Не от мира сего

      Когда мы оказались на заднем дворе, Кенни завязал мне глаза какой-то тканью и повёл под руку. Вскоре мы остановились. Раздался звук распахиваемой двери.       — Поднимай ноги выше, — судя по голосу, Кенни усмехнулся, вздёргивая меня вверх.       Несмотря на его усилия, я всё же запнулась о высокий порог. Пальцы наткнулись на мягкую обивку сидений — похоже, что меня собирались красть с помощью кареты. Мои догадки подтвердились в тот же миг, как захлопнулась дверь за спиной — транспорт тронулся, негромко ржанули лошади.       — Как вы узнали, что меня будет сопровождать Мик? — я облизнула пересохшие губы.       — Кто? — кажется, Кенни действительно не понял моего вопроса.       Чёрт, так случайность или нет, то, что гостиница оказалась вся в дыму? Видимо мне никогда не представится возможность это узнать.       Боже, лишь бы Мик понял мою уловку! Всё держалось только на его сообразительности и…       Меня прошиб холодный пот. Мик, в отличие от других капитанов, не был посвящён в правду об истинном короле стен. Он не поймёт моей подсказки! От осознания этого захотелось от души боднуть карету головой — всё равно мозгов в ней было очень мало.       Но с досадой на свою глупость я ничего не могла поделать, ровно как и с тем, что меня увозили в неизвестном направлении. Карета остановилась всего один раз, и меня перевели в другой транспорт.       Мучительную нехватку зрения теперь восполняли слух и ощущения. Именно они дали понять, что мы ехали уже не по городу, а по просёлочной дороге. Меня могли везти как в часовню Райсов, так и Блаван. А может, вообще куда-то в третье место. И от незнания тело и душу охватывал леденящий страх.       Кенни, если он был всё ещё здесь, молчал. Я поёрзала на сидении, не в силах больше пребывать в тишине и неизвестности.       — А Леви всё ещё хочет встретиться с вами, — бросила в пустоту, не зная, получу ли ответ, — всё же, вы его единственный родной человек. Хотите узнать, как он поживает?       Напротив меня донеслось хмыканье, вот только интонацию мне разобрать не удалось.       — Сначала тоже был бандитом, как и его дядя. Разве что предпочитал водить военную полицию за нос, а не убивать. А потом вступил в разведкорпус, впечатлившись его предводителем. Никого не напоминает?       Я до боли вслушивалась в тишину, но Кенни ничего не отвечал. Может, мы не одни? Тогда бы мне велели замолчать.       Не получив ответа, я решила зайти с другой стороны.       — Клан Аккерманов очень древний. Вы служили королевской семье многие века до появления стен. Но на вас не действуют силы титанов. Кенни, вы мечтаете однажды получить ту же силу, что и Ури, понять, что именно он чувствует, но этого никогда не случится. Ни вы, ни другие Аккерманы не смогут получить эту силу.       — И чего же ты добиваешься своими словами? Думаешь, что я возьму и отпущу тебя? Или, раскаявшись, выдам все секреты короля?       — Нет, — ответила я после секундой заминки. Кенни был столь же непрошибаем, как и его племянник, — Скорее, того, чтобы, выбирая хорошо со мной обходиться или плохо, вы выбрали первое.       Раздался хриплый смех. Что ж, это было уже не плохо.       — А ты забавная, провидица. Увы, что бы ты ни делала, обращаться с тобой будут одинаково. Но старания я оценил.       Я неуверенно улыбнулась и оперлась локтями в колени. Страх стал не то чтобы меньше, но, кажется, теперь было проще его контролировать.       — Вы же не скажете мне, куда мы едем, да?       — Не входит в мои обязанности, — его разговор явно забавлял, — но можешь попытаться поугадывать, провидица.       — Воздержусь.       Он снова рассмеялся, и на этом мы свернули разговор.       Поездка была долгой. К мучавшей меня тряске и неизвестности стала примешиваться жажда, иссушающая горло и рот. Пить хотелось неимоверно, но просить не позволяла гордость. Вау, она у меня ещё есть.       Кенни завозился чем-то, раздался неприятный скрип.       — На, глотни, — он всунул что-то мне в ладонь.       Кажется, это была фляжка.       — Там коньяк?       — Вода, на твоё несчастье.       Я сделала осторожный глоток. И правда — вода. Никаких посторонних привкусов я не чувствовала, однако, это ещё ни о чём не говорило. Впрочем, Кенни всё же получил свою благодарность.       Всю оставшуюся дорогу мои мысли метались меж двух вопросов: что ждёт впереди и что происходит в Митре. Что сделал Мик, не увидев меня в комнате и не обнаружив следов борьбы? Может, решил, что я сама ушла, по доброй воле, предав разведкорпус? А, может, отправился в погоню, за запахом гари? Вот только не зря же мы с Кенни сменили карету, уезжая за город.       И куда это — за город? Что ждёт меня там, в пункте назначения? А вдруг моя семья сейчас спокойно находится в своём Варехине, не зная, что меня развели как простофилю? А вдруг там продолжат начатые в Блаване пытки?!       Вопросы кололи череп изнутри, как раскалённые булавки, и от того я не находила себе места.       — Подъезжаем, — голос Кенни резанул по сердцу.       Карета остановилась через считанные минуты после его слов. Повязку мне так и не позволили снять и, если бы не рука наёмника, я бы точно рухнула в сугроб. Холодный ветер неласково забрался под плащ, выстуживая внутренности.       Кенни тянул меня за собой и вдруг неожиданно втолкнул в тепло. Не в силах больше оставаться в неведении, я сорвала с глаз повязку и обомлела.       Моя семья, все Милсы от мала до велика, находились в комнате. Судя по всему, они готовились к ужину — младшие застыли, расставляя тарелки по столу, мама выронила ложку, и та утонула в горячем жарком. Но не вид родственников заставил меня оледенеть от страха.       Ури Райс сидел в кресле сгорбившись, опираясь на свою клюку. Его глаза не светились, даже будто бы потемнели, а может так падало освещение, даваемое только открытым очагом.       — Рена… — голос отца вырвал меня из шока, заставив вздрогнуть.       За пять лет Моун Милс ожидаемо постарел. В усах белела седина, на лице углубились морщины… Однако глаза были всё такими же живыми. И мне вдруг стало страшно увидеть в них осуждение, с которым он провожал меня из дома. Услышать непререкаемый наказ больше не видеть меня, если не одумаюсь и уйду.       — Привет, — я сглотнула и неуверенно улыбнулась ему, — как вы тут? Я вот… Но договорить мне не дали. Виолла с криком бросила тарелки и понеслась мне на встречу, чтобы сжать в объятиях.       — Реночка! Сестрёнка! — из зелёных глаз брызнули слёзы, — я так соскучилась!       Я вздрогнула всем телом, обнимая её в ответ. Как же сильно она выросла за это время! Саймон тут же оказался рядом — такой же молчаливый, как и раньше. Вот только плотно сомкнутые губы тряслись, в карих глазах блестела влага.       — Я тоже, — слова слетели с губ раньше, чем я успела их осознать. А в следующий миг рука сама притянула к груди младшего брата, — Саймон, Виолла, как же вы выросли, негодники!       Я расцеловала каждого в щёки, не понимая откуда в груди столько нежности и счастья от их вида. Когда же к нам приблизился Кемпион, сердце и вовсе сделало кульбит.       — Продолжил дело отца? — какой же он высокий!       — Ну, конечно. Не всем же уходить из дома… Гадунья, — он широко улыбнулся, обнимая меня до хруста костей, — ма, па, чего застыли? Это ж Рена! Ренка! Зараза, смотрите как похорошела, а?       Его рука растрепала мне волосы, вызывая смех. Младшие потащили меня к столу, наперебой рассказывая что-то из событий пропущенных мною лет. И всё же смотреть на родителей было страшно, что-то не давало мне подойти. Вина? Стыд?       — Рената, — мамины руки опустились на плечи, и я вдруг почувствовала, как слёзы начинают против воли бежать из глаз, — доченька… Где же ты была все эти годы, милая?       Обида. Обида — вот, что так мешало смотреть им в глаза. За то, что прогнали, за то, что не приняли… Но сейчас мама, такая неожиданно маленькая, иссушенная заботами и хлопотами, прижалась ко мне, заставляя дрожать всем телом. Я судорожно обняла её, зарываясь носом в медно-красные кудри, тронутые сединой.       Отец как изваяние застыл на месте. Борясь с собой, я всё же подняла на него взгляд. Пусть отчитает, пусть скажет, что разочарован, пусть! Лишь бы не стоял так отстранённо, словно чужой!       — Ты не пойдёшь обниматься? — мои губы дрогнули в улыбке.       В глазах отца мне померещились слёзы.       — Прости меня, Рена. Я не должен был…       — Пап, идём обниматься… — я перебила его, нисколько о том не жалея, — я же люблю тебя. Я же тоже скучала.       И пусть на нас смотрел Ури Райс, я всё равно разрыдалась, когда отец обнял меня, прижав к себе. Боже, я не могла поверить в то, что не чувствовала, как скучала по ним все эти годы! Сердце стучало с удвоенной силой, а в душе разворачивались невидимые крылья.       Я ведь была уверена, что никто не ждёт меня в отчем доме. А оказывается, меня ждали. Всегда ждали несмотря ни на что…       — Кушать будешь? — мама ласково погладила меня по щеке, утирая слёзы.       Я кивнула и вновь бросила опасливый взгляд на короля. Тот молчаливо наблюдал за нами с печальным выражением лица. А вот Кенни куда-то пропал — видимо семейные сцены были ему не по душе.       Закралось нехорошее подозрение, что наёмник вышел куда-то из дома. Вокруг нас явно стоял караул или что-то вроде.       Кемпион протянул мне тарелку жаркого и ложку. Рот сразу же наполнился слюной — во всём мире никто не мог бы переплюнуть мамину стряпню. Не знаю как у неё это получалось в условии скудности специй, однако еда всегда пахла одурманивающе вкусно.       Ури тоже подали тарелку и ложку, и тот выразил благодарность кивком. Всего лишь невинный жест, а по моему телу тут же побежали холодные мурашки. А что, если в еде спинномозговая жидкость? Всего одной капли хватит, чтобы все сидящие за столом обратились в титанов!       С другой стороны, если бы меня или мою семью хотели обратить, то могли сделать это уже давно. Как минимум, меня уже точно напоили водой, в которой могла скрываться отрава. Тем не менее, аппетит уже пропал, и я лишь с сожалением возила ложкой по остывающей еде.       Скрипнула дверь и Кенни вошёл в гостиную, внося с собой холодный воздух с улицы. Наёмник приблизился к королю, отвлекая его от созерцания нас каким-то разговором. Завидев это, мама чуть склонилась ко мне, якобы чтобы поправить мне волосы.       — Здесь полно вооружённых людей. Нас привезли два дня назад, — она коротко выдохнула, — что ты натворила, доченька?       — Родилась не от мира сего, — ответила я тихо, помешивая ложкой остатки жаркого.       Мама поджала губы с таким печальным и осуждающим взглядом, что смотреть на неё больше я не могла.       — Спасибо за ужин, Кассандра, — Ури устало поднялся со стула, — прошу простить, но нам с Ренатой нужно немного поговорить наедине.       Атмосфера за столом тут же переменилась. Лица, сияющие радостью и любовью омрачились тревогой и даже страхом. С моей семьёй явно обращались хорошо, однако неизвестность пугала каждого.       Я поднялась, отодвинув стул. Не выдержав, показала рожицы младшим, чтобы переживали меньше. Пусть верят, что всё будет хорошо. Попереживать могу и я одна.       Ури вывел меня из дома в холодную, зимнюю ночь. Мир освещала только начавшая свой подъём луна, и в её свете снега, устилающие земли Райсов, казались пейзажем чужой планеты. Часовня, к которой мы шли, торчала подобно обелиску.       Увы, но людей я не рассмотрела, что вовсе не означало их отсутствия. С каждым шагом на душе становилось всё тяжелее и тяжелее.       В часовне было не слишком-то тепло — помещение отапливалось только свечами, дающими слабый свет. Ури опустился на лавку и тяжело выдохнул, окутав себя облаком пара. Какая бы болезнь не точила его тело, она явно справлялась с этим прекрасно.       — Могу я вас попросить?       Я напряглась.       — О чем?       — Возле алтаря находится секретная дверь в подвал. Откройте её, мне уже это не под силу.       Тело словно в момент одеревенело. Зачем ему вести меня в подвал? Чтобы обратить в титана и избавиться? Проще было бы прикопать в ближайшем лесочке. Тем не менее, я опустилась на пол, ища ту самую дверцу. Открыть её и вправду оказалось непросто — каменная плита пару раз выпала из моих слабых пальцев с оглушающим грохотом.       Однако вскоре проход был открыт. Из его недр лучился нежный, голубой свет.       — Идёмте.       Ури слабо махнул рукой, подзывая меня за собой. Я ступила на лестницу, чувствуя, как гулко колотится в груди сердце. Здесь, под часовней, было намного теплее — воздух будто ласкал кожу, маня скинуть верхнюю одежду.       — У вас замечательная семья, — голос Ури переливами отразился от стен тоннеля, — от чего вы так долго избегали их?       — У нас были… разногласия. Мой голос был слишком напряжённым для непринуждённой беседы, но Ури этого будто не заметил. Лишь задумчиво покивал своим мыслям.       — И за ужином ничего не ели.       — Побоялась, что вы подмешали в жаркое спинномозговую жидкость, — мне так уже надоело бояться, что я решила выдать всё как есть, — это так? Моя семья теперь пожизненно будет вашими пленниками?       Брови Ури удивлённо взлетели на лоб. В этот момент мы как раз вышли из тоннеля и оказались на огромном уступе, с высоты которого можно было рассмотреть всю сияющую пещеру. От этого зрелища у меня захватило дух — аниме не передавало и половины этой странной, невозможной красоты.       — Взгляните сюда, — король указал рукой на маленькую нишу в стене. Внутри неё лежал саквояж, — моя семья никогда не выносит его за пределы этого места. На протяжении многих поколений всё то, что связано с титанами, не выходило на поверхность. Ваша семья в безопасности.       Услышав это, мне захотелось чем-нибудь придушить Кенни. А как заливал-то, чёрт в шляпе!       — Можно тогда узнать, зачем я вам? — мы прошли мимо ниши к ещё одной лестнице, которую я сразу и не заметила.       — Для начала, я хотел извиниться, — от такой новости я чуть не полетела вниз с верхней ступеньки, — мои люди неверно истолковали мой интерес. Из-за этого вы пострадали. Простите. Я никогда не отдавал приказа вас пытать.       Эта информация никак не желала укладываться в голове. Я успела спуститься по лестнице, прежде чем ко мне вернулся дар речи.       — Но… Почему? Чем был вызван ваш интерес? Знаниями? Но я никому ничего не рассказывала, играла шарлатанку! Как вы поняли, что я знаю будущее этого мира?       — Твои знания поражают меня, но даже не они стали основной причиной, — Ури слабо улыбнулся, переходя на более покровительственный тон.       — А какая же основная?       Ури остановился у одной из колонн, и я притормозила вместе с ним. Дрожащий палец правителя указал на что-то сверху.       Присмотревшись, я поняла, что сколы на колонне в одном месте образуют какой-то узор. Очень, очень знакомый…       Осознав, что это, я ахнула от удивления. Ури кивнул и достал из-под мантии мою брошь. Ту самую, что я потеряла во время первого похищения.       — Окрыленное солнце, — король ласково провел кончиками пальцев по золотому оперению и протянул её мне, — символ, который мои предшественники не видели больше двух тысяч лет.       — Двух тысяч?! — мой вскрик эхом отразился от стен. Я смутилась, — Простите… Не знала, что ваша родовая память так глубока.       Брошь оказалась тёплой, согретой ладонями короля.       — Знаешь ли ты, что это за символ? — Ури присел на один из булыжников.       Я покопалась в памяти, но, к сожалению, не смогла найти там ничего вразумительного. Поэтому решила сказать, как есть.       — Вам о чем-нибудь говорит слово зороастризм? — не зря же я заканчивала теологический факультет в своё время. Религиозностью так и не прониклась, но знания остались.       Ури покачал головой, и я совсем пала духом.       — Я не из этого мира, ваше величество. Мне кажется, что вы знаете это, — я прикрепила брошь к плащу, — там, откуда родом моя душа… Там есть древняя религия. Она считается одной из первых в нашем мире. Её главный символ немного отличается от этого, люди добавили к нему новые детали. Когда я… Умирала, я видела его перед глазами.       Ури склонил голову и медленно покачал ей, будто бы соглашаясь с какими-то своими мыслями.       — Окрыленное солнце, знак древнейший в мире веры на континенте, — тихо выдохнул он, — веры вытесненной и забытой с приходом Эмир. Ведь ей стали поклоняться как богу. Но кому поклонялась сама Эмир?       Я почувствовала, что ноги меня не держат, и осела на пол. Ури лишь печально улыбнулся. В его серых глазах мне мерещился лиловый отблеск.       — Я не знаю ничего про другой мир, но я помню памятью предков веру в Хранительницу Миров. Ту, что направляет души в новые пути, после их смерти. Когда на земли Эмир пришли Эльдийцы, память о богине стала таять подобно дыму. Но ни Эмир, ни её прямые потомки не забыли…       Он огладил колонну. Я следила за каждым его движением как зачарованная.       — Ещё не зная тебя, я услышал про этот символ. Затерянный в тысячелетиях, он вдруг всплыл на изолированном острове… Разве это может быть совпадением? — он улыбнулся, — а когда ты пришла в храм, и я увидел тебя, то сразу почувствовал, что ты не являешься частью этого мира.       По моей спине побежали ледяные мурашки.       — Вы же не думаете, что я воплощение этой Богини? — мне стало не по себе, — или что я могу говорить с ней.       — Нет, нет, — он вяло махнул рукой, — ты не воплощение и не жрица. Но ты отмечена ей. Почему-то богиня дала тебе новый шанс.       Он замолчал, а я вдруг поняла, что жутко боюсь его следующих слов.       — Ты знаешь про пути Эмир? Пути, что связывают всех Эльдийцев друг с другом. По ним текут воспоминания, передаваясь от съеденного к съевшему. Наследие Эмир, что дало всему её роду силу. Наследие, что лишило нас возможности покинуть этот мир. Никто из моих предков так и не умер до конца. Их воспоминания — многоголосый хор, что не смолкает ни днём, ни ночью. Дети Эмир лишены права перерождения и забвения, — он задохнулся от нахлынувших чувств, — и, может быть, поэтому наш мир наполнился страданиями. Он отвергает нас, как тело отвергает проказу. Так было, и я думал, что так должно быть. Но вот, богиня посылает нам тебя. Как думаешь, почему?       Я сложила ноги по-турецки и подняла голову к сияющему потолку. Увы, но богиня не снизошла оттуда, чтобы просветить нас и облегчить мне жизнь.       — Ваше Величество, самым честным ответом будет «я не знаю». Моя жизнь была настолько обычной и скучной, что, окидывая взглядом прошлое, я не могу зацепиться хоть за что-то ценное. И всё, что мне приходит в голову — меня послали сюда ради жителей этого мира. Ради элдийцев, марлийцев и прочих народов. Но если это так, то богиня выбрала далеко не лучший вариант.       Ури чуть вскинул брови, обозначая удивление.       — Отчего же?       А вот говорить об этом мне хотелось меньше всего. Я двадцать с небольшим лет убеждала себя в собственной исключительности. В какой-то элитарности, ведь мне дан был шанс начать всё с начала.       — Потому что там, откуда я пришла, есть люди добрее и лучше. Люди, что уже давно бы придумали как всех спасти. Которые бы ХОТЕЛИ всех спасти. А я… — я опустила взгляд к полу и потёрла шею, — думала только о себе. И даже сейчас, мне всё равно на народ Эмир. Я лишь хочу спасти тех, кто мне дорог.       — Вот как.       Ури погрузился в молчание. Я чувствовала вину, за то, что его надежды не оправдались. И одновременно — злость. Каким бы хорошим ни был Ури, он видел во мне не человека, а ключ к спасению.       — Я не герой, Ваше Величество, — произнесла, поднимаясь, — а вот у вас есть шансы. Пусть ваш род и сдерживает воля первого короля, знайте, что любые преграды можно обойти. Я видела это в будущем вашего мира — не обязательно развязывать войну, чтобы спасти весь мир и Эльдию. Я расскажу вам то, что грядёт и…       — Эльдия обречена, — категорично и жёстко возразил король, и мне почудился в его голосе чей-то чуждый, более древний, — и ей уже ничем не помочь. Ни меня, ни моих предков, ни моих потомков уже ничего не спасёт. А прочий мир меня не интересует. Пусть будет так.       Он спустился с булыжника и ударил тростью оземь. Глаза его при этом вспыхнули угрожающим фиолетовым светом, заставившим меня попятиться.       — Но всё же ты здесь, — добавил он уже спокойнее, — так почему бы нам не попробовать связаться с Хранительницей Миров?       Такая крутая смена настроения заставила бы опешить кого угодно. Ури будто изменился — я чувствовала напряжение, исходящее от него. Стены и колонны словно бы резонировали с ним, отзываясь странной дрожью. И мне это совсем не нравилось.       — И как же это сделать? — я невольно сделала ещё один шаг назад, — у вас сохранились воспоминания о ритуалах?       — Да. И для него ты нужна мне как никто другой, — он прикрыл глаза, — он не самый приятный. Две тысячи лет назад люди верили, что если отмеченный Хранительницей человек погибает, то она слышит слова оплакивающих его. Мне очень жаль. Но если и есть шанс спасти Эльдию, то только такой.       Я с замиранием сердца смотрела, как Ури достаёт из складок плаща сияющий, маленький нож. На лице короля отразилось истинное страдание. Мне стало даже жаль его — потерянного, запутавшегося в условиях, навязанных ему миром.       — Вы не сможете убить меня, Ваше Величество. Я молода и крепка, а вас уже давно точит болезнь. Мы лишь потратим время, играя в жертвоприношение.       Он улыбнулся печальной, раздирающей душу улыбкой.       — А кто сказал, что он для тебя?

***

      Волна пара отбросила меня к колонне. Похоже, что я потеряла сознание на несколько драгоценных секунд, потому что, открыв глаза, увидела перед собой не человека, а титана, медленно разворачивающегося в мою сторону.       Ужас охватил всё тело от вида этой громады и особенно — огромного рта с ярким, красным языком, становящимся всё ближе и ближе.       Я вскочила на ноги и бросилась к лестнице, зная, что не успею скрыться. Крик вырвался из глотки, когда тень от громадной руки накрыла меня с головой. Сейчас меня просто раздавят!       БАХ!       Сверху раздался взрыв, и вниз обрушился град из осколков. Засвистел сжатый газ, раздались крики и лязг оружия. Я вскинула голову, не веря своим глазам!       В зелёном дыму разведкорпуса словно призраки мелькали фигуры людей. Но, как?! Думать об этом было некогда — Ури замешкался, пытаясь рассмотреть атакующих, и я воспользовалась этим, чтобы увеличить расстояние между нами.       Огромная рука громыхнула об пол в метре от меня, заставив упасть. Где-то там, над нами скрестили мечи Леви и Кенни и тут же исчезли. Военная полиция не давала разведкорпусу пробиться ко мне. И первых явно было больше.       Я вновь припустилась бежать, но Ури сделал резкий выпад, сжимая меня рукой и вскидывая высоко к потолку. Боль пронзила тело, но лёгкие с выбитым воздухом не дали закричать. С губ сорвался едва слышный сип о помощи.       Сип, который услышали.       Эрвин молнией оказался на запястье титана, одним движением перерубая сильные пальцы. Кипящая кровь залила меня, но боль от неё меркла перед страхом падения — земля приближалась слишком быстро!       Свистнул газ, руки Эрвина обхватили меня, не давая разбиться, но вдвоём на одном УПМ было невозможно маневрировать, и мы всё же рухнули на пол.       Рев титана оглушил, отражаясь от колонн. Эрвин подскочил на ноги и потащил меня за собой к лестнице — я бежала изо всех сил, подволакивая ногу, которую умудрилась повредить.       — Эрвин! — воздух обжёг лёгкие болью.       Он здесь, он пришёл за мной! Командор обернулся, но лишь для того, чтобы ускориться.       — Уходи по лестнице! — Он буквально швырнул меня на ступеньки, — ЖИВО!       Я не успела спросить, а как же он — командор тут же поднялся в воздух, возвращаясь в бой. Засверкали искры, кто-то закричал, и тело неизвестного солдата рухнуло рядом, неестественно распластавшись на сверкающем полу.       Эрвин не мог уйти, пока его люди сражались, прикрывая мой побег. И я неслась по ступеням, понимая, что им не выстоять долго — слишком много было полицейских, слишком мало разведчиков! Титан крушил чужаков, ведь зелёная дымка почти развеялась, не скрывая их.       Оказавшись на уступе, я в последний раз оглянулась на поле боя, чтобы в ужасе закричать. Кто-то подрезал Эрвину трос и теперь командор не мог сдвинуться с места. Огромная башка титана обернулась к нему, грозя поглотить.       Я оглянулась на нишу, и сердце тут же пропустило удар. Пальцы распахнули сумку, вытаскивая на свет нужный футляр с полным шприцом. Сердце билось как огалделое — если я сейчас сделаю это, пути назад не будет! Ничего уже нельзя будет изменить!       Я зажмурилась, вгоняя иглу в тело, не зная, попаду ли в проклятую вену вообще. Боль пронзила до самого позвоночника, тело скрутило судорогой и спазмом заставляющим выгибаться до хруста костей.       — Что здесь происходит?! — я обернулась на голос, ощущая как каждая клеточка тела вспыхивает прожигающим огнём.       Дот Пиксис и солдаты со стен замерли в немом ужасе от открывшийся им картины. Эрвин подумал о подкреплении! Эрвин всё предусмотрел, а я, дура!..       — Отойдите!       Боль словно выкинула меня из тела куда-то, где я могла уловить лишь смазанные картины происходящего: чьи-то крики, чей-то хруст на зубах и вкус крови, льющейся в глотку. Кто-то кромсал лицо и пальцы, кто-то мешал этому, а я просто рвалась вперёд, зная, что иначе нельзя.       Раздался крик, отозвавшийся в теле болью. Звук давил силой, гнул к земле, требуя подчиниться. Находясь в небытии я рванулась, что было сил, сопротивляясь ему. Натянулась и лопнула невидимая препона, мешающая атаковать.       Тут же посыпались удары: дикие, яростные, рвущие обжигающе горячую плоть. Мои зубы впились кому-то в загривок, вырывая огромный кусок.       А потом всё стихло, погрузившись в чёрную пелену.       — Вот как, — печальный голос короля эхом отозвался в ушах.       Он предстал передо мной — уставший, состарившийся раньше времени. Я хотела что-то сказать, что-то ответить, но не могла произнести ни слова. А между тем Ури преобразился, стал моложе, словно кто-то развернул время назад. И вот передо мной уже стоял мальчик, улыбающийся широко и свободно. Его смех эхом разлетелся по миру, звеня тысячью колокольчиков.       А в следующий миг, кто-то выдернул меня из темноты. Мир кружился и плыл, грозясь вновь исчезнуть. Голоса слились в один неразличимый гомон. Лица смешались… И только одно я видела чётко.       Эрвина, кричавшего и державшего меня на руках.