***
Второй день олимпиады не сулил особых сюрпризов. Нам с Аскани предстояло читать доклад о полезных свойствах драгметаллов. Целый год мы изучали, как их можно использовать в самолетах и ракетах, и вот, сегодня поделимся любопытными выводами. Металлы были моей страстью с детства, сколько себя помню, я обожала что-то мастерить, придумывать и украшать. Благодаря родителям у меня появилось оригинальное дорогое хобби – ювелирное дело. Они заметили мою одержимость, наняли талантливого учителя, и где-то пару лет – до шестнадцати – я увлеченно постигала премудрости тонкого ремесла. Все закончилось спонтанно: меня похитили, в очередной раз чуть не убили, едва не изнасиловали и напугали до безумия. К тонкому шраму на шее, оставшемуся от попытки удушения, которую я пережила в тринадцать, прибавился еще один, в подколенной впадине. О нем не знала даже мама. Любовь к металлам осталась, а вот о ювелирном деле я не хотела больше и слышать – меня трясло... Поэтому и переключилась на иное применение золота, серебра и платины. Герцогство Сайгирн было фантастически богатым и весьма влиятельным. Не только из-за близости Мириндиэля и бойкой торговли на пересечении торговых путей… Вернее сказать, некоторые могучие соседи достались нам как родовое проклятие, ведь за морем находятся Северные Острова. Да и земли свирепых кочевников рядом, сокрыты не такими уж и непроходимыми Восточными горами. Яростные стычки то с одними, то с другими случались не единожды – бывало, и замок осаждали, и деревни грабили, и народ в плен уводили. Однажды суровые викинги сожгли деревянную крепость, и мы построили Сайгирн. Выстояли, обхитрили всех и победили, пусть и ценою многих жизней. А разве был у нас иной выход? Однако же нам баснословно повезло в другом, странном и до сих пор необъяснимом – все дело в залежах уникального, неповторимого металла, голубого серебра. Его иногда называли и магическим. О серебре в нашем роду передавалась любопытная легенда. Якобы моей прапрабабушке, герцогине Мириабель, приснился вещий сон – мифическая богиня удачи Лариша плавно летела по небу в своей ипостаси синей птицы счастья и горько лила серебристые слезы. Хрустальные капли падали на мерзлую землю и превращались в сверкающие жилы, которые сразу же утопали во мхах. Во сне Мириабель узнала это место – почти на севере границ герцогства. Тут же снарядили экспедицию, из неглупых людей, которые умели держать язык за зубами. Вот так и обнаружился новый благородный металл, с виду и не очень ценный… обманчиво-тусклого серебристого цвета с синеватым отливом. И лишь когда за находку принялись ученые, то все обомлели. Голубое серебро… Чрезвычайно пластичное, невероятно прочное, настолько, что тончайшая нить выдерживала стокилограммовый груз. А уж что говорить о его проводимости! Не успела чуткая сновидица осознать выпавшего на долю герцогов Сайгирн счастья, как у стен замка выстроилась разношерстная очередь из пылких искателей и ушлых купцов. Поток желающих соприкоснуться с магией не иссякал веками. Цены на металл взлетели запредельно, и не в последнюю очередь из-за того, что наш род упорно хранил молчание. Где искать шахту и жилы почти никто не знал. Мы намеренно добывали лишь крупицы, свято хранили тайну и умудрялись ставить Империи свои условия. Отдавали лишь немного, на разработку новейшего оружия, а какого – я, само-собой, не имела ни малейшего понятия. Забавно, что гордые и свободные Сайгирн зависели от давнего семейного секрета.***
Разумеется, мы с Асом ни словом не обмолвились о мифическом серебре, но все равно сегодняшний доклад был для меня особенным, – настолько, что по телу ползли мурашки предвкушения. Свою речь я давно выучила наизусть, фото и картинки подобрала сама. А пока мы с братом сидели и внимали другим ученикам и преподавателям из ученой комиссии. Среди них был и Шон. Его чудесные шоколадно-карие глаза ярко блестели, и он неподражаемо, светло улыбался, когда ему было интересно. Иногда мой тайный опекун задавал вопросы и очень вежливо и почтительно выслушивал объяснения. Я заметила, что ему нравятся умные студенты, что он щедр на заслуженную похвалу и уместную шутку. Я же внимательно, даже пристально наблюдала за его коллегами. Намеренно выбрала место не близко, чтобы не обнаружить свое явное нездоровое любопытство, но и не слишком далеко, чтобы не упустить деталей. Мне тоже было ой как интересно. Когда настал наш с Асом звездный час, мы, без ложной скромности, произвели фурор. А все потому, что глубоко погрузились в эту тему: вместе проводили опыты, смешивали разные металлы, порой в немыслимых составах, и затем выявляли случаи синергии. Проделали грандиозную работу. Я по глазам Шона видела, что он доволен и впечатлен. На все вопросы в основном отвечал Аскани, не забывая упоминать о моем живейшем участии в исследовании. Потом объявили перерыв, и мы поспешили в школьную столовую. – Герцогиня, может, хватит уже бегать? Давай поговорим нормально. Я вскинула подбородок и наткнулась на глубокий фиалковый взгляд, в котором не нашлось и тени насмешки. Вздохнула, закусила нижнюю губу. Отделаться молчанием не получится – за соседним столом собрались учителя и почетные гости. Подловил. – У меня вообще-то имя есть. – Но мы же еще не представлены друг другу. – Кристиан непринужденно присел с другой стороны стола, поставил поднос. Странно, но он выбрал ту же еду, что и я – сочный бифштекс, салат «Цезарь», апельсиновый сок, чай с лимоном и шоколадный маффин. – И как мне тебя называть? – тем временем продолжил парень. – Леди тер Ансаби слишком длинно, не находишь? – Зови Тимиредис. – Заметано, Тимиредис. Тебе подходит, сильное имя. А ты зови меня Кристиан или даже Крис, тебе можно. Он принялся за салат, аккуратно накалывая кусочки курицы на вилку и изящными движениями поднося их ко рту. Он ел так аккуратно, что не было нужды воспользоваться салфеткой. Я тоже начала есть, проголодалась зверски – ведь утром в меня влез только кофе. – Тимиредис, смотри. Кристиан расстегнул запонку на левом рукаве и чуть закатал его. Я бросила взгляд на открывшееся тонкое запястье, глаза непроизвольно расширились. Подняла на него ошарашенный взгляд. – Когда мне было девять, меня похитили. Зачем, я так и не понял. Они называли себя бандой волков, стаей. Главарем был отпетый негодяй, Черный Джек, так звали эту мразь. Он бил меня и убеждал, что отец меня продал. Я носил кандалы три года. А потом я сам превратился в дикого злого волчонка. Знаешь, как меня нашел родитель? Я попытался обокрасть его. К тому времени меня совсем не прельщала жизнь закостенелого аристократа, – парень фыркнул. – Я сменил пять школ, и меня выгоняли не за плохое поведение. Мне просто становилось скучно. Адреналина не хватает, чувства опасности, ощущения, что ты ходишь по гвоздям. К вам вот перевелся. И в первый же день здесь врезался в тебя. Я грешным делом подумал, что ты нарочно на меня налетела. Ты же видишь, как я выгляжу, со мной такие «налеты» случаются постоянно. – У тебя на пальце кольцо-следилка. – Ну да, это для успокоения отца. Мне она без надобности, если честно. После стольких лет среди воров и убийц телохранители или следилки мне ни к чему, Тимиредис. На откровенность я решила ответить искренностью. Посмотрела в прекрасные фиалковые омуты, улыбнулась ослепительно, не дежурно, а тепло, от всего сердца. – Я буду звать тебя Крис. И тут меня накрыл аромат летнего ливня с горьковатой нежной ментоловой ноткой. Обволакивающий, затягивающий в бездну. Голова закружилась. Он рядом. – Тимиредис, могу я попросить вас уделить мне несколько минут? Хотел бы пару вопросов уточнить насчет ваших опытов. – Конечно, лорд тер Дейл, с радостью. Отодвинув стул, я пожала плечами в сторону явно расстроенного таким поворотом Кристиана и пошла на улицу вслед за уже отошедшим Шоном. Он подождал меня у входа, держа в руках мое пальто. – Надевай, на улице прохладно. Прогуляемся к морю? – С удовольствием. Пока шли по двору, мы и впрямь обсуждали неожиданные свойства получившихся сплавов. – Я весьма впечатлен, Тимиредис, – говорил Шон негромким, хорошо поставленным отстраненным голосом. – Если вы решите поступать на наш факультет, можно будет продолжить в том же духе. Я сам немного занимался этой темой, сравним итоги. А когда мы уже отдалились от школьной толпы, он добавил: – Тими, по тебе чувствовалось, что ты любишь металлы, ты так проникновенно говорила. Мне правда понравилось, очень. Откуда интерес? – С детства. Раньше ювелиркой увлекалась, а потом забросила. – А какой металл твой любимый? Аскани за весь год совместной работы ни разу не полюбопытствовал, хотя о моем увлечении был наслышан, конечно. Наверное, не хотел бередить рану. Но с Шоном было легко. – Желтое золото. Потому что оно приветливое, солнечное, яркое. Я люблю старинные украшения, выполненные вручную, неповторимые. С историей, легендой. Мы стояли на краю обрыва и смотрели на бушующие сизые волны, дул порывистый сильный ветер, иногда приносящий капли жадных ледяных брызг. Суровое море обещало свободу, манило в тяжелые мутные воды, затягивало в бесконечность. Родная стихия любила силу. – Тут недалеко есть пещера, маленькая, хочешь спуститься? Это мое тайное место, убежище от тоски. Я часто прихожу сюда одна. – Пойдем. Очутившись внутри, мы невольно встали рядом: в моей пещере двоим тесновато. Слева был выступ, я часто сидела на нем, лицом к морю, и смотрела на воду. Здесь я искала утешения, когда хотелось прогнать невыразимое одиночество, и чувствовала единение с миром. Почему-то море помогало. Но теперь я не одна. Качнулась еще ближе к Шону и легонько провела пальцами по чуть синеватым кругам под его глазами. Взяла за левую руку, сжала пальцы. В пальцах другой, правой руки, он уже вертел сигарету, но пока не зажигал. Повисла тишина, нарушаемая лишь плеском бурлящих волн... Мы не отрывали глаз друг от друга. Он же все понимает. – Не выспался сегодня, – пожал плечами мужчина. – Ты же уже слышала, да? – Да. Шон, ты… в порядке? Он медленно поднес зажигалку к зажатой в губах сигарете, прикурил, с наслаждением затянулся, выпустил дым и, откинувшись на свод пещеры, сполз на корточки. Держа сигарету в длинных, чувственных пальцах, он прикрыл веки. Руки Шона не были маленькими, но выглядели аристократично. На запястьях, показавшихся из-под рукавов рубашки, вились тонкие темные волоски. Почему он на меня так влияет? Сигарета, зажатая между его пальцев, не дрожала. Он снова томно затянулся. Эстетично, сексуально. Я смотрела. – В порядке? Конечно, дракошка, – Шон улыбнулся. – Доволен даже. Мы пару месяцев их выслеживали, все их связи, все поставки раскрыли. Еще допросы будут, расколятся как миленькие, мы это умеем. Хорошая работа. Мы снова замолчали. Внезапно он поднял на меня пронизывающий взгляд. – Я смотрю, у тебя тут появился новый друг? – Ты о Крисе? Сегодня мы в первый раз смогли поговорить нормально. Он принял меня за вешалку. – Что? – брови мужчины взметнулись вверх. Удивился? – За вешалку, ага. – Мне даже стало смешно. – Мы с ним как раз в том самом торговом центре первый раз и столкнулись, эээ… пару недель назад. Я из магазина выходила, а он на меня налетел, ну и решил, что я намеренно его там поджидала, представляешь? – Он тебе нравится? Нравится? Я подумала с минуту, такие мысли в отношении кого бы то ни было, кроме самого Шона, еще не приходили мне в голову. – Ну, Крис красавец, каких поискать, это трудно не заметить. И он… сложная натура. Дальше распространяться не стала. Захочет, сам узнает, у него на такие вещи карт-бланш. А внешность… разве это главное? – Раз уж мы здесь, – он снова затянулся под моим зачарованным взглядом, – роскошное место, кстати! Расскажи мне, что заметила. – Лорд тер Муату. Недавно развелся, двое детей. Мальчики. Лет шести-восьми. – Как поняла? – Ну, у него на пальце нет кольца, но остался след. Застарелый такой, бледный. Значит, кольцо снято недавно. На телефоне мельком увидела фото ребят, таких же рыжиков. И знаешь… похож он на разведенного мужчину. Шон посмотрел на меня с интересом. – И чем же? – У него взгляд такой… бегающий. Ищущий. Ты же заметил, как он на нашу Валькирию – леди Радагастйолльдоттир – смотрел? Оценивающе, и в то же время безнадежно. Мне кажется, он еще не приспособился, не знает, что со своим одиночеством делать. Вроде и надо кого-то найти, теперь все можно. Но все не то, все не то. – Отлично, дракошка. А почему развелся, можешь предположить? Я отрицательно покачала головой. Шон заговорил: – Он весь такой правильный. Вспомни, как он вопросы задавал, солидно, развернуто, чуть ли не списком, и голос монотонный, сосредоточенный. Он математик, любит порядок, так любит, что мозги набекрень. Подозреваю, что в постели с ним скука смертная, – Шон криво усмехнулся. – Все так же методично: там поцеловать десять секунд, здесь поцеловать двадцать. Образцовый педант он, Тим. А женщинам что подавай? Перчинку, искринку, разнообразие. Спонтанность. У него красивая жена была – дети на него хоть и похожи, а симпатичнее. Она выходила замуж за гения математики, лучшего в потоке, и в итоге оказалась связана с человеком, не способным переключаться. Ставлю сто имперских золотых на то, что он даже не понял, почему она ушла. – Занятно. Про кого следующего хочешь послушать? – Давай леди тер Виларри. – Она влюблена в тебя, Шон, и надеется на взаимность. Мы ей были по барабану, слушала она с виду вежливо, но чуть ли не грудью к тебе развернулась. И помада у нее яркая, вишневая. Локоны накручивала. – Дальше давай. Хорошо, проехали. – Лорд Террин. Очень интересный субъект. Аутист и кошатник. Аутизм в легкой форме, он ему даже скорее помогает в жизни, как бы чудовищно не звучало. Сначала про кошек: у него остатки шерсти по брюкам, очень мало, он старался почистить, сзади просто не заметил. Я еще увидела, как он влюбленными глазами на нашего Сианурга смотрел, ты видел его футболку нелепую сегодня? Три кота, три хвоста – и все они на лысом амбале. А лорд Террин умилился. Ну а про аутизм… Не знаю, как объяснить. Предчувствие. – Предчувствие твое верное. Смотри, Террин пишет великолепные тексты – ты читала его отзыв вчера? А вот вживую с народом мало общается. На цвета глянь, у него несколько ручек, разложены в порядке спектра. Ну и говорит, слегка заикаясь. Если бы ты хотела втереться ему в доверие, что бы сделала? – Ммм… мм… ммм… Он ложь почувствует, наверное, хоть и правдивую, да? – Да, скорее всего. – И общаться не хочет, сторонится. Общаться не хочет…, но не совсем же не хочет? Занимается наукой, волей-неволей, со студентами же он общается как-то? По переписке? И надо общие темы искать, душу вкладывать. – Может и прокатит, особенно от противоположного пола. Он все-таки мужчина. – А вот лорда тер Билиана женщины совсем не привлекают. Он от Аскани глаз отвести не мог, руки под столом сжал, аж костяшки пальцев побелели, а на лице нарочитая невозмутимость. И он такой, ухоженный, из намеренных. Если бы он мне был нужен, то вижу два пути – шантаж, как-никак, он ценит репутацию, ну и то, что я сестра Аскани, хоть это и противно, использовать связи для подобного. Противно не то, что он такой, а то что это использовать пришлось бы. Шон одобрительно хмыкнул, махнул рукой, чтобы продолжала. – Остается леди Мортимер. Железная леди, в своем праве, богата, умна, успешна, наслаждается почиванием на лаврах и всеобщим преклонением. Не кокетка, ей это не по положению. И одинокая. Думаю, ждет сильного мужчину, способного ее укротить. Наверное, даже порно смотрит по ночам. – С ней я был бы жёстким, Тим. В благодарность она выложила бы мне всё. И всё бы сделала, что бы я не попросил. Грудь словно кольнуло ледяной иглой. Я сглотнула, отвернулась. У меня тоже есть слабость? Да ладно – вздохнула – у меня много слабостей. Сама напросилась. А Шон, будто и не заметив, как я дернулась, сменил тему: – Я вечером уеду. Тренировки с Лиортом продолжай. Как переедешь в Галарэн, займусь с тобой рукопашной и вообще специальной подготовкой, для этого нужна хорошая физическая форма, с Лиортом ты ее доберешь. В Галарэне я сам тебя буду гонять, кое-чего даже Лиорт не знает, да и ни к чему ему быть в курсе, чем мы с тобой будем заниматься. – Он крышесносно улыбнулся, смотря на меня снизу-вверх. – С учебой в целом молодец, я доволен. Вечером перед отъездом еще книг тебе передам, найдешь в тумбочке своей. Эти книги уже старайся не светить, их в свободном доступе нет. Он поднялся. – Дракошка… Шон рывком толкнул меня к стене, привлек к себе, вжался в тело. Меня затрясло. Это был не страх, нет. Темное чувство, удовольствие, смешанное с ощущением падения в бездну, зародилось где-то у солнечного сплетения и спустилось вниз живота. Мужчина с шумом втянул воздух, зарылся носом в мои волосы. Стал гладить шею кончиками пальцев, медленно, чувственно. – Мелисса лимонная… Откуда шрам? – Это с покушения пять лет назад. Меня старший брат Лиорта спас. – Он уничтожен? – он спрашивал о телохранителе-предателе. В голосе опекуна слышалась сдерживаемая, приглушенная ярость. – Да… – Хорошо. – Шон приподнял мое лицо за подбородок. Он был властным, не позволяя отвернуться, не позволяя отвести ошеломленного взгляда от темных шоколадных глаз, в которых плескалось непонятное выражение. Тоска пополам с желанием, кажется, вот что это было. – Никто не смеет делать тебе больно, дракошка. Даже… я, даже если ты просишь. – Мне это нужно, Шон. То, чем ты делишься со мной, я не воспринимаю как боль. Так я чувствую себя сильнее. – Это только вершина айсберга, Тим. – Его пальцы легко касались щек, лба, носа, ласкали губы. – Вся грязь подо льдом. – Ты не выглядишь грязным, Шон. – Я, осмелев, тоже взяла его лицо в ладони, погладила острые скулы большими пальцами. Кожа была нежной, дыхание Шона частым, шальные карие глаза лихорадочно блестели. – В тебе есть свет, моя интуиция не лжет. Мое сердце не лжет. И ты самая сильная личность, которую я знаю. Сейчас мы застыли где-то на грани, оба замерли в болезненном, остром предвкушении. Хотели. Он хрипло прошептал: – Надо возвращаться. Пока не стало слишком поздно. Сколько было возможно, пока мы все еще оставались наедине, на обратном пути он держал меня за руку, переплетя свои чувственные пальцы с моими. А потом отпустил, нацепил на лицо выражение благожелательной заинтересованности. Во дворе школы мы наткнулись на недовольного Аскани. – Герцог тер Дейл, я смотрю, вы под впечатлением от умственных способностей моей сестры? – Тимиредис уже большая девочка, Аскани. И герцогиня. Тим, напиши мне мысли по книгам, которые я тебе скинул. – Хорошо, Шон. Мы с Аскани пошли в сторону общежитий. Он молчал и дулся, грозным видом выражая свое неодобрение, а потом все-таки не выдержал, бросил сердито: – Вы резко стали так близки, что ты теперь всегда зовешь его по имени? – Ас, в Галарэне не заморачиваются политесами. И тем более он ими не заморачивается. Нехотя кузен признался: – Я разузнал о нем немного, он ученый с репутацией. И родители его светочи науки. Но он, когда никто не видит, так смотрит на тебя, Тими. Я в зеркале его взгляд на тебя случайно поймал. – Как? Мне стало жизненно важно узнать, как мы выглядим со стороны. – Как будто ты падаешь в пропасть, а он не успевает протянуть руку. И снова проницательный, проницательный Аскани. Я, стараясь успокоить нервы, перевела все в шутку. – Брось, что ты напридумывал, вообще. Он, кстати, доклад хвалил. Наша работа его очень впечатлила. Брат вмиг расцвел – заслуженная похвала была ему приятна. Все же он отнюдь не лишен некоторого тщеславия, присущего отпрыскам знатных родов. За разговорами мы дошли до комнат и я, верная своему расписанию, завалилась спать. Вечером после ужина в столе обнаружилась книга в белом твердом переплете. Внешняя сторона ничего не рассказывала о содержании. Открыв оглавление, я прочла название «Абсолютное оружие».***
– Тимиредис, красотка, может, прогуляемся по городу? Сегодня обещают тепло вроде. Весна уверенно наступала на Китовый Киль, принося с собой набухшие почки деревьев, щебетание вернувшихся с юга ласточек и насыщенный запах дружелюбного солнца, которым были пропитаны все лавочки во дворе школы. На зеленеющей юной травкой земле появились первые робкие цветы, и именно они меняли настроение на возвышенно-восторженное. Меня не отпустило, нет. Горе не стало меньше, тоска не развеялась, но тугой комок нервов, все время давящий на грудь, уже не ощущался тысячетонным грузом. Я мягко улыбнулась. – Ты же знаешь, Крис, я ни с кем не встречаюсь. Не до того мне сейчас. – Все так говорят, пока не найдут своего особенного парня, – красивый как бог особенный парень задорно подмигнул. Потом, посерьезнев, мой теперь уже приятель добавил: – Ты думаешь, я к тебе клинья подбиваю? Порой речь Кристиана приводила меня в недоумение. То он вел себя как аристократ до мозга костей, намеренно отстраненно и холодно, цедил слова сквозь зубы, будто он оказывает величайшую услугу, снисходя до разговора с окружающими. А в другой раз его манера выражаться вдруг брызжела фонтаном просторечий и даже сленга, словечками вроде «типа», «айда» и «давай рубать картоху». Бывало проскальзывали и ругательства, сплошь красочные. Кристиан весьма ценил неких голодных троллей, озверевших после стылой зимы в Гномьих горах. Воображением он отличался сказочным. – А что, ты просто так со мной проводишь время? Я уже и не припомню, когда с утра не пялилась на твое восхитительное лицо за завтраком. На следующий день после того, как состоялось эпичное примирение с показом шрамов, Крис взял поднос и уверенно присоединился к нашей компании за столом. Он был вежлив. Расслабленно подошел к Кирану, сидевшему напротив меня, невозмутимо попросил: – Подвинься, пожалуйста. И уселся, пожелав всем приятного утра и гномьего аппетита. Поразительно, но он опять обнаружил удивительную схожесть в наших вкусовых пристрастиях: мы завтракали жульеном с грибами и запивали его какао с корицей. Так и повелось. Мы проводили много времени вместе, много разговаривали, много молчали. У нас обоих были рубцы на теле и в душе – это объединяло. Он не напрягался, если я вдруг спотыкалась на полуслове. И мог сам начать с полуслова говорить, будто продолжал какую-то вертевшуюся у него в голове мысль. – Тимиредис, ты такая красивая, что встречаться с тобою почти моветон. Вот так комплимент, и как его воспринимать? Он продолжил: – И правильная. Я это давно отметил. «Благодарю Вас», «Доброй ночи», «Будьте так любезны». Это твои границы? Если бы он знал… Но не знает никто, таково условие Шона, и меня оно устраивает, более чем. – Меня так воспитали. – Тимиредис, – он упорно держался моего полного имени, – как насчет небольшой шалости? Только с твоим Лиортом это трудно будет сделать. Слабо тебе выйти из зоны комфорта? – Что ты имеешь в виду? – Да понимаешь, зудит меня, я ж в душе вор, мошенник. Хочется совершить какое-нибудь непотребство. Руки без работы чешутся. Наглые фиалковые глаза улыбались. Повисла двусмысленность какая-то, было неясно, шутит этот вертихвост или нет. Его детство было не из простых, и он честно сказал, что ему не хватает опасности. – Прошу, поедем со мной в город. Как друга прошу. Или я сорвусь и кого-нибудь поколочу здесь. Ох. Было воскресенье, и развеяться хотелось. – Я без Лиорта никуда не могу поехать. – Поехали тогда с ним, но в кафе-то мы сможем вдвоем посидеть? По школе про нас уже разошлись слухи, один другого краше. Брита драматически закатывала глаза, с придыханием поздравляя меня с тем сомнительным достижением, что я «укротила первого красавца Нарвала». Даже она свято верила, что мы вот-вот начнем встречаться. Аскани отнесся к моей дружбе с Крисом философски. Почесал затылок, сказал, что рад, и добавил, чтобы я не чуралась милых прелестей жизни. А он – верит в меня, такая рассудительная сестра просто не сможет наделать глупостей. – …Ладно, едем. Мы бродили по городу просто так, бестолково. Пошатались по рынку, свернули к городской ратуше. Пошныряли по сувенирным лавкам, так ничего и не купив. Прогулка с парнем обернулась занимательной лекцией на весьма своеобразную тему: Крис шел и бормотал, где и как, и у какого торговца что можно «спереть и толкнуть на черном рынке». Он замечал уйму мелких деталей, начиная от скрытых камер и постов охраны, и заканчивая машинами, на которых в случае чего легко уйти от погони. Потом, оглянувшись на Лиорта, он завел меня в самую толпу. Я напряглась: мало ли кто подойдет, в таком скопище народу и не заметишь, как тебя толкнут или ножом пырнут. Но Крис держался уверенно. Наклонившись к самому уху, он едва слышно шепнул: «Наблюдай». Я оторопела. Если бы я не приготовилась смотреть, я бы никогда не уловила его движений. Толчок, смущение, румянец, «извините, сэр, мадам». И вот в руках моего спутника чей-то кошелек, чьи-то часы, чей-то телефон… Он был искусен, не тушевался и не испытывал вины. Он воровал как дышал. Потом мы пошли и подбросили все это награбленное добро в полицейский участок. Сидя в кафе, мы снова молчали, каждый о своем. – …рядом. Если бы не это, я бы сошел с ума. – Что? – Тимиредис, я больной. Изуродованная личность, понимаешь? Как наркоман. Знаешь, как хорошо, что с тобой можно не притворяться? – Он вперился в меня взглядом, глубоким и печальным. – Я сегодня показал тебе свое истинное лицо, а ты не шарахнулась в сторону. Наверное, это мое призвание – не шарахаться в сторону. И Кристиан не самый страшный из моих друзей. Шон… Я скучала, тосковала, я беззвучно звала его во сне. Мой воздух был иным – несладким, ненасыщенным. Я словно задыхалась. Почти три недели от него ни слуху, ни духу. Весенний бал на носу, а я даже и не знаю, будет ли он на нем. Я запоем прочитала все книги, которые опекун прислал по электронной почте, и тайком изучала последнюю, бумажную книгу. Страшную книгу, написанную от руки довольно неразборчивым почерком. Такую в свободную продажу не выпустишь – везде, по телевизору, по радио и в интернете я замечала отражение дерзких идей. Прозрела и вдруг увидела, что ниточки таинственных кукловодов протянулись по всей Империи, прошили каждый дом. Мнением имперцев искусно управляли, и мне становилось все яснее, как. От этого не спрячешься и не сбежишь, бесполезно зажмуриваться и затыкать уши. Живая зловещая картина, демонический образ, восприятие соседей по континенту, исконных врагов… я начала всерьез задумываться, верны ли наши убеждения о них? Их свирепость и безжалостность – это истина, или же тщательно выверенный, проработанный, распространяемый на всю страну обман, чтобы людям было кого бояться? Склонилась к Крису и сказала тихо-тихо, опасаясь, как бы Лиорт ничего не услышал: – Научи меня, как обобрать человека так, что он и не заметит. Он тоже наклонился: – Ах ты чертовка. Тебя научу. Теперь подозрения в школе, наверное, перерастут в уверенность. – Крис, выпускной-то на носу. Ты будешь дальше учиться? Уже решил, куда поступишь? – Да мне без разницы. А ты же в Галарэнскую Высшую? Вот и я туда же подамся, вслед за тобой. Он хохотнул, откинулся на стуле, закинув руки за голову. Красавец, аж смотреть больно. Несколько девушек не могли оторвать от него заинтересованных глаз. Забавно наблюдать их позы: вполоборота, грудь и ступни развернуты в сторону парня, да и все эти поглаживания запястий, накручивания локонов, таинственные полуулыбки. Да заедь они ему тортом в глаз, и то было бы… толковее. Крис бы оценил. А меня он трогал? Сложный человек, надломленный и уверенный в себе одновременно. Мне казалось, что со мной друг отпускал себя, был собой. Он был очень внимателен, старался помогать, руку подавал, дверь придерживал, отодвигал стул. Я всегда обращала внимание на запахи – он пах приятно, свежим парфюмом и почему-то разогретым металлом, мне нравилось. Губы у него были красивые. Четкоочерченные, нежные, чувственные, темно-розовые. И сейчас он их облизал. А потом снова наклонился ко мне и обронил: – Держи, Тимиредис. В его руках был мой телефон.***
Вечером Лиорт спросил, есть ли у меня что-нибудь с Крисом. Я удивилась. – Лиорт, я думала, ты меня лучше знаешь? Нет, конечно. Казалось, телохранитель испытал облегчение. – Тими, я бы ему не доверял. Ваши шалости сегодня… подумай, что Шон скажет. Разозлилась. Шон что мне, папочка? Да и кто бы говорил. – Лиорт, Шона совсем не касается моя личная жизнь или отсутствие таковой. Опекунство это просто формальность, сам ведь знаешь. Он скептически посмотрел на меня. – Не касается? Ты сама-то в это веришь? Не знаю. До бала оставалось два дня.***
И тьма искрится и теплится лунным блеском Любовью ослепленных глаз. Веселым треском Пылает страсть, взрываясь ярким всплеском. А света истины не разглядеть тончайшие лучи. … Душа взмахнет крылом и упорхнет в ночи.