Дом семьи Свон 13:48
Ла-Пуш пах солью и лесными травами. Клюквой, можжевельником, студеной водой и свежими срубами. Костром, копченой рыбой и кукурузной кашей. Стаей. Сильно и так едко, что аж горло драло. Ла-Пуш был грязно-зеленым, медово-коричневым и серо-голубым ближе к горизонту. Он забивался песком между пальцев ног, лизал щиколотки пенистыми волнами и шкварчал олениной на старой сковородке. Он редел ближе к дикому пляжу, где на лысой поляне бугрилась земля. Ни могильных плит, ни оград, ни хотя бы палки с табличкой. Даже похоронить его нормально не дали: убедили отдать дань старым квилетским традициям. В Ла-Пуш не хотелось возвращаться. Форкс пропитан насквозь бензином. Маленький, тесный, искусственный. Звенит рингтонами с вышки сотовой связи, оседает прокисшей горчицей на корне языка и щекочет нос выхлопным газом. Но там ничто не напоминало о недавней утрате, ничто не сковывало волю. Там никто не знал историю ее жизни, никто не ронял косых жалостливых взглядов. Там все было чужим и оттого желанным. В Форкс хотелось вернуться. Леа была уверена, что, оставь она Маргарет одну, девчонка изморит себя голодом и прожжет немигающим пустым взглядом в стене дырку. Внушила себе, что ответственна за нее. Не потому, что так сказал Билли Блэк после смерти отца. Не потому, что так сказал Сэм после перевоплощения. Нет, этот груз ответственности она водрузила на свои плечи самостоятельно. Это был ее выбор, целиком и полностью ее. И Леа слишком быстро привыкла к новым обязанностям. Признаться, умудрилась их даже полюбить. Это напоминало чем-то игру в куклы, дочки-матери, совсем как в детстве: она поднимала Мэгги с кровати настойчивым дверным звонком, поила жасминовым чаем, по часам давала маленькими порциями еду и читала вслух историю американской литературы. Часто отводила взгляд от страниц, чтобы поймать в пыльно-синих глазах хоть какую-нибудь реакцию на услышанное. Ловила. Блондинка сидела на диване шарнирной куклой, болезненной и безразличной. Временами кивала, временами гипнотизировала пустые чашки. Говорила редко и мало. Хотя всякий раз, как она подавала голос, Клируотер задерживала дыхание. Такая несмешная ирония: тихая Леа за эти несколько дней произнесла слов больше, чем за весь предыдущий год. Возвращаясь домой, ругала себя за болтливость. Винила за излишнюю открытость, совершенно не к месту. Прокручивала в голове обрывки коротких диалогов, которые удавалось завязать. И вставала утром до рассвета, чтобы не столкнуться ни с кем из старейшин. Ей не спалось в этом месте. Ей было в Ла-Пуш неспокойно и плохо. Зато в Форксе она отдыхала. В Форксе, на соседней от Мэгги подушке дивана, Леа забывала про свое несчастье. Она освобождалась от оков долга и вины. Она жила, а не выживала. И с каждой страницей Стэнфордского издания привязывалась к блондинке все сильней и сильней. За то, что она позволяла быть рядом. За то, что позволяла заботиться о себе. За то, что временами смотрела на нее так проникновенно и искренне, будто души касалась. И Леа хотела быть ей другом. Хотела вечерами за чашкой жасминового чая обсуждать психологические новеллы Эдгара По. Хотела молчать, по привычке внимательно слушать, а потом болтать без умолку и эмоционально перебивать. Хотела узнать, что она привыкла делать в свободное время, что смотрит с семьей по телевизору и под какие песни ей лучше всего грустится. Такая мелочь, правда? Ведь каждый человек достоин друга, обычное дело. Тогда почему для Леа это значит так непозволительно много? Дом Беллы Свон стоял на самой оживленной улице в городе. Тут часто проезжали велосипедисты, сигналили машины, и горожане выгуливали своих собак. Тут бдительные соседи заменяли камеры наблюдения. Впрочем, именно за домом Беллы Свон вот уже третий день посменно следили то Каллены, то стая. Каждое утро и поздний вечер, приминая мох когтистыми лапами на пути в Форкс и обратно, Леа ловила далекие мысли названных братьев, злые и утомленные безрезультатным дежурством. Сама даже не думала принимать в этом участие: ее неприязнь к Белле была сильней долга перед Джейкобом. Да и Клируотер лучше остальных понимала, что пиявка не сунется в ее дом во второй раз: точно не теперь, когда участок пропах потной псиной и гнилью Калленов. И шла туда не для того, чтобы сменить караул, а чтобы проведать Сета. Нашла их с Джейком в кустах за деревянной пристройкой. Моментально ощутила в груди дискомфорт и спросила небрежно, когда две пары глаз встретили ее на подходе: – Как обстановка? – Глухо, – так же небрежно отозвался Блэк, переводя взгляд на лес. Сет был настроен чуть более дружелюбно, смотрел на сестру без привычной юношеской уязвленности. Заинтересованно. Ощущал на ней запах Ньютон. Но не слишком явно демонстрировал свое любопытство: через пару секунд деловито втянул воздух, гонимый юго-восточным ветром. Мотнул головой и прищурился, как будто пиявка могла каким-то чудом прокрасться незамеченной и затаиться в кустарнике. Такой невинный и неопытный… совсем не способный скрывать свои чувства. – А коротышка что говорит? – протянула Леа ради приличия, ради поддержания беседы. – Был в ее видениях? – Не-а, – младший брат вздохнул так устало и сладко, что девушке захотелось прилечь рядом на промозглую землю. Джейкоб на такой выпад отреагировал слишком бурно. – Я тебя не держу. Не хочешь патрулировать – иди к Эмили учить биологию! – Ну уж нет, – запротестовал Сет и даже примирительно замахал руками. – Лучше патрулировать. Клируотер подавила смешок и осмотрелась. Дом Свон, иронично, был ослепительно-белым, слепящим глаза в лучах редкого весеннего солнца. Довольно большим, уж точно больше домов в резервации. И пустым. Жизнью там не пахло: Чарли Свон постоянно пропадал на работе, а Белла – с пиявкой-телепатом. Зачем вообще стая возится с ней, если девчонка изначально не на их стороне? – Кстати, – Джейкоб прочистил горло и поднял на Леа суровый взгляд. – Сегодня костёр, не забыла? – Нет. Он удовлетворенно кивнул, но глаз не отвел. Свел брови к переносице, будто подбирая слова. – Возьми её с собой. Сет встрепенулся. Заерзал на газоне, уперся локтями в колени и принялся щипать траву между ног. Сердце его предательски быстро забилось. Джейкоб тактично не обратил на суету под своим боком внимания. Леа была слишком увлечена другими мыслями. – В восемь начнем разжигать, к девяти уже должен хорошо разгореться. Тогда и приезжайте… – С чего вдруг? – перебила она его грубо. Не специально. Просто Леа помнила конфликт на собрании старейшин. Помнила непреклонность вождя и молчаливую покорность остальных членов совета. Помнила крики Доли и то, как сурово ее осадили за излишнюю участливость. Дали ясно понять, что Дейзи Ньютон в племени не рады. – Билли был против. – Теперь нет, – пояснил Блэк-младший нехотя. – Он бы сказал тебе это лично, если бы ты дома появлялась. Уходишь до начала срубов, возвращаешься после полуночи. И хотя прямого укора в его глазах не было, девушка знала, что Джейкоб недоволен сложившейся ситуацией. Ему не нравится, что один из волков уже который день избегает своих обязанностей и отсиживается на диване за чашкой чая. Клируотер постаралась звучать чуть менее колко, чтобы не направить этот разговор случайно не в то русло: – Почему передумал? – Она член стаи. Леа решительно мотнула головой. – Не только поэтому. Джейкоб отвернулся. Мимо, звеня старой ржавой цепью, пронесся велосипедист, раззадорив свору мелких собак, пристегнутых к хозяйке за пояс. Громкий звук, особенно громкий для чуткого уха Сета, заставил всех троих раздраженно шикнуть и повести плечами. Щенки еще долго лаяли, до самого перекрестка. И все это время Джейк как будто сомневался, стоит ли ему вообще затрагивать эту тему. Но он пояснил: – Пол приходил к нам вчера. – К Билли? – протянула Леа скептично. – К Рейчел. Вот как. Кажется, до запечатления, Лэйхот оказывал ей знаки внимания. Рейчел, конечно, шутливо отмахивалась, хотя ей это очень льстило. Пол умел заинтересовывать, этого у него не отнять. И однажды она согласилась на прогулку вдоль дикого пляжа. Чем закончилась эта встреча, Клируотер было совершенно неинтересно. Но теперь… Когда он совершенно справедливо оказался отвергнут своей нареченной… Да нет, не может быть. – Из-за её практики в больнице. Решил лечить голову, – добавил Джейкоб спешно, как будто догадавшись, чем заняты мысли Леа. Девушка мысленно ударила себя по лбу: пора прекращать думать так пессимистично. Блэк-младший криво усмехнулся. – Да ладно? – Ага. Что ж, это звучало интригующе и даже слегка ее развеселило. Чтобы Пол Лэйхот и обратился за помощью? С такой щекотливой проблемой? Да еще и к самой Рэйчел? Кто бы мог подумать, что он будет так сильно хотеть восстановить утраченное доверие Дейзи, что пойдет на такие уступки? Совершенно ему несвойственные. Леа знала Пола с детства, и уже тогда он не отличался сдержанностью и рассудительностью. Лэйхот всегда гордо оправдывал свое имя, причем оправдывал перед всеми: соседями, школьными учителями, друзьями, одноклассниками. Это всегда был чертов фейерверк: стоит обронить лишь одну тусклую искорку, и Пол взорвется такими буйными красками, что мало не покажется. Его воспитала улица и кулак парней постарше. Относительно рано он впервые попробовал алкоголь и сигареты, но к ним не пристрастился. Зато пристрастился к мордобоям и провокациям. От него и до перевоплощения за милю несло бешенной энергетикой. Глупо это отрицать: на таких парней, как Пол, глаз ложится сам. Они громкие, склонные к авантюрам, готовые глотки рвать за своих. Горячные и властные. Всегда навеселе, любят по ночам горланить песни и очень неизящно проявлять свою симпатию. Прямолинейные, стоят на своем до последнего и если видят цель, то не видят препятствий. После того, как Лэйхот присоединился к стае, эти его черты помножились на сто. Он всегда был компанейским. Леа связывала это с семьей: Нейт Лэйхот с натяжкой считался в округе приятным соседом. Он, бесспорно, был талантливым столяром, но с больно скверным характером, и сына своего вниманием не баловал. Мать Пола в лицо никто не знал, хотя слышали о ней достаточно. И то, что слышали, рисовало отнюдь не позитивную картину. Стая во всех смыслах заменяла ему семью. Подарила ему семью. Клируотер была мудрой девочкой, может, из-за крови отца в ее жилах, может, сама по себе, и видела явно: у Пола банально не было ролевой модели. Пару месяцев назад, конечно, появился Сэм, и это уже имело свои плоды, но того было недостаточно. С мимолетными симпатиями у парня проблем не было. Да и какие могут быть проблемы с тем, что ты не воспринимаешь всерьез? С появлением Дейзи все изменилось. Впервые в жизни Пол Лэйхот был ответственен перед кем-то, был обязан кому-то. Впервые в жизни ему приходилось не отмахиваться от последствий своих поступков, а принимать их, работать с ними. Впервые в жизни властный и дерзкий Пол был вынужден умерить свой пыл. Тогда неудивительно, почему Билли Блэк сменил гнев на милость. Когда проблемный волк, головная боль всего племени, переступая через собственную гордость, идет в твой дом за помощью, это не может оставить равнодушным. Его рвало на части от ненависти к самому себе, от уязвленного самолюбия и желания быть с ней рядом. Быть кем угодно: хоть верным названным братом, хоть добрым другом, хоть жилеткой, в которую можно поплакаться, но главное не пустым местом. Лучше бы она его ненавидела за все случившееся. Лучше бы презирала. В таком отчаянии Лэйхот и правда готов на все, даже на убийство. В таком отчаянии он, наверняка, из шкуры волка не вылезал. Как додумался до такого, впрочем, неплохого решения? – Кто надоумил? – Леа скептично изогнула бровь, глубоко задумавшись. – Квил, – глухо отозвался Джейкоб. Клируотер мотнула головой. – Квил пусть и говорит правильные вещи, но Пол его никогда не воспринимал всерьез. – Еще Эмбри с ним сцепился, – подал голос Сет, но, впрочем, быстро вжал голову в плечи и продолжил увлеченно разрывать травинки на части. Чтобы Эмбри не сбежал от драки, а сам ее зачинил?.. – У него же сестра младшая, – пояснил Джейкоб пару секунд спустя. – Живо представил, что было бы, если бы с ней кто-то так поступил. Сет порывисто поднялся с земли и отошел на несколько футов в сторону. Втянул воздух до самого дна легких. Он точно видел эту сцену в чужих мыслях. Не должен был. И дело тут совсем не в юном возрасте, а в том, что он каким-то магическим образом взрастил в себе чувства к этой девчонке. Его невинному сердцу хватило лишь пары встреч. И в этом никто не виноват. Джейкоб вновь тактично промолчал. Многозначительно посмотрел девушке в глаза. Ясно. Нет, она охотно верила в их слова. Наверняка Квил несколько дней капал Полу на мозг. Разбирал всю ситуацию с самого начала, говорил не зло и не грубо, а по-доброму. Квил – умный парень, мудрый не по годам, это было на него похоже. Наверняка Эмбри не сдержался и бросился на Пола. Это объяснить было трудней, но реально: уж больно он любил свою младшую сестру и всячески оберегал. И к Дейзи Ньютон проявлял с самого начала живой интерес, хотел быстрей с ней познакомиться. И, конечно, такое давление имело определенный результат. Но все еще недостаточный для того, чтобы убедить Пола обратиться за психологической помощью. Все еще недостаточный, чтобы подсказать ему быть терпеливым и благодарным каждому дюйму, на который Мэгги будет его подпускать к себе. «Не будет» – гневно вспыхнула в голове Леа мысль. – Эмили, – вынесла она вердикт. Джейкоб согласно кивнул. – Пол уважает её не меньше Сэма, ты же знаешь. О, да, это Леа было хорошо известно. Эмили уважал не только Пол, но и вся стая. Все соседи в обоих племенах и даже старейшины. К ней прислушивались. Обворожительная, улыбчивая, вежливая и хозяйственная девушка. Ответственная. Порой за то, что ее вообще не касается. Не допусти того Великий Дух, если Эмили решит уговаривать Дейзи дать Полу второй шанс. Ради всеобщего блага, разумеется. Ради воли духов, ради того, зачем их судьбы связали. Леа этого не допустит. Со всей стаей перессорится, со всем племенем, но не позволит Эмили совать в это нос. Ничему хорошему она Маргарет не научит, только будущее ей испортит. Она точно не образец для подражания. И плевать на Сэма, эта рана на сердце Клируотер затянется со временем, а вот шрам на лице Эмили – никогда. И то, что она осталась с ним после того, как он позволил себе потерять контроль и изувечить свою нареченную, уже многое говорит. Для Леа уж точно. Эмили хочет как лучше. Конечно, она ведь не монстр. Она заботится о парнях, как и подобает избраннице альфы. Решает их проблемы, выслушивает болезненные истории и хранит сокровенные тайны. А о Мэгги кто позаботится?.. – Я не буду тащить ее на костёр силой. Не захочет – не придет, – выплюнула девушка едко и стремительно зашагала в сторону больницы.*
Шоссе US 41 16:25
Но она захотела. Вышла из дверей корпуса в приятно беспечном настроении, руками растирая порозовевшие от дремоты щеки. На вопрос о Лэйхоте ответила флегматично: да, на встрече был, нет, никак не приставал. Отмахнулась, что ее гораздо больше впечатлил утренний гороскоп по радио. Зато, когда речь зашла про костёр, глаза ее хитро сощурились. Девственная и нетронутая рукой человека природа, крепкие дикие запахи, близость таких же, как она – с Великим Духом под ребрами. Не будет же она из-за одного придурка отказываться от общения со всей стаей? Это незрело. К тому же, на костре Дейзи сможет больше узнать про койота, попытаться глубже почувствовать его и банально сменить обстановку. Что ей делать в этих четырех стенах? Сначала больничная палата в Сиэтле, потом – собственный дом. Периодически – кричаще-оранжевые обои кабинета терапевтических встреч. А ведь кто-то так всю жизнь живет: из клетки в клетку, кормежка по расписанию и сон строго по часам. Тешит себя мыслью, что в таком порядке он в безопасности, в стабильности. – Мы окружены беспорядочными молекулами, – она рассекла воздух ладонью. – Про какой порядок может идти речь? Никакой системы, чистый хаос. «От мивоков один раздор и хаос» – всплыли в голове слова Билли Блэка. Леа ошеломленно замедлила шаг, позволяя блондинистому бедствию взлететь вверх по лестнице «Экипировки Ньютона» и громко брякнуть колокольчиком над входной дверью. Мэгги иногда выкидывала такие вещи… Довольно интересные, если разобраться. Достойные пустой болтовни на кухне до первых лучей рассветного солнца. Но звучала при этом все равно как-то нарочито… искусственно. Может, и правда, в Ла-Пуш, близко к стае и первозданной стихии, ей станет лучше?.. Всяко лучше, чем в гостиной на старом диване. – Пегги, милая, – нараспев протянул мужской бас. – Мне жаль, что все так получается. У Майка свои заботы, мы с мамой целыми днями разгребаем документацию и прячемся от кредиторов. Мистер Ньютон хрипло засмеялся над собственной шуткой и прижал к себе дочь по-медвежьи неуклюжим жестом. Блондинка послушно уткнулась лицом в его грудь. В магазине было пусто: ни клиентов, ни доброй части товаров. Меняют ассортимент? И стратегию продаж? – И я только «за», если ты поедешь на природу, – он кивнул Леа в знак приветствия и устало улыбнулся. – Костёр, песни, легенды… То, что надо для твоей статьи! – Я не для статьи туда еду, – глухо отвечает Маргарет, выбираясь из крепких объятий. Клируотер морщит лоб, смерив сначала светлую макушку, а затем Моргана Ньютона непонимающим взглядом. Ну, конечно, если девчонка готовится к вступительным на журфак, то она хотя бы имеет представление, чем там вообще занимаются. И, наверняка, пишет статьи для школьной газеты. Но чтобы писать про Ла-Пуш?.. Самая тухлая тема из всех возможных: пляж, а еще пляж и, погодите, ну точно!.. как Леа могла забыть – пляж. Для бледнолицых Ла-Пуш интересен только этим. В леса не суются, в приватную жизнь племени тоже. Им скорее будут интересны светские вечеринки и лакшерные особняки Голливудских звезд, нежели индейские посиделки у открытого огонька. – Ну, правильно. Ты же не робот, – примирительно поглаживает он дочь по спине. – На весь уикенд, значит? И кивает на льняной серо-бежевый шоппер, который Маргарет прижимала к правому бедру. Она наспех закинула туда зубную щетку, косметичку, пару полотенец, пижаму и сменное нижнее белье: все остальное, если что, легко найдется в доме Леа. А почему наспех? Потому что единственный человеческий способ сегодня, в пятницу тридцать первого марта, добраться до Ла-Пуш – это чудом поймать на трассе единственный рейсовый автобус, который везет группу туристов из Порт-Анджелес по западному побережью, делая короткие остановки в особо живописных местах. Леа и забыла, как неудобен общественный транспорт: привыкла передвигаться на четырех лапах. Это и быстрей, и не зависит от пробок на дороге. Но блондинку-то на себе верхом не повезешь: слишком экстремальные скачки. Она даже предлагать не стала. И почувствовала первый укол раздражения, когда автобус остановился на ее сигнал с двадцатиминутным опозданием от заявленного в расписании времени. Зато водитель охотно взял деньги за проезд и кивнул на салон, плотно забитый точно такими же зайцами, которых он подбирал по своему маршруту. Круто. На местах вальяжно раскинулись иностранные туристы, в проходе кильками жались местные жители. Тесно, душно, жарко, особенно невыносимо жарко для пылающей Леа. Какое счастье, что до Ла-Пуш минут тридцать езды. Нет. Она не заметила экскурсовода. Маленькая темненькая девушка, обеими руками обхватив микрофон, очень старательно и выразительно зачитывала с бумажки текст на китайском. От громкого звука динамиков, неприятных перепадов интонации и продолжительного изъяснения на незнакомом языке, Леа уже начинало легонько потряхивать. Водитель ехал медленнее обычного, успевая при этом поглощать свой ланч из пахучего контейнера, и иногда резко сбрасывал скорость, всем телом наваливаясь на педаль тормоза. Кильки в проходе по инерции волной наклонялись к лобовому стеклу. – Твою мать! – повторяла Клируотер, не дайте мне соврать, каждые три или четыре минуты. Маргарет переносила поездку спокойнее. Благословенное безразличие. Ее даже не раздражали заинтересованные взгляды туристов, бесстыдно рассматривающих светловолосую светлоглазую американку. Она им даже дежурно улыбалась и кивала, когда лесной пейзаж за окном начинал мозолить глаза. В какой-то момент, когда некоторые пассажиры достали из своих рюкзаков термосы с пряными супами и когда автобус вновь набрал слишком высокую для экскурсии скорость, на трассу очень не вовремя выполз дряхлый лось. Водитель ударил по тормозам. Пассажиры ударились лбами о передние сидения. Некоторые термосы опрокинулись в проход. Не трудно догадаться, кто оказался в числе счастливчиков, принявших лапшичный согревающий душ. – Да сука! – взревела Клируотер, ощутив знакомое трещание в позвоночнике. Клыки чесались от ярости и желания весь этот проклятый китайский салон в щепки разнести! В тесноте прохода Дейзи нащупала ее мокрую ладонь и мягко сжала, ободряюще улыбнувшись. Туристы вразнобой принялись извиняться, виновато кланяясь в своих креслах. Леа пробежалась по блондинке беглым взглядом: Ньютон как-то умудрилась прикрыться шоппером, так, что весь удар он принял на себя. Хотя джемпер под ним, наверняка, тоже частично промок. Несколько пассажиров повставали с соседних мест, уступая их пострадавшим от супа женщинам, возвращающимся домой в свои маленькие поселения после недельной рабочей смены в Порт-Анджелес. Они охотно присели, улыбаясь и кланяясь, сквозь зубы шепча ругательства. Леа хмыкнула и сжала ладонь Мэгги покрепче. Сколько лет ездила так между городами, но именно сегодня, рядом с ней, приключилась такая ерунда. Точно койот, несет раздор и хаос. – Ну, хватит ворчать, как моя бабуля, – одернула ее Ньютон в какой-то момент, когда водитель снова ударил по тормозам и заставил всех стоящих наклониться, точно Майкл Джексон на своих выступлениях. Блондинка не упала в проход только потому, что вцепилась в волчицу мертвой хваткой, точно в поручень в метро. – Тебе как будто не двадцать, а сто двадцать. – О, смотрите-ка, оживилась, – едко выплюнула Леа, помогая ей выпрямиться. Пара китайский туристов, уступивших свои кресла, нервно задергалась, разминая затекшие ноги и плечи. – На моих лёгких танцуют чечетку, – пояснила Мэгги, многозначительно вскинув бровь. И кивнула на дорожную табличку, мимо которой они медленно проплывали. Койот почуял близость духов. Въезд в резервацию через пару миль. Пара миль, и эта пытка кончится. – И на ногах танцуют тоже, – вдруг повысила голос блондинка и обернулась к китайцам, толкающимся позади нее. – Будьте аккуратны, пожалуйста! Я не ковер для дискотеки! Спасибо! И хотя они абсолютно точно не поняли, что девчонка говорила, но перестали двигаться и виновато замерли, крепко вцепившись пальцами в спинки сидений. Клируотер довольно ухмыльнулась. Правильно поняла при первой встрече: а бледнолицая-то с зубками. – Терпимо? – спросила она чуть мягче, чем хотелось в такой раздражающей обстановке. – Ага, – кивнула Дейзи, болезненно поведя плечами. И снова дежурно улыбнулась какому-то туристу, испуганно моргающему после такого громкого и эмоционального обращения. Через пару минут, как только автобус рывками остановился и со скрежетом распахнул механические двери, Леа выскочила в них пробкой от шампанского, крепче сжав ладонь Ньютон в своей, чтобы не потерять ее по дороге. Соленый воздух прошелся по легким, будто отекшим в прокисшем душном салоне автобуса, наждачной бумагой. Мэг даже закашлялась, уперевшись ладонями в колени. Часто задышала, привыкая к обильному свежему кислороду. Клируотер шумно потянулась, хрустя позвонками. Когда туристы толпой спустились к пляжу, активно щелкая мыльницами, блондинка медленно выпрямилась, отдирая с края футболки Леа присохшие овощи. Чей-то высохший суп. – Зачем?.. – хмыкнула девушка. – Ты оставила нас без обеда. Ньютон брезгливо откинула в сторону кружочки редиса: – Не переживай. На шоппере еще осталось, – и подбила сумку бедром, демонстрируя на ней бледно-красное пятно. И цветные кусочки овощей, намертво прилипшие к ткани. Они обменялись уставшими шутливыми взглядами. Не сдержали нервного смешка. Еще одного. И хохотали достаточно долго: туристы успели вернуться к автобусу, заинтересованно на них озираясь. Несколько человек попытались к ним обратиться, намекая на совместную фотографию. И даже несмотря на грозный вид Клируотер и на то, какие тревожные волны от нее исходили, продолжали настойчиво добиваться своего, пока экскурсовод не попросила их занять места в салоне. – Не нравятся мне их голодные взгляды. Пойдём-ка, – Дейзи медленно зашагала вдоль дороги, вряд ли понимая, куда конкретно им нужно идти. – Говорят, в Китае еще едят собачье мясо. – Я волчица. – Давай-давай, – суетливо замахала рукой, поторапливая. – А то передумают и догонят нас. Леа снова громко прыснула от смеха: больше от пережитой полуторачасовой пытки и накопившейся напряженности, чем от самой шутки. И быстро нагнала блондинку, тоже нервно кривящую губы. Юго-запад округа Клаллам напоминал заповедник, дикий и опасный. В этих лесах, помимо стаи, активно бегали кабаны и лоси, зайцы, еноты, волки и медведи, временами забегали с севера пумы. Здесь водились змеи, ядовитые и в целом безвредные, шуршали шишками и травинками мелкие грызуны и ухали по ночам сычи и совы. Здесь росли душистые травы, а на болотистых землях рядом с племенем мака можно было в сезон собрать приличное ведро клюквы. Эти леса были густыми и труднопроходимыми, глухими. Здесь можно было потеряться на неделю и насладиться блаженной тишиной, отдохнуть телом и духом. Можно было бы даже не думать о пропитании: лес щедро накормит и напоит тебя, только знай, где и что взять. И согреет в морозные ночи, только правильно выбери место для ночлега. Здесь, впрочем, было не так плохо, и зачарованный взгляд Дейзи Ньютон, сопровождаемый пораженными охами и глупыми улыбками, заставлял Леа смотреть на зеленое великолепие вокруг прежними влюбленными глазами. Они шли к дому Клируотеров через лес: самым коротким и удобным маршрутом, чтобы не натолкнуться на любопытных соплеменцев и, самое главное, не попасться раньше времени на глаза старейшинам. Пусть думают, что девушки подъедут к девяти. Пусть сомневаются, что они вообще появятся на костре. Стая вряд ли перехватит их сейчас по пути или нагрянет неожиданно в гости: Леа была настоящим оберегом от их настырного внимания. Пока она рядом с Маргарет, даже гороховый шут Эмбри вряд ли выплывет из-за дерева. Стая ее сторонится. И сейчас это было на руку. На юго-западе округа Клаллам даже такой город, как Форкс, утопал в пышной дикой зелени, и практически к любому местному дому можно было выйти через лес. Не самые безопасные условия для жизни, но к такому быстро привыкаешь. Сет был на дежурстве, мама – на работе, а их ближайшая соседка ходила по своему участку и громко напевала джазовые песни, скучая и придумывая себе занятие. Выходя из зарослей, Леа случайно привлекла ее внимание, вынужденно поздоровалась и совершенно случайно заметила, как Дейзи Ньютон касается лба, губ и сердца. Соседка расплылась в улыбке, точно мартовский кот. Заинтересованно подошла ближе к забору и уже собиралась завязать с девушками праздную беседу, но Леа спешно пожелала ей приятного дня и втянула блондинку в дом через черный вход. Дикость какая-то, если честно. Но ей так осточертело это место и эти люди, что Клируотер искала любую возможность и любой предлог, чтобы надежно спрятаться от всего мира в своей скорлупе. Маргарет если и удивилась ее нелюдимости, то учтиво промолчала. Леа откопала для нее где-то в другом конце коридора тапочки. Сама разуваться не стала. В их доме это не принято. – Можешь сразу весь шоппер в стиралку кидать, – она открыла дверь в маленькую подсобную комнату. – И джемпер туда же, – зажгла тусклую желтую лампу. Ньютон послушно вошла внутрь, осматриваясь. Проскользила взглядом по белым веревкам, в несколько рядов натянутых под потолком. Заметила в противоположном углу раскладную сушилку, на которой висели боксеры Сета и мамины светлые пижамные штаны, розовевшие от неотстиранной менструальной крови. Леа порывисто прошагала вперед, заслоняя собой эту картину, и даже прикусила кончик языка от досады. Какой стыд. Хотя, такой пустяк, по сути. Как будто Мэгги не видела трусов своего старшего брата и отца? Как будто она сама не протекала ночью и не застирывала в холодной воде испачканное нижнее белье? Да, конечно, с ней такое случалось. И этого не надо стыдиться, просто… Просто в резервации блондинка стала необычно внимательной. Увлеченно рассматривала обстановку, шутила, даже здоровалась с соседями по-индейски. Стала больше напоминать здорового человека, а не шарнирную куклу, о которой нужно заботиться. И Леа внезапно поймала себя на мысли, что предпочла бы сегодня весь день провести в четырех стенах, есть по расписанию и в сотый раз перечитывать Стэнфордское пособие, а не следить за движением ее зрачков и отмечать стыдливо в голове, что краска на стенах в их доме что-то совсем запузырилась от влажности. И что этаж один, а не два. И что он не так хорошо обставлен, как Ньютон могла привыкнуть. И эта мысль как-то быстро перетекла в другую, не менее тревожную: что на костре блондинка встретится со всей стаей. Наверняка, ей понравится Эмбри: он всем нравится, болтливый юморист с длинным языком. Наверняка она оценит по достоинству Квила, менее разговорчивого, но очень толкового. Снова встретит Сета, куда более легкого в общении, чем его старшая сестра. И, ладно парни, но на костер придут Эмили и Ким. Улыбчивые и приветливые, куда более комфортная компания для такой же улыбчивой бледнолицей, как Маргарет. И даже если, увидев всю стаю разом, девчонка все еще будет уделять Клируотер внимание, Леа будет навязчиво казаться, что она делает это из чувства долга за проявленную заботу, из жалости. Как из жалости с ней порой болтают участливые соседи, как из жалости за нее перед стаей заступаются Сэм и, твою мать, Эмили. Она перестанет быть ей так уж необходима. Она перестанет быть ей интересна. Она перестанет быть Мэгги нужна. И, потому что думать о подобных вещах было стыдно и больно, Леа вдруг отвернулась к окну и до крови прикусила губу. Сил хватило. Но какой же это, правда, бред! В ней говорит природная застенчивость и закомплексованность. В ней говорит страх быть отвергнутой. Леа далеко не дура, хорошо разбирается в своих чувствах. Но это понимание ситуацию не облегчает. Потому что пониманием эти чувства не обнулить, их никуда не деть. Они нудят и царапают кожу. Дейзи открыла дверцу стиральной машины, зашуршала тканью. Достала из шоппера футляр с зубной щеткой, пузатую косметичку и закинула сумку в барабан. Медленно потянула джемпер наверх, пальцами растягивая горловину, чтобы не испортить макияж, и поправила выбившиеся из прически светлые локоны. Леа небрежно стянула с себя грязную футболку, не слишком заботясь о макияже, которого не было. И не поправляя волос, которые она не так давно отстригла, чтобы они не мешались при частых перевоплощениях в волчью шкуру. И не стесняясь оголенной груди, потому что бюстгальтеры она уже давно не носит: их рвать дороже, чем простые футболки. Провела пальцами по животу, покрытому пахучими азиатскими специями. Каким-то чудесным образом. Ей нужно срочно принять душ, чтобы смыть с себя это безобразие. Она так же резко развернулась обратно к стиральной машине, чтобы закинуть одежду в барабан и запустить стирку, когда Дейзи поймала ее взгляд и мягко улыбнулась. Леа от ее улыбки пробило электрическим разрядом. Пол не скрывал своих эротических снов. Вся стая смотрела их, как блокбастер, только что не закусывая попкорном и вяленой рыбой. И к голому телу в стае относились уже очень ровно, спокойно. Насмотрелись и вживую, и в мыслях. В конце концов, даже такая неудобная тема, как секс, из-за волчьей телепатии перестала быть такой уж неудобной. С этими пубертатными извращенцами лишний раз перевоплотиться страшно: никогда не знаешь, что именно они активно обсуждают. И хотя тело Маргарет она видела и в мыслях Пола, и когда мазала больное правое плечо пахучей мазью перед каждым своим уходом, видеть ее сейчас было как-то… иначе. И как-то иначе выглядела бледная, почти прозрачная кожа. И иначе выглядел шрам. Вероятно, заметив на себе напряженный взгляд Леа, Дейзи сконфуженно опустила глаза и быстро нашла якобы причину возникшей неловкой паузы: – Блин, – цокнула она досадливо. – Еще и на лифчике китайский суп. Ловко расправилась с застежкой и совершенно непринужденно скинула с плеч лямки, забрасывая нижнее белье в барабан. И снова выпрямилась, мягко улыбаясь. Совершенно ее не стесняясь. – Мэгги? – почему-то прошептала Клируотер. – Мм? – Старейшины не знают, что я тебе всё рассказала. А стая в принципе ничего не знает. И будет лучше, если это пока останется между нами, – хотя хотела сказать совершенно не это. Улыбка на губах Ньютон дрогнула, уголки медленно опустились. Она свела брови к переносице и отвела взгляд куда-то за спину Леа, на эту треклятую сушилку с трусами и пижамными штанами. И несколько секунд что-то прикидывала в голове. Впрочем, довольно быстро пришла к какому-то умозаключению и кивнула: – Спасибо, что рассказала. Молчание, воцарившееся в подсобной комнате, было невыносимо громким. И пусть они стояли друг перед другом с почти что обнаженными сердцами, Леа не решалась озвучить то, что крутилось на ее языке. Да и как бы это выглядело? Знаешь, Мэг, я боюсь, что ты не захочешь со мной дружить и выберешь подружек посимпатичней. У нас таких много! Вот они, слева направо: Эмбри, Ким… Духи, как тупо. Как будто они в начальной школе. – Леа? – произнесла Дейзи громко и четко. Неожиданно. – Мм? – Думаю, раз уж мы стоим… тут… с голой грудью, значит достаточно близки, чтобы обняться, правда? – и улыбнулась. Клируотер нерешительно шагнула навстречу и мягко положила руки на ее лопатки. Почувствовала рубец под правой ладонью, побоялась сделать больно. Зато Маргарет порывисто прижалась к ее телу и сдавила в своих объятиях так крепко, будто от этого буквально зависела ее жизнь. Ухом прижалась к ее уху: роста они были почти одного. И сердце ее забилось так гулко, что Леа чувствовала его удары собственной грудью.*
Ла-Пуш 21:36
В резервации мне и правда стало… иначе. Зверь под ребрами переминался с лапы на лапу, концентрация не пропадала каждые несколько минут, и как будто даже появился интерес к происходящему снаружи, а не внутри. Эмоциональное выгорание, конечно, магическим образом никуда не делось, просто его стало приятнее переживать: как любому простуженному ребенку приятнее лихорадить, когда на столе стоит горячий чай с лимоном и медом, а под боком мурлычет кот. У Леа был очень уютный дом: маленький, теплый и не загроможденный ненужной мебелью. Здесь было только все самое необходимое, без кричащих сверкающих завитков на обоях, ста видов сервиза под каждый сорт чая и батареи стульев на случай, если на Рождество приедет чуть бо́льшее число родственников, чем обычно. Глаза не уставали от обилия деталей и цветов, все вокруг было лаконичным и оттого комфортным. Для того, чтобы выпить чай, не нужно было спускаться на первый этаж, как не нужно было долго подниматься на второй, когда очень хочется в уборную. Все комнаты были в шаговой доступности: ты только вышел из подсобки и уже стоишь в гостиной. Чтобы попасть в ванную, нужно просто повернуть направо. За тремя дверьми чуть дальше по коридору, я так подозревала, скрывались компактные спальни. А если пройдешь немного назад, из-за угла игриво выпрыгнет арка, ведущая на кухню. В моей кухне было тесно и душно, смертельно жарко, если работает духовой шкаф. Для двоих там едва хватало места. Кухня Леа в квадратных футах была даже меньше, но в ней и дышалось легко, и можно было спокойно вытянуть под столом ноги, не рискуя вытолкнуть собеседника в дверной проём. Трудно в это поверить, но весь вечер до костра мы слушали шипящие от старины джазовые пластинки, вальяжно подпрыгивающие под иглой граммофона. Настоящий граммофон… настоящий джаз. Я будто попала в другую эпоху. И даже задремала, утомленная то ли необычно солнечной и теплой погодой, то ли нашим приключением с туристами из Китая. А, может, всем сразу, потому что выносливость моя теперь была унизительно низкой. Лежа пушистым шерстяным клубком на скрипучем диване, балансируя между сном и реальностью, я повторяла про себя многократно «спасибо». Леа за то, что потратила на меня почти неделю собственной занятой жизни – она ведь в совете старейшин, в конце концов, и наверняка из-за меня у нее накопилось достаточно важных дел. Койоту за то, что не дал мне сгореть заживо в том пожаре, а потом впасть в кому от электротравмы – благодарила по-английски, потому что не знала ни индейского, ни тем более койотского. Сам поймет. И себя. Без каких-то определенных причин. Просто была рада тому, что я такая, какая есть. И я люблю себя: выгоревшую, апатичную, витающую в облаках и вялую настолько, что даже старый баклажан выглядит свежей. Когда стрелка часов уже укоризненно танцевала рядом с цифрой девять, я попросила Леа закатать рукава клетчатой рубашки, которую она любезно одолжила мне на вечер – вся моя одежда была мокрой от свежей стирки. Рукава-то она, конечно, закатала, но скептично осматривала сначала розовеющий рубец на оголенном правом предплечье, а потом синеющие ключицы, выглядывающие из-за трех расстегнутых верхних пуговиц. Я всегда носила так фетровые рубашки, иначе они висели бесформенным мешком. И не собиралась отказывать себе в этой маленькой радости только из-за того, что кто-то увидит мой шрам, – я горжусь тем, что осталась жива –, и кровоподтеки от засосов, – это не мне нужно их стыдиться. Точно не мне. Резервация изнутри оказалась не такой, как я ее себе представляла: не все дома здесь были красными, не все были одноэтажными. По песочным дорогам деловито расхаживали чьи-то курицы, видимо, слишком далеко ушедшие от своего загона, и подклевывали сочную траву на чужих участках. То справа, то слева протяжно мычали коровы, и очень громко переговаривались соседи, договариваясь сходить вместе на утренний рынок. Здесь есть утренний рынок?.. И пахло тут, правда, совершенно по-особенному. Поляна, на которой проходил костёр, была надежно спрятана в лесу. Мы шли до нее минут пятнадцать вдоль колючего кустарника, то петляя вбок, то спускаясь вниз по крутому склону. Приходилось не на жизнь, а на смерть биться с голодными комарами, преследовавшими нас от самой кромки леса. Какое счастье, что рядом с огнем этой мошкары не будет. – Леа! – рослый мужчина дождался, пока мы приблизимся к импровизированной парковке. – Давай после, – отмахнулась девушка. – А то мы и так уже опаздываем… – Не опаздываете. Джейк и Белла пока не приехали. Клируотер даже остановилась, изогнув бровь. Я замедлила шаг, заинтересованно вертя головой. Казалось бы, до резервации всего полчаса езды, а ощущалось это место, как другая планета. Наверное, по большей мере, из-за духа под моим сердцем, чувствующего родную индейскую кровь. На парковке было несколько машин, среди которых я быстро глазами нашла черный блестящий пикап Сэма. Поодаль стояли мотоциклы, не внушающие доверия своим внешним видом. Мужчина, который окликнул Леа, стоял как раз рядом с одним из них. И выглядел достаточно недовольно. – Подружка кровососов что у нас забыла? – выразилась девушка едко, и я нервно провела языком по клыку, не понимая, что должна чувствовать. Что я чувствую к Калленам и Белле Свон?.. Да как-то… ничего. А думаю, что у оборотней им и правда делать нечего. По всем книгам и фильмам, а еще по обрывкам слов, которые я запомнила из рассказов Леа, между ними молчаливая вражда. Над головами величаво возвышались пахучие хвойные деревья, под подошвой кроссовок звонко хрустели сухие веточки. Я видела вдалеке пестрые рубашки, такие же, какая была сейчас на мне, и хорошо слышала громкие голоса. Похоже, и правда само… мероприятие еще не началось. Чувствовала, как теплый соленый ветер с океана путает длинные волосы и как чей-то внимательный взгляд скользит по моей фигуре. Я остановилась чуть позади Леа и дежурно улыбнулась незнакомцу. На сей раз ограничилась улыбкой. Мужчина улыбаться не спешил. Нахмурился, снова изучив мой шрам на предплечье. И полминуты о чем-то напряженно думал, пока телефон в его кармане не издал оглушительно громкий сигнал. – Маргарет, – произнес он наконец и даже мягко приподнял уголки губ. Ради приличия. – Я украду Леа ненадолго, надо уладить некоторые вопросы. Это было ожидаемо. Я даже не удивилась и пусть нехотя, но согласно закивала. Надеюсь только, что это «ненадолго» не продлится весь вечер. – Правда, Квил, неужели сейчас есть смысл… – Клируотер соглашаться на вечернюю работу не планировала, но непреклонный квилет воодушевленно махнул рукой и с улыбкой проговорил: – Тебя уже бегут встречать. Я повернула голову к костру, мигающему за стволами деревьев. Только сейчас, когда на нас надвигалось по меньшей мере фигур пять, я заметила, как на улице стемнело: против света рассмотреть что-то было трудно. Даже щуриться не стала: все равно не пойму, кто есть кто. Взгляд Леа стал вдруг таким напряженным и отчаянным, будто она оставляла меня не со стаей, а на растерзание пираньям. И очень неохотно отошла к некому Квилу, уже заводящему мотоцикл. Тревожно мне не было. Стало немного неуютно тогда, когда чья-то миниатюрная фигура неожиданно сжала меня в объятиях и весело засмеялась. Чтобы не показать своего удивления, я охотно приобняла, видимо, уже знакомую девушку. Справа недовольно зарычал то ли мотор, то ли Леа. – А я уж боялась, что ты не придешь, – вблизи я узнала в приветливой незнакомке Ким Коннвеллер и заставила себя игриво ей ухмыльнуться: – Зря боялась. Вторая фигура, вероятно тоже уже хорошо знакомая, стиснула меня в своих руках так эмоционально, что я аж землю под ногами потеряла. В прямом смысле: меня приподняли и легко закачали, будто в танце. – Давно не виделись, Мэг, – приговорил он так громко, что у меня как будто даже ухо заложило. Джаред. – Полегче, – я легко похлопала его по спине. – Или за сгоревший дом придушить хочешь? Смеясь, он все же поставил меня на землю, но из объятий не выпустил. – Нет, мне выгодней тебя к работе припахать, – надеюсь, он шутит. – Строгать дерево умеешь? Лишние руки не помешают. – Могу вместо радиоприёмника песни петь, – предложила я компромисс, мягко отстраняясь. – Или гороскопы на день зачитывать. – Тоже пойдет, – Джаред махнул рукой. Третьей фигуре не нужно было меня обнимать, чтобы я ее узнала. Мне даже не нужно было смотреть в его сторону: от того, как довольно койот затоптался, почуяв родной запах, стало даже некомфортно. Не будет же он всегда так реагировать?.. Потому что я не испытала ничего и непринужденно кивнула Полу в знак приветствия, даже выдавив из себя улыбку. Потому что сделать это было просто, необычайно просто. Я как будто незнакомцу улыбалась. Память хранила обиды и, наверное, посылала какие-то сигналы в мозг, чтобы вывести меня на слезы или агрессию, но… Благословенное безразличие. Лучшее, что можно испытать, когда смотришь на того, кто оскорбил тебя до глубины души. Худшее, что она могла сделать в его присутствии. Лэйхот сжал ладони в кулаки и ответил легким кивком, хотя все внутри буйно протестовало. Только не смотри на него так, будто он для тебя такой же, как все остальные. Из-за спины Джареда чертиком из табакерки выпрыгнула четвертая фигура, необычно игривая и шумная, и протянула нараспев: – И что же звезды обещали сегодня львам? Я даже испуганно дернулась и схватилась за сердце, не ожидая такого выпада. И, давясь нервным смехом, ответила: – Видимо, встречу с другим львом. – Да ладно? – изумленно протянул незнакомый квилет. – Все слышали? Это судьба! На костре сидим рядом! Я согласно кивнула, испытав даже что-то на подобие радости от такого буйного комка эмоций, которым и я была раньше, до всех этих событий. И прищурилась заинтересованно, пытаясь разглядеть его получше. Стройный и не такой высокий, как стоящий рядом Джаред, но очень привлекательный, с каким-то совсем не волчьим, а лисьим лукавым прищуром. Двигался он плавно и грациозно, играючи. Протянул мне руку, присев в шутливом реверансе: – Позвольте представиться, Эмбри. Я охотно вложила свою ладонь в его и даже не стала сопротивляться громкому поцелую в костяшки, совсем не джентельменскому, а какому-то шутовскому. И не смогла сдержать смеха, когда почувствовала, что Эмбри мягко тянет меня вбок, подальше от Ким, Джареда и Пола, и кладет мою ладонь на свой сгиб локтя. И как не верить теперь в гороскопы? Львы быстро находят общий язык, чертовы короли драмы. – А это Квил, – он широко махнул свободной рукой на пятую фигуру, впрочем, стоящую достаточно далеко от остальной компании. И, почувствовав, что я недоуменно оборачиваюсь назад, на парковку, спешно добавил: – Квил-младший. То был Квил-старший. Ясно. – Привет, – улыбаюсь новому знакомому… – Приятно познакомиться, – ...и не могу отчего-то сдержать искреннего удивления. От того, какое простое и доброе его лицо, какой у него поставленный медовый голос. Он еще ниже, чем Эмбри, чуть шире в груди и плечах. А еще на нем помятая джинсовая куртка с нашивками, среди которых я быстро узнаю мерч знакомых сериалов. – «Твин Пикс»? – и свободной рукой указываю куда-то на его грудь, где красуются две снежные горные вершины, прячущиеся за густым еловым лесом. – «Друзья»? – на правый рукав, на логотип легендарного «Central Park». – Мама миа, «Клан Сопрано»! Квил приглушенно смеется и подходит ближе, оттягивая джинсовку, чтобы мне было легче отгадывать. Это длилось какое-то время. Краем глаза я заметила, что Ким, Джаред и Пол медленно нагоняли нас. Эмбри, видимо, привыкший всегда быть в центре внимания, вдруг боднул друга в плечо кулаком и затолкал вперед, ближе к костру. – А у меня свое хозяйство, – протянул он деловито. – Твои курицы по поселению бегают? – я не смогла удержаться от шальной улыбки. Эмбри ответил тем же: – Мои! – Да ты их видишь-то раз в неделю, – возразил Квил укоризненно. – И не кормил ни разу, фермер хренов!.. Между ними возникла короткая перепалка, за время которой я узнала, что мама Эмбри держит не только куриц, но и коз, а на днях взяла молодого бычка. Поздоровалась кивком с мимо проходящими людьми, изучающими меня с неприкрытым интересом. Увидела, что вокруг костра, уже и правда полыхающего буйно-красным цветом, свалены стволы деревьев, заменяющие скамейки. – …а прошлым летом… – Эмбри, заткнись по-хорошему!.. – Да чо ты, нормальная же история… В их компании было приятно. Колл действительно сдержал свое слово и усадил нас троих подальше от стаи. Эмили, подошедшая вскоре, мягко предложила нам перебраться поближе и протянула плетеную корзину, доверху забитую кукурузными кексами с брусникой. От предложения Эмбри драматично отказался, а вот горсть кексов из корзины утащил. Изредка я оглядывалась по сторонам, надеясь вдалеке увидеть темную макушку приближающейся Леа. Но Леа не было. Как не было и Квила-старшего, и вообще хоть кого-нибудь из старейшин. Люди свободно ходили вокруг костра, переговариваясь и бросая косые взгляды. Маленькое общество с тесными родственными отношениями. Неудивительно, почему я для них сейчас главный предмет для обсуждения. Впрочем, скоро они переключились на обсуждение Беллы Свон, неловко устроившейся еще дальше от стаи, чем мы. Джейкоб глазами нашел каждого и кивнул в знак приветствия, даже мне, хотя я этого как-то совсем не ожидала. А потом моментально завязал с кем-то шутливую драку. В этом «кто-то» не сразу, но довольно быстро я узнала Сета. Даже издалека он показался мне выше и шире, а еще… он отстриг свои роскошные волосы. Как глупо, но меня это изменение огорчило. Когда парень обернулся и, широко улыбаясь, встретился со мной взглядом, лицо его моментально приобрело такое… необычное выражение. Смутился. Рвано кивнул, спрятав глаза, и запустил по кругу огромный бумажный пакет из Карвер. Когда он дошел до нас, Эмбри, конечно же, жадно уложил штук десять бургеров на мои колени. – …а в начальной школе… – …я тебе сейчас обертку вместо кляпа в рот засуну!.. – угрожал Квил, злобно пережевывая пищу. Что от кексов, что от бургеров я вежливо отказалась. Попыталась поймать глаза Беллы, но она держалась уж слишком сконфуженно, не отрывая взгляда от земли под ногами. Зато его глаза я ощущала на своем лице ежесекундно. Иногда оборачивалась в сторону Пола, чтобы проверить, чем занята остальная часть стаи. Они дурачились. Причем, что меня весьма сильно удивило, Лэйхот шутил и смеялся не меньше, чем остальные. Но глаз, дерзких и смелых, с меня не сводил. И этот взгляд, периодически теряющийся в пламени костра, разделяющего нас, как будто заставлял духа в груди топтаться активней. Успокойся ты, гиена пушистая… – …вот, – устало подытожил Квил, шумно сглатывая, – И так получилось, что… Эмбри, скотина, дай рассказать!.. – А ты меня тоже перебивал! Нравится, а? Приятно?.. Пару раз, когда Пол вставал с места, мне навязчиво казалось, что он вот-вот подойдет к нам. И я жалась ближе к парням, активно рассказывающим об их школьных драмах. И глазами искала Леа, хотя понимала, что она вряд ли вообще сегодня появится. Может, успеет только к концу встречи, когда огонь будет лизать остывающие угольки. Но Пол не подходил. – …ну а я встаю и говорю такой: «Еще раз повтори это. Но теперь мне в глаза»! – Чо ты брешешь! Ты до конца года от него в туалете прятался!.. – Бля, Квил, ну вот кто тебя просит!.. Костёр ласково трещал под ухом, мелкие россыпи звезд выглядывали из-за пышных еловых верхушек, где-то вдали ухали совы. Изредка из темноты леса к огню подлетали ночные мотыльки. Холодно мне не было: то ли из-за жара костра, то ли потому, что по обе стороны от меня сидели квилеты. Со временем я совсем потеряла нить нашего разговора и утомленно хлопала ресницами, подпирая лицо ладонью. Квил нерешительно косил глаза на мой шрам. Когда я заметила это и охотно протянула ему руку, смутился. Но с любопытством ее осмотрел и даже прощупал. – Не больно? – спросил он испуганно в какой-то момент. – Нет, – поспешила его успокоить. – Я правую руку чувствую плохо. – Да ладно? – конечно же, встрял в разговор Эмбри и постарался извернуться так, чтобы тоже достать до моего предплечья. – А ударь-ка меня! Мы с Квилом синхронно свели брови к переносице и одарили Колла таким укоризненным взглядом, что даже он смутился. – А что? – затараторил. – Кости у нас крепкие. Обычному человеку бить больно!.. Койот недовольно мазнул когтем легкое. Так неожиданно, что я с трудом не воскликнула какое-нибудь ругательство. Что тебе не понравилось, мохнатый? Самолюбие задели? Не почуяла собственная стая? Эмбри продолжил возмущенно оправдываться за свое предложение, а я задержала дыхание, чтобы справиться с пульсацией рядом с сердцем. Что ж, ради этого я ведь и пришла на костер, правда? Чтобы разобраться в духе, который полнедели активно массирует мои внутренности. Понять, как это животное – ауч, прости – койот связан с вещими снами. Узнать, не буду ли я в полнолуние шерстью обрастать и бросаться на людей. Получить какой-нибудь совет, помощь. Вновь почувствовав его взгляд, я решительно подняла глаза, ожидая столкнуться с привычно дерзкой ухмылкой. Но Пол выглядел напряженно. Будто что-то внезапно привлекло его внимание. Он с сомнением опустил взгляд на мою грудь и тут же отвернулся. Вероятно, заметив синяки. А Квил и Эмбри снова бранились, как старая семейная пара. И за их перепалкой было весело наблюдать. Я ощущала, что прошло уже гораздо больше часа. Наклонялась к коленям, чтобы подглянуть за луной, прячущейся меж ветвей. Поднялась, наконец, со ствола дерева, чтобы размять ноги. Отказалась от заманчивого предложения Эмбри похрустеть спинными позвонками. Кое-как сама по себе понагибалась в разные стороны, поразминала суставы и даже побегала на месте. Впрочем, не одна я устала от ожидания. Скоро компания по ту сторону костра собралась пинать мяч – тот самый, что я подарила Сету – и Эмили участливо подошла к нам, чтобы пригласить присоединиться. – Эмс, ну ты не видишь, что ли? – деловито ответил ей Эмбри, развалившись на земле. – У нас тут… это… Серьезные разговоры! – махнул рукой. – «Твин Пикс», чо еще… – и пару раз суетливо подмигнул. – Э-э, помогайте! – «Санта Барбара». – «Клон»! Конечно, я сразу раскусила их коварный план. Еще давно, наверное, в тот самый момент, как Эмбри поцеловал мою ладонь и увел подальше от Пола. И им обоим, я знала наверняка, очень хотелось выпустить пар: их головы дымились от энергии сильнее, чем костер. К счастью, этот отказ мало на что повлиял, потому что буквально через пару секунд на парковке остановился темный пикап, и Джейкоб спешно поднялся, чтобы помочь отцу добраться до костра. Я с надеждой вытянула шею, надеясь заметить вдалеке Леа, но ее там не было. – Попозже подъедут, наверное, – как будто прочел мои мысли Квил. – Папа обычно костер не пропускает. Просто там какая-то беда с докуме… Но моментально замолчал, когда Билли Блэк поднял ладонь в воздух. Обвел внимательным взглядом каждого присутствующего. Кивнул Белле. Когда его глаза встретились с моими, он будто выпрямился в кресле. Я вновь ограничилась дежурной полуулыбкой, которую, впрочем, даже в свете костра разглядеть было трудно. Вот он и не разглядел, наверное: быстро перевел взгляд на Эмбри и замкнул круг. – На этом месте наши предки искали единения с духами, – его низкий голос рыком пронесся над поляной, замеревшей в неожиданно торжественном молчании. Причем, я тоже испытывала это: благоговение, уважение, подчинение. И даже через силу не могла разлепить губ или отвлечься: внимала каждому его слову так жадно, будто подглядывала за чем-то сакральным. – Почтим их память, – несколько мужчин слева от Билли Блэка мягко ударили в что-то, отдаленно напоминающее барабан. Еще раз. Тихо замычали. Звуки музыкального инструмента, нарастающий в громкости человеческий голос, треск поленьев в костре и шелест ветра сливались в единую мелодию, сначала нескладную и ломанную, а потом внезапно такую полноценную, что у меня как будто поднялось давление. И вместе со всеми я зачарованно любовалась беспокойным танцем пламени, ослепляющим, обжигающим лицо. Еще до наступления темноты, когда мы с Леа только приблизились к этому месту, я едва ли полностью осмотрела его: только высокие деревья, да низкие кустарники у их корней. Теперь же для меня не существовало даже вековых деревьев. Меня бросило в жар, и сердце забилось так часто, будто вторя игре барабанов. Койот под ребрами неожиданно ощетинился, зарычал. Лес, величественный и непоколебимый, словно задрожал. Или это меня вдруг затрясло. Весь мир за пределами круга, в котором мы сидели, погрузился во тьму. Липкую, склизкую, будто щупальца кальмара утягивающую за собой. В глазах и правда на секунду потемнело, и я чуть отшатнулась назад, интенсивно моргая. Шумно сглотнула, отгоняя морок, осмотрела Квила и Эмбри, расслабленно сидящих на земле. Выглядящих так воинственно и возвышенно, что у меня даже дыхание сбилось. Они блаженно щурились от вспышек огня, будто совсем не испытывая дискомфорта, а меня вдруг замутило. И я не сразу подняла глаза на костер. А, поднимая, встретилась взглядом с Полом, зачарованно смотрящим, впрочем, совсем не на огонь. Голоса что-то запели. Запели так громко и… внушительно, что кровь прилила к вискам. Я даже медленно сползла с бревна на землю, ощущая дрожь в коленях. Парни не обратили на это внимания, не дрогнул даже уголок их губ. Я надеялась, что у земли мне станет попрохладней, но увы: я будто приблизилась к сердцу пламени. Зверь под ребрами выпустил когти, и на этот раз сдержать всхлип не получилось, но я очень ловко утопила его в ладони, кажется, смазавшей четкий контур красных губ. Почувствовала на себе внимательный взгляд Билли Блэка. Виновато опустила глаза. Виновато… будто мой тихий голос нарушил торжественную песнь. Будто я посягнула на что-то святое. В голове зашумело. Отсюда, с земли, я стыдливо наблюдала за людьми, безропотно слушающими звуки природы. Их лица были светлы и спокойны, радостны. Даже лицо Беллы Свон. Даже Сета. Через силу вновь подняла глаза на огонь: Пол Лэйхот, я чувствовала нутром, не сводил с меня изучающего взгляда. Казалось, в танце костра я видела какие-то фигуры. Не совсем четкие, но знакомые. Зверь недовольно зарылся когтями в мои внутренности, будто в землю. Я спрятала болезненный стон в кашле и уже заранее ощутила властный взгляд Билли Блэка. Даже глаз на него поднимать не стала. Тяжело сглотнула, но что-то колючкой встало поперек горла. Больно дышать. По плечам, вместе с потом, заскользил холодок. Меня знобило. Потряхивало изнутри и покрывало кожу мурашками. У меня будто вставала дыбом шерсть: не шерсть, конечно, а редкие светлые волоски. Койот суетился. Рыл «землю» когтями, недовольно толкаясь о ребра. Я боялась, что меня вдруг начнет рвать кровью. А фигуры в огне постепенно приобретали формы. То был волк, величественный и могучий. Орел, с крыльями такими широкими, будто это крылья самолета. Лось, своими ветвистыми рогами подпирающий свод неба. Змея, скользящая по глади воды. Стройный… пёс с длинными острыми ушами, танцующий в молниях. Ауч. Не пёс? Это… ты, мохнатый? Это койот? Я извивалась ужом на сковородке. Сидеть неподвижно было просто невозможно: от холода ломило кости, индейский дух рвал мои внутренние органы на куски. Я раскачивалась из стороны в сторону, чтобы деть себя хоть куда-то. Раскатала рукава, которые Леа мне так долго закатывала. Глухо застегнула рубашку на все пуговицы, так, что аж горло сдавило воротником. На трясущихся коленях пересела обратно на ствол дерева. Не с первого раза. Принялась растирать дрожащие ладони, ловя ртом воздух. Попыталась коснуться лица, но не почувствовала своих прикосновений. Заметила движение напротив, за стеной огня. И, кажется, короткую громкую ругань сквозь гипнотическое пение. Думаю, что видела, как Сэм крепко ухватился за предплечье Пола и яростно потянул его обратно, на место. Думаю, что видела, как Пол оттолкнул его, угрожающе рыча. Под неодобрительный властный взгляд Билли Блэка Лэйхот пересек круг. Для меня он шел медленно, как в замедленной съемке, хотя наверняка это произошло меньше, чем за пару секунд. Из-за такого дерзкого выпада несколько поющих голосов дрогнули и стихли, и я смогла разобрать в этой секундной тишине: – Пойдем. – Сейчас? – спросила глупо, мотнув дрожащей от лихорадки головой. – Это… невежливо… Он уговаривать меня не стал. Подхватил на руки и вынес за пределы поляны, оставляя за своей спиной и ослепительно яркий костер, и возобновившуюся торжественную песнь, и блаженных слушателей, и напряженный прищур Билли Блэка. Нес куда-то. Наверное, нес. Я так думаю, что нес, хотя его прикосновений я не ощущала. Койот драл меня в клочья с пеной у клыкастой морды, и от озноба волосы на голове вставали дыбом. Меня, наверное, сильно трясло в его руках. Я так думаю, что трясло, потому что лежать бревном с такой агонией внутри я просто не смогла бы. В какой-то момент зашумел ночной прилив. Заблестели в черном небе звезды и загалдели сонные чайки, раскачивающиеся на волнах. Шаги Пола стали медленней и осторожней, будто он входил в воду. Потом он будто перехватил меня как-то… по-другому. Одной рукой, кажется, подхватил под бедра, второй зафиксировал мою шею, бесконтрольно раскачивающуюся из стороны в сторону. И нырнул. В океан нырнул. В холодный ночной океан. Со мной на руках. Меня будто в конвульсиях забило. И я в первые же секунды щедро глотнула соленой воды, наполняя ею лёгкие. Не чувствуя рук, попыталась ладонями упереться в его тело и вырваться из железной хватки. Холодно. И раньше было холодно, а теперь и мокро. Еще раз в панике попыталась вздохнуть, но ощутила только давление в груди. Зачем-то открыла глаза и тут же об этом пожалела. Закашлялась, когда мы вынырнули где-то предположительно футах в ста от берега. Кашляла долго и надрывно, будто легкие выплевывала. Чувствовала, как Пол растирает ребром ладони мою спину и шепчет что-то. Снова нырнул. И снова. А я тряпичной куклой падала лицом ему на плечи и откашливала воду, захлебываясь то ли в ее соли, то ли в соли собственных слёз. Не понимала, что происходит. Не понимала, где мы. – Пожалуйста, прекрати, – вырвался из меня жалобный щенячий писк, когда койот под ребрами, кажется, тоже завыл от бессилия. И он прекратил. Покрепче подхватил под бедра, а свободной рукой продолжил массировать спину. Уже ничего не шептал – молчал. Твердо стоял на ногах в ледяной глубине океана. Я, кажется, закинула обе руки ему на плечи и уткнулась носом в мокрую ткань рубашки. Постепенно почувствовала тяжесть намокших джинс и кед, еще каким-то магическим образом не соскользнувших с моих ног. И холод. Блядский холод, пронизывающий как будто изнутри. Трясти меня не перестало, только теперь от боли и страха тряслись мы вдвоем: и я, и койот. Плешивая скотина. Драл меня изнутри, как игрушку. – Ты меня утопить решил? – прошипела я зло, когда на это хватило сил. – Или заморозить насмерть? – Рот закрой, – моментально отозвался Лэйхот, впрочем, тоже не самым вежливым тоном. Таким же злым. – У тебя температура выше, чем моя. Причин сомневаться в его словах не было. Я почему-то запросто приняла их на веру. И, действительно, за адской лихорадкой и ломающимися костями, ощутила свой жар, не остужаемый даже ночным океаном. И ладонь Пола, вычерчивающую что-то на моей спине. В этих движениях была закономерность: и когда это делала Леа, и теперь, когда это делает он. А поняла я это только сейчас. И сильно разозлилась. На то, что я долбанная дама в беде, которую то из горящего дома по земле тащат, то топят в Тихом океане и чертят какие-то руны на спине, чтобы сбить жар. На то, что эта долбанная собака использует меня полнедели, как когтеточку. На то, что пусть Леа и открыла мне глаза на правду, но ее все равно недостаточно, чтобы понимать, что происходит. А я ненавижу не понимать, что происходит. Я ненавижу быть жертвой и терять контроль. – Уймись, – Пол легко встряхивает меня в воде. – А то легче не станет. – Успокоиться? – повторяю я эхом и издаю какой-то маниакальный смешок. – Успокоиться, – легкие, обожжённые солью, дерет в клочья. – Это ты мне говоришь? Это, сука, ты говоришь?.. Лэйхот снова ныряет под воду и тащит меня за собой. А когда возвращает нас на поверхность, из моей груди вырывается такой разъяренный нечеловеческий рык, что чайки, спящие на волнах, в панике теряются в пространстве и куда-то вслепую летят, лишь бы подальше от нас. И я, кажется, теряюсь тоже. И медленно оседаю в его руках, ощущая, как из-за мокрой ткани и его интенсивных движений кожу на спине защипало. – Перестань... – прошу я пространно, не найдя в себе сил договорить «…стирать в кровь мою спину». Но Пол понимает. И перестает. Мягко укачивает на волнах, при этом неимоверно тяжело дыша. К чему-то прислушиваясь. Он будто знает, что делает. А я не могу упустить момент и этот жалкий клочок информации: – Что произошло?.. Он отвечает не сразу. Снова перехватывает меня поудобней. – В некоторых из нас… – начинает Лэйхот отстраненно, но я прерываю его на полуслове: – Это я знаю. И спрашиваю, почему он решил распотрошить меня, как на мясной прилавок? Пол молчит. Легко встряхивает, укачивая на волне, убаюкивая. Я стараюсь выровнять дыхание и унять нарастающую животную ярость, но получается это едва ли. Меня изнутри колотит. Колотит от того, что я, вообще-то, не чувствую. Потому что я ничего не чувствую. И не чувствую койота. Если раньше он активно мял легкие и издавал хоть какие-то звуки, то теперь будто забился в угол. И еле слышно жалобно скулит. – Не готов к единению, – произносит Лэйхот отрывисто. – Такое бывает. – А ты-то как это понял? – ах, не готов? Не готов и поэтому решил, что легче меня убить? А как-то сказать мне об этом не пробовал? Попросить дать тебе время или что-то вроде? Ты же во мне, чёрт ушастый, живешь. Скули, падла, скули погромче, чтобы я тебя хорошо слышала! – Может, у меня воспаление в организме? И нужен был врач, а не закаливание в океане? Пол снова ныряет. Я понимаю, почему. Потому что ярость тянет меня в могилу, кипятит кровь. И, вернувшись на поверхность, в истерическом припадке лицом жмусь к его шее: – Лучше утопи, а тело... закопай где-нибудь в лесу. Они у вас... непроходимые... – Заткнись, Маргарет, – рычит квилет угрожающе. Его ладонь снова чертит на моей спине какие-то знаки. До крови рвет фетровой тканью истертую кожу. Видимо, почуяв ее запах, Пол на мгновение теряется, но быстро ныряет рукой под рубашку. И меня это не заботит от слова совсем. Для меня это значит только одно – спасение. А не то я вскипячу собой Тихий океан и к утру причалю к берегу дохлой рыбой! Времени я совсем не ощущала. Просто в какой-то момент почувствовала, что интенсивной массаж спины прекратился и что тело уже не бьется в конвульсиях, а качается на волнах, прижатое к груди квилета. Просто в какой-то момент я снова почувствовала разницу наших температур, еще не такую явную как обычно, но уже хотя бы ее. Почувствовала, что, хотя жар начал спадать, выходить из воды пока рано. И что койот жмется в угол грудной клетки, почти не дыша. Глупое животное. Совсем без мозгов, только со свирепыми инстинктами. И ты, наверняка, не самая яростная форма великого духа. – Откуда?.. – снова задаю какой-то огрызок вопроса. И несмотря на то, что после стольких минут, а то и часов молчания нить разговора могла легко потеряться, Пол отвечает удивительно точно: – С Квилом и Эмбри так же было, только их мы скидывали со скалы, – какой ужас. – А насчет того, как я понял… Он прочищает горло. Чувствую, как теплая рука гладит мою голую спину, мягко, любовно. И даже дыхание задерживаю от удивления, чтобы не спугнуть своей реакцией ответ. – Ты, блять, и близко не представляешь, какая между нами связь. И только после этих слов я замечаю, как на самом деле напряжено его тело. И как вопреки тем неподконтрольным чувствам, что вонзают когти в его внутренности, и тем злым словам, что говорит, Пол почти невесомо ласкает мои раны на пояснице. Касается кончиками пальцев рубца на правой лопатке. Упивается возможностью просто касаться, даже украдкой. И позволяю это делать, хотя я ничего ему должна. С удивлением замечаю, как медленно из-за горизонта поднимается красный апельсин солнца, акварелью рисуя в океане янтарные волнистые лучи. Твою мать… Надеюсь, великий дух спасет мое тело от цистита. Какой вообще может быть цистит у человека с животным под ребрами?.. Ох, иронизирую я от бессилия. Потому что не могу игнорировать тот факт, что Пол Лэйхот провел со мной всю свою ночь. Всю ночь успокаивал койота и укачивал меня на волнах, остужая. Как и не могу забывать о том, какое свирепое нечто рвет его грудную клетку, и каким жестоким Пол может быть. Какой он мудак. Как много боли он мне причинил. И как мало чувств я могу из себя сейчас выжать. Спрашиваю полушепотом только: – Сэм понял, почему ты?.. – Нет. – А Леа?.. – На пляже пугалом стоит. Очень хочу вмазать ему за эти слова, но боюсь снова закипеть. – Никто не должен знать о... – Их это не касается, – и меня волнует, как властно и грубо это звучит. И как одновременно много в его прикосновениях покорности.