Целый в её глазах

***

— У меня для тебя есть подарок. Огненноволосая женщина встала на четвереньки, притягивая к себе за толстую кожаную лямку переметную сумку. Ненадолго маршал залюбовался открывшимся видом и протянул руку, чтобы провести ей по её мягкой коже на бедре. Дыхание женщины сбилось, и она посмотрела на него через плечо, немного укоризненно. — Талло… Ты когда-нибудь будешь сыт? — небрежным тоном спросила она. — Вряд ли. Никогда не видел такую кожу, как у тебя. Веснушчатую и мягкую, — Элой села перед ним на колени, поставив сбоку от себя сумку и откидывая край с металлической застёжкой. Фыркнув, она достала оттуда свёрток из обработанной койры, объёмный и шуршащий. Он окинул её долгим взглядом, надеясь, что встретит её смущение, но женщина перед ним выгнула бровь, изгибая губы в кривой ухмылке. — И не татуированную. Странно, что тебя привлекает кожа без чернил. Если задуматься, то для вас это что-то типа фетишизма. — Ты всё ещё не очень хорошего мнения о тенакт. — Погоди, ты обиделся? — Конечно. Ты назвала меня фетишистом на татуировки. — А разве это не так? — Ты без чернил. — Талло… — он её переигрывал в словесной перепалке, а это раздражало. — Экзотика всегда привлекает, — растягивая слова, протянул Маршал. Её глаза расширились в возмущении. — Ну спасибо. То есть ты меня хочешь, потому что я диковинка? — Конечно, — он рывком подтянул её к себе за талию, так, что она ойкнула и чуть не выронила обёртку. И поцеловал в плечо, где желтел потерянным напоминанием последнего боя синяк. — Моя диковинная жизнь и спутница. Даже если я буду думать, что тебе пойдут чернила, я, наверное, предпочту, чтобы твоя кожа была такой чистой. Она цыкнула. — Ты хочешь посмотреть на подарок или будешь соблазнять меня? — Конечно, я выберу подарок, — дерзко проговорил маршал. — Тебя я уже получил и пока удовлетворил свои варварские желания. Ах ты… Элой! Она шлёпнула его по лбу и сильно ущипнула около подмышки, зная, что щипать его пресс — это всё равно что щипать лист железа, заработав при этом обиженное выражение лица у маршала. Неожиданно это заставило её рассмеяться. Суровый мужчина и воин, а обида окрасила его красивое лицо так очаровательно, что ей захотелось повторить это. — Ещё один шлепок и щипок от тебя — и ты пожалеешь. Я перекину тебя через колено и отшлепаю. А так как это всего лишь палатка — все будут слышать, что тебя наказывают как маленькую девочку. Элой прижала к груди свёрток, вздрогнув от его предложения, и лёгкий стон зародился в её груди. А вот это было горячо. По-настоящему горячо. Его обида сменилась на жар и злую, похотливую улыбку, которая появлялась у него только тогда, когда он был захвачен похотью с ней. — Я вижу, что эта идея тебе понравилась. — Нет. — Нет? — его рука подарила ей лёгкий шлепок по бедру. И она вновь ахнула. — По-моему да. Как она любила эти моменты… Сильно. — Нет. Ладно, да, но если ты сделаешь это своё противное выражение: «Я был прав», то я разозлюсь, — он лишь рассмеялся на это, дикарь. — Богиня, тебе нужен подарок или нет?! — Нужен. Элой помогла ему раскрыть обёртку из койры, но была взволнована. У Коталло замерло дыхание, и его глаза расширились. — Это… Для меня? — Не я проявляла интерес к раковинам умерших животных, — прохладно, пряча нежность в голосе, произнесла Элой. Она помнила его светлую улыбку в стратегической комнате и то, с каким довольством и увлечением рассказывал Коталло о том, как это очаровательно. Для неё это было странно, она, как не пыталась, не могла понять, в чём именно очарование этой вещи. Но ему нравилось, он хотел бы найти эту раковину, а значит, ей было нужно порадовать его. Она хотела сделать ему приятно таким образом, особенно зная, как много Коталло делал для неё бескорыстно. И теперь мужчина перед ней ласкал шипастую кремовую поверхность раковины, не больше ладони Элой, и неверие отражалось в его глазах. Пухлая сердцевинка с мягким розовым оттенком внутри была гладкой, и Коталло, недолго думая, подхватил морскую раковину и поднес её к своему уху. Элой замерла. Он был такой красивый… Его лицо было почти без краски, она была смазана, обнажая его кожу с тёмными веснушками. — Ты слышишь… Что-нибудь? — Иди сюда, — она прижалась к нему, наслаждаясь прикосновением кожи к коже. — Слушай. Он прижал раковину к её уху. Шум волн был мягок и едва слышен. А вот улыбка на лице её спутника была сияющей, когда он с любовью склонил голову и смотрел на неё. Тёплая лесистая тень. — Спасибо, моя душа, — прошептал он. — Это стоило того, чтобы увидеть твою улыбку, Коталло.

***

Воспоминание об этой минуте, наполненной беззаботного веселья и поддразниваний, было ценным. Хоть раковина и была небольшая, выбеленная солнцем, Коталло всегда с нежностью думал об этом подарке. Она не забыла об этой маленькой прихоти. Элой упоминала, что ничего не даёт ему взамен. Что ничего не даёт всем своим друзьям. Она ошибалась. Чужеземка делала так много для него, что Коталло иногда думал, что не сможет вернуть ей этот долг. Хотя в отношениях это работало не так. Она заслуживала всё то, что получала: любви, дружбы и поддержки. Как и маленькие подарки, которые дарил ей Коталло, потому что хотел увидеть искорку довольствия в её глазах. Внимание и ласку. Любовь. Она заслуживала всё это и даже больше. Коталло не совсем понимал, как можно около двадцати лет не получать обыденных в его понимании вещей. А теперь она сама учится оказывать знаки внимания. Коталло потрогал пальцами необычную поверхность раковины и посмотрел в зеркало, так чётко отражающее его черты лица, и тяжело вздохнул. Смыв с себя краску, мужчина, чувствуя усталость после долгого и нудного дня, лёг на кровать, недовольно ощущая, как легко пуховые одеяла и подушки продавливаются под его весом. Он растерянно заворчал. Слишком… Мягко. — О, я вовремя! — голограмма Элой возникла рядом с кроватью. Она была в броне квен, со скрещенными на груди руками и рассматривала Коталло, пытавшегося устроиться в этой убийственной мягкости. — Смотри-ка, каннибал и кровопийца в окружении пуховых перин и шёлка. Как же ты высыпаешься без меховой скатки и жёсткого пола? — Я справлюсь с этим как-нибудь с помощью своей дисциплины и выдержки. Рекруты проходят подготовку в таких же суровых условиях, как и эти покои — спят без скаток на голой земле, в снег и в дождь, — он растянулся на кровати, с любовью глядя на охотницу. В этот раз её лицо было украшено завораживающими точками — узор Квен, если Коталло правильно помнил. Даже сквозь рябь голограммы он мог разглядеть лёгкий переливающийся блеск. — Я могу научить тебя, если ты захочешь. Ты неплохо обучаешься, если к тебе подобрать правильный подход. Как к ребёнку. Она цыкнула и закатила глаза. — Будь я рядом, я бы ущипнула тебя за твои дрянные шутки. — Будь я рядом, я бы не позволил тебе это сделать, — она возмущённо фыркнула на его ответ. — Будь любезна отплатить мне сполна тогда, когда мы встретимся. — Без проблем, мой Маршал, — она наклонилась к нему, рассматривая без стеснения и стыда. Коталло потянулся, напрягая своё тело. Он знал, что в таком ракурсе выглядел очень эффектно. У него достаточно крупное тело, ни грамма жира и татуировки красиво скользили по его коже, изгибаясь на свету, когда он двигался. Это было отражено и в её глазах: Элой бесстыдно рассматривала его, почти полностью обнажённого, если не считать коротких шорт. Коталло нахально улыбнулся ей, укладывая ладонь под голову. — Краска наверняка пачкает шёлк. Как ты решаешь этот вопрос? — Поначалу это было смешно, — Коталло широко улыбнулся. — Слуги… Десятые, мне надо привыкнуть к этому слову… Слуги думали, что мы стираем краску каждый раз перед сном. Это вызвало недопонимание. — О… То есть вы заставляете несчастных стирать постельное бельё каждый день? Коталло вновь фыркнул. Это было отчасти правдой. Когда Коталло возвращался в комнату, бельё было уже чистым и свежим. Так же, как и у остальных тенакт. — Они сами это делают. Эти люди имеют крепкие нервы: их не смущает множество маленьких вещей. — В том числе ваши бесконечные тренировки? — В том числе, — загадочно промолвил мужчина. Элой уселась на какую-то поверхность, пока Коталло настраивал голограмму так, чтобы видеть её лучше. — Я остановилась отдохнуть на ночь, так что неплохо было бы тебе рассказать, как проходит твоё время в этом бездушном солнечном дворце…

***

Эмоций за эти дни было слишком много. Бесконечная череда лиц, торжеств и масок, за которыми скрывалась истина. Ритакка, как и обещала, помогала в спорных или непонятных для тенакт моментах, которые помнила и о которых знала. Что-то Коталло помнил от Фашава. Помогал Эренд. Посол Балан. Даже Безгрешный Марад, верный Королю человек, мягко подсказывал и направлял тогда, когда это было нужно. Тенакт вызывали у людей смешанные чувства: так же, как и Карха доводили чувства людей Запретного Запада до обострённого недоумения. Различия в вере, очень острые и скользкие. Различие в менталитете. Там, где Тенакт проявляли жесткость и прямоту, Карха становились увертливыми и скрывали многое за своими витиеватыми и осторожными словами. Это раздражало Коталло, но он также понимал, что ему, как Верховному Маршалу и солдату, нужно преодолеть эту часть. Поэтому он воспринимал это как очередную тренировку или вызов. Дворяне откровенно пялились на открытые животы или искусно вылепленные тела, многие женщины ахали, когда та или иная женщина-Тенакт, не смущаясь, говорила о том, что чувствовала или хотела. Кто-то считал неприличным покрытую краской обнажённую кожу, которой было много. Хотя, вообще-то, благодаря помощи ткачей и Элой, броню немного адаптировали, задрапировав тканью чуть больше, чем привык воинственный народ. Многие роптали из-за оружия, которое носили маршалы и Верховный маршал. У остальных тенакт и у Зо были короткие охотничьи кинжалы, но не менее острые, чем их основное оружие. Спустя дюжины дней бесконечной суеты и приготовлений к настоящим переговорам, обменом любезностями и нескольким недопониманиям, им всем удалось наконец-то встретиться без суеты и без королевской свиты, что стайкой коршунов преследовали Короля. Коталло поражался этому до глубины своего солдатского сердца: если бы Хекарро дал понять своему племени, что хочет побыть один, то солдаты вокруг оставили бы его, чтобы не прерывать отдых своего Вождя. Авад сделать такого не мог, и по протоколу, с ним всегда должен был быть кто-нибудь из знати или из стражи. Сейчас Король-Солнце стоял перед Коталло, взмахом руки приглашая его отойти в сторону. Вездесущий Марад и с десяток солдат с блестящими золотыми плюмажами на шлемах и блестящими мечами на поясах составили привычную компанию для них. Авад был обеспокоен, что стража может разозлить тенакт, но Коталло заверил его, что это не смущает его людей. Но он не стал говорить, что вот эти солдаты, которые были нужны по дворцовому протоколу, не остановили бы Десятью благословенные клинки его народа. Каждый его воин, который показывал колоссальную выдержку, но оставался самим собой, был способен, в случае необходимости, пойти на убийство. Элитная стража Авада была сильной, умной и такой же опытной. Но вряд ли они постоянно сражались так, как люди Коталло. Это был обеденный королевский зал, светлый и просторный, с обильным количеством зелени между арками. Белый полупрозрачный лён едва колыхался от душного воздуха и редких дуновений меридианского ветерка. Несколько его людей сидели за высоким, выдолбленным из цельного дерева столом, слушая Балана и Эренда. Иногда к диалогу присоединялся Марад, оставляя короткие замечания. Зо отдыхала, погружённая в чтение одного из свитков, сидя в отдалённом углу. Её живот рос, приятной округлостью выделяясь под льняной туникой зелёного цвета, и она поглаживала его ладонью, не замечая ничего вокруг. Коталло уже тоже гладил её гладкий живот, радуясь обнаружить малейшие пинки, о которых говорила Утару. По общему мнению, в утробе Зо рос маленький и славный воин, которым Варл бы очень гордился. И это заставляло Коталло мыслить о некоторых вещах, к которым ни он, ни Элой не были бы готовы. Потому что он знал, что Элой никогда, возможно, не захочет обладать этой частью человеческой жизни. Он был более чем уверен в этом. Но иногда ему казалось, что, когда всё закончится и вся планета будет спасена — он мог бы обсудить это с возлюбленной. — Я принял во внимание твои слова и никто из стражи не будет подходить к вашим светокрылам. Они останутся сидеть на Восточной башне столько, сколько потребуется, без вреда для них, — Авад облизнул губы, проходя дальше, в небольшой, умащенный гравийной дорожкой сад. В этот раз кудрявую голову Короля венчала лёгкая корона: золотой обруч и стальные, обточенные перья коршуна переплетались на его голове. Но теперь его образ дополнял визор, который Король-Солнце использовал так часто, как только мог. — Спустя столько времени нам наконец-то можно поговорить вот так — с глазу на глаз. Самое главное, что мы начали этот путь, встретились за столом переговоров и продолжаем работать в этом направлении. Я счастлив знать, что Вождь хочет мира так же, как его жажду я, — он вздохнул, останавливаясь рядом с невысоким стеклянным столиком. Ведёрко льда и напитки привлекали внимание в такую жару. — Хотя всё ещё необходимо решить много вопросов… Я хотел бы поговорить с тобой об обыденных вещах. Балан сказал, что благодаря поездке на переопределённых машинах путь сократился почти на треть. А если не будет битвы с созданиями… Гефеста… — Авад старательно выговорил это слово, робко улыбаясь, — то, может быть, путь сократится вдвое. Это существенная разница в количестве дней между Запретным Западом и моими землями. — Ездовые машины действительно помогают сократить путь, Король-Солнце. — Это хорошо. Если бы мы могли достигнуть соглашения между племенами, я бы хотел выкупить секрет переопределения. Это поможет торговым караванам. — Я вижу в этом смысл. Но лучше заранее поговорить с Элой. — Не беспокойся. Я сделаю это. Я знаю, что есть способы «грубого» переопределения, при котором используются части захватчиков, но мне бы хотелось, чтобы это всё было легально, — Авад отмахнулся от подоспевшего слуги, который пытался налить напитки в охлаждённые стаканы, вместо этого самостоятельно наполнив посуду напитком рубинового цвета. Стекло заиграло на солнце, как только изящный мужчина протянул Коталло стакан. — Вино. Лёгкое и воздушное, с нотками бледновики, из винограда, растущего на самой высокой точке Солнечного дома. Коталло вежливо принял стакан, не стремясь сделать глоток. — Верховный Маршал… — Авад посмотрел в сторону, на купающихся в воде цапель. — Я не хочу тебя обманывать. Когда мой Капитан Авангарда прибыл сюда во дворец, чтобы сообщить о том, что задержится на Запретном Западе ещё дольше, и объявил о… — прикусив губу, молодой мужчина вновь посмотрел в лицо тенакт. — О том, что Элой собирается связать себя с другим… Это было странно. Коталло знал, что этот разговор мог возникнуть. Он не отводил взгляда, смотрел в черноту мягких глаз другого мужчины. За эту пару недель Коталло узнал достаточно много, всей душой ненавидя скучную часть: он не был полиглотом, ему не нравилась застрявшая во времени дипломатическая линия, когда приходилось делать вид, что всё происходящее увлекательно и не вызывает раздражения. Но это раздражало. И его. И его людей. Но у них был долг. Однако за это время он много узнал и о самом Короле: бронзовокожий человек радел о своих людях и действительно пытался найти компромисс. Он уже вызывал у Коталло личное уважение, хотя бы за то, что пытался понять то, что хотят Тенакт. Право на неприкосновенность земель, соблюдение законов и сохранение своего собственного «я». Безопасная торговля. Обмен знаниями. Возможность участия в Доме Охотников (Талана потирала руки, предвкушая развлечение, как только Король-Солнце предложил ей это). Много вещей. Это не означало, что Карха или Тенакт моментально шли на уступки или сразу же выполняли прихоти, включая их в договор. Эти танцы напоминали Коталло то, как нужно двигаться на едва проявившемся льду: искать место, где лёд крепок и выдержит вес. И это был один из тех моментов, к которому Верховный Маршал не был готов и поражался, насколько любил эти вещи Несокрушимый Фашав. Он бы был здесь на своём месте. И то, как Король-Солнце держал в железном кулаке своих дворян через обманчивую мягкость, не осталось незамеченным. Тоже своеобразная битва со стороны бронзовокожего мужчины. Он тоже искал выгоду и видел места, где можно было это осуществить, не задевая гордость Тенакт. Коталло сделал маленький глоток, задержав напиток немного на языке. Действительно, лёгкое, сладковатое послевкусие. Он ждал. Наконец, Авад вдохнул, а затем выдохнул. — Скажи… Это было её решением? Без давления? — Да. Я сомневаюсь, что кто-то может принудить её к подобному решению. Только не Элой. Казалось, что этот ответ облегчил мысли Авада, и он коротко улыбнулся, посмеиваясь. — Я согласен, но я имею в виду… Не могу подобрать слов, она не давала мне надежды. Никогда на самом деле. Она предлагала мне дружбу, за которую я намерен держаться как можно сильнее и крепче. Но мне важно знать… Счастлива ли она, как ты думаешь? — Я верю, что она счастлива сейчас настолько, насколько это возможно. Она сейчас больше сосредоточена на своей миссии. — Ах… Немезида и Гефест. Я уже знаю. Ещё один долг, который мир не сможет отдать ей. За всё то время, что я знаком с ней, она стремительно расширяет мои горизонты. И даже сейчас мир стал ещё шире благодаря её подарку. Если ты говоришь, что она счастлива, то я верю в это. И я молюсь Солнцу, чтобы её ждал успех. Молюсь… За неё. И надеюсь, что она действительно обретёт покой с тобой, Верховный Маршал. — Ты очень добр, Король-Солнце. — Сегодня я решил показать тебе ещё кое-что, если ты позволишь, — медленно проговорил другой мужчина, покачивая в руке бокал, и посмотрел на мирных птиц в удивительном, вписанном в дворцовые стены водоёме. Коталло оглянулся назад, услышав громкий смех Зо и своих людей. — С ними ничего не случится. Слово Короля. Они оставили стаканы на столах. Один из стражей двинулся за ними, но Авад покачал ладонью, призывая его остаться на месте. — Это недалеко… Нам нужно пройти сквозь Молельный зал. Колоннада, мимо которой они шли, была относительно короткой на протяжении всего пути, но богато разукрашенной. Коталло уже привык к позолоте и металлу вокруг, к постоянным мотивам цветения и благополучия, хотя иногда это давило. Даже в его спальне, над его кроватью, на потолке сиял диск солнца. В первый раз Коталло удивился, узрев над собой собственное отражение, хоть и не такое чёткое, как было бы в гладко отполированных пластинах бронеката или буревестника. В конце коридора их ждал королевский Молельный зал с красными вымпелами и полотнами, украшенными бусами и искусной вышивкой на них. Окна в этой зале были искусно расположены так, чтобы освещать алтарь Солнечными лучами целый день без перерыва. Верховный жрец, в окружении своих подчинённых, проводил службу, зажигал ладан и сандал, расставляя небольшие подношения от лица Короля. Из его уст легко вырывалась молитва. Монотонный тон, в нём прослеживались хвала и благодарность, просьба принять подношение и послать на земли благодатный дождь для богатого урожая. Один раз Коталло услышал, как Жрец назвал, украдкой, племя Запретного Запада «богохульниками». Он уловил тяжёлый взгляд однорукого мужчины и скрылся. Это не осталось незамеченным для его людей. Это было не очень приятно, и, хотя Тенакт больше об этом не слышали, осадок оставался. Увидев Короля и сопровождающего его Тенакт в священном месте, Верховный жрец споткнулся о свою речь, но тем не менее быстро взял себя в руки, приветствуя своего господина. Остальные следовали за ним, становясь на колени, прежде чем продолжить свою работу. Но это не помешало им искоса поглядывать на варвара, посмевшего разгуливать в своей броне и с оружием на поясе рядом с их повелителем. Коталло не мог этого понять, хотя пытался. У Авада дёрнулся уголок губ, когда они вышли, сворачивая в более скромный коридор без окон, но почему-то наполненный светом. — Я вижу, что у Тенакт скрипят зубы, когда они видят жрецов. Особенно женщины. Почему? — Исключительно из-за их… — маршал облизнул губы, силясь подобрать слово как можно приятнее. — Высокомерия. Ничего личного, Король Авад. — Понимаю. Жрецы — важная часть нашей культуры. После свержения Безумного Короля и после того, как закончились Красные Рейды, жрецы внесли огромный вклад в распространении нового порядка. Моего порядка. Хотя… Как бы это не было парадоксально… — улыбка Авада превратилась в оскал, но он говорил легко, — именно они подали неосторожную идею моему отцу, Королю Джирану, что Помешательство машин — результат недостаточной веры и молитв. Коталло внимал, впитывая эти обрывки истории. Впервые Авад говорил так легко и открыто, хоть и держался по-королевски. — Эренд рассказывал мне немного о вашей истории, чтобы я мог понять. Но я так и не смог, — сказал честно Коталло. — М-хм. Видишь ли, всю свою жизнь я изучал историю своего народа. Религия — сложный инструмент. Это одновременно и благодать, и проклятие. Прости, я не думаю, что это хорошая идея: обсуждать такие сложные вещи сейчас, тем более, что мы пришли. Это Усыпальница Солнца. Вход в неё. Авад остановился перед лестницей, и теперь Коталло понял, почему в коридоре было так светло. Свет отражался от многочисленных зеркальных поверхностей, освещая оставленный позади коридор. Косвенно Коталло был знаком с этим явлением: наблюдая за тем, как свет отражается от бесконечно чистого снега. Этот свет отражался и освещал внутреннюю часть пещер или приютов путника, делая её чуть более освещённой. Сделав себе мысленную пометку, спросить побольше об этом явлении у Геи, Коталло уставился на открывшийся полузакрытый зал. Ничего лишнего. Песчаник, золото, кремовый мрамор. Лампады и лампы. Зелень. Цветущая бесконечная зелень. Даже колонны были простой формы, но украшены так, словно каждый луч касался могил. Коталло сглотнул. В Усыпальнице Солнца было тихо. Авад мягко улыбнулся, непривычно простой без своей одежды, облачённый только в простые белые брюки и лёгкий жилет. Он поправил корону, прежде чем глубоко вздохнуть и сделать шаг вперёд. Коталло зачарованно пошёл следом. Они замерли у одной из колонн, увитой плющом с яркими лазурными цветами. В лучах, пронизывающих это место, мягко кружились пылинки. Но взгляд Коталло приковала большая полукруглая стела и табличка, кремово блестевшие в дневном свете. Коталло уставился на знакомые глифы. Глифы, которые он учился писать одними из первых. Золото тронуло края большой, изящной стелы и выгравированное имя. Прозвище. Год. Синий стилизованный топор, с «V»-образным символом снизу, нарисованным с помощью синей краски. Этот рисунок был знаком для пальцев Коталло, ведь он столько раз чертил его на лице другого человека. Дрожь лизнула его позвоночник. — Это здесь. Когда он вернулся… — молодой мужчина вздохнул, не отворачивая взгляда от Тенакт и впитывая его реакцию. — Когда… Когда мой кузен вернулся сюда мёртвым, я повелел провести все положенные погребальные ритуалы. Он захоронен как принц и военачальник Карха, как дипломат и творец мира… Со всеми почестями. Песнями. Трауром. Весь город был украшен чёрными вымпелами со знаком садящегося Солнца. Поверь, это горе ошеломило меня так сильно, что я не знал, куда себя деть. Он ожил для меня, а затем погиб, так и не вернувшись домой. И я знаю, что больше всего на свете он желал мира. — Мир для него был важен. Он говорил, что это его долг как принца. Надежда на искупление за те безумства, что сотворил его дядя… Твой отец. И за то, что сотворил он, — Коталло подошёл к выбитой табличке, густо украшенной глифами и символами. Мужчина протянул руку к камню, не решаясь тронуть мягко мерцающую поверхность. Он так боялся ощутить холод. Хотя знал, что это неизбежно. — Насколько вы были близки? — тихо спросил Авад. Он спрашивал не как король или владыка, а как простой человек. — Мы стали братьями по неволе, затем друзьями и… — Коталло замолчал и опустил руку. Он не знал, насколько этично говорить об этом королю. — Ты любил его. Да? — Он любил меня в ответ, — Коталло повернул голову, желая увидеть реакцию мужчины перед ним. Вместо презрения и ненависти он встретил понимание. — Я тоже потерял возлюбленную. Провел с ней так мало времени… И, к сожалению, потерял с Элой так много возможностей, пытаясь разглядеть в ней замену той, что потерял. Вот оно что. Коталло изогнул губы в полуулыбке. — Я не пытаюсь найти замену Фашаву в Элой. Это знак того, что я выбрал. У Элой есть похожие чернила, связывающие нас как партнёров, — он приподнял руку и протянул её Королю. Тот впервые рассматривал татуировку Коталло так близко. И был очень любопытен. — Я любил Фашава, — повторил Маршал, убирая руку, — и прошёл бы с ним Огненный обряд, если бы мы были оба к этому готовы. Я оплакал его по достоинству, сжёг по традиции Тенакт саван, которым мог бы укрыть его мёртвое тело. Похоронил окончательно и иду дальше. Элой — не замена. Никогда ею не будет. Я отдал ей весь остаток своей жизни и буду следовать своему слову до последнего вздоха. Авад молчал, прикрыв глаза. И горько улыбнулся, покачивая головой. Карие глаза распахнулись, он посмотрел на видневшееся небо. — Ты мне нравишься, Верховный Маршал. Многие отговаривали меня от диалога с вами, от мира и предупреждали, что ты — хуже всех. Но ты оказался рассудительным и твёрдым в своих словах. Я уважаю это. Я знаю Фашава с детства. Мы вместе росли, хотя он учился уже вместе с Кадаманом, я был для него младшим кузеном. Даже немного больше, возможно, мы воспринимали друг друга как родные братья. Я верил ему и слушал. Они вдвоём… Кадаман и Фашав, я имею в виду, хотели оградить меня от кошмара, который сотворил Безумный Король. Отец ещё до Помешательства был достаточно деспотичным. Фашаву пришлось нелегко… Близкий к трону, потенциальный соперник для Кадамана, — в глазах Авада вспыхнуло что-то далёкое, отражение прошлой жизни. Коталло прикрыл глаза, рассматривая мужчину перед ним по-новому. — Знаешь… Для меня это не было секретом, его… Увлечения. И мне было всё равно. Всегда. Я не знал, что с ним, пока не послал к Вождю первую мирную делегацию. — Я помню этот момент, — тихо произнёс Коталло. Он действительно помнил всё в мельчайших деталях. И стычку Фашава с Регаллой. Дуэль между его Шефом и всё той же Регаллой. Резонанс среди его племени. — Да… И, насколько я понимаю, это заставило одного из вас совершить предательство. Но… Если Фашав получил любовь и дружбу на Запретном Западе, вместо того чтобы быть мёртвым или измученным пленником, то, видит Солнце, я более чем счастлив. Возможно, что он был более счастлив, чем здесь. Счастливее, чем кто бы то ни был из нас. Коталло поверил, что Авад любил своего кузена. Это было видно в тонких чертах мужчины. Он плотно сжал губы и его плечи поникли. Его узкая изящная ладонь рассеянно водила по холодному камню. Коталло всё ещё опасался трогать бездушный монумент. — Ещё одна смерть по моей вине… — Фашав умер по вине Регаллы. — Нет. По моей. Если бы я не послушал его и попросил бы отца не отправлять его на чужбину… Он был бы жив. — Или вы оба были бы мертвы, Король. Невнятное гудение, совершенно не королевское, сорвалось с уст Короля. Нечто среднее между стоном и грубым смешком. — Прошу прощения. Возможно, ты прав, мы никогда не узнаем. Хуже всего, что ему, как военачальнику, пришлось работать с людьми, которые не приживались с другими командирами. Я помню, как пришёл в ужас, когда послали Ракивида, чтобы следить за Фашавом и убить его, если тот решит устроить переворот. Потом он вернулся, сюда, после поражения в Алых Песках, добровольно сдался и отсидел срок в Солнечной Скале. Что удивило меня и Марада. — Фашав упоминал об этом человеке, но отзывался о нём с теплотой. Он… Жив? Авад замолчал. Надолго. Коталло же боролся с чувствами внутри. Он так надеялся, что Фашав будет ждать его здесь. Что Варл, Эренд и Элой ошиблись, что на самом деле его тлеющее дыхание случайно обнаружил кто-то из солдат или могильщиков… Он даже в душе лелеял искру надежды, что, если бы Фашав был бы жив, они могли бы… Ну… Построить что-то новое. Он. Элой. И Фашав. Перед ним была лишь бездыханная могила. — Он жив. Насколько мне известно. Но я не знаю, где этот человек. Всё, что мне известно сейчас — известно от Элой. Они вместе помогли моему королевству, избавив меня… — Авад сморщил нос и покачал ладонью, кладя вторую руку на свой бок. — Хм-м-м… От некоторых проблем. — От Затмения? — рискнул улыбнуться Коталло. — От Затмения и от мародёров. Его появление перед битвой с Аидом было удивительно и нервировало солдат. Этот человек… Уникален. Наверное, самое запоминающееся в нём — это звёздно-серого цвета глаза и жажда к насилию. Как Фашав умудрился укротить его и переманить на свою сторону… Не знаю. Мой кузен умел говорить и действовать. За ним мог подняться мятеж, если бы он этого захотел. Поэтому мой отец его боялся. Звёздно-серые глаза. Жажда к насилию. Фашав никогда не упоминал о том, как выглядит Ракивид, только о цвете его глаз и о том, что человек, призванный убить его, стал очень близок к нему. Преданный, как никогда никому раньше. Элой упоминала, что у Краснозубого тоже есть татуировки. Фашав показывал ему несколько приёмов с коротким ножом, которым научил его этот человек. Вспомнился поцелуй режущей кромки клинка по его губам, когда Коталло был недостаточно осторожен. Смех и издевательский поклон, когда Пустельга в ярко-красном пернатом шлеме ускользнула в тень, оставив Коталло наедине с механизмом, отворяющим ворота в крепость Карха. — У этого человека… Есть татуировки на лице? — ровным голосом спросил Коталло. — Да. Слёзы Солнца — племенные отметки. Коталло прикрыл глаза. Элой и Краснозубый… Коталло вспомнил кое-что ещё. Было ли это совпадением? Почему Элой избегала об упоминании личности человека под маской? Откуда он знал те самые приёмы, которые Коталло не раз и не два видел у Фашава, а затем и у Элой? Жажда к насилию. Жажда к адреналину. — О… Прости, Верховный маршал. Это неприятный диалог? Коталло рассеянно заморгал, качнув головой. — Всё в порядке, Король Авад. Этот диалог мне приятен. Он открывает много нового. — Я рад. Мне было бы приятно, если бы ты рассказал мне чуть больше о жизни Фашава на Запретном Западе. Какой он был? Что он любил? Как он завоевал своё положение? Я хочу знать всё, если ты мне расскажешь и если это будет нормально для тебя, Верховный маршал. Я не хочу тревожить твои раны, но подумал, что… Авад рассеянно пожал плечами. Коталло думал, всё же решаясь провести ладонью без привычной синей ткани по стеле. Камень не был холодным. Прохладный, но сохранивший от горячего в этот сезон солнца лёгкое шершавое и уютное тепло. Его принц, для которого он был Солнцем. Эти искры ещё болели в нём. Он скучал и всё ещё любил. Он не соврал, что отпустил Несокрушимого Фашава. Просто ценил эти чувства, которые ещё остались в нём. — Это будет честью для меня, поделиться его жизнью рядом со мной и с моим племенем, Король-Солнце. — Авад. В личной беседе. — Авад. Называй меня по имени, если тебе это будет удобно. — С удовольствием, Коталло. Коталло всей душой надеялся, что это станет началом хорошей дружбы.

***

Лежащая рядом с охотницей голограмма Коталло была более чем живой. Его сверлящий, но полный серьёзного озорства взгляд раздражал. — Что я тебе могу сказать… — Я убью его, — гортанно зарокотал мужчина. — Для начала, попрошу заметить, он не сделал ничего такого. Иначе я давно бы вспорола ему живот, — Элой потёрла горящие от смущения щёки. — Нил явно обуздал свою жажду насилия, нашёл другое занятие и даже приютил детей, когда им нужна была помощь… — Сила Десяти, Элой, один из опаснейших теневых карханских убийц ходит на моей земле, а ты молчишь? — Я не молчала. Технически, ты не спрашивал прямо и не спрашивал прямого ответа. Ты спросил, кто такой Краснозубый, я предложила тебе узнать самостоятельно. Я же не виновата, что ты так и не удосужился поучаствовать в гонках. — О, милая, я сделаю это, — сладко пообещал Коталло. — Я даже поучаствую тогда, когда ты будешь в этот момент там. Элой искоса посмотрела на него. — Ты… Невыносим. — О чём ты подумала? — Ты всё сводишь к сексу! — Я ни слова ни сказал. — Да что ты?! Но ты намекнул! — Элой, — серьёзно произнёс Коталло. — Я никогда не намекаю. Я говорю прямо. Когда я стану первым в этих гонках, я стащу тебя с машины и утащу в ближайшее укрытие, чтобы забрать свой приз, — Элой прикрыла глаза, тяжело сглатывая. — А потом заставлю Краснозубого снять маску и смыть украденную им краску! Она распахнула глаза и преувеличенно громко застонала от злости. — Богиня, помоги мне! — Она тебе не поможет сейчас, — голограмма перед ней переместилась, встав на колени. Элой сквозь ресницы разглядывала картинку перед ней. — Элой… Ухмылка Коталло стала злой. — Да, Маршал? — Ты одна? — Машины считаются? Серьёзно, я тут в пещере, но неподалёку жвачники жизнерадостно рыхлят землю и… — Чужеземка… — нетерпеливо прорычал мужчина перед ней. Даже сквозь помехи, даже сквозь цвет этой голограммы, интенсивность его шёпота, низкого горлового дыхания и взгляда ошеломляли и завораживали. — Я одна, — прошептала она. — Разденься… Для меня, — маняще произнёс мужчина. Это было новым открытием для них двоих. Сначала аудиозвонок, когда ничего, кроме воспоминаний о прикосновениях и воспоминаний за закрытыми глазами о виде его сильного тела, не мешало им. Новое исследование для него и для неё. И теперь они обнаружили, что видеосвязь можно использовать для более личных целей, особенно если заблокировать канал, сделав его частным. Элой могла цепляться за его удовольствие взглядом. — По твоему приказу, Верховный маршал… Как же ей хотелось касаться его и чувствовать его запах. Но сейчас она могла хотя бы видеть его лицо и тело, погруженные в удовольствие и погружаться в его низкий и гортанный тон, загипнотизированная и захваченная его движениями. Тем, что он говорил ей. Она сойдёт с ума, пока не увидит его.

***

— Эта мягкость не всегда удобна. Я не понимаю, как солдаты спят на этих подушках… Признаюсь только тебе: я пару раз спал на полу, — проворчал её спутник, лежа с закрытыми глазами. — Коталло. Ты жалуешься? Это не свойственно тенакт. — Я не жалуюсь. Это факт, который я не могу игнорировать, — немного обиженно сказал он. — Это привычки, Коталло. Но могу тебя заверить — обычные солдаты спят так, как привык ты. — Понятно. Но это мешает. Как твои дела? — О… Я… Проверила несколько зацепок и постоянно на связи с Сайленсом. Он вроде как исследует кое-что, что, по его словам, может помочь. — Правда? Например? — Ты изучал информацию о Серебряном просторе? — Нет. Видел несколько файлов, но пропустил это. Что-то о том, что этот ИИ сбежал. Элой согласно кивнула. — Теперь же мы нашли закономерность: упоминания о нём очень частые, и есть основание полагать, что многие файлы, которые я нашла на Пылающих Берегах, а также здесь, к северу от земель Пустынного клана, были написаны им. — Почему Сайленс предполагает, что он может помочь? — Потому что это один из первых супер-ИИ, система для контроля климата, который обрёл «свободный» разум, и из-за него изобрели шкалу Тьюринга. Э-э-э… Я думаю, что ты не знаешь, что это, верно? — Нет. Но я попрошу Бету или Гею рассказать мне. — Хорошо, но если говорить проще, то в теории, которую мы разработали, он может быть по силе схож с одной из подфункций. И… Бета копалась во всех данных, связанных с лабораторией, где мы нашли копию Геи… — она тяжело вздохнула, положив ладони на свой живот. — Короче говоря, есть косвенные намёки на то, что кроме Аниты Сандоваль, создательницы Бирюзы, Элизабет интересовалась разработкой Серебряного простора. И… Есть косвенные признаки того, где мог бы разрабатываться этот ИИ. — Дай угадаю. Фаро? — Умный Тенакт, — Элой задвигала руками, выделяя нужные ссылки и посылая их Коталло. Задумавшись ненадолго, она также послала их остальной банде для изучения. — И Бета с Сайленсом сумели восстановить несколько точек данных из Латополиса, где Тейт отправил недовольное сообщение Элизабет, что ИИ очень хорошо мимикрирует… Мы предположили, что речь идёт о Серебряном Просторе. — Трэвис Тейт часто фигурирует в последних найденных тобой файлах. И даже в тех, что были найдены у Лондры. — полупрозрачная рука Коталло двигалась, смахивая ненужную информацию перед собой и отмечая нужные пункты, чтобы прочесть это позже. — Я поставил закладку на присланных тобой архивах. Хм… Не нравится мне всё это, Элой. — Мне тоже. Но если это окажется ИИ, который может усилить Гею в несколько раз… Мы должны найти его раньше, чем это сделает Геф. Об этом говорит Бета, по её подсчётам, Гефест вполне может искать его. И я беспокоюсь за Бирюзу. Если бы была возможность связаться с ней. После того как Гефест чуть не поглотил её, она закрылась, и все запросы, которые даёт ей Минерва — отскакивают, словно резиновые мячики. — Есть племена на севере? — Нет. Здесь пусто, Коталло. Это выжженная пустошь, с остатками руин. Много машин. Очень. Здесь несколько котлов, которые я заблокировала, но людей здесь нет. — Интересно, почему? — Я не знаю. Есть старые стоянки, которые свидетельствуют о жизни людей здесь, но никого нет уже долгое время. Гея рекомендовала мне быть очень осторожной и не открывать закрытые двери без просчёта всех вариантов. Кроме того, что здесь ничего путного не растёт, кровопут поглотил всё — частично Гея смогла восстановить контроль над этими землями, но она высказала беспокойство, что заросли могли испортить почву намного сильнее, чем на Западе. И, может быть, это вызвало эпидемию среди людей, если они тут жили. — Эпидемия? — О… Дай-ка подумать. Массовый мор? Когда болезнь убила много людей, а остальные не смогли бы выжить или выжившие ушли. — Ах… Как Белая лихорадка. — М? — Когда мой отец ещё не стал рекрутом, до Помешательства, в земли клана Долин пришла Белая лихорадка. Температура, кашель, истощение, следы на теле — смерть. Это перекинулось на тех солдат, что сталкивались и выживали в схватках. Таким образом Белая Лихорадка выкосила очень много людей, пока целители не догадались поместить кусочек… Чего-то под кожу человека. Прости, я не знаю, подробностей. Зо может рассказать лучше. — Прививка. — Прививка? — Да, Предтеч делали её от некоторых смертельных болезней. Я читала об этом, но не сталкивалась. Ты хочешь сказать, что Тенакт и Утару знают, что такое «прививка»? — Если мы говорим об одном и том же, то — да. Когда мы видим признаки эпидемии, маршалы берут лекарей и путешествуют по землям кланов. А до власти Хекарро этим занимались духовники среди племен. Но я не могу сказать, что это происходит часто. — Интересно, знает ли об этом Бета… — Если она общалась с лекарем в Роще Памяти или с Деккой, то наверняка знает, — Коталло вздохнул, рассеянно поглаживая щеку. — У меня есть вопрос… — Конечно. — Эта женщина… Ванаша… — Ах. Ты с ней познакомился? — Это… Это мягко сказано… — пробормотал маршал. — Ну-ка… Расскажи поподробнее. Ванаша чудесная женщина. Храбрая и с чувством юмора…

***

Королева Насади была тихой и спокойной женщиной. Её голос был наполнен спокойствием, а сама она держала себя с гордостью, какая могла быть присуща только женщине, прошедшей трудный путь. Коталло не делил мужчин и женщин, они были равны в его представлении, со своими особенностями и индивидуальностями. Так, к примеру, он знал, что только женщине даровано право и чудо рождения, а мужчине большая сила. Это было естественно. То, что даровано Десяткой. Но в Насади было именно это: отражённая боль и трудность, вписанные в её лицо. Даже осторожность, которая присуща людям, неоднократно обжигавшимся. И она дала жизнь ребёнку, преодолев трудности. И выжила. Она, с вежливой помощью Авада, не показала страха перед ними. Несмотря на то что секачи и лентороги, с одним огненным загонщиком, стоявшие в специально выстроенном стойле, действительно не оставили её равнодушной. Как и её сына. Признаться, Тенакт были очарованы её сыном. Мальчик подрос, Коталло это знал с тех кадров, которые остались от последней встречи Элой с Итаменом. Немного вытянулся ростом, а любопытство и веселье в его глазах очень хорошо скрывались. Итамен посматривал на мать, хотя и не без раздражения. Ему явно хотелось подойти к машинам ближе. Воррек, член племени Долин, делился своим опытом в схватке с загонщиками и с зубоскалами, которые чаще всего появлялись на территории его клана, собрав вокруг себя небольшую толпу. Большое количество дворян состояло в небольших охотничьих клубах, некоторые имели почётные должности в Доме Охотников, который возглавляла Талана. Поэтому подобные истории для них — были отличным способом провести время. Броня Воррека была инкрустирована кусками металла Зубоскала, а поножи украшены осколками пил Секача. Итамен слушал его, стоя неподалёку от матери, но рассеянно посматривал в сторону Коталло, когда долинник неловко обронил фразу, что Верховный маршал вручную остановил Секача, хотя и получил, к ужасу Тенакт, травму. Коталло не обратил бы на это внимания, если бы не юный принц. Итамен держался как мог, но детское любопытство пересилило. Он подошёл к Верховному Маршалу, сложив руки перед собой, как это делал Авад, и прямо спросил: — Ты лишился руки из-за Секача? Шум вокруг затих. Все уставились на Коталло и маленького мальчика. Принц, почувствовав, что он сказал что-то не то, сжал губы. Но в то же время он не забрал своего вопроса назад. У Верховного маршала пробежал холодок по спине, мужчина был в небольшом смятении, но не показал этого. Он не ожидал такого прямого и честного вопроса, тем более от ребенка. С другой стороны, это был первый вопрос о его травме, пока он был здесь. — Итамен… — Насади ахнула и замешательство промелькнуло на её скрытом за вуалью лице. — Это невежливо. Боковым зрением мужчина увидел, как от стены дальнего угла отлипла мускулистая фигура женщины в пурпурных одеяниях. Она шла к ним неторопливо, но шагом, который показывал её готовность ко всему. — Я… Если этот вопрос бестактен, то ты можешь не отвечать на него. Извини, — пробормотал недовольно принц. Но это был вопрос, который заслуживал честного ответа. Коталло видел взгляды, тайные и скрытые, когда его левая сторона показывалась из-под ниспадающего по той стороне лёгкого плаща. Но привык не обращать на это внимания. Тенакт смотрели только на однорукого мужчину, ожидая его действий. Это был всего лишь ребёнок. С трудной судьбой. — Не волнуйся об этом, — Коталло сел на корточки перед принцем, чтобы их рост был хотя бы немного одинаков. Низ плаща Верховного Маршала зашуршал по мраморному полу. — Я потерял руку тогда, когда защищал друга… — он поправил себя. — Пытался защитить от атаки Секача. — О… — мальчик замер, словно не решаясь спросить. Но что-то в лице Коталло подсказало ему, что он хочет рискнуть. И он спросил, как только на лице тенакт на мгновение появилась ободряющая улыбка. — Воррек… Он сказал, что Тенакт были в ужасе от твоей травмы и то, что ты остановил машину. Почему? Что случилось? Рядом прошла та самая женщина. Остро пахнуло тёплыми специями, и наблюдательный Коталло увидел, как она поприветствовала Эренда и другого мужчину с бородой, имени которого он не знал. — Как сказал Воррек, у этой большой машины внутри пасти есть циркулярные пилы. Ты можешь посмотреть поближе, если разрешит твой Король и твоя мать. — Коталло чувствовал, что подробности не нужны, но тем не менее тщательно выбирая слова, он продолжал. — Я пытался удержать эту машину, чтобы она не растоптала моего друга. Но был неосторожен, и моя рука соскользнула, угодив в эту пасть. У мальчика расширились глаза. — Было бы здорово. Я имею в виду, посмотреть поближе, а не то, что случилось с тобой. Твой друг выжил? — Действительно здорово, — согласился Коталло. — Нет, мой друг погиб. — Ох… Мне… Жаль. Король-Солнце говорит, что любая жизнь бесценна и мы должны сделать всё, чтобы защищать людей. — Король-Солнце обладает мудростью, — сухо заметил Коталло. — Но почему ты это сделал? Это же было очень опасно! И ты потерял руку! — Я не думал в тот момент о том, что я могу потерять. Я лишь хотел спасти друга и брата. Это было естественно для меня, как биение сердца или моё дыхание. — У тебя даже не было сомнений? — Нет. Вот здесь… — Коталло поднял ладонь, касаясь левого плеча, а затем коснулся кончиками пальцев груди мальчика, ближе к сердцу. — Не остается сомнений. Когда ты хочешь защитить того, кто тебе дорог или защитить невинную жизнь — никогда. В конце концов эта жертва оказалась не такой губительной, как я думал. — Тогда ты должен быть героем среди своего народа. За спиной тихо вздохнул Норрик из клана Неба. — Десятые… — Нет, принц. Это не сделало меня героем, даже наоборот. Тенакт долгое время думали, что травмы делают человека слабым. Но я работаю над этим, — Коталло улыбнулся уголком губ, приоткрывая ему завесу своей истинной натуры. Он заговорчески зашептал между ними, поманив юного мальчика ближе, чтобы никто не мог их слышать. — Кто-то должен уничтожать старые устои. Почему бы мне не быть этим человеком? — И тем не менее ты — Верховный Маршал, — принц сморщил личико, раздумывая. — Это заслуженно? — Абсолютно, юный принц! — вклинилась в разговор Иввира. — Извините, но я должна была это сказать. Поступки Верховного Маршала научили нас… Нескольким вещам. И его действия говорят сами за себя. — Сестра учится очень быстро, — лукаво произнёс Коталло. — Знаешь… Мой брат… — произнёс Итамен и качнул рукой в сторону ободряюще улыбнувшегося Авада. — Он спас всех карха. И меня и мою маму. Хотя он мог погибнуть, но он не думал об этом. И он, и Безгрешный Марад, и Капитан Авангарда, и Ванаша, и остальные… А ещё Элой. Наверное, она тоже не сомневалась, когда помогала нам… — Скорее всего. —Итамен… — умоляюще проговорила Насади. — Ты утомляешь Верховного Маршала. — Это не так. Всё в порядке. — Тенакт хорошо относятся к детям, Королева, — чувственно произнесла Иввира. — Ценный дар Десяти. — И Солнца, — с нежностью проговорила Насади и с благодарностью посмотрела на Коталло. — А ещё у него есть потрясающая механическая рука, которой можно пробивать броню машин и доставать их механические сердца, — ехидно заметил Эренд. Атмосфера вокруг стала менее напряжённой. Итамен удивлённо открыл рот. — Хочу увидеть! — Возможно, позже, когда мы будем тренироваться. — Так теперь ты помогаешь своему народу и Элой? — Верно. — Знаешь, я понимаю, о чём ты говоришь. Но всё-таки я думаю, что раз ты хотел спасти друга, продолжаешь служить своему… — мальчик посмотрел на мать, ища подсказки, но, покачав головой, вспомнил самостоятельно. — Своему Вождю и помогаешь Элой, это делает тебя героем. — Возможно, маленький принц. А теперь иди к своей маме, а позже, если ты получишь разрешение, мы можем посмотреть на ездовые машины поближе, — Коталло поднялся с грацией и протянул руку принцу. Тот пожал её со всей серьёзностью. Несколько минут спустя Коталло стоял в стороне, не совсем пытаясь спрятаться в тени колонн и внимательного, настойчивого взгляда темнокожей женщины, которая улыбалась ему так зубасто, словно хотела его препарировать на месте. Такой тяжёлый взгляд был у какой-нибудь особенно крупной машины, красный цвет окуляров которой неотрывно смотрел на охотника, невзирая на кажущуюся неподвижность последнего. — Верховный маршал. Я… Командир, знаешь, нам нужно кое-что сказать тебе. Нам так жаль, — к нему подошла Небесница и тяжело вздохнула. — Я никогда раньше не думала о том, что твоя травма не была твоим выбором. И что вообще-то ты испытывал чувства, кода мы все… Отвернулись от тебя, — последние слова явно давались ей тяжело. Она неловко потрогала свой подбородок, находя утешение в липкости пупрурной краски. — Это последствия твоей попытки защитить кого-то. Я не знаю, смогла бы я не раздумывать и… Не знаю… — Тоже никогда не думал об этом в таком ключе. В первый раз, когда я увидел тебя, то мне было страшно и мерзко. Я со временем привык видеть это как недостаток, словно это назойливая заноза, винил тебя, что ты… Э-э-э… Что ты ничего с этим не делаешь… — Аровва сложил руки на мускулистой груди, прикрытой бронёй. — Хотя почему ты не носишь металлическую руку, я не знаю, потому что это вроде как… Возбуждает и внушает трепет. — О да. Но Верховный Маршал, наш Командир, сам разберётся с этим. Не так ли? — Иввира подошла к ним, приобнимая Ритакку за талию. — Самое удивительное, что это не мешает нашему брату и вашему Командиру быть выносливым и сильным. Я ещё кандидаткой на Кульруте сказала, что ему явно не мешает отсутствие руки, да, Аровва? Хотя выглядит это не очень красиво, ты уж прости, — Иввира обняла его, мягко коснувшись щекой его щеки. — Десятые дадут всем нам мозгов побольше… — Сколько времени это у вас заняло? — язвительно произнесла Ритакка. — Даже моё происхождение не так сильно мозолило вам глаза. — Ну почему же? Я вот вижу, что ты вписываешься в местный колорит, — Воррек увернулся от оплеухи, рассмеявшись. — Прости нас, Командир. Я обещаю, что раздам всем идиотам, которые плохо думают о тебе, сильных синяков, когда мы вернёмся. — Лучше служи своему Шефу как можно лучше. Изучай местную культуру, особенности. Будь наблюдателен, солдат. Скорее всего, вы будете постоянными гостями в Доме Солнца. — Это наказание? — чаще молчавший солдат из клана Пустынь обречённо вздохнул и закатил глаза. — Благословение Десяти, — усмехнулся Коталло. — Скорее уж, проклятье. Ты видел, какие они делали глаза, когда мы рассказывали о праздниках урожая? Даже Капитан Авангарда так не краснел! Чувство счастья и довольствия грели грудь Коталло изнутри. Позже, когда он отпустил своих людей на тренировку и мечтал побыстрее оказаться в спальне, чтобы, кроме короткого отчёта для Хекарро, позвонить и своей Спутнице, рядом с ним появилась та самая женщина, с той же улыбкой и горящими глазами, чуть позади неё шёл тот самый, мрачного вида мужчина с непроницаемым лицом. Всё внутри Коталло кричало о том, что эти двое — опаснее личной охраны Авада. — К сожалению, нам не довелось познакомиться ближе. Но теперь я здесь, и я могу увидеть тебя воочию, Верховный Маршал Коталло, — мускулистая, красивая женщина с чёрной ночной кожей улыбалась самой широкой улыбкой, которую видел Коталло у кого бы то ни было. — Меня зовут Ванаша. Я няня и телохранитель Итамена. Эта женщина была кем угодно, но только не няней. Учитель, телохранитель. Шпионка. Теперь, когда она подошла к нему ближе, Коталло понял, что видел её в записях Элой. — Я Утид, — низким голосом произнёс мужчина. Коталло вежливо наклонил голову, в ответ на такой же поклон от мужчины. Эти двое были опасны. И опаснее всего была женщина. — Талана не врала. Ты такой, каким она тебя описывала. Коталло ничем не выдал своего интереса к тому, как именно описала его Талана. Ястреб Солнца угрожала ему ещё до того, как он признался Элой в чувствах, а затем пришла на Огненный Обряд, сияющая счастьем за них обоих. Она могла рассказать о нём только хорошее, как в душе верил мужчина. Бородатый человек перед ним прочистил горло. — Ванаша. Не стоит. — Стоит-стоит. Мы наслышаны о том, что кто-то украл сердце нашей любимой Элой. Более того, когда мы узнали, что она решила скрепить с другим человеком свои узы, то весь дворец кричал от радости. — В основном кричала ты, радость моя. — Что правда, то правда. Остальные просто радовались. Даже наш Король-Солнце, хотя он и имел чувства к ней. — Ванаша… — Уверена, что Капитан Авангарда поведал ему об этом. Или наша Ястреб Солнца. — Я знаю, что Король Авад испытывал чувства к Элой. — Видишь? — Ванаша очаровательно прищурилась и показала Утиду язык. — В любом случае. Расскажи, как тебе это удалось? Коталло едва дёрнул уголком губ, скрывая ухмылку, и осторожно произнёс: — Что именно? — он немного перенёс свой вес с одной ноги на другую, опираясь плечами на стенку. Руку он положил на своё бедро, рассматривая Ванашу со стороны. — Ты не понимаешь? Мне ужасно любопытно узнать из первых уст о том, что произошло с маленькой охотницей… — Ванаша округлила большие глаза и томно повела плечами. — Как так случилось, что Изгой Нора, сбежавшая с королевской вечеринки, отправилась на Запретный запад и обнаружила там нечто большее, чем свою миссию? Если это какой-то дурман, я могла бы попросить продать его мне, потому что Элой не была расположена к отношениям. Никак. — Ванаша… — Утид дёрнул бороду и с нежностью посмотрел на темнокожую женщину. — Не мучай Верховного Маршала… — Я не мучитель, Утид. Мне просто нужно узнать обо всём из первых уст! — повторила Ванаша, обнажила белоснежные зубы и стала внимательно разглядывать каждую чёрточку тенакт перед собой. — Так что? Солнце видит, все тенакт вызывают интерес и люди ждут, когда вы ещё раз окажетесь в городе. Любопытство людей — самая лучшая черта, по моему мнению. — Потому что с помощью любопытства легко манипулировать? —безэмоционально проговорил Коталло. Ванаша хлопнула в ладони и повернула голову к мужчине рядом с ней. Тот закатил глаза. — Посмотри, он соображает. — Ты шпионка. Ванаша. Опасная и добрая, — сказал маршал. — Добрая? Это что за новости? — Элой рассказывала о тебе. И говорила, что твоё сердце мягкое и хранит очень много нежности. К Итамену, — Коталло поднял руку к виску, показывая на визор. — Я немного изучал информацию о тебе. Втроём они посмотрели на мальчика, который беззастенчиво ощупывал загонщинка, пока Эренд описывал ему слабые места этой машины. Глаза Ванаши потеплели, когда Итамен помахал им рукой. Утид хохотнул. — Любимая. Он прав. — Вот Тени… Из-за Элой моя слава испорчена. Ты мне нравишься, Коталло. А теперь, позволь мне всё-таки услышать из первых уст историю о том, как ты познакомился со Спасительницей.

***

— Она ведь не отпускала тебя, да? — Нет. Пока не пришли Талана и Эренд, — Коталло загрохотал, посмеиваясь. — Они спасли меня, потому что чем больше я рассказывал, тем больше она откусывала. Но она действительно тебя любит, Элой. — Это похоже на Ванашу, — Элой так тепло улыбалась, склонив голову и расчёсывая свои волосы, переплетая косы заново. — Карха кажутся тебе приятными? — Я бы так не сказал. Они не такие как мы. Мне непонятны многие вещи. Я боюсь оставлять здесь людей, Элой. — Почему? — Я всё ещё не доверяю Карха. Королю Аваду — вполне. Остальным — не могу. — Коталло, Аваду не выгодно разрушать тот хрупкий мир, который вы создаёте. Тем более, что он уже связывался с Хекарро, и этот диалог прошёл мирно. — Я не могу, Элой. Пока нет. Никому из карха. Элой удивлённо посмотрела на него. — Почему? Коталло, Авад… — попробовала она ещё раз. — Даже если Авад миролюбиво расположен к Тенакт, я должен быть осторожен, душа моя. Мы почти достигли всех соглашений, но мы должны получить гарантии того, что Карха не нарушат свои договоренности. И мне нужно оставить нескольких людей здесь… Аровва точно останется, у него есть визор. А ведь у моих людей, кроме долга, есть семьи. Значит, нужно транспортировать их сюда… — Коталло устало потёр лицо, пока ещё лишённое краски. — Жрецы Солнца требуют поселить в Роще Памяти нескольких жрецов, которые могли бы нести слово Солнца. Это вызвало агрессию среди моих людей на переговорах. Главный Жрец был недоволен, и я клянусь, лишь Десятые остановили мою руку от того, чтобы не сжать его горло. — Это недопустимое условие? — Абсолютно — нет. Жрец Солнца никогда не будет проповедовать на землях Тенакт. Ни одна молитва не будет услышана в Роще Памяти. Нет, пока я жив. — Что в этом такого? — Ты правда не понимаешь? Само предложение для тенакт оскорбительно. Представь, что будет, если жрецы Солнца, жрецы народа, который годами уводил моих людей в рабство, начнут проповедовать там, где есть святыня Энн Фарадей, — холодно отметил Коталло. — Это всего лишь боги, Коталло. Несуществующие. Какая разница есть жрецы или нет? Если это поможет для союза — почему бы и нет? Тенакт же не изменят свою веру от… — Повтори? — Коталло резко сел, допуская недовольство в голосе. — Что именно? Это всего лишь боги? — неуверенно произнесла Элой. — То, во что я верю, не является важным, Охотница? — Коталло невидяще уставился на свою ладонь, прежде чем перевести взгляд чуть выше головы охотницы, осматривая противоположную часть комнаты. Мозаичная картинка показывала рыскарей и жвачников, мирно пасущихся среди высоких пшеничных колосьев. — Я не говорила этого. — Но ты не видишь в этом ничего противоестественного. — Коталло… — её голос надломился из-за помех. Коталло надеялся на то, что это были помехи, а не что-то ещё. — Я имела в виду, что тенакт не перестанут верить в Десятых. Я… Коталло молча уставился на неё, сжимая челюсть. — Социальные навыки, которые вы привили мне, подсказывают, что я, возможно, была неосторожна в своих словах. Выслушаешь меня? Я чувствую, что я обидела тебя. — Ты наблюдательна. Твои социальные навыки явно улучшаются всё больше и больше. — Знаешь… Я никогда не верила в Богиню. Сейчас говорить о ней, скорее всего, — привычка. Как бы не старался Раст, он так и не смог научить меня верить. Он старался быть заботливым отцом, но иногда мне казалось… — она опустила взгляд на свои руки. Коталло ощутил укол вины, несмотря на клокочущую злобу внутри, хотя знал, что Элой не верила. Он знал, что Энн Фарадей и JTF-10 реальные люди, прототипы, благодаря подвигам которых Тенакт нашли свою веру. Но это было духовной частью для них. — Ты помнишь, что он не понимал, что ребёнку нужна не только миска горячей еды и одежда с постелью. Я никогда не сомневалась в его любви. Он любил меня. Так, как мог только он. Защита. Кров. Выживание. Обучение без перерыва. Иногда я видела, как он достаёт резную фигурку рыскаря, украдкой потирая её и рассматривая. Она была потёртая и сколотая во многих местах, а дерево слегка треснуло там, где соединялся хвост и спина. Он прятал её, как только видел, что я смотрю. Думаю, что игрушка принадлежала его дочери. Возможно, что, несмотря на то что часть его никогда не теряла любви к дочери и жене, он сожалел о том, что он не с ними… Ну, куда там попадают после смерти. В пустоту или в бездну. Неважно. Но долг Всематери превыше всего, как он мне говорил. Видимо это и любовь ко мне заставляли его жить и продолжать дышать. Но вот только он не нашёл места для… Лишней теплоты между нами. Для откровенности. Для… Я не знаю, как это объяснить. — Ему было больно и он был потерян. Я рад, что он смог заботиться о тебе. Нужно обладать мужеством, чтобы сделать это, не опираясь на прошлое, как бы оно не болело, — всё ещё сухо говорил маршал. — Да… Но вот я… Мне всегда было трудно принять его упрямство. Он свято верил в Богиню. Не принимал факты, которые указывали на то, что Богини не существует. Он рассказывал про звёзды, про солнце и про огонь. Про путь, который прошли предки — нора и почему это важно. Про волшебное молоко Матери, что разлилось на небе, дабы дети всегда помнили о её материнской любви. Для него это было так важно… Я слушала эти истории, учила и вторила слово в слово. Пела песни. Однажды он привёл меня к стене, так, чтобы нас не заметили. Оставил меня одну в траве и сказал слушать. Я слушала… Пение. Стихи. Это пели матриархи и старшие женщины… Это не было для меня… Важным. Они были об одном: о материнстве в первую очередь, о воинской славе в защите племени и в вере к Богине-Матери. О том, как зародилась земля и машины. В этом не было ничего настоящего, Коталло. Раст говорил, что я должна их знать, потому что я будущая женщина из племени Нора, — она невесело усмехнулась, откидывая скрывшие её лицо волосы со лба, которые не успела заплести в косы. Посмотрела вбок и потёрла шею, другой рукой помешивая закипевшую воду с травами, как понимал Коталло. Голограмма иногда рябила, искажая её красивые черты. — Однажды я сказала ему, что все его легенды и вера в Богиню — чушь мышиная. В них всё неправда, а вот это… — она коснулась пальцем визора, — истина. Он… Стал молчаливым больше обычного. Не говорил со мной, а затем… Ушёл. Не возвращался до утра. Мне было десять или около того. — Я однажды слышал фразу от Фашава: «Не забирай веру у человека, иногда это всё, что ему нужно, чтобы продолжать существовать». Она скривила лицо, цыкнув. — Мой рациональный ум не совсем понимает этого. Жить можно ради других вещей: ради высшей цели. Ради спасения мира, — она оценила смешок из его груди, широко улыбнувшись. — Не смейся, Летающий на крыльях Десяти. Жить можно ради… Мести. Каждый ищет то, что ему нравится. Но верить в существо или существа, которые никто не видел… Это глупо. Иррационально. — Ты права, в Гею тоже можно не верить. По такой логике — она не существует, — поддакнул Коталло, смягчаясь и наклоняя голову. — Потому что её никто не видел. — Коталло, Гея — это то, что существует. Она есть и она осязаема. Она то, что помогла этому миру, дар от Элизабет. Коталло помолчал, тщательно размышляя. Он понимал то, что хотела сказать его спутница. Он посмотрел на своё запястье с татуировкой, жалея, что не может погладить это место, слепо веря, что она могла бы ощутить это прикосновение. Но она также должна была понять и то, насколько некоторые вещи не должны даже появляться в обсуждении. — Элой… Иногда песни… Это песни. То, что требует душа. Тенакт выбрали слово Десятых, мы говорим о них, чтим их подвиги и заветы, но не умеем петь. Но иногда мы поем, если это Кундред, или нам нужно настроиться на битву, или поём в честь Начала нового цикла. У каждого племени свои истории. И иногда… Нужно просто слушать и попытаться понять, что важно для других. Здесь. Возможно, Десятые не являются богами в общем смысле, но эти люди смогли стать таковыми для тенакт, даруя те устои и принципы, которым мы следуем. Наша вера зиждется на простых понятиях чести, стойкости и доблести. Десять заповедей. Три племени, верящие в эти заповеди. И устои, которые характеризует каждое племя. Карха, угоняя мой народ в рабство, пытались уничтожить эти вещи, называя эту веру ложной. Нет проблемы устроить постоянных послов карха в Роще Памяти, со Жрецом вместе, но разрешить ему говорить о том, что Солнце выше, чем Десятые? Мы не можем уступать. Это невозможно, милая. Ему показалось, что она облегчённо выдохнула. Она сложила руки на груди, покачивая головой. — Коталло. Я не стану верить в божества. Для меня реальна жизнь и Гея. Реальны ИИ. Я могу это ощутить. Знания и информация. И эта часть, часть того, во что веришь ты или Авад, или Нора или кто бы-то ни было ещё, мне недоступна. Никогда не будет. — Я знаю, Элой. Но ты должна понять и меня. Они молчали долго, смотря друг на друга. Наконец, Элой устало откинула голову и заворчала. — Я понимаю суть проблемы. И, конечно же, не должна была так говорить. Просто для меня это… Глупо, — она скрестила руки на груди, возмущённо фыркая. — Столько всего нужно сделать, а оба народа спотыкаются на таких глупостях. Знаешь, моё сердце… То, что ты рассказываешь о своём племени… Хм… Ты слишком мудр для человека, у которого вся жизнь — битва. — Я умею слышать и научился терпению. В терпении я научился рассуждать. Она хмыкнула, раздражённо. — Я не буду извиняться за своё мнение. — Я не хотел бы этого. — Но я понимаю, почему это для тебя важно. Недопонимание того, как можно допускать чужую веру к себе домой… Я попробую это понять и надеюсь, что вы придёте к решению. Коталло… Это нормально, что я скучаю по тебе? Это так давит… Её рука сжалась на бирках, висевших на её шее. Она носила их. Носила и трогала, думая о нём. В животе у мужчины потеплело. Его спутница. — Совершенно нормально. — Тогда… Можем просто… Побыть на связи? Пока я не усну. Только я отключу голограмму, а то это выглядит странным. — Всё, что захочешь, Элой. Ему нравилось, что, несмотря на то что у них были недопонимания… Она училась слышать и слушать. Скорее всего, несколько месяцев назад она бы закончила разговор, раздражённая. А сейчас… Коталло удивлялся этим изменениям, хотя и был рад.

***

Была ещё одна трудность, которую Коталло не очень понимал. Точнее, он просто старался её игнорировать. Он не видел в этой ситуации ничего плохого, но и приятного не находил. Вокруг него постоянно вертелась фрейлина Насади. Здесь и там, вокруг и около — она всегда появлялась тогда, когда была необходимость, и жаждала познакомиться с ним ближе. Это утомляло. Но она также крутилась и около других Тенакт, интересуясь их историей на коже и порывалась потрогать краску. Кто-то ей это позволял, например, Аровва, пленённый её интересом попробовать различия между карха и тенакт. Типичная карханская дворянка, гладкая и блестящая, умащенная сочетанием бьющих в нос масел. Неумная, и неглупая, но отличалась интересом и любопытством. Только вот она раздражала Верховного Маршала. Он чувствовал лисью натуру, не игривую, как у Элой, а хитрую и коварную. Коталло сидел в переговорной зале, правя список первого торгового каравана карха, отмечая то, что должно заинтересовать любого тенакт и узких специалистов. Он уже связался с Хекарро и Деккой, чтобы с их помощью внести правки. Краски ярких оттенков (малахитовая краска, похожая на цвет глаз Элой, поразила Коталло до глубины души), кожа, золото и оружие. Зо настаивала, что кузнец Утару, Кью, был бы заинтересован в покупке металла у Карха, но вполне мог покупать у тенакт, за железные ядра проглотов или за ценные растения, растущие только на территории того поселения. Коталло старательно выводил аналоги, которые могли предложить тенакт. Специи кланов, разнообразные и не уступающие карханским. Высококачественная соль — товар оказался особенно ценен. Красители, пурпурные и красные, удивляющие своей стойкостью за счёт растущих только на территории тенакт растений и за счёт некоторых минералов. Зеленец и детали машин, поражающие своей сохранностью. Много чего ещё, но было важно понять, доверяют ли карха и тенакт друг другу достаточно, чтобы сделать обмен людьми: Хекарро видит в этом преимущество. Осталось решить проблемы с тем, что Жрецы жаждали по какой-то причине жить в Роще. Декка и Кивва предложили разумный вариант: дать двум племенам год, чтобы привыкнуть друг к другу. Король-Солнце готов был на это пойти, зная, что тенакт собираются оказать доверие и оставить одного из маршалов здесь, в Меридиане. Самому Коталло хотелось домой, и его тело требовало выброса адреналина. К счастью, Талана оставила великодушное предложение: двери Дома Охотников всегда будут открыты для тенакт, если им потребуется. И Коталло, подумав и посоветовавшись с Эрендом, а затем и обсудив это с Безгрешным Марадом, решил, что тенакт в Посольстве могут попробовать свои силы в испытаниях. От размышлений его отвлек нежный вздох. Он повернул голову на звук, откладывая карандаш для письма, и еле сдержал раздражение. Опять она. — Прости. Я хотела спросить, не хочешь ли ты пить, — фрейлина, имя которой он не мог запомнить, поставила перед ним поднос с соком. — Нет. — Верховный Маршал… Я думаю, что это хорошая возможность поговорить, — фрейлина улыбнулась, дёрнув плечиками. Лучики чёрных линий с золотистыми точками на концах в уголках её глаз ожили, когда она ласково прищурилась. — Королева Насади знает, что ты здесь? — Она знает, что я хотела помочь тенакт и хорошо провести время, соблюдая приличия. Я наблюдаю за вами. Вы любите прямоту. Значит, я скажу честно, — она подошла ближе, опираясь бёдрами на тяжёлый каменный стол. — Мы могли бы познакомиться ближе. — Тенакт любят прямоту. И я говорю прямо — я бы хотел, чтобы ты больше не подходила ко мне, — упрямо произнёс Коталло. — Я понимаю, что у карха другие правила. Будь ты тенакт, я бы давно ответил тебе грубостью или резкостью. Вызвал бы на поединок, потому что ты назойлива. Это было правдой. Но эта женщина не переступала границы приличия. Для Карха. — О… Мне так жаль. Я подумала, что пока нет Спасительницы, тебе нужно… Расслабиться. Коталло не мог понять, шутит она или нет. На секунду он задумался, окидывая её долгим взглядом. Тяжёлым и хищным. Он никогда не овладевал карханской женщиной. Какая она могла бы быть? Дракка после ночи с Таланой упомянул о некоторых вещах, которые открывали разнообразие. Была ли она такой же дикой, как его спутница? Или нежной, такой же хрустальной на ощупь, как и на вид? Фашав был хорош. Действовал всегда иначе, чем Тенакт в постели, даже если был таким же диким. Жар прошёлся по его телу. Но… Было ещё кое-что, что удивило его самого. Сейчас он желал только Элой. В последний раз он чувствовал её тепло так давно… Словно целую вечность назад. Даже если бы у них с Элой были такие отношения, открытые для интереса к другим женщинам и мужчинам, Коталло никогда бы не заинтересовался конкретно этой женщиной. Невысокого роста, слишком хрупкая и с густо накрашенными глазами женщина томно вздохнула и погладила ткань на своей груди. Он тяжело посмотрел на неё, надеясь, что она испугается и уйдёт. Но вместо этого она наклонилась к нему ближе. — Не приближайся ко мне, — голосом Коталло можно было колоть лёд. — Я не посмотрю, кто ты такая, и принесу личные извинения Королеве Насади. Глаза фрейлины расширились, и она сморщила идеальный нос. Затем скрестила руки на груди и обиженно заговорила: — Чем она лучше? Я умею много вещей, Верховный маршал… Таких, о которых ты мог не слышать. А ещё я видела Спасительницу. Она не является чем-то необычным. Обычные волосы, солдатское тело. Я думаю, она даже жилистее, чем Ванаша. Не знаю, как принято в твоём племени… — Я не намерен обсуждать свою Спутницу с кем бы то ни было, — сухо произнёс Коталло и встал, чтобы уйти. Всё, что ему хотелось, это ударить эту женщину. А это могло вызвать скандал. — Верховный Маршал… Он ушёл, раздражённо забрав с собой свиток и оставив фрейлину Королевы Насади позади. Ему нужен был Эренд или Балан. Или тенакт, чтобы выплеснуть ярость. А затем он позвонит Элой и заставит её произносить его имя тем самым тихим задыхающимся тоном. Он не понимал, как относится к тому откровению, что у него не было желания к другим людям. Прошло уже два месяца с момента их последней встречи. А он уже горел без неё. И с каждым днём всё сильнее.

***

«К тому времени, как Зо посетит Сердце Матери, она уже будет готова родить ребенка», — с горечью рассуждала про себя Элой, рассматривая округлившийся живот подруги на снимке, который утром отправил в их общий чат Эренд. Снимок был случайным, но на редкость удачным. Коталло стоял, слегка повернув голову в сторону Зо и натягивал тетиву большого лука. Рядом, поддерживая поясницу одной рукой, отпевница указывала куда-то вдаль. Талана и Эренд находились рядом с Авадом. Авад выглядел очень комфортно и не смущался тому факту, что был без короны или королевской мантии. Простая тренировочная одежда. Она зажмурилась, вдыхая пустой, пахнущий подземной влагой и плесенью воздух как можно глубже. Она прокрутила диалоги ниже, до свежей фотографии. Следующий снимок показывал Альву и Сейку. Сейка, выпрямив спину и скрестив руки на груди, дерзко смотрела в сторону камеры. Альва же, найдя старые архивные снимки Предтеч и взяв за привычку использовать их разные штучки, показывала два пальца, широко улыбаясь. Тем временем их чат жил своей жизнью, и пока Элой отдыхала у металлической стены и рассматривала снимки — сообщения сыпались, как суховатый горох. «Прилетела на Пылающие Берега, чтобы оценить обстановку. Элой, ты была права, этот водокрыл — очень скрипучий!» — жаловалась Альва. Её имя было изменено на причудливый набор символов разной высоты, «никнейм» — как она это называла. «Посмотри, что там растёт. Может что-то новое?» — быстро отвечала ей Зо. Она выбрала зелёный цвет для всех своих сообщений. «Если нужно — я могу предоставить список необычных трав и водорослей, которые привлекли внимание наших людей. Есть одно растение, при заваривании снимает усталость и головную боль». Элой улыбнулась. Сейка наконец-то стала более общительной. «Да-да, похоже на мяту, ах, я имею в виду ледотрава, как вы говорите, Зо, но на ваших землях я такого не видела. И о-о-о-ой, Коталло, ты знал, что здесь есть лётная база Предтеч? Мне кажется, тебе стоит долететь сюда и посмотреть вживую». «Нет, я не знал. Покажи?» Новый поток картинок заполонил чат. Внутри этого бункера совершенно не было света, только встроенный свет визора помогал ей ориентироваться в этом пространстве. Холод пронизывал до костей, и по ощущениям казалось, что этот холод могильный. Но здесь было много неповреждённых данных. Не выдержав молчаливого напряжения, хотя Элой была привычна к тишине руин, она решила получить немного тепла от своих друзей. Она удивленно подняла брови, увидев сообщение от Беты: «Можно попросить посмотреть, нет ли там сохранившихся голофильмов? Это же Голливуд, мне не было разрешено смотреть что-то… м… развлекательное». «Я нашла несколько голофильмов. Их можно как-то прислать…?» — написала Сейка. «Конечно! Добавь их в папку «Развлечения» — «Голофильмы». Какие жанры?» «Э-э-э… Жанры…?» — недоумевающе спросила Сейка. «Да, это…» Элой чувствовала усталость. Она встала, закрыв чат, и вышла в зал, такой же мрачный, как и те, в которых она уже была. Десятки мумифицированных тел. Десятки визоров. Десятки данных. Элой отрешённо собрала визоры в свою сумку. Несмотря на то что это здание было обозначено как одна из лабораторий Мириам Технолоджис, это место больше походило на склеп. Дети и взрослые. Почему-то видеть маленькие тела было особенно тяжело. И почти все данные были о последних минутах их жизни. Это угнетало ещё больше. Он пришла сюда за данными, за информацией о Немезиде или об оружии, которым можно было остановить её. Но нашла могильник с пробитой насквозь бункерной дверью. Судя по дыре, это было гибкое щупальце Гора. Горькая слюна затопила её рот. Машина побывала здесь. Уничтожила всё. А затем пошла дальше. Она споткнулась обо что-то. Игрушка. Элой наклонилась, поднимая её. Механическое существо из мира предтеч, игрушка неплохо сохранилась, несмотря на местами слезший мех.

«Мехокот»

«Отличная альтернатива для… [данные повреждены]… Ваш ребёнок будет счастлив этому питомцу! Никакого запаха, аллергий, ведь ваш мехокот полностью экологичес… [данные повреждены]…»

Активация функции »Мурлыканье»? — Мурлыканье? — рассеянно пробормотала охотница. Неожиданно игрушка завибрировала в её руках, издавая громовые, тёплые звуки с лёгким хрипом из-за невидимых обычному глазу внутренних повреждений. У игрушки были иррационально блестящие зелёные глаза. Почему-то ей захотелось сохранить эту реликвию. «Милка! Шлю тебе привет и высылаю тебе этого мехокота. Ты мечтала о нём, я знаю. Он мурлыкает, мяукает и его можно поить специальным молоком. Только что в лоток не ходит. Ну ладно, маме привет. Прости меня, если не приеду к тебе на окончание начальной школы, но ты знаешь… Люблю тебя, твой папа!» — Милке повезло…. «Папа, я мечтала о нём лет… Пять назад? Спасибо. Лучше бы ты был рядом». Элой невесело усмехнулась, сортируя данные дальше. «Стефан, игрушка? Ребёнку нужен отец. Постарайся вернуться сюда… Побыстрее. Я знаю, что ты на фронте, но тебе обещали выходные». Сообщения были частыми. Но после сообщения о подарке Стефан не отвечал им. И Элой поняла почему. «Папа. Мама не говорит, но Горы прорвали оборону и будут здесь через восемь часов. Я знаю, я подслушала. Прости меня. Я очень любила этого кота». Такие вещи не должны были пугать или огорчать Элой. Она должна была привыкнуть. Ведь столько раз она читала об этом или слушала. Последние крики, рассуждения. Прижимая к себе игрушку, Элой раздумывала, пока не сдалась. Одиночество пиявкой вцепилось в её внутренности, не давая вздохнуть. — Зо, — ей больше не к кому было обратиться. — Здравствуй, Элой. Мы здесь… — Зо, я больше не могу. — Элой… Погоди минуту. Я отойду от остальных, хорошо? Элой брела дальше сквозь бесконечный коридор. Осколки прошлого хрустели под её ногами. Когда она в последний раз была дома? Видела Бету? Месяц назад. С Коталло и с друзьями рассталась ещё раньше. Машины. Новые и Старые. Руины. Катакомбы. Бесчисленное решение проблем. Котлы. Новые раны. Гефест изощрялся как мог: ей пришлось столкнуться с новыми машинами и новыми, пока ещё не отработанными, но неприятными, нововведениями. Моментальная починка, репликация и быстро изменяющиеся машины. Один раз она столкнулась с тем, что уничтожила машину, напоминавшую камнегрыза. Но та, вместо того чтобы застыть, продолжила меняться, пытаясь продлить свою механическую жизнь. Это было жутко. Она внимательно следила за любыми новостями из мира: тенакт упоминали о новых машинах, Талана и Милу уничтожили несколько новых, модернизированных коршунов, и квен в Сан-Франциско обнаружили Слепней, которые в изобилии существовали на Пылающих берегах. Но это были единичные случаи. Пока. Ещё она обнаружила след Брина — сумасшедшего поглотителя машинного масла. Такое ощущение, что он оставлял свои следы, чётко зная, что она наткнётся на них. За эту парочку с небольшим месяцев она нашла много данных. Даже несмотря на внутренний, неуловимо тикающий счётчик до прибытия Немезиды, она радовалась малейшим успехам. Она умудрилась даже найти презабавные рассуждения Трэвиса Тейта, когда его искали по всей планете люди генерала Аарона. Он считал себя неуловимым, присылал Элизабет различные письма в духе: «Поймай меня, малышка, если осмелишься!» или «Опять мимо, может сама займёшься моей поимкой?» Она счастливо улыбалась, когда нашла головид, на котором Элизабет Собек разговаривает с нахальным Трэвисом, обвиняя его в том, что он создаёт ей лишние проблемы, но это выглядело столь беззлобно и потакающе, словно они были старыми знакомыми. На лице Элизабет в те моменты сверкала лёгкая улыбка. Трэвис умильно отвечал ей, что ему просто нравится её злоба и ему хочется проверить её навыки. Элой облегчённо вздохнула, когда обнаружила прямое доказательство того, что Элизабет участвовала в разработке Серебряного Простора. Странные обрывки кода Гефеста в искорёженных, заброшенных или работающих котлах причудливо намекали ей, что он ищет мощное хранилище. Бета с помощью Геи и Сайленса вела разработку над новым ядром с вредоносным кодом, который позволил бы помутить «рассудок» ИИ. Минерва могла бы тогда осторожно, сливаясь в цифровом пространстве с его мыслями, постепенно подбирать код-перехват. Это вдохновляло и воодушевляло. И все следы… Все следы вели её к началу. Эти руины были последними в её путешествии здесь, к северу от Запретного запада. — Я одна, Элой. — Зо. Прости меня. — За что ты извиняешься? — Я мешаю тебе… — Ты никогда не мешаешь мне. Я рада с тобой говорить. Что тебя тревожит? — Чувствую себя неловко, потому что… — Элой села на ближайшую панель, свесив между ног руки и опустив голову. Мехокот едва слышно мяукнул. Она перевернула его мордочкой к себе, теребя старую, на удивление хорошо сохранившуюся рыжую шерсть. — Я скучаю по всем вам. И чувствую одиночество. — Мы тоже скучаем по тебе. Так бывает. Жарким летом посевы скучают по воде, а зимой — по свету. — Но не так. Я сейчас исследую катакомбы, здесь… Пугающе жутко. Много тел. Это заставляет меня думать о… — О конце? — в голосе Зо звучала улыбка. — Да. Наверное. А, может, ещё о том, что я хочу увидеть кого-нибудь рядом. — Ох, Элой… Может, ты сделаешь перерыв? Отдохнёшь дома? Почему бы тебе не долететь до Меридиана? — Может быть. Когда ты отправишься к землям Нора? — Скоро. Эренд закончил с тем, чтобы подготовить для Авада свою замену. Так что я в процессе сборов. — О… Зо, я тут подумала, я несильно знаю об этом, но когда ты посетишь Сердце Матери, то, скорее всего… — Да, вероятно. Если всё будет хорошо, я бы хотела, чтобы ребёнок Варла родился на его земле и был благословлен Матриархами. — Сона будет рада, вероятно, — Элой рассеянно ткнула мехокота в нос. — Я нашла интересные вещи здесь. Хочешь расскажу тебе секрет? — Конечно. — Зацепка с Серебряным Простором и Гефестом ведёт меня к Элизиуму. А Элизиум был где-то в нескольких милях от Гея-прайм. — Это значит… Что тебе нужно будет вернуться… — Да. — И как ты к этому относишься? — Я не знаю. Как-то это было… Резко. Но больше всего меня тревожит другой факт. Сейка… — Сейка? Сейка, её личное море, открыла в ней новую грань жизни. Путешествовать в одиночку было привычно, но из-за морячки она поняла, что ей не хватает компании. В этом могильнике она жаждала поделиться чувствами, жаждала объяснить, что ей тоскливо здесь и что она устала. — Как ты думаешь, Коталло… Коталло согласился бы исследовать эту территорию со мной? — сокрушенно спросила Элой, сдаваясь под натиском чувств. — Тебе нужно спросить у него. Я не могу дать ответа на этот вопрос, — мягко заметила Зо. — Значит нет…? — Я не знаю, — честно продолжила подруга. — У него есть долг. И он будет предан долгу. Просто тебе нужно быть готовой и к такому исходу. Мы все хотим помочь тебе, и, возможно, нужно будет сосредоточиться на других вещах… Элой обхватила себя руками, слушая правдивые слова подруги. Было не время требовать от Коталло такие вещи. Было не время думать о себе или о своих чувствах. Коталло, вероятно, оказался бы в тяжёлом положении — между ней и Шефом. И с её стороны это было глупостью. — Элой, ты меня слышишь? — Что? Да, Зо, я тебя слышу. — Это не глупость с твоей стороны. — Я опять говорила вслух? — рассмеялась охотница. — Немного. Давай ты сначала прилетишь в Меридиан? — Я думаю, что это имеет смысл. Ладно… Давай я теперь послушаю о том, какое впечатление оставил на тебя Меридиан. Потому что мнение Верховного Ворчливого Маршала противоречиво. Зо засмеялась. — Что же. Слушай, охотница, потому что земля здесь цветёт самыми разными цветами… Элой послушает свою подругу и выйдет наконец наверх, к свету. А затем отправится домой, к Бете. Чтобы составить план, сопоставить факты и решить, куда ей двигаться дальше.