Элой
Она закончила разговор с Эрендом и прижалась лбом к холодной сырой стене старого дома Тильды. Снаружи заканчивался день. Закатное светило разбрасывало жадно лижущее зелень пламя, будоража воображение охотницы. – Я всех подвела… Я не справилась… Она не смогла убить Бету, хотя обещала сестре, что не даст зенитам вновь захватить её в рабство. Она подвела Зо. Альву. Эренда. Она подвела самого Варла… Потому что он не должен был умереть. Он пошёл за ней, чтобы помочь, а нашёл свою погибель, защищая оглушённую Элой и беспомощную Бету. Она сжала зубы и часто задышала, сдерживая приступ тошноты. Охотница давно не испытывала этой яростной паники. Вообще-то с тех пор, как они все поселились на Базе. Дышать было сложно, словно каждый вдох причинял боль, а давящее ощущение на висках пульсировало, отдаваясь приступом паники в горле. Элой сглотнула, пытаясь совладать с нарастающим страхом. Разговор с Тильдой был опустошающим и тяжёлым. Потребовалось собрать всю злость, ярость, ненависть и самообладание, чтобы завершить диалог без скандала. Главное, что Бета была жива. Главное, что ей удалось рассказать сестре о плане. Элой кровожадно улыбнулась, всё ещё прижимаясь лбом к стене, и погладила влажный пушистый мох, наросший мягким ковром на старые полуразрушенные стены. Зенитов ждёт сюрприз. А пока… Ей нужно было услышать ещё одного человека. Она с замиранием сердца ожидала ответа. Довольно долго. – Командир… Ты жива. Голос Коталло звучал спокойно и невероятно тихо, приглушённый помехами. Элой облизнула пересохшие губы и повернулась спиной к стене, мягко опускаясь на пол. Подтянув колени к себе и обхватив их руками, охотница проговорила, стараясь на выдохе произнести твёрдое: – Да. Шум, который она услышала, был несдержанным вздохом, на грани хрипа. Она качнулась из стороны в сторону, прикусывая губы, и склонила голову к коленям, обхватывая голову руками. Почему-то было тяжело говорить: она ощущала трещину на своём сердце и не знала, как восполнить эту потерю. Волновался ли за неё Коталло, когда понял, что она пропала? – Ты в порядке? – Ровный и нежный голос Коталло баюкал её. – Да, Коталло. – Ложь легко соскользнула с её уст, и она вытерла ладонью горячую каплю, стекающую по её носу. – Я же жива? А значит всё в порядке. Ты… сам? – Я услышал твой голос. Узнал, что ты жива. Мне ничего больше не нужно, чтобы быть в порядке. – Слова Коталло умудрялись иметь вес, даже сквозь огромное расстояние между ними. Она должна была ему сказать о Регалле. Даже если это нарушит хрупкий и лелеющий диалог между ними. – Послушай… Сначала мне нужно сказать тебе кое-что. Регалла… собирается напасть на Рощу. – Что? Когда? – зарычал маршал. – Я не знаю, сколько ей потребуется на это времени, но… Надо предупредить Хекарро и командиров кланов. Коталло помолчал, обдумывая сказанное. – Я должен передать эту информацию Хекарро. Это точно? – Я уверена в этом. Коталло молчал, и Элой на секунду представила его бесстрастное лицо и прищуренные, умные глаза. Когда он что-то анализировал и просчитывал в уме, то становился немного отрешённым, смотря мимо собеседника. – Ты дождёшься меня… в лагере? – Как же хотелось, чтобы её голос ничего не выражал. Коталло недолго помолчал, прежде чем хрипло ответить: – Да. Облегчение пронеслось прохладной волной по её позвоночнику. Она увидит его до того, как он уйдет на помощь Хекарро. Холод металла остужал всё ещё болевшее, после Близнецов, тело. – Могу я попросить тебя? – Обессиленно шепча, охотница откинула голову назад и сложила руки на коленях, сцепив одну ладонь с другой. – Всё, что угодно, Командир. – Расскажи мне… что-нибудь. Всё, что угодно. – Элой сморщила нос, сдерживая ненавистные слёзы и дрожащий голос. В такие минуты слабости она ненавидела себя. Она не должна была так себя вести: такое поведение недостойно спасителя мира. Недостойно клона Элизабет Собек. Элизабет наверняка никогда не плакала. Но груз, который она несла на своих плечах, становился непомерно тяжёлым. – Ты хочешь, чтобы я поговорил с тобой? – Коталло хмыкнул, и охотница слабо улыбнулась в пустоту. – Что именно ты хочешь обсудить? Она подумала, что это глупо, но именно сейчас ей не хотелось слышать ничего, кроме звука его ровного и нежного голоса. – Я просто хочу послушать тебя. Мне это нужно. Судя по шуршащему звуку, Коталло был занят. Возможно она зря отвлекла его? Ему тоже нелегко пришлось и может… – Я просто устраивался поудобнее, Элой. – Маршал ответил так, словно прочитал её мысли. – Хочешь я почитаю тебе стихи? Она замерла. – Стихи? Ты читаешь стихи? – Как бы боль не сжимала её грудь, эта мысль вызывала у неё улыбку. – Суровый и кровожадный тенакт читает поэзию. Ух ты! Глубокий и сочный смешок с оттенком горечи, пронзил её до самого живота. – У тенакт есть собственные песни, если ты не знала. Они красивые и ритмичные, преследуют разные цели. Ты можешь считать нас варварами, но нам не чуждо чувство прекрасного. – Не знала. – Виновато прошептала она. – Я не считаю вас варварами. Ну… Может только чуть-чуть. На самом деле, только тогда, когда тебя оценивают по отсутствующей руке, Коталло. – Зря, мы ведь действительно варвары. – Коталло прищёлкнул языком, тяжело вздыхая. – Ладно, на самом деле, редкий тенакт будет тонко оценивать поэзию, если это не связано с битвой. – Так что за стихи? Маршал Коталло был большим человеком. Представить его, нежно декламирующего стихотворные строки... было милым. Перед глазами вспыхнул образ Коталло, стоящего в стратегической комнате. Мягкий искусственный свет подчеркивал синеву нижней части его брони, бусин на нагруднике и острых пиков вокруг лица. Плотный слой краски стёрся на его животе, обнажая оливковую кожу, а подушечкой большого пальца тенакт оглаживал потрёпанную жестковатую ткань, которая была обёрнута вокруг его ладони. Живые глаза смотрели на неё с нежностью. Элой выдохнула. – А… В основном это стихи, закодированные в найденных тобой металлических цветах. Мы с Зо и… - Элой физически ощутила нервную боль, когда Коталло выдохнул и продолжил свою речь, – Варлом тренировались в чтении глифов. Стихи помогли нам. Это было даже забавно. Зо очень любит их. Она находит большую схожесть между этими стихами и песнями утару. Вот, послушай. Моё любимое. Коталло замолчал на некоторое время. Охотница терпеливо ждала, не двигаясь. Двигаться сил не было.Я увидел гору… Она стояла, горделиво вскинув пик.
Как будто хотела помериться высотой с небесной твердью.
И отражала все порывы ветра.
И звёзды раздвигала плечами.
И взирала на дюны, словно мыслитель.
Что взором провожает ночь, а сам размышляет о днях грядущих;
И чёрные тучи вокруг неё обернулись чалмой.
А на лицо ей спадали багряные зарницы;
И на протяжении ночи эта безъязыкая гора
Молвила чудные вещи….
Замолкнув, маршал прочистил горло, ожидая вердикта. Весь этот разговор приносил и облегчение, и радость, и боль. Спокойный, хрипловатый голос Коталло лечил её, не позволяя сосредоточиться на новой боли. – Я уже и забыла эти строчки… Жаль, что у цветов на Запретном Западе нет такого поэтичного программного кода. – Она посмотрела на звёздное небо, виднеющееся сквозь прорехи в бетонном потолке. – Почему это твоё любимое стихотворение, маршал? – Потому что это одно из стихотворений, которое напоминает мне о тебе, Элой. – Мягко заметил Коталло. – Обо мне? – Теперь в её голосе появился намёк на улыбку. – Карха назвали бы тебя романтиком, маршал. – Звучит так, словно это ругательство, командир. Она фыркнула, прежде чем ответить ему: – Нет, это… абсолютно новые черты, которые я открыла в тебе. Поэтичный и романтичный. Это хорошие слова. – Элой удивлённо моргнула, понимая, что это было всегда на виду. Коталло всегда рассматривал некоторые вещи с более пристальным, поэтичным вниманием, которое она принимала за незнание или попытку познать новое. Ей вспомнился случай, когда Коталло нежно и тонко описывал раковину умершего морского животного, и с какой мечтательностью он упоминал о том, что с помощью неё можно услышать шум волн. – Так почему оно напоминает обо мне? – Оно напоминает мне нашу победу над Текотте. – Ах, ну конечно. – Элой. Не перебивай романтика. – Охотница смогла представить, как он закатил глаза, приподнимая уголок накрашенных губ. – Ждёшь извинений? – Охотница прищёлкнула языком, не удержавшись от иронии. – Ну что ты. – В его голосе зазвучали знакомые саркастичные нотки. – Это мои обязанности, как маршала, приносить извинения. Ты слушаешь? – Да, маршал. Я слушаю. – Она прикусила губу, чувствуя, как волна тошноты отходит на задний план. – Гордая, возвышающаяся над Текотте и его прихвостнями, наплевавшая на правила. Не позволяющая указывать себе и идущая по своему собственному пути. Ты смогла совладать с несокрушимой вещью: Валом. Ты всегда отражаешь любые порывы ветра и не сдаешься. Ты думаешь о будущем и не позволяешь себе допустить мысли о том, что нас ждёт проигрыш. Твои волосы как «багряные зарницы», скрывают твоё лицо, когда ты смущена или не хочешь, чтобы кто-то увидел твои переживания. В конце концов, ты утверждаешь, что ты «безъязыкая», но при этом говоришь так, словно твоими устами говорят сами Десятые. Ты вселяешь в нас надежду и ведёшь вперёд. Всё это о тебе, Командир. – Коталло… Это… Хм. Ты слишком возвышаешь меня. – Она улыбнулась вечернему небу в причудливо изломанной прорехе. Особняк Тильды сохранился на удивление хорошо. – Ты не знаешь, насколько. Тишина опустилась спокойным дуновением на её уставшие плечи. Она знала, что внутри Коталло бьётся буря, но он не показывал это. Слишком дисциплинированный, он стойко говорил с ней, успокаивал, и Элой в очередной раз содрогнулась от любви, которая недавно стала жить в её уставшей душе. Он готов был дождаться её, несмотря на опасность, которая грозила его дому. Он ждал её. В стихах давно умерших людей находил её черты. Для Коталло она была живым человеком и отдельной личностью, как и для остальных её друзей. Это было выше её понимания. Стыд и чувство неловкости за то, что она могла быть достойной этой любви, не покидали её. – Коталло… Я скучаю по тебе… Мне так хочется… Чтобы ты меня обнял. Почему мне из-за этого так больно и стыдно? – Она прервала молчание, вытирая непрошенные горячие дорожки слёз. – Ведь Варл погиб, из-за меня, и Бету похитили… И Гея… Я… Я так виновата перед вами. А мне хочется, чтобы ты меня обнял… Это так… Неправильно. Голос Коталло неожиданно надломился, став тихим и невероятно печальным: – Любимая… Тебе не должно быть за это стыдно. Как бы отнёсся к этому Варл, если бы сейчас услышал тебя? – Он был бы недоволен, Коталло. – Элой грустно улыбнулась самой себе. То, что Варл вкладывал ей в голову, начало доходить только сейчас. Тем временем, Коталло осторожно продолжил: – Ты хочешь… Чтобы я выехал тебе на встречу? Элой покачала головой, забыв, что он не рядом, и тут же ответила: – Нет. Жди меня на базе. – Она могла ощутить его ворчливое огорчение. – Мне надо побыть одной некоторое время. Всё это неожиданно… Слишком много для меня. Я не знаю, как всё это уложить внутри. – Я понимаю тебя, Элой. И приму любое твоё решение, как бы мне не хотелось увидеть тебя как можно скорее. Когда тебя ждать, моя гора? Неожиданно для себя, она рассмеялась, сквозь слёзы. – Я думаю, что мне потребуется пара дней, чтобы добраться до вас. Коталло… Я люблю тебя. – Я тоже люблю тебя, командир. Иди с Десятью.***
– Это же Кровавые волосы! Пришла погонять? Улыбка Эллотак была широкой и зубастой. В стойле привычно гудели машины, ожидая новой гонки, и подростки смеялись, подталкивая друг друга локтями, передавая кусочки обжаренных ящериц и птиц. В их компании были новенькие, ещё робкие и непривычные к шумной дикой компании: они с большими глазами смотрели на Элой, наслушавшись о ней кровавых историй. Эти явно только недавно покинули мятежников, всё ещё переживая за то, как к ним будут относиться гонщики. Элой мягко улыбнулась подростку из Пустынников, и Элотакк прищурилась, кивая головой в сторону расставленных палаток: – Краснозубый там. Обновлял краску. Если захочешь попробовать новую трассу и проиграть – всегда рады, Чемпионка. – Это мы ещё посмотрим, кто проиграет. – Элой ухмыльнулась, подмигивая наезднице, и под дружелюбное подтрунивание, двинулась в сторону палаток. Визор чётко определил нужную палатку, стоящую чуть дальше остальных, на отшибе, и выкрашенную, конечно же, в красный цвет и украшенную зубчатыми пластинами загонщика. Рядом с ней было много красной растительности, в которой было удобно прятаться, и этот факт не остался незамеченным для охотницы. Этот человек излишне помешан на красном цвете. Элой помялась немного у входа: – Хэй, Краснозубый. – Она закатила глаза, раздражаясь из-за этой дурацкой клички. – Можно? Дождавшись утвердительного и радостного гудения, она решительно откинула тяжелый холщовый полог. Её глазам потребовалось немного времени, чтобы осмотреть небогатое убранство: грубо обтёсанный сундук, несколько мешков с припасами, длинный и изящный меч, дальнобойный лук с красным оперением, да лежанка с мягкой меховой шкурой. Мужчина сидел к ней боком на небольшой, набитой травами, подушке, и брился, шурша остро наточенным лезвием по таким же острым чертам лица. Его методичные движения рук и мягкий всплеск ножа в мыльной воде завораживали. Элой сделала пару шагов и села рядом с темноволосым мужчиной, наблюдая за его отточенными движениями. Нил оторвался от своего отражения в гладко отполированной металлической пластине и встретился взглядом с охотницей. Пронзительный, холодный и острый взгляд стальных глаз проник внутрь неё, считывая всё, что было нужно мужчине. Он вновь перевёл свой взгляд в отражение и с усмешкой спросил: – Соскучилась по крови, охотница? – М-м-м. – Неопределённо протянула охотница. – Увидела твою любимую ватагу детей по дороге в своё убежище. Решила навестить. Нил вскинул брови, скользя лезвием под носом. – Они не мои дети. – Неужели? – Они просто свободные люди, которым нравится адреналин и жажда крови. Даже если выглядят как подростки. – Они и есть подростки, Нил. И, думаю, что у них другое мнение. – Охотница положила на колени своё копьё и ногтем проверила остроту лезвия. Со вздохом она потянулась за точильным камнем, которое лежало неподалёку от бывшего солдата. – Они тебя явно любят. Серые глаза мужчины впились в неё, подобно оковам. – Серьёзно, Элой? Ты рассуждаешь о любви? Человек, который предпочитает работать в одиночку? Ты головой ударилась? – Ты второй мужчина, который говорит, что я где-то ударилась головой. – Бурчит охотница, поджимая упрямый рот. – Да? А кто первый? – Нил вновь всполоснул лезвие, другой ладонью проверяя гладкость линий нижней половины лица. Удовлетворённо хмыкнув, он убирает принадлежности для бритья и вытирает лицо от излишков влаги и мыла. – Какая разница, Нил? Я пришла сюда победить, а затем отправлюсь дальше, по своим делам. – Элой злится, грозно сверкая глазами, и указывает на выход точильным камнем. – Давай пари? Когда я выиграю у тебя гонку, то ты мне расскажешь о своих тёмных секретах. Если же ты умудришься победить меня, то уедешь дальше, ничего не рассказывая. Иронично изогнув брови, охотница криво улыбнулась: – С чего ты решил, что победишь? – Предчувствие охотника. – У Нила очаровательная щербинка между передними зубами, когда он дарит ей красивую и мальчишескую улыбку. – И мне безумно интересно, что же произошло с твоим кровожадным и одиноким сердцем. – Ха-ха. Она терпеливо ждала, пока Нил нанесёт на лицо рисунок из красной и черной краскок. Последние мазки жёлтого скрыли его лицо, и он довольно прищурился. Через некоторое время она закончила обрабатывать лезвие своего оружия и кивнула в сторону полога: – Ты до сих пор не рассказал им правду? – По что им правда, охотница? Возможно, когда-нибудь, они узнают, что я карха, и тогда скрестят со мной клинки. Будет славный бой, потому что они вырастут и станут сильнее. Он надел на голову устрашающую маску, и это сделало его голос глуховатым, более устрашающим. Он придержал полог палатки, позволяя Элой первой выйти наружу. – Ты помогаешь им с едой, одеждой, красками. Даёшь цель. Учишь сражаться. Они заглядывают в пасть твоей маски и ловят каждое слово. Сомневаюсь, что они будут способны на тебя поднять руку. – Элой погладила себя по плечам и подставила лёгкому морскому бризу лицо, вдыхая влажный солоноватый воздух. Здесь была хорошая трасса, то, что ей было нужно. А она ужасно хотела забыться на время гонки. Хотя бы на миг забыть о Варле. – Ты всё ещё плохо разбираешься в людях, охотница. Они меня разочаруют, если не смогут показать свои острые кровавые зубы. – Нил бахвалился, но Элой скрыла улыбку. – Я разбираюсь в людях так же, как и ты, Краснозубый. – То есть никак. Элой легонько хлопнула себя по лицу ладонью, находясь в недоумении от этого глупого диалога: Нил сам себе противоречил и наверняка знал об этом. Однако прежде, чем она смогла уличить его в этом, Нил поприветствовал наездников и взобрался на ближайшего скакуна. – Помни о нашем пари, Элой. – Я не заключала с тобой никакого пари. – Проворчала Элой, и залезла на подведённого к ней ленторога. – Спасибо, Хакс. Элой взяла металлическую биту и лук из рук молодого тенакт. Замерев, она прислушивалась к знакомому волнению изнутри. Шум волн, слепящий песок и мягкая зелень вокруг: эта трасса была сложной, но живописной. Она терпеливо дождалась, пока Краснозубый сверкнул стальными глазами в её сторону и запрыгнул в седло. В ожидании сигнала молодые тенакт замерли, сосредоточившись на таких важных первых секундах. Наконец, прозвучал сигнал. У неё был хороший старт. Элой моментально сорвалась с места, пуская машину в галоп, избегая удара Джоззека, который целился битой в её плечо. Впереди неё только Краснозубый и Атта, призывно выкрикивающие поддразнивания. Нил уже сбил кого-то из подростков, оглушив того битой. Молодые тенакт, сыплющие позади нее смешливые угрозы, не позволяют Элой забрать шоковые стрелы. Рассерженно вскрикнув, она движется вперёд, врезаясь боком в ленторога Хакса. Одна из стрел царапает её плечо, а вторая тормозит машину, и Элой хватает рукой воздух, не успев взять огненный ускоритель, чтобы впрыснуть его в круп ленторога. Элой нравится, что в эту секунду, все мысли пропали, оставив только свободную пустоту внутри. Время словно останавливается, и ветер бьёт в лицо, развевая кровавые волосы, и она кричит впереди скачущей Атте, чтобы убралась с дороги, всаживая в круп ленторога взятую шоковую стрелу. Все ее внимание сосредоточено на трассе и дерзких, упрямых гонщиках позади неё. Она видит впереди песочные вихри, вздымаемые копытами ленторога Нила, и это подстёгивает двигаться агрессивнее. Порыв ветра хлещет сильнее, когда она хватает и впрыскивает в пустующий мышечный мешок машины огненный ускоритель. Дикое и яростное разочарование, когда кто-то задевает её лёгкой, но все ещё болезненной битой по пояснице, настигает, и она рычит ветру, возвращая удар так, что гонщик охает, сгибаясь пополам. Гонка с этими молодыми тенакт, сбежавшими от мятежников Регаллы, яростная, дикая, и это то, что ей сейчас нужно. Поравнявшись с Краснозубым, она пробует впрыснуть ускоритель ещё раз, чтобы оставить того позади. Нил пытается сбросить её со скакуна, посылая стрелу за стрелой, и одна из них действительно целует её открытый бок, и бита Нила проносится над её головой, когда она пригибается к гибкой шее машины. Она разворачивается на лентороге, вздымая короткий лук, и посылает оглушающую стрелу прямо в грудь оскалившегося карха. Нил грязно ругается, и Элой смеется, переворачиваясь обратно. Время замедлилось окончательно, когда она видит финишную черту, мчась к ней и не давая шансов Нилу. Охотница восторженно кричит: – Глотай пыль! Она пересекает финишную черту первой, и победа гремит в её ушах, когда она разворачивает ленторога на дыбы и победно вскидывает руки. – Ха! Твоё предчувствие обмануло тебя! Джоззек, пришедший третьим, счастливо улыбался. Остальные, возглавляемые Хаксом, спешились и поздравляли охотницу с победой. Нил гулко хмыкнул, слегка поклонившись, и отошёл в сторону. Наговорившись с радостными тенакт, молодая женщина прошла дальше, вслед за Краснозубым. У неё мелькала в голове одна мысль, глядя на всех этих открытых и улыбчивых подростков. Она знала их историю и знала, что на деле, они скучают по своим семьям, оставленным по их глупости, в кланах. Однако закон гласил: примкнувшим к мятежникам пощады нет. Хотя был Каввох, внук Декки. Он был таким же заблудшим ребёнком и получил прощение. У Элой в голове вспыхнула идея, и ей нужно было поделиться мыслями с Нилом. – Эй, Нил. Не будешь настаивать на моих демонах? – Это была честная сделка, и ты победила. Ты ничего не должна. – Он подмигнул ей из-под навеса своего шлема и склонил голову. – Как твоя жажда крови и адреналина? Ты удовлетворена? Она закатила глаза, мягко покачивая рукой в неопределённом жесте, и обронила: – Маршал Коталло. Он тот, кто предположил, что я ударилась головой. – Сжав губы и покачав головой, Элой вздохнула. – Это было тогда, когда я предложила ему взорвать танк, спрятанный в глубине огромной стены, защищающей... э-э-э, защищавшей его дом. Поэтому ты второй человек, который меня об этом спрашивал. Нил посмотрел на неё и гулко рассмеялся. – Я слышал эту историю от Хакса и других. Потрясающе. Но бескровно. – В любом случае, у меня есть идея насчёт твоих детей Нил. Они вольные и свободные люди, но вот вернуться домой… они не могут. – Это верно. Некоторые из них волнуются за свои семьи. Но у тенакт жёсткая система законов, как я успел выяснить. Что ты хочешь предложить? Они вдвоём повернули головы, рассматривая шумную компанию, с громким смехом загоняющую ленторогов в импровизированные стойла. Кто-то из детей свежевал пекари, а несколько подростков раздували на углях жар, устанавливая рогатину и вертел. Участники гонки обмывали пот и кровь в прибрежной воде, стараясь не стереть краску. Нил покачал головой, цыкнув. – Надо как-нибудь будет добыть им краску. – Пробормотал бывший солдат карха. – Её запасы на исходе. Охотница искоса посмотрела на него, ухмыльнувшись. Жажда убийства Нила действительно стихала, оставляя место своеобразной заботе. – Быть вечными изгнанниками. Это не для каждого. Я могла бы… попросить Коталло поговорить с Хекарро. Пусть попросит за подростков, и тогда, возможно, Вождь сможет обыграть эту проблему в менее… кровожадной форме. Элой не стала говорить, что гонщики рано или поздно попадутся кому-нибудь из особо мстительных тенакт. Их могут убить даже без суда Хекарро, как бывших мятежников. Но она также была уверена, что Нил понял её без лишних слов. Он скрестил большие и сильные руки на груди, разглядывая своих подопечных. В том, что они стали для него подопечными, странной семьёй, охотница не сомневалась. Нил был странным и иногда неприятным, особенно когда начинал говорить про их общее прошлое, но он изменился. И Элой видела это по стальному, цепкому взгляду. Возможно, именно здесь, Нил обрёл свой дом и свой народ. А значит, ему было не всё равно. – Маршал Коталло настолько к тебе прислушивается? Эти дети утверждают, что он искалечен, больше не имеет власти и не обладает прошлой поддержкой тенакт. Так им говорила Регалла. Таков закон тенакт, разве нет? Приноси пользу или умри. Если ты искалечен, значит ты трус и позор клана. Что скажешь? – Гнев и пламя… У Коталло нет руки, но с умом и чувством достоинства у него всё в порядке. – Немного раздражённо бросила охотница, зарываясь одной рукой в свои косы. – Это не мешает ему сражаться, пускать кровь мятежникам или доказывать свою значимость. Мерза в лице Текотте не позволяет ему забыть об увечье, и часть тенакт до сих пор не может смириться с тем, что Коталло лучше, чем большинство из них. – А вот и твой демон, охотница. – Нил весело и глубоко вздохнул, напевая и подталкивая её локтем. Элой надула щеки и в раздражении выдохнула, изворачиваясь от его прикосновений. – Впрочем, ты права. Мне действительно не всё равно на этих детей. Некоторые из них примкнули к нам, полуголые и голодные, не имеющие цели. Я дал им новую цель, кров и пищу. Но глупо было бы лишать их шанса вернуться домой. Всем нам нужен дом, не так ли? Думаю, тебе это хорошо известно. Нил смотрел вниз, на белый песок с крупинками нанесённого прибрежным ветром сора, и Элой задумалась над тем, а есть ли у самого Нила дом? Она о нём почти ничего не знает. Он был загадкой во всех отношениях. Когда-то она слышала, перед битвой в Меридиане, как кто-то, из личной стражи Авада, шептал: «Демон! Проклятый семьёй и Солнцем демон!» У неё были свои подозрения на его счёт, но Элой предпочитала не тревожить Нила с его прошлым. В конце концов, мало ли у кого были глаза цвета пронзительной холодной стали? Несмотря на то, что у Гелиса и Нила был одинаковый цвет глаз, это ничего не говорило о родственной связи между ними. В конце концов, у Лигана, Сокола Таланы был такой же цвет глаз и отметины, которые носил Нил до того, как отправиться на Запретный Запад. Как говорил сам Нил: «Любой имеет право на своих демонов.» – Верно, Нил. Всем нужен дом. Спасибо за гонку… Это помогло мне. Хотя бы на время. Я дам знать, как решу этот вопрос с Коталло. Нил был погружён в свои мысли и лишь взмахнул широкой мозолистой рукой, молчаливо прощаясь с ней.Коталло
В последующие пару дней, после похорон Варла, Коталло запирался в стратегической комнате. Без еды и сна. Он бездумно изучал записи, оставленные Геей для его обучения, до тех пор, пока перед глазами не стало рябить глифами и графиками. Ему нужно было умыться и привести себя в порядок, перед тем, как составить план по поиску Элой и Беты. Для этого надо было поговорить с жителями их дома и узнать их мысли на этот счёт. Коталло отказывался верить в то, что она мертва. Она не могла погибнуть. Его командир был чистым, диким и неудержимым пламенем, и маршал слепо верил этому пламени, несмотря на боль, скрытую за грудиной. Этот огонь не мог погаснуть. Его немного лихорадило, когда он решился выйти в общий зал. Сосредоточившись, он услышал наполненный облегчением голос Эренда: – Ладно, будем ждать тебя. Приятно вновь слышать твой голос, Элой. Маршал замер в дверях, переводя взгляд с Эренда на Альву, которые тревожно переглянулись. Вся обстановка вокруг была гнетущей. Это витало в воздухе: молчание, неприкрытая боль и печаль. – Это была…? – Да, она жива. – Хриплый голос Эренда был очень тихий, когда он глотнул из чаши эль, зажмуриваясь. – Хотя бы она в порядке… Сказала, что расскажет всё, как вернется в лагерь. Живая. Прикрыв глаза и прислонившись спиной к стене, он устало поблагодарил Десятых за то, что его командир была жива. Но… она позвонила Эренду, а не Коталло. В левой руке что-то кольнуло, и маршал поморщился. Что же, значит так было нужно. – Я рад, что она жива. Зо? – У могилы Варла. – Буркнул Эренд, погруженный в свои мысли. Он был явно раздавлен потерей друга и сидел, ссутулившись рядом с Альвой. Квен молчала. Маршалу было неуютно видеть её такой… тихой, без бесконечных расспросов. Коталло собрался с силами и вышел через восточный выход. Элой была жива. Зо нежно напевала, рыхля землю в корзинках. Вокруг могилы Варла уже расцветали полевые растения: вот качали головками жёлтые, словно бархатные, цветы златоцвета и даже пурпурные, похожие на склонённые головки рыскарей, горные соцветия. Погасшие свечи текуче оплавились, в ожидании, когда их фитили вновь зажгутся робким огоньком. В кадках, расположенных вокруг Зо, посажены небольшие, украшенные маленькими, похожими на звездочки, цветы. Зо устало выпрямилась, разминая шею, и повернулась к новоприбывшему. – Коталло. Как ты? – Её голос непривычно пуст, а глаза выражали бесконечную боль. "Эти дни наполнены болью... Угнетающе... " - с тоской подумал Коталло. – Я хотел спросить у тебя тоже самое. Он сел рядом с ней, терпеливо ожидая ответа. Утару вытянула напряжённые ноги и посмотрела на курган так, словно могла видеть сквозь камни. Рассветное солнце проливалось на эту часть гор так, что всё вокруг казалось подсвеченным внутренним светом. Рядом шумела ледяная вода, стекая в небольшое озерцо, которое так любил маршал. – Как может себя чувствовать лоза, оставшаяся без опоры? – Она криво улыбнулась, положив руку на живот. – Спасибо, что не дал сделать глупость. – Это был мой долг… перед тобой и Варлом. Прости, что ушел, когда ты пела. Она мягко обернулась к нему и положила руку на его плечо. – Ты не обязан извиняться. Каждый справляется с горем по-своему. Это нормально. – Элой жива, Зо. – Он замолчал, рассматривая цветы перед собой. Он обратил внимание, что около импровизированного алтаря приютился плетеный плугорог, а рядом с ним были посажены незнакомые Коталло растения. Если он хоть немного разбирался в традициях утару, то вероятнее всего, это были цветы с земли нора. Когда их успела найти тонкая, погружённая в горе, женщина? – Она идёт сюда. – Одной болью меньше. Она не сказала, что произошло в Близнецах? После того как Варл погиб? – Нет. Зо выдохнула, закрывая глаза, смаргивая слёзы и поднимая голову вверх. – Хотя бы твоё сердце успокоилось? Коталло что-то невнятно промычал, не зная ответа на этот вопрос. Скорее всего, пока он не увидит её вживую, то не будет спокоен. Вместо этого он склонил голову, прикоснувшись кулаком к сердцу. – Варл был хорошим человеком. Он защищал Бету и Элой до самого конца, как храбрейший из тенакт. Дружба с ним была честью. Я бы хотел увековечить память о нём, сделав татуировку. Зо с улыбкой повернулась и благодарно поклонилась. – Спасибо, Коталло. Это очень благородно и почётно. Варл был бы счастлив. Давай… посидим ещё немного. Ладно? У маршала не было причин отказывать утару, которая стала для него другом. Немного позже ему пришлось покинуть Зо. Элой позвонила ему, и он быстро пересёк раздражающе длинный, забитый барахлом коридор. Коталло юркнул в стратегическую комнату, отвечая ей. Он слышал её хриплое, болезненное дыхание и чувствовал, как горят его щёки сквозь несвежую краску. Она была там, одна, и ей было больно. Когда Элой ошарашила его, рассказав о том, что Регалла готовит армию к нападению, Коталло зарычал и осел в углу, бездумно водя взглядом по древним стенам, инструментам и тренажёрам. Он подтянул колени к груди и уложил руку на одно из колен. Первым порывом было направиться к своему Шефу, народу, но Элой молящим, на грани паники голосом спросила, дождётся ли он её. Коталло не мог её подвести. Пока между ними неспешно текла странная, горько-сладкая беседа, он представлял, как обнимет свою возлюбленную в момент встречи. Он понимал её желание заполнить пустоту в груди беседой. Понимал, что ей нужно. Он сам был такой же после Посольства. Опустошённый. Только вот мало кто разговаривал с ним после травмы. Представив её глаза, цветом напоминавшие драгоценный зеленец, он тихо прошептал: – Хочешь я прочитаю тебе стихи?***
Коталло точил своё оружие, сидя на уступе перед западным входом. Он использовал металлическую руку, крепко удерживая ею аракх, и слушал успокаивающее шипение точильного камня по кривому лезвию. Ему потребовалось время, чтобы разум уловил гулкий звук сигнального барабана. Всё ещё опустошённый, поглощённый внутренними эмоциями, он безразлично прислушался: Бам. Бам – бам. Бам Бам Бам. Бам. Бам. Код был прост: «Посланник. Условленное место. Прибыл.» Коталло вздохнул и направился к месту встречи. Посланник барабанил непрерывно, дублируя сигнал через равный промежуток времени. Коталло слез с украшенного перьями ленторога и подошёл к гонцу. На лице молодого солдата было написано напряжение, дополненное явным нетерпением. Он переминался с ноги на ногу, но как только маршал подошёл на достаточное для разговора расстояние, сразу же выпалил тираду, едва поприветствовав должным образом старшего по званию: – Маршал Коталло! По вашему приказу, разведчики обнаружили активное движение со стороны мятежников Регаллы. Она собирает войска и стягивает их к Мемориальной Роще. Основные силы стекаются из разных районов, и следопыты упоминают о множестве исполинов, превращённых в ходячие крепости, наездников и отдельно приученных загонщиков. – Есть информация о количестве машин? – Коталло подобрался, внимательно слушая посланника. – Разведчики Небесного клана насчитали около десяти исполинов, идущих со стороны их земель, и об этом же числе говорили люди Пустынного клана. Клан Долинников докладывает о двух десятках ленторогов, секачей и загонщиков. Шеф Хекарро просит вас по возможности вернуться к нему. – Живое лицо юнца исказило беспокойство. – Он просит прощения за то, что прерывает вашу командировку, но ему требуется ваша помощь. Ваша и Чемпионки. – Сколько времени дают разведчики? – От четырёх до пяти дней, маршал Коталло. Но… Это было очень мало. Маршал устало прикрыл глаза и отпустил гонца. – Передай Вождю, что я прибуду, как только смогу. Вольно. Всё это было очень плохо, в связи с последними событиями. Усталость от переживаний, злая ярость и ненависть к Регалле и Зенитам вспышками появлялись за его закрытыми веками. К этому примешивалась сердечная и душевная, нервная боль. Коталло выдохнул и поспешил назад, в их лагерь. Ему нужно было дождаться охотницу, и он был огорчён тем, что её слова подтвердились. Конечно, он ей поверил сразу. Но у него была слабая надежда на то, что благодаря усилиям Элой и Эренда, мятежники дольше будут решаться на такой отчаянный шаг. Коталло злился и знал, что в таком состоянии мог быть весьма агрессивным. Он старался минимизировать общение с другими обитателями настолько, насколько это возможно. Он уже огрызнулся на бедную Альву, когда вернулся после встречи с гонцом: – Коталло! Как ты…? – У меня нет времени на твои глупые вопросы, квен. Оставь меня в покое. Сил на извинения не было, но укор в глазах Альвы, сидящей рядом с каменной Зо, был болезненным. Эренд грохнул чашкой о стол, недовольно хмурясь. Он раздумывал, чтобы пойти к своей койке и попробовать забыться, но задержался около комнаты Элой. Мог ли он войти туда… без разрешения? Решившись, Коталло протянул руку, открыл голозамок и зашёл внутрь. Всё оставалось на своих местах. Комната ждала свою хозяйку, словно она в любой момент может вихрем войти внутрь, и у Коталло сжалось сердце. Он подошёл к столу, и большая ладонь, обёрнутая голубой матерчатой тканью, провела рукой по краю. Около этого стола он поцеловал её в последний раз. Коталло сжал зубы, судорожно выдыхая и зажмуриваясь. Ей было страшно, и она ощущала неуверенность. Коталло жалел, что не смог её защитить. Он должен был быть там и погибнуть вместо Варла, но защитить Элой. Ему казалось, что он предал её, не выполнив обещание служить её миссии. Рассеянно разглядывая убранство тускло освещенной комнаты, он нашёл взглядом подвеску Элизабет Собек. Он должен был знать, что так может произойти. Это был его долг. Вина неприятно липла к его щекам, когда Коталло взял в руки детское копьё командира. Маленькое, лёгкое, со следами использования: маршал мог проследить пальцами потёртости от крепкой хватки Элой. Лезвие всё ещё было острым, и перья, с цепочкой бисерной оплётки, довершали образ с любовью сделанного копья. Она говорила, что это копьё… сделал Раст? Отстранённо восхищаясь тонкой работой и откладывая лёгкое копье в сторону, он невольно подумал о своём отце. Мог ли отец гордиться им? Чтобы он сказал, видя, насколько его сын сломлен в душе от страха за жизнь возлюбленной и страха одиночества? Чтобы он ответил ему, если бы Коталло признался, что защищать Рощу от такого количества мятежников и машин, скорее всего, бессмысленно? Коталло знал ответ. Отец был бы зол, если бы узнал, что Коталло потерял надежду. Он бы отчитал сына за то, что в его разуме есть хоть малейшее семя сомнения. Тенакт не сдаются. Они бьются до последней капли крови, даже прижатые к стенке, в отчаянии и ярости. Тоже самое сделал бы Хекарро. Громовой голос Хекарро звенел бы в ушах маршала, напоминая о том, что действительно важно. Так всегда сражалась Элой. Охотница всегда искала выход в любой ситуации и находила. Таким должен был оставаться Коталло. Его командир была жива. Он расправил плечи и сел на корточки около её постели. Казалось, что это место всё ещё хранило её тепло, поэтому, не в силах сдержаться, он поднял мягкое, подбитое кроличьим мехом одеяло Элой, и поднёс его край к лицу. Кровь Десяти… одеяло пахло ею. Цветочное мыло, которое она полюбила благодаря Зо, островатый женский запах: смесь пота, дыма и пламени. Коталло вдыхал этот аромат, чувствуя, как он заполняет его лёгкие, и проглотил тугой ком в горле, сдерживая ярость и злобу. Тихо зарычав, маршал опустил одело к губам, целуя край. Он с ненавистью уставился в противоположную стену. Он поможет своему Вождю отбиться от этой грязи, Регаллы. Отомстит за каждого павшего маршала и воина тенакт. Он будет сражаться с мятежниками за то, во что верит он и его народ. Он поможет Элой вырвать глотки у всех врагов: вместе они сокрушат Зенитов. Спасут Бету и Гею. Не имеет значения, сколько пройдёт времени, но они сделают это вместе.***
Ему нужно было помочь своему народу. Коталло сурово взглянул на голографическую карту, пытаясь понять, как сдержать оборону Рощи от такого количества машин. Вывод был неутешителен. Маршал зарычал и вышел из комнаты в общий зал, где сидели его друзья. Он коротко рассказал им, что Регалла готовится к нападению. Зо прикрыла глаза, в ужасе качая головой, и сложила руки перед собой, пытаясь сосредоточиться. – Ты должен быть там? – Альва нервно теребила бусины на своей одежде. Конечно, он извинился перед ней, но квен всё ещё была расстроена. – Да. – Коталло подхватил острый клинок и вонзил его в стол, представляя, что это сердце Регаллы. – И ты вот так просто уйдешь? Не дождавшись Элой? – Эренд отпил из чаши, напряжённо следя за действиями маршала. – Ты предлагаешь мне прятаться здесь, пока мой народ гибнет? – Прорычал маршал. Он действительно терял терпение, а Элой задерживалась, коротко отписавшись, что будет через несколько часов. – Коталло, нам нужно время, и тебе тоже. После смерти Варла и пропажи… Коталло прервал Эренда, тихо и жёстко: – Даже раненый воин должен отвечать на удар. Мы живы. В этот раз взорвался Эренд, возмущённо и горько вскрикивая: – Эй, могу я хоть минутку погоревать о погибшем друге? – Регалла устроит резню, чтобы сместить Хекарро. Зениты поймали Бету и Гею. – Рычание царапало его изнутри, и маршал еле держал себя в руках, чтобы не нагрубить. – Нельзя сидеть тут и жалеть себя! – Коталло прав. Надо сражаться. – Зо открыла глаза, и мрачная решимость зажглась в её тёмных глазах. Коталло ещё никогда не видел её такой. – Ну ладно, и что будем делать, а? Перережем всех мятежников Регаллы? – Эренд взмахнул руками, настроенный скептически. – А есть ещё зениты. Как с ними сражаться? Биться лбом об их щиты? Альва была права, как бы маршал не хотел утверждать обратное, но нужно было делать хоть что-нибудь. Он открыл рот, чтобы ответить ей, и замер, услышав хриплый, уставший голос. – Ну, не совсем. – Она нашла глазами утару и протянула руки к ней. – Зо… Элой была одета в тенактскую броню, выкрашенную в кровавый цвет. Краска, стелившаяся по её упругому животу, по сильным ногам и рукам, не оставляла сомнений в её настроении. Объятие между женщинами было кратким: Элой прижалась к Зо со всем отчаянием, разделяя с ней боль. Наконец, Зо нехотя отпустила её и твёрдо произнесла: – Когда пропала связь с тобой, мы встретились и пошли в «Близнецы». Что произошло? Запись с визора Варла оборвалась, когда этот зенит, Эрик… – Зениты следили за Гефестом. Когда Гея заманила его в Близнецы, они знали, где мы. – Охотница приподняла голову, жмурясь, прогоняя наваждение момента. - Варл не смог остановить их. Они забрали Бету и Гею. Я выжила, потому что одна из Зенитов предала остальных и спасла меня. – Одна из них? – Зо наклонила голову, явно удивлённая. Элой виновато кивает. – Ну… хотя бы тебя не потеряли. Что будем делать? Как и Зо, все остальные уставились на Элой. Коталло отметил про себя её уставший вид и поникшие плечи, пока она обдумывала свой ответ. Под её глазами пролегли тени, однако это не помешало огню в её глазах загореться с новой силой. – Попытаемся напасть на Зенитов и вернуть Бету и Гею. – Она прямо посмотрела на Коталло и хищно ощерилась. – Но сперва остановим Регаллу. – Как? – Выдохнул дрожащим тоном маршал. Коталло старался держать себя в руках, но понимал, что терял привычное терпение. Если Элой могла помочь остановить мятеж, тогда он должен был узнать от неё весь план. – В близнецах Бета дала мне… кое-что. Это поможет покончить с мятежом, но сперва мне нужно подготовиться. – Говорят, Регалла уже готовит свою армию к наступлению на Рощу. Я… должен быть там. – Коталло сжал рукоять кинжала, ожидая её разрешения. – Знаю. Иди. Защищай Хекарро. – Затем она ухмыльнулась и подняла палец вверх, хитро улыбаясь. – И поглядывай на небо. – Сила Десятых с тобой. Он стремительно покинул их, пробираясь к выходу. Ему нужно было забрать оружие и некоторые припасы, прежде чем он отправится дальше. Пока он шёл к своей койке, размышляя, нужно ли ему забрать протез, то мог услышать остальной диалог: – Друзья, если кому-то надо подготовиться к битве – сейчас самое время. Готовьтесь. Уже скоро мы пойдем в атаку на Зенитов. – Мы будем готовы, Элой. Как закончишь дела, нам надо поговорить наедине. Найдешь меня у восточного выхода. Даже в самые темные времена ты то пламя, что озаряет наш путь. – Зо мягко коснулась плеча молодой женщины и ушла, оставляя остальных. Она явно звучала уверенней. – Скажи мне одну вещь. Я смогу начистить рыла клятым зенитовским мерзам? – Зло выпалил Капитан Авангарда. – Всем сможем. – Дерзко ответила ему Элой. – Ладно. – Эренд залпом допил кружку эля и с грохотом поставил её на стол.Элой
Элой устало прислонилась к внутренней стене своей комнаты. Она скакала от усадьбы Тильды так… долго. Она мысленно переваривала весь диалог, возвращаясь к событиям снова и снова. Гонка лишь ненадолго заглушила боль, теперь превращающуюся в нечто более грозное. Ей удалось заскочить в Обжигающее копье к мастеру, который раскрасил её в яркий, кроваво-красный цвет, подчеркивая испепеляющую ярость, клокотавшую внутри. Теперь она стояла здесь, в своей комнате, готовая к новому этапу её плана. Глубоко вздохнув, она обернулась и замерла. Она не думала, что визор Варла сохранился. Теперь же она вертела его в руках, горько улыбаясь. – Это же… визор Варла… Раньше я не верила, что другой нора наденет его. А Варл надел. И даже в самые тяжелые моменты он не позволял усомниться в нашей миссии…. – Боль потери будет тлеть в ней ещё долго, и охотница это знала. - Я подвела Варла в Близнецах. Надо было стараться больше. Сделать больше. Всё бы отдала, чтобы он остался жив... Вспомнился разговор с Зо… Утару явно держалась лучше, чем могла представить себе Элой. Новость о том, что в чреве отпевницы зародилась жизнь, всколыхнула что-то далёкое, новое и вызывающее смятение. Решимость отомстить и победить крепла, превращая пульсирующую печаль в росток сильной ярости. К сожалению, малыш не увидит своего отца, но будет знать, что Варл погиб не напрасно. Элой позаботится об этом. Они все позаботятся о том, чтобы ребёнок Варла узнал, как можно больше о своём отце. Она повторила мантру, которую ей вталкивал с детства отец: – Когда выхода нет… ищи дальше. И думай только о победе. Сейчас и всегда. Раст был скупым на эмоции человеком, но его упрямство и слепая вера в то, что можно сокрушить несокрушимое… Если Элой хотела спасти Бету, Гею и всех тенакт, то нужно было действовать. И верить в это кредо до последнего вздоха. Она подошла к своему столу и нашла взглядом кинжал Фашава. Жаль, что Фашав так быстро погиб… Хороший был человек… Сосредоточившись, она продолжала рассуждать: – Сайленс решил бросить войско Регаллы в безнадежную битву против зенитов. Это… бессердечно… Хекарро… – Её голос сорвался, когда она произнесла следующее имя: – Коталло… и множество других. Я не дам ему пожертвовать ими. Она развернулась, чтобы выйти в общий зал и столкнулась в дверях с Коталло. Он прошёл вперёд, не давая ей выхода, и привлёк к себе. – Коталло, я думала, что ты… Его поцелуй был грубый, рваный и голодный, и Элой с глубоким стоном ответила ему, прижимаясь к литому телу сильнее. Голова закружилась от поднимающейся изнутри волны, и она принимала то, что ей давал мужчина. Он закружил её, прижимая спиной к стене и приподнимая её вверх. Она инстинктивно обхватила его ногами и ахнула, когда Коталло зарылся рукой в красные волосы, оттягивая её голову назад и удерживая на месте с рычанием, которое рождалось в глубине его большого и сильного тела. Обнимая его за шею, охотница задрожала от новых ощущений внутри себя. Это было не похоже на то, что показывал ей Коталло до этого. То, как он держал её, как вжимался и как грубо касался губами и зубами её губ, шеи и плеч было новым, жестоким и одновременно сладким. Несмотря на это, охотница ощущала правильность происходящего. Словно это было благословением, которое ему было нужно, и Элой возликовала внутри, от дрожжащей дикости, которая передалась ей от маршала. Оторвавшись от губ охотницы, он объял своей грубой ладонью её подбородок, заглядывая в глаза, пока она держалась за него. Он слабо усмехнулся, большим пальцем едва касаясь её припухших губ. Он увидел в её глазах то, что ему было нужно, и отпустил молодую женщину. – Я буду ждать тебя, Командир. И буду поглядывать на небо. Коротко кивнув ей, он ушёл также, как и появился. Элой коснулась пальцами своих губ, запоминая это давящее и тягучее ощущение внутри. Оказывается, он может быть таким… Диким? Она взглянула на подушечки своих пальцев, ощутив знакомую прохладную липкость, и сдержала своё желание облизнуться. Коталло оставил свою краску на её губах, которую обычно заботливо стирал, после их поцелуев. – Неожиданно. – Раздался ледяной голос Тильды. Глубоко вздохнув, Элой промолчала и вышла из своей комнаты. Её ждали дела, и нужно было поймать светокрыла, чтобы достать нужные детали для её плана. То, что Тильда решила шпионить за ней с помощью визора, было ожидаемо. Элой решила, что после того, как поможет тенакт, то закроет доступ к своему визору для Тильды. С неё хватит и голосового чата.***
Холод кусал её открытые участки кожи, но при этом мороз не так сильно касался мест, покрытых красной краской. Это было приятной неожиданностью, и охотница с лёгкой дрожью в руках подкралась к светокрылу. Вздохнув, она коснулась кончиком своего копья блестящего корпуса светокрыла и ввела программный код. Быстро сменяющиеся цифры и пакеты данных сообщили об успехе. – Ну ладно, дружок. Давай попробуем. Светокрыл был легче, чем наземная машина, но его корпус был теплее, чем можно было себе представить. Она уселась на него поудобнее, осматривая провода, при помощи которых собралась управлять машиной. Она ещё раз вздохнула, аккуратно, чтобы не стереть белую краску, облизала губы и рывком подняла светокрыла в воздух. Крылья светокрыла поймали воздушный поток. С лёгким, но приятным хлопком, крылья расправились, и Элой подняла машину ещё выше, безумно смеясь. Детский восторг наполнил её разум, когда она взлетела к подёрнутому пухлыми облаками небу и радостно вскрикнула: – Я ЛЕЧУ! Ветер унёс смех, и Элой направила машину в свободное падение вниз. Что-то внутри щекотливо подкатилось к горлу, давно забытое озорное чувство, и в самый последний момент она избежала столкновения с землёй. Управлять светокрылом было довольно просто, но нужно было придумать что-то от ледяного ветра, безжалостно бьющего её по лицу и путавшегося в волосах. Глаза немного слезились, но эти мелочи не могли сравниться с ощущением свободы. Она поднялась на высоту, выравнивая машину в дрейфующем полёте, и выпрямилась. Ещё один вдох, и она оторвала сначала одну руку, затем, подумав, вторую. Раскинув их крестом, она подняла голову к ласкающим её тело лучам солнца и счастливо улыбнулась. Свобода. Заунывный, безжизненный голос Тильды разрушил этот краткий миг, вернув к настоящему. Коротко выслушав её инструктаж, она вызвала на рабочий экран визора карту, находя огромного колосса, созданного Предтеч. «Гор». Направив машину к нужному месту, она посмотрела вниз. Коталло уже должен был быть в Роще. У Элой душа ушла в пятки, когда она увидела, что на пути к Роще двигались небольшие отряды. В каждом таком отряде были машины, и с ужасом, Элой насчитала по пути несколько исполинов. Коталло сбрасывал ей отчёт разведчиков, и реальная цифра уже отличалась от отчётной. Кажется, они недооценили Регаллу. Она собралась быстрее, и армия её была намного больше. Элой ускорила светокрыла, зная, что Мемориальная Роща не выдержит подобной осады.