Бриз

Дети боятся темноты. Это нормально. В темноте детский мозг рисует самые страшные образы и неизведанные опасности, которые можно вообразить. И их не подтвердить и не опровергнуть… Они останутся загадкой до самого конца. До того момента, пока на них не упадёт луч света или они не вгрызутся тебе в горло. Или это больше страх неизвестности? Впрочем, эти страхи связаны неразрывными узами. Даже взрослые люди боятся неопределенности. Только вот взрослые знают, точно знают, что в тёмном углу ничего быть не может… И что есть куда более страшные вещи, чем придуманные монстры. И эти вещи куда ближе них. Они неотрывно рядом. В голове. «Но он всё равно идёт…» — глядя на мальчика, что храбро шагает по тёмной улице, думает девушка-ветер. Это вызывает восхищение и она снова утверждается в своём желании остаться. Убеждает себя, что так надо… Однако тихий червячок сомнения всё же грызёт… Может с Шанксом будет лучше? Может она не нужна тут? Может остаться с кем-то знакомым, с проверенным и надёжным вариантом? Шаг за шагом они доходят до дома на краю деревеньки. Здесь, кажется, ещё темнее. И… Пусто. Девушка-ветер оглядывается, отмечая, что соседние дома находятся на расстоянии от этого огромного и просторного дома. Есть ли причины такому расположению? Случайно ли это? Девушке не очень хочется думать о таком… В конце концов это не совсем её дело — кто и как живет. Или же теперь её? Она столкнулась с очень интересной темой для размышления — её отношение к этому миру. К реальности себя в нём. Ведь, по сути, она — ветер. Ничто… никто… Девушка уже чувствует, что этот вопрос будет волновать её ни раз и ни два в будущем, ведь однажды придётся столкнуться с тем, что придётся вмешаться сильнее, чем хочешь. — Я дома! — голос мальчика эхом пролетел по пустынной прихожей. Отвечал ли ему кто-нибудь когда-то? Или же эта фраза лишь подражание тому, что он видел? Тому, как правильно в жизни других? Это понимание больно резануло её, на подкорке сознания вычленяя смутно знакомые образы. Ждали ли её? Хотела ли она, чтобы её ждали? «С возвращением…» — произнесла бы она сейчас, если бы не была нема. Впрочем имеет ли право? Никто и ниоткуда… — Блин, надо было взять ужин у Макино! — заходя прямо в обуви в дом, пробурчал Луффи. — А то тут даже перекусить нечем… — продолжая что-то бубнить под нос, мальчик продолжил путь в дом. Коридор вывел его в небольшую кухню, где Луффи принялся лазить по шкафам, пододвигая, отодвигая хлипкую табуретку и забираясь на поверхность гарнитуры. Девушка решила тоже без дела не сидеть, тихим сквозняком пробираясь в шкафы и рассматривая содержимое. В основном там были консервы и банки с чем-то. В общем-то всё то, что может храниться годами… Этот факт явно говорит, что взрослые тут не так часто появляются, чтобы готовить хотя бы на неделю. «Неужели ты так одинок, главный герой?» — хочется спросить ей. Ветер давит в себе странный порыв обнять мальчика, дать любым способом понять, что она рядом… Нет, так она только его напугает. Это чувство общности и понимания ни с чем нельзя сравнить… И оно слишком чётко говорит о том, что она знает какого это быть в пустом доме. Продолжая изучать содержимое шкафов, девушка наткнулась на печенье. Небольшую пачку сахарных квадратиков, которая была не открыта. Такие в её прошлой жизни были самыми дешёвыми, но зато самыми живучими. И судя по тому, что ничего подобного ей не попадалось до этого в этих местах — такой продукт быстро исчезал из этих полок. Дети любят сладкое… Она, кажется, тоже любила. «Как бы теперь их ему дать?» — наблюдая как мальчишка с головой залазит в ящики, фыркая и сопя под нос, ветер осторожно подцепила пачку, желая стащить её ниже. Сейчас она находилась на самой верхней полке — четвёртой. Луффи шарился в первой. Максимум до куда он мог достать, даже вставая в полный рост на столешницу — до третьей. К слову к размерам дома у неё тоже были претензии… Потолки здесь были явно выше, чем надо ребенку или среднестатистическому человеку, да и дом огромен, что снаружи, что внутри. Одна комната метра четыре, не меньше. Ветер припоминает, что дедушка Луффи был большим человеком… И, кажется, важным… И сильным. На самом деле у неё почему-то неприятные «мурашки», если так будет правильно выразиться, от мыслей о нём. Возможно потому, что он та сила, которую она не до конца понимает… Протащив упаковку до края шкафчика, девушке пришла в голову отличная идея, которую она мгновенно воплотила. Лёгким дуновением своего прикосновения она отправила несчастное печенье за пределы твёрдой поверхности, прямо в пропасть кухни. Такое запросто можно списать на то, что очередное сотрясение мебели мальчиком, повлекло за собой падение того, что лежало на краю. А вот как оно оказалось на краю — это уже совсем другое дело. Однако следующие событие она никак не могла предсказать… Дёрнувшись от звука мальчик повернулся к печенью и, широко улыбнувшись, потянулся в его сторону… Конечно же с громким шлепком упав на пол. Наступила неловкая пауза. Девушка-ветер боялась даже двинуться, чувствуя нарастающий ужас. Но ещё больше боясь, что он сейчас заплачет… Ведь если он заплачет, то она точно не сможет сдержаться и бросится успокаивать ребёнка. Но Луффи не заплакал. Вытянув руку в бок, он нащупал печенье и притянул к себе. Через секунду мальчик вполне довольный жизнью уже жевал его, а ветер облегчённо спустилась на пол, растекаясь тонкой струёй сквозняка. «И что мне с тобой делать, герой?» — тихо вздохнула она, потихоньку ложась рядом с ним. По ощущениям сейчас было часов десять вечера… Впрочем, ощущения могли и врать. — «Тебе стоит лечь спать… Детям в твоём возрасте очень важен режим, чтобы хорошо расти. Как жаль, что я не могу заботиться о тебе больше», — ветер невольно прошлась дуновением по его лбу, смахивая пряди чёлки, что лезли в глаза. Этого жеста она и сама испугалась, замирая и надеясь, что и это он тоже спишет на случайность. И он списал… Всю оставшуюся ночь она сидела на краю его кровати, размышляя о том, что если не останется и отправится с Шанксом дальше, то никогда не сможет полностью оставить мысли о Луффи. Она каждый раз будет снова и снова возвращаться в этот дом на краю деревни, в эту маленькую детскую комнату… В чужое, но такое родное одиночество. Она не сможет его покинуть. Уже не сможет. Но так ли это хорошо?

Сепарация нужна не только детям.

***

Он не боится темноты… Нет, верно, не боится. Луффи будущий пират. Будущий покоритель морей. А они не боятся тьмы. Он совершенно не боится этой вечерней темени. Однако он боится того, что в ней. И если раньше это были какие-то эфемерные монстры из рассказов старших братьев Макино, то теперь это что-то более реальное. Что-то ощутимое, но невидимое… «Оно всё ещё идёт за мной…» — сглотнул он, буквально ощущая на себе чужой взгляд. Он уверен, что это чувствуют и другие. Шанкс точно. Но молчит. Тоже боится? Нет… Шанкс ничего не боится. Тогда почему молчит? Привык? Как к такому привыкнуть? Знает? А если знает, то почему молчит? Загадок становилось всё больше… Шаг за шагом он пробирается к своему дому, надеясь, что оно не пойдёт за ним. Что оно не сможет зайти в дом… Обманчивое чувство безопасности собственного укрытия. Но Луффи верил, что всё будет хорошо. Он верил, что оно исчезнет, стоит ему переступить порог. Но оно не исчезло… И поэтому, собрав всю волю в кулак, надеясь, что так оно решит, что он не один тут, Луффи крикнул: — Я дома! — нечто замерло. Он почувствовал это. Но вместе с этим он почувствовал… Что-то похожее на эмоции. Он не может объяснить как, но ему показалось… Нет, он уверен… Что оно стало печальным. От такой неожиданности он начал говорить то, что первое пришло ему на ум, лишь бы заполнить эту неловкость: — Блин, надо было взять ужин у Макино. А то тут даже перекусить нечем… Эмоции этого слишком сильно были похожи на эмоции Макино… Но вместе с этим и иными. Совсем иными. Они будили в нём что-то давно забытое. То чувство, которое иногда появлялось с приездом деда. Недолго, правда… Всё же дед быстро терялся где-то в толпе незнакомых лиц и мест. И он снова оказывался один… В этом огромном мире. Мир и правда огромный. Луффи пробовал пройти от одного края острова до другого. У него не вышло. Он устал уже на выходе из деревни. А ведь остров — это не весь мир. Шанкс рассказывал ему о таких местах, которые он даже представить не может. А Шанкс их видел. И говорит, что они настолько далеко, что если сложить десять островов, как этот, в ряд — не добраться будет. Настолько огромен их мир. К слову, от слов о еде ему и впрямь захотелось есть… А дома действительно ничего не было. Здесь в принципе почти никогда ничего вкусного нет. Луффи ест чаще всего у Макино. Она готовит вкусные блинчики по утрам, в обед к мясу даёт пирожное, а вечером после супа шоколад. Макино хорошая — она кормит. Но кормит ли она потому, что заботится или потому, что дед ей за это платит? Он не хочет об этом думать… «Я не хочу об этом думать…» — это ни к чему не приведёт. Луффи может сколько угодно думать и предполагать, но он знает, что эффект будет один — ничего. Кормит ли его Макино из жалости, любви или договорённости, или всё сразу — на самом деле не так важно. Пока его кормят, пока он жив и пока Макино улыбается ему — всё в порядке. Он готов принимать чужие правила. Он однажды создаст свои. Нечто последовало за ним на кухню… Почему-то в доме оно не казалось ему таким жутким. Возможно ложное чувство безопасности всё же работает. В любом случае размышление об этом, о его сущности и мотивах тоже никуда не приведёт. Так или иначе, но он не сможет от этого избавиться… И… Не хочет? Ведь вместе с этим незримым присутствием этого нечто рядом он чувствует не только страх, но и чужое присутствие рядом, отсутствие одиночества. Новое, смутно знакомое чувство… Забравшись на кухонный гарнитур, Луффи принялся шариться по полкам, в поисках хоть чего-то более или менее съестного. Консервы он не откроет. Банки тоже. Да и вкусного в них ничего нет. Оставалось только надеятся, что печенье и галеты всё ещё остались где-то в закромах огромной кухни. Дед совершенно не волновался о разнице в их размерах, когда строил дом… Дед… На самом деле Луффи очень боится, что тот тоже однажды не вернётся. Это будет катастрофой… Если деда не станет, то вся его жизнь и окружение могут рухнуть, как карточный домик. Макино может покинуть его. Местные начнут относиться иначе. Луффи тогда действительно останется совершенно один… Или теперь не один? От тяжелых мыслей его отвлёк звук чего-то упавшего. Учитывая, что то нечто шарилось на несколько полок выше — у него не было сомнений, что именно оно и скинуло это что-то. «Печенье!» — обрадовался Луффи, автоматически потянувшись к нему. Неловкое движение и вот уже он летит вниз. Мальчик открывает глаза уже на полу, отмечая, что в доме повисла неожиданная тишина. Даже это нечто замерло. «Интересно… Оно теперь меня съест?» — замер он, прислушиваясь к тихому шелесту ветра. — «Ну, хоть поем перед смертью…» — нащупав рукой печенье, принялся уплетать его мальчик. Однако нечто есть его не спешило… Через пару секунд Луффи почувствовал приятный, тёплый ветерок, что стелился по полу. Совершенно непохожий на холодный, продирающий сквозняк. Скорее он был похож… На объятия? Когда кто-то его обнимал? Он видел, как это делают другие люди, знает, что это проявление любви и заботы, и… Помнит это чувство. Но откуда? Возможно когда-то всё же были люди, которые его обнимали. Только где они теперь? «Может оно не злое вовсе? Может оно тоже такое же одинокое, как и я?» — промелькнула мысль. Не то чтобы он признавал, что он одинок… Но… Но что-то очень похожее между ними было, что-то, что он чувствовал слишком хорошо, чтобы это оказалось заблуждением. Он чувствовал это рядом, настолько близко, что казалось можно коснуться, только руку протяни. Но касаться он боялся. Ему казалось, что если он этого коснется — то оно навсегда исчезнет из его жизни. Оставит с этой пустотой вновь один на один. «Какое приятное чувство…» — он прикрыл глаза на миг, и, словно читая его мысли, оно нежно коснулось его лба, смахивая прядь волос. Он не испугался… В этом жесте не было зла или намерения навредить — он чувствовал. Он знал. Оно заботится о нём. И этот новый вкус — абсолютной и бескорыстной заботы был слаще крошек печенья на губах. «Останься со мной…» — попросил он это мысленно. — «Прошу, останься…» Оно просидело у его кровати всю ночь и больше не покинуло…

***

— БРИЗ! — девушка вздрагивает от своего имени и порывисто оборачивается. Он видит её глаза… её взгляд. И в нём такое же одиночество, как сейчас, он уверен, в его. — Зачем… Ты так? — то, что было в нём всегда. То, что было в ней всегда. То, что они скрыли от друг друга на многие годы… Это должно было однажды произойти. Расставания неминуемы. Расставание — это хорошо, это часть пути. Но почему же так больно? Наверное, потому что оно не должно происходить так… Но как будет правильно? Есть ли то «правильно»? «Не плачь, Бриз…» — он знает, что её разрывает боль. Знает, что она хочет разрыдаться. И знает, что не может… Всё должно быть не так. Но иначе не могло случиться… — Стань королём пиратов, Луффи и… Я люблю тебя, — чужое признание выбивает дух из груди получше самого сильного удара. Луффи не до конца понимает, что она имеет ввиду под своей любовью. Он смотрит как её уводит Сабо. Смотрит как остаётся один… И может думать лишь о её словах, не в силах полностью их осознать. Одно он понимает точно: это прощание. Она просит не идти за ней.