Masochist smile

Что значит пустота?

Многие говорят — ничего и, они правы, но, вероятно, только отчасти. Это то, что мы не видим, не слышим, не ощущаем, это что-то вне понимания человека. Человек — глуп и не способен испытывать весь спектр эмоций, но он всегда что-то чувствует. Никто не может быть пустым. Безразличным, холодным, нейтральным, но не никем. А Натаниэль просто смотрел взглядом, испытывающим целое ничто, которое было всем. Кевин ненавидел этот препарат, потому что он делал парня всего-навсего существующим, но не живущим. Веснински всегда отмахивался тем, что это всякий раз лучше, чем терпеть невыносимую физическую боль, которая сопровождала его дольше, чем мать. Научила большему, чем кто-либо другой и всегда ступала тенью, бывая необходимой мотивацией для шага вперед. Но рыжеволосый хотел быть обычным мальчиком, бегающим с ребятами на детской площадке, рассказывающим глупые страшилки, любящим Рождество и свое день рождение. — Да. Я слаб, правда? Все вокруг было такое яркое, веселое, насыщенное и любой другой наверняка бы радовался, глядя на расплывчатую перед глазами радугу, но Натаниэль всегда видел обман, ощущал правду, но не видел её. Дэй привык его считать отчаявшимся, под действием лекарства, он искренне ненавидел моральное подобие боли в глазах цвета моря, он попросту не мог терпеть сломленного мальчишку, который сейчас даже не мог дать отпор. — Ты выпил одну таблетку? — Кевин сел на корточки в полуметре от парня, который обессиленно скатился по стене, когда Эндрю отпустил его. Тем не менее, Миньярд стоял рядом, чтобы не допустить нападения во второй раз. Веснински привык молчать друзьям вместо того, чтобы сильно лгать. Дэй протянул к нему руку и тот вздрогнул, прикрывая дрожащими ладонями макушку головы. Он был по-настоящему испуган, когда Кевин попробовал использовать касание, как успокоение. Прикосновение означает боль. — Нил, я не хочу сделать тебе больно, — шатен наблюдал лишь за тем, как пальцы Натаниэля впиваются в рыжие кудри, сжимая. — Нил, поговори со мной. Парень не поднимал глаз: он крепко зажмурился до цветных пятен в темноте, слышал голос Рико: «спасибо, что отдался мне», «ты слабый», «твое тело уродливо», «я прикончу тебя раньше твоего отца», «защитник нашелся», «Кевин и Жан сдохнут прямо в своих кроватях, если ты…», «я трахаю тебя, но могу их, так что веди себя тише», «я убью тебя». Громче был только голос Натана, напоминающий гром среди ясного неба: «никчемный сын», «сломанные пальцы не освобождают тебя от вечера», «не смей рыдать», «я перережу тебе горло этой ночью», «пока ты не научишься стрелять, будешь спать на этом бетоне», «я буду отрезать по кусочку кожи», «позорище», «ублюдок, я отдам тебя в чертов Эвермор», «ты разочарование этого мира». — Замолчите, — Веснински со всей оставшейся силы прижал ладони к ушам, в надежде, что крики в голове прекратятся, но те становились лишь сильнее. Он попытался заглушить эти бредни своим заливистым смехом, который больше походил на отчаянную попытку не заплакать. Он продолжал слышать лишь насмешки, угрозы, оскорбления, но не видел их. Невидимки. Незаметно для самого себя, Натаниэль начал качаться взад-вперед и со стороны его поведение было, мягко говоря, пугающим. — Пожалуйста, замолчите. Аарон и Ники медленно повылезали из комнаты, услышав громкий смех, но замерли в проеме двери, наблюдая за далеко не радостной картиной. — Эй, ребят, что с ним? — Хэммик широко распахнул глаза, переводя взгляд с одного, на другого. — Передоз, — вынесла достаточно правдоподобный вердикт Теодора, ошарашенно глядя на рыжего. — Нет. Такое уже было, — отрицал Кевин, не отрывая свое внимание от сумашедшего со стороны поведения Натаниэля. — Он наркоман? Серьезно? — Аарон приподнял брови в знак удивления и настороженно наблюдал за паническим состоянием Веснински. — Викодин, — Эндрю наконец подал голос, напоминая о своем нахождении тут. Его брат нахмурился, подходя ближе. — Не стоит. Он безоружен, но не безрукий. — Ты слишком боишься за меня. Мой близкий друг позаботиться о том, чтоб я не умер. Близкий друг. Это звучало как доверие. — Я говорю это, потому что склонен доверять тебе. Ты как никто другой заслуживаешь правды. Эндрю чувствовал себя беспомощным, когда понимал, что не в силах оправдать это доверие и как-либо помочь Нилу. Он не мог его коснуться и боялся напомнить ему, кто он, ведь вдруг станет хуже? Глупость. Миньярд посчитал себя трусом. Аарон будто читал мысли близнеца, не зря это считают ментальной связью: — Эндрю, ты можешь помочь, если знаешь, сколько таблеток он принял. И если он говорил о своем самочувствии. Да, наверное, стоит. А потом мистер Веснински будет злиться, что кто-то посчитал его слабым. — Две таблетки. Перелом двух ребер, сотрясение, открытые раны. Аарон кивнул, ничуть не удивляясь просвещенности брата. — Хорошо. Я так понимаю, что к больницам он излишне категоричен. Посидит две недели на трибунах, будет как новенький. А если не завяжет с таблетками, окажется в отделе наркологии, — вынес вердикт близнец-доктор и все выдохнули. — Если у него открытые раны, его нужно зашить. — Он убьет тебя, — ответил Ники. — Ладно. Эндрю, тогда, после кошмара… он увидел тебя, — медля, начал Аарон. — Ты можешь сделать это снова. — Если он не увидел Дэя, которого он знает девять лет, то что ты хочешь от меня? — Я уязвим. — Я не собираюсь убивать тебя, Нил. — Не это. Я уязвим к собственным придурковатым кошмарам. Думаю, ты поймешь, если я перестану видеть тебя. — Нил. Нил Абрам Джостен, я Эндрю Джозеф Миньярд, вратарь Лисов. Мы познакомились в марте и заключили сделку. Я знаю, ты не сделаешь мне больно. Я не трону тебя. Просто позволь помочь.