Целый в её глазах

Вернуться в Мемориальную Рощу было приятно. Отправив светокрыла вниз, он заметил, что на насесте сидела другая машина, расправив солнечные панели крыльев. — Что же, приятель, у тебя будет компания. И уже будет не так одиноко, да? Синие провода под его руками наполнились теплом, а гул корпуса под его бедрами немного усилился. Коталло воспринял это как положительный ответ и улыбнулся. Он закончил очередную работу и теперь, отдохнувший, вернулся домой. — Маршал Коталло, Чемпионка на арене, вместе с парочкой маршалов, старшими рекрутами и духовницей. — Страж приветствовал его, прижав пальцы к виску, отдавая честь. — Спасибо. Ему пришлось вернуться в свою комнату, чтобы сбросить броню и переодеться во что — то более легкое. Если они на арене, а сейчас не время для машинного боя, то, скорее всего, это была обычная тренировка. Он не стал снимать свой протез, здраво рассудив, что, если он окажется на тренировке, то, возможно, удастся потренировать свои навыки владения луком. Он услышал смех и громкие разговоры еще издалека, но когда он прошел через нижние ворота, то увидел, как Декка целенаправленно показывает рекрутам новые движения, связанные с владением копья. Рыжеволосая женщина, стоявшая рядом с ней, держала вертикально свое копье, уперев его в песок. Она подняла копье и, провернув его над головой, оттолкнулась ногами от земли, резко разворачиваясь и совершая широкий взмах копьем. Один из рекрутов, кивнув головой, повторил этот жест, споткнувшись под конец и чуть не упав, если бы не поддержка одного из маршалов. Элой повторила движения еще раз, медленнее и проговаривая каждый поворот. В конце концов она развернулась, вновь описав изящную дугу смертоносным копьем. — Ты делаешь шаг, а потом, твой центр тяжести должен сместиться в сторону, давая энергию твоему взмаху. Иначе удар будет недостаточно сильным, и, скорее всего, он будет парирован. Рекрут серьезно кивнул, вставая на новую позицию. Иввира тоже была здесь, уже в хорошем расположении духа, с момента их последней встречи. Дукка подтолкнула локтем стоявшего рядом Каввоха и кивнула в сторону идущего к ним маршала. Элой, заметив этот жест, обернулась. Одетая в легкую тренировочную одежду и выглядевшая непринужденно, она улыбнулась, крошечной любящей улыбкой. — Привет. — Очень тихо проговорила она. — Привет. — Он не видел ее полторы недели. Почти каждый вечер они беседовали с помощью визора, а иногда, когда никто не видел, они включали голограммы, но этого было определенно недостаточно. Зато он знал, что она нашла пару зацепок, связанных с Гефестом, а это явно улучшило ее настроение. — Можно я тебя поцелую? Она прищурила свои зеленые глаза. — Не — а. — Нет? — Поднял брови маршал. — Ты смущаешься? — Нет. Я думаю, что ты должен заслужить поцелуй. Коталло выгнул бровь. — Что за восхитительная идея, милая? — С грубым смешком спросил мужчина. — Идея в том, что тебе все легко дается. — Дукка насмешливо повела плечами. — Мы как раз на тренировке обсуждали, что нет удовольствия без борьбы. Уголки губ Элой дрогнули. Солнце легко подкрасило красноватые плечи и верх скул молодой женщины. — А я думал это мастер — класс по владению копьем. — Коталло хмыкнул, пройдя мимо охотницы и вставая чуть в стороне. Она развернулась следом, удивленно поднимая брови. — Провокация не удается? Коталло ощущал себя немного в ловушке. Судя по насмешливым взглядам, это действительно было ловушкой. Предвкушение скользнуло по его позвоночнику. Это было как — то… смело с ее стороны. Необычно. Удивительно. Декка, перед тем как повернуться к рекрутам, широко улыбнулась маршалу, покачав головой. — К чему все идет? К спаррингу? — Получишь поцелуй, — медленно произнесла охотница. Коталло ощутил флирт в ее тоне и прищурился, — если победишь меня. — Вот как. — Как можно безразличнее произнес мужчина, побуждая ее говорить дальше. Солнце пекло достаточно сильно, поэтому воздух казался более густым. Она подошла к нему ближе, осторожно, словно боялась спугнуть. — Тебе не нравится эта идея? Это может закончиться хорошо. — Это всегда заканчивается хорошо. Судя по тому, как ты игрива, то ты явно думаешь, что сможешь поставить меня на колени? — Коталло решил играть дерзко, пробуя почву. Обычно он был весьма осторожен, особенно в окружении толпы, чтобы не смущать ее. Но было чувство, что она провоцировала его. — Сердце мое. Три раунда? Она облизнулась, смотря на него снизу вверх. Его обдало жаром от искр, которые прятались в глубине этих зеленых глаз. — Возможно? Если это так работает. — Она осмотрела его с ног до головы. У мужчины закружилась голова. — Без тренировочного оружия. — Эй, охотница. — Воскликнула одна из женщин, которая стояла неподалеку. — Ты вызываешь его на бой, чтобы победить, а не раздевать его взглядом, разве не так? Коталло зло улыбнулся, слыша ее крошечный вздох. Окружающие солдаты приветствовали и хлопали, а щеки Элой, как и следовало ожидать, покраснели. Она усмехнулась, и Коталло погладил ладонью ее плечо. — Не обращай на них внимания. Сосредоточься на победе надо мной. Если сможешь, конечно. — Невозмутимо произнес мужчина. — Я знаю, как действую на тебя. — О, ну конечно. Ты очень самоуверен. Элой передала свое копье Иввире, несколько нервно кусая свои губы. Та что — то прошептала ей, отчего его командир закатила глаза. Маршал расхаживал около них, прищурившись. Оказаться в такой ситуации сразу после прилета домой, было… интригующе. Он остановился, раздумывая, оставить ли ему металлическую руку или снять ее. Он несколько разжал и сжал ладони на обеих руках и выпрямил спину, стараясь ощутить жжение в каждой мышце. — Красуешься? — Она скрестила руки на своей груди, вновь рассматривая его. — Оставь протез, если ты хочешь. Я знаю, что ты будешь силен и без него, но я еще не спарринговала с тобой, когда он на тебе. — Пытаюсь отвлечь тебя. Ладно. Помни, что ты начала это, командир. — Он слегка присел, отводя одну руку в сторону, в полупоклоне, решив оставить протез, — И я чувствую, что это не просто тренировка, любимая. Она выдохнула и загадочно улыбнулась. — Начали! — Прозвучала резкая команда. Она ринулась вперед, чтобы схватить его за запястье, и пригнула голову, чтобы врезаться плечом в его бок. Он удивленно захрипел, оценивая ее напор. Это было очень сильно и он не ожидал, что она попробует сбить его с ног, используя такой рывок, в попытке вывести его из равновесия. Секунду спустя, когда она подсекла его ноги своей ногой, он лежал на спине, а Элой оседлала его, приставив к его горлу запястье. Она ухмылялась ему, оскалив зубы, и ответная улыбка расплылась по его лицу. — Мошенница, — немного обиженно обвинил он. — Технически я не обманула. Это элемент неожиданности, — важно ответила она. — Я заявляю на тебя свои права, Коталло. Я победила. — Вот как… Ну, сдаюсь. — Немного лениво протянул он. — Один! Прежде, чем она опомнилась, он схватил ее за бедро и запястье. — Воу! — взвизгнула она. Он быстро перевернул ее на спину, и она тяжело вздохнула. — Котал… — нет, раррг… Он слегка уперся коленом в ее нагрудник и приставил к ее горлу собственное предплечье. — С моей стороны это достаточно неожиданно? — лукаво спросил он. Она рассмеялась: смех, который слился с одобрительными криками и аплодисментами окружающих солдат. Она все равно пару раз попыталась сцепиться с ним, дергаясь и колотя ногами по песку, вздымая пыль. Однако он поймал ее за запястья, прижимая их под неудобным углом металлической рукой. Она тяжело дышала и с вызовом посмотрела на него. Он сдвинулся немного ниже, седлая ее бедра, и наклонился, обдавая горячим дыханием кожу у ее уха. — Что за игру ты задумала? Тренировка? Серьезно? Или это нечто большее… — Не знаю, Коталло. Возможно, что пора выполнить свое обещание. — Она дернулась еще раз, выдохнув маленький и, приводящий в движение кровь, тихий стон, прежде чем в раздражении расслабиться. — Р-р-р… Сдаюсь. — Один — один! — Крикнул кто — то из окружающих. Он непонимающе уставился на нее, когда рывком помог подняться с земли. Каввох похлопал себя по груди, громко вскрикивая: — Теперь нужен последний, третий раунд! — Да — да, Элой. Уложи его на спину здесь, на арене! — Только нужен бой чуть подольше, мы не успели все рассмотреть! Это было определенно сказано с контекстом, отчего Элой покраснела сильнее. Но ее любопытство жгло изнутри. Это было ясно, как день. Теперь он начал понимать. Это становилось… горячо. — Вперед, Элой. — Он поманил ее ладонью, понижая свой голос так, как ей нравилось, создавая рычащую вибрацию. — Брось мне третий, последний вызов. Она подошла к нему, осторожно, крадучись, а затем подняла на него свой кипящий взгляд: — Третий раунд, да? Знаешь… Я все-таки тебе напомню. Ты как — то говорил, что у тенакт есть одна милая традиция. Когда партнеры спаррингуют, чтобы заявить друг на друга право. Так вот… — Она сделала еще один шаг и, едва коснувшись его губ своими, зашептала низким и красивым голосом. — Заяви на меня права, Коталло… Покажи, что значит быть твоей. Перед тем, как мы свяжем наши судьбы клятвой… Кровь гребаной Десятки… Коталло еще больше сократил расстояние между ними, чтобы почти физически ощущать жар ее кожи, рассматривая ее лицо сверху вниз и зарываясь двумя руками в ее косы. Она дышала, тяжело, словно долго бежала, но ее сердце колотилось, от волнения и предвкушения. Прошлые два раунда были легкими, но она… все равно ощущала что — то, что не могла объяснить. Жажду. — Ты… уверена? Я не буду нежным, Элой. Его голос стал еще ниже, превратившись в угрожающий тон. Постепенно мир сузился только для них. Это было горячо. Так горячо, что он ощущал жар сквозь песок арены, через собственные ступни. — Да, мой маршал. Тем более, — ее глаза опасно сверкнули, — меня еще нужно победить. Нет. Он не проиграет. Это был спарринг, но на новом уровне — Элой не давала ему шансов, но он, во имя Десятки, знал ее слабости и сильные стороны. Он знал, как утянуть ее, и знал, что рукопашный ближний бой для нее все еще опасная территория. Они разошлись, очень медленно двигаясь по кругу. Она шевельнулась первой, пытаясь повторить рывок и выбить из него равновесие. Было достаточно сложно устоять, но и удержать он ее не смог, юркую и сильную. Она была сильным человеком, несмотря на свои размеры — Элой двигалась быстро, стараясь не давать ему отдыха. Она также использовала все его слабые стороны, и очередной, хороший удар по его бедру и то, как она ловко забежала ему за спину, толкая вперед, в результате привело к тому, что он упал на руки: женщина попыталась повалить его полностью, помня о том, что Коталло был тяжелее, и если она упустит момент, то он просто придавит ее к песку. Ему пришлось развернуться под ней, позволив оседлать его и поймать ее руки, чтобы попробовать повернуть бой в свою пользу. Это было сложно. С ее пылом всегда было сложно совладать — человек, обучавший ее, был мастером своего дела. А потом она расширила глаза, чувствуя между бедер его возбуждение, и посмотрела вниз, пылая до невозможности ярко. Не в силах сдержаться, он выгнул бровь, тихо спрашивая: — Ты точно этого хочешь, любимая? Она сглотнула, не сдавшаяся и зажигая звезды в его сердце: она покачивает бедрами, наклоняясь немного ниже и прикасаясь губами к его подбородку. — Больше, чем ты думаешь. В конце концов, когда она вырывается, отшатываясь от него, чтобы занять новую позицию, и он не успевает ее поймать. Они вновь танцуют друг около друга, касаясь и стараясь выбить из равновесия. Пока она не делает ошибку: ей удалось сократить между ними расстояние, очень быстро, используя свой меньший размер, и оттолкнуть его, но он ловит ее и тянет рывком к себе, используя ее шаткое положение, чтобы перехватить ее под талией и повалить на сухой песок. «Да! ДА!» подумал мужчина, седлая ее и зарываясь рукой в ее волосы, прижимая лицо вплотную к песку. Она зло воскликнула и задергала рукой, приподнимаясь и пытаясь сбросить его с себя. Он тянет ее за собой. Звон бус в ее косах, ее горячий взгляд заставлял его тянуть ее быстрее. Как будто бы она могла сопротивляться. Не тогда, когда он одержал вверх. Он даже не слышал поддразниваний Иввиры и внезапно ставшие лишними крики в их честь. Все потеряло смысл. «Заяви на меня права… Перед тем, как мы свяжем наши судьбы клятвой…» Он уже сходил с ума от того, что она станет связана с ним Огненным обрядом. А теперь эта ночь станет еще более дикой. — Сдавайся. Сдайся, охотница, или я продолжу удерживать тебя здесь, пока толпа смотрит. Он ясно видел, как она нахмурилась, словно обдумывала это. А затем, дернувшись еще раз, ее тугие мышцы напряглись в последний раз под ним, прежде чем она обмякла, она прошептала: — Сдаюсь. — Не слышу. — Я СДАЮСЬ. — Несколько агрессивно воскликнула женщина под ним. Маршал не знал, было ли это тем исходом, который она планировала, но это было честным боем. Рывком встав с нее и подтянув за собой, он отошел в сторону. — Это все? — Она отряхнулась, сжимая кулаки и наклоняя голову. Волосы плащом скользнули вбок. Ее лицо нахмурилось, как будто бы она еще не сдалась. — Беги, охотница, беги! — Чей — то насмешливый крик расколол между ними пелену. Она обернулась, удивленно окидывая увеличившуюся толпу вокруг. — Иначе он поймает тебя здесь! Элой сделала шаг назад, внимательно следя за мужчиной перед ним. Коталло повторил шаг за ней. Он не знал, что она увидела в его глазах, но она сделала еще несколько быстрых шагов назад. Он знал, что низ ее шеи и ребра, скрытые броней, так же ярко залились красным, подсвечивая ее кожу изнутри. Он готов был поклясться, что ощущал ее запах даже с такого расстояния. — Они правы. Беги. — Прошептал маршал, стараясь избавиться от жажды, стараясь держать себя в руках. Внутри полыхали звезды. Она зарычала и развернулась, вздымая облако пыли. Она бежала перед ним и он не дал ей форы, чувствуя разгоряченную кровь и адреналин, который давал ему новые шансы. Он промчался мимо других маршалов и солдат, мимо ухмыляющегося вождя. Бежал мимо других тенакт, зная, что она бежит в сторону их комнаты. Он сможет заявить права на нее даже в закрытой комнате, когда ее голос будет течь патокой в напряженном между ними воздухе. Пока Элой не затормозила на повороте, сбиваясь с ритмичного спринта. Он поймал ее. — Я держу тебя. — Коталло прижал ее к себе, с нежностью касаясь губами к волосам на ее макушке, а затем перекинул ее через плечо. Это вызвало у нее смешок, и ее руки скользнули по его спине. — Ты моя. Он погладил ее бедра, стремясь оказаться с ней как можно быстрее в уединении. Несмотря на ее смелость и решимость, она и близко не готова была к открытой публичности. Кровь Коталло забилась в горле. Быстрее. Спарринг разжег его кровь сильнее, чем он ожидал. Ни один человек вокруг его не интересовал. Кроме нее. Он нес ее, вел туда, в свою новую комнату, находящуюся чуть в стороне от комнат остальных маршалов. Как в первую их ночь, здесь было безлюдно. Значит, она может быть такой же громкой, как ей нужно. Но… Даже если бы кто-то здесь был, ему было плевать. Пусть слышат. Он поставил ее на землю, чтобы открыть дверь, а затем, смотря на нее голодным взглядом, втолкнул внутрь, едва дождавшись, когда между ними и миром останется лишь стена. Его голод внутри пылал и он старался, во имя Десятки, держать его в узде. — Одежда. — Он снял свои тренировочные брюки, побуждая ее сделать так же. Он потянулся рукой к ее тунике, чтобы ускорить процесс, и она отпихнула его руку от себя, сама избавляясь от этой простой утаранской одежды, которая делала ее краше, чем любая другая. — Побыстрее. — Грубый. — Цыкнула она. — Грубый и дерзкий маршал. — Замолчи. Я… Кровь Десяти… что ты делаешь со мной…. — Она была обнажена, была теплой и ее кожа была липковатой после схватки. Коталло прижал ее к стене, едва она переступила порог своей одежды, касаясь ладонью ее щеки и шепча в ее губы. Он касался ее губ короткими поцелуями, не давая углубить поцелуй. — Помолчи, Элой. Он провел носом по ее носу, дрожа от сочетания нежности и глубокой похоти внутри, а затем вдохнул аромат дыма и боя, спрятавшийся у ее шеи. Глухое ворчание зародилось в глубине его горла, когда он руками провел по ее боку и сжал талию, вжавшись бедрами в ее. Сильная, мускулистая, но такая маленькая. Как она могла быть сильной, но маленькой? Он застонал, чувствуя, что металлический хват был чуть сильнее и она слегка охнула. Не от боли, но от чего-то нового. «Сконцентрируйся» — Моя спутница. Обещанная. Ты обещана для меня. Ты будешь связана огнём со мной. — Коталло целовал ее коротко и торопливо в губы, щеки и подбородок. Она попыталась обнять его за плечи, чтобы прижать ближе. — Нет, ты не понимаешь! Она ахнула от его тона, словно гравий в меду, и жесткой металлической хватки на ее запястьях. Нравилась ли ей эта новая, чуть более глубокая и жесткая натура? Элой явно хотела узнать больше, она ждала этого дня и хотела. Она признавала это и наслаждалась. Действительно наслаждалась. Он дернулся и покрыл шею у точки пульса быстрыми укусами, пока не нашел сладкое место у за ухом и не зацепил кожу там, оставляя краснеющие метки. Они останутся на ее веснушчатой и сладкой коже. Она задышала глубже и двинула бедрами в его сторону. — Талло… Мой… — Да? Твой — твой, молчи, пожалуйста, молчи… Просто… — Спираль контроля терялась. Она дала согласие. Она сказала, что он может заявить права. — Помни, что если тебе кажется все слишком… Если тебе страшно или больно… — Ты не причинишь мне боли. — Эло-о-ой… — Это правда был его голос? Как давно он слышал это от себя? — Да, да… Только вот тут еще поцелуй. И тут, да…? Неуместно нежный, маршал, я… ха… Он укусил ее и оставил ее у стены, целуя и жаждая отметить ее кожу. Он заявит на нее права, а через пару недель они соединятся вместе. Как спутники. Он исследовал ее медленно и тщательно. Мягче… Мягче… Коталло застонал от отчаяния и пожара, в который он шел, не боясь обжечься. Как можно было быть мягким, когда она была такая сладкая на вкус и горячая на ощупь? Как можно было быть мягким и ждущим, когда она уже ждала его, двигая так сладко бедрами, призывая его? Коталло упал на колени перед ней и поцеловал низ живота, скользя руками по ее сильными бедрам. Она запустила руку в его волосы, снимая повязку, удерживающую волосы. Позволив ей пару мгновений побаловать их обоих ласковой рукой, он зарычал, покусывая внутреннюю сторону бедра и откинул ее руку вверх. — Твои руки остаются здесь, у стены, Элой. Будь хотя бы раз в жизни терпеливой и послушной. Момент, когда он чувствовал ее смятение, чувствовал почти конвульсивную дрожь в пальцах, был долгим и невыносимым. — Ладно-ладно, я… Коталло не слушал. Коталло падал в бездну. Коталло умирал. Она согласилась, эта сильная женщина согласилась и отпустила все, отдаваясь ему. Все терялось в биении крови в ушах, в ее вкусе, в ее дрожи, и Коталло крепко держал ее, сжимая упругие веснушчатые бедра, доводя ее до вершины слишком быстро. — Я… Ха… — Элой, молчи. Если только ты не готова умолять. Она держалась так долго, прикусывая ладонь. Ощущая себя полностью здесь и все еще немного сражаясь с ним. Все еще дико и дерзко, словно не была уверена в том, что он ожидает от нее чего-то большего. Он пил ее удовольствие, доводя до точки, возведя слишком быстро до грани и оставив ее там балансировать. Он ухмыльнулся, смотря снизу вверх на ее разочарованно-отчаянный взгляд и дрожащие пальцы, жаждущие зарыться в его косы, когда с ее уст сорвалось едва слышное: — Пож… Ха… Коталло, ты мне нужен! Она держалась стойко, до тех пор, пока он не закончил с ней, наслаждаясь странным и протяжным разочарованным звуком, и не подтолкнул к их постели. Она разрешала ему быть ведущим. Тело Коталло было словно в лихорадке, его било и знобило, когда он наконец-то оказался внутри нее. Изгиб позвоночника, крутые и сильные плечи и волосы, которые бесстыдно расплескались крыльями по ее спине, и горящая, искрящаяся кожа в подтеках его краски. «Мои метки… мои метки на ее коже…» Это было слишком эротично. — Пожалуйста… Я же… Он не дал ей договорить, наклонившись как можно ближе и устраивая свое предплечье рядом с ее шеей, перехватывая чувственное горло пальцами. Это не должно было быть больно, но идеальное легкое прикосновение взволновало ее и дыхание возлюбленной сбилось, по-новому посылая дрожь по ее телу. Она доверяла ему. Проклятье, она так доверяла ему сейчас и всегда! Чем, чем это доверие заслужено?! — Пожалуйста? — Коталло… Ты дразнишь и мучаешь меня… Тебе одного «пожалуйста» мало?! — В ее голосе слышалось нежное и удивленное веселье, мешаясь с замирающим придыханием. Он ухмыльнулся, сжимая горло чуть более изысканной хваткой. — Да. — Это было простым ответом, но Элой выгнулась и залепетала, что-то на рычащем, изящном языке. — Командир? Это так просто… «Пожалуйста» — и ты будешь свободна. — О, а я думала, что ты заявляешь на меня права, а не освобождаешь! Это было слишком. Он замер, не давая выхода ее эмоциям и заставляя замереть. — Много дерзости. Очень. Она была нетерпелива и злилась, он ощущал, как клокотали ее гнев и желание внутри, прорываясь острым, пьянящим чувством вокруг. Пока она не выдохнула, последнее, почти скулящее: — Любимый… — Сердце мужчины пропустило удар и солнце лопнуло в его голове. — Пожалуйста… Ее запах был декадентским и ее голос потерялся в постоянных слогах и стонах, которые придавали остроты воздуху вокруг. — Сердце мое, слышишь, чувствуешь это? Ты моя… — Они оба дрожали. — Скажи, кому ты принадлежишь, Элой? Он ждал ее ответа, с трепетом и предвкушением. — Те… — Она ахнула, долго и протяжно. — Тебе, тебе — я принадлежу тебе, Талло, я… Она потеряла дыхание, потеряла разум и ее голос, совершенный и хриплый голос, оказался потерян, на несколько долгих и осязаемых мгновений, пока она не заплакала под ним и не задрожала, умоляя о том, что мог дать только он. Коталло растягивал ее удовольствие как мог, становясь безумным и бездумным, теряясь и впитывая ее запах и вкус. — А я — твой… Мое сердце… — Зашептал он в ее влажную кожу, чтобы эти слова коснулись и запечатлелись на коже, желательно навечно. Только тогда, когда жжение в позвоночнике стало невыносимым, когда она обмякла, все еще молитвенно шепча его имя, только тогда он отпустил все, что горело, позволяя пламени сжечь его изнутри дотла. Он чувствовал свое освобождение ярко, как будто бы в животе взорвалась новая звезда. Он тяжело дышал, уткнувшись губами в ее влажную кожу, медленно целуя и находя удовольствие в мелкой дрожи, которая рябью проходила по их телам. — Боги… Не Богиня, не Солнце… Боги… Коталло слабо ухмыльнулся и запечатлел последний поцелуй в ее плечо, прежде чем со стоном откинуться назад и помочь охотнице перевернуться на спину. Она тяжело дышала и ее грудь вздымалась часто-часто. Было чувство, что их сердца бились одинаково быстро. Целуя в щеку, Коталло позаботился о ней, прежде чем снять свой протез, поглаживая разболевшееся плечо, и устроиться рядом и притянуть к себе, вдыхая островатый аромат ее тела. Она устроилась на его груди, перекинув длинную ногу через бедра. Ее пальцы лениво перебирали цепь с бирками, а дыхание успокоилось, щекоча остывающую кожу. — Проигрывай мне так каждый раз, Элой… — прервал молчание Коталло. — Проигрывай, и я каждый раз буду напоминать тебе о том, что ты моя. — О нет, обойдешься, возлюбленный мой. Ты ведь — мой? Должен же быть баланс. Коталло провел рукой по ее волосам и уговаривая поднять на него взгляд. — Не думал, что ты умеешь шутить, мое сердце. — Он усмехнулся, поглаживая пальцами кожу ее щеки. — Все в порядке? Я… мог быть грубым. — Я не хрупкая, маршал. — Немного суховато ответила она. — Никогда так не думал, но…. — Он коротко поцеловал ее в губы, несколько раз, прежде чем потереться носом о ее нос. — Это новое для тебя. Только поэтому, Элой. Она прикусила губу, поглаживая его плечо, а второй зарываясь в распущенные косы, перебирая бирюзовые бусины. Ее взгляд смягчился. — Я знаю. Ты бы не стал считать меня чем-то… меньшим, чем я являюсь. Твоя забота… она… немного другая. Хм, равная? — Она помолчала, прежде чем мягко улыбнуться. — Наверное, ты один из тех людей, кто не воспринимает меня в абсолюте. Хм, так же, как и наши друзья? — Я возвожу тебя в иной абсолют. Просто по-своему. В равный. И немного идолопоклонный, когда мы оба в этом нуждаемся. Она засмеялась в его кожу, встречая такой же грубый смешок. — Очень в твоем стиле. — Проворчала охотница и потянулась, зевая. — Ты меня так больно уложил на песок, я думаю, что у меня будут синяки. — Прошу прощения, был захвачен моментом. Ты тоже уронила меня. Элой тихо засмеялась, потому что уловила немного обиды в его голосе. — Эй-эй, здоровяк, я думаю, это заслуженно. В спарринге и в моменте случается всякое. Хотя тебе явно больнее падать, с твоим весом и ростом. — Теперь ты намекаешь, что я потерял форму? Элой, у тебя поразительно острые комментарии. — Коталло, я же шучу. — Да-да. Потом ты придешь к Хекарро и скажешь, что я профессионально не пригоден к службе. — Значит у меня будет повод оставить тебя в нашем доме. — Она произнесла это и смутилась. — Прости, я… — Быть ручным маршалом для Командира? Это что-то новое. — Он любил ее скромные улыбки, отвечая тем же. — Все в порядке. «Наш дом» звучит потрясающе. Я рад, что ты думаешь об этом. Ты говоришь о Базе? Она прижалась к нему, теплая и мягкая, в послесвечении и отмеченная его краской и поцелуями. Коталло прижал девушку к себе, переплетаясь с ней конечностями. — Я… Я не знаю, но чувство «дома» для меня это там где есть ты. Где Бета. Друзья. Впервые я задумалась об этом, когда мы с Бетой вернулись в наше убежище, после битвы с Тильдой. О, знаешь… Погоди. Это звучит как эгоизм. Тем более для Изгоя. — Любимая… Ты больше не Изгой. У тебя есть свое, маленькое племя, в лице всех нас. И куда бы ты не пошла, если ты считаешь нас точкой, вокруг которой строится дом… Это хорошо. Это честь. — Коталло успокаивающе гладил ее по спине, пробираясь мозолистыми пальцами к затылку и массируя там, чувствуя довольный гул около своей шеи. — Знаешь, я не знаю о других племенах, но тенакт считают тебя своей. Ты можешь считать любое поселение своим временным домом, если захочешь и если тебе захочется где-нибудь остановиться. Он ощутил странную дрожь в ее теле, вызванную чем-то другим, вероятно, не самым приятным чувством. Ее плечи дрогнули. — Ш-ш-ш-ш. Он дал ей время. Не комментируя и не акцентируя внимание. Все, что он мог дать сейчас, это свое присутствие. Уже привычно он заворчал, превращая мягкий рокот в успокаивающий напевный гул. — Столько лет быть практически одной… Раст был единственным, кто был со мной. Как отец. Но иногда мне было одиноко. От этого не уйти. Иногда я думаю, что это было… испытанием. — Ты считаешь нас наградой? — Коталло смотрел в пустой угол комнаты, на задворках сознания слыша ворчание грозы и тяжелый стук первых капель дождя. — Мое сердце, мы не можем быть наградой, мы то, что ты заслуживаешь, и то, что должно было быть дано тебе изначально. Мы — твоя семья, если ты будешь этого желать. Дрожание Элой стало едва заметным, и дыхание из прерывистого стало более спокойным. — Может быть. Ты во всяком случае точно… похож на награду. Он рассмеялся в ее волосы, прижимая ближе до слабого писка. — Коталло…? — Моя охотница? — Расскажи мне, чем закончился твой поход с Киввой и Иввирой. — Это было трудным путешествием. — Поморщился Коталло. — Но…

***

Кивва со скучающим видом смотрела в ночную тишину и силилась разглядеть силуэты неспешно пасущихся гребнерогов, чей синий свет окуляр подсвечивал мельчайшие детали. Она размяла плечи, пока не услышала короткую трель, издаваемую свистком, вырезанным из металла. Легкая трель, похожая на тонкий свист. Раз, два и еще два. Она хмыкнула, доставая свой свисток, и неуверенно свистнула в обратном порядке. Ухмылка оживила ее лицо, когда услышала два коротких ответа. — Надо же, кто решил посетить старый дом! — Она глянула в сторону, откуда шел звук, и увидела скрытую в тени деревьев высокую фигуру в темном плаще: мужчина выглядел внушительно, а улыбка, хищная и самодовольная, блеснула в свете луны. — Соскучился? — Не совсем. — Он подошел к ней, понижая голос до тихого шепота. — Отряд Горного барана дежурит эти дни? — М-хм. Я так думаю, что для тебя это очень удачно. Мы не слышали через гонцов, что сюда идет маршал, а значит… — Кивва прищурилась и склонила голову. — А это значит, что ты здесь тайно, Кота-кота. Вроде как все знают, что ты должен быть где-то… хааааа… на границе с той самой крепостью, врата которой ты так героически открыл, мой бывший командир? Коталло склонил голову, слегка раскрывая руки, в шутливом поклоне и прищурился в ответ. — Пойман на месте. Мне нужна твоя помощь. — О? — Помоги мне украсть знамя Небесного клана и донести его до Бесплодного света. Кивва хлопнула глазами. Раз. Два. Три. Вдох и она забыла выдохнуть. Коталло со скучающим выражением лица ковырял носком стопы снег. Как только до нее дошел весь смысл просьбы, она рассеянно протянула на выдохе: — Че-го-о-о? — К-хм. Текотте отказался давать знамя Небесного клана для нужд Хекарро. А нам оно нужно, чтобы Посольство состоялось. — А, поняла. И….? И поэтому ты решил его… просто… стащить? — Она сдерживала себя, чтобы не хихикнуть, поворачивая ситуацию в голове так и эдак. Со всех сторон выходило так, что Коталло либо ударился где-то головой и впал в детство, либо… Она сложила руки на груди и обошла его со всех сторон, насмешливо продолжая. — Дай-ка подумаю. Знаешь, фу, как-то низко для такого маршала как ты. У вас же вроде как есть другие методы убеждения? Дип-ло-ма-ти-я. Она дразнила его и положила руки на свои бока, широко ухмыляясь, наблюдая за его лицом: маршал закатил глаза, гортанно засипел и цыкнул. — Не в этот раз. — Нехотя проговорил он. — Ты поможешь мне? Ты и наш старый отряд? — Кота-кота, ты же знаешь, что знамя находится в тронном зале, которое охраняется, да? Вот эта громадина… Прям вот около трона. Окруженный «элитой» Текотте. — Она жестами попыталась очертить размеры знамени и трон. Коталло лукаво коснулся своих губ большим пальцем. Внутри себя небесница ощущала какой-то азарт, который предвещал небольшое приключение, несмотря на потенциальное наказание. — Текотте и стража занята. Хекарро прислал дары одному из самых прозорливых предводителей на землях клана. Вино долинников, деликатесы, машинные детали, отличающиеся редкостью и целостностью. Некоторые… люди… которые… х-хм, — его голос был елейно-притворным. Маршал возвел глаза и руки к небу, — в данный момент развлекают Текотте и его храбрых солдат самым сладким и любимым для него способом в его личных покоях. Поверь, я проделал хорошую работу, чтобы собрать все удовольствия для старого упрямца. — Крылья Десятки, избавь меня от подробностей. Я даже знать не хочу, откуда ты это знаешь и откуда информация, что именно нравится Текотте в его постели. — Коталло показал ей язык, и она ткнула его ладонью в плечо. — Мерзость. — И тем не менее все это сработало. Не то чтобы я раньше участвовал во всех его развлечениях, но как фаворит… — Коталло поморщился, вспоминая то, как он из кожи вон лез, чтобы угодить своему приемному отцу. Кивва ходила перед ним, обхватив себя руками и раздумывая. Когда они вернутся, то их всех ждут большие проблемы. И было бы хорошо, если это будет просто изоляция на дальних сторожевых вышках, где даже Десятка не слышит твоих молитв. — Только вам я могу доверить эту авантюру. — Коталло опустил глаза и скрестил руки на груди, покачивая головой. — Я не могу переубедить его, никто не смог бы. Он будет упрямиться до конца, тянуть время, а Хекарро… пока он не может ничего сделать с ним. Не сейчас, когда Регалла ушла, собирает людей и, — тут он тяжело вздохнул и нахмурился. На его лице отразилось беспокойство, — что-то замышляет. Кивва… Хекарро объединил кланы. И он хочет мира с карха. Это важный для нас шаг — изоляция рано или поздно сделает нас слабыми. Без этого проклятого знамени Посольство не начнется. — Я это знаю. Коталло подошел ближе и ее взгляд остановился на видимых участках кожи, которые не скрывал плащ: лицо и обнаженная шея, подкрашенные белым цветом. Он хорошо носил маршальские цвета, но озаренное лиловой краской лицо мальчика, с которым она была в отряде с самого детства, навсегда было вырезано в ее памяти. Самодовольный, самоуверенный придурок, который любил всеобщее внимание, но был верен своему племени, отряду и своей вере в нечто большее, чем простое кровопролитие. — Кивви. — Он ласково напел это маленькое прозвище, которое они дали ей, когда она стыдливо пряталась от шумных ночных бурь под их одеялами, переживая без родительского тепла. — Кто, если не ты? Она вздохнула, понимая, что не сможет отказать ему. — Иди ты… Как отказать твоему обаянию? Надо найти Пивалло и Эзекко. Они должны помочь нам.

Этой же ночью…

— И что, Фашав идет туда в качестве посла? Дурак. Он хорошо здесь прижился. — Тихо бухтел Эзекко. — Тем более, что его не устраивало? Положение маршала, уважение и почет, внимание, слава и, что самое любопытное, твоя любовь — у него было всё. — Это его выбор. — Спокойно ответил Коталло, стараясь не обращать внимания на тоску по человеку, в которого был влюблен. — Он мечтал о мире с тех пор, как очутился на территории кланов, еще будучи военачальником. Теперь у него есть шанс установить более прочный мир между нами и карха. — П-ха. Во-первых, не стоит забывать о Регалле. Эта змея где-то притаилась. — Пивалло брезгливо осмотрел вход в тронный зал. — Во-вторых, бедный Фашав. Так долго выгрызать свое положение и уходить в Солнечный дом, к этим мягкотелым солнцелюбам. Он, конечно, благословляет Солнце, но хотя бы является нормальным солдатом — зря, что не тенакт. — Я бы сказала, что он действительно хорошо вписался в нашу жизнь. Пить с ним было очень весело. И состязаться. — Осторожно заметила Кивва. — Да и все эти сказки были хороши. — Мне нравились особенно те, где люди взлетали к небесам, чтобы прикоснуться к Солнцу. Даже если это заканчивалось грустно. В тронном зале было действительно пусто. Они тихо шли и прислушивались к каждому шороху. Вдалеке звучал смех, громкие разговоры и песни. Около трона стояло знамя, украшенное металлическим щитом с оскаленной пастью, бусами и перьями. Они вчетвером замерли, скептически оценивая масштаб аферы. — Мы должны эту штуку тащить на себе?! — Пивалло первым прервал тишину и застонал. — Ты издеваешься над нами? Может, ты сам справишься со своей крепкой и сильной спиной, Кота-кота? — Моя спина потрясающе сильная и крепкая, но даже я не донесу это в одиночку. — Справедливо и возмущенно зашипел маршал. — Да ладно вам. И не такое таскали. Больше возмущаетесь, с вашей-то силой. Сложно будет выкорчевать ее из той ниши с землей. Ладно. Вперед, парни. — А что будешь делать ты, командир? — Эзекко ткнул в плечо Киввы пальцем. — Смотреть? — Я командир со слабой спиной. Это у вас была привычка меряться шириной и высотой. Я как-то вела себя умнее. Потому и командир. — Мы все видели, что ты можешь поднять хвост громозева! — Возмутился маршал, но тем не менее подошел и стал раскачивать столб. — Десятка… — Эзекко сжал зубы, помогая другим двум мужчинам раскачивать воткнутое в утрамбованную землю знамя. — Держи-держи! — Пивалло, придержи сзади, прими часть веса, Коталло — подхвати… Да! Стой-стой-стой, сейчас… Иввира инстинктивно отшатнулась, когда знамя накренилось и со звоном зацепило металлическим щитом каменный подлокотник трона, но, прежде чем знамя умудрилось упасть и создать еще больший шум, Коталло и Эзекко успели перехватить его, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. — Это было близко… — Прошептал Пивалло. Шум веселья продолжался, не останавливаясь. — Очень… Перехватив тяжелое знамя, раскрашенное в цвета небесного клана и украшенное оскалившимся щитом и осколками, мужчины осторожно стали выносить его из тронного зала. — Так… Сколько там… До Бесплодного света? — Запыхтел Эзекко. — Полторы недели… — Рассеянно зашептал маршал, перехватывая переднюю часть поудобнее. — СКОЛЬКО?! — Воскликнул Пивалло. — Ты шутишь?! — Да тише ты! — ДА ЗАЧЕМ ИМ ЭТА РУХЛЯДЬ?! Мы вчетвером должны эту штуку тащить на своем горбу?! Прости, Коталло, даже ради тебя, я… — С каких пор какая-то деревяшка стала для нас тяжелой? Тем более, что нас будет больше: остальные члены отряда Барана ждут нас неподалеку внизу… — Заткнитесь оба! Пивалло. Тебе лишь бы поныть. — Кивва оглянулась назад, нервничая. — Быстрее! — Так. Погоди. Ну-ка на минутку положим это на пол. У меня вопрос. — Эзекко озадаченно крякнул, пока они клали тяжелую ношу на земляной пол. — А как ты спустишь это на лифте? Стражники снаружи не напиваются сейчас вместе с Текотте. — Эзекко, ты всегда был осторожным и мудрым. Действительно, как? Они все замерли, испуганно переглядываясь. Они медленно повернули головы вбок, где около туннеля, ведущего к дальней зале Текотте, стояла Герра. — Духовница… — Коталло ощущал, что у него горят уши. — Мы… — Я… — Кивва заломила руки за спину, стыдливо отводя взгляд. — Мы здесь, э-э-э…. — Духовница, мы все… — Эзекко и Пивалло нерешительно переступали с ноги на ногу. — Мы хотели просто пошутить… и… — Вы все ведете себя так, словно я поймала вас на очередной попытке положить лед в спальные мешки другого отряда или добавить острого перца в нижние штаны тех, кто вас раздражал. Ты. — Она показала пальцем на Коталло. — Назови мне сейчас одну причину, почему я не должна поступить так, как велит мне мой долг. И как же ты собрался пройти мимо стражи у лифта? Они все посмотрели на Коталло, выглядящего неловко. Однако он был опытным маршалом и быстро взял себя в руки, облизнувшись. Он сократил расстояние между ним и Геррой. — Я… Я маршал и научился… Я умею убеждать, духовница. — Коталло неловко теребил левой рукой край плаща, пытаясь справиться со смущением. Он вновь ощутил себя подростком, который был пойман на очередной шалости. — Я бы смог. Я должен, как маршал, обойти упрямца, который не хочет идти навстречу и не видит будущего. Мы должны добиться мира. С Текотте или без. — Ты мог подойти ко мне, а не подбивать свой старый отряд на опасную авантюру. — Герра поежилась, чувствуя холод. С возрастом она стала чувствительнее к нему. — Их ждет наказание, когда Предводитель узнает об этом. — Я не думал, что ты… — Коталло помолчал, взвешивая свои слова. — Ты духовница, Герра. Твое отношение ко мне или к другим не должно влиять на твои обязанности. — Не должно. — Легко согласилась старая женщина. — Разве мир с карха поможет тенакт? — Маршал, позволь мне? — Кивва встала рядом с ним, чувствуя, как двое мужчин встали с другой стороны от Коталло. — Если все, что говорил маршал Коталло и другие маршалы — правда, то мы сможем укрепить тот мир, который удерживает вождь между кланами. Больше шансов. Возможностей. Представь, Герра. В прошлый раз мы не ожидали такого напора от карха. — Мы сможем лучше узнать о том, как живут другие люди. — Мир — залог будущего, где дети могут не бояться того, что их родители не вернутся. Они все были из того поколения, когда слишком много детей осталось без родителей. Для них это было болезненной темой. Герра хмыкнула, плотнее укутываясь в баранью шкуру. — Как всегда, поете одновременно красиво и ладно. Отряд Горного барана всегда был моим любимым. — Проворчала духовница. — Берите знамя и идите за мной. — Что? — Удивился маршал и переглянулся с друзьями. — Что-что… В твоем возрасте рано жаловаться на потерю слуха. Чем старше становишься, тем сильнее меняются ценности. Я по-прежнему жажду слышать песни боя, если понадобится, но я также понимаю, что весь наш клан… Устал. В ваших словах есть смысл. Как и в словах Хекарро. Радуйтесь, что я слишком сильно хочу увидеть мир, который нам принесет это Посольство. Это… звучит как новый призыв, хотя и имеет другую форму. Кивва помогала нести знамя. Молчаливая и все еще не верящая, что им удалось так просто вынести вторую гордость Текотте. Когда она обернулась, перед тем, как ступить на хлипкие полы лифта, и посмотрела на старую крепкую женщину, то Герра ухмылялась, рассматривая растерянное выражение лиц у стражи, которые готовились опустить лифт. — Пусть Десятка пошлет вам удачи. Я жду вас обратно со знаменем и с новостями. Я рада, что ты обратился к ним, маршал. Это указывает на то, что ты не забываешь о тех, кто тебе дорог.

***

Кивва смахнула воспоминания о пути, через который они прошли, таща на себе Небесное знамя, и о запахе крови, который потом последовал их до самой столицы тенакт. Об ужасе, который накатывал на нее волнами, когда она видела страдания друга и брата. О том, как ее накрывала волна тошноты, зная, что Коталло мог и не простить им то, что они оставили его в живых, калеку, которого больше никто не сможет уважать. Она помнит, как он широко открыл свои глаза и его стон-крик, когда она прикладывала раскаленный металл к его плечу. Помнит эту пленку полубезумной боли в его карих глазах, прежде чем он потерял сознание. Они просто не смогли его убить. Почему? Потому что он был их братом и бывшим командиром. Она молча возносила молитву Десятке, радуясь, что их решение было правильным, хотя случайным и больше импульсивным. И винила себя за то, что считала, что он больше не будет человеком по их вине. Хотя погибший Эзекко не позволял им даже думать о том, что они поступили неправильно. Даже когда они все отбывали наказание в Десяткой забытом дозоре, в самом жестоком и опасном районе Небесного клана. Мужчина перед ней явно не был пустой тенью, которую она видела мельком. Кивва никогда не была сентиментальной, но сейчас в ее душе была легкость, при виде старого друга. — Кота-кота! В смысле, э-э-э… маршал Коталло? — Нерешительно Кивва протянула руку мужчине и Коталло притянул сильную женщину к себе, приветствуя кратким прикосновением щека к щеке. Она обняла его в ответ, чувствуя, как колотится собственное сердце. Элой говорила ей о том, что Коталло невероятно сильный и не стал слабее. На Кульруте и во время штурма Регаллой Рощи она видела его и гордилась им. — Ты здесь. И маршал Иввира. Ну и как тебе здесь, долинница? Холод пятки не колет? — Ха-ха. — Иввира кисло улыбнулась. — Должна отметить, что здесь теплее, в отличие от Бастиона. — Здесь теплее, это верно. Но холод переменчив, и даже здесь бывают жестокие морозы в свои сезоны. По мнению других племен, конечно. Не для детей Небесного клана. — Кивва широко улыбалась, наслаждаясь закатанными глазами Иввиры. — Почему вы здесь? — Они шли вглубь поселения, к ожидающему их Иккоте, около которого сидело несколько подростков. Между рекрутами стояла доска для игры в стычку, хмурая девушка раздумывала над следующим ходом, поигрывая бусами на груди. Нескладный длинноногий мальчик, ее противник, с дерзкой ухмылкой о чем-то шептал другому подростку. — Иккота тебе сам расскажет об этом. Мой отряд здесь в качестве усиления. — Кивва покосилась на него, склонив голову. Ее голос стал шепотом. — У меня болит голова от работы с визором. Это нормально? — Абсолютно, если ты заглатываешь знания со скоростью гребнерога. Но никакой спешки нет, ты можешь идти в своем темпе. — Ну уж нет. — Пробормотала женщина. — Это слишком интересно. Коталло понимающе склонил голову, улыбаясь краешком губ. Иккота поворошил поленья в небольшом очаге, спокойным голосом давая совет девушке: «Посмотри, с какой стороны лучше зайти: его плугорог находится в слабой позиции». Парень хмыкнул, склоняя голову набок. Похоже, что он не видел этого слабого места до того, как на это указал командир. Иккота выглядел уставшим, с печальной тоской в глазах, и Коталло ощущал легкие изменения, которые были присущи человеку, который смирился с потерями. Если быть честным, то Коталло так же не хватало Чекатты — непробиваемый оптимизм этого человека был заразителен. У него защемило сердце, когда он увидел новую татуировку на руке небесника: знакомая традиционная геометрия, присущая огненному обряду. Однако это было свежим следом — кожа поверх четырех прерывистых линий была смазана специальным составом. Иккота заметил взгляд маршала и грациозно поднял руку для приветствия, одновременно одобрительно кивая девушке-подростку. Он тихо произнес, восхищая своим спокойствием: — Лучше поздно, чем никогда, верно? Приветствую, маршал Коталло. Маршал Иввира. Молодец, Тиррана. Оставьте образное поле боя, принесите нам перекусить и отдохните немного. Подростки выпрямились с излишним рвением, поднимаясь на ноги и отдавая честь маршалам и Иккоте. — Как твое самочувствие? — Коталло уселся рядом с главой поселения и с благодарностью принял чашу с горячим напитком из рук подростка, явно с волнением выполняющего свои обязанности. — Спасибо. — Я хотел бы сказать, что все в порядке, но последние события выбивают меня из колеи. Поэтому, если ты позволишь, я бы перешел сразу к делу. Секунду… Тиранна, позови, пожалуйста, Саззано. — По вашему приказу. Девушка слишком быстро умчалась, вызывая скрытые улыбки у взрослых. — Подростковое рвение… Все там были. — Мягко улыбнулся Иккота и искорки веселья зажглись в его глазах. Согласно прогудев, Коталло подул на напиток, прежде чем отпить его. Он был честен сам с собой. Возвращаться к обязанностям маршала было хорошо и приносило удовольствие не меньше, чем если бы он сейчас был на Базе, изучая нечто новое. Он склонил голову, раздумывая. Иввира вежливо молчала, признавая первенство Коталло и наблюдая за тем, как он ведет свои дела. Это колыхало его собственные воспоминания о том, как он бродил со старшими братьями и сестрами, перенимая опыт. К ним подошел мужчина с болезненным видом, очень бледной кожей и с хитрым прищуром глаз. Его грудь и ребра были перевязаны, с правой стороны на бинтах виднелось красное пятнышко. Он, в целом, выглядел немного слабым, но отдал честь так, словно был полностью здоров. — Явился, командир. Маршалы. Кивва. — Садись, Саззано. Пару недель назад случилось первое нападение: ловчий и стая зубоскалов атаковали половину отряда охотников, которые задержались в убежище, чтобы разделать добычу. У меня есть свои активные отряды для защиты и быстрого реагирования по зачистке территорий, но таких случаев было уже несколько, а на днях было сразу три нападения. Мои люди, по факту, заперты на сторожевых вышках и в поселении, их не хватает для реагирования. Девушка-подросток вернулась к ним, расставляя деревянные миски с поздними овощами и запеченным кроликом. — Машины могли заметить движения охотников, возможно, что это было неаккуратное использование ловушек или провокация? Если это молодые охотники, то, возможно, решили поиграть в храбрецов или покрасоваться друг перед другом. — Скептически произнесла Иввира и откусила кусочек от кролика. — М-м-м-м… — Иккота потянулся за чашей и поднес ее к губам, отпивая совсем немного, больше наслаждаясь ягодным ароматом. — Не думаю, что это обычный случай, маршал Иввира. Машины нападают и сходят со своих маршрутов. Обычно релокация машин происходит иначе. Действительно. Коталло отпил ягодный настой, ощущая привкус бледновики и кислой зимней ягоды, поднимая голову к небу. Оно было чистым, свободным от облаков, и в этот момент он задался вопросом, где была Элой. Переключившись, отставляя чашу в сторону и аккуратно потерев край уха, маршал очень медленно рассуждал: — Релокация машин бывает не так часто. Чаще всего это машины, которые рыхлят почву и перерабатывают растения, останки животных. И, как обычно это бывает, патрульные тщательно следят за тем, чтобы на пути их следования не было людей. Что сообщали отряды, которые подвергались нападениям? Что говорят часовые? Сколько умерших и выживших? — Умерло четыре человека, девять легко раненых и трое тяжелораненых. Не калеки, конечно, — Взгляд Иккота быстро метнулся к лицу Коталло, встретив вежливый, прохладный взгляд маршала, — но восстанавливаться будут долго. Что касается сообщений… Саззано скажет больше. — Это честь для меня. — Мужчина держался прямо, ему было чуть больше двадцати зим, и он старался быть стойким. — Я был часовым в одном из последних нападений, хотя все мы, кто были выставлены на стражу в эти часы, схожи в одном мнении. Машины нападали стаей, мы замечали синий цвет их окуляров и, как и положено по инструкции, заглушали свою деятельность, если это было на пути движения машинного конвоя. Однако… — Он прочистил горло, сжав свою челюсть. Его руки на коленях сжались несколько раз. — Прошу прощения, я еще не совсем здоров. Однако в какой-то момент они становились агрессивными. Я хочу отметить, что ни один из часовых не замечал ничего подозрительного. Я только… — Он поджал губы. — Это глупо, но мне кажется, что я видел, как в машины попадают стрелы. Знаете, еще был звук пробития, когда стрела попадает в мягкое сочленение или в провода, которые тянутся к машинному сердцу или мозгу. Это подтверждают еще двое, но мы обыскивали те места, после того как возвращались: следов стрел нет. Мы успеваем поднять тревогу, но количество машин, как правило, слишком большое. Мы увеличили количество людей, но это тоже не совсем выход: людей для обороны поселения может не хватить и… простите, это, вероятно, должен сообщить командир Иккота. Иккота положил руку на плечо молодого мужчины, крепко сжав. — Все в порядке. — Возможно ли, что стоят приманки? — Рассуждала Иввира, поглаживая свою руку и нахмурившись. — Как те, которые расставляли мятежники? — Их следов мы не обнаружили, маршал Иввира. Но… Я хочу отметить, что каждый боец держался, словно его вела Десятка. Если бы нападения не учащались, то… Это выглядит как испытание. Недавно… — Он посмотрел на командира, ожидая согласного кивка. — Недавно мы остановили конвой из секачей, норокопов и морозильного бурдюка. Я никогда не видел, чтобы эти машины были вместе. И они были близко к поселению. — Спасибо, солдат, за отчет. Ты можешь отдыхать и набираться сил. Иди с Десяткой. — Коталло говорил мягко, но уважительно. Солдат встал, скрывая дрожь. Капелька на его ребрах расширилась до заметного пятна. — Сходи к лекарю. Это приказ. — Слушаюсь. Мужчина удалился, длинноногая девушка шла за ним, внимательно наблюдая за его состоянием. Она вела себя немного нервно, но держалась на расстоянии. — Брат и сестра? — Проворчала Кивва, отставляя пустую миску с некоторым сожалением. — М-хм. Они остались без родителей. Погибли в Роще Памяти, во время Кульрута. — Иккота вздохнул и покачал головой. — Поэтому ранение ее брата было ударом для нее. Саззано сильный мужчина, способный. Как и любой небесник. Коталло не смог сдержать легкой, едва заметной улыбки, когда на лице Иввиры прошла сложная игра эмоций. — Ты — маршал, Иввира. Без определенного племени. — Мягко пожурил он ее. — Ты служишь вождю и всем трем племенам. Верно, Иккота? — Верно, маршал Коталло. Мне об этом известно очень хорошо. Помнить о том, откуда ты родом — всегда полезно. Никогда не забывай о том, что ты из племени Долин и гордись этим. Но маршалы принадлежат всем трем племенам. — Иккота вновь слабо улыбнулся. — За этим явно стоит какая-то история. — Иввира понимала, что это часть ее обучения, что ей не хотят зла и не хотят унизить. Но горячая кровь раздраженно бурлила в венах, отчего молодая женщина периодически ворчала. — Ах, не бери в голову, маршал Иввира. — Мы пойдем на место последнего нападения и исследуем следы. — Коталло поднялся, ожидая женщин. — Кивва знает, где это место, но она решила дождаться вас. Мои люди также не стали тревожить это место, зная, что у Киввы и у тебя есть реликвии. Возможно, что это поможет узнать больше информации. На месте последнего нападения постоянно дежурили люди из отряда командира Киввы. — Мудро с твоей стороны. — Заметил Коталло и коснулся плеча небесницы. — Я училась у лучших. — Мягко улыбнулась девушка и приглашающе указала рукой направление.

***

Это было относительно близко к поселению. Лагерь был разорен и хранил в себе следы крови и бойни. Они отпустили часового, который выглядел хмурым. Коталло не знал этого солдата, вероятно, один из рекрутов, который присоединился к отряду совсем недавно. Он безотрывно смотрел на левую сторону маршала, пока думал, что Коталло этого не замечает. Впрочем, Коталло не зацикливался на этом. Он замечал эти недоумевающие взгляды, иногда презрительные. Но это случалось все реже, а сердце больше не колотилось в горле раздражающим стаккато. — Отсюда пришло больше всего раненых. — Проворчала Кивва. Коталло внимательно огляделся вокруг: взрытая земля, черно-серые пятна от мест соприкосновения машинных снарядов. Несколько остовов норокопов, да сильно искореженный, без черепа, металлический скелет лиходея. — Что же. Вы сохранили функцию сканирования ближайшей местности на быстрое реагирование? Просканируйте следы, щелкнув один раз. Иввира и Кивва послушно щелкнули по визору, активируя поисковую функцию. Небесница присвистнула. — Так вот что видит чемпионка и почему ей так легко дается чтение следов. Теперь это выглядит чуть-чуть иначе, чем обычно. — Это не так просто. Этому тоже следует учиться: отличать ложные следы от истинных. — Коталло протянул руку и разгреб подсвеченную листву. — Осколки посуды. Дальше. — Признаюсь, нелегко было начать, но я рада оказанному доверию. Так же было приятно утереть нос Текотте и его новому фавориту. Парень зазнался. Даже ты не был такой занозой. — Пробурчала Кивва. — Хотя… признаюсь, что читать все эти глифы Предтеч — трудно. — Я рад, что тебе нравится. Громкое восклицание привлекло их внимание. — Я кое-что нашла! — Они подошли к Иввире, которая держала в руках сломанное древко стрелы с темным бело-зеленым оперением. Коталло помрачнел. — Неужели мятежники Регаллы все еще здесь? Похоже, что Саззано не померещилось. Они устроили нападение…? — Какой в этом смысл? Отряды говорили о машинах, а не о людях. Но звук выстрелов и эти обломки — верный признак того, что машины не нападали просто так. Может быть, эти предатели еще рядом? — Вполне возможно, хотя я не думаю, что все так просто. Возможно, месть за Регаллу. — Протянул Коталло. — Несмотря на то, что она мертва и сожжена. — Я знаю, что это была идея Хекарро, но это было слишком благородной смертью для предателя. — Прорычала Кивва. — Но откуда здесь эта стрела? Может быть, осталась от старых налетов? — Вряд ли: слом свежий, а оперение еще не успело истрепаться. Смотри, вот еще несколько, у сундука. — Иввира осмотрела запасник, забирая оттуда несколько ягод и парочку огненных стрел. — Наконечников на этих стрелах мятежников, кстати, тоже нет. Словно их кто-то забрал или… я не знаю? Это просто сломанные стрелы. В других местах не были обнаружены стрелы, а значит, здесь кто-то не успел прибраться, благодаря постоянному часовому из твоего отряда, Кивва. — Многие люди забирают с собой наконечники, если это возможно. В любом случае… — привычный короткий жест и появилось свечение, озаряющее человеческие следы, — нам туда. Здесь явно кто-то был еще, хотя и не успел прибраться. Извилистая тропа поднималась вверх, мимо разобранных металлическими падальщиками останков зубоскалов. Коталло зябко поежился, представив, как тяжело было отбиться от такой стаи. Они шли дальше, пока не наткнулись на новые следы, поворачивающие резко вправо, и, судя по близкому журчанию воды, скоро они могли оборваться. — Так значит, Огненный обряд? — Кивва шла на полшага позади, внимательно осматривая территорию. — Да. — Коталло несколько обреченно выдохнул ответ, хотя и не без гордости. Слухи распространялись невероятно быстро, несмотря на расстояние. — Ого. А Элой не показалась мне человеком, который стремится к отношениям, а уж тем более к обмену клятвами. — Она сама захотела этого. — Коталло рассеянно оглянулся на женщину, сморщив нос. — Кивва. Я… — Ты же понимаешь, что если ты обидишь ее, то из желающих тебя убить и закопать выстроится очередь? Она стала живой легендой среди тенакт. Должна признаться, что иногда я слышала недоумевающие шепотки среди людей. Ты умный парень, и понимаешь, как некоторые солдаты относятся к ее выбору. Но это даже забавно. Коталло поежился, но не от холода. Их команда поочередно предупредила его о том, что не позволит причинить Элой боль (как будто бы он был на это способен!), но в одно из последних посещений Базы, он говорил с Бетой, занимавшейся отладкой базовой программы по обучению. Она не отрывалась от своего занятия, но перевела на него решительный, немного пустой и страшный прищуренный взгляд, сверкнув зелеными глазами. Ей была интересна традиция тенакт и их концепция «партнерства». Узнав все, что ей было нужно, Бета добавила, оставив Коталло немного ошарашенным. «Обидишь мою сестру, я тебя задушу во сне» Другое дело, что Кивва была права — Элой являлась Чемпионкой Хекарро, а ее имя прочно вошло в их культуру. Несмотря на то, что это могло показаться обожествлением, это было простое, но явное уважение к ней как к человеку в первую очередь. Он ощутил легкий укол досады: у Элой были грубая сила, ум, ловкость и упрямство, граничащее с безрассудностью. Если бы хоть какое-нибудь качество, которое так любили тенакт, не было бы столь сильно, то смогли бы другие принять ее? На это не было четкого ответа. Он криво покосился на беспечно улыбающуюся девушку и коллегу-маршала, которая не сдерживала легкий смех. Иввира была на редкость смешливой для тенакт. — О-о-о-о, я уже видела это выражение лица, даже если оно спрятано под этой маской хладнокровия. Сколько раз ты слышал эту фразу, брат? — Иввира зубасто оскалилась, проворачивая в руках топор. — И сколько еще услышишь? О, погоди. Я что-то вижу впереди… Они присели на корточки и аккуратно вошли в заросли кровавой травы, скрывшей их от потенциальной опасности. Иввира аккуратно шла впереди, пока не остановилась. — Там… машина? — Да. Сканируйте. Девушки сделали это и ухмыльнулись, переглядываясь. — Всего лишь загонщик. Втроем мы… Коталло остановил Кивву, кивая головой в сторону. За загонщиком шел человек в костюме озерам, а из-за поворота вышел тяжело груженный ленторог, прихрамывая на одну из ног: на его животе виднелась плохо приделанная заплатка, сквозь которую капало масло. Коталло просканировал груз, жестом показав женщинам сделать то же самое. Один мешок содержал в себе тубы со стрелами, а в другом были механизмы для переопределения машин. Коталло похолодел. Последними замыкали колонну двое тенакт. Вереница шла дальше, скользнув куда-то вбок, поворачивая к истоку реки. Выждав некоторое время, компания осторожно прошла в сторону того места, откуда вышла вереница. Они наткнулись на пещеру, которая наполовину скрывалась за зарослями плюща. Коталло вновь включил визор, пытаясь засечь людей или машины внутри. Но пещера была пуста. — Кивва и я пойдем внутрь. Иввира. Стой на страже. — Ты мною командуешь, а ведь ты не Верховный маршал. — Заворчала женщина и сжала рукоятку клинка. Зев пещеры был широк и пространство было достаточно большим, чтобы вместить несколько машин: несколько канистр с огнежаром, остатки масла, видимо, от того ленторога, который прошел мимо них. Пройдя вглубь, они попали в узкий коридор, усеянный флуоресцентным мхом. — Смотри. Это детали для изготовления разъяряющих стрел. Но… Коталло сел на корточки около верстака, мрачно рассматривая осколки и жидкость, которая заражала машины. Очень осторожно он обмакнул пальцы в мерцающее масло и растер его между кончиками. — Это масло не такое густое, как обычно. По всем признаком получалось, что это временное убежище: необустроенное, верстак был создан для узконаправленной работы. Даже следов копоти на стене от костра нет, хотя его остатки, присыпанные песком были здесь. — Возвращаемся к Икотте. Нам нужно подкрепление. Мы пойдем по следу тех людей, что вышли из этой пещеры. Иди вперед, мне нужно посмотреть еще кое-что. Кивва без вопросов оставила его, и, как только стих шелест песка под ее ногами, маршал позвал. — Гея. Здравствуй. — Маршал Коталло. Приветствую. — Это ведь необычный состав жидкости? Масло для разъяренных стрел гуще и действует медленнее. Можно узнать подробнее? — Для более точного анализа мне нужно иметь образец здесь, в лаборатории Беты. Но я думаю, что с помощью визора, можно узнать некоторые детали. — Осторожно произнесла Гея. Визор щелкнул, окрасив жидкость на его пальцах в ярко-алый цвет. — Сканирую. Прошло около тридцати секунд, прежде чем Гея продолжила: — При первичном, поверхностном анализе были выявлены незначительные отклонения от первоначального состава. Концентрация веществ, которые нарушают работу информационных сигналов, поступающих в машинный мозг, увеличена вдвое. Это должно действовать быстрее и точнее. — Если эта жидкость попадет в сочленения, в которых спрятаны трубки с топливом, это может ускорить процесс накопления жидкости? — Определенно да. Этот состав явно эффективнее на семьдесят пять процентов, чем обычный состав. — Спасибо, Гея. — Если ты не против, я бы добавила информацию об этом в базу данных и перешлю новые данные для Элой, Эренда, Зо и Альвы. — Пожалуйста. До связи. — Удачи, маршал Коталло. Пусть Десятка укажет тебе путь. Коталло усмехнулся, затем вздохнул и, окинув место в последний раз, вышел к ожидающим его женщинам.

***

Было сложно выследить основную базу: люди, которые занимались нападениями, тщательно заметали следы. И даже тот конвой, что прошел перед лицом троицы, каким-то образом сумел с невероятной тщательностью скрыть свой путь. Однако склад, который они нашли, был наполнен припасами и поражал. Коталло облизал губы, рассуждая про себя. Здесь было достаточно жидкости для того, чтобы натравливать машины как можно чаще. Да, был шанс, что машины могли уничтожать в таком случае друг друга, но при приближении к человеку, могли переключиться на живую цель. Это могло привести к тому, что люди не смогли бы выйти из поселения. Атаке подверглось поселение Икотты, но нет гарантии, что это не распространится на другие территории, судя по тому количеству упаковок, которые лежали в сторонке, готовые к отправке. Также здесь была тяжелая переопределяющая машина. Судя по первичному сканированию, повстанцы могли переопределять несколько видов машин. Снаружи были расставлены лучники, поэтому никто из этой пещеры не выйдет живым. Живым. Коталло готов был убивать мятежников и в душе жаждал ощутить вкус крови на зубах. Он физически ощущал жажду своего клинка. Он без сожаления сражался на Кульруте и в последней битве с Регаллой, с удовольствием выходил на вылазки, разоряя лагеря мятежников. Он не врал Элой, когда говорил, что готов убить тех подростков-гонщиков, потому что считал их предателями. Лишь ее настойчивость, приказ шефа и взращенная годами маршальской службы «рассудительная жилка» не давали ему переступить черту. Тенакт все еще любят кровь, когда этого требует долг. Но вот только после Красных набегов эта жажда крови была как будто ленивой, странной и немного уставшей. Он не врал Регалле, что все еще ощущает в носу и на языке вкус и запах крови пустельг и ястребов. Он не врал, что мылся так долго, что потом кожа болезненно скрипела и зудела под краской сильнее, чем обычно. Здесь были озерам и тенакт, явно принадлежавшие к мятежникам, но были люди, которые выглядели несколько… иначе. К примеру, мужчина с желтоватой кожей, раскрашенный в цвета клана Долин, стоящий около верстака и заполняющий полые наконечники стрелы содержимым. Или та женщина-озерам, с разбитыми губами и поникшими плечами, которая перебирала осколки. Девушка-тенакт, без краски, сидящая на коленях около костра и обожженными пальцами запаивающая глиняные, подтекающие горшочки с раствором кислоты. Слабый, но достаточный, чтобы неприятно обжигать. И пара десятков солдат: озерам и тенакт в броне мятежников. — Коталло… — Зашипела Кивва и ее клинок с едва слышным звуком покинул крепление на поясе. — О чем ты думаешь? Что нам нужно делать? Их здесь не так много, мы ждем твоей команды. Хотел ли он… Броситься в атаку и устроить резню? Это было самым очевидным. Они причиняли вред и по их вине погибло несколько людей, еще больше получили ранения. Он невольно вспомнил юных гонщиков, которых ему пришлось вести в Рощу. Тогда не все тенакт были рады милосердию. — Маршал?! Почти вся его жизнь — это трудные решения. Зачастую он встречал звон клинков и вызовы в лицо, если люди были не согласны с его вердиктом. Непослушание и неповиновение слову маршалов каралось смертью. Постепенно…. Люди привыкали. Вот только все равно, каждый раз, когда судья Хекарро выносил вердикт, это отдавалось болью в сердце. Обида. Непонимание. Злость. В конце концов, Коталло был человеком, хотя и твердо верил в то, что власть Хекарро приносит мир. Даже если в некоторых ситуациях он поступал бы иначе. Как истинный тенакт, воспеваемый духовниками и сказителями в старых легендах. Вместо того, чтобы бросится бездумно в бой, маршал вдохнул и выдохнул, принимая сложное для него решение. Судья. Не палач. Ну… Не совсем. Он развернулся, коротко и очень тихо бросив, стараясь не замечать злости в глазах Иввиры: — Как можно больше людей должны остаться в живых. Рабочих не трогать. Это приказ.

***

Коталло натянул плащ поглубже, стараясь, чтобы металл его руки был скрыт. Это было любопытно. Он был не очень доволен тем, как закончилась борьба с мятежниками. Иввиру было трудно остановить, и лишь прямая конфронтация остановила режущий клинок женщины у горла того самого изможденного тенакт. Коталло не был Верховным маршалом, но он был старше и опытнее нее. И женщина уважала его. Но злость, которая бурлила в ней, никуда не ушла. — Тебе идет, маршал. — Несмотря на обращение к Коталло, Пивалло зачарованно смотрел на темнокожую женщину-маршала. — Металл и все такое. Наполовину человек, наполовину машина, хе-хе. Иввира хмыкнула, прищурившись. Она все еще злилась. Люди засобирались, проверяя вереницу мятежников, подталкивая их вперед. — Маршал Иввира, задержись. — Его лицо было вежливо-нейтральным, как и тон, не терпящий возражений. — Остальные могут идти вперед. Мы вас догоним. Подождав, пока они останутся одни, Коталло хмуро произнес: — Когда конфликтуют маршалы Хекарро, это нормально. Мы все — люди и можем спорить. Но когда конфликт случается перед толпой, то это подрывает авторитет нашего Шефа. Ты понимаешь это? — Я понимаю. Я… я никогда бы не хотела подорвать авторитет Шефа. Я даже не думала об этом… — Она смотрела куда угодно, но только не на него. — Но это глупо. Их вина очевидна! Все факты и улики указывают на то, что это бывшие мятежники Регаллы и они должны понести наказание. Они устраивали нападение, подгоняя прирученные машины к месту отдыха солдат и охотников, а затем натравливали их на людей. — Я знаю, Иввира. Ты ведешь себя как неразумный рекрут. Я отдал приказ не допускать лишней крови. — Приказ? Но ты равен со мной, разве нет? — Иввира, мы равны, но пока ты учишься, как и любой другой новый маршал. — Он покачал головой. — Ты должна завершить суд в поселении. Это будет хорошей практикой. — Ты предлагаешь мне рассказать людям о том, что произошло?! — Иввира ходила перед ним, как разъяренный загонщик, и шипела. — Ты предлагаешь мне выносить решение? — Ты должна научиться, Иввира, сдерживать свою ярость. Должна мыслить хладнокровно и научиться взвешивать каждое решение. Ты чудесно справляешься с маршальскими обязанностями, но тебе нужно научиться быть более милосердной. Найти в себе силы сдерживать свою ярость и эмоции. Эти мятежники умрут. Никто не сомневается в их вине. Но ты поддерживаешь правила Хекарро. И чем больше мы показываем, что каждый тенакт может быть защищен, а не бездумно убит, тем больше мы укрепляем его политику. И сажаем семя мира между племенами. Иввира пинала какой-то клочок травы, ворча и недовольно покачивая головой. — Что, если я не хочу говорить об этом? — Ты должна. Она знала, что он прав. Белый цвет краски на ее лице был меткой, означающий то, что ей нужно принимать тяжелые решения. Даже если она была с ними не согласна.

***

То, что произошло дальше, заставило его злиться и ухмыляться одновременно. Иккота, покачав головой и видя вереницу пленников за ними, склонил голову, скрещивая руки на груди. Коталло подошел к нему ближе, оставляя горстку людей на попечение жестокой и обиженной Иввиры. Иккота, подождав, пока маршал подойдет ближе, тихо произнес: — Мы уже слышали, что гонщиков, которых ты привел в Рощу, судили по законам тенакт. И они выжили. Но, насколько мне известно, за ними не было преступлений, связанных с жизнями людей. — Он веско помолчал. Люди вокруг ждали, презрительно оценивая мятежников. Челюсти Иккоты были крепко сжаты, сдерживая ненависть и боль изнутри. — Эти люди, в цветах мертвой паскуды, которая причинила много боли, живы. Маршал Коталло, не сочти за грубость, я знаю, что ваш маршальский выбор тяжел, а груз, который вы несете на своих плечах, зачастую кошмарнее, чем мы можем представить. Но, во имя Десяти, щадить убийц? Иккота пригвоздил ледяным взглядом к месту одного из озерам, без перерыва дрожащего от внутреннего страха. — Трусливых убийц. — Чекатта был одним из тех, кто говорил о том, что если есть возможность выйти победителем без кровопролития, то это намного интереснее и впечатляюще, чем вонзить топор в печень врага. — Маршал Коталло. Я знаю, что мог говорить мой возлюбленный. Но он мертв и его пепел развеян ветром. А эти мятежники еще живы. — Иккота отвернул лицо, спрятав его в ладонь. Когда он отнял руку от лица, Коталло не стал обращать внимания на стертые места. — Проклятье. Почему тебя послали сюда решать проблемы? С новичками было бы проще. Коталло вытер пятнышко крови, так неизящно пачкающее его плетеный нагрудник. — Там не только мятежники, Иккота. Еще пленники. Вон тот, долинник с желтой кожей, он стоит и оборачивается назад. Его дочь находится в руках лекаря, обезвоженная и слабая. Пять зим, но сидящая в клетке. Если бы мы действовали как обычно, то оставили бы ребенка без родителя, убив его на ее глазах. Та женщина озерам одна из заблудившихся исследовательниц, кузнечиха. — Ты хочешь вызвать у меня жалость? — Пробурчал Иккота. — Или что? — Возьми и соверши суд вместе с Иввирой. Допроси каждого из них, чтобы каждый видел, как вершится правосудие. Они все равно умрут, но после вердикта. — Ты как заноза, маршал. Ввинчиваешь политику Хекарро при каждом удобном случае. Любой из вас подобен рыбьей косточке, застрявшей в горле. Тебе повезло, что я знаю, как выглядит все это дерьмо изнутри, и я слишком устал, чтобы спорить. И потому что Чекатта выел бы мне внутренности, если бы я не прислушался к этому. — Последнее небесник произнес очень тихо, слабо улыбаясь.

***

Коталло немного устал, пока молчаливо стоял рядом с Иввирой и слушал ее вердикт. Мятежники устраивали засаду, переопределяя машины и подгоняли их к месту отдыха отряда. После этого лучники стреляли стрелами с разъяряющей жидкостью и машины устраивали хаос. Жители поселения, стоявшие и сидевшие вокруг, с ненавистью смотрели на мятежников. Иввира явно нервничала, когда вместе с Иккотой спрашивала у каждого мятежника о его роли. Не все говорили. Многие желали им всем смерти. Некоторые прямым текстом говорили о том, что Вождь недостоин править тенакт, как и однорукий человек перед ними недостоин жизни. Вердикт был явный: предать смерти каждого предателя. Коталло зло усмехнулся, когда мятежники просили умереть с клинком в руке или в бою, в честном сражении. — Много чести. — Зло произнес он и встретился взглядом с людьми из его бывшего отряда. Они понимали. Каждое слово и жест. Кровь мятежников, которая окрасила клинки солдат, была с презрением очищена очень быстро. — Что делать с ними? — Спросил Иккота, кивая головой на группу пленников, которые стояли и с ненавистью смотрели на тех, кто заставлял их с помощью шантажа работать. К счастью, из тенакт было лишь двое, и у них была веская причина, чтобы продолжать свою работу у мятежников — их родные были в плену. Тот Долинник обнимал своего ребенка, молчаливо благодаря сидящую рядом с ними женщину-повара. Озерам же… Они делали это, потому что их угрожали убить. Коталло потер переносицу, но его удивила темнокожая женщина, хмуро скрестившая руки на груди. — Пусть поживут здесь, наберутся сил, а потом тенакт доберутся до своих поселений. А озерам нужно помочь найти их потерянные э-э-э… отряды? Что у озерам вообще? Лагеря? — Мудрое решение. У озерам есть поселения и стоянки. Гонцы могут спросить у ближайших лагерей, не пропадал ли кто-нибудь из их соплеменников. А что нужно еще сделать? — Коталло прищурился, ожидая, догадается ли молодая женщина о том, что было в его голове. Иввира, подумав немного и поглаживая свои плечи, медленно проговорила: — Возможно, что следует провести… э-э-э… расследование? Поискать следы других оставшихся мятежников на этой территории. Это был крупный лагерь и, как мы выяснили — основной. Но, может быть, еще остались места, где засели крысы. Коталло улыбнулся, мягко сжимая ее предплечье. — Ты быстро учишься, сестра. И будешь весьма мудрой в роли маршала. Широкая улыбка была ему ответом.

***

Рассказ давно закончился, когда Коталло откинулся назад, прижимаясь к стене убежища и подтягивая к себе ближе холщовый мешочек со звенящим содержимым. Он осторожно протянул его командиру, которая нежно покачала его в руках, слушая шелест и звон содержимого. Удивленно вскинув брови, она развязала горловину и высыпала содержимое на мех. Расслабившись и массируя левое плечо, Коталло наблюдал за ее реакцией. Молодая женщина убрала непослушные локоны за уши, прежде чем провести ладонью по бусинам и цепочкам. Свет огня потрескивал между ними, а искусственные светильники утару мягко освещали его комнату. Это было хорошей идеей, украсить комнату такими лампами. Они добавляли уюта, забавно сплетаясь с грубоватыми мотивами тенакт. За окном сильно лил дождь, и Коталло повернул голову, прислушиваясь к стихшей столице. Уже давно стемнело. Он положил руку на колено, чувствуя жжение в обрубке и радуясь, что боль, если не утихла, то оставалась тихой где-то на грани шепота. Бусины, которые подарил ей маршал, были потрясающе обточены, некоторые из них были резные с геометрическим, типично тенактским узором. Синие, красные и белые, но Элой удивленно хмыкнула, когда взяла в руки золотистые бусины. Она взяла одну и приблизила к глазам, удивляясь тонкой и мягкой работе. Она никогда не видела золото в таком исполнении. Где-то были потертости, а одна крупная бусина была достаточно длинной, чтобы на ней были насечки, напоминавшие пустынные мотивы. Карха любили золото, серебро и отполированный металл, но носили их, в основном, прямыми пластинами, чтобы солнечные лучи отражались и путались в украшениях, словно таким образом они пытались стать ближе к Солнцу. — Это для твоей прически, если захочешь украсить свои волосы для Огненного обряда. — Ты неравнодушен к моим волосам. — Трудно не любить огонь, когда он не обжигает. — Пошутил маршал. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она отложила бусину и продолжила копаться. — Это… красиво. Я с удовольствием вплету это в свои волосы. И… погоди, это что… — Она взяла маленький пакет из широких древесных листьев, разрывая упаковку. Металл и цепочка змеей выскользнули на мех, меж ее колен. — Бирки? Коталло не дышал, прищурившись. Ее руки взяли две металлические пластинки и, окаймленный в металл, полупрозрачный голубоватый камень. Теперь он знал, что это топаз, но разве важно было название этой застывшей воды из мира Предтеч в данный момент? В желудке ощущался камень, пока он видел, как ее лицо постепенно хмурилось и становилось задумчивым. Она привстала и на коленях подползла к нему, все еще сжимая бирки в одной руке. Подумав еще немного, она толкнула ладонью его согнутую в колене ногу, призывая выпрямить ее, чтобы она могла оседлать его бедра. Неосознанно, по внутреннему жгучему желанию, он положил широкую ладонь на ее мускулистое бедро, чтобы очертить широкий путь до подола ее озерамской туники, приподнять его чуть выше талии и вернуться обратно, к колену. Его пальцы задевали звездчатый длинноватый шрам, шершавой кляксой тянущийся по задней части бедра. Как Маршал помнил из ее рассказа — это был след от хвоста ловчего, когда Элой была недостаточно быстра, чтобы отойти на достаточную дистанцию. Она протянула руку и нащупала цепочку его бирок, потянув ее вверх. Она даже не спрашивала разрешения, просто переводя внимательный взгляд с одних бирок на другие. Молчание напрягало, но напрягло неопределенностью, поскольку он не мог понять точно, нравилось это ей или нет. Он начал сомневаться в своем подарке. — Коталло? Она подняла на него свои глаза с оттенком зеленца. — Да? — Это… Ты сделал это для меня, да? — Мне больше некому дарить эти вещи. — Его рука поднималась выше, высекая искры по ее ребрам, под безразмерной рубашкой. — Никакого давления. Ты можешь носить все это, а можешь оставить как память. Хрипотца в его голосе была знакомой, такой совершенной, и Элой протянула руку, чтобы погладить его щеку, отпуская бирки. — Но они… отличаются от твоих? На них нет гор и… — Она покраснела. — Я вижу, что на одной бирке это символы арены и стилизованный светокрыл. Вижу, что это… Бастион? Серьезно? Ах. Коталло открыл глаза шире и легко улыбнулся. — Я же не мог забыть о твоем звездном часе в глазах небесников? Тот момент, когда у меня начал мутиться рассудок? Она раздраженно цыкнула. — А я думала, что твой рассудок помутился тогда, когда я уничтожила исполина. — Это были предпосылки для помутнения рассудка. — Может, еще раньше? Когда я сравнила тебя с «навозником с той горы»? — Элой тихо рассмеялась. — Ах, нет. Ни в коем случае. Тогда я просто был в шоке от твоей дерзости и раздумывал над тем, что скажет мне Хекарро, если я сверну тебе шею и уложу в ближайший сугроб. — Жестоко. — Зато правда. — А что это… за минерал? — Она хотела потянуться к своему визору и уставилась на свои пальцы, вспоминая, что сняла его. Она все еще ощущала себя немного обнаженной без реликвии. Наверное, так же, как чувствовал себя Коталло, если бы оказался без своей краски в незнакомом месте и с незнакомыми людьми. — Гея определила это как топаз, в огранке «груша» с пятьюдесятью шестью гранями. — У Элой вытянулось лицо и он усмехнулся. — У меня было такое же лицо. Эренд помог мне заковать это в металл. Оказывается, что среди озерам они делают такие штуки, но очень редко и только по заказу карха. — Откуда он? Он красивый и… Почему в нем трещина? Она поднесла камень к глазу, прикрывая второй, и посмотрела сквозь него на убранство комнаты. Она недолго задержалась взглядом на костре, прежде чем улыбнуться. Знакомое чувство согревало. Когда-то он также смотрел сквозь игривую призму на пламя. — Мой отец… забрал его у Атекки в честном вызове. — Ты шутишь? Погоди, это же было во время Войн кланов? Он согласно прогудел в ответ. Его рука чудесно гладила ее бедро, и Элой вздрогнула, чувствуя жар, когда его пальцы пробежались по ребрам. — Да. Во время перемирия в Роще Памяти он вызвал Атекку на поединок и забрал этот топаз у нее после победы. У моей матери была слабость… Она любила подобные вещицы, а отец иногда приносил ей что-то необычное. Трещина уже была в камне, когда он забрал свой приз у Атекки. — Это так… Красиво. Я могу надеть это на шею? Коталло был более чем счастлив, увидев, как цепочка легла на ее шею, а бирки исчезли в длинном вороте одежды. — Чем я заслужил твою любовь? Он прикоснулся ладонью к ее щеке, поглаживая мягкую кожу. Кожа охотницы все еще хранила белые совершенные мазки, и не только на лице, от чего внутри него поднималась волна чувственной нежности. — А я? — Всем? — Вот тебе и ответ. Ты будешь со мной завтра, когда чернильщик будет делать мне татуировку? — Помнишь? Я буду всегда там, где нужен тебе. Всегда. Она довольно заурчала, целуя его в губы. Она начинала привыкать к этим постоянным прикосновениям и ждала их все больше и больше.

***

— Это честь для меня, Чемпионка. Я делал татуировки для многих тенакт, и одну из моих работ ты наверняка видела. Даже несколько, как я думаю. Мастер-чернильщик с улыбкой протирал инструменты, пока его подмастерье, юноша в цветах клана Долин, расставлял чаши с красками. Сам мастер был нетипично субтильного телосложения, с глубоким и богатым голосом, не похожий ни на женщину, ни на мужчину. И каждый сантиметр его кожи был покрыт замысловатыми черно-синими узорами, кое-где окрашенными в цвета всех трех кланов. Он был в достаточном возрасте, чтобы считаться духовником, но лишь легкая соль в его черных многочисленных косах выдавала возраст. — И где же? — Заинтересовалась Элой, немного нервничая от вида игольчатой дощечки перед ней. — Хекарро. Братья-мастера арены в Бастионе. На моей спине. — Коталло сидел рядом, удобно устроившись на высоком стуле рядом со столом чернильщика. — Я рассказывал тебе о мастере Небесного клана, когда ты в первый раз увидела мою спину во всей красе. — О… Но ты же раскрашен… — Не как житель гор? — Мастер улыбнулся. — Потому что я украсил столько тенакт из разных племен, что со временем решил подчеркнуть свое единение с каждой рассказанной ими историей: каждая несла в себе победу, боль, страх, любовь, вызов и меня очаровало подобное единство между племенами. Мы носим разные цвета, имеем свои особенности, но наши истории переплетаются, становясь единым целым. Это красиво. — О. — Выдохнула охотница. — Я… понимаю. Коталло говорил, что ты делал его татуировку два дня. — Да, и Коталло был весьма примерным образцом для шедевра. Молодой и сильный, открывший для тенакт путь к победе. Потрясающе. — Каждый тенакт вложил силы для победы. Я лишь делал то, что должен. — Не смотри на то, что он скромничает, охотница. — Прищелкнул языком чернильщик и подошел ближе, хитро прищуриваясь. Синие татуировки на его щеках усилили улыбку. — Каждый, но не каждый рискнул и сообразил броситься с головой в пекло, прорубая себе путь через ту толпу, что поливала основную армию стрелами. Он по праву является героем Бесплодного света. И это было честью, нарисовать эту победу на его крепкой спине. Элой не удержалась и хохотнула. — Летающий на крыльях Десяти? Нет. Маршал с крепкой спиной? Да. Так тебя запомнят тенакт, Коталло. — Насмешливо склонилась к мужчине охотница. — По крайней мере, мне не поставят статую в Меридиане. — О, Богиня, только не это… — Для тебя есть статуя в Меридиане? — Мастер поднял голову, захлопав подкрашенными глазами. — Зачем? — Это был их способ выразить мне благодарность. — Прости, но это глупо. А как же остальные люди, которым нужна слава? — Мужчина заинтересовано склонил голову. — Согласен. — Я не знаю, как это работает. Это… было странно, но для карха это важно, я думаю? — Странные люди. В любом случае… Я сделаю татуировку на этой руке, чтобы ваши рисунки с маршалом Коталло образовывали единый узор. — Чернильщик улыбнулся, касаясь ее плеч и мягко укладывая Элой на стол и вытягивая ее руку. — Извини за прикосновения, но… — Все в порядке. Мурашки по ее коже были весьма ощутимы, но это было не так сильно, как если бы ее кто-то касался раньше. Как было до того, как она сблизилась со своими друзьями. Она устроилась поудобнее, поворачивая голову в сторону мастера. Он уселся на низкий стул, обмакнул несколько чистых кусочков ткани в остро пахнущую жидкость и стал протирать ее ладонь, запястье и предплечье до локтя, шепча что-то о том, что чернила хорошо вольются в эту прекрасную кожу. Элой смущенно зарделась, поворачиваясь к Коталло. Маршал пододвинулся ближе, поглаживая ее плечо. Она нервничала. Это была всего лишь татуировка. Коталло предупредил ее, что может быть больно, но волновалась она за то, чтобы все это было сделано правильно. — Не волнуйся, Элой. Моя рука твердая и точная. Я сделаю то, что будет соединять тебя и маршала. Постарайся не двигаться. Если ты ощутишь, что тебе нужен перерыв — сразу скажи об этом. Судя по твоим шрамам и опыту, к боли ты привыкла. Но нанесение чернил под кожу — боль иного рода. — Неожиданно весело закончил он. — Даже самые стойкие солдаты могут не дотерпеть до конца сеанса. — Я бы больше переживал, сможет ли она пролежать достаточно долго. — Сухо произнес Коталло, сохраняя серьезное выражение лица. Она подняла руку и щелкнула по его носу, заставляя Коталло весело усмехнуться. — Я выдержу. Мастер покачал головой, беря короткую палочку, которую подал ему ученик. Ее кончик был заострен и сильно обожжен. Мастер осторожно провел по ее коже, оставляя легкие черточки, намечая будущий рисунок. Она облизнулась, когда чернильщик взял один из инструментов: тонкая рукоятка с цилиндром на конце, с несколькими тонкими иголочками на дне. Он обмакнул кончики иголок в чернила и подготовил молоточек, занося инструменты над ее кожей. — Смотри на меня, мое сердце. — Рука Коталло легла рядом с ее лицом, пальцы ласково погладили по лбу и щеке. Она перевела взгляд на его лицо. Он не показывал своего волнения, сохраняя нейтральное выражение лица, но в его взгляде тек теплый мед. — Я здесь и я держу тебя. Она хотела ответить ему, но ойкнула, закрывая рот второй рукой. Это было странное ощущение: царапающие чувства, но словно эти царапины вбивались под определенный ритм. Она сморщила нос, пытаясь понять, насколько это неприятно. — Все в порядке? — Раздался голос чернильщика. — Чернила ложатся хорошо… Хм… — Да… Это просто неожиданно. Шло время и она покусывала губы, ерзала, стараясь не шевелить рукой, на которую методично обрушивались колющие удары. Она пыталась сосредоточиться на других ощущениях. Она вертела головой, пытаясь рассмотреть, что происходило на нижних ярусах около Утробы арены. Слушала звуки вокруг. На тепле руки Коталло и на ощущении ткани, обмотанной вокруг его ладони. — Расскажи о том, как ты открыл врата. — Попросила Элой. Коталло улыбнулся, начиная свой рассказ. Пришлось делать несколько перерывов, чтобы размять затекшее тело. Это действительно было пыткой — лежать неподвижно долгое время. Мастер не раз и не два весело цыкал на молодую женщину, взывая к чемпионской силе духа. Коталло посмеивался над ней, но уверял, что она справится. Иногда приходили люди, пытаясь разглядеть замысел мастера, но он прогонял каждого любопытного. Когда рисунок был готов, Элой села и подняла левую руку, всматриваясь в воспаленную красноватую кожу: вокруг запястья оборачивалась геометрически ломаная линия, с подчеркнутыми глубоким синим цветом пиками. Из второй линии вокруг запястья вырастало стилизованное под тенактский мотив крыло светокрыла, и тут Элой ахнула. Крыло выглядело невесомым, полупрозрачным, и по верхнему краю шли легкие волны, закрученными синими и чёрными спиралями, подчеркнувшие пластину крыла. Чернила казались яркими, рисунок доходил почти до середины запястья. Более того, эти спирали напоминали… рисунки нора. Как вышивка на плаще Хекарро. — Одобрит ли это Чемпионка Хекарро? — Мастер растянул спину, жмурясь от удовольствия, не отрывая взгляда от своей работы. — Коталло нарисовал несколько значков, которые он… видел, судя по объяснению. — Это восхитительно… Я… Нет слов. — Это было правдой. Элой не ожидала, что это будет настолько закончено и совершенно. — А у Коталло… будет такая же? — Секрет. — Пока мастер говорил, подмастерье принес горшочек из подкрашенной глины. Он откупорил крышечку, размешивая металлической лопаткой содержимое. — Татуировку не чесать, не тереть, не мылить. Я бы рекомендовал избегать прямого влияния солнца, чтобы краски не поблекли. — Звучит как сплошные ограничения. — Пробурчала Элой, все еще любуясь рисунком и вновь протягивая руку чернильщику. — Вот он, — чернильщик зачерпнул лопаточкой вязкую, выглядящую липковатой, мазь и показал второй рукой в сторону молчаливого Коталло, — отлично знает, как ухаживать за татуировкой. Он поможет тебе. Мазь будешь использовать по мере смены повязки. Но первые два дня как можно чаще. Мазь была странным дополнением, но воспаленной коже было чуть легче. Мастер обвязал вокруг ее запястья чистую ткань, ловко подоткнув края. Его умные синие глаза прищурились. — Я надеюсь, что это не последняя твоя татуировка. Твоя чистая кожа хорошо смотрится, но с чернилами она становится по - настоящему совершенной. На мой взгляд, конечно. — Он перевел взгляд на маршала. — Твой черед. Кожа мужчины выше локтя была чистой и готовой, но его татуировки, которые начинались выше запястья, могли помешать нанесению рисунка. Чернильщик цыкнул. — Проблема. Твой рисунок нужно вписать в эту головоломку… Ах… Дай мне немного времени. — Ты можешь идти, любимая. — Впервые с момента, как они пришли сюда, Элой наклонилась и робко поцеловала мужчину перед собой. Коталло вздохнул в ее губы, наконец-то наслаждаясь ощущением ее поцелуя. — Это не первая татуировка… — Но она для тебя важна? — Ты удивительно проницательна для выходца с Востока. — Она коротко рассмеялась, усаживаясь на его прежнее место. Мастер пересел с правой стороны, к уже готовым инструментам. — Это точно нормально? — Да. Я буду с тобой. Мы вместе. Помнишь? Разве не в этом смысл? Он обаятельно улыбнулся, заставляя невольно вспомнить о его первой улыбке. Больше дерзкой и злой, когда она встретилась с ним по просьбе Шефа. — Это честь для меня, Командир. — Вольно, маршал. — Хмыкнула охотница. — Тем более мне есть, что изучить. Нашу миссию никто не отменял. Мастер татуировщик закончил быстрее, с довольным напевом смывая сукровицу и оставшиеся чернила. Коталло удивленно смотрел на свой рисунок, переплетающийся с остальными татуировками. Крыло светокрыла, зеркальное крылу Элой, но выглядящее более массивным, хотя не теряло своей воздушности. Тем не менее поверх края крыла шел узор: символы его клана, мягкой линией завиваясь по изгибу. И он уже понимал, что когда их руки соединятся — клятва, которую они должны друг другу дать, обретет изящную реальность.

Две недели спустя

Роща наполнилась суетой, шумом и принимала гостей. Первыми из друзей прибыли Зо, Эренд, Альва и Бета, лишь коротко поприветствовав Коталло и Шефа, исчезая вслед за Деккой в той стороне, где находились бани. Он был рад видеть Талану, которая похвалила его и подмигнула, исчезая за остальными. Где-то там была Элой. Ее должны были раскрасить и одеть, подобающе к случаю. Коталло ощущал, как горят кончики ушей и как немеют кончики пальцев, представляя, во что может быть облачена его будущая спутница. Это будет броня тенакт? Или что-то другое? Даже если бы она была обнаженной, она была бы все равно естественна, как дыхание. Эренд с трудом усадил Коталло рядом с собой, немного рассеянно помахал вслед Талане и выдохнул. — Ты выглядишь необычайно серьезно. — Я не каждый день связываю свою жизнь с женщиной, Эренд. — Коталло немного затравленно обернулся, поглядывая в сторону носильщиков. На их головах стояли большие емкости, в которых плескался раствор с огнежаром. Они должны были пролить дорожку огня и очертить пространство на арене, в котором они вместе с Элой… Коталло понял, что забыл дышать. — Ну, вы сможете потом… разорвать эти узы? — Зачем? — Он непонимающе уставился на друга. — Я не собираюсь этого делать, если она не захочет. — Эй, расслабься. Я хотел пошутить. Послушай, когда озерам заключают браки, то это много выпивки, еды, танцев и баек. Любая озерамская свадьба считается плохой, если как минимум половина гостей не напьется до отключки. — Я тебе не верю. — Коталло скривил рот в ухмылке. — Это дико звучит. — Я серьезно. Ну, может, не до отключки, но бочки с элем должны всегда быть на столах. Здесь будет что-то подобное? — Это ужасно. Конечно будет. — Насмешливо ответил ему маршал. — Ну слава кузнице. Я просто еще не видел ни одной бочки. — Выкатят к вечеру. Предводитель Дракка обещал привезти пустынный ликер, а предводитель Атекка обещала легкое вино из Долин. Эренд хлопнул в ладоши, оглядываясь по сторонам. Он пока еще ощущал себя неуютно, находясь в самом сердце трех племен. Настороженность в его движениях все еще прослеживалась, несмотря на то, что он уже не обращал внимания на заинтересованные взгляды, которыми его окидывали другие люди. — А та… горячая штука? — «Последний огонь» также будет в доступе, не волнуйся. — Коталло поднялся, усмехнувшись. —Прошу прощения, мне нужно в ванну. Уже вечереет. — Иди-иди, я справлюсь здесь. Найду ту самую девушку-оружейницу, которая утверждала, что у нее есть коллекция молотов. А потом навещу Элой. Встретимся! Коталло пожал протянутую руку, чувствуя крепкую, потертую кожу на его предплечье.

***

Коталло разложил кисти и горшочки с краской. Отполированный кусок металла был хорошо вычищен и отлично отражал его лицо и тело, пока он нерешительно стоял, рассматривая свои черты. Тростниковая дверь мягко зашелестела, впуская в помещение Хекарро. Машинально отдав приветствие, маршал произнес: — Шеф. Что-то случилось? — Сегодня Маршал-тенакт обменяется клятвами с чужеземкой. Никогда не думал, что это когда-нибудь случится. — Хекарро покачал головой, осторожно усаживаясь рядом со столиком. Он осматривал комнату Коталло, задерживаясь на различных деталях. На старой небесной маске и на маске маршала. На четком порядке и оружии, на протезе, который лежал, украшенный более яркими цветами для сегодняшней ночи. На Шефе не было этой ужасающей короны, и маршал вспоминал, как первый раз увидел Хекарро без нее. Он спрыгнул тогда на арену, приказывая молодому мужчине принять вызов от него после того, как Коталло отказался спарринговать с другими, более опытными маршалами, считая, что они не смогут его ничему научить. — Много лет назад, я не думал и о том, что стану вождем объединенных племен. Со временем я привык к таким причудам судьбы и научился искать выгоду от этого. И удовольствие. Сейчас его Шеф взглядом спросил разрешение и подтянул к себе сухой порошок и глинистую пасту, в которую нужно было всыпать пигмент небесного оттенка. — Я помогу тебе раскрасить лицо для этого дня, если ты мне разрешишь. Коталло кивнул, не в силах произнести ни слова. Он сидел неподвижно, наблюдая, как его собственный Шеф добавляет порошок в пасту и начинает растирать пигмент в тяжелой ступе. — Это честь для меня, мой шеф, — наконец смог обрести речь Коталло. — Я видел твой путь, Коталло. До сегодняшнего дня. Время с момента трагедии в Посольстве пролетело стремительно, хотя это было больно. Я горжусь новыми маршалами, я вижу в них потенциал, но им предстоит длинный путь. Но сейчас я не вижу в них кого-нибудь, кто мог бы принять на себя груз Верховного маршала. Человека, который должен суметь держать всех остальных моих судей в единстве. Обучать их и передавать мудрость другим поколениям. Воспитывать мою личную стражу. Быть тем, кто сможет принять частично власть, если я окажусь… хм… недоступным. — Хекарро поднял пестик, наблюдая, как с него плотными каплями стекает пигмент оттенка горного заката. — Что…? Что вы имеете в виду, Шеф? — Коталло растеряно уставился на достаточно возрастного, но все еще крепкого мужчину перед ним. — С благословения Десяти, я дарю тебе титул Верховного маршала. Это мое законное слово и взвешенное решение. Я сообщу об этом всему клану завтра, когда люди, опьяненные сегодняшним празднованием, смогут достаточно внятно мыслить. — Я… — Прежде, чем ты скажешь какую-нибудь глупость, я скажу тебе о том, что ты сделал более чем достаточно для всего племени. Я не приму твои возражения, особенно если они связаны с твоей рукой. Верховный маршал это не только сила, с которой у тебя все в порядке — я слышал о твоих победах на аренах. Человек должен быть дальновидным, достаточно умным и рассудительным. — Я не смею спорить с твоим решением, Вождь. Я буду служить с большим рвением. — Коталло поднялся с колен, отдавая честь и прижимая кулак к сердцу. У него внутри была буря эмоций, с которой он пока не мог совладать. — Вольно, Верховный маршал. Чуть позже тебе принесут плащ, соответствующий твоему статусу. Сегодня… Коталло, позволь мне не быть твоим Шефом. Хекарро откладывает пестик и ставит перед собой ступку. Он макает свои грубые пальцы в краску, размазывая ее между пальцами, чтобы проверить однородность, и тихо говорит: — У меня нет детей. Они все умерли во время Красных набегов и в войнах кланов. Последний погиб перед тем, как мы отбили атаку в Киноварных песках. Когда-нибудь… Я расскажу тебе о них. Десятка больше не дает нам с Атеккой детей. Но я чувствую в тебе свой дух. Честно говоря… С момента нашей первой встречи я наблюдал за тобой. Я хотел бы почувствовать себя твоим названным отцом хотя бы на одну ночь. — Шеф… — Хекарро. — У мужчины перед ним тяжелый, подобный его грубому мечу, взгляд. Но на дне этих уставших от многочисленных потерь, глаз плещется несоизмеримое уважение и довольство. — Если я услышу от тебя сегодня «Шеф», то применю дисциплинарное наказание. — Хекарро. Ты знаешь мой ответ. Не только на сегодняшнюю ночь, если будет такова твоя воля. У Коталло внутри все сжимается от странных чувств, когда он видит, как этот старый человек, легенда среди его народа, улыбается ему в ответ. Визор сиял на его виске, придавая Хекарро больше очарования. Тенакт оценили доверие, которое им оказала Чемпионка, и нашли в этом знамение: кому, как не вождю, увидевшему видение много-много лет назад, получать столь близкий их божествам дар? — Хорошо, мой мальчик. Я давным-давно начал считать тебя своим сыном… — Хекарро вздыхает и приподнимает руку. — Давай добавим цвет неба к цветам маршала. Огненный обряд требует более ярких красок… Это твое наследие. Не будем забывать об этом.

***

— Ну, Дрозд. Я, конечно, знала, что ты заберешься на самые грозные вершины, но это… Элой резко обернулась, удивленная. К ней быстро подошла Ястреб Солнца и обняла свою подругу так, что у той затрещали кости. — Талана… Я… Как ты? — Эти лентороги достаточно быстрые, а? Эренд уговорил меня оседлать эту штуку, но обратно я вернусь пешком. Эта постоянная качка — жуткая вещь. — Талана выпустила ее из объятий и повела ладонями по плечам охотницы, вглядываясь в ее лицо. — Ты очень красивая. — Спасибо, Талана. Я теперь понимаю, куда так таинственно исчез Капитан Авангарда. Эренда действительно не было долгое время — он нехотя отвечал на вызовы, говоря о том, что занят невероятно важными исследованиями. Элой его понимала, но появление ее Ястреба здесь было приятным дополнением. И все же девушка засмущалась, склоняя голову вбок. Честно говоря, ей было тяжеловато: такое количество бус из бирюзы, дерева, золота и металла непривычно утяжеляли косы. Также она ощущала щекотку от совиных перьев, которые были привязаны позади ушей и касались изгиба шеи. Разминающая белую краску Зо тяжеловато встала со своего места, передавая миску духовнице. — Вы привезли с Эрендом то, что я просила? — Отпевница протянула руку к Талане, игнорируя любопытствующий взгляд рыжеволосой подруги. — Конечно! Эй, Дрозд, Теб шлёт тебе привет. Он теперь вроде как подмастерье в Меридиане, работает у весьма известного портного. — Талана достала из дорожной сумки тяжелый горшочек со знакомым плетеным узором — нора. — Он расстроился, что не смог тебе передать одежду, но зато передал тебе целый горшочек синего цвета Нора. Я слышала, что у тебя закончился этот пигмент, а близкого оттенка ты добиться так и не смогла. Так что… Тебе тоже, Зо, пару горшочков привезла — они у Эренда, он сказал, что тебе это понадобится. Зо немного печально улыбнулась, склоняя голову. Элой вздохнула. Теб ее помнил. Ну она в этом не сомневалась, конечно, но это было теплой эмоцией, когда она вспомнила, как он один из первых людей отнесся к ней по-человечески. Она до сих пор хранила подаренную им одежду. Она протянула руки и провела пальцами по горшочку, немного дрожа. Декка обещала накрасить ее, но теперь она знала, что метка Искателя Смерти будет совершенной. — Спасибо, Солнечный ястреб. — Мне ничего не жалко для тебя, тем более для такого случая. Скажите честно. — Талана обошла со всех сторон Элой, с улыбкой осматривая ее наряд. — Он что, применил к ней силу? Может… она околдована? Бросил ей вызов на арене, а она проиграла и его желанием было составить ей… Как это у тенакт? Пару? Элой тихо рассмеялась, неловко поправляя ткань на поясе. — На самом деле… ты почти угадала. — Мы называем своих партнеров спутниками жизни. Вторыми крыльями. — Декка проверила консистенцию белого пигмента — вязкую и тягучую. — Спасибо, Зо. Это нужная консистенция. Я, конечно, не маршал Коталло. Но сейчас он не может нанести эту краску на твои губы. В силу определенных причин… А затем, ты закончишь свой узор — я знаю, что это важно для тебя. Дань памяти твоему отцу, верно? — Да. Верно. — Мы ведь не знакомы. — Талана ослепительно улыбнулась, подходя к Декке. — Я Талана, Солнечный ястреб и глава Дома охотников в Меридиане. Пока Талана рассказывала о себе, Элой закусила губу, на секунду закрывая глаза и обхватывая себя руками. Она не верила в то, что происходило вокруг. Бета обняла ее сбоку, пока Альва суетливо наливала стакан фруктового сока. Так много всего. Ее друзья рядом. Она знала, что Петра не смогла вырваться из-за своей новой должности. Она действительно хотела бы увидеть Авада, Ванашу и Утида. Она была бы рада, если бы здесь был Нил со своими детьми. Это осознание давалось ей с трудом, оно было странным и новым. И сейчас оно заставляло ее мысли крутиться быстрее. Ей так редко хотелось поделиться чем-то личным. Казалось, что это неважно. Казалось, что впускать кого-то в свою жизнь это так… ужасно и страшно. Но теперь внутри нее распирало что-то, что не поддавалось объяснению. Это сжигало и текло по венам, как раскаленный металл, и новая, до сих пор скрытая жажда прорывалась наружу. И ее ждал Коталло. Он ждал ее и ждал ее клятвы. — Элой… Все в порядке. Мы рядом. — Квен протянула ей напиток, улыбаясь. — Представь, что это новое испытание. — Я буду в порядке. Просто это слишком много для меня. Я все еще не верю в происходящее. — О, поверь, мы тоже не верим. — Зо положила руку на живот, немного морщась. — Но все очень рады за вас обоих. — Когда Эренд сообщил мне, что ты будешь, э-э-э, выходить замуж, я подумала, что у него ум помутился от алкоголя. Авад… Был обескуражен, но был счастлив услышать о том, что ты счастлива. Он пообещал прислать дары для тенакт, в качестве жеста доброй воли и потом, когда ты прибудешь в Меридиан, вручить подарки и поздравления лично для тебя. Декка хмыкнула, весело цыкая. Добрым жестом она протянулась к Бете, аккуратно поправляя лишний мазок на ее лице. А затем, усадив Элой на циновку, она села рядом, весело прищуриваясь: — У вас будет время поговорить друг с другом. А сейчас давайте сосредоточимся на том, чтобы подготовить нашу Элой ко встрече с ее будущей парой.

***

Казалось, что все жители Рощи Памяти собрались здесь. Коталло появился вместе с Хекарро, нежась в своей гордости. Он шел с гордо поднятой головой мимо людей, проходя к месту для проведения церемонии. Столица была украшена цветами, всюду слышался смех и легкий игривый барабанный бой. Запах ароматного мяса и овощей, который витал вокруг, дразнил, заставляя рот заполняться слюной. Стражи из личной охраны Хекарро держали шесты, на которы были небольшие горящие шары. Искры от них должны были зажечь путь, через который они должны были пройти, а затем, духовница и кто-нибудь из маршалов зажжет для них огненный круг, замыкая их связь. Ритм барабанов и свист флейт неожиданно сменился, став более ритмичным. Все повернули головы, следуя с любопытством. А затем он увидел ее, идущую сквозь приветствующую толпу. У Коталло забилось сердце. Кровь Десяти, его сердце билось в горле, а кончики пальцев похолодели. Он не отрывал взгляда от Элой, в этой простой, но такой чудесной одежде: платье из легкой ткани, глубокого зеленого цвета, без лишних сумок, украшений — только бусы синего цвета, напоминание о народе ее отца. Оно доходило до щиколоток, но в то же время подчеркивало сильную фигуру. В косы молодой женщины были вплетены мелодично стучащие друг о друга бусины и перья полярной совы. Однако краска на ее лице… У нее на лице метка Искателя смерти: синий цвет нора изгибался у правого глаза и на скулах. Нижняя губа была белого цвета, с вертикальной полосой на подбородке. Коталло хотелось рычать от гордости: она была совершенством. Она зачарованно смотрела на окружающих их людей и вслушивалась в игривый тон барабанов. И на него. Коталло был так красив, и она чувствовала, что он нервничает: его лицо было скрыто за маршальской маской безразличия, но в глазах читалось столько неверия и восхищения одновременно, что Элой не могла сдержать ухмылки. Обычная броня сменилась броней полегче, все еще богато украшенная бисером, и крылатые тассеты были вычищены до сияющего блеска, без большого количества шипов. На его плечах покоился новый, богато украшенный бело-синий плащ, в большей степени прикрывающий левое плечо. Он выглядел не так массивно, но более изящно. Наконец, через мгновение поселение погрузилось во тьму, погасли все костры и разговоры стихли. Ночь объяла своими крыльями Рощу Памяти, а звонкая Луна щедро разливала желтоватое серебро по песку арены. Элой казалось, что все слышали, как бьется о ее ребра сердце. Как ей было страшно, но томно одновременно. Чего она боялась? Отказа. Что Коталло передумает. Элой бы смеялась, узнав, что Коталло думает о том же. Центр арены осветился: яркая дорожка от центра до их ног загорелась огнежаром. Стоящие по бокам тропы люди держали копья с подвешенными шарами, внутри которых кипел огнежар и огонь жадно капал на прохладный песок, вспыхивая искрами. Коталло протянул руку Элой. Она не колебалась ни секунды, перехватывая его грубые пальцы. Шаг вперёд, и они прошли через молчаливый коридор огня, встречая улыбки друзей и остального племени, пока не вышли к центру арены. Элой хотелось засмеяться, видя, как сдерживает себя Альва и Талана, явно желая проявить эмоции чуть громче. Эренд, стоявший рядом с Зо, украдкой утер костяшками пальцами глаза. Темнокожая женщина рядом с ним ободряющее помахала своей подруге. Бета стояла между ними, скрестив руки перед грудью, и приоткрыла рот, внимательно наблюдая за происходящим. Элой казалось, что она не дышала. Хекарро в темноте ночи казался еще больше, возвышаясь над всеми: на его челе была корона из металлических осколков, со стилизованным крыльями. Непривычно маленькая корона, тем не менее это выглядело внушительно, учитывая размеры Хекарро. — Клятвы, данные здесь, в Роще Памяти, обладают силой Десятых. Верховный маршал Коталло и Элой, чужеземка, которая завоевала наше доверие и зовущаяся Чемпионкой — решили воспользоваться древним ритуалом и сообщить миру и Десятке о своем решении соединить свои судьбы. Это честь для меня, быть тем, кто соединит ваши руки вместе. Здесь, перед племенем, вы произнесете клятвы и опалите их в благодатном огне. Она затолкала подальше свое удивление, услышав его новый титул. Это не было главным для них в данное мгновение. Коталло протянул ей руку, хрипло выдыхая слова клятвы: — Дай мне воздух и я стану тебе крылом. В мире и в сражении, взлетая и падая — я навсегда твой. — Коталло протянул руку охотнице и чернила на его запястье ожили, обнажая чернильные горные полосы и крыло. Ему было страшно. Она уже сделала татуировку, но все еще могла отказаться. Но он давно должен был выучить, что если Элой решила что-то сделать, то она сделает это. — Дай мне воздух и я стану тебе крылом. В мире и в сражении, взлетая и падая — я навсегда твоя. — Она не колебалась, протягивая ему левую руку и показывая всем копию татуировки ее маршала, но с крылом, зеркально отражающим рисунок Коталло. Хекарро обвязал правую руку Коталло и левую руку Элой за запястья синей маршальской тканью и поднял их сцепленные руки вверх, громогласно произнося: — Обет произнесен, но лишь пламя скрепит ваши слова для вашего союза. Декка и Иввира подошли к ним, держа все те же копья. Они стукнули своими посохами и капнувший огнежар озарил полукруг пламени, вспыхнувший неожиданно ярко и высоко. Оба скрывали свое волнение, но оба решительно сделали шаг вперед. Вместе. Это был всего лишь шаг, но жар пламени был настолько реален, что опалил сухую кожу Элой. Но теперь они крепко держались за руки, связанные одной судьбой и миром, случайной встречей, обернувшейся ничем иным, как новым жизненным путем. В кругу почти не было места и Элой поддалась порыву: они подняли руки вверх, прижимаясь друг к другу ближе. Коталло прижал ее ладонь к сердцу, легко склонив голову и прикрывая глаза. Она ощущала нутром, что только сейчас он начал дышать. В ответ охотница поднимает правую руку и накрывает их связанные ладони, наслаждаясь теплом. Она чувствовала его дрожь от этого жеста. Слова были не нужны. Сейчас она понимала, что это было правильным решением. Всегда было таким. Прошло еще мгновение и огонь взметнулся еще выше, полностью скрывая их от посторонних глаз. Пламя путалось и клубилось в ее волосах и целовало кожу Коталло, высвечивая лепестки небесного пигмента на его скулах, обычные пики, идущие по его подбородку, казались еще ярче. Яркая закатная краска широкой полосой украшала его подбородок. Его взгляд… Она удивлялась тому, насколько он был красив в своей любви. Он удивлялся тому, насколько она была прекрасна, выглядя так, словно она была сошедшая с небес одна из Десяти. Элой таяла в ласковом взгляде Коталло. Маршал наклонился к ней, чтобы благоговейно прошептать в ее губы: — Моя спутница жизни. Моя жена. Она не осталась в долгу. Ей осталось притянуть мужчину в глубокий поцелуй, мурлыча в ответ: — Теперь навсегда твоя, мой маршал. А ты — мой. Наконец, пламя осело, разбежавшись всполохами. Тишина взорвалась криками и улюлюканьем, тенакт хлопали в ладоши, и вновь застучали барабаны. Стражи, державшие шесты с огнежаром, взметнули орудия вверх, создавая вокруг себя снопы искр и огня, заставляя Рощу мерцать. С трудом разорвав поцелуй, Элой пискнула, когда маршал с дерзкой ухмылкой потянул их связанные запястья, и она обняла его в ответ, теперь чувствуя смущение. Он обнял ее металлической рукой за талию, прижимая как можно ближе, прежде чем отпустить. Он с хитрой улыбкой указал на их руки, и Элой поняла его. Когда их руки взметнулись ввысь, показывая парные татуировки, шум стал громче и смелее.

***

— Мне неловко прерывать твое маленькое… торжество. Но у нас есть проблема. Пожалуйста, как закончишь свое развлечение — найди меня в старом доме Тильды. Элой вздрогнула, спотыкаясь на месте. Она сжала губы и посмотрела в сторону Коталло, который смеялся в окружении маршалов. Он снял новый плащ, оставаясь в легкой одежде, и краска на его коже ловила искры костров, а гордость и счастье словно лились из него, подобно ласковым водам океана. Талана покачивалась рядом с несколькими девушками — тенакт, показывая им элементы карханского танца. Зо, Альва и целительница Рощи Памяти тихонько сидели в углу, что-то объясняя друг другу. Судя по горящим глазам Альвы, это было хорошим обсуждением. Она старалась игнорировать удивление, которое заставляло ее нервы дергаться: Бета стояла рядом с Деккой и улыбалась Дракке. Тот водил перед лицом рукой, на что-то указывая в рабочем поле визора, и Бета, серьезно кивая, отвечала ему. Она сжалась, повторно слушая сообщение Сайленса. — Мне неловко прерывать твое маленькое… торжество. Но у нас есть проблема. Пожалуйста, как закончишь свое развлечение — найди меня в старом доме Тильды. Почему сейчас…? — О, я знаю этот взгляд. — Она вздрогнула, не ожидая появления Эренда рядом с ней. Он поскреб пальцами бороду, а затем погладил гладко выбритую кожу на своей голове. — Уже уходишь, да? — Что? Нет. Почему ты так решил? — В прошлый раз ты смотрела точно так же. На всех нас. И оставила меня и Варла, упорхнув, как птичка. — Эренд поглаживал край чаши, отпивая и покачивая головой. — Не уходи сейчас. Нервно теребя тяжелые косы, охотница облизнулась, вновь смотря на своего спутника. Словно ощущая ее взгляд, мужчина посмотрел на нее в ответ. Его улыбка… Элой покачала головой. — Я не уйду сейчас. Ни за что. — Это правильное решение. Значит, ты правда выросла и любишь его. — Эренд похлопал ее по плечу, прежде чем прижать к себе. — Мы все любим тебя и уважаем. Коталло любит тебя иначе, возможно, сам не понимает, как сильно. Мы все понимаем о важности миссии и не отступим. Но, Элой. Время есть. Несколько дней ничего не решат. Позволь себе быть. Поживи несколько дней для себя. Пожалуйста. Эренд отошел от нее, оставляя в одиночестве.