Целый в её глазах

Элой злилась. Нет, не так. Элой была в бешенстве. Стоящий рядом Маршал Коталло стиснул зубы и собственный кулак, ощущая, как ногти впиваются в плоть. Рядом с ними стояли два воина из свиты Текотте, которых они вытащили из смертельной опасности. Люди Текотте пытались отбиться от двух высших загонщиков и высшего лиходея с доблестью, но, к сожалению, узкий проход, куда их загнали машины, не оставлял им шансов. Элой и Коталло услышали их крики случайно, довольные тем, как закончилась их совместная миссия по нахождению деталей для механической руки Коталло. Не раздумывая, Защитница Хекарро ринулась на помощь людям. Теперь же волны гнева клокотали в ней. Высокая зрелая женщина с крупной мускулистой фигурой высокомерно задирала нос, поигрывая своим топором. Агрессивная раскраска в цветах Небесного клана: ее шея была покрыта черными зигзагами чернил, и огромный буревестник раскинул крылья на её животе. Её друг, худощавый молодой воин с усмешкой и презрением окидывал фигуру Коталло. На его теле было не так много татуировок, но все они были крупные, словно растянутые татуировщиком, чтобы заполнить пустоты на теле. – Вас спас Маршал Коталло, именно его брошенный топор пробил сердце того Падальщика, и именно ваш Маршал отвлек на себя одного из Загонщиков, готовый оторвать твою тупую голову, Тамалло. Вы должны сказать ему «спасибо», а не только мне. Извинения не нужны были Коталло. Он знал, что часть Тенакт уважали его, и стали уважать его еще больше после Кульрута Хекарро. Но он принимал и то, что для многих он был неполноценным. Принять его помощь, увидеть в нём кого-то еще, кроме искалеченного Маршала… Для некоторых это было непосильной задачей. Тем более для такого Тенакт, как Текотте и его прихвостней. Прошлое изгоя и острое чувство справедливости Элой не давало ей принять этот простой для всех Тенакт факт. Щуплый Тамалло сплюнул, и, скривив губы, медленно произнес, с презрением глядя прямо на Коталло: – Мы не обязаны благодарить калеку. Я вообще удивлен, что он до сих пор жив, позор нашего племени. Все произошло слишком быстро. Элой ринулась вперед, кулаком целясь в лицо говорившему. Голова небесника откинулась назад, и сам он отшатнулся на несколько шагов в сторону, прикладывая руки к хрустнувшему носу. Женщина оторопело переводит взгляд со своего партнера на Элой. Коталло ловит Элой за талию, прижимая спиной к себе, пока она брыкается и кричит в хрусткий морозный воздух. – ПОВТОРИ МНЕ ЭТО В ЛИЦО, УБЛЮДОК! Он отворачивает её от ошеломленной парочки, пока женщина осматривает лицо пострадавшего. Он гнусаво кудахчет, что чужеземная тварь сломала его нос, Коталло и сам готов за эти слова сломать ему еще что-нибудь, но этот конфликт и так приведет к последствиям, и не зачем их ухудшать. Ему же и решать эту проблему. Тем более, что близкое и теплое тело Элой волнует его сейчас больше. Он крепче прижимает её к себе, пока охотница колотит его по руке и плюет: «Коталло, пусти, я его убью. Мне это надоело!» Ошеломленный, Коталло разворачивает её к себе лицом, слегка встряхивая и крепко обнимая рукой за плечи. – Командир. Ярость, которая полыхает в её зеленых глазах, затягивает его. Собственный жар внутри него отзывается в ответ, и то, что он видит в своем Командире, заставляет дрожать, резонировать. Знакомая морщинка пронзает её лоб, зубы обнажаются в оскале. Он переносит ладонь на её затылок, легко дергает за тонкие волоски, заставляя её приподнять голову и заглянуть в его расширившиеся глаза. Его спокойный голос что-то трогает в её душе. – Элой. Он того не стоит. Десятые, он хочет её поцеловать и прижать к ближайшей скале, поклониться ей так, как она того заслуживает. И её крепкое тело слишком сильно прижимается к нему, Элой сама замирает, в её голове щелкают очередные шестеренки. Он сглатывает, когда она переводит взгляд на его губы и облизывается, так хищно. Волшебство мгновения рушится, как только Маддра подходит к ним. – Маршал Коталло! Защитница! Это недопустимо! Они расстаются, пышущие жаром и запутавшиеся в неожиданных чувствах. Топор в руке Маддры указывает на истекающего кровью партнера. – Вы ударили его за то, что Тамалло высказал общую мысль Небесного клана. Так думают все настоящие Тенакт. Элой встаёт в знакомую позу упрямства, руки на бёдрах и то, с какой горячностью она произносит слова, ошеломляют Маддру: – Все настоящие Тенакт давно под руководством Хекарро. Они работают над объединением всех племён. Настоящие Тенакт идут вперед, не презирая мнимые недостатки, а ищут достоинства. – Она указывает ладонью на всё еще посылающего проклятья Тамалло. – Если он не может принять и признать человека, который доказал уже свою значимость не единожды… Я готова ему бросить вызов и заставить есть грязь на арене. Маддра отступает назад, её топор находит покой на плече, её голова наклонена вбок, обдумывая слова Элой. – Ты очень спора и горяча на слова, Защитница. Эй, Тамалло, я тоже думаю, что ты получил по заслугам. – У Маддры грубый и низкий голос, но даже в нём Элой слышит нежность, которую она испытывает к своему партнеру. – Маршал Коталло. Защтница. Мы вынуждены будем доложить Командиру Текотте о произошедшем… с машинами. Пусть Десятые укажут вам путь. Они разворачиваются и уходят, оставляя их вдвоем. Прозрачный воздух звенит от мороза, Элой выдыхает белым облачком, пиная ближайший сугроб. – Глупые и упрямые Тенакт! Один в один НОРА! – Я тоже глупый и упрямый? – Да! – она разворачивается к нему и тычет указательным пальцем в его нагрудник, задевая переплетение бусин. – Ты тоже глупый и упрямый, Коталло. Ты можешь дать отпор, не позволять им оскорблять тебя, но ты, блять, терпишь! Она расхаживает кругами вокруг Маршала, ладонями потирая лицо. Коталло молчит, прощая её всплеск. Рукой он ухватился за синий бандаж, прикрывающий его шрамы на вполне осязаемой руке. Даже если руки нет, он клянется, что подушечки пальцев на ней ощущали кожу Элой, когда он её держал. Тяжело вздохнув, он раскрывает пересохшие губы. – Ты не понимаешь, Элой. Старые привычки исчезают не сразу. Хекарро потребовалось много лет, прежде чем он смог организовать свой первый Кульрут. Спроси у Атекки, как много Шеф стерпел, чтобы начать воплощать свои мечты в жизнь. В раздражении она ущипнула себя за переносицу и скрестила руки на груди, всё еще злясь. – Просто… Просто пойдем, Коталло. Нужно возвращаться на Базу. – Иди, Элой. Мне нужно вернуться к Валу и провести беседу о недопустимости поведения младшего состава. – Удачи, Коталло. – Пусть Десятые принесут тебе удачу, Командир. --- --- --- Возвращение на Базу далось ему нелегко. До сих пор кончики пальцев жгло, помня прикосновения к телу Элой, и то, как он прижимал её к себе, вдыхая, ставший таким знакомым, аромат. Это причиняло сладкую боль. Решимость последовать за Элой в самое сердце битвы, и попытка разобраться в своих чувствах к ней старательно заглушались. В первую очередь у него был к ней долг как к командиру. Это его приоритет. Но долго ли он может загонять свои эмоции вглубь? Коталло не знал. В главном зале было тихо. Слух улавливал потрескивание свечей, где-то капала вода из проржавевшей трубы. Тихое жужжание сервера снизу и похрапывание Эренда добавляло уютности их… дому? Прошло мало времени, но их компания все теснее переплеталась и связывалась друг с другом, изучая и принимая друг друга. Даже Бета, казалось, иногда вылезала из своего колючего панциря и очень редко тихой тенью, выходила наружу, чтобы просто ощутить себя в безопасности. Коталло с тяжелым вздохом прошел дальше, подходя к стойке и рассматривая сидящую к нему спиной Элой. Её волосы были освобождены от привычных кос и бусин, струясь по спине и ловя золотистые отблески от множества свечей, загораясь собственным цветом. Она обернулась к нему вполоборота, растянула губы в узнающей сонной улыбке, и внутри груди воина вновь проснулось это прекрасное теплое чувство. Маршал облокотился спиной на стойку, ладонь сжала край стола. – Ты вернулся. Как всё прошло? Элой уложила на ладонь подбородок, не сводя внимательного, но теплого взгляда с лица Коталло. С её висков на линию скул стекались белые лепестки, делая лицо более мягким. – Текотте был недоволен, но, даже будучи высокомерным дерьмом, чтобы сохранить лицо, ему пришлось признать, что неуважение к Маршалу это… грубость. Видела бы ты его лицо, когда он узнал, что это ты сломала нос Тамалло. – Он высоко поднял бровь. – Зато Маддра потом говорила со мной наедине. Элой шевельнулась, выпрямляя спину и укладывая руки на колени, поворачиваясь к нему полностью. – Зачем? – Скажем так, её впечатлила твоя горячность. Коталло переступил с ноги на ногу, прежде чем продолжить. – Маддра умная женщина, великая воительница, которая пережила Красные Набеги с честью. Я остался без родителей слишком рано, и Маддра была одной из тех, кто относился ко мне… Как к равному. Собраться с мыслями было сложно, ему хотелось объяснить ей то, что воспитывалось в нем с молоком матери. Очень осторожно он продолжил. – Дети слишком драгоценный дар, и все Тенакт воспитывают их как общих. Воспитывают, Элой, но закон суров. Родители любят своих детей, но… Либо ты становишься сильным и нужным клану, либо тебе нет места в этом мире. Это суровая реальность для нас, Командир. Никто из нас не рассчитывал дожить до преклонных лет… До окончания Красных Набегов, до окончания межклановых войн. Помешательство машин также внесло новые правила. Да еще и Регалла вновь вносит смуту. Она слушала его внимательно, склонив голову, от чего водопад волос заструился по её плечам. Знакомая морщинка пролегла на её переносице, и щедрые губы приоткрылись, анализируя и адаптируя информацию. Он облизнул свои губы. Пальцы обоих рук жгло. Проклятье, он снова чувствовал вторую руку. Покалывание становилось сильнее. – Хекарро объединил нас. После Кульрута надежда жить… иначе… зажглась с новой силой. Но старые привычки искореняются тяжело, Элой. Для этого наши сердца, – он прикоснулся двумя пальцами в груди, и Элой проследила за этим движением с особым вниманием, – бывают слишком упрямы. Маддра… Маддра одна из тех, кому изменения даются невероятно тяжело, и она по старой привычке продолжает жить и учить так, как жила сама. О чем она мне и сообщила. Зелень её глаз манила. Лепестки обхватывали её длинные веснушчатые руки. В прошлый раз этой россыпи еще не было. – Но, она обещала пересмотреть свое отношение к тем, кто, по ее мнению, не полноценен. И пообещала больше не сажать это гнилое зерно в голову молодежи. – Он усмехнулся. – Смотри, я говорю прямо как Зо. Элой засмеялась, прикрыв рот, заглушая искристый смех. – Именно поэтому, Командир, я терпелив. Да, меня это тоже злит... Но Тенакт имеют право быть… такими, какие они есть. И я тоже пока… не могу признать себя целым. – Я понимаю, Коталло. – Она произнесла это по уютному тихо. – У меня ведь тоже есть привычки… Ну, например не принимать помощь… друзей. Прости, что я вспылила там. – Я люблю… – он запнулся, когда Элой вспыхнула, широко раскрыв глаза, – твою вспыльчивость. Это помогает нам расти и меняться, подобно деревьям. – Это очень кривое сравнение, Коталло. Тебе надо внимательнее слушать Зо. Коталло тихо рассмеялся. Элой слезла со стула, делая шаг к нему. Уютное молчание, растекающееся между ними, покалывало. От нее сладко пахло, Коталло подозревал, что этот запах связан с душистым мылом и вытяжками, что утару добавляли в свои краски и средства для мытья. Ему хотелось пересчитать лепестки на её золотистой коже. И он затаил дыхание, пока в замедленном движении Элой поднимает свою левую ладонь, и её пальцы переплетаются с его, в робком и неуклюжем прикосновении. Не веря своим глазам и чувствам, Коталло медленно выдыхает, заглядывая в её глаза. – Я не Тенакт, Коталло. И я не знаю, каким ты был до… Посольства. Я не понимаю ваших обычаев, не хочу… принимать жестокое отношение к тем, кто доказывает свою ценность снова и снова. – Рука сжимается крепче, решительнее, и она робко смотрит на мужчину. – Зато я знаю Коталло, который сейчас стоит рядом со мной. И мне больно видеть… То, что ты не ощущаешь себя целым. Так, как ощущаю тебя я. Нежность в её голосе была неподдельной. Не веря своему счастью и смелости, он поднял её руку и мягко прикоснулся губами к костяшкам её пальцев, оглаживая нежную ладонь. Он не знает, чем заслужил это мгновение. Сейчас он действительно мог поверить в то, что он полноценный и цельный человек. Возможно, это было правдой. Если его Командир так считал. Очень медленно Элой отходит от него на шаг назад, не разрывая зрительного контакта. Еще один шаг и её рука выскальзывает из его жаркой ладони, и он внутри оплакивает потерю её прикосновения. – Спокойной ночи, Маршал. – Спокойной ночи, Командир. Она уходит к себе, не оборачиваясь, и закрывшаяся за ней с шипением механизмов дверь, оставляет его в одиночестве. --- --- --- Элой прижимается к холодной двери спиной, пытаясь сдержать дрожь и часто дыша. Внутри темно и уютно. Мягкий голос ГЕИ врывается в её визор: – Элой, прости за беспокойство, я просто хочу отметить твой высокий пульс. Ты плохо себя чувствуешь? Она замедляется с ответом, поднося поцелованную руку к своим губам, до сих пор ощущая эту мягкость и растёкшееся медовое тепло в своих венах. Сердце стучит барабаном в ушах. – Всё хорошо, ГЕЯ. Спасибо за беспокойство. Я… сама не знаю, что так на меня подействовало. ГЕЯ помолчала, прежде чем очень мягко заметила: – Я невольно слушала ваш разговор. Ты действительно меняешься, Элой, тебя это беспокоит? Стекать на пол по холодной двери было не очень удобно, но Элой села, бескостная и ошеломленная. – Я не знаю. Мне просто нужно было его коснуться… Она уткнулась носом в сложенные на коленях руки. Этой ночью она явно не уснет. Ей нужно было о многом подумать.