***
«Леди Тимиредис тер Ансаби, герцогиня Сайгирн, лорд Аскани Ирату тер Ансаби». Мы вошли в обитель роскоши, тщеславия и блеска, Ас на полшага позади меня. На нас оглядывались, нас рассматривали. Я впервые вышла в свет со дня смерти мамы и папы, и сразу на Весенний бал. Мысленно поморщившись, я постаралась отрешиться ото всех этих липких бесцеремонных взглядов, натянула на лицо беззаботное выражение и поплыла вглубь зала к дальнему его концу – туда, где восседали небожители, лихо вертевшие жизнью и смертью на нашей планете. Приблизившись к трону, я увидела еще один шедевр, он соткался прямо перед нами, яркий и живой. Молодая Императрица Астер чудо как хороша – в ало-золотом платье в пол, пышном и воздушном, словно поющим гимн ее величию. Оба супруга сиятельной правительницы, в шикарных вечерних костюмах и с распущенными волосами, выглядели не менее ослепительно и отчего-то казались эфемерными, будто неземными. Я моргнула и только тогда заметила именинников, принца Элдреда и принцессу Брианну, которые благожелательно принимали поздравления. А младшей принцессы Реи Исиды Алаистель нигде не наблюдалось. Занятно. Я присела в реверансе, Ас отвесил изящный поклон. – Леди тер Ансаби, – послышался звонкий голос, – приятно видеть вас снова! За несколько месяцев вы расцвели, выглядите чудесно. Тон правящей монархини звучал очень искренне, в ее веселых зеленых глазах светились доброта и участие. Я распрямилась и чуть приподняла уголки губ. – Благодарю, Ваше Величество. Разрешите представить моего двоюродного брата лорда Аскани Ирату тер Ансаби. Ас опять поклонился. – Приятно познакомиться, Аскани. Ого, император Тинуириннель обратился к нему по имени. Неслыханно, и откуда такое расположение? Смело встретив пронзительно-синий взгляд, брат, свою очередь, почтительно сказал: – Это большая честь, Ваше Величество. Мы впечатлены таким чудесным праздником. Принц Элдред, принцесса Брианна, поздравляем вас от всей души! Аскани лучезарно улыбнулся, мельком посмотрел на старшего наследника Элдреда, а потом уставился ошеломительно темными глазами на тихую принцессу. Их взгляды встретились. Кажется, я нашла уязвимость Аса. И не только его. – В этом году вы заканчиваете школу, куда хотите поступать? А это уже император Арденариэль. Я все больше дивилась про себя, мы разговаривали с императорами так долго, что за нами уже скопилась очередь. Ответил Аскани, снова. – Тимиредис мечтает о факультете кибернетики в Галарэнской Высшей Академии, а мои планы несколько иные: я бы хотел изучать военную стратегию. Поэтому буду пробовать силы в Ларранской Академии воинского дела. Император одобрительно кивнул головой и тоже улыбнулся, его прекрасное лицо преобразилось, сделав необыкновенные изумрудные глаза человечнее, что ли. Вот это да... чудеса. – Достойный выбор, умные полководцы нам необходимы. Ректор Академии лорд Киард тер Пинада здесь сегодня, вам будет, о чем поговорить. Снова расшаркавшись в поклонах, мы отошли. Прием шел своим чередом, было скучно и душно, жутко хотелось есть. Приходилось дожидаться, когда иссякнет поток желающих поздравить наследников с очередным прожитым в роскоши годом. Хотя… Откуда я могу знать, как они живут? Моя жизнь со стороны тоже казалась бесконечным раем. Спустя полтора часа гостей наконец-то осчастливили возможностью промочить горло, хотя бы слегка перекусить и размять затекшие ноги. Бал, а именно его танцевальная часть, начался. Заиграла легкая музыка, и тут случилось событие, для меня совершенно непредвиденное. Гости хлынули в стороны, образовав коридор, и я заметила, что ко мне направлялся виновник торжества, наследный принц Элдред. – Леди тер Ансаби, вы позволите? Соблюдая этикет, он изысканно поклонился и протянул руку. Он желает открыть бал со мной? Станцевать первый танец? «Будь заметнее», просил Шон. Что же, его указания я даже перевыполнила. Задыхаясь от внезапного волнения, я вложила дрожащие пальцы в теплую ладонь первого наследника престола, и мы направились в центр зала. Прозвучали вступительные аккорды, и принц уверенно повел меня в вальсе. – Тимиредис, вы позволите вас так называть, по имени? Голос Элдреда был низким и глубоким, бархатистым. – Пожалуйста, Ваше Высочество. – О, ну тогда я отвечу взаимностью. Зовите меня Элдред. Теплые голубые глаза принца смеялись, в них искрилось восхищение. Ответила на его улыбку: – Разве уместно обращаться так к наследнику престола? Мы же только познакомились. – Да ладно, Тимиредис, – усмехнулся принц. – Я подписан на твой Instagram. В жизни ты другая. Красивее намного, ослепительнее. А я живой, и все вижу. Ну, если он настаивает… – Тогда хватит меня смущать, Элдред. – Тебе нравится это скопление народа? – Не люблю толпу. Но иногда от обязанностей не отвертеться. Здесь он понимает меня, как никто другой. Власть порою держит крепко, не хуже золотой клетки. – Знаешь, я никогда не справлял день рождения так, как хочется. – А чего вам бы хотелось? Мне и вправду стало любопытно. Наверняка у него, как у первого наследника, куча утомительных обязанностей. Он уже взрослый, скорее всего вникает в вопросы управления страной, может даже уже и руководит чем-то существенным. – «Тебе», Тимиредис. Не «вам», а «тебе», – подчеркнуто исправил меня принц. – И я отвечу, я бы с удовольствием пожарил мяса где-нибудь в лесу, а потом завалился спать в палатке. И чтобы речка рядом, горная. И только близкие люди. Надо же, а он нормальным парнем оказался. Мы болтали и смеялись. Когда музыка смолкла, Элдред отвел меня к стене. Вздохнул. – Вальс слишком короткий. Надеюсь, еще увидимся. Может, в Галарэне. После этого принц танцевал мало, чего не скажешь обо мне. От кавалеров не было отбоя, и не только молодых. Я даже подарила кадриль послу Северных Островов. И сразу вспомнила, что именно туда вела ниточка Шона. Кружась по залу с невероятно высоким, мускулистым, ироничным лордом Торгердссоном я постаралась расслабиться и лишнего не сболтнуть. Шон появился лишь в середине вечера. Весь в черном, кроме темно-синей рубашки, и не один. На его руке повисла невероятно красивая брюнетка, томная и изящная, в красном платье весьма откровенного фасона. Она неприкрыто наслаждалась объятиями моего опекуна и интимно шептала что-то ему на ухо, вжимаясь в его плечо грудью. Шон слушал и смеялся, кивал и поглаживал ее талию длинными смелыми пальцами. По мне же он только мазнул взглядом, даже не подошел. Я непрерывно танцевала, благосклонно принимая все приглашения подряд. Ведь с его подачи я усвоила, что лучшая ложь должна быть правдой. А правда в том, что я умелая притворщица. На Шона я больше не смотрела и намеренно не искала в толпе его высокую изящную фигуру. Я смотрела в глаза своих партнеров, игриво и проказливо, улыбалась, благодарила их за комплименты, поддерживала веселый разговор, частенько переходящий в легкий кружевной флирт. Забавляясь, про себя считала, сколько раз за вечер меня назвали «ослепительной», «прекрасной», «обворожительной», «очаровательной» и даже «сексапильной». Нерасхожие слова, ярко сияющие на этом ожерелье лести, заслуживали моих мысленных аплодисментов. Их удостоился и лорд Торгердссон, со смешком признавший, что на моем лице он видит «печать интеллекта». – Только не выдавайте меня, – серьезно ответила я ему. Северянин пригласил меня второй раз за вечер. Когда объявили белый танец, ко мне обратилось несколько полных надежд взглядов. Я было посмотрела на Аскани, но он на меня вовсе не глядел. К нему неспешно шла принцесса Брианна. – Лорд Ансаби, окажите честь, – краснея, прошелестела именинница. – Это честь для меня, – прошептал зачарованный Аскани. Залюбовавшись их красивой парой, я порадовалась за брата. Наверное, завтра все местные газеты напишут о фуроре, произведенном наследниками герцогства Сайгирн. Плевать. А мне как быть? Я обреченно вздохнула, прислушалась к трепещущему сердцу и решилась. Пошла по направлению к трону, где рядом с императорской семьей стоял Шон. Он будто почувствовал мой взгляд, обернулся, пристально уставился в глаза, улыбнулся неподражаемо, предвкушающе. А я, чуть не дойдя до опекуна, остановилась, отвернулась и пригласила лорда Киарда тер Пинаду, с которым до сего дня лично была не знакома. – Мне сегодня повезло, меня заметила такая отважная девушка. Приятный мужской голос с бархатными нотками радовал искренностью. Я оказалась в уверенных руках, и мы поплыли по залу. Вальсировать с лордом тер Пинадой было чистым удовольствием, полетом, я словно купалась в его надежной силе, покорилась музыке и его шагам в такт. Пожалуй, он был ровесник Шона, что-то около тридцати. Красивый, подтянутый и высокий, голубоглазый брюнет, талантливый стратег и отличный боец, к тому же ректор Военной Академии. Прекрасное знакомство для меня. Мне хотелось сойтись с ним поближе, узнать его, так нашептывало вдруг проснувшееся шестое чувство. От безупречного черного костюма лорда пахло дорогими духами, нотками какао и кардамона, и еще чего-то, может, полевых цветов. Я никак не могла узнать их, даже описать словами, но запах умопомрачительный. Обволакивающий, ласкающий нос. Завлекающий… Я вдохнула полной грудью. Это ловушка такая? Затылком я чувствовала взгляд Шона, он буквально жег кожу. Крутанув меня в сложном па, тер Пинада коснулся моей обнаженной спины. По лопаткам удивленно побежали мурашки, а потом разлилось тепло. Его ладонь с чуть мозолистыми пальцами невесомо поглаживала позвоночник. Я подняла на него огромные глаза, приоткрыла губы. Сглотнула. И, к моему смущению, почувствовала, как к щекам волной прилила кровь. – У вас очаровательное платье, Тимиредис. Провокационное. Пока молодые люди отвлечены, вы можете беззастенчиво наблюдать, да? О его проницательности и остром уме ходили легенды. А о его смелости? Внезапно расслабившись, я рассмеялась от чистого сердца. – Лорд Пинада, не зря вас так боятся наши враги. Брюнет склонил голову, проникновенно прошептал в ухо: – Вам я никогда не буду врагом, Тимиредис. Я знал ваших родителей. И я вам очень сочувствую. Он был откровенен, я это осознавала на уровне инстинктов. – Спасибо, – я сжала его ладони. – Танцевать с вами было чудесно, лорд Пинада. – Для вас я Киард. Я присела в реверансе. Обернулась и встретилась с немигающими шоколадно-карими глазами. Он подошел ко мне стремительно, остановился до неприличия близко, навис сверху, так, что пришлось задрать голову. Окинув меня пронизывающим холодным взглядом, Шон едва слышно процедил: – После бала будь готова, в полдвенадцатого я за тобой заеду. Свое восхитительное платье оставь дома. А лучше сожги. Я запрещаю тебе появляться в нем снова. И ушел.***
Ровно в полдвенадцатого вечера я спустилась на скоростном лифте на подземную парковку отеля. Аскани еще не вернулся, что меня устраивало. Лиорту не было нужды ни врать, ни объяснять ничего. Когда я выходила, одетая в черные джинсы, черный свитер и черные кроссовки, он мотнул головой: – Идем, он уже внизу. Я была в смешанных чувствах. Мне показалось, или Шон недоволен? При нашей встрече на балу его взгляд не был привычно теплым, скорее отстраненным. Как на чужую смотрел. – Дракошка, привет. Иди ко мне. Мужчина стоял, облокотившись на очередной черный бронированный джип, и докуривал сигарету. Тоже весь в черном. Мы с ним похожи на двух черных птиц, ворон. Я подошла. – Там на заднем сиденье камуфляж. Залезай и переоденься, пожалуйста. А потом садись на переднее. – Хорошо. В машине меня ожидала пятнистая военная форма и даже армейские ботинки, которые идеально подошли по размеру. Я торопливо скинула джинсы и свитер, напялила штаны и нательное белье, сверху куртку. В душе нарастал мандраж. Для чего это? Что мы будем делать? Сегодня практическое занятие? – Я готова, – сообщила я, опустив стекло. Шон сел на водительское кресло и повернулся ко мне. Сказал серьезно: – Тими, сегодня мы поедем в место, которого не существует. Его нет ни на одной карте, о нем нет записей ни в одном отчете. И знает о нем очень ограниченное число людей. Тебе о нем знать не полагается. Поэтому, – он вытащил что-то из кармана, – я сейчас завяжу тебе глаза. Пожалуйста, не паникуй. Нельзя, чтобы ты видела, куда мы едем. Согласна? Маска. Завязать глаза. Он просит позволения завязать мне глаза. Я сжала кулаки так сильно, что напряглась шея. Это же Шон, ему я доверяю. Он не воспользуется мной. Я размеренно сделала несколько длинных вдохов и выдохов. – Да, согласна. И закрыла глаза в ожидании, нарочито медленно расправив пальцы и положив ладони на колени. Он нежно притянул мою голову к себе и надел на меня повязку, плотно завязал ее на затылке. Мои ощущения тотчас стали острее. Я чувствовала его пальцы, осторожно перебирающие мои волосы, ласково касающиеся шеи. Вот они мазнули по ней сзади, поправляя ткань, убеждаясь, что мне ничего не видно. Шон сидел очень близко, его теплое дыхание согревало мне левое ухо. Его притягательный запах был настолько острым, что у меня засосало под ложечкой. Он бережно пристегнул меня ремнем безопасности. – Все в порядке, дракошка? – мужчина погладил меня по щеке. – Ты напряжена. Я понимаю, почему. Но это ведь я с тобой рядом. Просто так надо. – Все нормально. – Хорошо. Он ободряюще пожал мне пальцы, а потом с щелчком отключил следящий сигнал на моем браслете, и мы тронулись. Голова закружилась. Было страшно, и в то же время интригующе. Я понимала, что сегодня, наверное, я увижу что-то ужасное, жуткое, может, проявление его жестокости. Но не это ощущалось самым ярким. Самым ярким ощущением была ставшая вдруг сверхчувствительной кожа, которая ловила жар, исходящий от тела Шона. Он не касался меня больше, молча вел машину. Нас слегка заносило на крутых поворотах. Мне показалось, дорога заняла минут двадцать-тридцать. Окраина Ларрана? – Мы на месте. Шон стянул с меня повязку. Свет в салоне он не зажигал. Весь подобрался, неуловимо распрямился, стал говорить отрывисто: – Вот, перчатки надень. У тебя яркий маникюр, это заметная примета. Помни, тебя могут узнать по размеру ладони, пальцам, форме ногтей. Даже среди своих мы не показываем лица и руки. Поэтому перчатки не снимай. – Поняла. Он протянул мне балаклаву, полностью закрывающую лицо, только с узкой прорезью для глаз. Сам надел такую же. – От меня не отходи, будь за спиной или рядом. Ни с кем не заговаривай. Что бы ни произошло, держи себя в руках, ни звука. Если вдруг что-то непредвиденное – хотя вряд ли, это я на всякий случай – падай на пол и закрывай голову руками. Идем. Мы устремились к ветхому двухэтажному зданию, серой неприметной коробке, у которой и дверей-то не было, просто темный провал входа. Углубились внутрь. Здесь уже нашлась дверь – массивная, железная. Она бесшумно открылась, и мы попали в ярко освещенное помещение. Оказалось, стоим на железной лестничной площадке сверху. А снизу ходили люди, человек двадцать, все в форме, подобной моей, и тоже в балаклавах. В руках у каждого оружие, похоже на автоматы? Откуда мне знать... Мы быстро спустились и пересекли зал. Шону отдавали честь и обращались к нему «босс». Он лишь кивал и шел вперед, на меня не смотрел, но я не отставала. Как он и попросил. Приказал. Мы зашли в тёмную комнату с широким внутренним окном. Я сглотнула: в камере, видневшейся через стекло, на железном стуле за обшарпанным столом распластался человек в мятой арестантской робе. Он выглядел ужасно. Грязный, темные волосы спутаны и торчат в разные стороны. Лицо избито, все в кровоподтеках, левый глаз совсем заплыл. Костяшки пальцев и фаланги перебиты. Сколько он здесь? Они его били? Пытали? – Он раскололся? – спросил Шон высокого безликого мужчину. На меня тот кинул один лишь взгляд в самом начале, а потом сосредоточился на Шоне. – Да, босс. Даже давить сильно не пришлось, – из-под балаклавы хмыкнули пренебрежительно. – Так, пара царапин. Все пароли-явки сдал. Опять эти северяне, будь они неладны. Деньги из Понехьёлда шли. Понехьёлд – столица Северных Островов. Я навострила уши. – Что-нибудь еще можем выжать из него? – Вряд ли. Он так испугался, что тараторил, как пулемет Калашникова. – Свободен. Подчиненный отдал честь и вышел, мы остались вдвоем. Шон обратился ко мне: – Жди здесь, наблюдай. Ты все услышишь. Он наклонился к компьютеру и ввел какой-то код. И правда, стали слышны звуки. Хрипы, свистящее дыхание узника. Тот не поднимал взгляда, не чувствовал, что мы за ним подсматриваем. Просто безучастно глядел незаплывшим глазом на обшарпанный стол перед собой. А потом и вовсе уронил сальную голову на столешницу. Щелкнул замок, и я увидела, как Шон открыл дверь в камеру. На заключенном не было наручников, но он даже не дернулся, не предпринял ни малейшей попытки к бегству. Лишь чуть-чуть приподнял голову. Простонал со всхлипом: – Опять? Я же уже все рассказал, все что знаю. Я же во всем уже признался. Шон медленно приблизился к нему, в руках у него что-то было, я не поняла пока, не могла рассмотреть. Хищник, совершенный хищник, безжалостно смотрящий на пойманную дичь. – Ты знаешь, кто я? Пленника заколотило – он начал догадываться. Прохрипел безнадежно: – М-меня у-убьют? – Значит, знаешь. Хорошо. Это экономит время. Посмотри. И Шон медленно стянул маску. – Нет, нет, пожалуйста, не надо! Прошу вас, не на-а-адо! Отчаянный крик ворвался в мою комнату и утонул в стенах. Громко плача, мужчина закрывал лицо разбитыми руками, судорожно цепляясь за волосы. Шон подошел еще ближе, надавил на какие-то точки на плечах, дрожащие ладони непроизвольно дернулись, бессильно упали на стол. Шон резко схватил жертву за волосы и откинул его голову назад. Приблизил к нему лицо. – Это ненадолго, руки скоро будут в порядке. Смотри, я сказал. Палач нависал сверху, буравя жертву застывшими черными глазами. Я никогда раньше не видела у Шона такого выражения лица. Неподвижная каменная маска, взгляд мертвый, безжизненный. В этих равнодушных провалах читался приговор. Брезгливо отбросив безвольную голову, Шон швырнул на стол то, что было зажато в его левой руке. Это оказалась тонкая, с виду прочная веревка. Уже на выходе из камеры он обернулся. – Я проявляю милосердие. Ты можешь выбрать, как тебе умереть. Если струсишь, мои ребята сделают твою смерть бесконечно долгой. И вышел. Он что, только что предложил избитому мужчине... это? Меня мутило, но я смотрела. Шон тихо оказался рядом, снова в балаклаве. Меня не трогал. Так прошло какое-то время, в неподвижности. Из заплывших глаз узника лились слезы. Он рыдал в голос, тело била крупная дрожь. Ползли минуты, а он все плакал, и плакал, и плакал. Наконец, кое-как встал и окинул безумным взглядом потолок. Нашел перекладину. Подтянул стол, с трудом взобрался на него, взял веревку. С четвертой попытки он смог перекинуть ее через балку на потолке. Руками, ходившими ходуном, завязал узел, проверил его на прочность, натянул петлю на шею. Я смотрела. Шон резко дернул меня на себя, заставив развернуться. – Отвернись. Через несколько минут все закончилось. Шон вывел меня из допросной, мы быстро поднялись по железным ступеням и выбрались наружу. Меня трясло. Я шла за ним, с трудом перебирая заплетающимися ногами. Внезапно мой желудок взбунтовался, я метнулась в темный угол и, приподняв балаклаву, склонилась к земле. Меня вывернуло, живот и горло раздирали сухие спазмы. Я хрипела и хватала ртом воздух. Шон стоял рядом, гладил по спине. Когда все прекратилось, он взял меня за руку. – Балаклаву надень. Идем. Потащил меня к машине и усадил внутрь, пристегивать не стал. Достал из бардачка бутылку минералки. Мы отъехали, завернули за угол, в метрах двухстах от зловещего здания. Резко ударив по тормозам, мужчина остановил машину, перегнулся через меня и открыл пассажирскую дверь. – Рот прополощи, а потом попей. Сейчас легче станет. И правда стало получше. Он стянул с меня балаклаву и снова завязал глаза. Мне было совершенно все равно, чувства застыли, тело задеревенело. Шон тронулся и набрал скорость, я думала, мы ехали в отель. Но когда остановились снова и он позволил мне смотреть, оказалось, что мы где-то в темном парке. Тишина, вокруг никого. Шон вышел из машины, обошел вокруг, открыл мою дверь и осторожно помог мне выйти. Не выпуская моей талии, взял с заднего сиденья плед, расстелил его на траве, усадил меня и бережно, тщательно укутал. Сам опустился прямо на землю, вытянув длинные стройные ноги, облокотился на огромное колесо джипа. Прикурил сигарету, привычно неспешно затягиваясь и выпуская дым. Сигарета в его руке не дрожала. Обронил негромко: – Эта мразь, Тими, которую мы навестили сегодня… Он работал в офисе в одном из торговых центров Ларрана. Незаметный офисный планктон, мелкий продажник. Однако он отнюдь не бедствовал. Ты слышала про группы смерти? Игру для подростков? – Да, по новостям. Я кивнула. Эти группы стали настоящей катастрофой. Ломали детскую психику, превращая самоубийство в культ. – Он был одним из самых успешных. Группы эти живут за счет ставок. На смерть. Столько детей уже пострадало. Им промывают мозги и отправляют шагать с крыш. На счету конкретно этой мрази двенадцать ребят. У меня волосы зашевелились на затылке. Я поняла, что сделал Шон. Возмездие. Он сидел и курил, прикрыв глаза. Когда сигарета закончилась, прикурил другую. Молчал. А потом вдруг снова заговорил, тихим голосом, спокойным, отстраненным. – Иногда я задаюсь вопросом, насколько страшно для них мое лицо. Присмотрись ко мне, дракошка, что ты видишь? Молодой парень, не красивый, но в меру симпатичный, ухоженный, с умными глазами и обаятельной улыбкой. Такому можно доверять, с таким можно в кино сходить, например. – Он пожал плечами. – А что видят они, когда я снимаю маску? Монстра, Тими, страшного, уродливого. Они видят перед собой свою смерть. Он помолчал еще пару мгновений, а потом едва слышно добавил: – А может, у меня и вовсе нет лица. Но это и хорошо. Наше дело тихое. Я знала, что нужно сделать. Что я хочу сделать. Я встала со своего места и подошла к нему. Посмотрела на него сверху. Перекинула ногу и села к нему на колени. Брови Шона взметнулись вверх. – Что ты творишь? Обняв его за плечи и удобнее устроившись на худых ногах, я закрыла глаза и глубоко вдохнула его запах. – Ты пахнешь летним ливнем, Шон, и немного терпкой ноткой горьковатого ментола. Этот запах сводит меня с ума. По нему я понимаю, что ты рядом, даже прежде чем вижу тебя. Я так и не разгадала его. Медленно я подняла ладони и стала гладить его голову, сначала волосы, потом лицо, все так же зажмурившись. Трогала его, так, как делают слепые люди, когда хотят изучить внешность человека. Я заговорила снова, тихо и душевно, лелея слова: – Твои волосы такие мягкие на ощупь… Они вечно растрепаны, художественный беспорядок. Тебе очень идет. А лицо… – я невесомо коснулась его лба, бережно провела по бровям кончиками пальцев, погладила веки, потрогала чуть кривоватый нос, приласкала приоткрытые губы, обхватила лицо ладонями, – лицо нежное. У тебя бархатистая кожа, я знаю, что на ней веснушки, маленькие солнышки, рассыпанные по щекам. Я чувствую острые скулы, чуть колючий подбородок, четкий овал лица. А губы у тебя мягкие и ласковые, и касаться их просто крышесносно. Для меня ты красивый, Шон, очень красивый, и это не только о внешности. Я по-прежнему не открывала глаз, продолжая нежно гладить его. – Я не знаю другого человека, столь сильного душой. Любой другой с ума бы сошел, спился бы или хуже, занимаясь подобным. И это не делает тебя монстром. Для меня, Шон, нет никого лучше. Он запустил пальцы мне в волосы. Я открыла глаза. Лицо мужчины было совершенно потрясенным, в глубоком взгляде плескалась нежность и нотки восхищения, благоговения. И еще отголоски какого-то чувства, названия которому я не знала. Одержимость… Но не помешанность. Теплый, мягкий свет, поглощенность мною. Он хрипло шепнул: – Тимиредис, дракошка, ты невероятная. Я… сегодня не хочу сдерживаться. Ты поняла, что случилось на балу? Я покачала головой. – Я ведь приревновал тебя, Тими. Ты была такой восхитительной в этом шикарном сумеречном платье. Твоя спина… Красивая до боли. И ни одного танца не пропустила. – А ты, Шон, мне показалось, совсем не скучал. Он пожал плечами. – Это часть легенды. Я выгодная партия, завидный холостяк. Дамы вешаются, я пользуюсь. Не ими, а впечатлением, которое мы производим. Но ты, Тими… особенная. С тобой так нельзя. Прости. И он поцеловал меня, рывком прижав к себе. Тут же тело охватило возбуждением. То, что произошло раньше, мгновенно забылось. Шон целовал жёстко, утверждая свое право, глубоко погрузившись в мой рот и лаская меня языком. Я стонала и отвечала ему страстно, гладила его шею и плечи, вжималась грудью в его торс. Я не могла оторваться от его пленительного рта. Он схватил меня за волосы, потянул, заставив откинуть голову, и стал покрывать поцелуями мое горло. Второй рукой притиснул меня еще ближе, резко, ткнулся в лоно возбужденным членом. Рука с волос переместилась мне на груди, поднырнула под майку, стянула бюстгальтер вверх и принялась гладить, нежно, сладко, пощипывая соски. – Ааааа... С трудом, он заставил себя замереть. – Дракошка, нам надо остановиться. Ты же школьница еще. И я должен тебя защищать. Рано, понимаешь? Я понимала, но мое тело горело. Никогда я не испытывала таких ощущений. На глаза навернулись слезы, я начала подниматься. Но Шон не позволил. – Сейчас я отвезу тебя в отель, и ты примешь три таблетки валерианки и ляжешь спать. Если будут сниться кошмары, звони – я приеду. Не думай, что я бросаю тебя. Ты все еще хочешь, чтобы я тебя учил? Я кивнула. Не могла говорить. Губы дрожали, он погладил их ласковыми пальцами. – Тогда я буду тебя учить, всему, что знаю и умею сам. И, Тими, когда мы выйдем на заказчика убийства твоих родителей, я обещаю, я возьму тебя с собой. Ты же этого хотела. – Х-хорошо. Спустя минут десять мы все же поднялись и поехали. Шон не отпустил меня, провел прямо в мою спальню, на ходу кивнув Лиорту, завел в ванную, подождал снаружи, пока я приготовлюсь ко сну, надену ночной комплект из шорт и топа. Проследил, чтобы я выпила таблетки. Уложил на середину кровати, подоткнул одеяло. – Ты засыпай, я пока здесь. Вы завтра же обратно? Скоро у вас выпускной, я приеду к тебе. В качестве подарка с меня желание, исполню. Подумай, чего хочешь. Он поцеловал ладонь, и я провалилась в сон.***
Кровь. Вина. Веревка. Мыло. Остановишь? Вряд ли. Сила. Без суда. Без боли. Взмахом. Жизнь и смерть. Перемудрила. … Все за месть твою простила.