Не от мира сего

      Скрипнула дверь, впуская внутрь мистера Смита.       — Вдвоём, в потёмках… Теперь вижу, что точно молодожёны, — он с усмешкой стянул с головы шапку, — чем занимались хоть, пока меня не было?       — Разговаривали, — голос командора показался мне чужим.       Я тут-же перевела взгляд на Эрвина. Он не смотрел на меня, отвернув лицо к стене. В груди снежным вихрем заюлило дурное предчувствие.       — Эрвин?.. — я осторожно коснулась его щеки, но сильные пальцы перехватили мою руку.       — Мне нужно время, чтобы подумать над этим, — низкий голос резал как сталь.       Но хуже всего был взгляд, полный… ничего. Словно Эрвин взглянул на стену, мешающую ему пройти. Моё сердце пропустило удар, и я тут же спрыгнула с его коленей.       — У вас что-то случилось? — мистер Смит настороженно выглянул с кухонной зоны.       Я покачала головой и принялась помогать ему разогревать ужин. Не от доброты душевной или особой хозяйственности, а для того, чтобы не видеть бездушных глаз. Точно так же Эрвин смотрел на меня в подворотне подземного города, точно так же, когда вытащил из лап храмовников. Будто перед ним не было человека.       — Мира, да тебя колотит, — мистер Смит придержал мою руку, занесённую для резки овощей, — ты не заболела часом, дочка?       Его глаза в противовес сыновьим выражали участие и тревогу. И от этого было только хуже.       — Всё хорошо, — я отвела взгляд, не в силах выносить его заботы, — мистер Смит, не обращайте внимания, я в порядке.       Он задумчиво почесал подбородок, переводя взгляд с Эрвина на меня и обратно. Однако ничего больше говорить не стал.       Ужин прошёл в напряжённом молчании. Точнее, отец пытался как-то разговорить сына, но тот отвечал односложно и кратко и в итоге встал из-за стола первым.       — Я пойду спать раньше.       — Я поменяю тебе повязку, — мне безумно хотелось остаться с ним один на один, чтобы наконец-то поговорить.       Но Эрвин никак не отреагировал ни на мои слова, ни на моё присутствие в комнате. Перевязка раны прошла будто мимо него. Коротко взглянув на результат, командор лёг на кровать, видимо действительно собираясь уснуть. Вот только открытые глаза, не мигая, смотрели на ровный огонёк газовой лампы.       Обстановка накалилась до немыслимого предела.       — Эрвин? — мой голос дрогнул как натянутая струна, — ты не хочешь поговорить?       — Не сейчас.       Не сейчас?! А когда ещё, если не сейчас?!       — Эрвин, да скажи хоть что-нибудь! — терпеть этот холод больше не было сил, — я перед тобой душу вывернула, рассказала всё как есть, а ты молчишь! Скажи хотя бы, веришь мне или нет?!       Слезы потекли по щекам неожиданно даже для меня самой. Я судорожно стала вытирать их, но всхлипы прорвались сквозь стиснутые зубы. Чёрт возьми, как же не вовремя…       Я отвернулась. Мне хотелось зарядить себе пощёчину, лишь бы только перестать унижаться в чужих глазах. Лучше злиться, лучше кричать, чем плакать. Ярость даёт силы, а слёзы просто показывают, что ты ничего не можешь.       Теплая рука скользнула по спине и вдруг прижала меня к мужской груди. Подбородок Эрвина опустился мне на плечо.       — Мне никак не уложить в голове всё то, что ты рассказала, — хриплый голос прошёл по телу мурашками, — я ищу хоть одно логическое объяснение услышанному и не могу найти. Не думай, что поверить в подобное так легко, — он замолчал, а моё сердце сжалось до точки, — мне нужно время, чтобы принять это.       — Так ты хочешь мне верить? — слёзы полились с новой силой, — если да, то почему смотришь как на пустое место? Словно всё, что происходит, тебя не касается. Словно ты не человек вовсе, а…       Я осеклась.       — …а демон? — нос Эрвина уткнулся мне в висок. Я чувствовала его размеренное дыхание на своей коже… — Ты не первая, кто так думает.       Что-то кольнуло в груди, заставляя меня обернуться. Эрвин зажал переносицу пальцами, глядя куда-то в пустоту тем самым бездушным взглядом. Вот только сильные плечи поникли, устало опустилась голова. На секунду я увидела командора таким, каким он и был на самом деле — безумно измотанным от постоянного напряжения. Старым раньше своих лет.       — Ценность жизни солдата на поле боя не определяется тем, кто он. Всё сводится до функции, точки, — он провёл рукой по лицу, словно стирая невидимый пот, — люди стоят не одинаково — жизнь офицера стоит жизней многих новобранцев. Но нельзя объяснить это матери, потерявшей сына. Нельзя объяснить соотрядникам, лишившимся друга. Однако кто-то должен делать выбор, Мира. Кто-то должен отдать приказ идти и жертвовать жизнью. И если поддаваться чувствам, лишиться можно слишком многого.       Он замолчал, а я не знала, что ответить на эту тираду. Значит, вот что я принимала за безразличие всё это время… Почему-то стало безумно стыдно за весь этот цирк со слезами и криками.       — Я не должна была давить.       — Я должен был помнить, что ты не солдат.       Мы резко переглянулись, осознавая, что сказали это одновременно. Тяжёлая атмосфера, так давившая на меня всё это время, будто начала развеиваться.       — Кажется, нам нужно чаще разговаривать, — я утёрла всё ещё бегущие слёзы, — Эрвин, я понимаю, что это сложно, но я готова ответить на любой вопрос, если тебе это поможет. Всё же, я сама не сразу приняла тот факт, что переместилась между мирами. Родители моего тела даже думали, что их дочь сошла с ума.       Должно быть, им было страшно. Но мне, вдруг очнувшейся в незнакомом месте среди чужих людей, было куда страшнее. Особенно учитывая последние воспоминания из прошлой жизни, что были далеко не самыми красочными.       — Любой вопрос? — Эрвин задумчиво провёл по подбородку рукой, — тогда…       За эту ночь, я успела вновь раскаяться в своём альтруизме. Эрвин мучал меня до самого утра, заставляя по сотне раз пересказывать интересующие его моменты. Естественно, ни о каком сне речь не шла — каждый ответ тщательно протоколировался. Меня заставили припомнить все подробности о Марли, титанах внутри стен и чёртовой королевской семье. Истинный командор разведкорпуса, мать его!       — Жаль, что даты и числа ты помнишь так плохо, — наконец заключил Эрвин, когда солнце уже вставало за окном, — нам нужно знать точно, когда воины Марли нападут на стену Мария.       — Эрвин, — я простонала в подушку, — до этого ещё четыре года, если не больше!       — Если не меньше, — он сложил очередной лист записей пополам и положил в ящик стола, — точнее мы сможем выяснить только связавшись с Гришей Йегером и выяснив сколько лет его сыну. И то, мы узнаем лишь нужный год. Повтори ещё раз, что…       — О, боже, нет, только не это! — я подскочила с кровати и побежала прочь из комнаты, — сил моих больше нет, Эрвин!       — Стоять, — судя по звуку он пошёл возвращать меня назад, так что я припустила в гостиную.       Эрвин с целеустремлённостью робота следовал за мной сквозь полутёмный дом. Глаза его пугающе поблескивали, однако на губах я всё же рассмотрела усмешку. Похоже, передышка нужна была не только мне.       — Я уже двести раз повторила, дай мне отдохнуть от тебя! — кресло как оборонительный щит оказалось между нами, — так что не подходи!       — Это приказ, — командор совершил обманный манёвр и с азартом перехватил меня за руку, — возвращайся в комнату.       — Вообще-то, я твоя жена, а не солдат!       — Эрвин, — голос Смита старшего вырвал нас в реальный мир, — что ты делаешь?!       Мы замерли, глядя на старика будто кролики на удава. По крайней мере, я. Если Эрвин казался мне грозным, то что говорить про его отца, требовательно глядящего на наше баловство.       Боже, чего же он мог надумать, не зная, что мы дурачимся?!       — Мистер Смит, — я попыталась разрядить обстановку, — да всё хорошо, правда.       — А ты помолчи, доченька. Нечего его защищать, — теперь стало понятно в кого у Эрвина такой пугающий взгляд, — пойдём-ка, сын, поговорим.       От всей этой ситуации мне было смешно и неловко. Эрвин, однако, не стал никак комментировать происходящее, послушно отпуская меня. То ли авторитет отца в этом доме был непререкаемым, то ли поддержание образа молодожёнов командору было важнее чем тысячное переспрашивание данных. Я, если честно, не знала к какому варианту склоняться.       Мужчины в гробовом молчании собрались и вышли на улицу. Сквозь заиндевевшее окно я видела, как они ходили вдоль придомовых построек, наматывая круги. При этом мистер Смит то и дело потрясал руками, что-то вдалбливая своему великовозрастному ребёнку. Я откровенно ухахатывалась, представляя, как Эрвин разыгрывает вид раскаивающегося сына. После того, что он устроил мне ночью, жаль командора мне точно не было.       Мистер Смит вернулся где-то через час. Один.       — А где Эрвин? — я подняла голову от починки командорской рубашки. Выходило у меня плохо, сколько лет иглу в руках не держала, но не ходить же ему с дырой, — Или вы его там в снегу прикопали?       Он неопределённо махнул рукой и потоптался на пороге, что-то обдумывая.       — Пойдём-ка пройдёмся, доченька. Поможешь мне закупиться к празднику.       — К какому празднику? — я оторопело зависла над последним стежком, но тут же укололась и завершила работу, — сейчас, секунду…       Смит старший покорно дождался, когда же я приведу себя в порядок и выйду на улицу вместе с ним. Мороз тут же неприветливо заколол неприкрытые щёки и глаза.       — Эрвина я отправил чинить сарай, — мне придержали калитку — пусть потрудится, ему полезно.       — А как же его рана?       — Ничего. Если сил кричать на жену хватило, хватит и крышу подновить, — мистер Смит доверчиво похлопал меня по плечу и приобнял, — ты вот что мне скажи, дочка. Он на тебя руку не поднимает? Вообще, уважительно относится? Ты смотри, если он…       Я даже чуть корзинку не уронила, зайдясь смехом. Благо мистер Смит её вовремя подхватил, строго на меня глядя.       — Вот не смешно, не смешно. Если он командир, ещё не значит, что это можно нести в семью. Если уж я плохо воспитал его, то должен об этом знать.       — Эрвин самый воспитанный человек из тех, кого я знаю! — от смеха на глазах выступили слёзы. Правда, они тут же замёрзли, — я не знаю, что такого должно произойти, чтобы он накричал на меня или поднял руку.       А ведь и правда. Что бы ни происходило, Эрвин даже голоса на меня не повышал. Может, только один раз, когда я была совсем уж в неадеквате. От осознания этого, закаченная ему истерика казалась ещё более абсурдной.       — Мы даже не ссорились сегодня утром, просто дурачились.       — А вчера? — мистер Смит потоптался на месте, испытывающе глядя на меня из-под очков.       — И вчера тоже, — я улыбнулась, беря его под руку, — вы лучше скажите, что за праздник.       — Так солнцестояние же, — он шумно выдохнул в усы, — середина зимы, как-никак.       Я присвистнула, озадаченно поднимая голову к небу. Со всеми этими гонками, нападениями и ранами, праздник просто вылетел из головы. В мире Атаки Титанов не было привычного для меня Нового Года — тут его отмечали весной. За-то в середине лета и середине зимы устраивались большие праздники, в честь солнцестояния. Церкви всех мастей поддерживали этот обычай, в прочем, в каждом регионе справляли его по-разному.       В Митре у меня было запланировано колоссальное количество предсказаний для суеверных девушек. Как обидно было, что я сижу в этой дыре, упуская дармовый заработок!       Дыра, впрочем, была симпатичной. Деревенька пусть и находилась на отшибе мира, была опрятной — ни одного покосившегося домика. Разве что заборы щерились кольями как попало в разные стороны. На деревянных раструбах сушились выделанные шкуры животных — основной промысел местного люда, надо полагать. Только вот людей я что-то не видела.       — А где деревенские?       — Сейчас увидишь.       Мы завернули за очередной забор, и всё сразу стало понятно. Рынок явно не дотягивал до уровня Митры или даже моего родного городка, однако здесь всё же толпился народ со своими товарами. Детишки бегали, проносясь прямо под женскими юбками, визжали поросята в мешках, хохотали мужики, продавая наливку.       Мистер Смит достал список, и мы пошли вдоль рядов, делая разные покупки. Что ж, славно, что деньги, доставшиеся от герцогини, всё же были при мне — объедать старика нисколько не хотелось. Правда пришлось соврать, что они Эрвина, иначе бы старший Смит наотрез запретил бы за себя платить.       — А это зачем? — спросила я, когда мы остановились у торговца бочками. Точнее их маслянистым содержимым, резко и неприятно пахнущим.       — Ой, увидишь ночью, — старик довольно зажмурился, — вон тот бочонок, дружище. И доставку тоже оплачу.       — Вам, мистер Смит, доставка бесплатно, — торговец рассмеялся, — у меня все дети в город переехали, спасибо вашим урокам. А кто это с вами?       — Сноха, — с явной гордостью представил меня «тесть», — сын женился.       Я почувствовала, что краснею совсем не от мороза. К счастью, больше ни с кем болтать мистер Смит не стал, и мы вскорости вернулись домой.       — Я, кстати, вас не поблагодарила за платье, — вспомнила я, когда мы уже приступили к разбору покупок, — вам не жалко? Всё же память о жене.       — Чего уж там, — он отмахнулся, — у меня здесь всё о ней память. Она ж из этой деревни была родом. Потом в Митру перебралась, где мы и встретились.       — Эрвин не рассказывал об этом, — честно говоря, мне даже не приходило в голову спросить его о чём-то подобном.       Мистер Смит тяжело вздохнул и потянулся за фартуком. Потом спохватился и протянул его мне.       — Скрытный он у меня, бедовый. Как что в голову взбредёт, так не выбьешь. Он не рассказывал, почему мы переехали?       — Что-то связанное с политикой? — я замерла с занесённым ножом, неуверенная, могу ли говорить открыто.       — Да, частично. Я с дуру рассказал ему о теориях, что построил на пробелах в истории государства. Он же был ещё малышом и решил поделиться этим с миром. Благо, всё обошлось, но я не хотел рисковать ни своей, ни его жизнью. В двенадцать лет переехать из столицы в глушь… Это было для него ударом. Детский максимализм. Однако Эрвин решил, что я загубил свою жизнь этим решением, — мистер Смит замолчал, глядя куда-то в пустоту, — поэтому он вступил в разведкорпус. Чтобы доказать всему миру мои теории, в которые до сих пор верит всей душой. А я хотел живого и счастливого сына, а не доказавшего что-то и мёртвого.       Я молча взяла его за руку, не зная, как ещё выразить поддержку. Слова не всегда нужны, чтобы люди чувствовали себя не одинокими. Мистер Смит слабо улыбнулся.       — Поэтому я рад, что он женился. Раз есть возможность — позаботься о нём, Мирочка.       Ещё секунду мы просто стояли молча, а потом обнялись. Хоть я и не была на самом деле женой Эрвину, забота его отца о сыне трогала сердце.       — Хочу сделать для Эрвина что-нибудь приятное, — я отстранилась с улыбкой на лице, — что он любил в детстве?       — О, да тут целый список…       Мы, шутя и напевая песни, принялись за готовку. Странно, но куда-то делать вся неловкость — так свободно я себя чувствовала разве что с Долли и Эрвином. Как же хорошо, что в тот день мне всё же пришло в голову запустить кошельком в полицейского.       Еда почти приготовилась, однако Эрвин так и не появился. Я с тревогой заглянула в окно, не зная, где он может пропадать так долго.       — Сходи, кликни его, — мистер Смит деловито снял пробу с кушаний, — наверное, увлёкся чем-то.       Дважды уговаривать не пришлось и я снова вышла на улицу. Рядом с сараем никого не было, но внутри хлева раздавались какие-то звуки. Заглянув туда, я увидела командора, ловко орудующего вилами для уборки помещения. Почему-то от этой картины мне сделалось очень смешно.       На размышления была секунда. Снег обжёг голые ладошки, однако я всё же быстро скатала его в шарик и запустила в Эрвина, попав ровно в затылок.       — Что-то вы расслабились, командор! — я со смехом показала ему язык, — а если бы это был титан?       — Похоже, мне придётся показать, что бы я делал? — голубые глаза блеснули пугающим азартом, и я поняла, что настала пора бежать.       Мы рванули вокруг дома, швыряясь снегом и гогоча как дети. От снежков Эрвина было просто невозможно уворачиваться, и они все попадали в цель. Я же больше не смогла зацепить его и только бестолково убегала. Но вот сильные руки всё же обхватили поперёк талии, и командор повалил меня в снег.       Я завизжала, барахтаясь и пытаясь вырваться.       — Смирись, я победил, — Эрвин с усмешкой навис надо мной, подминая под себя.       — Ну, нет! Русские не сдаются, — я пихнула его локтем, не в силах остановить смех.       В тот же миг по лицу командора пробежала тень. Я замерла, осознав, что попала по заживающей ране.       — Прости. Сильно болит?       — Терпимо, — он выдохнул и вдруг провёл рукой по моей щеке, — не замёрзла?       Лицо Эрвина раскраснелось от мороза, а может быть, и от бега. Но голубые глаза смотрели ясно и завораживающе. Несколько прядей волос выбилось из причёски, теплые губы приоткрылись в усмешке… Сердце пропустило удар и вдруг забилось с новой силой, будто гонка вокруг дома продолжилась.       — Терпимо, — голос вышел каким-то низким, протяжным.       Ладонь Эрвина, такая горячая, медленно скользила по лицу. Большой палец очертил нижнюю губу, заставляя приоткрыть рот. Эрвин склонился ниже…       — Эй, дети! — томительное ожидание нарушил голос отца, выглянувшего на крыльцо, — еда остынет! Долго вы ещё будете дурачиться?!       Мы переглянулись, оба не особо спеша подниматься. Что бы ни происходило между нами секунду назад — момент был упущен.       — Знаешь, мне очень нравится твой отец, — пробурчала я, поднимаясь, — но я начинаю понимать, почему ты к нему не приезжал.       — Мы продолжим позже, — тон, которым Эрвин это сказал, не предполагал возражений.       После мороза тепло дома тут же защипало иголочками. Я чихнула, пока Эрвин стряхивал с меня снег. Под ногами тут же замурчали чёрные клубки с оттопыренными хвостами.       — Что это вы наготовили? — командор удивлённо повёл носом, — сегодня что, праздник?       — Середина зимы, — отец всеми силами пытался казаться грозным, но улыбка всё же пробивалась из-под усов, — ты что ли тоже забыл?       Мы неловко переглянулись и почему-то рассмеялись. Мистер Смит зачем-то зажёг все свечи в доме и в их свете мы расселись за столом. Ужин и правда был прекрасным — но не столько из-за еды, сколько из-за странной атмосферы. Такой счастливой и спокойной я не чувствовала себя уже давно.       — Бочку покупал? — Эрвин разлил по кружкам терпкое вино.       — Конечно, раз вы приехали.       — Да что за бочки? — я недоумённо оглядела Смитов, но те лишь рассмеялись.       — Скоро увидишь. Здесь солнцестояние празднуют иначе, чем в Митре. Помнишь ночную ярмарку? — Эрвин дождался моего кивка, — здесь что-то подобное. Местное поверье, что самый короткий день можно продлить, если зажечь огни.       — То есть мы не будем спать вторую ночь подряд? — я краем глаза заметила, как подавился мистер Смит.       Эрвин похлопал его по спине и кинул на меня укоряющий взгляд. Вау, он и такое может.       — Я думаю, оно того стоит.       Стоит так стоит. Не то чтобы я теперь хотела ложиться одна, без Эрвина под боком. Хотя угроза быть расспрошенной до смерти ещё не миновала. Впрочем, мы уже собирались.       От вина ночной мороз уже не казался таким сильным. К моему удивлению, никаких свечек с собой брать мы не стали, а просто двинулись все вместе к реке. Эрвин крепко держал меня за руку, чтобы я не потерялась, однако это был скорее предлог, чем причина — каждый дом на пути сиял своими окнами.       Люди собирались с нами в единый поток, вынося за пределы деревни по широкому мосту.       — А почему не в центре? — раздался над головой удивлённый голос Эрвина.       — Да в том году огонь на ближайший дом перекинулся. Потушили быстро, но осадок остался.       Смысл диалога, к сожалению, ускользнул от меня. Я лишь видела, что вокруг царит небывалое оживление, куда большее, чем на рынке с утра. Люди весело распевали песни и поджигали факелы. Дети носились с трещотками и пряниками, зычно подзывали к себе лотошницы со всякой снедью. Кто-то заиграл на рожках, заводя плясовую. Вокруг была суета, но суета праздничная, приятная глазу.       Кто-то сунул мне факел в руки и тут же ушёл. Обернувшись, я увидела, что у обоих мужчин точно такие же.       — А это зачем?       Эрвин обнял меня за талию и указал на стоящую в самом центре гору из бочек. Всё пространство вокруг неё было вытоптано подчистую шагов на двадцать, однако ближе никто не подходил.       — По моей команде, бросай туда факел. И загадай желание.       — Ну, чистая масленица!       — Что?       Я рассмеялась, утягивая Эрвина и его отца ближе к бочкам. Здесь, в толпе, все мысли покидали голову, оставался только азарт, бегущий огнём по венам.       — Бросай!       Десятки факелов полетели в бочки и мир вдруг озарился жаром и ярким светом. Пламя столбом взлетело до небес, превращая ночь в день на несколько тягучих мгновений. Ничего подобного я в жизни ещё не видела!       Повсюду слышались счастливые крики, песни зазвучали в два раза громче. На другом конце толпы вспыхнули деревянные колёса, которые затолкали палками вниз с холма. Кто-то рядом зажонглировал факелами на потеху детворе. Общее счастье от праздника, всполохи огня, вино — всё это смешалось в голове безумным коктейлем.       Лишь держа Эрвина за руку, я могла не потеряться в бурлящем море людей. Где-то в толпе промелькнул мистер Смит, в хороводе с кучей детишек.       — Эрвин! — я попыталась докричаться до командора, желая поделиться увиденным, — Эрвин!       — Что?       Он склонился ко мне с такой улыбкой, то я сразу позабыла обо всём, накрывая его губы своими. Мир со всем его шумом будто замер, остановился и пропал, затерявшись в мгновениях ожидания. Но вот Эрвин ответил, прижимая меня к себе так крепко, что пришлось прогнуться в спине. Требовательный, горячий, настойчивый, словно боящийся упустить хоть на мгновение — такой поцелуй кружил голову крепче вина.       — Не отпускай меня…       Командор улыбнулся, прижимая ещё крепче.       — Не отпущу.

***

      Дверь захлопнулась прямо за нашими спинами, но ворвавшийся сквозняк всё же потушил несколько свечей.       — Мне кажется, мы потеряли твоего отца, — я сняла пальто и потопала ногами, отряхивая сапоги.       В доме было жарко от палящей печки и свечек. А может быть, виновато было выпитое вино. А может человек, всю дорогу державший меня за руку.       — Не волнуйся, — командор с усмешкой кинул взгляд в окно, — до утра он точно будет занят.       — А мы? — я лукаво потянула его за руку.       Эрвин только усмехнулся, не торопясь идти за мной. Горячие руки кольцом сомкнулись на талии, притягивая к нему.       — Ты пьяна, Мира, — в низкий голос примешивалась хрипотца, — и вроде бы жаловалась, что я не давал тебе спать вчера.       Мои руки обвили его шею, пальцы зарылись в волосы, руша причёску. Эрвин жарко выдохнул, запрокидывая голову.       — Пьяна не больше, чем ты, — я приподнялась на носочки, оставляя на шее командора поцелуй, — а спать не хочется… Эрвин…       Его минутная слабость вскружила голову вседозволенностью. Не то чтобы в прошлой жизни у меня был богатый опыт, но по сравнению с пуританскими условиями этого мира…       — Вот как, — его дыхание обожгло губы. Я почувствовала, как тесёмки корсета натягиваются под пальцами командора, — чего же ты хочешь?       Такой прямой вопрос заставил меня покраснеть. Взгляд голубых глаз потемнел, на губах появилась усмешка… И от этого так жарко и остро потянуло внизу живота.       — Тебя, — мои руки скользнули вдоль его груди, задирая кофту, — я хочу целовать тебя. Касаться. Заставить тяжело дышать и стонать, Эрвин…       Тесьма корсета полетела на пол, широкие ладони опустились на бёдра подхватывая и сжимая. Я едва успела ухватиться за мужские плечи, чтобы не упасть, как горячие губы опустились на шею. Дурацкое платье мешалось, и мне до ужаса хотелось скинуть его с себя.       Командор досадливо выдохнул, перехватывая меня поудобнее. Я не запомнила, в какой момент мы оказались в спальне — лишь почувствовала, как опустилась спиной на прохладное покрывало. Эрвин навис сверху, проводя языком по моей шее и вырывая из груди судорожный вздох.       — Заставить тяжело дышать и стонать?.. — рокочущий бас отозвался в теле мурашками.       Колени поджались будто сами собой. Эрвин усмехнулся и стянул с себя кофту, открывая торс. Мои ладони заскользили по широкой груди — мягкие волосы были влажными от пота. Какой же он красивый, чёрт возьми!       Кажется, последнее я сказала вслух, заставив командора хрипло рассмеяться.       — Ты намного красивее, Мира, — он опустился ниже и провел ладонями по моим икрам, снимая сапоги, — и не только когда тебя раздевают…       Я зарделась от этого странного комплимента. Эрвин же не спеша потянул вниз шерстяные чулки, оголяя кожу. По телу прокатилась дрожь от прикосновения грубых ладоней к коленям, бёдрам… Юбка задралась почти до ягодиц, но командор не спешил.       — Эрвин… — я охнула, когда он прикоснулся губами к коленке.       — Всё хорошо? — он приостановился, прижимаясь щекой к внутренней части бедра. Его горячее дыхание опаляло кожу…       Я кивнула не в силах ответить. Горячие поцелуи ложились на кожу, опускаясь всё ниже, и сердце до боли забилось в груди. Вся эта трепетность, вся эта нежность… Я подумать не могла, что он так может. С губ сорвался стон от оставленного засоса. Я прогнулась в спине, и Эрвин воспользовался этим, чтобы задрать платье как можно выше. От взгляда, которым он меня окинул, кожа покрылась обжигающими мурашками.       — Эрвин, я хочу… — его большой палец лёг на губы, не давая сказать ни слова.       Широкая ладонь перехватила запястья над моей головой, не давая мне касаться его. Эрвин не давал мне свести колени, нависая сверху. Командору нравилась эта странная игра — не давать мне получить желаемого, не давать мне спешить.       — Хочу целовать… Хочу касаться… Так ты сказала? — он усмехнулся, приоткрывая мой рот, — я тоже кое-чего хочу. Хочу, чтобы ты просила об этом. Хочу слышать, как твой голос дрожит…       Волна жара прокатилась по телу от этих слов. Колено Эрвина мягко уткнулось прямо между бёдер, заставив меня выгибаться ему на встречу. Хлопковые шортики, бывшие в этом мире вместо белья, безумно мешались.       — Эрвин, пожалуйста… — от желания уже темнело в глазах, я со стоном прижалась щекой к его грубой ладони, — я сейчас умру…       Коленки предательски затряслись, когда командор стянул бельё. Его пальцы нежно накрыли лобок, и я зажмурилась, не в силах сдерживать стон. Весь жар тела стянулся в одну точку внизу живота, сводя с ума.       — Смотри на меня, — голос Эрвина был низким и властным, — не закрывай глаз.       Его движения говорили о большом опыте, но думать об этом я уже не могла, утопая в тёмном взгляде. Утопая в горячих губах, срывающих поцелуи. Он ласкал меня нежно, стараясь не навредить, и от этого мои ногти врезались в широкую спину. Ещё немного… Ещё чуть-чуть и…       Вскрик сорвался с губ, когда всё закончилось и от наслаждения потемнело в глазах. Я прижалась к мужчине так крепко, что, наверное, сделала ему больно. Однако он лишь обнял меня, утыкаясь лицом в макушку.       — Ты в порядке? Вся дрожишь… — Эрвин тепло выдохнул в волосы, ожидая пока я приду в себя.       — У тебя же руки как наждачка, — мой голос звучал тихо, приглушаемый его телом, — как ты вообще…       Он рассмеялся, а я поняла, что несу какой-то бред. Жар ещё гулял по телу, когда командор попытался отстраниться.       — Я нагрею тебе воды, — я почувствовала его улыбку и не смогла удержаться, перехватывая за пояс, — Мира?       От неожиданного толчка, командор повалился на кровать. Я скинула осточертевшее платье и уселась на бёдра Эрвина, наконец-то беря контроль в свои руки.       — Твоё желание мы выполнили, — усмешка побежала по губам, от того напряжения чувствовалось в его паху, — а я хочу ещё.       — Мира… — этот рокот я никогда не забуду. Как и взгляд голубых глаз, замаслившихся в одно мгновение. Его руки вновь легли на мои бёдра, сжимая их, но я шлепнула его по пальцам.       — Это за то, что обманывал меня так долго, — мои губы опустились к ключицам, — я верила, что нравлюсь тебе, командор. Теперь не трогай…       Его тело было усеяно шрамами, и я провела по ним ноготками, вырывая дробный стон. Так вот, что испытывают мужчины, получая власть в постели. Весь Эрвин принадлежал мне на эти несколько минут, и от осознания этого тело заполнял пылающий огонь. И для того, чтобы держать его в таком состоянии, мне не нужна была сила — всего лишь правильно подобранные слова.       — Ты говорил, что хотел сблизиться со мной ради информации… — моя рука скользнула под ткань штанов приспуская их, — а теперь получив её… Что ты будешь делать?       Его горячий вздох дал понять, что я всё делаю правильно. Сердце забилось от воспоминаний о той подворотне, где мы скрывались от храмовников. В тот раз мы имитировали минет, так может сейчас?.. Я закусила губу, проводя ладонью по всей длине и сжимая у основания.       — Мира… — его голос походил на низкий рык, от которого бежали мурашки.       Губы едва коснулись плоти, как Эрвин сел, прижимая меня к себе. Его руки сжались на бёдрах раньше, чем я успела снова запретить ему. Да если честно, уже не хотелось — жар внутри затмевал все мысли.       Мне не было больно, но чувство заполненности под завязку доставило дискомфорт.       — Ты в порядке? — жаркий голос командора заставил отвлечься, — хочешь остановиться?       — Нет… — я закрыла глаза, стараясь привыкнуть, — просто будь осторожнее…       Широкая ладонь легла на низ моего живота, будто желая сгладить ощущения. И от этого наивного жеста мои губы сами сложились в улыбке. Эрвин старался отдать мне всю нежность, всю заботу, на которую был способен, и я чувствовала, как желание разгорается вновь.       Казалось, будто я ощущаю Эрвина каждой клеточкой тела… Каждый толчок, каждый жест… Каждый стон, случайно срывающийся с губ. Он был для меня нужнее всех на свете, и от этого сердце взлетало куда-то на небеса. Я так хотела быть ещё ближе… Почувствовать его ещё глубже… И дело было даже не в наслаждении, а в том, как хорошо было на душе рядом с ним.       Мои ноги обвились вокруг его торса, прижимая сильнее. Однако командор отстранился, и вскоре я поняла почему — не сделай он этого, и мистер Смит имел бы все шансы стать дедушкой.       Эрвин откинулся на кровать, а я провела рукой по его животу, стирая горячие капли. Тяжёлое дыхание, катящийся пот… Я легла сверху, стараясь не потревожить рану Эрвина. Да и вообще не совершать резких движений — командор был далеко не маленьким мальчиком, и утром мне это аукнулось бы. Но сейчас хотелось просто уснуть рядом с ним…       — Не только ради твоих знаний… — жаркий голос вдруг вырвал меня из раздумий. Эрвин приподнялся на локтях, — Может, в начале всё так и было. Но когда ты пришла посреди ночи, я действительно переживал. И это было единственной причиной, почему мой отряд пошёл за тобой в подземный город. Всё, что ты сказала о лордах, я знал уже давно…       Почему-то задрожали губы. Эрвин сел, проводя рукой по моей щеке, и я дёрнулась, поняв, что он утирает слёзы. Снова я плачу перед ним! Какое унижение, что он обо мне подумает…       — Не смотри, — я отвернулась, стараясь как можно скорее их вытереть, но Эрвин тут же обернул меня к себе, — всё в порядке!       — Почему ты лжёшь? — его голос был сухим и строгим.       — Мы вообще-то кое-чем другим занимались, не забыл? — я попыталась вывернуться из его рук, но Эрвин в наглую обнял моё лицо ладонями, заставляя смотреть в глаза, — мне отдохнуть надо, ты меня совсем загонял!       — Мира.       Слёзы предательски катились по щекам и по его пальцам, а мне хотелось провалиться на этом месте.       — Я ненавижу плакать на людях. Я ненавижу плакать вообще! Плачут только от бессилия, а я устала быть слабой… — я зажмурилась лишь бы только не видеть его взгляд, — мне хватило рыданий вчера, во время истерики перед тобой. Хватит, Эрвин, перестань!.. Давай просто ляжем…       Он прижался к моему лбу своим, заставив вздрогнуть. Теплые губы не дали мне продолжить возмущаться.       — Я не считаю тебя слабой, — его голос болью отдавался в душе, — Мира, открой глаза.       Мне пришлось приложить усилия, чтобы сделать это. Эрвин мягко поцеловал нижнее веко, заставив покраснеть.       — Ты человек. И люди, когда смеются — улыбаются. Когда злятся — краснеют. И когда им плохо — плачут. Это всего лишь эмоция, такая же, как и все остальные, — он провел большими пальцами по щекам, — если бы я запрещал солдатам оплакивать погибших или их раны, боль обернулась бы против них. Слёзы сближают, люди сплочаются и сражаются с большим упорством, чтобы больше никого не потерять. Хватит всё тянуть в одиночку.       — Но ты же не плачешь, — с губ слетел тихий всхлип, — Леви не плачет, Мик, Ханджи…       — И с чего ты это взяла?       Вопрос был такой простой, однако я не могла подобрать ответа. Лишь глупо открывала и закрывала рот.       — Потому что, так ты увидела в «манге»? — он усмехнулся, — знаешь, мы не нарисованные картинки. И тоже иногда чувствуем, как люди. Боль, страх, отчаяние… Ты права, показывать этого всем нельзя. Но есть те, с кем безопасно.       Я опустила взгляд, чувствуя, как краска заливает меня до ушей. Эрвин притянул меня к себе, запуская руку в кучерявые волосы. Я обняла его в ответ, не чувствуя своих рук.       — Эрвин? — мой голос был слабым, — а с тобой безопасно?       — Думаю, — он поцеловал меня в висок, — да.       Кто бы знал, что эта ночь приведёт к чему-то подобному. Я ревела на плече Эрвина, чувствуя, как что-то внутри ломается и рушится, вымываясь вместе со слезами наружу. Его теплые руки гладили и ласкали меня, утешая без слов. Даже когда слёзы всё-таки кончились, он продолжил держать моё обессилившее тело в своих объятиях.       — Эрвин, — я устало провела пальцем по его перевязи, — тебе надо сменить бинты…       — Это подождёт до утра. Мне кажется, ты хотела спать.       Я покачала головой. Какое там спать, после такого…       — Не подождёт. Мы утром забыли… Хочешь воспаление и гнойный абсцесс?       Он фыркнул, видимо устав со мной бороться.       — Хорошо. Полежи здесь, я сам всё сделаю.       Меня уложили на кровать, и я поленилась подниматься, глядя на уходящего в другую комнату Эрвина. Штаны он поднимать не стал, и у меня была возможность полюбоваться на шикарные ягодицы.       — Марти Сью, — пробубнила я, вставая. Внизу живота неприятно потянуло, — начни хотя бы курить, ну что ты такой хороший…       — Что? — донеслось до меня с кухни.       — Воды побольше нагрей, говорю! А то уже сколько не мылись… — я оглянулась на нашу постель, смятую и пропитавшуюся потом. Боже, нет, спать на такой антисанитарии ему точно нельзя, даже с чистыми бинтами, — Эрвин, а где постельное бельё хранится?       — Раньше было под кроватью, проверь там.       Я показала двери язык и сползла на пол. Под кроватью и правда обнаружились какие-то ящики, задвинутые к самой стене. Я попыталась их достать.       — Хотя лучше ле… — скрипнула дверь, — Мира, какого дьявола…       Я замерла, только сейчас сознав в какой позе нахожусь. Сзади раздался жаркий вздох и горячие руки легли на ягодицы.       — Вау, а ты ругаться умеешь, — я хихикнула, зная, что Эрвин ничего не сделает, — вот и рухнул твой облик идеального командора.       Первую секунду действительно ничего не происходило, а в следующую широкая ладонь от души шлёпнула меня по ягодицам. Я пискнула и поспешила вылезти, но Эрвин вошёл во вкус.       — А я и никогда не был идеальным командором. Знаешь, даже мечтал об этом…       Осознав, что после следующего шлепка я точно ещё неделю не смогу сидеть, я полностью забралась под кровать.       — У тебя руки каменные, ты чего творишь! — я возмущённо прижала ладони к пострадавшей части тела, — садист! Мало того что измотал, так ещё и издевается!       Кем я его обозвала Эрвин вряд ли понял, но рассмеялся. Мне протянули под кровать руку.       — Вылезай, там грязно.       — Шлёпать не будешь?       — Буду, но потом.       Я проворчала под нос что-то нелицеприятное и позволила себя вытащить вместе с ящиком. Эрвина вся эта ситуация забавляла и очень сильно, судя по тому, как сотрясалась его грудь от беззвучного смеха.       — У тебя вода закипела, — я, насупившись, закопалась в тряпки вытаскивая на свет божий постельное бельё, — и вообще, твой отец точно до утра не вернётся? Не хотелось бы вот так перед ним предстать.       — Точно, — Эрвин поцеловал меня в лоб, — не волнуйся, такой тебя увижу только я.       Я поворчала ещё немного, прежде чем он ушёл, и поменяла постельное бельё. Даже думать не хотелось о том, как сейчас выгляжу — потная, растрёпанная, пыльная после покатушек под кроватью. А вот всё равно в лоб целует и радуется ещё чему-то…       Эрвин вернулся с тазом горячей воды и уже знакомой тряпочкой. Я дотошно помыла руки, прежде чем приступить к перевязке. Вопреки переживаниям, рана уже подживала, покрывшись плотной коркой. Ещё несколько дней и можно было бы снимать швы, о чём я и сообщила командору.       — Тебе часто приходилось иметь дело с ранами? — он вряд ли сомневался в моих словах, однако почему-то решил уточнить.       Я пожала плечами, в наглую начав протирать всего командора.       — Не совсем. В прошлой жизни какое-то время встречалась с медиком. У него была плохая привычка показывать мне фотографии процесса заживления каких-нибудь разрезов после операций. Сужу по ним, — Эрвин замолчал, и я тут же пояснила, — фотографии, это такие мгновенные картинки, на них можно запечатлеть что угодно…       — Почему вы расстались? — он мягко перехватил меня за руку, забирая тряпочку, чтобы прополоскать её в тазу.       Я недоумённо смотрела на то, как командор начинает обмывать меня от грязи в ответ. Да и сам вопрос был весьма неожиданным.       — Он позвал меня замуж после полугода отношений. Меня это оттолкнуло.       — Почему? — Эрвин, кажется, действительно не понимал, — полгода приличный срок перед помолвкой. К тому же, медик состоятельная профессия, он бы точно смог тебя содержать.       Я прикусила щёку изнутри, думая, как бы ему ответить. В этом мире с его средневековыми устоями и правда было нормальным выскочить замуж так быстро. Да и не знал Эрвин суровых русских реалий и зарплат.       — Понимаешь, у нас как-то не принято связывать свою жизнь с человеком, не пожив с ним под одной крышей хотя бы год. И то не факт, что вы не разбежитесь. А мы просто встречались — держались за ручку, целовались, иногда ночевали друг у друга. К тому же, я не хотела, чтобы меня содержали. Я не для того получала образование, чтобы провести всю жизнь у плиты.       Всё время моего монолога, Эрвин тщательно смывал с меня грязь, уделив почему-то особое внимание груди. Думаю, она ему просто больше всего нравилась и это льстило.       — Мне странно это слышать, — наконец выдал он, — год жить вместе и вдруг расстаться. В том мире нравы куда свободнее, чем здесь.       — Ну, учитывая разницу наших миров… — я усмехнулась, не зная, как он отреагирует, — пожалуй, я должна считаться блудницей. Вместе с этим медиком, у меня было трое парней за всю жизнь. С одним из них мы познакомились как раз на работе.       Неприятные воспоминания кольнули и тут же развеялись. Почему-то мнение Эрвина было для меня важнее, чем перебирание травм из прошлой жизни.       Командор помолчал, чуть отстраняясь.       — Ты их любила?       — Любила. Или думала, что любила. Но как-то не складывалось у нас — самые долгие отношения не продлились и пару лет.       — А в этой жизни?       Вот теперь помолчала уже я.       — А в этой жизни было не до того. Да и отношение к «отношениям» строже — заведёшь интрижку, а потом год не отмоешься. Ну, и как предохраняться вы не знаете, — я усмехнулась, — в общем, как любовью заниматься и детей не заделать. Так что никого у меня не было.       — Я был уверен, что не буду у тебя первым, — я не знала, как понимать недоумение на его лице.       — И это тебя не оттолкнуло?       — А должно было? — он склонился, целуя меня в шею, — Мира, у меня тоже были отношения разного рода. Я собирался жениться на одной девушке… И твоё детское предсказание было одной из причин, почему свадьба чуть было не состоялась.       — Серьёзно? — я удивлённо вскинула брови. Сама по себе информация об этой девушке была мне известна, но… — Так почему ты не женился тогда?       — Мэри бы не отправилась за мной в разведкорпус, — он усмехнулся, — а значит, я бы не смог ничего узнать о внешнем мире. Тогда я и понял всю иронию твоего предсказания — никогда не найти свою половину и никогда не узнать, что там за стеной. Тонкий ход.       Я смутилась, не зная, что ответить. Эрвин же наконец-то закончил и протянул мне бинт. Накладывать повязку стало уже почти привычно, если не считать теплых пальцев, оглаживающих моё бедро в процессе. Поддавшись чувствам, я поцеловала командора, проникая языком свозь плотно сомкнутые губы. Он тут же ответил, прижимая меня крепче.       — Прости, я… — сожаление злобной кошкой царапнуло изнутри, — если бы не упёрлась рогом, то ты бы узнал всё ещё там и…       — Ш-ш-ш-ш… — теплый палец лёг на мои губы, — тише. Ты всё рассказала вчера. Этого достаточно. Уверен, у тебя были причины, чтобы молчать.       Я прикрыла глаза, позволяя ему убедить себя в этом. Благодарность, нежность, и что-то ещё, что-то обжигающе сильное и тянущее меня к Эрвину, заполняли душу до самых краёв. Эти чувства невозможно было выразить словами, только действиями — прижать к губам кончики его пальцев, целуя каждый по одному. Целовать лоб, нос, щёки, веки, целовать губы, шею…       — Тише, не то я снова заведусь, — он тихо рассмеялся, не зная, как реагировать на мою атаку, — нужно хоть немного поспать сегодня.       Я же крепко прижалась к его груди.       — Хорошо. Я буду спать так.       — Мира…       Но я уже и правда уснула, уткнувшись лицом в родное плечо.