Целый в её глазах

Коталло

Путь до Среза Воды был долог. Каждый из них был погружён в свои мысли, но тишина по-прежнему не казалась угнетающей. Элой, отчего-то сильно довольная, что-то изучает в своём визоре. До сих пор ошеломлённый своими умозаключениями, Коталло рассматривает её, украдкой. Ему нравится её уверенная и спокойная улыбка, пока она что-то бормочет вслух. Это кажется безмерно очаровательным, и ему кажется, что она сама не догадывается об этой привычке. Мысли бегают по кругу, как норокопы в своих норах. Всё это происходит с ним? Он чувствует себя немного неуютно, понимая, что сидящая на секаче пламенная женщина недавно призналась ему в чувствах. Коталло грубо растирает своё лицо, гортанно заворчав. Принятие себя и своего увечья. Женщина, которая приходила к нему во снах. Если бы ещё не боль в руке, то всё могло казаться не таким ошеломляющим. Но все эти чувства давят, и он ощущает себя неопытным юнцом, столкнувшимся с неизведанным. – Коталло? Всё в порядке? – Командир. Да. – Ты выглядишь озадаченным. – Она сбавляет ход, выравнивая корпуса их машин. – Мне трудно осознать масштаб принятия. – Коталло делает долгий выдох, поднимая лицо к небу. – Я не думал, что смогу принять себя. – Так и должно быть, Коталло. Но это… впечатляет. – Рад слышать, что я тебя впечатляю. Она фырчит, в довольстве. Выражение её лица сменилось на серьёзное, и Коталло почувствовал, как она изучает его лицо. Он хотел спросить, что у неё на уме, однако замирает, вглядываясь в затененное пространство между деревьями. Если он правильно помнил, то там находился небольшой водопад с уютным скрытым водоёмом. Машины обходили данное место, поэтому оно было весьма безопасным. С момента боя с огневолком он ощущал на своём теле липкий пот, да и потрескавшаяся краска требовала обновления. Натруженное левое плечо требовало массажа, а лёгкая пульсирующая боль доставляла дискомфорт. – Мне бы хотелось вымыться и обновить краску, перед тем как мы зайдём в поселение. – Он умалчивает о боли, решив не портить её приподнятое настроение. Коталло приостанавливает машину и показывает рукой направление. – Если ты не против, конечно. Элой принюхивается, наклоняясь к своему плечу, и морщится. Скрывая улыбку, он дожидается её стремительного кивка и направляется к водоёму. Как и предполагал Коталло, водоём всё ещё был на месте, как и неширокая стена падающей воды. Шум, который издавала вода, успокаивал, и короткая торопливая речушка уходила куда-то вглубь джунглей. Спешившись, они разводят костёр, коротко переговариваясь и отправляя машины патрулировать территорию неподалёку. Вокруг было обилие зелени: начиная от широколистных кустарников, высоких травянистых растений и заканчивая ползучими лианами, налипшими на стройные деревья. Присаживаясь на корточки, охотница расправляет скатанные лежанки. Маршал открывает сумку, доставая небольшой перекус. – У меня с собой есть сушеные фрукты, поэтому голодными мы не останемся. – Задумчиво говорит Коталло, продолжая копаться в мешке. – Но, если ты голодна, мы можем поохотиться. Она отрицательно качает головой, снимая с себя оружие и верхнюю броню, растягивая затёкшие от долгой езды мышцы. Коталло повторяет за ней и отходит в сторону воды, задумываясь, можно ли искупаться перед ней обнажённым? Наверное, не стоит. Он не может гарантировать, что, увидев охотницу обнажённой или её случайный взгляд, направленный между его ног, сможет сдержаться и не возбудиться. Для Элой его объятия и поцелуи были в новинку, и он ощущал небольшую неловкость с её стороны, поэтому вовремя отступал, не позволяя заходить дальше, чем было необходимо. – Я дождусь обещанного восхитительного ужина. Мы уже скоро будем в поселении. Так не привычно… Мы подходим к тому, чтобы заполучить ГЕФЕСТА, и я испытываю странные чувства, в связи с этим небольшим... отдыхом. – Она садится на своё место и откидывается назад, запрокидывая голову к небу и вздыхая полной грудью. – Это была хорошая идея, сделать небольшой привал. Тем более, что в этой части земель ГЕЯ смогла успокоить бури и беспрерывные дожди. Ты пока начинай, я хочу разобрать кое-какие данные, пока не забыла. Коталло одобрительно гудит, раздеваясь, стоя спиной к женщине, оставляя только нижнее бельё. Несмотря на всеобщее заблуждение, тенакт были весьма чистоплотные и при первой возможности использовали купальни или водоёмы, чтобы сполоснуться если не полностью, то хотя бы омыть не покрытые густой краской участки кожи. Маршал был более чем чистоплотен, за что иногда получал насмешки от товарищей по отряду, будучи юным солдатом. – Небольшой отпуск полезен всем, даже Спасительницам мира. Слушая возмущённое фырканье, он спокойно входит в воду, и ощущение тепла расслабило уставшие мышцы. Несмотря на небольшие размеры в длину, водоём был достаточно глубок, чтобы погрузиться в него полностью. Коталло вдыхает побольше воздуха и погружается в прозрачную воду, с наслаждением ощущая давление воды вокруг себя. Все звуки снаружи были приглушены, и он словно парит, на короткие мгновения. Он находится под водой до тех пор, пока лёгкие не начинают жечь, требуя нового вдоха, и Коталло выныривает, шумно вдыхая и выдыхая, откидывая со лба налипшие на лицо отяжелевшие косы. Он усаживается на край скрытого под водой каменного уступа и ладонью умывает лицо, смывая потёкшую глинистую краску. Подёргивающая боль оставалась ровной, и Коталло делал вид, что пока не замечает её. Не при охотнице. Тихий всплеск воды рядом подсказывает, что Элой потрогала воду рукой. – Маршал, а ты не растаешь в такой тёплой воде? Коталло весело фыркает и высокомерно смотрит на неё, сохраняя невозмутимое выражение лица. – Если ты беспокоишься, то можешь остудить воду своим хладнокровием. Коталло продолжает смывать с себя краску, с ухмылкой поглядывая на командира. Вода вокруг него становилась мутной, пока с него стекают белый и серый пигменты, и лёгкое подводное течение уносило грязную воду дальше. Такие источники, рядом с которыми не было машин – были редкостью, особенно в последнее время. – У тебя странное чувство юмора. – Её голос звучит еле сдерживаемым смехом, пока она заходит в воду рядом с ним и усаживается на выступ, подтягивая к себе сумку в поисках мыла. – Но мне нравится. – Я рад. Коталло наблюдает за ней: охотница ныряет с головой и выныривает, взмыливая свои длинные, потемневшие от воды, волосы. По воздуху распространялся нежный аромат. Чувствуя сокращение мышц, маршал не выдерживает и морщится, пытаясь найти ту самую точку, чтобы ослабить напряженную часть. Его рана болит и пульсирует, и ладонью Коталло прикрывает больную руку. – Болит? – Она просто спрашивает, без жалости, без чувства презрения, но мужчина внезапно испытывает забытое раздражение из-за слабости перед ней. – Да. После протеза так бывает. Пройдёт. Элой прерывает мытьё своих волос, ополаскивая их от излишков мыла, откладывая всё в сторону, и всполаскивает руки, подбираясь к маршалу ближе. Бережно, но твёрдо, охотница снимает повязку с его руки, открывая шрамы. Коталло молчит и сжимает челюсти, чтобы не позволить защитной реакции, в виде колкостей, скользнуть с языка. Она имеет право делать с ним то, что хочет. Элой спокойно рассматривает обрубок руки. По телу Коталло проходит дрожь, когда она заботливо касается грубых шрамов. – Выглядит как смесь ожога и грубого шитья. – Так и есть. Сначала прижгли, чтобы остановить кровь. Целитель в Роще вскрыл рану. Промыл. Зашил. Как сумел. – Он цедит сквозь зубы, отворачивая голову, не совсем осознанно. – Могу я… помочь тебе с болью? – Если ты хочешь. – Грубо отвечает мужчина. Резкая перемена собственного настроения огорчает Коталло, и он не знает, что его злит больше: то, что он чувствует себя беззащитным, полностью открытым перед ней, или то, что она так спокойно, понимающе реагирует. Напряжение накаляется, когда её сильные ловкие пальцы касаются точки выше плеча и жмут на неё с силой, и из него вырывается стон. – Больно сделала? Коталло отрицательно покачивает головой, стараясь сфокусироваться на её близком и волнующем дыхании. На сладком женском аромате, который исходит от неё. На пальцах, которые давят сильнее на узлы в его плече, расслабляя и доставляя болезненное удовольствие. Он дышит сквозь зубы, сдерживая свой стон, и охотница прерывается, чтобы плотно сгладить мышцы от плеча вниз, к концу культи. Она ритмично двигает ладонями и пальцами и иногда твёрдо массирует основание шеи, и Коталло блаженно хмурится, морща нос и оскаливаясь. Бета массировала также, и это было приятно, но Элой… У Элой это получалось более интимно и смело, уверенно. И это было в разы лучше, чем его одинокая рука. Он всё ещё ощущает себя неуютно, и поэтому, успокаивая бурю в душе, тихо произносит: – Прости, что был грубым. Ты не должна этого делать, если тебе это неприятно. Она останавливается, на мгновение, и щурится. Коталло хочется поежиться под этим испытующим взглядом, но он сдерживается. С таким же видом она выискивала слабые стороны машин. – Ты весь для меня приятен. Чем отличаются твои шрамы на руке от шрамов под рёбрами? – Её голос спокоен, как вода, в которой они находятся. – Это часть тебя, Коталло. Внутри Коталло разливается тепло, и ему хочется, чтобы эти слова услышал каждый тенакт. Элой полностью сосредоточена, и маршал вспыхивает, словно его ударили, когда охотница наклоняется и целует его в плечо. Коталло хрипло, ошарашенно шепчет: – Командир… Она словно не слышит и седлает его бедро, и Коталло приходится обхватить её за талию, чтобы удержать балансирующую на одной его ноге женщину. В её жестах было столько смелой нежности, что он невольно восхищается этим. То, как она продолжает гладить его плечо и целовать зарубцевавшуюся ткань, заставляет маршала затаить дыхание. Это продолжается недолго, пока она не находит его ключицу и не прикусывает кожу, вызывая дрожь. Коталло перебирает руками по её позвоночнику и мокрой повязке вверх, зарываясь в водопад её свежевымытых отяжелевших волос. Одна рука всё ещё гладит обнажённую кожу его левого плеча, второй же она поглаживает чистую кожу его груди и скользит ладонью вверх, чтобы ухватиться за его сильную спину. Коталло возносит хвалу Десяти и надеется, что она не заметит под скрытой водой набухающей твёрдости в его шортах. Он находит её губы, и она неловко и быстро пытается углубить поцелуй, излишне сильно прикусывая его нижнюю губу, одновременно пытаясь скользнуть внутрь рта Коталло языком. Нагрузка от ощущений щекочет нервы, но эта неловкость заставляет его усмехнуться в её рот. Коталло отстраняется, зарабатывая расстроенный вздох, и нежно трется носом о её щеку. – Ты торопишься. – Тебе было больно, мне казалось, что это поможет… – И это помогло. Мне легче, спасибо. – Это было правдой, массаж помог, притупив боль. – Но ты остановился. Тебе был неприятен поцелуй? Обида в голосе неподдельна, хотя она старается скрыть её. Коталло со всей нежностью заглядывает в её блестящие, с тёмной зеленью глаза, стараясь не напугать её напористость: – Любой твой поцелуй или прикосновение – благословение. Но даже нетерпеливым поцелуям нужно научиться. Коталло не даёт ей времени на язвительный ответ и невесомо касается губами уголка её щедрого рта. Они сидят так, ещё немного, прежде чем Элой нарушает молчание. – Знаешь, в первые наши встречи ты не показался человеком, который умеет шутить. – Я был занят. Элой неохотно слезает с него, удивлённая его ответом. Она вновь берёт мыло в руки и смачивает его в воде, намереваясь вымыться. Он любуется игрой теней на её лице, пока она что-то просчитывает в голове. – Да? Чем? – Страдал от твоих бесконечных вопросов и безумных поступков. – Он улыбается, когда лицо Элой искажается кривой улыбкой и закатанными глазами. – Когда твоя жизнь ломается, тут не до шуток. – Кстати об этом. – Элой прерывается, чтобы ещё раз всполоснуть волосы. – Я помогла Герре вернуть отряд со Сторожевой вышки. – Текотте сделал глупость. Кивва и Эзекко не простят ему это. – Эзекко мёртв. Коталло хмурится, смотря на неё пронизывающим, немигающим взглядом. Его распирает злая волна, скользящая по позвоночнику, потому что ему кажется это несправедливым. – Я не знал. Это незаслуженная и бесполезная смерть. – Тебе не кажется, что Текотте пора на покой? – мрачно спрашивает Элой. – Пока жива Регалла, Хекарро не сможет его уволить. Даже если я или другие воины бросим ему вызов… – Маршал прикрывает глаза, чувствуя бессильную ярость. – Поверь, мы рассмотрели все варианты. Каждая смерть на его совести будет отомщена. – Охотно верю. Но Герра мне рассказала две вещи, и одна из них меня смутила. – Элой показывает ему один палец и трёт свой плоский живот монотонными движениями. Ей явно мешает грудная повязка, и Коталло размышляет, развернуться ли ему, чтобы она могла уединиться? И вздрагивает, когда слышит следующий вопрос. – Что за приказ Хекарро после твоего пробуждения в Роще? И не смей мне врать, иначе я приеду к Хекарро и вытащу ответ из него. «Болтливая старая женщина» – подумал Коталло в раздражении, смывая остатки своей краски. – После пробуждения я думал о ритуальном самоубийстве. – Коротко и ёмко произносит маршал, проглатывая ком в горле. – Ты шутишь? – Нет. Сначала я просил разрешение пройти ритуал, в котором на арену выпускаются машины, волна за волной. До тех пор, пока от человека ничего не останется. Это суровая смерть, но достойная. – Видя, как сверкают глаза охотницы, Коталло поднимает ладонь в мирном жесте. Ему сложно говорить, но перед ним Командир, которому он не может врать. – Как видишь, Хекарро не позволил. Я пытался умереть менее достойной смертью, отказываясь принять лекарства от лихорадки. Пытался перерезать себе горло, после чего Хекарро отдал прямой приказ, перед всей Роще Памяти, запрещая мне наносить себе любой вред. Это было… стыдно. Герра и Декка были там, следя за мной, как матери за несмышлёным ребёнком. – И правильно сделали. Коталло выразительно посмотрел на неё. – Ты считаешь меня несмышлёным ребенком? – Мягко упрекнул её маршал. – Я считаю, что ты хотел сделать глупость. Мне страшно представить, что было бы, если бы твои попытки увенчались успехом. Элой явно была расстроена, но Коталло искренне не понимал её огорчения. Он замер, рассматривая шероховатые, покрытые густой растительностью камни, и вдыхает влажный запах земли, который присущ только джунглям. Это лучше, чем сухой и грубый воздух пустыни. – Почему тебя это задевает? – Потому что тогда мы бы больше не увиделись! – Она растирает шею, неуверенная в себе. Её ответ раздражённый, и Элой отворачивается, не желая показывать свою слабость. – Не понял? Охотница нерешительно подплывает к нему и смотрит в сторону. Коталло чувствует слабый запах весенних цветов, и это так прочно ассоциируется у него с охотницей, что он чувствует невольное возбуждение. Когда в последний раз он был с кем-то близок? Наверное, за неделю до Посольства. Несмотря на то, что Элой была в синей нагрудной повязке и коротких шортах, он видел больше открытых участков её упругого тела, чем должен был. – Когда я увидела тебя в первый раз, то внутри меня что-то ожило, Коталло. – Элой смотрит ему в глаза, также, как и в момент их первого поцелуя. – Я видела, как ты остановил секача: решительно, не колеблясь ни секунды. Ты просто хотел защитить того, другого маршала. – Джавве… Верховный маршал, самый старший из нас. – Коталло прикрывает глаза, гладя своё плечо. – Джавве. Потом я узнаю все их имена... – Повторяет Элой и гладит неловко поверхность воды, создавая робкую рябь. – Я всё думала, выжил ли ты. Последнее, что я запомнила о тебе: ты молча шёл и спотыкался, поддерживаемый одним из своих людей. Меня удивило, что ты застонал от боли только один раз, когда тебя вынимали из-под машины – хотя теперь это кажется нормой для тебя. Я не знала, куда тебя отправили, и не могла спросить у первого попавшегося тенакт о тебе. Это было бы странно? А может мне не доставало храбрости… И когда ты так спокойно… говоришь о том, что ты хотел умереть… Мне почему-то больно. Коталло чувствует, что задыхается. Он открыто ненавидел её, злился на неё, после того, как Хекарро приказал ему разобраться с Текотте, и навязал общество чужеземки. А она, оказывается, думала о нём, волновалась. После их первой совместной миссии он проникся к ней уважением, первыми робкими лепестками любви, отогревающих его сердце. Это первое чувство заставило его учиться жить заново. Он думал о ней, как о чём-то неприступном, подобным его дому, пока видел сны о снеге на её огненных волосах. Тем временем, она продолжила: – Я выполняла свою миссию, искала ГЕЮ, а затем подфункции, а мои мысли возвращались к тебе. Меня словно ударило током, когда ты прошёл сквозь голограмму, выплёвывая своим грубым голосом: «Скоро увидимся, чужеземка.» - Элой передразнивает его, и он невольно издаёт смешок. – А потом ты оказался рядом со мной. Стоический, спокойный, уверенный в моём успехе. У Коталло не хватило сил на слова. Зато у него были силы притянуть охотницу к себе между ног, чтобы уткнуться лбом в изгиб её шеи, наслаждаясь влажностью её загорелой кожи. – Командир, я буду с тобой до самого конца. – Знаю. Что-то шепчет между ними, невесомое и неуловимое, и Коталло вновь удивляется, как можно было влюбиться за столь короткий срок. Несомненно, Коталло испытывал влечение к другим людям. Мужчина или женщина: не имело значение, если они могли хорошо провести время. После того, как он стал маршалом, возможность завести семью или постоянного партнёра стало чем-то далёким. Более того, ему не хотелось этим заниматься, наслаждаясь краткими и бурными встречами. А этой женщине хватило одной пушки исполина, чтобы внутри Коталло что-то разбилось, уступив место новому, жгучему и трепетному. Элой лукаво оттолкнулась от него и продолжила: – Герра говорила ещё о том, что в детстве ты был весьма буйным мальчишкой. Сказала, что ты мне расскажешь про синюю краску. Коталло поморщился, гудя в её кожу. Ну конечно. Синяя краска. Она отодвигается от него, чтобы сполоснуться в последний раз и Коталло отворачивается от неё. Давая уединение. Она благодарно мычит ему из-за спины, и маршал начинает говорить: – Ты сама сказала, что у меня странное чувство юмора. Наши пигменты делаются из разных материалов: от минералов до растений. Растительные красители добывать сложнее, в силу сезонности и небольших размеров. Наш клан выращивает горную траву и синильку, и вытяжки из этих растений с удовольствием обменивает клан Долин. – Не без гордости произнёс Коталло. – Красильщики обычно помещают пигментированные вытяжки в небольшие ёмкости и запечатывают для хранения. Это концентраты, закреплённые и усиленные другими веществами. – И что же ты натворил с этими ёмкостями? За спиной был слышен плеск воды, и воображение маршала рисовало литые черты тела Элой, не скрытые за излишней тканью. Коталло отогнал непрошенные мысли, возрождая воспоминание в памяти. – Нетерпеливая. – Элой фыркнула в ответ на его замечание. – Юные тенакт часто спорят друг с другом и вызывают друг друга на своеобразные соревнования. Это нормально среди юных тенакт – соперничество поощряется, и соревновательный дух активно поддерживается между нами. Соперничество приобретает разные формы. Даже странные. Наш отряд обсуждал, как можно насолить выскочкам из отряда более старших ребят, и мы придумали, что можем покрасить их синилькой, обозначив уровень их высокомерия. Синилька очень плохо отмывается от кожи, если не смешать её с чем-то жирным, глинистым. Нам потребовалась вся смекалка, чтобы сделать небольшие бомбочки, начинённые пигментом и водой. Они были хрупкие и легко лопались, если встречались с поверхностью. Пустые шарики изо льда сделать очень трудно, это кропотливая работа. Ещё труднее было залить внутрь синильку, не сломав этот хрупкий слой. К слову, это было моё изобретение. – Ты звучишь очень гордо. – Мне казалось это смешным. К тому же, мне было тринадцать, я смог догадаться, как соединить две половинки ледяного шара, и как залить туда краситель. Конечно, погода тоже сыграла роль, в те месяцы были самые низкие температуры на моей памяти. Знаешь, это та температура, когда ты можешь разлить воду, и она практически сразу подмерзает. Как думаешь, мог ли тринадцатилетний подросток не гордиться этим? – Не уверена. Я в тринадцать лет занималась немного другими вещами. Продолжай. – В конце концов, к вечеру мы поджидали отряд, на который была нацелена наша атака. Каждый из нас затаился, стараясь не повредить хрупкие снаряды. По времени всё было идеально, и мы знали, что они должны были идти к казармам этой дорогой. Но что-то пошло не так, и мы закидали шарами не тех, кого ожидали. – О? – Элой вышла из воды, судя по затихающему плеску и шлёпанью мокрых ног по камням. – Это был один из первых маршалов Хекарро, пришедший вымыться с друзьями после затяжного боя с машинами. Элой тихо рассмеялась, пока шуршала тканью, вытираясь и одеваясь рядом с ним. Закончив, она тронула его за плечо, чтобы маршал мог закончить своё омовение. – И что же произошло дальше? – Погоди немного. Маршал дождался, пока она отвернётся от него, садясь неподалёку, расчесывая пальцами и резной расческой с крупными зубьями свои локоны. Водопад огненных волос, подсвеченных просачивающимися лучами солнца, сквозь широкую растительность тропического леса, на вид был потоком шёлка. Он вымылся до конца, выходя из воды, вытираясь и одеваясь в сухую чистую одежду. Коталло старательно выжал свои косы, стремясь, чтобы в них не скапливалась лишняя влага. Он с досадой подумал о том, что ему придется просить кого-нибудь о помощи, чтобы косы были вновь подплетены. Однако всё это может подождать. Он достал краску, тщательно расставляя рядом с собой баночки, и внутренне светится от радости, что охотница подсаживается ближе к нему, заплетая свои волосы. – Так что там с краской…? – На самом деле, маршал был в ярости. По началу он и его друзья растерялись, ругаясь и вынимая оружие. Всё-таки это неприятно, получить по телу лёгким, но ледяным снарядом. Затем, синие и разъярённые, маршал и его друзья с удивлением осмотрели друг друга. Маршал очень чётко дал понять, что ему нужна только правда, когда допрашивал наш отряд. – Коталло усмехнулся воспоминаниям, делая первые мазки. – Мне хватило чести выйти и признаться в том, что это моё изобретение. – Он тебя наказал? – О да. Он заставил меня тренироваться до упаду несколько дней подряд. Я не мог ходить и сидеть около недели. Мой отряд разделил наказание со мной, не оставляя в беде, так как это была общая идея. Его это впечатлило, и он похвалил нас, выделив нашу сплочённость. Потом этот же маршал нанёс синюю полосу поперёк моего носа, которая долго не смывалась. – Коталло провёл пальцем, показывая, как проходила линия. – Текотте тогда знатно испугался, потому что я был его подопечным, и он нёс за меня удвоенную ответственность. Однако, всё закончилось хорошо. Маршал даже выпил за оптимизм и нестандартное соперничество. Как же ему нравился её смех. Коталло редко видел её смеющейся, а за время, которое они провели вдвоём, он насладился каждым отзвуком её веселья. – Что же, ты действительно был активным юношей. Соглашаясь с ней, Коталло точно и размеренно раскрашивал себя. Ему стало лестно, когда Элой попросилась помочь ему. Он старался полно отвечать на её вопросы. Удивлению охотницы не было предела, когда Коталло вслепую нанёс дополнительные узоры на своё лицо, ни разу не сбившись и не смазав четкий треугольный узор. – Когда ты раскрашиваешь себя на протяжении многих лет – это впитывается в твои пальцы и кожу. Это наша жизнь, и, даже если наш рисунок меняется со временем, мы запоминаем каждую линию. А со временем и любящие друг друга люди запоминают черты друг друга. Почему-то последние слова заставляют охотницу краснеть, когда она помогает ему нанести краску на правую руку, а затем закрепляя синий бандаж на культе. Коталло редко испытывал чувство безопасности и полного комфорта с кем-то наедине. Однако с Элой всё это было естественным, как дыхание. Они молча собрали все свои вещи, вновь садясь на машины, двигаясь дальше, к поселению. Маршал чувствовал, как они сближаются, узнавая друг друга лучше. Единственное, о чём он беспокоился, пока они стремительно скакали к ближайшему поселению, не давит ли он на Элой, испытывая её пределы. Меньше всего ему хотелось сбить её с пути.

***

Срез Воды был крупным поселением. Они прибыли туда вечером, и при приближении к ожидающей их толпе, у него сжалось сердце. Он слышал, как приветствуют охотницу солдаты, бодро выкрикивая её титул, и видел, как у некоторых спотыкались взгляды на нём. Слабая надежда, что Элой не обратит на это внимание таяла. Прислушиваясь к себе, Коталло пытался понять, насколько ранят его неодобрительные взгляды. Он стал понимать, с облегчением, что это никак не влияет на его чувства. Их уже ждал Арокке, около главной площадки, скрестив руки на груди и гордо выпрямившись. Срез Воды был красивым местом, удачно расположенным, свежим, и изящным. Маршалу нравились все эти воздушные мостики, отдельные комнатки и небольшие зубчатые арки, из связанных и укрепленных брёвен. Машинные куски добавляли необычности и красоты, а яркие краски и узоры придавали пластичности деталям, если смотреть на них под разными углами. – Чемпионка. Маршал Коталло. – Почтительный кивок был ровным и достаточно почтительным, чтобы обозначить своё отношение к обоим. – Вы приехали к нам по приказу Вождя Хекарро? – Нет, командир Арокке. Я обещал Чемпионке сытный и вкусный ужин, и мне хотелось, чтобы она оценила фирменные блюда клана Долин. – Я ещё не пробовала вашу еду, но по словам маршала – я буду в восторге от вкуса. Кто-то из толпы радостно ахнул, и послышался лёгкий дружный смех, когда рослый мужчина хлопнул в ладони, и его зычный бас прогудел поверх голов долинников: – За мой счёт, маршал Коталло! Раз вы так расхвалили мою еду, то я вас обоих накормлю так, что вы будете вспоминать эти блюда очень долгое время! Это большая честь. Охотница помахала рукой, смущённо улыбаясь, когда повар стал отдавать команды своим помощникам и быстро ушёл наверх. Арокке гордо прихорашивался и в приглашающем жесте пригласил их вглубь поселения, поднимаясь по ярко освещённой тропе вверх, к общей столовой. – Кавво и духовница Декка ушли сразу после твоей помощи, Чемпионка. Многие оценили твою справедливую оценку и помощь. Мы всегда рады видеть тебя в нашем доме. Коталло шёл неторопливо, немного позади Элой, чувствуя внутри натянутую, готовую лопнуть, струну. Он уже видел, как несколько долинников рассматривали его, и кто-то из них усмехался, подталкивая друг друга локтями. – Просто… Элой. Я уже уговорила. Арокке кивнул и продолжил, обращаясь уже к Коталло: – Вы возвращаетесь с общей миссией, Маршал Коталло? – Да. – Коталло был краток. – Я польщён, что вы предложили Элой погостить у нас. – Коталло всегда заботится обо мне и напоминает, что тенакт всегда могут помочь мне с припасами. Это не в первый раз, когда я пробую что-то особенное по его наводке. – Она говорит настороженно, оборачиваясь к маршалу, и мягко улыбается, встречаясь с ним взглядом. Арокке удивлённо косится на них, но его выправка совершенна. – Это… Интересно. Вы раньше ели традиционные блюда долинников? – Нет, к своему огорчению. В общей столовой гул голосов понизился, пока все рассматривали Элой и Коталло. Ему хотелось обхватить левое плечо ладонью, но он сдержался, усаживаясь рядом с Элой на циновку. Арокке усадил их около открытого балкончика, Элой зачарованно наблюдала за открывшимся видом. – Командир Арокке, мы останемся на ночь, а с рассветом двинемся дальше. Нам нужно место, где можно переночевать. – Маршальская комната всегда готова, а для тебя, Элой, я готов уступить командирские покои. – Арокке стоит рядом, вглядываясь в лицо охотницы и рассматривая открытые участки её кожи, не скрытые под плетёной, в осенних оттенках, бронёй утару. Ему известен этот хищный, алчущий взгляд, с которым мужчина смотрит на его командира. Это злит, и Коталло жалеет, что на её теле нет следов, которые дадут понять, что охотница - его женщина. Элой отворачивается от захватывающего дух вида – ярких звёзд и глубокого тёмного неба, и бесконечного водопада вдалеке, чтобы задать вопрос: – Разве мы с маршалом Коталло не можем уместиться в маршальской комнате? Голос с лёгкими, звонкими нотками удивления, разносятся по столовой, и кто-то из тенакт давится предложенной пищей. Вокруг стало тихо. – Я не понял тебя, Элой. Ты хочешь спать в одной комнате с маршалом Коталло? – Арокке удивлён, и она хмуро вглядывается в не менее удивлённые лица тенакт. – Да. Разве это проблема? Коталло наклоняется к её уху и шепчет так, чтобы никто не слышал: – Элой, согласись на отдельные покои. – Почему? Коталло подавил растущее раздражение внутри. На них смотрели, и ещё больше странных взглядов было направленно на него, и это щекотало его левую сторону. Неужели она правда не понимает? – Потому что если ты будешь спать рядом со мной, то могут пойти слухи. – Цедит он. Она краснеет, сжимая кулаки на своих коленях, рассматривая белые лепестки на золотистых запястьях, которые она нарисовала самостоятельно. Так же тихо она наклоняется и тянет, медленно: – Ты не хочешь быть со мной в одной комнате? Или не хочешь, чтобы о нас знали? Блеск огня в её глазах кажется живым, прибавляя глубины зелёному цвету. Коталло поворачивается к Арокке, сохраняя нейтральное выражение лица, и слышит себя, словно со стороны: – Подготовь маршальскую комнату для двоих. Командир Среза Воды молчит, и окружающая тишина прерывается треском костров, факелов и гремящей посудой, да покрикиванием повара. Затем всё вокруг оживает, и Коталло слышит обрывки фраз: – Одну на двоих? – Она что, с калекой в одной комнате будет спать? – Ты слышал?! Он нагло попросил подготовить комнату маршала для двоих? – Да какая разница, уймись и пей своё пиво. Элой тоже всё это слышит, он уверен. Коталло надеется, что она прислушается и поменяет своё решение. Мужчина в синих цветах перед ним усмехается, недоверчиво покачивая головой, и уважительно смотрит на маршала. – Я оставлю вас, в ожидании ужина. Комната на двоих будет готова, и маршал Коталло проводит тебя туда. Пусть Десятые подарят вам хороший вечер. Он отдаёт честь и отходит, в задумчивости складывая руки на груди. Тенакт вокруг вернулись к своей трапезе и обыденным делам. Элой молчит, хмуро разглядывая Коталло. Она явно что-то хотела, но маршал не мог понять её желаний. Повар появился перед ними из ниоткуда, выставляя тарелки и кувшин. Тонкая и щуплая девочка робко помогла поставить чаши и миски, пискнув приветствие. Элой тепло ей улыбнулась. – Как зовут тебя? – Её зовут Иррика, а я – Энорро. Девочка с интересом разглядывала рыжие волосы Элой, руку Коталло и реликвии, расположенные на их висках, держа в руках наполненный жидкостью стакан. – Похлёбка из огнеклыка. Остро, вкусно, сытно. – Он широко улыбается, похлопывая себя по плотному животу, и показывает пальцем на лежащий рядом хлеб. – Маршал Коталло дал высокую оценку нашим блюдам, но хлеб приготовлен по рецепту Небесного клана. Идеальное сочетание орехов, плотной мякоти и семян. Он размокает, впитывая в себя острый соус, и, уверяю, что это блаженство. То, как описывает блюда повар Среза Воды, вынуждает охотницу облизываться. Прежде, чем она благодарит его, тот усмехается и ставит ещё одну большую тарелку перед ними. – Фрукты в пламени. Это томлёная зимняя бледновика, и, позволь устроить небольшое огненное шоу, для тебя, Пламя пустыни. Элой вопросительно выгибает бровь. – Это прозвище и сюда добралось? – А то. – Энорро зубасто ухмыляется. Его руки щедро сдобрены татуировками и плотно покрыты синей краской. Он берёт у девочки стакан с брагой и даёт Элой понюхать жидкость, хмыкая, когда она морщится. – Маршал Коталло любит это блюдо. – Почему? – Наверное, он любит то, что связано с огнём. – Отшучивается мужчина. Коталло фыркает и наблюдает за жадным лицом командира. Её бровь скептически выгибается, когда плотный, но не толстый мужчина выливает брагу в фрукты и поджигает лучину от ближайшего факела. Она ахает, когда робкий и маленький язычок пламени превращается в волну яркого, синеватого огня, и Коталло прячет за ладонью довольную улыбку, не в силах её сдержать. Элой хлопает ладонью по столу и наблюдает за тем, как повар мастерски подбрасывает в миске горящие ярым огнём кусочки фруктов, не боясь обжечься. Пламя догорает, оставляя после себя лёгкий дым и золотистую корочку на желтоватой, структурной поверхности бледновики. – Это невероятно. – Её голос разносится, не скрываясь, и она засмеялась, услышав чьё-то поддакивание. – Энорро, я верю, что после такого представления это будет невероятно вкусно. Повар слегка кланяется ей. – Это честь, накормить тебя, Элой. Маршал Коталло. – Повар хватает довольную девочку за руку и уходит, оставляя их наедине. Они приступают к пище, и она стонет, когда обмакивает хлеб в соус и съедает первую ложку с мясом. Маршал следует за ней и прикрывает глаза от удовольствия. Это было действительно вкусно. Охотница собирает остатки соуса хлебом, с сожалением поглядывая в миску Коталло. Уголки его губ дрогнули, еле заметно. Он бережно разделил свою порцию, и подложил её половину из своей миски. Благодарная сытая улыбка была ему наградой. Позже, когда они справились с основным блюдом, они вспомнили о фруктах, которые маршал перемешивает и подкладывает ей в чистую посуду. – Я знаю повара, который готовит также восхитительно. Это озерам, мягкий и уютный, и живёт в Скрежете Горы. В следующий раз я приглашу тебя туда. – Произносит она с улыбкой на лице, откусывая кусочки фруктов. – Маршал, можешь быть довольным собой. Коталло чувствует насыщение, но не может оставить ни кусочка, и довольно жужжит ей в ответ: – Почему? – Ты насытил своего командира. Видишь, твои таланты тратятся не зря. Коталло ухмыляется, отмечая, как она откидывается назад, к стенке, сыто икая и поглаживая свой живот. Она смотрит на водопад вдалеке, Коталло в свою очередь рассматривает точёные черты охотницы, и пламя зажигает искры в её чистых косах. Его мало интересовал вид, который открывался с балкона. А вот сияющая река звёзд отражалась в её зорких и ярких глазах. Шум вокруг приглушён, и Коталло хочет прикоснуться к ней, вопреки здравому смыслу. Но он сдерживается. Ему не хочется портить ей репутацию. – Мы с тобой спали вместе около костра, когда выполняли первое совместное задание. В чём разница? – Командир прерывает молчание. Она спрашивала тихо, отворачивая от мужчины лицо. - И ты... Касался меня, когда никого рядом не было. – Там, около костров не было никого, кто мог бы увидеть тебя со мной. А здесь, – Коталло прерывается, чтобы прочистить горло, - слишком много глаз. Это способ защитить тебя. – Я не понимаю. За весь вечер здесь ты даже не коснулся меня. Я уже не говорю о поцелуе. Маршал помолчал, рассматривая шероховатую поверхность стола. – Вряд ли поймёшь. Они могут решить, что мы… близки. Чужеземка, которая завоевала феноменальное доверие Хекарро, дающая руку помощи нуждающимся, спит в одной спальне с калекой. Это породит слухи, которые ты вряд ли захочешь слышать. – Так дело не в том, что ты не хочешь со мной спать в одной комнате, или не хочешь… – Огонь лижет румянец на её открытых плечах и щеках, подчёркивая рыжие пятнышки на коже, – спать со мной… Ну… Как Варл и Зо… А потому что ты… Волнуешься за меня? Она его хочет погубить. По лицу Элой нельзя было сказать, какой ответ она ждёт. Элой вновь откидывается назад, скрещивая руки на груди и недовольно осматривая Коталло. – Я волнуюсь за тебя, твою репутацию. Тебе будет неприятно, если ты будешь каждый раз слышать сплетни и шёпот за твоей спиной, так как ты ночуешь с увечным маршалом. Более того, многие могут решить, что мы разделяем удовольствие. Тебе это не нужно. – Этот увечный маршал мне нравится. Ты забыл? И... Неужели ты не хочешь разделить со мной... удовольствие? – Её голос был холоднее самых жестоких бурь. – Знаешь что, маршал. У тебя нет права решать за меня, что мне нужно или что мне неприятно. Хочешь знать, что я чувствую? Что ты обманываешь меня, говоря, что ты ощущаешь себя целым рядом со мной, а на деле боишься осуждения. Или может спать с чужеземками это тоже стыдно? Это был восхитительный ужин, ты сдержал обещание. Спасибо. Она поднимается с места и стремительно уходит, не скрывая вспышку гнева. Он встаёт за ней и стремительно нагоняет, игнорируя шёпот вокруг. Внезапно он осознаёт: разговоры будут преследовать его всю жизнь. – Командир. Она изворачивается от его сильной руки, и Коталло приходится сделать рывок, хватая её за предплечье, сжимая сильнее, чем он планировал. Рычание исходит из его горла, когда он громко рявкает: – Да стой ты, ради Крыльев Десяти! Она тормозит и приподнимает губу в молчаливом рычании. Коталло не может точно сказать, что между ними бурлило: влажный ночной воздух или взаимное притяжение, когда она зло спрашивает: – Маршал? Хочешь мне что-то сказать? Что я тебе надоела? Коталло сглатывает тугой ком в горле и пытается сдержать бешеный ток крови в его ушах. Он не ожидал этого выпада и знает, что это из-за внутренней неопытности его командира. Однако, если она хочет... – Ты уверена, что тебе это нужно? – Он спрашивает один раз. – Ты готова к тому, что все вокруг будут шептаться о нас? Она скрывает взгляд за водопадом волос, а затем поднимает голову и напористо хватает его за край нагрудника, притягивая к себе и целуя. Прохладная, влажная от нервов, ладонь охотницы обхватывает его левое плечо, крепко сжимая, и Коталло притягивает её к себе за поясницу, рыча в её рот. Он чувствует, что Срез Воды вздрогнул от этих искр вокруг них. Ему всё равно. Его мысли занимали только алчущий горячий рот командира и гибкое тело, прижимающееся к нему с новой, неожиданной потребностью. Коталло тянет её за собой, по знакомому пути, к маршальской комнате и чувствует, как несколько десятков тенакт шепчутся за их спинами. Тяжелый занавес из шкур падает, прикрывая вход в затемненную комнату, когда они входят туда. Мужчина бережно усаживает Элой на середину одной из лежанок и садится рядом, притягивая к себе для ещё одного обжигающего поцелуя. Поддерживая жар между ними, охотница отвечает, и маршал чувствует сладость фруктов на её губах. Он притягивает Элой к себе на колени, заставляя оседлать его бёдра, и выпивает судорожное дыхание, срывающиеся с её уст. – Коталло… Ты мой, только мой. – Она обхватывает ладонями его лицо и теперь кусает его как надо, заставляя маршала зашипеть и перевернуть её на спину. – Скажи, что ты любишь меня… Скажи, что ты хочешь быть со мной. Пожалуйста. Что-нибудь. Она молит, и Коталло удивляется этому отчаянию в её голосе, словно она до сих пор сомневается, словно она не верит ни единому слову. – Да? Ты хочешь это услышать? – Коталло опирается на предплечье, с желающей яростью рассматривая её черты, дожидаясь кивка. – Люблю тебя, так отчаянно, Элой. Ты заставляешь меня гореть. – А ты хочешь меня? Он скрипит зубами от перевозбуждения и еле сдерживается, чтобы не сорваться за грань. Ему трудно говорить, слова царапают глотку, когда Коталло низко рычит: – Если ты позволишь, я покажу тебе, как сильно я желаю обладать тобой. Элой кивает. Влажно, горячо и не скрывая своих желаний, Коталло тянет её за собой в этот водоворот желания, зная, что если он не остановится, то он поглотит её всю, разобьёт на множество частей и соберёт заново. Она вьётся под ним, инстинктивно обхватывая ногами и прижимая к себе с той же неопытностью. Неуверенный, сдержанный стон охотницы, волнующее движение её бёдер по его твёрдости, когда Коталло оставляет красный след на коже её шеи, отрезвляют его. – Нет. Я не трону тебя. Не сегодня, и не здесь, когда весь грёбаный Срез Воды слушает. – Он с трудом отрывается от неё, закрывая глаза, и дрожа, откидывается на пятки. – Если ты не передумаешь, я возьму тебя там, где ты сможешь ощущать себя спокойно и уверено. Чтобы ты смогла насладиться этим моментом, без лишних ушей. Он встречается с ней взглядом. Вид охотницы горяч, она красная, с припухшими от поцелуя губами, и она дрожит, смущённая от новых ощущений. Собственное тело проклинает Коталло за это предательство. Лежащая перед ним женщина прикусывает нижнюю губу, прикрывая ладонями глаза, и выравнивает дыхание. Грудь Элой вздымается, в такт дыханию Коталло, и маршал закрывает глаза, чтобы не потерять самообладание. Им требуется время, чтобы успокоиться, пока Элой с улыбкой не произносит, на выдохе: – Какая разница, что будут говорить другие тенакт, если мы есть друг у друга. В конце концов, они будут знать, кому ты принадлежишь после сегодняшней сцены. Коталло засмеялся, и напряжение между ними растаяло, уступая место медовому теплу. Маршал ощущал себя самым счастливым тенакт во всем этом жестоком мире. Даже если у него больше нет руки, с ним его командир. И для неё он будет таким, какой он есть. Будет самим собой.

Элой

Когда-то давно Элой сказала Расту, что никогда в жизни не позволит мужчине или женщине спать с ней в обнимку. Раст тогда горько усмехнулся и пожурил подростковую инфантильность девушки. Она фыркнула, слегка огорчённая, потому что другие подростки – нора дразнили её, сильнее, чем обычно. Пока другие подростки во всю стремились нарушить запрет на поцелуи до шестнадцати лет, Элой в раздражении тренировалась ещё больше. В конце концов, у неё была иная цель, нежели чем подыгрывать непонятному и грустному чувству одиночества внутри. Раст не стремился разорвать этот тугой и плотный узел внутри. И не стремился объяснить ей принцип человеческих отношений. Когда пришло время первой крови, то Раст сухо рассказал о том, чем отличается мужчина и женщина, и для чего они соединяются. Это было омерзительно слышать, и Элой долгое время мечтала, чтобы лунная кровь вообще прекратилась. Потому что отдавать себя мужчине для продолжения рода она не собиралась. Раст указал ей, что бывают и однополые пары, но у нора так не принято, поэтому ей со временем придётся выбрать себе мужчину. До сих пор Элой помнила, как кривилось её лицо, когда она об этом слушала. Сейчас, находясь в крепком объятии Коталло, Элой удивлялась самой себе. Он лежал позади неё, и его размеренное дыхание колыхало её волоски на макушке. Рука маршала обвивала её талию, и спиной она ощущала его литое, горячее тело. Одна нога маршала была закинута на её бёдра, придавливая, и эта тяжесть ей особенно нравилась. Однако больше всего ей нравилось вчерашнее воспоминание, из-за которого она всё ещё ощущала горячую пульсацию внизу живота. Она не знала, что можно так... пылать, ища что-то, чего она никогда не испытывала. Коталло сопел во сне, и это делало его ужасно простым, очеловеченным в самом странном значении этого слова. Ну… Он был просто Коталло. Не маршалом, не тенакт, не свирепым воином, а просто мужчиной, который ей нравился. Которого она полюбила за стремительно пролетевшие недели. Она не знала, каким образом Коталло смог пробраться ей в душу, но это произошло. Раст учил её многому. В том числе он старательно бубнил себе под нос о том, что сбегать от самой себя невозможно. Это же говорила и Талана, простым и печальным тоном, оплакивая горькую потерю любви. Это говорила Зо, во время их тёплых посиделок. Об этом говорил и Варл, и упоминала Альва. Об этом ей сказал Эренд, перед тем, как она ушла с базы. Об этом говорила ГЕЯ, которая вскользь упоминала, что Элой необязательно повторять судьбу Элизабет. Горько улыбаясь и смаргивая непрошенные слёзы, охотница думала о том, что этому миру нужна помощь, а она просто… просто хочет насладиться кратким мгновением покоя. Она впитывала в себя всё: и уют, и чувство жаркого тела, и то, как Коталло придавливает её, не отпуская. Глаза жадно впитывали предрассветную полутьму их убежища. Неяркие цвета их спального места, деревянные стены и скромная обстановка. Долго ли она могла наслаждаться этим? Заслужила ли она подобный кусок счастья? Снаружи просыпалось поселение, и, на грани сонного сознания, она задумалась о том, как быстро распространится слух? Маршал Коталло и Чемпион Хекарро ночевали вместе, в одной комнате, перед этим поцеловавшись на глазах у всех. Наверное, она много шевелилась, потому что Коталло вытянул ноги и заурчал, этот звук резонировал в его груди, пока он растягивался, наслаждаясь лёгким жжением в сонных мышцах. Он поцеловал её в макушку и сонно пробормотал: – Разве нам уже пора? – Нет, ещё пара часов до рассвета. – Тогда почему ты не спишь? – Не знаю… Раздумываю. Она разворачивается к нему и подпирает голову рукой. Коталло теперь лежит на спине, слегка повернувшись к ней. Вопросительно выгибая бровь, он ждёт продолжения. – Никогда не думала, что буду спать с кем-то в кровати. – Она рассматривает его без стеснения. На мгновение Элой заколебалась, прежде чем продолжить. – Послушай, то, что происходит между нами… Насколько это нормально? Коталло вновь потягивается и зевает. Её колет вина, что она не даёт ему поспать, но с другой стороны… Он сам сказал, что она может говорить с ним в любое время. Некоторое время мужчина молчит с закрытыми глазами. Элой любуется им. Ей нравится изгиб его ключиц и нравится кожа с потертой краской в некоторых местах. Она восторгается картой рваных и белых шрамов и небольшой татуировкой исполина, которую Коталло сделал совсем недавно, в честь их первой совместной победы. Её восторгают его длинные ресницы и расслабленная полуулыбка. Она тянет руку и касается пальцами широкой груди, и маршал переплетает их пальцы в ответ. Элой двигается к своему маршалу и закидывает ногу на его бёдра. Она кладёт голову на его грудь и слушает мощный ритм мягкого и нежного сердца. Коталло устраивается поудобнее, сдвигая бедро между её ног. Когда Коталло подносит её руку к своим губам, нежно и кротко целует, её душа уходит в пятки от чувства правильности. – Всё что мы делаем – абсолютно нормально, если это делает нас счастливыми. У тенакт считается нормой, когда партнёры общаются друг с другом, обсуждают проблемы и трения между собой. – Его голос мерно шепчет в этой тишине. И Элой благодарна ему, зная, что их никто не услышит. – Я чувствую, что тебя что-то тревожит. Расскажи. Она жмётся к нему, подтягивая одеяло на их плечи, сохраняя эти капельки тепла вокруг. – Меня воспитывали не так, как кого-то из вас. Меня избегали, с самого рождения. Кроме Раста у меня не было никого… Он научил меня всему, что я знаю. Но… Расту не хватило терпения или… не знаю… возможно, он просто не знал, как правильно мне это объяснить… Он не был специалистом в общении, или в отношениях. Я думаю, что после смерти его жены и дочери, он не мог пустить эту часть в нашу с ним жизнь. Поэтому тщательно избегал разговоров о том, как правильно… Ну, любить. Ха, знаешь, что иронично? Я воспитана в изоляции от всего мира человеком, который любил меня, но при этом возносил изгнавшее нас племя. В день, когда пошла моя кровь, он кратко рассказал мне, к чему может привести связь между мужчиной и женщиной. Это вызывало во мне отвращение. В какой-то момент он обронил, что вовсе не обязательно кого-то любить, если Матриархи укажут мне на брачного партнёра. Это шокировало меня. Я думаю, что он не понимал, как его сухость повлияет… На мои будущие чувства. Я твёрдо решила любить только его, не впуская никого в своё сердце. А после его смерти я осталась одна. У меня больше не было никого, кого я могла бы любить. – Раст был великим воином, отважным мужчиной и хорошим отцом. Его можно понять, и можно понять его любовь к своему племени. Не думаю, что он догадывался, чем всё обернётся. – Я думаю, что ты прав. Некоторое время они молчали, погруженные в свои мысли. Элой сжалась на его груди, чувствуя молчаливую поддержку. Как давно это зрело в ней? Её горло сжалось сильнее. Она не могла понять, испытывала ли она облегчение от того, что говорила, или чувствовала себя болезненно. Возможно, это было и то, и другое. Остановить себя было трудно. – Я боюсь подвести тебя, Коталло. Мне страшно, что я не смогу дать тебе то, что нужно. Боюсь, что когда-нибудь мы поругаемся, и всё будет разрушено. То, что мы делаем невероятно опасно и… Коталло, а если ты погибнешь? Что я тогда буду делать? А ещё… Знаешь, что самое ужасное? – Голос охотницы стих. – Внутри меня всё болит от осознания того, что я несу ответственность за этот мир. Я – просто копия Элизабет. Клон, который был создан только для одной цели – предотвратить катастрофу. Не для любви, не для дружбы. Просто инструмент, чтобы выполнить одну задачу. Проклятье, какой из меня Спаситель, ведь я даже утро смогла испортить… Этот поток слов был беспорядочен. Обрывки спутанных мыслей. Она не сразу понимает, что плачет, пока тяжелые капли не скатываются с её носа на грудь Коталло. Сдерживая слёзы, Элой шмыгает носом. Маршал мягко садится, и она повторяет его действие, отворачиваясь и вытирая солёную влагу со своего лица. – Милая. Иди сюда. – Коталло не даёт времени на раздумье и тянет к себе на колени. Его прикосновения были свободными, простыми и знакомыми, с намерением защитить её. Тем не менее, прикосновения сильной руки прожигают её на сквозь, до самых костей, напоминая о вчерашнем вечере. Она утыкается лицом в его шею, не в силах остановить поток слёз. Сворачиваясь клубочком в его объятии, Элой всхлипывает, мало походя на великую и грозную воительницу. У Коталло щемит сердце от её беззащитного состояния и от того, насколько она открылась перед ним. Всё, что он может сделать сейчас, это дать возможность выговориться, выплакаться и просто обнимать её, прижимаясь щекой к её жёстким волосам. Он вспомнил старую песенку, которую напевала ему мать, и стал мурлыкать её под нос, успокаивая эту пламенную женщину. Прежде чем охотница успокаивается и вытирает тыльной стороной ладони нос, ей кажется, что это отвратительно и совсем не женственно. И ей немного стыдно, что всё плечо Коталло мокрое от слёз. Коталло же на мгновение прерывает их объятие и тянется к сумкам, которые вчера перед их приходом кто-то принёс, находя кусочек чистой ткани. Он бережно вытирает её лицо, и она жмурится от какого-то отдельного удовольствия. – Прости. Это, наверное, совсем не то, что ты ожидаешь от своей женщины. Тепло хихикнув, Коталло поднимает её лицо за подбородок и целует. Ореховые глаза тенакт тёплые, и охотница не припоминает, чтобы хоть у кого-то был такой пронзительный и красивый цвет глаз. Коталло отрывается от неё, легко вздыхая и заправляя рыжие косы за ухо. – Я ожидаю от своей женщины открытости. Мне приятно видеть тебя такой. – Плачущей? Серьезно? – Она в душе понимает о чём он, но не может удержаться от комментария. – Плачущей, смеющейся, серьёзной, шутящей. Отдающей команды, – игривый тон помогает ей, и она робко улыбается, всё ещё шмыгая носом, – грозной и рьяной. Сомневающейся. Это то, что тебя делает человеком. То, что делает тебя… тобой. Ты никогда не должна скрывать от меня свои эмоции, Элой. Это ключ к гармоничным отношениям. Среди тенакт невероятно мало несчастливых пар. Потому что мы принимаем и понимаем партнёра, помогаем друг другу. Мы не можем позволить себе жить несчастливо, поэтому ищем любой способ помочь любимому человеку. Понимаешь? – Как ты хорошо поёшь, маршал. – Ворчит охотница, оставаясь довольной. – Я восприму это как комплимент, Командир. Ты говоришь, что ты инструмент, но ты не обязана идти по пути Элизабет. Она прожила свою жизнь так, как хотела. Я думаю, – тут маршал прервался, со всей серьёзностью обдумывая ответ, – что ты будешь действовать эффективнее, если будешь чувствовать себя счастливой. У нас уже есть ГЕЯ, подфункции, и ты больше не одна. У тебя есть все мы. Я готов ждать тебя до самого конца нашей миссии, Командир – если ты решишь отложить наши отношения. Попрошу заметить, до успешного окончания. Он трётся носом о её щеку в преданном жесте. Она заметно расслабляется в его руках. – Коталло. – Да, любимая? – Не умирай за меня, ладно? Просто… Просто не смей умирать. Никогда. Это приказ. Он смотрит на неё, резко посерьёзнев. Элой думает, не переступила ли она черту, но Коталло гладит её бедро и не прерывает зрительного контакта, отвечая со всей серьёзностью. – По твоему приказу, Командир. Я сделаю всё возможное, чтобы остаться в живых для тебя. Элой обхватывает его лицо и целует. Потом отрывается и робко улыбается. – Спасибо тебе, мой маршал. – Она выгибает бровь и прищёлкивает языком. – По крайней мере, у меня получается целоваться. – Ну… Нет предела совершенству. Хотя, признаюсь, вчера ты целовалась отлично. Она притворно ахает и толкает смеющегося Коталло в плечо. Ей нравилось любить. И ей нравилось, что её любят в ответ. Вера в то, что она может насладиться этим хрупким покоем, робко воспрянула и расправила крылья, подобно светокрылу. До тех пор, пока мир не разлетелся на тысячу частей. Пока она не отправилась в Близнецы.