Не от мира сего

      Когда мы в следующий раз встретились с Леви и Миком, первый был в ярости. Нет, не в той, при которой крушат всё, что попадается под руку, или орут на людей. А той, когда ты с одного взгляда осознаёшь, что с тобой хотят сделать. Думаю, итогом такого желания был бы мой трупик где-то в лесу, а может быть, и Эрвина в придачу.       — Что ты учудила, что за тобой погналась вся церковь? — он буквально рухнул на стул, пронзая меня своим тяжким взором, — и как вам удалось от них уйти без УПМ?       — Нам удалось удачно срезать путь, — не моргнув и глазом соврал Эрвин.       К счастью, мы успели коротко обговорить то, что остальной части команды лучше не рассказывать о произошедшем в подворотне. Думаю, я бы не пережила двусмысленных взглядов и шуточек от невзлюбившего меня капитана.       — Я не знаю, почему он вдруг указал на меня, — и тут я даже не лгала.       У меня не было никакого понятия из-за чего король стен поступил так в храме. Мужчины переглянулись, явно думая о чём-то своём.       — В любом случае, — Эрвин нарушил повисшее молчание, — что вы узнали о Долли Кэннон?       — То, что она там была, — Мик вытащил из кармана шнурок, которым Долли перетягивала волосы. Их у неё было несколько, и я прихватила один с собой на всякий случай, — Запах привёл меня в подвал. Долго осматриваться не было времени, но её явно увезли совсем недавно.       — Единственный плюс вашего побега в том, что храмовники, не скрываясь, шептались по углам, — Леви закинул стопу на колено, — один упомянул что-то про «товарищей еретички, отправленной в Блаван».       — Блаван? — я поднялась со стула и уперлась костяшками пальцев в стол, — это же город недалеко от Каранеса! До него от Сины день пути, не больше!       Неужели Долли и правда отправили туда? Зачем? Для чего? Я готова была хвататься за голову от переполнявших меня вопросов. В виске противно стрельнуло от перенапряжения.       — Пожалуйста, помогите мне её вытащить!       — А не много ли ты хочешь? — Леви размял шею, — мы и так тебе уже помогли, за твою информацию. Теперь тебе ничем не обязаны.       Я в растерянности отпрянула от стола, чувствуя, что никто из других мужчин не хочет вставать на мою сторону. Даже командор сидел молча, соединив кончики пальцев перед собой.       — Эрвин? — мой голос дрогнул.       — Выезжать за переделы Митры сейчас вне наших возможностей, — он прикрыл глаза, после чего взглянул на меня как на чужую, — разведкорпус всё ещё находится в шатком положении — нам нужно реализовать полученную информацию, чтобы развязать себе руки и доступ к ресурсам.       — Но… — я задохнулась от шока, — но вы же обещали! Мы договорились!       — В договор не входила вылазка за пределы стены Сина, — жёстко отрезал командор, — мне очень жаль, однако я не могу одобрить такого рода операцию. К тому же, одно дело вытащить человека из подземного города не привлекая внимания. Другое — устроить разборки с церковью, спасая гражданского. Военная полиция обвинит нас в превышении полномочий.       Я с размаху упала на стул, чувствуя, как болтаются обессилившие в момент руки. Мик порывался что-то сказать, но в итоге лишь отпросился уйти доспать. Было ещё только раннее утро — заря занималась над городом. А в душе у меня чёрной дырой разворачивалась пустота.       — Мой тебе совет, — Леви поднялся со стула и явно тоже собрался уходить, — забудь про свою подельницу. Её тебе уже не вытащить, особенно когда фанатики по какой-то причине имеют на тебя зуб. Уезжай в глушь и попробуй работать честно хоть раз в жизни. Много денег не соберёшь, но хотя бы проживёшь подольше.       — Ты, что… — я подняла на него оторопевший взгляд, — думаешь, я из-за денег хочу её спасти? Долли моя подруга!       — Тогда ты убила свою подругу.       Я с грохотом ударила руками по столу. Ярость на собственную беспомощность взметнулась пламенем, сжигающим все стоп-краны. Клятвы не вмешиваться в ход истории?! Желание не помогать никому?! Какое это всё имеет значение, если на кону жизнь Долли?!       — Не поможешь мне сейчас, никогда не узнаешь, кем был для твоей матери Кенни! Никогда в жизни не встретишь единственных родственников! Так и останешься мальчиком из подземного города! — я обернулась к Эрвину, — а ты?! Хочешь узнать, есть ли люди за стенами, верно? Хочешь узнать, я вижу! Но ты никогда не доберёшься до правды, если вы оба…       Затылок зазвенел о стену и шею что-то очень сильно сдавило.       — Не набивай себе цену, — блеск в глазах Леви ожёг меня жаждой крови, — понятия не имею, откуда ты знаешь столько о нас, но если не заткнёшься, я наплюю на то, что ты женщина.       — Леви, — ладонь Эрвина сжалась на его запястье, заставляя меня отпустить, — держи себя в руках. Это приказ.       Я прижалась к стене, глядя на их противостояние. И пусть в комнате не прозвучало ни слова больше, казалось, будто здесь идёт настоящая битва. Битва, в которой Леви отступил.       — Ты совсем помешался, Эрвин, — бросил он, выдёргивая руку из захвата, — разберись уже в своих планах.       Леви ушёл, не удостоив меня и взглядом. Я провела рукой по шее, там, где ещё недавно были его пальцы. Эрвин опёрся о стол, глядя в пустоту.       — Рената, то, что ты сказала, очень серьёзно. Однако даже так, ты должна понимать — мы не можем творить всё, что вздумается. Я хочу услышать всё, что тебе известно, прежде чем мы перейдём к каким-либо действиям.       — Или не перейдём совсем? — я прижала пальцы к вискам, — какой смысл в разговорах, если вы всё равно не двинетесь с места, пока ваш ненаглядный разведкорпус не будет спасён? Долли к этому моменту могут уже убить или запытать!       Я схватила плащ и надела его на себя, собираясь покинуть дом.       — Рената, — Эрвин перехватил меня за руку и притянул к себе, — не делай необдуманных поступков. Они могут сыграть против тебя.       Его лицо было так близко, что я могла чувствовать дыхание командора на своей коже. И может быть, не будь я так зла, меня бы порадовала эта близость.       — Не делать, значит сидеть смирно и ждать, пока у вас появится на меня время? — я не могла больше выносить холода его глаз и выдернула руку, — если вы не можете мне помочь, я найду того, кто сможет.       Что ж, уходя, я не стала хлопать дверьми как героиня бульварного романа. Однако сделанное подобное громкое заявление, не имеющее под собой никаких оснований, явно роднило меня с глупыми книжными болванками. Морозное утро встретило меня таким нужным холодом, приводящим в порядок мысли. Две бессонные ночи сказывались на самочувствии исключительно пагубно и теперь, устроенная в гостиной сцена буквально меня уничтожила. Хотелось упасть лицом в снег и просто уснуть. Ничего не чувствовать…       — Ты для этого умирала что ли? — пробормотала я, садясь на занесённую снегом лавочку. Пар от моего дыхания поднимался к небу, — Чтобы вот так откинуться в снегу?       Горькая усмешка пробежала по губам. Всё у меня как-то не как у людей… Во всех историях, какие я могла припомнить, попаданке было достаточно сказать «я знаю твоё будущее» и люди сразу падали к её ногам. А меня, вот, чуть не задушили… Может, не стоило говорить, что я шарлатанка?       Я рассмеялась, чувствуя, как на глазах собираются слёзы. Впервые в этой жизни я не знала, что мне делать. Я была просто человеком. Не вершительницей судеб, не отмеченной богом посланницей, не великим и ужасным главным героем. Я была человеком и человеком без каких-либо сил.       — Да что ж такое!.. — я заревела, вытирая слёзы кулаками, — хватит плакать!.. Хватит!.. Тряпка! Ох!       Живот скрутило от голода. Когда я ела в последний раз? До или после того, как последний раз говорила с Долли?       Мне припомнился наш ароматный чай, который мы заваривали только по праздникам, приберегая для особенных гостей. И как потом герцогиня назвала его дрянью и спросила, как мы это пьём. А мы пили его с удовольствием, мечтая о том, что однажды разбогатеем. И…       Всхлип прервался на середине. Точно.       — Герцогиня… — шёпотом сорвалось с губ, — Коншас… срок ведь ещё не истёк…       Сегодня был последний день пребывания герцогини в городе. Она дала мне неделю на размышления! Если я сейчас отправлюсь к ней…       Я подскочила с лавки и бросилась к ближайшей дороге. Извозчиков не было видно — время было не денежным, и я боялась, что они все до еденного укатили по домам. Однако решимость гнала этот страх прочь — у меня наконец-то появился план действий.       Повозка вылетела на меня буквально из ниоткуда, и я недолго думая встала в позу звезды, мешая ей проехать. Извозчик до предела натянул поводья, стопоря лошадей.       — Ты совсем охнулась?! — взревел он, когда столкновение миновало, — не от мира сего, помереть захотелось?! Задавил бы!       Но я не слушала его брань, вцепляясь в руку.       — Знаете где дом герцогини Коншас?! — он шарахнулся от меня и вжался в сидение, — пятый дом на улице Розарий! Отвезите меня туда! Срочно!

***

      — Медуза, вы хоть осознаёте, какой сейчас час и как вы выглядите? — герцогиня неуютно закуталась в пеньюар, глядя на меня как на дикарку, — это просто неприемлемо…       Я недоумённо взглянула на неё, а потом на своё отражение в зеркале. Баба Яга отдыхала уж точно. Волосы, которые никто не обрабатывал, наполовину закучерявились и растрепались как воронье гнездо. Макияж, который никто не смывал и не подновлял, размазался по лицу потоками туши и белил. Платье было всё ещё грязным после приключений в подземном городе.       Так вот почему никто не хотел открывать мне двери и пускать к герцогине. А если учесть, что за окном едва минуло часов шесть утра…       Я решительно отвернулась.       — Да, я знаю, что всё это ужасно варварски, однако прошу, скажите, ваше предложение ещё в силе?       — Я… — она замялась, — я полагаю, что это так.       — Отлично. Тогда я готова сейчас же подписать контракт, но при условии, что вы дадите мне отсрочку на несколько дней и полную оплату за первый месяц. Мой друг попал в беду, и я должна как можно скорее ему помочь.       Она так долго смотрела на меня после этих слов, что я успела усомниться в собственной, а затем в её адекватности поочерёдно       — Откуда мне знать, — наконец недовольно произнесла она, — что вы не сбежите с этими деньгами?       Не то чтобы я не планировала так поступить, однако приложила все силы для того, чтобы искренне возмутиться её подозрениями. Устав слушать мои отповеди по поводу кристальности помыслов, герцогиня раздражённо взмахнула рукой и позвала слугу. Вскоре размашистый автограф мадам Медузы украсил благородный пергамент, а деньги приятной тяжестью оттянули карман платья.       Дело оставалось за малым — привести себя в хоть какой-то порядок и сразу же отправляться на поиски Долли, поэтому я поспешила домой. Мороз уже не волновал меня — я готова была добежать до него на своих ногах. Однако надо было поберечь силы для сбора вещей.       Воодушевление гнало меня вперёд, не давая замедлиться и осмыслить происходящее. Быстрее, быстрее, быстрее! Выскочить из кареты, пока та ещё не остановилась, пробежать по нерасчищенной дворниками улице, войти в дом…       Я замерла на самом пороге с занесённым ключом. Что-то было неправильно, и я никак не могла сообразить — что, пока не опустила голову вниз.       Всё крыльцо перед дверью было истоптано широкими следами, ведущими внутрь дома. Я вскинула голову, глядя в окна и по телу прокатилась крупная дрожь — что-то мелькнуло в окне, слишком похожее на человека.       Даже если грешить на слишком рьяных клиентов мадам Медузы, это было слишком. Тем более что дверь явно была заперта — будь это воры, они бы не стали о таком беспокоиться. Дома кто-то был и поджидал меня. Вариант был только один — храмовники всё же вышли на след.       Я сошла с крыльца на деревянных ногах, не зная, куда теперь податься. Был ли у меня хоть кто-то, кому я могла довериться? Снег заскрипел под чьими-то ногами.       — Мадам? — я обернулась на голос и увидела Форстера, недоумённо поправляющего зимнюю форму, — что вы тут делаете?       Понятия не имею, что он забыл тут в такой час. Может, собирался зайти из-за новых материалов по делу или вовсе просто проходил мимо, однако упускать такой шанс было точно нельзя.       — Я… — одна секунда раздумий и я обхватила его руку своими, — как хорошо, что вы были рядом, Форстер! В моём доме кто-то есть!       Он вздрогнул и рассеянно взглянул на дом.       — С чего вы взяли?       — В окне была чья-то фигура, и посмотрите! — я ткнула пальцем, указывая на крыльцо, — следы ведут внутрь. Мистер Форстер, я выяснила, кто стоял за убийством на лорда Дауна и покушался на мою жизнь! И мне кажется, что они там.       — Вот как? Вы уверены в своих выводах? — он решительно взял меня под руку, — мадам, тогда нам остаётся взять их здесь и сейчас. Не волнуйтесь, я смогу вас защитить. Давайте ключи.       Он ободряюще улыбнулся и сам вынул их из моей ладони.       — Вы не будете вызывать подкрепление? — я заторможенно двинулась за ним, ожидая открытия двери.       — На каких-то фанатиков хватит и меня одного. Идите за мной и не издавайте лишнего шума.       Мои ноги остановились сами собой. Я глядела как Форстер открывает дверь и заглядывает внутрь.       — Откуда вы узнали про фанатиков?.. Я вам ни слова не сказала об этом.       — Полиция ведь тоже не стоит на месте, мадам, — он улыбнулся, но в глазах я уже не видела доброжелательности, — идёмте, или они поймут, что мы знаем о них.       Всё случилось в одно мгновение. Я рванула в сторону, но жёсткая рука схватила меня за локоть, втаскивая внутрь и швыряя на пол. Кто-то бросился сверху, прижимая к полу, шею поцеловал холодный, острый метал. Из пореза на шее посочилась кровь.       — Соображает, сволочь, — Форстер захлопнул дверь, — но вроде никто не видел.       Я выругалась и бросила взгляд на людей, обступивших меня. Кто-то из полицейских сидел сверху, выкручивая руки, а второй направлял лезвие УПМ прямо мне на горло. От злости хотелось вцепиться зубами в металл.       — Форстер! — с губ сорвался рык и сидевший сверху выкрутил руки ещё сильнее, — я вам верила!       — Слушайте, пастор, если бы вы сразу обратились к нам с этим вашим символом, не пришлось бы столько времени ловить самих себя, — Форстер переступил через меня, подходя к кому-то за пределами видимости.       — Если бы всё то, что известно Богу, было бы доступно простым людям… — от голоса у меня пошли мурашки по телу. Это явно был тот самый священник, что читал проповедь со сцены! — Что бы было тогда с миром?       — Не знаю насчёт мира, а у меня было бы меньше геморроя, — Форстер опустился на корточки и с глумливой усмешкой стал шариться по карманам, — а в таком виде, Медуза, ты нравишься мне больше.       — Сволочь! — я с яростью проводила взглядом вытащенную брошку, — Форстер! Ты хотел знать, будет ли похож на тебя сын?! Он вырастет таким же предателем и мразью! Все товарищи будут его проклинать, и в итоге он останется ни с чем!       — Ага, — он растянул рот в ещё большей улыбке и поднялся на ноги, — Тим, убери-ка лезвие…       Тяжёлый, подкованный сапог влетел мне прямо в лицо. Что-то хрустнуло, хлюпнуло, и горячая кровь закапала с носа на пол. От боли перед глазами заплясали искры, а между тем Форстер вновь заносил ногу.

***

      Острая боль была первым, что я почувствовала, возвращаясь в сознание. Вся правая половина лица горела огнём, глаз заплыл и не открывался полностью. Я попыталась потрогать очаг поражения, но руки почему-то не слушались. Опустив взгляд, я поняла, что сижу на деревянном стуле, прикованная к нему за все конечности. Широкие ремни обхватывали также рёбра и живот. Помещение напоминало какой-то подвал, но я была слишком близко к стене, чтобы его рассмотреть.       — Ох, Форстер, — «ох» было вовсе не вздохом, — что б тебя…       — Эй, ты очнулась? — знакомый голос тут же пробежал по нервам током, — пошевелиться можешь?       — Долли?! — не веря себе, я рванулась в сторону, но только бесполезно лязгнула оковами, — слава богу, ты жива! Где мы?!       — У чёрта на куличках, — как плохо, что я не могла её видеть, — меня сюда везли около суток, тебя, наверное, тоже. Я тут уже второй день сижу.       — Блаван, — я с тяжёлым вздохом откинула голову на спинку стула, — пока я искала тебя, выяснилось, что фанатики переправили тебя сюда.       Уточнять, что выяснил это на самом деле Леви, я не стала. Долли выругалась.       — На кой дьявол ты меня искала?! Надо было валить, когда я не вернулась, — она замолчала, — теперь мы обе тут.       — Ты что, думала, я тебя брошу? С той стороны не издалось ни звука. Долли думала над ответом.       — Не думала. Надеялась, что твоя жадность будет сильнее телячьих нежностей, — она помолчала, — спасибо, что попыталась найти. Только делать-то теперь что?       Я в очередной раз подёргала конечностями, пытаясь найти в оковах слабину. Огляделась по сторонам — просто каменные стены, потемневшие от сырости.       — Сообразим по ситуации. Ты поняла, что им вообще от нас нужно?       — Всё то время, что я здесь, меня спрашивали о твоей броши. Ну, о символе, — она выругалась, — только, дьявол их раздери, я сказала им всё что знала! И никакого результата!       Я сжала пальцами подлокотники. Дался им этот символ! Я уже проклинала тот день, когда решила, что будет здорово сделать его своей отличительной чертой.       — Долли, я…       Но договорить мне не дал лязг и скрип открываемой двери. Кто-то вошёл в помещение, тяжело переставляя ноги. Что-то рухнуло на пол.       — Значит, пришла в себя, — голос у человека был низкий, тяжёлый, — ну-ну.       Что-то чпокнуло, раздался лязг. Неизвестный причмокнул и, судя по звуку, начал работать огнивом.       — Кто вы? — я почувствовала, как холод сковывает грудную клетку, — зачем вы нас тут держите?!       — Хочу знать ответы на свои вопросы, — он замолчал. А в следующий миг раздался звук, заставивший меня похолодеть. Цвирк-цвирк-цвирк… Так звучат ножи, когда их точат друг о друга. Услышав однажды, никогда уже не забудешь, — И вот что будет, если вы будете молчать. Сначала будут ногти. Потом пальцы. Потом кости… Ясно?       — Нам нечего скрывать, мы расскажем всё как есть! — я попыталась повернуть голову, но безуспешно.       — Если вы будете лгать мне, — он словно не услышал моих слов, — то я начну с глаз. Потом ушей. Щёк. Языка… Ясно?       Что-то зашипело, и я сглотнула.       — Начнём с простого. Что это за символ? Что он значит?       — Мне нечего от вас скрывать. Только правда может быть такой, что в неё будет сложно поверить, — я замолчала, втягивая в грудь сырой воздух, — я увидела его в момент смерти. Я умерла, но почему-то вернулась к жизни. И это не ложь, я могу доказать свои слова, — тишина за спиной придавала уверенности, — в моём мире знают о вашем всё. Спросите меня что угодно, я расскажу! Я знаю кто истинный король за стенами, я знаю, что там, за ними цивилизация и что в самих стенах скрыты титаны.       Кем бы ни был неизвестный, он молчал. И каждая секунда ожидания дробилась ударами сердца. Как же сложно говорить правду, которую я запрещала себе даже произносить вслух. Но ради Долли, я была готова всё это выложить и плевать, что будет дальше. Даже если это повлияет на ход истории.       — Другой мир… В такую правду действительно сложно поверить, — он задумчиво причмокнул, — ты думаешь, я тупой? За ложь будет глаз.       Я зажмурилась, ожидая пронзительной боли. Однако её не было. Зато был страшный крик.       — ДОЛЛИ! — я рванулась из кандалов, не замечая боли, — ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?! ПРЕКРАТИТЕ!!!       Истошный крик вырывал душу из тела. На её месте должна была быть я!       — Караю, — он был спокоен, словно не пытками занимался, а жарил рыбу, — грешники, посмевшие солгать перед лицом бога, должны быть наказаны. Следующим будет другой глаз. Ухо. А там, может, и до костей дойдёт. Отвечай теперь, откуда ты столько всего знаешь? Кто за тобой стоит, какая организация?       — КАКАЯ ЕЩЁ ОРГАНИЗАЦИЯ?! — я дергала руками, но всё было без толку. Чёрт возьми, почему я не могу просто вывихнуть себе пальцы, как Эрен Йегер?! — Я вам всё рассказала! Это правда!       — Ложь.       Новый крик разорвал тишину на части, и я поняла, что кричу вместе с Долли. Ужас происходящего сводил с ума.       — РЕ-Е-Е-НА! — её вопль был уже за гранью чего-то человеческого, — РЕ-Е-ЕНА!!!       — Прекратите! — я вцепилась в подлокотники пальцами, — пощадите её! Почему вы мне не верите?! Я же сказала вам правду!       — Ложь.       — ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ ВЫ МНЕ НЕ ВЕРИТЕ! — мне оставалось лишь кричать в стену, — Я НЕ ЛГУ! Я РАССКАЖУ ВАМ ОБО ВСЁМ, ЧТО ЖДЁТ ПАРАДИЗ, Я ГОТОВА СОТРУДНИЧАТЬ! Я СДЕЛАЮ ВСЁ ЧТО УГОДНО! ОТПУТИТЕ ЕЁ!       За спиной возникла тишина. Долли плакала и выла от боли, но крика не было. Надежда тонкой свечкой затеплилась в груди.       — В твоих руках её жизнь. Отвечай на вопросы и тогда, — что-то хрустнуло и новый крик вонзился в уши, — ничего этого не будет. Что за организация стоит за тобой? Это её символ? Сколько вас человек?       — Хватит… — я не могла дышать от льющихся слёз, — умоляю… Нет никакой организации… Нет в ней людей…       — Ложь.       Я до хруста и скрипа сжала зубы, слыша нечеловеческий вой. Любое моё слово обозвали бы ложью и это только бы усилило мучения Долли. Господи, если ты есть, почему допускаешь это?! Если ты отправил меня сюда, за что это наказание ей?!       Стена поплыла перед глазами, но я заставляла себя смотреть на неё, вглядываться в каждую трещину в камне.       — Значит, будешь молчать? — что-то зашипело, — тогда перейдём к пальцам.       Мне никогда не забыть этих криков, этих часов, проведённых под землёй. Каждый из них тянулся как вечность, выматывая до предела. Я думала, что умру там первее Долли, от разорвавшегося сердца. Но я почему-то продолжала жить и тогда, когда крики стихли.       — Кончено, — неизвестный тяжело вздохнул и отбросил что-то на пол. Оно загрохотало с металлическим звоном, — после перерыва возьмусь за тебя. Может, свою шкуру, ты будешь ценить больше.       Свою шкуру? Если бы я могла, то уже бы покончила с собой прямо на месте. Моё сознание держалось на каком-то волоске, и я не была уверена, что рада этому. Пот и слёзы стекали по лицу и срывались вниз, на уже и без того мокрое платье. Горло и лёгкие горели от крика, на языке застыл вкус крови — я кусала губы и щёки, чтобы только физическая боль как-то заглушила душевную.       Боже, дай мне просто умереть. Я согласна на ад, лишь бы только забыть то, что произошло здесь. Лишь бы только исчезнуть…       Дверь лязгнула с такой силой, что казалось её вырвет с петель.       — Кто вы такие?! Это государственная собственность! — мой мучитель впервые закричал и это почему-то обрадовало.       — Она здесь, — голос Эрвина ворвался струёй чистого воздуха, — забираем и уходим.       — По какому праву?! Она обвиняется в государственной измене!       — Вырубите его кто-нибудь.       Не веря себе, я постаралась повернуть голову. Эрвин. Это правда был Эрвин. Он опустился передо мной и спокойно, без всяких эмоций стал подбирать ключи к кандалам. Видимо я окончательно тронулась головой, раз видела его.       — Всё будет хорошо, — он взглянул в мои глаза, когда последние оковы раскрылись и провёл холодной рукой по лицу, — мы забираем тебя.       — Долли…       Он глянул мне за спину и тут же покачал головой.       — Мне очень жаль. Но ты в безопасности, — Эрвин взял меня за руку, — можешь встать? Мы должны уходить.       Я попыталась, но ослабевшие ноги не слушались. Меня подхватили на руки и понесли прочь из этого проклятого места. Я обернулась, чтобы увидеть Долли в последний раз. Кто-то из прибывших накрыл её своим плащом.       Плакать было больно. Я судорожно прижалась к Эрвину, закрывая глаза. Как же хотелось вырубиться прямо сейчас, чтобы не чувствовать всей этой боли, всего этого груза вины. Но сознание утекало медленно, постепенно отключая все органы чувств.       Мы вышли на свет и холод. Какие-то люди окружили нас кольцом, выставив лезвия УПМ. Я закрыла глаза.       — И как это понимать, Эрвин? — глухо спросил кто-то, — вы врываетесь в государственную собственность и крадёте человека, обвиняемого в измене родине. Вас всех ждёт трибунал и разжалование, если не тюрьма.       — Нет, — Эрвин стоял спокойно, — не ждёт. Потому что эта девушка часть разведкуорпуса. А значит, по закону её удержание невозможно, без согласия со мной, как её командора. Ваши действия можно считать нарушающими права человека на суд, а также попыткой притеснить разведкорпус.       — Что за чушь ты несёшь?! Какая часть разведкорпуса?! Она гражданское лицо!       Эрвин перехватил меня поудобнее и достал что-то из нагрудного кармана.       — Договор о вступлении в разведкорпус?! Когда вы…       — Договор является действительным и не подлежит обжалованию. Вы не можете нас больше задерживать.       Кто-то что-то кричал и доказывал, но я больше не слышала ничего. Сознание наконец-то вырубилось, отправляя меня в блаженное небытие…

***

      Не знаю, сколько я спала, если честно. Но этого было явно мало, судя по тому какой я очнулась разбитой. Даже если бы меня сбросили с обрыва в пропасть, телу и то было бы легче. Что уже говорить про душу.       Я лежала на постели, в светлой и тёплой комнате. Большего, с моего положения рассмотреть не удавалось.       — Как ты себя чувствуешь? — голос Эрвина прозвучал совсем рядом.       Я повернула голову в его сторону. Командор сидел на стуле рядом с кроватью и внимательно смотрел на меня.       — И живые позавидуют мёртвым, — я с трудом села на кровати и положила руку на грудь.       В душе была пустота. Может быть, так и лучше… Не чувствовать ничего.       — Тебе нужно поесть, — только сейчас я заметила у него на коленях поднос с какими-то исходящими паром тарелками.       Кажется, я не ела больше трёх, а то и четырёх дней. Однако вид еды не вызвал во мне никаких чувств, включая голод. Поэтому я бездумно смотрела как Эрвин ставит её передо мной.       — Кто меня переодел? — я провела рукой по чистой рубашке, припоминая своё убитое платье.       — Ханджи.       — Вот как, — я замолчала и с трудом посмотрела ему в глаза, — почему?       На лице командора отразилось недоумение. Мне пришлось уточнить вопрос.       — Почему вы пришли меня спасать, но отказали, когда я просила спасти Долли?       — Это долгий разговор. Ешь.       Я отвернулась и провела ложкой по бульону. Всё было так бессмысленно — какое-то право, какая-то еда… Какие-то клятвы самой себе.       — Я была той девочкой, что ты встретил на площади много лет назад. Той, что не дала растрепать военной полиции теории твоего отца. Знаешь, я так избегала нашей встречи…       — Я знаю, — я вскинула голову, — я узнал тебя сразу же.       Ложка упала в суп, расплескав его по кровати. Я не могла поверить своим ушам.       — Что?..       Он выдохнул и от этого вздоха у меня побежали мурашки.       — Как только я увидел тебя на балу, то сразу же узнал. Я был в курсе, что ты не сотрудничаешь с военными и избегаешь любых разговоров о политике. К тому же, даже в детстве ты не была склонна открывать полную информацию, не то что сейчас. Однако я решил рискнуть, — Эрвин отвёл взгляд и уставился куда-то в окно, — решил, что сближение будет хорошей идеей, послужащей нам обоим. Однако это не сработало — ты так и не доверилась мне, предпочтя действовать самостоятельно.       Я могла только открывать рот как рыба, вытащенная на берег. Так всё это время… Всё то, что я принимала за его симпатию…       — К счастью, я ставил не только на это. Благодаря чему мы и смогли отобрать тебя у военной полиции.       В голове что-то щёлкнуло.       — Я не подписывала никаких договоров о вступлении в разведкорпус, — голос показался мне чужим, — откуда у вас такие документы?       — Герцогиня Коншас, пусть и похоронила мужа за стенами, осталась покровителем разведкорпуса. К ней я и обратился при первой же возможности.       — Так значит… — от потрясения я не могла говорить. Эрвин хотел сыграть на моей жадности до денег, и чёрт возьми, ему это удалось!       — Конечно, всё было не так, как я рассчитывал. Но именно герцогине ты обязана своим спасением в столь короткие сроки. После того как ты ушла с деньгами, она послала ко мне пажа с информацией. Дальше нам оставалось не дать тебе натворить глупостей, но военная полиция успела раньше. Однако теперь они ещё долго ничего не смогут предпринять, так как твоё задержание было неофициальным, а разведкорпус тут же устроит шум при попытке юридически тебя отнять.       Я почувствовала, как заполняется обжигающей злостью пустота. Меня всё это время водили вокруг пальца, а я бегала как наивная дурочка! Полиция, церковники, чёртов разведкорпус!       — Я сожалею о том, что произошло с Долорес Кэннон, — он прикрыл глаза, — косвенно, это моя вина…       Тарелки с грохотом полетели вниз, а я вцепилась в ворот командора безумной хваткой.       — Косвенно?! Никакое не косвенно! — мой кулак он перехватил в полёте, — Если бы не твои махинации, Долли была бы жива! Да ты мог просто поговорить со мной! Ты! — я не видела ничего от ярости, — ты её убил, Эрвин!       — Мира, приди в себя, — он смотрел так холодно, что гнев, весь скопившийся во мне гнев требовал выйти наружу, — я не имею отношения к тому, что сделали с твоей подругой. Всё это было устроенно военной полицией.       — ЗАТКНИСЬ! — я забилась как сумасшедшая, вырывая кулак, — я тебе никогда не прощу то, что я там пережила! Долли погибла из-за тебя! Хотел получить ответы на все вопросы?! Хотел привязать меня к себе?!       Он отпустил, и я наконец-то смогла зарядить пощёчину, от которой тут же онемела рука. Но красный след на невозмутимом лице не принёс покоя — мне хотелось вонзить нож в его горло и рубить, пока всё вокруг не окрасилось в красный. Но был способ сделать ему намного хуже.       Улыбка до боли растянула лицо.       — Я лучше сдохну, чем помогу тебе. Нравится, Эрвин?! Что скажешь?!