — но он лишь скалится, как скалятся дикие псы, как скалятся люди. И от этого Пикси кричат. Они боятся непознанного, опасаются того, что отличается от их привычного видения мира.
— Странный! Странный! — повторяют они как мантру одно и тоже. — Странный!
Он остаётся один в тёмной комнате, а маленькая девочка с криком вскакивает с постели. Ей снился огромный и страшный монстр, что хотел её съесть… И он знает чья это заслуга. Он чувствует, как постепенно меняется.
Он чувствует то, что раньше не чувствовал… Злорадство.
Духам недоступны многие чувства — это в дальнейшем Циркон познает на своей шкуре. Им недоступны не только отрицательные эмоции как злость, досада и раздражение, но и яркие, положительные. Те, что не соприкасаются с чувствами, из которых они родились. Он пробовал каждое из них, как диковинную конфетку. Долго растягивал, экспериментировал. Он и не догадывался, что все эти чувства медленно варят его, заваривают живьём. Он наслаждался мнимым всезнанием, мнимой гениальностью и превосходством.
Это было действительно прекрасно. Время, когда мир для него был простым и понятным. Каким же Пикси он тогда был… Действительно от природы не убежишь. Он оставался наивным маленьким духом, которого легко было обмануть, раззадорить и спровоцировать — сейчас Циркон это прекрасно понимает. Слишком поздно, увы. Ему тогда казалось, что цена счастья ребёнка совсем небольшая… Что одна девочка, а что он — будущий высший дух, свободное существо, что имеет силу вселенной и телесную оболочку. Он строил грандиозные планы по покорению мира… Даже не представляя насколько этот мир огромный и насколько он маленький.
Гениальная глупость… Путь, который вёл в никуда. Однако только такой глупец как он мог идти его столь твёрдо и уверенно, не подвергая сомнениям собственные идеи и методы. Наверное, именно поэтому выбрали тогда его, Пикси. Не ветряных Кари, не спокойных Океанид, не воинственных Саламандр, не работяг Клабаутерманов, не заботливых Дриад, даже не стойких Домовых… А именно Пикси, самых простых и детских духов. Дети ведь и правда просто так верят взрослым, на слово и совсем… Вот и он поверил.
Он следовал за девочкой призраком неудачи и непослушания. Все действия, что она делала вопреки правилам, вопреки здравому смыслу — его «помощь». Он прекрасно понимал, что надо сделать, чтобы ребёнок решился на рискованный шаг: выйти за пределы комнаты, особняка, забыть о рисках, проявить излишнее любопытство. Как тот, кто был рождён из её любопытства — он был мастером в этом. Никто в мире не мог лучше его заставить малютку Эффи прыгнуть в кроличью норку, навстречу опасности и боли, разочарованию, страху, непониманию. И каждый её вскрик был для него музыкой подобной открытию фантика. Каждая её слезинка была сладкой конфеткой… Новой эмоцией.
Прошло действительно много времени и однажды дух, что пахнет как утренняя роса, вернулся.
Это была поздняя ночь, когда окно распахнулось и на подоконнике показался смутный силуэт.
— Маленький, маленький Пикси… Вижу ты времени зря не терял… — тихо рассмеялся дух, оглядывая Циркона. — Окреп, вырос, возмужал… И так быстро! — он почувствовал тогда гордость, превосходство. Он улыбнулся, горящим взглядом впиваясь в своего наставника. — Ты один из самых быстрых духов, что хотят стать высшими. Поэтому я решил тебе чуть-чуть помочь… — миг и фигура перед ним, словно окутывая его флером свежести. — Завтра в город прибудет ужасно прогнивший человек. Он работает на ещё более отвратительного человека. И если малышка попадёт к ним в руки… — договаривать не пришлось. Пикси загорелся энтузиазмом, он буквально пылал решительностью. — Какой умный маленький Пикси… — рука духа упала на его голову, нежно, почти родительски, поглаживая. Вызывая в его протухшей душе какой-то отклик… Чего-то светлого и нежного. — Ты самый лучший мой ученик. Самый быстрый, самый умелый. Знаешь… Я дам тебе ещё кое-что. То, без чего тебе было бы очень тяжело стать высшим. То, чего у тебя пока нет…
— Чего..? — словно под магическим очарованием спросил дух, ластясь под руку загадочного наставника.
— Имя, маленький Пикси… То, что недостойно духов. То, что они снова не могут получить сами, — немного помолчав, дух произнёс: — Циркон. Тебя будут звать Циркон. «Золотой».
— А как зовут вас? Как зовут вас? — рука духа исчезла и он сам плавно отлетел в сторону окна, снова оказываясь на нём.
— Это, мой маленький Циркон, ты узнаешь, когда станешь идеальным высшим… Уже скоро… Совсем скоро… — и снова от него остался лишь лёгкий привкус весны.
И действительно. На следующий день причалил корабль, а с него сошёл подозрительный парень, что весь день ошивался на окраине города. Пикси пришлось срочно что-то придумывать так, чтобы и незнакомец вошёл в город, и Эффи была у него на виду. К счастью, первое тогда не составило проблем, в выходной день неизвестный наконец свободно передвигался по главной площади, не привлекая к себе внимания. Эффи же не составило труда вывести, девочка привыкла убегать и уже совершенно не чувствовала опасности или совести при нарушении этого табу. Надо было просто открыть окно и радостный ребёнок уже бежал к друзьям, сверкая пятками.
Всё действительно проходило идеально… Как по маслу. Тот парень её заметил и проследил за ней, затем Циркон проследил за парнем. На следующий день прибыл другой человек. Человек, что пах кровью и слезами. Он пытался забрать Эффи и Циркон даже получилось вывести её к нему, столкнуть их. Если бы только не её отец…
Тогда он очень сильно паниковал и злился, что родители Эффи вставляют ему палки в колёса. Он даже скинул книгу на голову её отца. Он… Был действительно злодеем в этой истории. Он не понимал и не хотел понимать.
Он был самым настоящим антагонистом. Началом конца и вестником несчастья, но вместе с этим марионеткой в чужих ловких руках.
— Пожалуйста… Кто-нибудь… Кто-нибудь… — слушал он отчаянный шёпот ребёнка. Весь мир Эффи был разрушен, родители убиты, город в огне. — Спасите…
Циркон, маленький проклятый Пикси, смеялся как сумасшедший потому, что всё получилось. Всё вышло! Всё свершилось! Он и не думал спасать тогда эту затухающую батарейку, но подумал, что будет забавно — протяни он ей руку помощи в самый последний момент и этой же рукой толкнуть её к монстру.
— Если ты так этого хочешь… То я исполню твоё желание… — он вдохнул холодный ночной воздух, а маленький ребёнок оказался на его руках.
Она смотрела на него своими измученными розовыми глазами, словно на что-то обыденное, привычное… А затем вздохнула и медленно провалилась в сон…
«И что теперь?» — пролетела мысль у высшего, что добился своей цели. Он почувствовал себя немного потерянным… Словно странное послевкусие, что совсем не должно быть у конфетки, которую он только что съел. Ощущение неправильности, ощущение фальши. — «Что даль…»
Однако у судьбы были свои планы на этот счёт.
Не бывает чего-то всесильного и всемогущего. Вселенная требует равновесия и равноценного обмена. И она не будет тихо просить и не даст отсрочку…
Всё тело парня словно пронзили миллиарды солевых иголок. Боль — ранее неведомая бестелесностью расцвела самым ярким и красивым бутоном, раскрывая все свои тона и оттенки. Он хотел кричать, хотел биться в агонии… Хотел снять с себя кожу и расцарапать мышцы, порвать сухожилия и вытянуть вены. Однако его хватало только на то, чтобы беззвучно рухнуть на землю, ловя губами раскалённый воздух. Моля, чтобы этот ад прошёл.
Голову пронзили образы. Образы чего-то мимолётного, но невероятно яркого, чего-то подобного взрыву вулкана, рождению звезды, первому и последнему крику. Эта феерия разрывала его сознание, мучала болезненным полубредом и, казалось, что прошла вечность…
Постепенно чувство невыносимой боли сменилось ощутимым жжением во всём теле, дышать стало возможно, а движения уже не казались такой пыткой. Образы отпрянули, оставляя лишь мысленную усталость… Он аккуратно принялся подниматься с пола, проклиная Эффи и весь этот мир. Он не знал причину того, что случилось, он не хотел думать об этом. Его разум поглотил гнев.
— Вот и оставайся тут… — прошипел он на лежащего ребёнка, медленно отбредая в сторону. — Надо уходить отсюда… — проведя рукой по лицу, прошептал он.
Прикосновения к коже были приятными, однако вязкая красная жидкость на пальцах заставила его испытать что-то наподобие страха, смешанного с удовольствием. Он стал высшим. Он стал физическим. Теперь ничего его не остановит! Теперь он свободен! Циркон попытался сделать рывок, переместиться в пространстве, как он это делал, будучи обычным Пикси. Однако тело снова пронзила боль.
Что-то было не так.
Он ощущал это на уровне инстинктов. Что-то явно было не так… На его руках словно были цепи. Он никогда не чувствовал себя настолько ограниченным и пленённым. Словно само его естество говорило — ты не свой. Ты не принадлежишь себе.
— Что? — хрипло спросил он себя. — Ха… Ха-ха-ха?! Что?! ЧТО?! — закричал он, хватаясь за голову.
Это было немыслимо. Но это было…
Циркон понял.
Он связан с этим ребёнком. Также, как был связан со вселенной. Одни оковы сменились другими.
— Какое разочарование… — услышал он знакомый голос. Дух дёрнулся в его сторону, но что-то резко прижало его к полу, сковывая. — Ты не справился, Циркон… Как жаль.
— Что? О чём вы? — стараясь выбраться из невидимого захвата, спросил парень.
— Конечно же о твоей связи с ребёнком. Ты не смог стать идеальным… И это грустно, — наставник приблизился, нависая над его пленённым телом. Голос его был таким же мягким и тёплым, однако вместо доверия и тепла на этот раз вселял в него лишь непонятный озноб. — Ты подавал такие надежды.
— Я найду способ это решить! — уверенно заявил Циркон. — Главное, что теперь я могу сам действовать!
— Поздравляю, — хохотнул высший, — только вот… Не найдёшь. Ты же не думаешь, что всё это было просто так, верно? Подумай, Циркон, ты же смышлёный… Зачем всё это было? Зачем ты мне был нужен?
И он задумался.
Зачем высший помогал ему? Для чего кто-то вмешался в его путь и судьбу? Какие цели преследовал наставник?
И ответ словно лежал на виду.
— Ты… Хотел понять как формируется связь между человеком и высшим… — сглотнуть парень, осознавая как просто его обвели вокруг пальца. — Ты хотел проверить что будет… Если дух не захочет создавать связь.
— Молодец, — довольно потрепал дух его по голове. — Ты догадался! Поздно, правда, но догадался!
— Что теперь? Ты провёл эксперимент, ты получил данные? Что теперь? Ты отпустишь меня? — сказал он, однако очень быстро понял…
— Ты снова отказываешься думать, Малыш Пикси… — его не отпустят.
Иначе бы его наставника не было тут.
Это было последнее чувство, что выучил Циркон. И имя ему было — ужас.
***
Лёжа на мягкой траве парень смотрел в звёздное небо. Прекрасное огромное звёздное небо. Раньше он никогда не смотрел туда… Он даже не замечал насколько оно прекрасно. Эти маленькие точки на бездонной чёрной картине. Как часто он вообще смотрел на небо?
Он чувствовал себя таким жалким, глупым и мелочным. Он чувствовал себя ребёнком, что неожиданно повзрослел и понял каким ребёнком был и насколько он ещё ребёнок. Весь его путь ничего не стоил. Всё оказалось таким пустым.
Однако Циркон никогда ещё не чувствовал себя таким… существующим.
Да, он чувствовал, что он есть в этом мире, что он жив и это было прекрасно.
— Кто вы? — прервал его миг спокойствия тоненький и знакомый с рождения голос.
— Циркон, — имя сорвалось с губ, но не принесло ни радости, ни боли. Теперь оно казалось каким-то… обычным. Просто набор звуков, что обозначает его.
— Вы спасли меня? — дух повернул голову, рассматривая девочку, словно видел её в первый раз. Он ненавидел её…
Да, ненавидел.
Но действительно её ли?
Теперь они связаны намного сильнее, чем были до этого. Она его мать, сестра, жертва, хозяйка, судьба и структура. Его всё и его ничего.
«Она даже не знает, что я уничтожил её жизнь…» — и от этого ещё больнее, ещё невыносимее.
Что дальше? Они связаны. Крепкой цепью, нерушимой. На неё охотятся. На него скорее всего тоже… Надо ли рассказать ей о том в каком они положении?
«Зачем? Зачем вообще всё это? Зачем я прошёл этот путь?» — хотелось плакать. Рыдать как ребёнок, но остатки гордости давили в нём этот порыв.
— Да, я тебя спас… — поднимается парень. Рука автоматически ложится на её растрёпанные волосы. Прямо как когда-то рука его наставника.
Иронии в его жизни не занимать.
— Мама и папа ведь умерли, да? — тихо всхлипывает девочка. Кажется она не верит в то, что случилось.
— Умерли. Как и все, кого ты знала, — у них нет привилегии забыть. Забыть их глупость. Забыть их наивность.
Девочка не плачет, смотрит в землю. Пусто, одиноко. Он чувствует её падение. Падение её детства.
— Пошли, — поднимается Циркон. — Нам нельзя здесь больше оставаться. У нас с тобой нет ни дома, ни безопасного места… У нас есть только мы с тобой.
На этот раз он покорно примет этот ошейник. По крайней мере добровольно. По крайней мере с пониманием того, что он делает. Он больше не хочет быть ни марионеткой, ни кукловодом, никем.
Он — ложное золото. Бездушный камень. Циркон. Но люди говорят, что он приносит удачу.
«Если духи не правы… То прошу, пусть хотя бы люди будут…» — обратился он к огромной луне на небе. — «Чтобы я мог хоть кому-то верить…»
Так началось их совместное с Эффи приключение. Долгий путь длиною в год.
***
— Я признаю, что я изначально принёс ей много боли, и то, что я начал путь с ней лишь из-за невозможности идти без неё, — голос Циркона словно отскакивал от стен, создавая протяжный гул в комнате. — Но я действительно начал ценить её. Я действительно начал считать её семьёй. Запоздалая природа это, окрепшая связь или ещё что, но я, если и не люблю её, то ценю точно.
Робин смотрела в потолок, оперевшись о стену. Она думала о прошлом, сравнивала, проводила параллели… Видел ли и в ней Саул когда-то давно спасение и инструмент? Гигант, убеждения которого рухнули? Воспоминания двадцатилетней давности были размыты и точны одновременно. Детская призма восприятия и наивности мешали взрослой ей взглянуть на вещи разумно. Было ли всё так, как она помнила?.. Но даже если это изначально и было так, то последние штрихи рождения дитя дьявола были вырезаны в её сознании как буквы на панеглифе. Саул встал на её сторону и пожертвовал собой ради неё… А Кудзан принял решение пощадить её. Человек, что стоял на противоположной стороне от неё и чьей целью она являлась. Прямо как Алистер, что в последний момент поставил на концерт всё. Маленькая Эффи невольно повторила её путь…
Однако Робин уже давно не ребёнок. Она давно не жертва. Она — охотник, что притаился в листве деревьев. Тот, кто бьёт в спину. Человек, которому явно не стоит доверять. Антагонист… Она врала, крала, подставляла, шантажировала, принуждала, била, предавала, предавала и снова предавала. Она — выросший дьявол.
И до недавнего времени она думала, что однажды предаст и эту команду.
Ведь их путешествие было для неё изначально вынужденным.
Дверь хлопнула.
Нами вышла из комнаты, видимо, чтобы проветрить голову… Рыжая воровка была единственной, чьё выражение лица постоянно менялось и так и не пришло к одному. И это её угнетало больше всего… За ней поспешил Санджи, скорее, чтобы защитить, чем поддержать. Сам парень был не менее мрачен, чем Робин. В его глазах она видела понимание, осознанность. Не так прост Кок их команды, раз в нём есть отклик от этой истории. Не так прост…
Зоро вышел после её кивка ему. Его, казалось, история совсем не тронула. На лице фехтовальщика не дрогнул ни один мускул, ни одна эмоция не проскочила в его глазах. Лишь бесконечная скука и спокойствие. Впрочем, не охотнику за пиратами судить духа. Уж точно не ему… Человеку, что разрушил намного больше историй. Дух ветра замер на миг, не решаясь исчезнуть. Бриз кажется волновалась, но вот за кого — это загадка. За неё или за сородича? Ветер был безмолвен и непонятен, однако удивительно постоянен… Обычные духи в принципе малопонятный людям народ, а Кари, духи ветра и свободы, тем более. Пройдясь по её руке потоком, незримая дева словно поддержала её, исчезая затем в дверном проёме и захлопывая тихо дверь.
Нико осталась один на один с высшим духом. Она осталась один на один с тем, кто вывернул им душу.
— Знаешь… — слабо улыбнулась Робин, подходя к парню. — Мы все не святые, — и то было правдой. — Однако каждая религия в этом мире говорит о возможности искупления.
— Жертвой, — криво усмехнулся парень, заглядывая в её глаза. Он снял с языка. Поэтому она ответила ему такой же кривой улыбкой, но продолжила.
— Жертвовать можно разным, Циркон… Собой, другими, телом, душой, честностью, ложью, мечтой и положением. Каждый приносит в жертву то, что ближе всего к сердцу… Исповедь тоже в некотором своём роде жертва, — размышляла вслух Робин уже не совсем понимая кому же это говорит. Ему или себе?
— Отказ от прежней жизни, от прежних устоев… Тоже жертва, — рука Нико как-то неожиданно плавно оказалась в его. Переплетённые пальцы, что были меж ними, замок из рук, что связал их истории.
Они молчали.
Но в этой тишине и были все они.
— Я тебя понимаю, Циркон, — слова не требовались, но они словно сбросили груз с плеч археолога.
— Я тебя тоже, Нико Робин… — измученная улыбка раскрылась бутоном страха, обнажая перед ней ещё одну ранее скрытую грань его личности.
Циркон боится. Он на самом деле боится.
Боится своего решения и будущего. Прошлое для него уже не так страшно… Теперь не так.
