Не от мира сего

      — Ты всё ещё думаешь о том, что стоило согласиться?       Долли придирчиво перебирала какие-то бумаги, в то время как я тревожно ходила по комнате. Последнее, видимо, стало сильно её раздражать.       — Конечно нет, — я остановилась у окна и невольно потеребила брошку. Её я носила с собой всегда, не важно во что была одета, — для нас такой контракт равносилен самоубийству. Ты не сможешь постоянно отлучаться из поместья так, чтобы не вызывать подозрений. А без этого я даже погоду на завтра предсказать не смогу. Герцогиня женщина очень умная и быстро погонит нас в шею, распознав обман.       — Тогда чего ты мечешься? — она наконец-то отложила бумаги и устремила ко мне недовольный взор, — сиди смирно и учи семейные древа титулованных толстосумов. Я зря что ли их раскопала? Сама же просила, чтобы всяких духов прошлого приплетать на сеансах.       — Просто, тебе не кажется это странным? — я поскребла ногтем гравировку в виде пёрышек, — мне советуют не высовываться и не оставаться ни с кем наедине, и тут же объявляется герцогиня со своим предложением. Знаешь, если много работать с людьми, то в какой-то момент начинаешь чувствовать, поведётся он на твои басенки или нет. Люди, которые идут к нам, не хотят думать своей головой, они хотят чуда и мгновенного разрешения проблем. Но в герцогине я этого совершенно не чувствую.       — Ну и что это значит? — партнёрша сложила руки на груди и откинулась на стуле, — хочешь сказать, что в тебе и правда открылся дар ясновидения или как?       — Я хочу сказать, что эта герцогиня что-то задумала.       — Ну, здрасьте, приехали! — она всплеснула руками, — то тебя убить хотят, то герцогиня козни строит! А тебе слава часом в голову не ударила, а?!       — Долли, на кону моя жизнь! Я БОЮСЬ! — я запнулась, понимая, что сорвалась.       В комнате повисла тишина. Долли явно была ошарашена тем, что я накричала на неё. Однако мои слова были правдой — я действительно боялась. Умереть где-нибудь в подворотне во второй раз мне совсем не хотелось.       — Извини, — я обхватила себя руками и отвернулась к окну.       Противно заскрипел отодвигаемый стул. Ладонь Долли опустилась на моё плечо.       — Я просто не понимаю, чего ты паришься, — она тяжело вздохнула, тормоша меня, — герцогиня старая карга, а у таких всегда мнительности через край. В город ей мотаться не удобно, вот и захотелось себе домашнюю ворожиху. А что до охраны…       В дверь кто-то постучал. — …то она уже здесь, — эпично закончила Долли, — постой на лестнице, я открою.       Я тяжело вздохнула и пошла за ней. Рабочий день в нашем салоне уже как час подошёл к концу — за окном расплёскивали свои чернила густые сумерки, медленно оседал снег. Не считая наших комнат, дом был освещён только камином, а значит утопал в изменчивой темноте.       Звякнул колокольчик над дверью.       — Здорово, рано вы-ы-ы кто? — я тут же напряглась, готовясь лететь Долли на выручку, — мадам Медуза уже не принимает.       Однако голос пришедшего заставил меня врасти в стену.       — Прошу прощения за поздний визит, — Эрвин Смит легко шагнул в дом, — но я не клиент мадам, мы просто знакомы. Мы с другом проходили мимо, и я посчитал своим долгом узнать о её самочувствии.       — Знакомы? Вот уж сомневаюсь, — Долли встала в позу сахарницы, не намереваясь пропускать его ни на шаг дальше, — Медуза избегает военных как огня, а у вас на лбу написано, что вы служите.       — Пошли отсюда, Эрвин, — Леви терялся на фоне товарища так, что я заметила его только когда он подал голос, — меня сейчас стошнит от всех этих благовоний.       — Подожди, — командор окинул дом взглядом, и я порадовалась, что меня скрывает темнота второго этажа, — прошу вас, передайте мадам, что я заходил. На балу она столкнулась с проблемами. Я бы хотел, чтобы она знала, что может на меня положиться, если потребуется помощь.       Он вежливо кивнул Долли, а затем вдруг поднял взгляд на проём второго этажа. И хоть он точно не мог меня видеть, я отшатнулась глубже в темноту.       — Я передам ей. И да, она находится в добром здравии, — судя по звуку Долли открыла дверь, — а теперь прошу вас покинуть дом.       Когда Долли поднялась на второй этаж, вид у неё был неизмеримо проказливый.       — А когда это ты роман с военным завести умудрилась, а, Рена?       — Не болтай чепухи, — я достала из кипы бумаг родословную какого-то дворянина, записавшегося на приём, — ты знаешь, как я к ним отношусь.       — А вот этот голубчик нет. Ну, колись, что у вас было? Это ж тот самый, с которым вы от того откинувшегося старикашки драпали?       — Долли, не было ничего, рассказывать нечего! — не вязался у меня в голове образ командора с влюбленным мечтательным юношей, что стал бы груши околачивать под дверью возлюбленной.       Да и какой там возлюбленной? Танец потанцевали, от старика побегали, а потом я ревела от страха ему в плечо. Но зачем он тогда приходил?..       — Ну а я бы с таким… Подрапала бы пару раз, — она гаденько захихикала, — но не больше. У таких, как он, серьёзные намерения на лице написаны, вдруг ещё замуж позовёт.       Я смяла листок бумаги и запустила им в партнёршу. Увы, не попала, только развеселила ещё больше.       — Вот свалишь ещё от меня в разведкорпус, — она наигранно смахнула слезу, — выйдешь замуж, нарожаешь детей… Дочку в мою честь назовёшь… Хотя нет, фу, только через мой труп! Мы с тобой только начали деньги зашибать.       — Долли, я тебя сейчас сама убью и забуду, как зовут.       На её счастье, в дверь постучали снова. И на этот раз, там оказался не Эрвин.       Четверо людей в плащах тенями проскользнули в прихожую, принося с собой холод и ощущение смутной угрозы. Последним вошёл дородный мужчина, превышающий нас с Долли на добрых две головы. Рука на которой не хватало половины пальцев стянула капюшон, открывая широкое лицо, перетянутое глазной повязкой.       — Здорова, Дьюк, — Долли бесстрашно протянула ему раскрытую ладонь, — всё чисто?       Они обменялись рукопожатиями. Дьюк, кем бы он ни был, наконец-то взглянул на меня, и от этого взгляда сразу стало не по себе       — Спрашиваешь, — голос у него был сиплый, прокуренный, — значит, эту кралю мои будут пестовать?       — Пойдёмте, обговорим условия? — я постаралась не выглядеть совсем уж напуганной их видом. К сожалению, тот факт, что у каждого незнакомца было при себе оружие, здесь совсем не помогал, — насколько я знаю, оплату вы уже обговорили с Долли.       — А, что, мои условия подружка тебе не сообщила? — он усмехнулся и поковырял ногтем в зубах, — ну, давай почешем языками. Где тут задницу можно привалить?       Дьюк прошёл в гостиную, словно был хозяином дома. Я кинула на Долли красноречивый взгляд, но та только отмахнулась.       — По оплате мы и правда сторговались, — наёмник сплюнул в камин, после чего развалился в кресле, — мои ребята работают по чёткой схеме, курочка. Двое на виду, двое в тени. Последних не кантовать, не звать и ничего у других про них не спрашивать. Ясно?       — Ясно, — я села напротив него, буквально спиной ощущая взгляды «ребят» из-под капюшонов, — а вы…       Он вытащил из-под плаща огромный нож и подбросил его на ладони, в момент вышибая из меня холодный пот.       — Я не закончил, — он явно наслаждался произведённым эффектом, — это были факты, теперь — условия. Понимаешь, курочка, мои ребятки и я немножко так не в ладах с законом. Не любим мы военную полицию и тех, кто с ней общается. Так что если спалим вас даже на махании ручкой, — он пошевелил обрубками пальцев, — все договоры обнуляются и дел мы с вами больше не имеем. И про оплату тоже ничего не знаем. Ясно?       — Но полицейские ведут моё дело, они ищут преступ…       — Ясно? — с нажимом повторил он, уже куда с большей угрозой.       — Ясно… — мне всё это очень сильно не нравилось.       — А на других военных запрет не распространяется? — вдруг с непонятной мне интонацией спросила Долли, — стены там, разведкорпус.       — Со стенами, конечно, не желательно, но они нас не ловят, — Дьюк почесал кончиком ножа что-то под повязкой, и я почувствовала мучительный рвотный позыв, — а до разведчиков мне дела нет. Их, вон, говорят скоро закроют.       Тошнота сразу прошла.       — Закроют? Почему? Главарь усмехнулся.       — А ты, курочка, что, вообще не в курсе новостей? У них солдат нет. В этом наборе говорят, к ним вообще никто не присоединился. Ещё годик другой и пережрут их всех титаны как миленьких, — он сплюнул на пол, — но до тех пор они ещё попьют денег из казны. Вот лордья всякие, вроде Памонта или там Берковица, шатают лодку.       — И, что? Потопят их? — в глазах Долли засветился огонь истинной сплетницы.       — А пёс его знает, — он зевнул, — эти двое между собой грызутся только так. Не поделили то ли земли, то ли бабу, то ли бабу с землёй — пойди благородных разбери. Объединятся, и хана разведчикам. Да как по мне, всем военным и царским лизоблюдам туда дорога, столько честного народа пересажали…       Беспокойство за Эрвина кольнуло под ложечкой и тут же прошло. Ничего с ним и с разведкорпусом не случится — события идут как им и положено. Я же должна была заниматься собой.       — Это все условия? — мне было ужасно неуютно находиться в одной комнате с этими людьми.       — Все, курочка, все, — вставать и проваливать ко всем чертям он, правда, не спешил, — а что, это мода на поверхности какая-то на эту хрень?       Один из целых пальцев на его руке указал на мою грудь, и я сразу же вспыхнула, прижимая к ней руки. Глава наёмников рассмеялся.       — Не на сиськи, курочка. На цацку. По углам под землёй шепчутся про какой-то круг в перьях, вот я и спрашиваю — интересно.       Переглянулись мы с Долли просто мгновенно.       — Да, на блошином рынке купили, — скучающе бросила она, — для образа подошло — богатеи думают, что это что-то значит. Хочешь, подарим?       Отдавать своё украшение я не хотела, но, на счастье, это и не понадобилось. Дьюк вальяжно махнул рукой, отказываясь от подарка. Я же, на всякий случай, убрала брошь в карман платья. Совпадений быть не могло — вряд ли кто-то ещё в этом мире использовал бы похожий символ, а значит…       — Ты думаешь, им можно доверять? — спросила я, когда Долли заперла за ушедшими дверь, — по-моему, ты только что притащила в наш дом банду головорезов.       — С Дьюком я знакома дольше, чем с тобой, — ответила она не очень довольно. Долли никогда не любила рассказывать о своей жизни до нашей встречи, — и ещё тогда за ним закрепился порядочный авторитет.       "Авторитет порядочного разбойника" - так и хотелось съязвить мне, но я сдержалась.       — Ты жила в подземном городе?       — Жила. Сбежала. Вида на жительство на поверхности не было, и я свалила. Вопросы кончились?       — Почти, — я достала брошь, — что ты об этом думаешь?       Долли молча взяла её и покрутила в руках. Глянула в круг на просвет.       — Ты сказала, что эта штука тебе приснилась, так? Кроме как у тебя, я больше ни у кого не видела таких символов, — она нахмурилась и пожевала губу, — спрячь-ка её от греха подальше. А мне нужно будет наведаться домой…

***

      Вопреки опасениям, охрана не доставляла мне никаких проблем. Кем бы ни были люди, скрывающиеся под капюшонами, они одинаково молча и тихо реагировали на всё, что происходило на сеансах. Конечно, это не значит, что я быстро к ним привыкла — трудно привыкнуть к двум теням, неукоризненно следующим за тобой повсюду.       Но за три дня проведённых в их компании, вздрагивать я всё же перестала. Всё это время Долли пропадала чёрт знает где, появляясь только ночью, благодаря чему мы перекинулись не более чем парой фраз.       Однако утром четвёртого дня я застала её в гостиной. Долли что-то чёркала в маленькой записной книжечке, куда я внаглую заглянула. За что получила кулаком в нос.       — Ау! — я отшатнулась, прижимая к нему ладони.       — Нечего подглядывать, — Долли убрала книжку в карман, — хочешь что-то узнать, спрашивай прямо.       — Когда, если тебя вечно нет? — я осторожно ощупала нос. Кажется, кровь не шла и распухать он не планировал, — что-то выяснила?       Долли потянулась и замерла, глядя в потолок.       — Дьюк был прав, говоря, что шепчутся по углам. Зацепок мало, слухов тоже, — она помолчала, — но те, что есть, ведут в церковь.       — Какую ещё церковь? — я удивленно посмотрела на неё и села рядом.       Время поджимало, мне нужно было уже выходить, однако любопытство было сильнее.       — Знаешь, их под землёй не так уж много, будто даже меньше стало после моего ухода. Но про эту я не знаю ничего. Как же их там… — она пошевелила губами пытаясь вспомнить, — а, чёрт с ним из головы вылетело. Я тебе там, в своей комнате оставила записи, потом прочтёшь. Фанатики, в общем, но, кажется, безобидные.       — Да уж, безобидные, — воспоминания об убитом Дауне прокатили по коже мороз.       — Вот и мне странно. Сегодня отправлюсь к ним на мессу, разведаю что да как, — она вновь потянулась, — а ты разве не должна уже колесить в модный дом, а?       — Должна, — я помедлила, а потом крепко прижалась к Долли, обнимая её за шею, — береги себя. Слышишь?       — Ой, фу, эти твои телячьи нежности! — неубедительно заворчала она, выбираясь, — поберегу, куда я денусь? Моя шкура мне дороже золота.       — Да, поэтому ты спасаешь мою.       — Вали уже, — она сдобрила своё послание пинком, — потом расскажешь, как всё прошло.       Я рассмеялась.       Солнечный свет с непривычки резал глаза — ещё бы, столько дней не появляться на улице. Но страх страхом, а работать было нужно. Поэтому я погрузилась в нанятую карету, и мои телохранители вместе со мной.       Настроение так же впервые за долгое время было отличное, даже шальное — наверное так действовал свежий воздух.       — А Кенни Аккермана вы видели в подземном городе? — игриво спросила я одну из сидящих рядом фигур.       Та медленно повернула ко мне чёрный провал капюшона.       — Даже в подземном городе, — раздался хриплый, женский голос, — про Кенни-потрошителя говорят шёпотом.       Намёк был кристально ясен, и я поспешила замолчать. Не считая этого, доехали мы без происшествий.       Модный дом или салон мод в двадцать первом веке назвали бы ателье, той или иной степени помпезности. С той лишь разницей, что скучающие от безделья богатые дамы собирались там, якобы для обсуждения новых фасонов своих платьев. На деле же всё это представляло из себя большой клуб «сплетница».       И сегодня я должна была обеспечить им новые впечатления.       Если честно, после бала у баронессы объём работы казался мне до скуки мизерным. Комната была маленькой и душной, воздух в ней пропитался нафталином и духами до рези в глазах. Устроенный дамочкам «спиритический сеанс» с самодельной доской Уиджи и заученными родословными вызвал ожидаемые ужасы и восторги, которые не стихали до самого конца. Всё это привело меня к ожидаемой головной боли, от которой даже потемнело в глазах.       — Мадам Медуза, вы в порядке? — одна из дамочек подлетела ко мне, шурша юбкам точно морской прибой, — что с вами?       Я слабо улыбнулась, ища чем бы обмахнуться в спёртом воздухе.       — Так бывает… Откройте окно, пожалуйста.       Кумушки тут же бестолково засуетились, до одури напоминая мне кур. Однако усадить меня и открыть форточку хватило ума только одной из служанок.       — Ох, как жаль, что сегодня не было леди Памонт, — заломила руки одна из дамочек, — я так скучаю за ней, она вносила в наши вечера такую живость!       Фамилия резанула слух, вырывая меня из блаженного наслаждения сквозняком.       — Памонт? — где же я её слышала? — дорогая, подскажите, а лорд Памонт…       — Ох, это её муж! — она живо подсела ко мне, обдавая волной удушливых духов, — вы с ним знакомы?       Я загадочно покачала головой, на самом деле стараясь как-то избавиться от запаха.       — Знаю лишь, что у них с лордом Берковицем вышла размолвка, — память меня не подвела и выдала нужную информацию, — не знаете, в чём было дело?       — Ох, мы обсуждали этот случай не один вечер! Представляете, — она замахала руками, став окончательно похожей на курицу, — всё ведь и началось с леди Памонт. Ох, точнее, тогда ещё с леди Берковиц! Знаете, она же кузина герцога Берковица, они были помолвлены. Герцогу должны были отойти родовые земли, что и так ему принадлежали. Но в последний момент появился герцог Памонт, и отец леди дал добро на их венчание! Ох, вы можете себе представить, какой был скандал?!       Она тараторила и тараторила, а я уже жалела, что задала этот вопрос. Как только Долли может выслушивать эту дурь часами?       — Ох, — дамочка вдруг умолкла и склонилась к самому моему уху, — я никому не говорила, так как леди Памонт моя подруга, но вам… Вам же я могу довериться, верно? Вы и так это видите, я уверена. Она призналась мне, что ребёнок, которого она носит под сердцем, это дитя Берковица! Ох, вы представляете какой скандал будет, если это ненароком всплывёт?       — Надеюсь, что никто и никогда об этом не узнает, — я выдавила из себя улыбку. Любая информация могла пригодиться в будущем, но конкретно от этой меня уже воротило.       Модный дом я покидала такой разбитой, что садиться в карету и возвращаться домой не было никаких сил. Улица манила меня свежим ветром, хрустящим снегом, да и просто хоть каким-то простором… И я не удержалась, отпуская кучера.       — Пройдёмся до дома пешком, — пояснила я своим молчаливым спутникам. Те, правда, не отреагировали.       До чего же приятно было размять ноги! Солнце прошло по небосводу уже две трети пути и сейчас заливало своим светом Митру, превращая её в сказочную картину. Люди вокруг не сильно спешили, тоже наслаждаясь приятным вечером. Я разглядывала их с не меньшим интересом, чем дома или проплывающие мимо витрины. У меня не было чёткого плана куда идти и поэтому я просто доверилась ногам, позволяя им вести меня. Даже если заплутаю или окажусь далеко от дома, по улицам здесь почти везде проезжались извозчики.       На одной из улочек народу было особенно много и, покачавшись секунду на каблуках, я решила туда заглянуть.       За людскими спинами обнаружились рыночные прилавки. Удивительно, но, похоже, торговцы только начали раскладываться — каждый из них расставлял товар по лавкам. Всякая снедь, замоченные в меду яблоки, парное мясо и рыба подлёдного лова чередовалась с резной деревянной утварью и недорогой бижутерией.       Ряды тянулись и тянулись, сходясь на большой площади, на которую я и вышла. Что-то в ней было мне смутно знакомо, но я хоть убей не понимала что.       Мимо меня со смехом пронеслась группка детей, тащившая в руках всякий мусор вроде досок или маленьких санок. Проследив за ними, я наткнулась взглядом на большую ледяную горку. Даже удивительно, как я сразу её не заметила. Малыши катились, смеялись, взбирались на неё заново, и эта картина вдруг наполнила меня каким-то странным азартом. Вот бы тоже найти где-нибудь доску и ка-а-ак съехать!       — Ага, — пробормотала я с улыбкой под нос, — в шубе из чёрной лисы, теряя свои золотые цацки. Выдумщица ты, Мира.       Мира? Я осеклась, не понимая откуда всплыло это старое имя. Я уже так привыкла к Ренате и Медузе, что совсем забыла его. Видимо, атмосфера праздника всколыхнула что-то в глубине души.       Мои ноги понесли меня дальше, вдоль прилавков. Вот свернули на какую-то улочку, вот ещё раз и…       Я в растерянности остановилась на месте, глядя на маленькую девочку в венце из омелы.       — Ой, барышни! — она заломила руки и театрально склонила голову перед двумя горожанками. — дайте-ка на ручки ваши погляжу, да про будущее расскажу!       Они засмеялись, проходя мимо и девочка тут же показала им в спину длинный розовый язык. А мне мерещился белый цветок в её распущенных волосах, которого там никогда не было.       Будь здесь лето, наверное, я бы узнала ту самую площадь намного раньше. Как и эту улочку, где удобно было работать, не вызывая подозрения отца. А ведь прошло почти двенадцать лет с тех пор, как я была здесь в последний раз. Какие же странные сюрпризы нам иногда подсовывает жизнь…       Я достала из кошелька серебрушку. Конечно, сейчас, когда приходилось тратиться на охрану, деньги стоило экономить. Но, с другой стороны, как же можно экономить на детях?       — О, великая провидица, — я протянула ей свою ладонь, — расскажи мне о моём будущем.       Увидев меня, малышка не на шутку растерялась и даже забыла про свои поклоны. А я будто глядела на себя из прошлого и не могла наглядеться.       — Конечно! — она наконец отмерла и сноровисто выхватила оплату, — ой-ой красавица, береги своё сердце! Вижу я, что кто-то глаз с тебя не спускает, только о тебе и думает!       Я рассмеялась и невольно погладила маленькую гадалку по голове.       — И кто же это?       — Ну, например он! — девочка указала пальцем куда-то за мою спину и тут же рванула прочь.       — Впервые вижу, чтобы провидицы пользовались чужими услугами, — раздался позади до боли знакомый голос, — рад нашей встрече, мадам.       О, боже! Да пройдёт ли когда-нибудь у меня это желание провалиться под землю, когда он рядом?!       — Кто-то же должен подбадривать новое поколение, — я сунула руку обратно в муфту, — а какими же вы здесь судьбами?       — Теми же, что и вы, полагаю, — он подошёл ближе, зачем-то окидывая взглядом небо, — хочу посмотреть на ночную ярмарку.       — Ночную? — всё моё недоумение явно отразилось на лице.       Эрвин удивлённо вскинул брови.       — Вы никогда её не видели?       — Едва ли.       — Тогда… Могу ли я показать вам? — он вновь кинул взгляд на темнеющее небо, — сейчас самое время.       И хоть одна часть меня твердила убираться отсюда, другая, опьянённая впечатлениями, протянула командору руку. Эрвин вдруг оказался за моей спиной и накрыл ладонью глаза. Я вздрогнула, не зная, как должна реагировать. И как отреагируют телохранители…       — Не бойтесь, — его шёпот коснулся ушка, — просто доверьтесь мне и идите вперёд.       — Я не боюсь, но мои… Моя охрана…       — Эти двое… Четверо людей в плащах? Не волнуйтесь. Они внимательно смотрят, но угрозы для меня нет, — его голос опустился ниже, — идите вперёд.       Сердце пропустило удар, и я послушалась. Эрвин страховал меня идя позади, не давая споткнуться или врезаться в кого-нибудь.       — А теперь, можете остановиться. Не открывайте глаз… Ещё не время, — его горячее дыхание пробегало по нервам разрядом тока. Чего он ждал? Мне казалось, что я вот-вот оглохну от стука собственного сердца, — Три… Два… Один.       Его теплая ладонь соскользнула в сторону, открывая мне залитый светом рынок. Сотни, а может быть и тысячи свечей разгоняли темноту зимней ночи. Язычки трепетали, сияли и будто дышали, наполняя всё вокруг завораживающей красотой.       — Это… — я вдруг осознала, что не могу подобрать слов и обернулась к Эрвину за поддержкой.       Зря. В его тёплой улыбке я потерялась ещё больше. Ясные глаза сияли отблесками свечей и невозможно было отвести взгляда от этой красоты.       — Очень красиво, — лаконично закончил мою мысль Эрвин, — я тоже так думаю. Их проводят несколько раз в год, где-то дважды в сезон. Как так вышло, что вы не были ни на одной?       — Митра не мой родной город. Я вообще не из-за стены Сина, — я с трудом придержала язык, чтобы не бросится в подробности, — а вы?       — Родился здесь, — коротко ответил он, беря меня под руку, — вы не против? Мне не часто выпадает шанс прогуляться с красивой девушкой.       — Красивая девушка рада составить вам компанию, — а, может, права была Долли, говоря, что Эрвин?..       Я тут же погнала от себя эти мысли, радуясь огромному слою косметики на лице, перекрывающему мгновенную красноту.       — Раньше, мне казалось, что вы избегаете моего общества.       — Вам это казалось до или после того, как вы прижали меня к стене в той нише?       — Хм…       Мы шли вдоль сияющих рядов, болтая о каких-то пустяках: свечах, казармах, доме, где квартируется их отряд… Всё это были мелочи. Но я впервые чувствовала себя так свободно. Так правильно… Словно вдруг обрела баланс, которого от рождения не чувствовала совсем. Мир казался таким простым и понятным, ясным как горение свечки.       Но у каждой свечи есть шанс потухнуть в один момент.       — Мадам Медуза! Командор Эрвин! — кто-то окликнул нас, заставляя обернуться назад, — какая встреча! Мы с женой и сыном тоже выбрались прогуляться.       Форстер стоял со счастливой улыбкой держа на руках рыжего, как и он, карапуза. Улыбка медленно стекала по моему лицу, уплывая в след за растворяющимися в ночи телохранителями.