***
…Ровно через час после нашего тяжелого разговора Шон коротко постучался и вошел в мою спальню. Одетый в белую майку и черные домашние штаны, босой и растрепанный даже больше обычного. Пластичный, бесшумный. Пугающе притягательный, как-то необъяснимо и судьбоносно. Я сглотнула и поджала пальцы на ногах, напрягла живот. Неизбежное, совершенно неотвратимое влечение настигло меня, лишь стоило мне уловить этот особый аромат покорной свободы и зависимой защищенности. Зависимой от него, уж это я осознавала кристально ясно. Зависима, пока не разгадаю. Нотка горького ментола едва пробивалась сквозь густой запах летнего дождя. Я уже ждала его, кровать не расправляла… и вообще я терялась, как себя вести. Последние три ночи мы спали в одной постели, и всегда это влекло головокружительное падение в бездонный колодец, сродни вечному парению в бескрайнем космосе. Удержаться от прикосновений никак не удавалось, и разум насмешливо махал ручкой. Мимолетно – невесомо – ощутимо – сильно – страстно. Каждую ночь Шон заходил чуть дальше, дразнил меня чуть опаснее. Оправдания совместных ночевок находились разные – мой душевный раздрай, общее волнение от приема сложных гостей, совещания по обсуждению дальнейшей линии поведения. Шон четко обозначил, что подобный риск – не самая дальновидная затея, и все же он оставался со мной, прижимаясь к моей чувствительной спине своим сильным худощавым телом, положив властную ладонь на трепещущий живот и мирно сопя мне в макушку. Я спала рядом с ним спокойно, безмятежно – как в детстве. Испытывала восторг и благодарность. И в то же время понимала, что привыкать к присутствию мужчины на соседней подушке – особенно этого мужчины – для меня совершенно гиблое дело. Пройдет время, и я не смогу сказать ему «нет». А сказать «нет» я способной должна быть, даже ему, особенно ему. Поразмышляв над смутной мешаниной мыслей в голове, я не спешила откидывать покрывало с кровати. Шон прошел прямо к ней и плюхнулся на мягкий бархат, с наслаждением вытянул свои длинные, стройные, сейчас босые ноги. Закинул руки за голову. Я смотрела на него. Худощавые, но жилистые, рельефные руки. Сильные, я знала точно. Красиво. Глядя в потолок, с виду беззаботный опекун лениво предложил: – Дракошка, хочешь сыграть? На интерес. – На интерес? А во что? Урок уже начался? Значит, есть какой-то подвох? – Да простая игра, шансов выиграть у каждого пятьдесят на пятьдесят. И делать ничего не надо, только один раз принять решение, а потом честно придерживаться его. Разве я могла теперь отказаться? Шон не таясь раскинул сеть. – А интерес в чем? Давай сначала это обговорим. Наверняка ведь хитрит. Мужчина довольно стрельнул в меня взглядом. – Молодец, дракошка, договариваешься на берегу вместо глупого прыжка в омут с головой. Когда только возможно – если это возможно – кота в мешке лучше не покупать, да. Ну, о чем это мы? Давай по-простому, на желание? – Серьезно? – протянула я с нарочитым сомнением. – Можно прождать довольно долго. Я намекала на желание, которое я на самом деле загадала после выпускного в «Нарвале». Танец, танец с ним, с завязанными у обоих глазами… Яркие ощущения и запах дождя и неуловимого ментола. Я представила нас в мире шорохов и ароматов, и в животе невесомо запорхали бабочки. Конечно, Шон не мог исполнить его сразу и еще неизвестно, когда и как я его получу. Если. Он одарил меня светлой и обезоруживающей улыбкой, такой взрослой и понимающей, что я вспыхнула. Захотелось потереть переносицу, но я удержалась. Подумаешь, алая? Здоровый драконий цвет лица. – Это был камешек в мой огород, да? Заслужил, но так для тебя пока лучше, Тими. А давай на что-то, что можно осуществить тут же? Чего ты хочешь, если выиграешь? Вот так прямо сразу чтобы он сделал? Надо поразмышлять. Учить меня – он и так меня учит, даже сейчас. Узнать кое-что о его таинственной жизни – это вроде бы слишком… захочет, сам расскажет, не могу же я насильно вторгаться в его личное пространство. Остаются прикосновения. Черт, у меня стойкое подозрение, что Шон намеренно и планомерно загнал меня в угол. А он продолжал улыбаться и глядеть своим особенным пронизывающим взглядом, в котором начал проступать шальной блеск и какое-то тонкое, мужское удовлетворение. Ловушка. – Если я выиграю, Шон, то я… подарю тебе массаж, полноценный массаж спины, рук и ног. Его брови взлетели вверх, удивление было неподдельным. – Ты – мне? А сама не хочешь массаж получить? – Да, я – тебе. Он погладил меня по щеке своими длинными чувственными пальцами. – Как изысканно, дорогая… и соблазнительно. Так и хочется проиграть тебе, поддаться… Я когда загадывала, о подоплеке и не думала вовсе. Просто нестерпимо захотелось трогать тело Шона. – А ты чего хочешь? – Предательский сиплый голос! – Я хочу того, что ты решишь отдать мне добровольно. Я смутилась так сильно, что щеки из алого тут же окрасились пунцовым, и даже шея пошла пятнами и стало покалывать кончики ушей. Какая двусмысленность, опять мне выставляться? Нечестно. Под его будоражащим вниманием не поежишься. – Нет, Шон, так не пойдет, – я пожала плечами, следя за нотками беззаботности в голосе. – Озвучивая желания, мы раскрываем часть своей души. Говори, чего хочешь ты, только откровенно. После этого можно уже начать играть. – Тими, ты же уже большая девочка? – Дождавшись предсказуемого кивка, он потребовал: – Я хочу увидеть тебя без одежды. Мое шокированное лицо выдало запредельный ступор ума и сердца. Шон тихонько засмеялся. – Ну чего ты, дракошка? Смотри, ты сама просила меня о честности, получила честный ответ – и он загнал тебя в мои рамки, поставив тебя в невыгодное положение. Будь это игра на выживание, я бы настоял – ты только представь свои душевные метанья, и хочется и колется… Это бы мешало тебе выиграть, а мне только этого и надо, – он посерьезнел. – Провокация, выведение из равновесия, и тогда твоему противнику можно диктовать. Лучше, если это делают за тебя другие люди, а ты как бы наблюдаешь со стороны и пользуешься хаосом. Не зря же говорят, разделяй и властвуй… Но что-то мы отвлеклись. Давай, я загадаю такое же желание, как и у тебя. Я правда этого хочу. Значит, он меня понял. Хорошо. – И в чем состоит игра? – Я задумаю число от одного до ста, твоя задача – угадать это число с пяти попыток. Ого, и как это возможно? Шон беззаботно пояснял: – Если назовешь число с первой попытки – можешь массировать всю заднюю часть тела, я даже готов раздеться и лечь на живот, чтобы не смущать тебя. Со второй – все, кроме ягодиц. С третьей – только руки и ноги, не трогая спину. С четвертой – только ноги. Ну а с пятой – тогда только… ступни. После каждой неудачи я буду давать подсказку – буду говорить, какое число ты назвала – большее или меньшее. Хм. Пять ответов на сто чисел? Не звучит как выгодный старт. – А если все же не назову? – Естественно, каждая проваленная тобою попытка повышает мои шансы. Первая – я, в свою очередь, массирую тебе ступни. Вторая – полностью ноги. Третья – ноги и руки. Четвертая – ноги, руки и спину. Ну а если не сможешь угадать совсем – получишь от меня полноценный массаж всего тела сзади. Он играет на моем чувстве неловкости. Наслаждается им. И хочется, и колется… Это математическая и логическая задача. Угадать с первого раза почти невозможно, слишком большой разброс. У меня начал проявляться исследовательский азарт. Для начала отсеку половину. – Пятьдесят. – Это слишком большое число, дракошка. Твои ступни такие деликатные… – Шон зажмурился. – Я с удовольствием помну их, и даже погрызу. О... Так, думаем дальше, Тимиредис. Он мог выбрать любое число от одного до сорока девяти. Просто разделить наполовину – банально как-то. – Двадцать семь. Шон распахнул глаза и взглянул на меня с интересом. А я что? Просто не хотела называть цифру ровно посередине, скучно это как-то, и предсказуемо. – Ты на верном пути, дорогая. На этот раз слишком маленькое. Понятно, выбор снова сузился, теперь до двадцати двух ответов, и всего три оставшихся попытки. Чего он от меня хочет? Показать, что моя логика как на ладони? Что меня легко просчитать? Надо предельно ограничить возможности, а потом думать. Уберу десяток. – Тридцать семь. – Мало. – Сорок два. – Мало. Последнее слово, семь вариантов. Пальцем в небо тыкать не поможет. Итак… – Дракошка, как ты думаешь, я хочу выиграть или проиграть? Не знаю… условия такие, что мы оба в любом случае что-то выигрываем. Шон не отпускал мой взгляд, в его умных проницательных глазах невыносимый магнетизм. Так притягивает, что жжется. Мне не сбежать. Он – манящее пламя. А я снова наивный и бесстрашный мотылек… – Я – мужчина, дракошка, и я люблю охоту. Я хочу выиграть и коснуться твоего тела. Ох. – Как думаешь, разумно с моей стороны было бы выбрать число пятьдесят? Я помотала головой. Шон облизал губы и продолжил объяснять. Хрипло, тихо: – Ты действовала верно, из каждой попытки извлекла выгоду, сужая поиск. Но я просчитал твою логику и желания, и моя задача – предельно тебя запутать, выиграть для себя наибольший доступ к тебе. Ты знаешь теперь, в какую игру мы играем. У тебя есть одна попытка. Решай. – Сорок девять. Шон довольно усмехнулся и прищурил глаза. Мурлыкнул: – Поздравляю... Не тебя, а себя. Я загадал сорок восемь, дракошка. Черт. – Думаешь, я тут все эти рассуждения о среднем арифметическом ради тебя разводил? Я хотел победить, расставил для тебя ловушку, и ты попалась. Чтобы меня переиграть, ты должна была опережать меня хотя бы на один шаг, поставить себя на мое место. Так же как я себя на твое поставил. Тебе нужно так размышлять: «Он хочет, чтобы я выбрала число сорок девять. Значит, я выберу сорок восемь». А я, заподозрив в тебе игрока со стажем, загадал бы сорок семь. Или даже сорок девять. Как всё сложно-то, а… Урок ясен, представь себя на месте твоего врага, оцени его стратегию, думай и оказывайся на шаг впереди. Теперь все видится до обидного просто. Я закусила губу с досады. Шон приказал: – Раздевайся, дракошка. Вытаращив глаза, я переспросила: – Что? Мы же вроде на массаже сошлись? – А как я тебе буду массаж делать, через ткань? Я ожидал совсем не этого. Раздевайся догола и ложись под одеяло, на живот. И, снова любуясь моим огненным лицом, он задорно фыркнул. – Видишь, что я сделал? Одно желание тянет за собой другое... о котором я говорил в самом начале. Я тебя со всех сторон переиграл, дракошка. Я сказал, Тими, что ты должна всегда опережать своих противников хотя бы на одно действие, а для этого нужно понять как они мыслят, примерить на себя их шкуру. Снимай одежду и белье, я… отвернусь. Эротизм мгновения пронзил меня насквозь, в груди приятно заныло. Шон, верный своему слову, повернулся ко мне спиной, а я медленно, чувствуя головокружение, стянула с себя футболку и штаны, потом лифчик и трусики, и торопливо скользнула под одеяло. Прохладная простынь холодила ставшую сверхчувствительной кожу, каждая клеточка моего тела замерла в лихорадочном ожидании. Убрав лишние подушки, чтобы не мешали лежать комфортно, я тихо пискнула, что готова. Шон легонько приподнял одеяло с моих ступней, деликатно, оставив все остальное тело закрытым. Он мягко прикоснулся к коже, робко погладил, игриво подул на ноги, а потом вздохнул и принялся массировать, сжимая и надавливая, растирая и скручивая. Его гибкие чувственные пальцы касались моих пальчиков и трогали их осторожными вращательными движениями, а потом он согнул мои ноги в коленях и поднес пальчики к своему рту, начал тихонько грызть, как и обещал. С моих губ внезапно слетело непроизвольное «О…», Шон издал понимающий смешок и перешел на мои икры. Растирание, сжатие, нежное поглаживание, похлопывания, щипки – знакомые движения, но тогда почему от них сладчайшая дрожь в животе, почему мои соски, трущиеся о ткань простыни, вдруг стали такими твердыми и чувствительными? Я старалась молчать, боясь еще больше выдать себя, раскрыть свою голую беззащитность, совершенную беспомощность перед его телом, разумом и душой. Шон потянул одеяло вверх и передвинул дарящие волшебство ладони чуть выше, коснулся подколенных впадинок, его пальцы задрожали. Я поняла. Он тронул маленький странный шрам, потерся об него щекой, а потом поцеловал нежными губами. Резко втянул воздух, и мне послышалось, что мужчина подавил стон, целуя снова и снова эту непостижимую шершавую руну, о которой я намеренно запрещала себе вспоминать. Шон переместился еще выше – касался уже и бедер, гладил их с внешней стороны и сзади. Мне нестерпимо хотелось раздвинуть ноги, приподняться и прогнуться в пояснице, хотелось, чтобы он сместил руки еще вверх, и я едва могла сдерживать мольбу. Чёрт. Я в играх тела новичок, наивная простота, а Шон же – опытный, его чувственность и опыт обрушивались на меня с каждым даже самым мимолетным его касанием. Приходилось сжимать зубы, чтобы удержаться на месте и молчать. Внезапно все прекратилось, одеяло неторопливо поползло вниз, укутало ноги. Чёрт, чёрт, чёрт… Теперь мужчина оказался сбоку, сел рядом со мной, потрогал мои ладошки, и безумная пытка экстазом началась по новой. Он выиграл, я – проиграла, превратившись в отчаянно жаждущее его прикосновений, млеющее и зависимое безвольное тело. Я настойчиво уговаривала себя не шевелиться, дышать размеренно и не издавать никаких звуков. Глотала воздух через рот, чтобы не соблазняться запахом. Но Шон, казалось, знал, как именно и где именно меня нежить. Знал меня лучше меня самой. Одеяло со спины дразняще съехало ниже и остановилось где-то на пояснице, и вот его умелые руки уже на плечах, восхитительные смелые пальцы разминают шею, затылок, проводят по позвоночнику, все ниже и ниже. Шон дерзок, и мне в какой-то миг становится изумительно все равно. Он держит меня на грани расслабления и в то же время невероятного напряжения, заставляя чувствовать остро и ярко, задыхаться в истоме, ожидать чего-то, чего-то… Того, что я желаю познать только с ним, отдать только ему. Раствориться в принадлежности. Одело укутало бедра, оголив все до них, и я поняла, что он меня видит, от осознания внутри все сжалось в нервный пульсирующий комок. Шон шумно и неровно дышал. Смотрел на меня, и я кожей чувствовала его горячий взгляд. Ласкающий, довольный. Его ладони медленно и осторожно сместились с поясницы мне на ягодицы, погладили нежно и томительно, а потом, спустившись еще ниже, тронули внутреннюю сторону моих влажных бедер. Стук моего сердца затмил его дыхание. Он все понимает. Могу и поделиться с ним. – Шон… – пробормотала я едва слышно, захлебываясь от упоительной зависимости, – я хотела проиграть тебе. Ты… единственный, кому я хочу проиграть. – Ах ты, моя интриганка, – восхищенно простонал Шон и принялся целовать меня там, касаясь ягодиц губами, лаская их языком и прикусывая кожу. Его пальцы сильные и жесткие, а рот мягкий и откровенный, этот контраст сводил с ума. Он потерся об ягодицы щеками, замер надо мной, воздух с хрипом вырывался из груди. – Твое доверие мне, Тими, обезоруживает. Я каждый вечер, лежа рядом, вынужден бороться с собой, уговаривать себя не трогать тебя и не перейти границ дозволенного, потому что ты не со зла, ты ничего не замышляешь, ты просто безгранично доверяешь мне… и это накладывает на меня ответственность. Я понимала, что ему трудно, Шон же взрослый мужчина со взрослыми потребностями. Но ведь он сам… Обронила тихонько: – Я не обижусь, если мы поспим отдельно. Я не хочу, чтобы тебе было сложно со мной, Шон. – Тими, дракошка, мне сложно, очень, но я в состоянии справиться со своими хотелками, я уже давно большой мальчик. Мне нравится спать с тобой рядом, с родным мне человеком. – Он помолчал немного. По ягодицам шли мурашки, от теплого воздуха из его щедрого рта. – Только давай я выйду ненадолго, а ты оденешься? В ту закрытую ночную рубашку?..***
…Дверь распахнулась, и вошли Императоры, все втроем, красивые, элегантные, подавляющее силой своих аур, предсказуемо безупречно одетые и блистающие драгоценностями. Мы с Аскани тут же вскочили со стульев и поспешили поклониться, согласно правилам протокола. – Ваше Величество… Аскани пронизывающе смотрел на Шона, который продолжал спокойно стоять у окна, с отсутствующим видом разглядывая видневшийся сквозь стекло цветущий сад. Ни поклонов, ни хотя бы кивков, ни ритуальных фраз приветствия в сторону правящей семьи. Он даже головы не повернул. Озадаченный брат перевел вопросительный взгляд на меня. Дверь снова открылась, и в комнату буквально влетел наследный принц Элдред, а за ним тихонько вошла скромная красотка Брианна. – Тимиредис, привет! Элдред подскочил ко мне и, схватив за плечи, чмокнул меня в щеку, поразительный в своей непосредственности. – Здорово, что ты здесь, а я думал, до осени не увидимся. У тебя все окей? Как долетела? И вот как я должна на это реагировать, скажите на милость? Разговаривать с ним как с приятелем? – Благодарю, Ваше Выс… – его лоб порезала морщинка, и я осеклась, – мгм… Элдред, я меня все в норме пока. – Так будет и впредь, сейчас придумаем, как твое герцогство защитить. Глаза первого наследника престола Империи светились добротой и участием, блестели от радости встречи. Ну вот откуда столь чрезмерное дружелюбие, что он во мне нашел? Один искрометный танец и кучу инстаграммных фоток показушно счастливой герцогини? Он же меня совсем не знает… – Эл, хватит герцогиню Сайгирн смущать, дай ей в себя прийти. Она к твоей открытости еще не готова. Глаза императора Тинуириннеля смеялись, испытующе переходя от все еще стоявшего рядом Элдреда на растерянную меня и обратно. Дверь отворилась еще раз, и на пороге возник лорд Киард тер Пинада, обвел нашу компанию острым взором, задержал внимательные голубые глаза на нас с Элдредом, что-то себе отметил. Коротко и тепло поздоровался со всеми, со спокойным достоинством. Аскани снова вопрошающе уставился на меня, впился глазами в Шона, приподнял брови. По сравнению с лордом Пинадой тот проявлял вопиющую непочтительность, даже безучастие, и никто, кроме Аскани, не был этим поражен. Я никак не могла развеять его понятное недоумение. – Давайте начинать. А это уже Императрица Астер. Положение оказалось скверным. Если от нападок Северных Островов нас худо-бедно защищало суровое Северное море, буйное в любое время года и к тому же на побережье подкрепленное коварными подводными скалами, то с востока – со стороны кочевников – такой надежной преграды природа нам не подарила. Да, там довольно высокие Восточные горы – естественная граница, но давно проложены тропы, известные многим. И вдоль этих самых гор кочевники понастроили своих баз. Не просто скверно. Мерзко. – Мы не знаем, какой именно мощью они обладают, что у них за оружие, – серьезно поделился Император Арденариэль. – К сожалению, наши шпионы не могут полностью с ними слиться и подобраться достаточно близко для выяснения нужной нам информации. Вербовка среди местных не приносит сколько-нибудь ощутимой пользы, их религиозный культ перекрывает любые выгоды, которые мы можем им предложить. Разведка с воздуха и из космоса дает лишь общую картину – их стало значительно больше. Аскани сидел с хмурым лицом и, наверное, с тем же ужасом что и я пытался представить, что же нам предстоит. Принцесса Брианна подошла к нему и, не смотря ни на кого, взяла за руку. Поддерживает. Значит, Императорам известно об их связи, и они отнеслись благосклонно? Несмотря на обстоятельства, я обрадовалась счастью двоюродного брата. От общих сведений мы перешли к обсуждению визита лорда Торгердссона и его сына. Говорила я, Шон пока не проронил ни слова, все так же стоя у окна и смотря вдаль, дерзко показывая нам свои лопатки. Мне было крайне любопытно, о чем таком он размышляет? Я поведала, что Бьёрн Торгердссон почти в открытую признался, что северяне вступали в переговоры с кочевниками, что он говорит на их языке. А затем – как разорвавшуюся бомбу – я выложила новость о приглашении нас троих ко двору северных королей в Понехьёлде. – И в качестве кого они вас туда пригласили? – вопросила Императрица. – Лорд Торгердссон не обозначил прямо, обрисовав это как ответную любезность в благодарность за оказанный радушный прием. – Он всегда слыл хитрецом… – Император Арденариэль задумчиво потер подбородок, посмотрел на брата зелеными глазами. Вблизи эти глаза казались чище и глубже, нечеловечнее. – Да, хитрецом, любящим ловушки. – В свою очередь Император Тинуириннель блеснул льдистыми сапфирами. – И визит этот ни что иное, как ловушка, от которой не отвертеться. Он же намекал на возможный брак с его сыном, не так ли, герцогиня? Герцогство – автономия, если дело выгорит, им не придется сделать ни единого выстрела. Но я ведь не могу… Похоже, об опекунстве Шона осведомлены далеко не все? Я поморщилась и не стала возражать. Не стала говорить и о том, что обнаружил Шон – о связи посла с моей мамой. Это касается только меня, только моей семьи, и я понимала, что приглашение нужно принимать во что бы то ни стало. Вдруг другого шанса выяснить все и отомстить за родителей не представится? – Нужна не только военная подготовка – нужна дипломатия. Это высказал лорд Пинада и уставился прямо на меня, а потом перевел задумчивый взгляд на наследника. Что он имеет в виду? Гостеприимства недостаточно? Я вопросительно выгнула брови, а вот Элдред просиял – похоже, сразу уловил, на что намекает прославленный полководец и стратег. Принц выдал с присущей ему прямотой: – Одно дело раздавать угрозы и напасть на почти независимое герцогство, и совсем другое – на герцогство, неразрывно связанное с Империей, с Короной. Тимиредис, дорогая… как насчет помолвки? Аскани пораженно засмеялся, а я банально зависла. Между тем, Элдред уверенно продолжил: – Мы мало знакомы, признаю, но мне вполне достаточно, чтобы понять, что ты не только красива, но и умна. Замечательные качества для правительницы, да, Бель? – он повернулся в сторону Императрицы Астер. – Если мы объявим о помолвке открыто по всем каналам, то напасть на твои земли будет означать войну с Империей. И можно спокойно ехать к ним в гости, с подобающей свитой. Я могла только раскрывать и закрывать рот, как безвольная рыба, выброшенная на берег. И как теперь выпутываться? – Нет. Элдред осекся, потом выдавил, будто не веря своим ушам: – Что? – Нет, я сказал. Повернувшись от окна в нашу сторону, Шон спокойно, даже равнодушно помотал головой. Нашел мои глаза, а потом пронзил испытывающим взглядом каждого из Императоров. – Бель, Ти, Ар, надо поговорить, наедине. Все остальные, выйдете пока. Императрица Астер кивнула в подтверждение его приказа, и мы молча встали со своих мест и тихо вышли в пустой коридор, недоуменный Элдред рядом со мной, обескураженный Аскани за руку с улыбающейся белокурой красавицей Брианн, и лорд Пинада, на лице которого не отразилось ничего. Аскани пребывал в шоке, удивление невольно проступало на его обычно бесстрастном лице. Оказавшись снаружи, Элдред упорно продолжал гнуть свою линию, объясняя свое мнение: – Тимиредис, прости, что вывалил это на тебя так… Я и не думал, что мы до Галарэна увидимся, и надеялся, что там сойдемся поближе, узнаем друг друга получше. Но обстоятельства требуют решительных мер… Я попыталась его урезонить, обтекаемо и деликатно. Элдред мне нравился, но как человек и будущий правитель, а отнюдь не потенциальный жених. Вот каким образом, не оскорбив его симпатии, донести это до наследника престола? Я залопотала: – Элдред, пойми, пожалуйста, что мне всего восемнадцать лет, я планирую учиться и познавать мир. Все это свалилось, конечно, не то, чтобы внезапно, но… Двери открылись и явили Императрицу, она приблизилась ко мне, глянула прямо в душу, взяла за обе руки. – Тими, дорогая, это… удивительно, то, что тебе... Спасибо! Монархиня мне улыбалась. О чем она говорит? Не выпуская моих ладоней, правительница обратилась к Аскани: – Лорд тер Ансаби, простите за прямоту, но я должна спросить. Вы любите Брианну? – Бель! – взвизгнула вмиг покрасневшая наследница. Аскани не стушевался. Открыто встретив взгляд зеленых глаз, он твердо ответил: – Да, Ваше Величество, я ее люблю. – Мы с мужьями давно за вами наблюдаем и теперь выражаем одобрение вашему союзу. Брат учтиво и низко поклонился. Было видно, что он все же волнуется. – Аскани, думаю, в кругу семьи мы можем так вас называть, вы наследник герцогства Сайгирн после Тимиредис. Мы завтра объявим о вашей помолвке с принцессой Брианной. Вы рано или поздно все равно просили бы ее руки. Таким образом мы устроим ваше с Бри счастье и укрепим связь герцогства Сайгирн с Короной. Что же такого сказал им Шон, что приняли это решение? – Ваше доверие – это честь для меня, – Ас поклонился. – Могу я прогуляться со своей невестой, чтобы побыть немного наедине? – Да, конечно… вам обоим требуется осознание. Киард, Эл, идемте. Элдред требовательно ввернул: – Бель, что происходит? – Судьба, дорогой. Происходит судьба, против нее ты не в силах ничего поделать. Киард тер Пинада обнаружился совсем рядом, взял в свою руку мою ладонь и запечатлел на тыльной стороне целомудренный поцелуй. Лучистые голубые глаза сияли удовольствием. – Леди тер Ансаби, а вы полны сюрпризов. Еще увидимся, надеюсь, не в рабочей обстановке. Элдред, явно недовольный развернувшейся сценой, также повторил: – Еще увидимся, Тимиредис. Они отошли, Императрица Астер и наследник в сопровождении военного советника Короны. Аса с Брианн уже и след простыл, коридор опустел. А я? Мне куда деваться? – Дракошка, ну что ты там стоишь? Заходи уже. Шон выглянул из-за открывшейся двери, протянул руку и втащил меня в зал для совещаний, подвел к облюбованному им окну, обхватил за талию и усадил на подоконник, сам встал передо мной. Императоры Арденариэль и Тинуириннель уже исчезли – похоже, вышли через другую дверь. Конечно, мне до дрожи в коленках хотелось узнать, что именно Шон рассказал Императорам, но я смолчала. Захочет – сам посвятит меня. Как он учил однажды, излишне любопытным на нашей работе не место. Кроме того, меня гораздо больше интересовало, что предпринимать в связи с готовящимся вторжением. Помолвка Аскани случилась крайне неожиданно, но что дальше? Об этом я и спросила Шона. Я поняла, что он ждал подобного, потому что без размышлений и проволочек уточнил: – Нам нужно разместить регулярные войска в твоем герцогстве, отдашь нужные распоряжения? – Хотя, кого я пытаюсь ввести в заблуждение… По форме вопрос, по сути приказ. – Бумаги надо будет подписать, Киард все организует, он в этом деле лучший, возьмет Аскани наподхват. А мы с тобой, как я и говорил, едем на переговоры, только скрытно. – И что это значит, Шон? Он улыбнулся, открыто, глядя на меня обезоруживающе нежным шоколадным взглядом, стал гладить по волосам. – Ну, дракошка, это значит, что мы выйдем в люди, перестав быть герцогом и герцогиней. Даже маскироваться не придется – тебя прямо в лицо мало кто сможет узнать. Instagram ты грамотно ведешь, там ты совсем другая, неживая, а в жизни ошеломительно красива. А меня в лицо почти никто не знает, и тем более на юге не узнают, кому нужен проректор академии чужой страны? Поэтому мы оставим дома дизайнерские шмотки, навороченные машины и все остальное, выдающее наш статус, и поедем как обычные граждане на обычном транспорте, поселимся в обычном второсортном отеле, никак не привлекая к себе внимания. Чтобы преуспеть в нашем деле, Тими, надо знать народ. А чтобы знать народ, необходимо время от времени становиться этим самым народом, толкаться в нем, прислушиваться к слухам, быть в их естественной среде. Так мы и поедем. – Шон… если так, то мы будем изображать кого-то другого? Это становилось похоже на какой-то шпионский боевик, и у меня, к моему вселенскому недоумению, начал пробуждаться нездоровый кураж. – Тимиредис, дорогая, все должно выглядеть подлинно. Лучшая ложь – это правда, помнишь? Я кивнула, а он меня огорошил: – Поэтому мы будем изображать молодоженов. Можешь начать привыкать прямо сейчас. Как спала без меня, жена? Жена? Определенно, сегодня день потрясений. Все казалось эфемерным, словно я в желе каком-то... Я впитывала его взгляд и видела только его бледное лицо, покрытое солнышками веснушек, роскошный зал для совещаний за его спиной будто расплылся, и лишь его гипнотические глаза – шоколадно-карие, теплые, ласковые и с оттенком вызова – имели значение. – Без тебя, муж мой, в постели холодно, пусто и одиноко. Шон резко придвинулся ближе, положил ласковые пальцы мне на затылок и, перед тем, как накрыть мои губы своими, прошептал: – С сегодняшнего дня тебе не будет холодно, дракошка. Я буду греть тебя.***
В чем слаще сила, в «да» или «нет»? Разве кто выдаст подобный секрет? Стоит ли волю на прочность проверить Лишь для того, чтобы чувства измерить? *** Бунт усмиренный опасней угроз. В «да» дремлет магия пролитых слез.