Урок истории прошёл словно в тумане. Вроде бы Антон что-то слушал и даже временами записывал какие-то важные даты и термины, которые он и так неплохо знал, но всё, что парень запомнил, — это потные от волнения ладони и своё учащенное сердцебиение. Давненько такого стресса не было в жизни у Шастуна. А ведь вроде бы ничего особо и не произошло пока что.
Историк вряд ли пойдет на уступки и избавит парня от наказания, но попробовать попросить не говорить родителям стоит. Человек он, может, и принципиальный, однако Антону кажется: помочь хочет. Остаётся лишь узнать, поймёт ли он, как правильно нужно выразить эту помощь.
— Удачи тебе, — прошептал Дима и метнул опасливый взгляд в сторону Попова.
Серёжа и Оксана пожелали остаться в живых и забрали рюкзак из рук парня.
— Через пятнадцать минут встречаемся в столовой, — напоследок сказал Антон. — Если я не приду, то меня либо пытают, либо уже убили.
Оксана укоризненно покачала головой и дала Антону подзатыльник, при этом не выглядя хотя бы чуточку виноватой.
— Черт, а это реально больно, — прошипел Шастун.
— Шастун, я просил остаться только тебя, а не всю вашу компанию, — вмешался в разговор друзей Арсений Сергеевич, хотя сам в это время был занят — перебирал бумаги на столе.
Друзья удалились, и Шастун остался один на один со своим главным врагом на данный момент жизни.
— Ну и зачем ты это сделал? — историк уже успел обойти свой стол и присесть на его край.
Сердце Антона пропустило удар. Ещё один. И ещё. Ну хорошо хоть оно бьется, а то совсем бы всё плохо было.
Нужно ведь уметь искать плюсы во всем, не так ли? А если каких-то значимых положительных сторон нет, то можно поискать и такие несущественные.
— Вам правду? — особо не надеясь на успех, парень улыбнулся. Не, ну а что? Может, милотой возьмёт. Хотя мило это выглядело лишь в голове у Антона. На деле всё обстояло куда хуже: улыбка была настолько пугающая, что если бы сейчас тут вместо Попова стоял какой-нибудь первоклассник, то он тут же бы в штаны наложил.
— Ты пытаешься меня запугать что ли? — Арсений, по своему уже обыкновению, решил поправить очки, тем самым скрывая вырывающийся наружу смешок.
— Вы о чем? — стушевался Антон, но, когда до него дошло, что его улыбка была скорее оскалом, тут же расслабил лицо и начал с остервенением крутить кольцо между пальцами. Всё, что угодно, лишь бы не приложиться рукой об лицо. Тут даже неважно, чьё именно. — Может, договоримся?
Арсений лишь выгнул бровь на это предложение. Что было у него в голове в этот момент — знает лишь сам Попов, так как по его выражению лица понять что-то довольно сложно. Скорее даже невозможно. Хотя, наверное, даже сам историк не знает всех тараканов, которые водятся у него в голове.
— Боюсь, ты ещё слишком мал, чтобы отплатить чем-то действительно стоящим, — для пущего эффекта Арсений выдержал паузу, прежде чем продолжить. — Поэтому наказать тебя придётся.
Антон побелел пуще прежнего. Вот сейчас сердце действительно грозило сделать свой последний удар и вывалиться через грудь прямо под ноги к учителю. Так себе, конечно, предсмертно-посмертный подарок, но что есть — то есть.
— Вы на что это намекаете?
Тут Арсений не удержался и прыснул в кулак. Как он вообще умудрился сделать это красиво? Прямо как принц, даже не так, как граф! Ну, точно ведь. Он же даже после этого руку об одежду не вытер.
— На деньги. Ты же не работаешь ещё, наверное, а значит и брать с тебя нечего. А ты о чем подумал, Антон? — Вот же баран. Ещё такое ангельское личико состроил. Якобы весь такой белый и пушистый. Мол, не пытается он тут изо всех сил вывести Шастуна из себя своими двусмысленными фразочками. — Если что-то оригинальное сможешь предложить, то может и договоримся.
Часто у вас бывает такое, что одна твоя часть просит послать свои принципы куда подальше и просто бездумно совершать глупости, а вторая вопит: «код красный», что означает — бежать куда подальше и подумать о последствиях, которые могут обрушиться на тебя, если ты выберешь первый вариант? Вот у Антона такое случается постоянно, но почему-то обычно выбор очевиден, ведь в одном из случаев последует наказание, а во втором ты выйдешь сухим из воды. А сейчас наказания не избежать ни при каких обстоятельствах. Дак стоит ли вообще пытаться? Определенно да. Надежда же всегда последней умирает. По крайней мере, исключений Антон не вспомнил, и ему просто пришлось надеяться, что этим исключением не станет он. В прямом смысле.
— Может, я вам песенку спою или помогу работы учеников проверить? — попытал удачу Шастун. Ну а что, второе вполне себе может сработать. Что выгоняет дурь из головы ученика лучше, чем общественно-полезные работы?
Антону надоело стоять столбом, и он решил присесть на парту прямо напротив историка. Тот на это никак не отреагировал, а значит был не против.
— Ну уж нет. Нужно что-то такое, чтобы ты понял, что натворил, да и работы я тебе не доверю, — Арсений задумался. Непонятно, правда для вида или всерьёз, но Антон предпочёл думать, что второе.
«Была ни была», — пронеслось в голове у парня, и он выпалил:
— Может, минет? — когда до него дошло,
что именно он сказал, было уже поздно. Брать свои слова назад не вариант. Раз уж сказал — придётся отвечать.
Арсений Сергеевич же замер. Казалось, что он даже не дышал. Он либо решил умереть, либо действует как бомба: сначала подожгли, потом немного тишины, и взрыв.
— Шастун! — всё-таки бомба. — Я пытался разговаривать с тобой как друг, хотя для меня это было тяжело, но я же уже понял, что ты всё равно меня ни во что не ставишь, дак может хоть так послушаешь. Но нет! Даже сейчас ты умудрился всё испортить. — Всё, на что Антон обращал внимание, — это венка на лбу у учителя, которая то вздувалась, то опять возвращалась на своё законное место. Не слышать ор это, конечно, не помогало, но не видеть разозлённое лицо Попова — очень даже. — А ведь тебе всего-то надо было убедить меня, что ты ответственный и тебе можно доверить работы, а ты!
Да, дыхалка у учителя отвратительная. Стоит перед учеником и пытается отдышаться. Хотя он же всё это на одном дыхании выпалил, а тут любой бы запыхался.
— Каюсь, зря я это сказал, но кто не ошибается? — Антон, верно рассудив, что строить из себя жертву поздно, отошёл к соседнему ряду, чтобы быть подальше от учителя. При этом эмоции на его лице сменялись с феерической скоростью. От гнева на себя до обречённости от осознания своего отвратительного положения.
— Выметайся! — уже спокойнее, но всё ещё почти крича проговорил Арсений и указал рукой в сторону двери. Антон не отреагировал. — Выметайся, я сказал! Прямо сейчас твоим родителям напишу. — Попов был похож на льва, вот-вот готового напасть на жертву, поэтому Шастун благоразумно послушался и вышел.
Спорить с Арсением Сергеевичем в таком состоянии себе дороже.
Что Шастун своим выступлением добился? Правильно — ничего. Только хуже сделал. Вот не мог он просто постоять и виновато покачать головой? Или хотя бы дебильными предложениями не кидаться? Но нет ведь, у нас что ни день — то новое приключение. А вечером ещё лучше будет!
Сидеть оставшиеся уроки в таком настроении бессмысленно. Только остальным весь учебный настрой собьёт и всё. Тем более, что дома он в любом случае получит, а ударом больше, ударом меньше — уже неважно.
Шестое чувство твердило парню как можно позже приходить домой. Может, родители спать будут и его пронесёт. Они же в последнее время на него внимания абсолютно не обращали, дак зачем им это менять?
Обманывать себя, конечно, было глупо, но пусть уж лучше думать о хорошем, чем весь день трястись от одной мысли о том, что домой вернуться всё-таки придётся.
— Шаст! — услышал парень обеспокоенный голос в тот момент, когда выходил из школы. — Всё в порядке? — запыхавшись от долгого бега и стоя опираясь на колени, спросил Дима. В руках у него был рюкзак парня, который тут же оказался в руках хозяина.
Ну, конечно — друзья. Вот, о чем он забыл. Где там Оксана? Может, ещё подзатыльник подарит, а то забывать о таком — это уже чересчур.
Сказать им правду или пусть лучше не беспокоятся? С одной стороны, если рассказать, то они поддержат или, может, какой вариант решения подскажут, а с другой — им и так его проблем хватает. Хотя бы с этой нужно разобраться в одиночку.
— Всё отлично! Сеня согласился молчать за помощь с проверкой работ, — Антон никогда не умел врать друзьям, ну или они просто слишком хорошо знали Шастуна, поэтому Дима тут же нахмурился и сложил руки на груди.
— Ты знал, что когда врешь, морщишь нос?
Антон сразу же напрягся. Ну не надо им сюда влезать, а то вдруг и им достанется из-за этой тупой шутки на ночевке. Шастун покачал головой. Мол, нет, не знал.
— Выкладывай давай, — Позов подошёл ближе и, положив руку на плечо Антона, резко дернулся из-за звонка, который в этот раз прозвучал как никогда неожиданно. — Бегом.
И почему сегодня все командуют?
— Я ему отсосать предложил, — выдал часть правды Шастун и, выждав небольшую паузу, продолжил. — Ну, он посмеялся, но согласился. А у меня горло из-за этого теперь болит, поэтому домой пошёл. — На ходу сочинил парень и сам себе удивился.
— Не хочешь — не говори, но если всё-таки решишься, то звони. Мы все будем на связи, — серьезным тоном медленно, четко проговаривая каждое слово, сказал Дима и убежал в сторону нужного кабинета.
И почему ему не поверили? Ситуация же не так и далека от правды. Ну ладно. Далека. Неужели все так любят историка, что не верят в то, что тот решил воспользоваться беспомощностью ученика? Предатели.
Домой сейчас лучше не идти по понятным причинам, да и на работу стоит зайти, раз уж просили. Все нужные документы у него с собой, а это уже хорошо.
***
В кафе ничего не изменилось. А что вообще могло поменяться за такой короткий срок? Всё тот же завораживающий интерьер, который даже сейчас не перестаёт удивлять. Единственное, что изменилось, — это сотрудники. В тот раз была смена Оксаны, а сейчас за кассой стоял незнакомый паренёк. Симпатичный такой. Голубоглазый блондин с жутко привлекательными светлыми кудрями. Одним словом — кен. Только барби не хватает.
Парень сразу же заметил посетителя и поспешил поздороваться:
— Добрый день, куда хотите присесть?
— Добрый, да я к Полине Сергеевне, — промямлил Антон.
Этот парень явно плохо влияет на самочувствие Шастуна. До этого же нормально разговаривал, даже тупые предложения легко делал, а тут пару слов еле выдавил. Правда, почему это происходит, — непонятно. Может, волшебник? Или ведьма? Хотя ведьм уж тогда.
Незнакомец улыбнулся и махнул рукой на уже знакомую Антону дверь.
— Она предупреждала. Меня Ваня зовут, а тебя?
Антон с сомнением глянул на протянутую руку, но всё-таки пожал её.
— Антон. Приятно познакомиться, — не нравится Шастуну, что в последнее время у него появляется больно много интеллигентных знакомых. Правда, хорошо это или нет, пока непонятно.
— Мне тоже. Тебя уже ждут кстати, — ударил себя по лбу паренёк и тут же убежал обратно за кассу. Клиенты сами себя не встретят.
— Интересный персонаж, — куда-то себе под нос прошептал Антон. Не нравится ему этот Ваня. Хотя вроде выглядит мило, да и в общении признаков сумасшедшего не проявляет. Надо будет потом про него больше информации узнать.
Шастун подошёл к двери и постучал, оттуда послышался какой-то непонятный ответ, и парень на свой страх и риск зашёл.
— Здравствуйте, я принёс оставшиеся документы.
***
Шастун стоял под дверью собственной квартиры уже пятнадцать минут. Всё это время он то подносил руку с ключом к замку, то опять её отдёргивал. Изнутри не было слышно ни звука. Может, они уже спать легли? Всё-таки уже десять вечера, а родители парня любили в рабочие дни лечь пораньше.
Кое-как собрав всю оставшуюся волю в кулак, Антон резко, пока не успел передумать, вставил ключ и сделал два оборота по часовой стрелке. Раздался щелчок, и дверь начала отъезжать в сторону парня. Шастун, мысленно десять раз перекрестившись, сделал неуверенный шаг внутрь. Было тихо.
Осторожными и плавными движениями парень снял всю уличную одежду. Затем Антон пошёл по направлению к своей комнате, но его перехватили. Отец жесткой хваткой вцепился в толстовку своего сына. У Антона тут же заныло плечо, но это можно и стерпеть.
— Куда это мы направляемся? — с ехидной улыбкой как бы между прочим поинтересовался мужчина, при этом всё так же продолжая держать парня.
— В комнату, — сглотнул внезапно появившийся ком в горле Антон. Сердце стучало как умалишенное, но Антон этого практически не замечал.
Отец же свободной рукой потянулся к заднему карману своих штанов и достал оттуда телефон. Он приложил палец к задней стороне гаджета, и тот тут же разблокировался, а на экране появилась переписка.
Неизвестный номер:
Здравствуйте, меня зовут Арсений Сергеевич, и я классный руководитель вашего сына. Недавно он и его друзья решили надо мной пошутить. Не буду углубляться в суть этого розыгрыша, но он был жестоким, уж поверьте мне. Сегодня же Антон…
Дальше Шастун прочитать не успел, так как телефон вернули на прежнее место.
Парень кинул испуганный взгляд на дверь, но та оказалась закрыта. И когда только успели? Метание глазами по всей видимой части квартиры никак не помогло Антону. Ну не с ножами же на отца кидаться, а то вдруг потом посадят ещё или на учёт в полицию поставят.
Пока парень пытался придумать пути отступления, мужчина времени зря не терял и схватил сына уже двумя руками, оторвав тем самым от пола. Антон от страха начал дергать ногами, но всё, что этим сделал, — лишь попал коленом по паху отца, за что сразу же и поплатился.
Сначала Шастун почувствовал тупую боль в голове, а за ней последовало и легкое онемение конечностей. Единственное, на что ещё оставались силы, — это свернуться в позу эмбриона и терпеть. Других вариантов собственно и не было. Только через несколько секунд до Антона дошло, что он лежит на полу, а не висит в воздухе как прежде.
Тут же последовал сильный удар по спине. Видимо, это было сделано ногой, так как рукой с такой силой прилететь не могло. Жуткая боль почти сразу превратилась в терпимое жжение.
— Ты решил в проститутки для взрослых мужиков пойти? — сквозь шум в голове донеслось до Антона.
За этим последовал пинок по ногам. Хруста костей, слава богу, было не слышно, поэтому Шастун был настолько спокоен, насколько вообще это может быть возможным в такой ситуации. Пока ничего не сломано — все ещё можно скрыть. А это делать придётся, и, судя по всему, довольно долго. Не появляться в школе он не может, так как сразу же появятся вопросы, так что уже завтра он должен быть в своём учебном заведении как штык.
В какой-то момент Антон почувствовал жидкость на своём плече. Что это было, догадаться не сложно. А вот как эта кровь появилась — непонятно. Парень приоткрыл глаза и заметил осколки стекла прямо перед головой. Плохо дело. В ход пошла тяжелая артиллерия. И это ещё хорошо, что бутылка попала в руку, а не в затылок.
Боли Шастун почти не чувствовал, лишь какие-то её отголоски, но по опыту знал, что минут через двадцать она придёт. И будет невероятно сильной.
Удар. Удар. Удар. Бедро. Спина. Плечо.
Антон не знал, сколько прошло времени, и счёт ударов тоже не вёл, а если бы и делал это, то давно бы сбился со счета.
Резкая боль в голове. И блаженная пустота.
***
Если спросить у Антона, как прошло его утро, то тот вам не ответит ничего от слова совсем. И даже не потому, что ему стыдно или он что-то скрывает. Нет. Всё из-за того, что он ничего не помнит. А если и помнит, то словно сквозь туман, и то обрывками.
Вот он на рассвете поднимается с пола и идёт в ванную. Видит своё отражение и даёт себе слово, что сегодня он больше смотреть на себя не будет.
Пустота.
Затем он уже сидит на кровати и роется в аптечке в поисках бинта, зеленки, перекиси и обезболивающего. Всё, что попадается на пути, но оказывается ненужным, летит на пол.
Снова скачок. Шастун роется в косметичке своей мамы, чтобы найти там тональник и пудру. Слава богу, всё это всегда лежало в прихожей, а не в её комнате. Поиски проходят быстро, и парень на цыпочках крадётся обратно к себе в комнату.
После этого он помнит лишь то, как выбежал из дома по направлению к ближайшему парку и сел там на скамейку с целью съесть бутерброд, сделанный буквально за минуту.
К школе Антон подошёл почти перед самым звонком, чтобы затеряться в толпе и не светить перед всеми своими плохо замазанными синяками.
Шастун зашёл в раздевалку самым последним, что, впрочем, было неудивительно. Все парни из их класса уже давно переоделись и ждали учителя в спортзале. Парень скинул портфель на скамейку. Доставая из рюкзака сменную обувь, Шастун обнаружил в своём кроссовке жевачку. Вероятно, такой подарочек оставил Герман. Он часто подшучивал над Антоном, и тот уже привык. Юноша аккуратно стягивал с себя чёрный свитер и шипел сквозь зубы. Каждое телодвижение приносило ему боль.
Дверь в раздевалку открылась, и в неё вошёл Арсений Сергеевич. Мужчина даже не отвлёкся от листа бумаги, который держал в руках.
— Так. Мне нужны Фартунов и Волков. Они обещали сдать тетради сегодня, но так этого и не сделали, — Попов поднял голову и понял, что разговаривает со стенкой. — А все уже ушли?
— Да, — сухо ответил Антон и попытался прикрыть следы, оставленные отцом, футболкой.
— Антон, — в голосе Арсения можно было услышать лёгкое презрение, но учитель хорошо это скрывал, — что ты делаешь?
— А что я делаю? — как там говорилось? «Быть умным — это вовремя прикинуться тупым»? Пытаясь отвернуться и сделать так, чтобы синяки на груди не были замечены, Шастун забыл, что на спине у него красовалась нехилая такая гематома, которая расползлась до самой шеи.
— Антон? Это…что? — в голове у учителя крутилось осознание. В конце концов он не был идиотом. После каких-то проступков, о которых учителя сообщали его родителям, юноша, по словам других преподавателей, ходил в водолазках, а один раз Арсений и сам заметил, как Антон зашипел от того, что Дима по-дружески ударил его по спине. Осталось только сложить два и два.
— А, это? Это я… С лестницы упал вот, — поняв свою оплошность, подросток попытался хоть как-то выкрутиться, но получалось не очень.
— Ты же понимаешь, что я не идиот?
