***
После совместного купания в мини-бассейне и наших нескромных разговоров по душам, а также весьма неловкого вылезания двух голых тел из воды мы, несмотря на мою дикую усталость, умудрились еще и две партии сыграть. И в обеих играх победа предсказуемо и благополучно досталась моему учителю и опекуну. Как и в первый раз, он щедро делился своим видением, совершенно поражая меня пространственным мышлением и способностью просчитывать наперед. «Знаешь, что… жена? Я в курсе, какой ход ты сделаешь после трех моих», – самоуверенно сообщил мне Шон. Ну вот и как мне с ним после этого соревноваться? Как расставлять ловушки? Надо попробовать что-нибудь этакое запутанное… А что именно, я пока не придумала. После Шон скомандовал: – Иди умывайся, воды попей, переодевайся и в постель ложись. А я сделаю пару звонков и приду к тебе. Ну, я и выполнила его требование строго в оговоренном им порядке и легла – в этом, как он ярко выразился вслед за мной, прикиде. Вполне себе достойный комплект – майка, шорты – ничего лишнего не оголяется. Только вот Шон тоже пришел в кровать, одетый лишь в боксеры, а не в привычные мне домашние футболку и штаны. И впервые с наших совместных ночевок я чувствовала его почти голое тело, прижимающееся ко мне со спины. Мне было свободно и защищенно, и я вмялась в него, наплевав на то, как это выглядит и что он может обо мне подумать. Мы оба вели себя как сумасшедшие провокаторы, играющие с запретным. Что с того, что мне до мурашек приятно лежать в объятиях сильного мужчины и наслаждаться осознанием его недвусмысленного упирающегося мне в ягодицы желания? Я дышала размеренно и старалась не шевелиться, чтобы он не отодвинулся, не лишил меня восхитительной твердости его тела и особенно нежной пульсации, а потом коварный сон все же утянул меня в безвременье.***
За завтраком, случившимся у нас в обед, Шон огорошил меня новостью, что мы едем в Тер-Шеррант на вечернем поезде. До восемнадцати с половиной лет, то есть ровно до сегодняшнего дня, я ни разу не ездила ни на чем рельсовом – ни на трамвае, ни на метро и уж тем-более не на поезде. Какие поезда светят семье, в чьем распоряжении при необходимости частный самолет или вертолет или на худой конец первый или бизнес класс на регулярном рейсе? Однако я постаралась не показать своего волнения и предвкушения этого маленького приключения в нашем большом приключении. Хмыкнула и пожала плечами – мол поезд, значит поезд. Вторая новость, почти повергшая меня в ступор, состояла в том, что все свои вещи мы несем на себе сами. – Так что подумай, что тебе взять, – хитро посоветовал Шон, вручая мне небольшую спортивного вида сумку из плотного текстиля. – Шон, а можно часть вещей тебе сложить? Он засмеялся. – Можно, дракошка. Мы же семья. При этих словах мужчина достал из кармана купленные им вчера обручальные кольца, и, взяв мою левую руку своей ласковой ладонью, бережно надел кольцо с бриллиантами мне на безымянный палец. С минуту я рассматривала новое символичное украшение. Разомкнула губы: – Шон, не возражаешь, если я тебе тоже сама надену? Пронизывающе глядя мне в глаза, он протянул мне простое обручальное, такое подлинно мужское кольцо. – Это ролевая игра, – едва слышно пробормотала я, отвечая на его темный, будто ищущий чего-то взгляд, а потом перевела глаза на его длинные чувственные пальцы, погладила их очень-очень нежно и осторожно надела кольцо. Сердце при этом почему-то стало биться чаще. «И что, наличие вот этих колец делает нас женатыми в глазах общественности?», – внезапно подумалось мне. Вдруг я вспомнила своих маму и папу, их трепетное отношение друг к другу, заботу и влечение, которые они не растеряли и после многих лет супружества. Не нужно было присматриваться к их ладоням, чтобы понять, что вот эти люди – вместе, они – пара. Их выдавали мелочи, которые случались где-то и бессознательно... то, как они двигались: он повернется – она повернется, он сядет – она рядом, ласковые, щемяще-нежные, словно случайные прикосновения, поцелуи украдкой и хриплый шепоток в ушко, интимный смех, только для двоих… Легкий флирт и нередкое подначивание, но безобидное, доброе, и всесторонняя поддержка во всем, всепоглощающая вера друг в друга. – Шон, а твои родители сколько лет вместе? Он удивился вопросу, уточнил: – Почему спрашиваешь, дракошка? – Как думаешь, они счастливы? Шон в задумчивости запустил пальцы в волосы, а потом как-то по-птичьи вскинул голову и решился на откровенность: – Ты знаешь, Тими, ты задала отличный вопрос. Они вместе уже очень долго, больше чем можно вообразить, если глянешь на них. Конечно, я подозреваю, сейчас их отношения стали качественно другими и уже не определяются только некоторыми гормонами. Но их объединяют общие страсти – к познанию нового, к науке, и глубокое восхищение личностью другого, и… – он помедлил – испытания, через которые им пришлось пройти вместе. Я тактично не стала уточнять, какие трудности он имел в виду, это воспринялось бы уже слишком личным. – Шон, ты говоришь, поезд вечером. А мы можем сейчас на вокзал поехать? И снова я сумела его удивить. – Зачем тебе, Тим? Любишь долгое ожидание? – Чтобы посмотреть, за людьми понаблюдать. Понимаешь, я конечно, все это видела, но только в кино или из салона автомобиля. Я хочу быть в толпе народа так, чтобы меня никто не замечал. Он поразмыслил с минуту и уступил. – Ладно, дракошка. Но от меня не отходить, хорошо? Я фыркнула про себя – так нам не получится остаться совсем уж незаметными. От Шона волнами расходится магнетизм, это неизбежно привлечет несколько женских взглядов. – Конечно, Шон. На улице сегодня дул своенравный шальной ветер. Я оделась под стать Шону, выбрав драные узкие джинсы и простую трикотажную майку, а сверху куртку – косуху. Волосы оставила свободно виться по плечам, все равно в такую погоду растреплются. На ногах, учитывая наш способ передвижения, белели кроссовки. Я послушно подхватила свою сумку и уселась на переднее сиденье Шонова джипа в ожидании поездки. – Это ненадолго, – предупредил он, пристегивая меня ремнем безопасности и заводя двигатель. – Мы не можем прибыть на вокзал на нем, такая машина объявляет о статусе в громкоговоритель. Поэтому бросим ее на платной парковке в центре и оттуда вызовем такси. – Как скажешь, дорогой. – Ты такая покладистая жена, дракошка, – подразнил меня мужчина. – Это потому, что я тебе доверяю. Шон бросил на меня странный взгляд, переключил рычаг на первую скорость, и мы поехали.***
Столичный железнодорожный вокзал оказался поистине гигантским. «Ларран центральная» – так неуклюже называлась наша станция. По словам Шона, она узловая – здесь можно сесть на автобус или на поезд, арендовать велосипед или самокат, и вдобавок мы попали на центральную станцию метро. И будто этого мало, для вечно голодных путешественников на выбор предлагались многочисленные кафе и забегаловки, магазинчики и даже кинотеатр. Короче, настоящий муравейник, упорядоченный, но построенный по неизвестной мне логике. Одна я бы здесь потерялась и растерялась, или вовсе попала бы в неловкое положение. Несмотря на мое смелое заявление, я неуютно чувствовала себя в толпе, подобно безвольной щепке в океане. Слишком много людей на непривычную голову одной замкнутой герцогини. Все спешили и толкались, прокладывая себе путь, вроде бы смотрели на людей, но на самом деле сквозь них. На меня – сквозь меня. Никто меня не знал и не пялился. Шон крепко держал меня за руку, в другой руке у него, как и в моей свободной, болталась объемная дорожная сумка. – О, простите, леди! Я случайно. Не хотел на вас налететь. Простите! На меня смущенно глядели чистые невинные голубые глаза подростка. Он уже почти метнулся дальше, когда я схватила его за рукав куртки. Он попытался выкрутиться, и я прошипела: – Мне мой телефон нужнее. Верни. Парнишка было рванулся сильнее, но напоролся на Шона, взгляд которого разъедал будто неживым. – Тебе лучше выполнить ее вежливое требование, – холодным и отстранённым голосом проговорил мужчина. У меня мороз пошел по коже от его тона. Вроде бы ничего особенного, а страшно смертельно, до тряски поджилок. Мальчишка как зачарованный протянул мне мой телефон. – Отрабатывай свои навыки в другом месте, – по-доброму посоветовала я. – А сейчас уходи, быстро. Шон все еще преграждал парнишке путь. – Шон, отпусти его. Он же просто мелкий воришка. Я потерла его пальцы, робко и невесомо. Шон уже пришел в себя и шагнул в сторону. – Понимаешь, Тими, это сейчас он мелкий воришка, однако, он уже усвоил главный закон улиц – закон стаи. Хитри, лавируй, облапошивай прохожих – но подчиняйся сильнейшему. Стелись. Это на уровне инстинкта работает. Кстати, ты как догадалась? Тренировалась сама, под чутким присмотром Кристиана. Отвлеки внимание и запусти ловкую ручку во внутренний карман – сколько раз он со мною это проделывал. Я сказала полуправду: – Мне показалось странным, что он на меня налетел, а потом так цветисто извинялся. Вообще-то тут, по-моему, всем по барабану. Мы уже вынырнули из толпы и стояли в очереди за билетами, было шумно, Шон наклонился и прошептал в ухо: – Молодец, дракошка. Он ласково погладил меня по голове и чуть прижал к себе, обхватил рукой плечи. Шон много меня касался, не только наедине, но сейчас и на людях, постоянно держал за руку, в такси сел рядом вплотную, и потом пока мы шли, не отпускал меня от себя, а теперь вот и откровенные объятия. И мне это нравилось, я воспринимала такое тесное соприкосновение с его телом естественно, постоянно вдыхала его умопомрачительный запах, осмелела настолько, что начала приобнимать его за узкую талию. Мы передвинулись и наконец-то оказались у кассы. Шон скомандовал: – Нам два билета в Тер-Шеррант, до Шангари-сити, пожалуйста. – Какой класс предпочитаете? Он оторвал взгляд от дородной женщины за стеклом и посмотрел темными шоколадными глазами на меня, улыбнулся медленно и предвкушающе. – Мягкий вагон с раскладывающейся кроватью. Сзади послышался понимающий мужской смешок. Мне название класса ни о чем не говорило, но я, почему-то, густо покраснела. Шон расплатился, получил билеты, и мы отошли. Интересно, а разве по интернету нельзя билеты заказать? Или это ради моего просвещения мы очередь отстояли? – Дорогая, ждать довольно долго, хочешь кофе? – заботливо предложил Шон. – Я видел кафешку неподалеку. Сумки давай в камеру хранения скинем, так будет сподручнее. Выходит, тут есть камера хранения! Для кого-то все, что происходило вокруг, виделось тривиальным – но не для меня. Я с жадным интересом прислушивалась к разговорам, разглядывала одежду, пытаясь представить, куда эти люди едут и зачем, наблюдала семейные сцены и мелкие драмы, когда родители отказывались покупать хнычущим детям сладости. Пока мы сидели в кафе, своим уже наметанным глазом я уцепилась за еще нескольких парнишек, которые промышляли мелким воровством. Это уже походило на сеть. Стоит ли говорить об этом Шону или он все видит сам? Внезапно я вспомнила о Кристиане, поняла, что жутко соскучилась и достала спасенный телефон. «Крис, привет, – напечатала я, а потом подумала, что лучше сразу поделиться с ним: – Я соскучилась. Как ты, где ты?» «Привет, Тимиредис. Я тоже соскучился, монашка с сюрпризом. Я тут пытаюсь найти общий язык с отцом. Все ОК. А у тебя?» «Сегодня твои уроки спасли меня от потери телефона». «Хочешь их продолжить?» Я кинула осторожный взгляд на Шона и решила мои наблюдения за воришками оставить при себе. «Обязательно». «Без тебя непривычно за завтраком как-то, Тимиредис, твое лицо симпатичнее, чем папино», пришло от искреннего друга. «Тимиредис», Крис как всегда зовет меня полным именем, у него на мое имя что-то вроде бзика. Кстати… – Шон, а ты на какие имена билеты купил? – Дошло, наконец-то, а я уж думал, ты и не спросишь, дракошка. Смотри. Он протянул мне два паспорта – один новый, второй довольно потертый. Взяла потертый – фотография Шона, безликая какая-то, в сером свитере, волосы прилизаны… с черно-белого снимка на меня смотрел он и не он. Я вчиталась: Шон тер Сани, проживает в Ларране. А я? Мое фото тоже серое, незапоминающееся. Скучное. «Тимири тер Сани», гласила подпись. Я пролистала свой почти липовый паспорт до конца – судя по записи в графе «семейное положение», мы женаты уже около двух месяцев. – Имена лучше оставлять похожие, особенно для тебя – ты можешь случайно оговориться или не откликнуться на другое имя, – тихо пояснил Шон. – А… прикосновения твои непрерывные – это потому что согласно легенде мы молодожены? Я ожидала, что в ответ получу легкое подначивание и флирт, однако Шон резко наклонился ко мне, схватил за запястья и сердито выдал: – Тими, я касаюсь тебя, потому что этого хочу, другой причины нет. Не смей думать, что я делаю это, чтобы навесить на тебя какой-то ярлык. Почему он так разозлился? Я не понимала, но решила воспользоваться возможностью. Не пытаясь вырвать руки, – мне приятны эти его живые оковы – я посмотрела в блестящие шоколадные глаза. Шон до боли притягательный, неподражаемый и сексапильный. Я даже не могла точно определить, что именно в нем влечет меня больше всего – его острый ум или его восхитительное тело, а может, это его харизма, внутренняя сила, которая наделяла его неповторимым магнетизмом, или тайна, секрет, доступный лишь немногим – мне в том числе. Я совершенно убеждена, уверена на двести процентов, что он способен защитить меня от чего угодно, уберечь от любой опасности. С ним мне хотелось быть ведомой, хотелось прогнуться под его силой, принять его энергию в себя, показать ему, что для меня он светлый, потрясающий человек, удивительная личность. Мы находились в людном месте, сидели на вокзале, в кафе, за угловым столиком, но я воспринимала окружающее нас пространство словно в пузыре, присутствовало странное противоестественное ощущение, что все остальные остались за мыльной пленкой. Я пробормотала на грани слышимости, только для него: – Шон, я верно поняла, что ты купил места в какое-то шикарное купе? – Да. – Ты всегда не позволяешь мне, и это несправедливо. Я тоже хочу тебя касаться. На самом деле, кто я для тебя? Девушка или просто на все готовая подопечная? Но он одернул меня жестко: – Тими, я взрослый мужчина, я тебе говорил. Не играй с огнем. Мне стало обидно и горько – он просто мне запретил, и все. Я понимала, что это по-детски, глупо даже и скорее всего, это проявление его заботы, но чувствовала себя, как выброшенный на улицу за ненадобностью котенок. А еще пришло едкое осознание, что между нами, несмотря на взаимные признания, нет ничего определенного. Шон не будет связывать себя обязательствами – у него для этого слишком темная и сложная жизнь. А я… просто влюбленная по уши дура. Впервые за все время нашего знакомства и общения с ним мне стало невыносимо стыдно и неудобно в его присутствии. Сколько можно получать по носу, говорить о тяге к нему в никуда? Чего в конечном итоге он от меня хочет? Кто я для него – больше женщина или больше ученица? «Ты будешь со мной?» – о чем это было? Как можно поманить, а потом вечно грубо отталкивать? «Новый год настаёт, мама булочки печет. И помажет, и покажет, а покушать не даёт», – вспомнила я неуклюжий детский стишок, так похожий на мою личную лужу непролитых слез. Мне захотелось закрыться в какой-то скорлупе, в темной комнате без окон и дверей, найти снежную поляну и замерзнуть там насмерть. – Как скажешь, Шон, – механически проскрипела я. Мы замолчали и молчали все время, пока объявляли посадку, пока мы грузились в поданный на первый путь поезд, пока обустраивались в действительно роскошном купе с отдельным душем. Рядом с кроватью, которую Шон разложил, уместился небольшой столик, и было еще одно сиденье напротив – я рухнула на него. Когда поезд тронулся, я умылась и сменила свои рваные хулиганские джинсы на скромные домашние штаны и носки, потом достала планшет и углубилась в книгу, которую он мне выслал – учебник по линейной алгебре. Я очень старалась сосредоточиться, и у меня постепенно получалось расслабиться и уплыть в дали чистейших мысле-опытов. В том, что математика развивает интуицию, есть некоторая ирония – самая точная из наук – их царица – воздействует на тонкую материю, приобщая желающих к мистике предвидения. Мне любимая математика заменяла медитацию. Отрешиться от всего внешнего, от суеты мира – и погрузиться в магию цифр и формул… Шон тоже сидел и увлеченно читал какую-то книгу. Я заметила еще одну сложенную полку сверху, но промолчала. Не буду вставать в позу. Велит спать с ним – лягу с ним. Прикажет спать наверху – лягу наверху. В дверь размеренно постучали. – Добрый вечер, лорд и леди тер Сани, – вежливо приветствовала нас проводница. – Меня зовут Леана йор Брандеш. При этом имени Шон дернулся, но почти неуловимо, я бы не заметила, если бы я не разглядывала его пристально поверх планшета. Любопытно. Тем временем женщина продолжала, спросила, удобно ли мы устроились, все ли нам по нраву. Уточнила, нужно ли застелить постель – одну или обе. – Мы сами застелем, – высокомерно отрезал Шон. – Одного комплекта достаточно. И будьте добры, мы бы хотели поужинать в номере, можем мы сделать заказ из вагона-ресторана? Скажем, на одиннадцать вечера? – Да, разумеется, лорд тер Сани, – даже не поморщившись, кивнула госпожа Брандеш. Видимо, привыкла к причудам взыскательных богачей. – Пожалуйста, вот меню. – Дорогая, что ты будешь? – обратился Шон ко мне. Резкость исчезла. – Закажи что-нибудь на свое усмотрение, только не яйца, – я равнодушно пожала плечами. Шон нахмурился. Бегло просмотрев меню, он заказал две порции рыбы на гриле и морской салат. Взглянул на меня, спросил устраивает ли – я безразлично подтвердила – и прибавил к заказу шоколадный маффин, чай с бергамотом и лимоном и колу со льдом. Старается мне угодить? Уже заметил, что я предпочитаю. Проводница ушла, а я снова вернулась в свою математическую медитацию. Потом подумала, что формулы меня все же порядком утомили – и стала просто смотреть в окно. Мы ехали на юг – в сторону, где я никогда не бывала, на улице уже сгустились бархатные сумерки, дорога проходила через хвойный лес. Наверное, днем здесь есть на что полюбоваться… Мне захотелось поджать ноги и я, сбросив шлепки, сделала это, обхватила худые колени руками. – Я скоро приду, побудь здесь. – Конечно. Все, как он прикажет, ха. Пока Шона не было, я использовала возможность приготовиться ко сну и сходить в душ, при нем выглядело бы как-то нарочито – здесь ванная совсем рядом со спальным местом. Вернулась в номер и зависла. Спать хотелось, но вот ложиться в кровать – нет. Интересно, почему мы поехали этим ночным поездом – только ради того, чтобы я на него посмотрела? Но тогда логичнее выбрать вагон попроще, здесь мы все равно что в первом классе Имперских авиалиний. Шон ничего не делает просто так, это я усвоила уже хорошо. Читать больше не хотелось, хотелось музыки – чего-нибудь депрессивного, нагруженного, может, готического металла? Я достала наушники и с телефона включила мелодию на такую громкость, что закладывало уши, закрыла полные слез глаза. «Несмышленый котенок», крутилось в голове. «Несмышленый котенок, которого не угостили булочкой». «Наивный несмышленый котенок, которого поманили и…». Но, стоп, хватит. Навязываться со своими чувствами – последнее и неблагодарное дело для герцогини. У меня начинал болеть живот, видимо, скоро накроет женским недомоганием. Я скукожилась на своем сиденье, будто бы забилась в нору. Тяжелое удушающее чувство одиночества, так давно не возвращавшегося, тянуло из меня все жизненные соки. Льдинка, льдинка, льдинка… – Прекрати, Тимиредис. Шон нависал надо мной, сжав мои наушники в руке. – Прекратить что? – Ты… В дверь снова негромко постучали. – Черт, у него талант приходить не вовремя, – ругнулся опекун и рывком открыл. – Обслуживание номеров, – произнес ехидный мужской голос, и в открывшийся проход закатилась тележка, заставленная тарелками и чашками. «Наш ужин», догадалась я. Значит, уже одиннадцать вечера? Шон ходил довольно долго. – Йоу… Твое прикрытие, бро, сегодня та-а-акое симпатичное. Удивившись дерзким словам, я подняла глаза на вошедшего мужчину. Мощный – вот первое, что бросалось в глаза. Именно мощь привлекала взгляд, а не скульптурная красота – не классическая, а какая-то раскосая, восточная... Весь бронзовый – темно-рыжие, насыщенного медного оттенка волосы, длинные и заплетенные в затейливую косу, необычного разреза золотистые глаза, кожа теплого, насыщенного подтона, будто поцелованная солнцем, довольно высокий – почти с Шона, и очень мощный. И его запах – терпкий, сладковатый, обволакивающий – это какой-то восточный парфюм? Я моргнула. Разве официанты такие бывают? – Это не просто прикрытие, а особый агент. Тими, познакомься с Шаорраном Ал`Эроллдом, старшим сыном правителя Тер-Шерранта, Шангарра Ал`Эроллда по прозвищу «Мудрейший» и первым наследником престола. Шао – это Тими, наш специальный агент. Значит, не хочет раскрывать мою личность даже наследнику соседней страны. Учту. – Ваше Высочество, это честь для меня, – я склонила голову, изображать что-либо более изысканное в этом небольшом купе казалось совсем уж неуместным. – Агент? Леди, агентам не позволено очарование, это опасно, – произнес наследник и поцеловал мне правую руку. А потом его взгляд упал на левую, необыкновенные глаза расширились при виде обручального кольца. – А у вас занятная легенда нынче, герцог, – цокнул он. – Не менее занятная, чем у тебя, – бесцеремонно фыркнул Шон. – Так и вижу, как докладываю Бель, что меня обслуживал сам принц Шаорран, ужин мне приносил, тарелки на столе расставлял. Ти с Аром обхохочутся. – Для того и живу, чтобы забавлять вашу ненормальную семейку, – огрызнулся Шаорран. Потом серьезно продолжил: – У меня мало времени. Приходи завтра ко мне на вечеринку, тогда поговорим подробнее. Тут один тип ехал подозрительный – это ты его? Шон молчал. – Понятно… ладно, неважно. Я выяснил, что информация, которую ты передал, верная. Шарид работает на врага, хочет устроить переворот. Сынок его великовозрастный ему не помогает, но знает достаточно. На наше счастье, он туповат по сравнению с отцом-интриганом, прокололся при близком общении с одной знакомой мне дамой. Но отец Шариду доверяет как себе, и убедить его в предательстве шурина будет трудно. Нужно поймать с поличным. Поможешь? – Придумаем что-нибудь, но я бы подольше за ним понаблюдал, связи пораскручивал, – пожал плечами Шон. – Шон, я расследование это за спиной отца вел. Лучше, чтобы бомба прилетела от тебя. Давай ты завтра заглянешь ко мне и обсудим, как все представить? – принц ухмыльнулся в предвкушении. – Ну и повеселимся, вспомним старые студенческие времена. Народу немного будет – человек пятьдесят или около того. Тими, и вас я приглашаю, хочу познакомиться поближе. А принц-то залихватски смел, и, похоже, уверен в своей неотразимости. Я смотрела в золотистые глаза и кожей ощущала пронизывающий взгляд Шона, направленный на меня. Я точно знала, что на вечеринку эту я пойду – Шон не оставит меня нигде одну. – Посмотрим, как дела обернутся, может и приду, – я не хотела давать однозначного ответа. – Это не только от меня зависит. Как ни крути, а Шон – босс. Как прикажет – так и будет. Опять меня накрыло дикой болью, не только душевной, но и физической – живот схватило спазмом. Мне стоило огромного труда сохранить лицо приветливо-невозмутимым. – Ладно, имперцы, мне пора. Нельзя так задерживать официантов в номере, у меня еще куча заказов, на штраф могу нарваться – голос медноволосого красавца сочился самоиронией. – До завтра. Шаорран с силой хлопнул Шона по плечу и вышел. Мы вновь остались вдвоем. Я все также сидела на стуле чуть ссутулившись, только ноги пришлось спустить. Шон все также стоял надо мной и сверлил меня возмущенным взглядом. – Таблетки есть у тебя? – Что? – Спазмолитики. У тебя ведь живот тянет? Откуда он знает??? Я подняла на него ошарашенный взгляд. – Тими, это странно, даже я бы обозначил сверхъестественно, но я чувствую, что тебе очень больно. Давай, ты ляжешь на правый бок, а я тебе живот и спину поглажу? Мне бы полегчало, но мое гордое, исполненное достоинства «я» выразилось в протесте: – Не нужно, само пройдет. – Какого черта происходит, дракошка? Мои брови приподнялись, а глаза стали похожи на блюдца. Он сам об этом заговорил? Хотя нет – требует ответа от меня. И я ответила абсолютно честно, именно так, как он и учил меня лгать: – Я не понимаю ничего. Шон вздохнул и взъерошил свои растрепанные пряди. – Так, ты давай не чуди и ложись. Обезболивающее взяла? – В сумочке. – Я подам. Шон вскрыл оставленный проводницей комплект постельного белья и принялся застилать кровать. Боль становилась все сильнее, я сидела, обхватив живот, чувствуя смущение и скованность. Близость и интимность того, что происходит – это ломало все барьеры. – Еще больше заболело? Давай иди сюда. Я легла на правый бок, Шон порылся в моей сумке и вытащил зеленые таблетки, вручил мне одну и стакан воды. Я послушно выпила. Он укутал мои ноги одеялом, подсунул небольшую подушку мне под живот, сам присел на кровать рядом и положил левую руку мне пониже пупка, а правую на поясницу. Начал осторожно водить пальцами по часовой стрелке. Я обессиленно прикрыла глаза, от его ласковых ладоней шло тепло и волна облегчения. – Не нужно смущаться, дракошка, ты же живая здоровая молодая женщина, я все понимаю, и меня это не отталкивает и не приводит в ступор, – тихо проговорил Шон. – Но ведь ты не только поэтому закрылась… Тимиредис, ты понятия не имеешь, каково мне, ты юная и еще наивная, и не можешь предугадать, что будет, если я с тобой расслаблюсь. Не понимаю? Все я понимаю, я не просила этого, я не навязывалась ему, не провоцировала это мистическое притяжение. Мы оказались связаны, причем даже не по моей воле – не нужен мне никакой опекун, я бы и так не выскочила замуж за кого попало. А теперь выходит, что отношения у нас какие-то вывернутые, пара-не пара, вместе-не вместе. Я запуталась и чувствовала себя отвергнутой. Лучше бы не случилось между нами ничего. – Шон, ответь на вопрос… Что самое худшее, что ты можешь сделать со своим врагом? – Хороший вопрос, дракошка. Мне захотелось посмотреть на него, и я украдкой бросила робкий взгляд из под ресниц. Глаза мужчины ощутимо потемнели, лицо превратилось в неподвижную бесстрастную маску. Когда Шон ответил, его голос звучал жестко: – Изучить его. Подружиться с ним, а потом ударить, когда он ожидает этого меньше всего. Ударить по самому сильному страху своего врага. Значит, это именно то, что мне предстоит сделать с заказчиком убийства родителей. Стать с ним или с нею закадычными друзьями. И узнать самый жуткий страх… Затем проснулась моя интуиция. – Шон, твой самый сильный страх – это потерять контроль над ситуацией, так? Руки Шона застыли, словно онемев, и я полностью открыла глаза. Он смотрел на меня не отрываясь, лицо потрясенное, беззащитно-ранимое, даже бледное, и в то же время в глазах читалось беспредельное восхищение. Будто принуждая себя, он признал: – Так, дракошка. Ты… молодец, из тебя получится… прекрасный агент. Я промолчала. Его я никогда не буду воспринимать как врага и никогда не надавлю на его слабость. Тут меня снова скрутило, и я напрягла ноги, сжала челюсти и прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать. Похоже, придется еще таблетку принимать. Хорошо, что все необходимое я взяла с собой. – Да что же это такое! – сокрушенно прошептал Шон. – Тебе все время вот так больно? Я просто не могла, не могла обсуждать это с ним. Покраснев как маков цвет, я едва слышно простонала: – Шон, давай сменим тему? – Подожди, я кое-что попробую. Передвинься немного, назад и вверх. Сделав, как он велел, я вновь замерла. Шон же, наоборот, спустился чуть ниже, посмотрел на мои согнутые в коленях ноги и, на что-то решившись, обреченно вздохнул. И что же у него на уме? Сейчас узнаю… Мужчина аккуратно переместил подушку из-под живота мне под спину и развернул меня почти плашмя. Я лежала на спине, но с одной стороны была подушка. Как ни странно, в такой кривой позе несколько легче. Он положил обе руки на мой живот и начал мягко поглаживать и массировать, водя чувственными пальцами по часовой стрелке вокруг пупка и ближе к лонным косточкам плавными, чуть надавливающими вращательными движениями. А потом Шон осторожно поддел резинку на моих штанах и спустил их вниз, до лобка. – Шон! Мне было стыдно. – Тише. Постарайся расслабиться. Он продолжил меня трогать, только теперь его потрясающие длинные пальцы касались моей голой кожи. Вместо расслабления меня вдруг накрыло крышесносным возбуждением, и я резко прикусила себе ладонь, чтобы не застонать в голос. Шон подул на мой пупок, а потом наклонился и начал покрывать мой плоский живот восхитительными дразнящими поцелуями. Этот мужчина в очередной раз поразил меня. Он целовал от ребер и постепенно спускался ниже, к чувствительной пупочной впадине – скользнул туда языком в мимолетной ласке, а потом еще ниже, вдоль линии пояса штанов, которые едва прикрывали лобок. Невольно я выгнулась под его ртом, Шон потерся об меня щеками и отпрянул. Он тяжело дышал, темные шоколадные глаза лихорадочно блестели. Вся моя боль ушла, растворилась в его ласке и страсти. У меня задрожали губы, на глаза навернулись слезы, я заморгала часто-часто, чтобы не выдать себя. Тоска накатила такая, какая бывает лишь поздней дождливой осенью. – Я… Мне намного легче, спасибо. Спасибо, Шон. Я натянула штаны и снова повернулась на бок, уже спиной к нему. Шон встал и скрылся за соседней дверью, послышался плеск душа. Когда он вернулся, я почти спала. Мужчина привычно прижался ко мне со спины и шепнул в ухо: – Тими, я понимаю твое недоумение и негодование, и любопытство по отношению к моему телу. Я позволю тебе себя коснуться, но давай не здесь, не во время нашей поездки, когда мы спим где придется? Вот вернемся домой… я разрешу тебе. Но я честно должен предупредить, что от этого я получу свое мужское удовлетворение, ты же понимаешь, о чем я? Тебе нужно подумать, насколько ты хочешь, чтобы я тебя шокировал. А теперь спи, дракошка. – Сладких снов, Шон. – И тебе сладких снов, Тими.***
«Жжжжжжжжжжж». Спросонья я не совсем понимала, откуда этот навязчивый звук. «Жжжжжжжжжжж». «Жжжжжжжжжжж». Телефон. Кому я понадобилась в такую рань? Рукой, слабой и безвольной после сна, я пыталась нащупать навязчивый гаджет. Ага, вчера же заснула сразу после сеанса массажа и поцелуй-терапии. Шон сопел рядом, положив левую руку под щеку, а правой по уже устоявшейся традиции обнимая меня за талию. В вагоне стояла духота, одеяло сбилось в ногах. За окном чуть занимался рассвет – несусветная рань. «Жжжжжжжжжжж». Да что такое! Осторожно выбравшись из объятий, я обвела заспанными глазами наше купе. Ага, вот он – на столике. Придется перелезать. Плавно, стараясь не потревожить сон лежавшего рядом мужчины, я перевесилась через гибкое тело и наконец-то схватила настырный источник звука, открыла сообщения в чате. На меня смотрело сонное и помятое бледное лицо Кристиана на фоне какой-то цветной наволочки, а потом на фоне несуразной, украшенной плакатами комнаты, и потом еще одно – в ванной (он голый по пояс, это угадывалось по отражению в зеркале, но ничего неприличного), и последнее фото изображало парня, уже одетого в непривычно простую белую майку. Его рук нигде не видно. «По утрам я не такой уж и ослепительный – весь сморщенный и растрепанный. А ты какая, Тимиредис?» А почему бы и нет? Тихонько пробралась в ванную, размыла фон и сделала селфи – крайне сонная, не сказать, чтобы уж очень довольная ранним пробуждением герцогиня, у которой на голове воронье гнездо вместо волос. Нажала кнопку «отправить». Спустя несколько секунд пришел ответ. «Такое можно пережить. Увидев тебя в таком виде рядом – не испугаюсь. Доброе утро, подруга. Гимнастику для рук делаешь?» Крис спрашивал про специальные упражнения для развития гибкости и ловкости пальцев, которым он научил меня во время наших тренировок в «Нарвале». Хорошо, что он напомнил – забрасывать это взбалмошное увлечение не хотелось. «Займусь прямо сейчас». Воспользуюсь тем, что мой «муж» еще спит. Я радовалась, что у меня от Шона есть тайна. Это мой инстинктивный способ защиты от того стихийного, обезоруживающего и неудержимого влияния, которое он на меня имел. Шону я доверяла абсолютно – это меня и пугало, поэтому как-то неожиданно для себя я пришла к решению, что мне нужен от него секрет, маленький и безобидный, который поможет сохранить собственное «я». Мелкое хулиганство, навык, который я не собиралась применять, и послужил этим самым секретом. Я привела себя в порядок, сделала все свои женские дела – и вышла в нашу «комнату», примостилась на облюбованном вчера насесте. Начала выполнять нехитрые упражнения: сжать кулаки – расслабить, сцепить руки в замок – выпрямить пальцы, помассировать каждый пальчик по отдельности, повращать кистями, побарабанить подушечками пальцев по столу. Потом взяла две ложки и закрутила их между пальцами. Само по себе задание было довольно трудным, но посильным. Основная сложность в том, что две руки работают одновременно, сначала вместе, а потом независимо друг от друга. Я увлеклась, солнце уже полностью взошло, и моему восхищенному взору предстали подавляющие своим величием, сверкающие ледяными пиками, скалистые и острые Драконьи горы. Я отложила ложки и приклеилась к окну. Какая красота… Чудо природы, неподвластное осмыслению. Внезапно будто какой-то нитью меня потянуло на Юго-Запад, в самое сердце этих грандиозных гор. Пульс забился чаще, появилось смутное узнавание, необъяснимое чувство дежавю. – Ты тоже это ощущаешь, – сказал проснувшийся Шон хриплым шепотом. Он не спрашивал. – Что именно? – Притяжение, смутную тоску по канувшим в Лету временам. По ма… хм... Он все понимает, все читает в моей душе, будто мы находимся на другом плане бытия, в тонком мире. – А ты как это ощущаешь, Шон? – я тоже шептала, поглощенная прикосновением к совершенно запретному знанию. Тронула дрожащими пальцами такое ненужное сейчас окно. – Каждый раз как возвращение домой, дракошка. Как возращение блудного сына к Матери, куда-то в дом, стоящий у озера. – Озера? – Да, Тими,.. озера – того, в форме полумесяца, которое в самом центре гор. Я о нем никогда не слышала. Огромные глаза выдали мое изумление. Конечно, мы изучали географию на уроках и несколько занятий корпели над причудливыми особенностями Тер-Шерранта и отдельно вот этих самых Драконьих гор, куда, насколько мне известно, чужаков пускали крайне неохотно. Никаких сведений об озере в этих горах я не встречала, никогда. – А ты бывал там, Шон? Он уставился на меня пронизывающим неподражаемым взглядом, в шоколадно-карих глазах отразилась внутренняя борьба. – Если мы переживем эту войну, Тимиредис, я… возьму тебя туда, совершим… это вместе. При его словах в моей груди затеплилось распирающее радостное чувство, которое будто подтверждало: «Да, это правильно, это именно то, что должно случиться». – Хорошо, Шон. Я не осознавала, на что только что дала свое согласие. А Шон довольно блеснул глубоким взглядом. Поезд совершил поворот, панорама за окном поменялась. Странное притяжение ослабло. Мой желудок взбунтовался, огласив купе громким урчанием. Неудивительно – ужин-то я пропустила. Да и Шон тоже. Тарелки, любезно доставленные вчера наследником престола Тер-Шерранта, стояли на столе, закрытые фольгой. Скорее всего все уже совсем остыло – ну и ладно. – Шон, я есть хочу. Ты будешь? – Буду, жена. Корми.***
Повсюду нас окружали они. Большие и маленькие, средние и миниатюрные, высокие и низкие – но неизменно грациозные, изящные, пластичные, готовые тотчас взлететь, стремящиеся упасть в небо. Всех цветов радуги – от солнечно-желтых и палевых до оттенка осенних сумерек, в глазах – россыпь драгоценных камней. А вот этот, гордо нависающий над главной площадью Шангари-сити, поистине огромный, размером с добрый трехэтажный дом, он словно поглощал свет, был угольно-черным, мрачным. Стоял на задних лапах, гордо расправив исполинские перепончатые крылья и опираясь на длинный зубчатый хвост. Весь покрытый чешуей, мерцающей странным блеском, он, казалось, следил за тобой мудрыми древними шоколадно-карими глазами, блестящими подобно редкому раухтопазу. В этих сногсшибательных глазах как будто отражался бесконечный непостижимый космос. – Похож на тебя. Шон засмеялся, выдал довольно: – Добро пожаловать на твою историческую родину, дракошка. Повсюду нас окружали драконы. В Тер-Шерранте они жили везде – на вывесках, в парках, магазинах, продавались в сувенирных лавках, узорами в виде драконов были расписаны местные ткани. Я улыбнулась счастливо. – И имя у него подходящее: Мрак. Мужчина подарил мне странный взгляд, протянул с интересом: – Почему ты так решила? – Он знает абсолютно все, ему подвластно все Мироздание, но он никогда не раскрывается полностью, поэтому он угольно-черного цвета. И он мудрый и добрый. – Тими, ты… Мы резко остановились прямо посреди тротуара, и Шон рывком прижал меня к себе, наклонился близко, поймал мой зачарованный взгляд. – Я – что? – Видящая. Шепнув эти непонятные мне слова, мужчина выпустил меня из объятий, вновь переплел свои пальцы с моими, и мы продолжили путь в сторону отеля, который высился неподалеку.***
Панорамные окна нашего номера выходили на площадь Тысячи Драконов, в центре которой стояла так поразившая меня статуя. Мы жили на пятом этаже в двухместном люксе с большой и мягкой круглой двуспальной кроватью, огромным плазменным телевизором, диваном и журнальным столиком в гостиной зоне, ванной-джакузи и душевой кабиной, и еще кучей маленьких греющих душу удобств, делающих пребывание гостей запредельно комфортным. – И это ты называешь второсортным отелем? – Ну, это номер для молодоженов, он подороже, конечно, но у нас с тобой особый повод, правда, дракошка? Я покраснела, он снова меня дразнит, и снова мы стоим на краю бездны в этой сладкой виртуальной реальности. А Шон, рассматривая мои покалывающие от смущения щеки, пояснил: – Тер-шеррантцы такой народ, Тими, им нет никакого дела. Богаты мы или бедны, красивы или заурядны, приличные или нет – им все равно. Мы пришли сюда с тобой пешком, в драных джинсах, с сумками наперевес – и сняли один из самых дорогих номеров в этом отеле. Никто не будет ломать голову над этим несоответствием, им глубоко фиолетово, кто у них живет и почему. И даже если бы мы не были женаты, а просто заявились бы сюда, как встретившиеся лишь вчера мужчина и женщина, сгорающие от страсти и ищущие острых ощущений – никто из местных не станет об этом размышлять на досуге. Для жителей Тер-Шерранта главная ценность в жизни – это свобода. Поэтому у них тут такая своеобразная полуанархия. – Но ведь есть правящая династия, мы в школе изучали… Их семья у власти уже около восьми веков. Я была обескуражена. – Есть, и это скорее вынужденная мера, для того, чтобы сохранять целостность страны, нужен хоть какой-то мало-мальский порядок. Шангарра зовут Мудрейшим не за изощренный деспотизм, а за умение где нужно закрыть глаза. И, похоже, это умение грозится сыграть с ним злую шутку. Тими, возможно, нам придется здесь задержаться подольше. – Я знала, раз Шон заговорил открыто, то нас не подслушать, работает глушилка. Поражало другое, а именно то, что он посвящал меня в дела, отдающие государственной тайной: – Наша разведка раскопала, что двоюродный брат супруги Шангарра – властительницы Аршиссы – хочет узурпировать власть. Он собрал уже довольно много сторонников, все псевдопатриотического толка, выступают за полное обособление от соседей, за закрытие границ. Нам как Империи этого никак допустить нельзя. Поэтому я аккуратно слил информацию Шао – мы с ним вместе учились, он отличный парень, и более, ммм… либеральный, что ли. Сегодня пойдем к нему в гости и вместе быстренько состряпаем план, как убедить Шангарра проверить родственника на лояльность. – Вы будете придумывать, а мне что делать? Я же ничего об этой семье и порядках в ней не знаю, а со своим уставом в чужой монастырь… – А ты сиди рядом со мной с умным и загадочным видом и мотай на ус, дракошка. Мудрость приходит не от умения говорить, а от умения молчать. – Хорошо, Шон, как скажешь.***
Шон оделся во все черное, рубаху и узкие брюки, под стать так напоминающему его дракону, а я – во все белое, в тонкое блестящее обтягивающее платье без рукавов и с открытыми плечами. Вышло случайно, мы собирались в разных комнатах, и когда встретились в гостиной – увидели это. Менять что-либо поздно, я решила накинуть косуху и черные босоножки, чтобы хоть как-то перебить ассоциацию с женихом и невестой. Шон промолчал, вызвал такси – и мы поехали куда-то на холмы, в престижный район города, в отдельную резиденцию наследного принца Шаоррана. Похоже, вечеринка, обещанная бронзовым красавцем, в самом разгаре. Таких свободных празднеств в моей жизни я еще не посещала. Гремела музыка – она разносилась на всю округу – но никому из соседей, вроде бы, не было никакого дела, никто не возмущался и не высказывал недовольств. Дом ярко светился, на деревьях, которые росли вокруг него, висели желтые и красные гирлянды, весело мигая и настраивая многочисленных гостей на добродушный лад. Ворота были открыты нараспашку, и мы беспрепятственно зашли. Охраны никакой, никто не спросил у нас о цели визита, никто даже не повернул головы и не кинул второго взгляда в нашу сторону. Повсюду щебетали люди – весьма легко и откровенно одетые девушки при ярком макияже и с распущенными волосами, растрепанные длинноволосые парни в джинсах и коротких рубахах или вообще футболках. Кажется, алкоголь лился рекой – я заметила лихорадочный блеск глаз и невнятный возбужденный гомон. «Настоящий чад кутежа». – Идем внутрь, там танцы. Шао должен быть на танцполе, – прокричал Шон мне на ухо. Пока мы ехали сюда из отеля, он все время держал меня за руку, а теперь и вовсе обнял за талию, привлек к себе и повел вглубь первого этажа дома – туда, где в темноте мелькала разноцветными огнями светомузыка. Мелодия была очень громкой – но странно не оглушала. Рваный, чувственный ритм проникал в душу, находя отклик в теле, призывно маня двигаться, прогибаться, тереться о партнера… да что это такое! Повсюду танцевали пары, тискали друг друга весьма откровенно, глаза в глаза или вовсе прикрыв веки, и про каждую из них можно подумать, что они в своем отгороженном мире, на частном острове. Мы с Шоном обходили большой зал, и я все больше и больше ощущала себя не в своей тарелке. В воздухе разносился сладковатый цветочный аромат пополам с легким запахом потных возбужденных тел, почти в полной темноте то тут, то там мерцали вспышками света пылкие объятия. Невольно на ум приходили нескромные мысли – а что бы почувствовала я, пригласи меня Шон на такой бесстыжий танец? Словно в ответ, он переместил ладонь с талии мне на плечи, подгреб меня куда-то под мышку и, снова наклонившись к моему уху, теперь уже прошептал с придыханием: – Это только для двоих, дракошка. Да. Принц Шоарран танцевал с ослепительной брюнеткой, и это зрелище воспринималось даже приличным. Рыжеволосый красавец очень искусно вел партнершу в серии сложных шагов и покачиваний бедер, подкруток и поддержек. Я даже залюбовалась и восхитилась грациозностью пары, слаженностью их движений и энергией, выплескивающейся через танец. Когда мелодия сменилась на другую, более спокойную, наследник подошел к нам. – Шон, дружище! Ты все же пришел не один! Принц сиял. – Тими, я так рад, что он позволил вам присоединиться. Потанцуете со мной? – Я… – я растерялась. Потанцую с ним что? Это? – Я, конечно, не против, чтобы ты танцевал с моей женой, – отрезал Шон, – но только наши традиционные танцы на балу в Ларране. – На балу в Ларране… Разумеется. Тими, раз сегодня не получается, еще наверстаем. Наследник Тер-Шерранта беззаботно пожал плечами, всем видом показывая, что не в обиде. – Тогда пойдемте на второй этаж, там присядем. Жестом показав следовать за ним, Шаорран повел нас дальше вглубь дома, мы вошли в неприметную дверь, поднялись по узкой лестнице и оказались в довольно большой гостиной на втором этаже, уютной и обставленной с безупречным вкусом. – Располагайтесь, ребята. Хозяин вел себя очень непосредственно, вручил нам бокалы и плеснул туда вина из стоявшей на столике чуть початой бутылки, вежливо предложил виноград и шоколадные конфеты. Тихо, никакой музыки не слышно, хотя, как такое возможно – отличная звукоизоляция? Мы с Шоном присели рядом на диван, Шаорран занял стоявшее напротив кресло. – Итак, что мы имеем? – вопросил он и сам же ответил на свой вопрос: – Имеем моего наглого дядю, который ни много ни мало ради своих властных амбиций решил продаться нашим врагам – кочевникам из племени Лысого Лиса. – Ты проследил его связи? – Он очень хорошо шифруется, на сборища этой так называемой оппозиции не попасть, мне не понятно, как он взаимодействует со сторонниками и как передает сведения. Откуда у оппозиции деньги, чтобы набирать себе исполнителей – также вопрос открытый. Если бы не Шэрн, откровенно говоря, я бы не выяснил ничего. Честно признаю, я рад, что мой кузен – наркоман. Он даже не помнит, как слил Аманде информацию. Шон цинично усмехнулся: – Хорошо. Что ты хочешь с ним сделать, Шао? – Ну, судьбу Шарида может решить только отец, ты знаешь. А вот насчет Шэрна… тут пригодилось бы твое умение убеждать, – и Шаорран пристально уставился в глаза Шону. Шон не отводил взгляда, смотрел спокойно и даже равнодушно, потом перекинул руку мне за спину и начал поглаживать меня по шее кончиками пальцев. – Тими, хочешь присутствовать? – лениво процедил мужчина. У меня засосало под ложечкой. Этот урок будет жестким. – Конечно, дорогой, – я как ласковая кошка взяла его ладонь своей левой ладонью, на которой на безымянном пальце блестело мое обручальное кольцо с бриллиантами, и нежно потерлась щекой об его руку. Шаорран наблюдал за нами расширенными в недоверчивом изумлении глазами. Шон приказал: – Сами его поймайте, в крайне невыгодном для него положении – скажем в постели твоей знакомой Аманды, прямо голышом. Прикройте кое-как, она пусть повизжит для вида, обморок изобразит. Потом ее тело уберете и сами оттуда уберетесь, останемся только мы с Тими. Всю его подноготную о привычках и пристрастиях мне предоставьте заранее. Нам нужны маски и черные костюмы без опознавательных знаков – никто из твоих ребят не должен видеть наши лица. Для Тими найдите сорок второй размер. И камеру поставьте так, чтобы она в кадр не попадала. – Договорились. Шон, что ты хочешь взамен? – Военной помощи в предстоящей заварухе. Я понимаю, что это тяжелое решение, и принять его в одиночку ты не можешь. Я прошу поддержать мою точку зрения при переговорах с твоим отцом. Если прошляпите Шарида – кочевники насадят вам свои порядки через него, ты и сам это понимаешь, не маленький. Сторонников он себе уже много набрал. А у вас тут еще зарифы под боком… Короче, Шао, думай до завтра, а мы пока погуляем, развеемся. Как примешь решение – звони по прямой линии, она защищена. – Я понял. Оставайтесь, отдохните. У нас тут расслабленная атмосфера. – Шаорран откинулся на спинку кресла и завел мускулистые руки за голову. Длинные темно-рыжие волосы сегодня остались распущены. Он выглядел как языческое божество огня – опасным и обжигающим, и очень уверенным в себе. Шон обернулся ко мне, поинтересовался проникновенно: – Тими, ты хочешь? Да я просто не знаю, куда глаза буду девать, не говоря уж о руках и ногах, если мы останемся. Такая свобода не для меня. – Я хочу спать, а утром пойти осматривать достопримечательности. – Тогда поехали в отель… отсыпаться. На этой двусмысленной ноте мы распрощались с принцем Шаорраном и, вызвав такси, отправились обратно. Не доезжая до отеля, попросили остановить на площади и пошли пешком. Сегодня почти полнолуние, исполинская статуя Мрака казалась мистической, драгоценные глаза дракона блестели. Я приблизилась и погладила каменное крыло. «Как же хочется полетать на тебе», мысленно передала я. Крыло такое гладкое и теплое – камень нагрелся от дневного солнца, казалось, дракон меня защищает и зовет разделить с ним вечность. Шон тоже подошел ближе, развернул меня спиной к статуе, положил руки по обе стороны от меня, навис сверху. – Тебе ведь не холодно. Его голос звучал хрипло. Вкусно. Я покачала головой. Мужчина провел ладонями мне по рукам, от шеи к запястьям, подхватил рукава куртки и стянул ее, бросил рядом. Мое платье тоже мерцало в ярком лунном свете, только блеск искристый, переливчато-радужный. Волосы рассыпались по обнаженным плечам и декольте. – Ты смелая, дракошка. Завтра или послезавтра, когда Шао согласится, тебе может быть трудно. – А он точно согласится? – Без вариантов, и он знал это уже сегодня. – И что, ты причинишь этому Шэрну боль? – Подозреваю, что мне даже не придется сильно стараться. Страха будет достаточно. Его психика неустойчива, и он привык кутить. Другое дело, что Шарид не дурак, вряд ли он посвятил во все дела своего непутевого сына. Однако нам много и не нужно, достаточно будет узнать места их собраний. Тимиредис… – Что, Шон? – Мне нравится твое платье. Его пальцы легли мне на затылок, и он приник к моим губам, настойчиво доказывая, насколько ему нравится. Спиной я ощущала теплое каменное крыло надежного дракона, а спереди ко мне прижималось горячее твердое тело Шона, который не сдерживаясь глубоко и откровенно целовал мой рот, лаская меня губами и языком. Запустив левую руку мне в волосы и чуть потянув так, чтобы я запрокинула голову, другой он гладил меня по шее, голым плечам и декольте, проводя смелыми пальцами вдоль низкого выреза платья. Мне нестерпимо хотелось к нему прикоснуться, но я все же помнила о его «нельзя». Чтобы сопротивляться соблазну, я даже завела руки за спину и сжала кулаки. Я играю по твоим правилам, Шон. Но никто не запрещал мне страстно отвечать на его требовательные поцелуи и безумно тереться о его возбужденное, вминающееся в меня тело. Шон учил – и я училась у него, училась движению губ, танцу языка, исследовала его приятный рот, пила его ментоловое дыхание. Мне захотелось кусаться – и я легонько прикусила его нижнюю губу. Шон глухо застонал и отодвинулся, удерживая себя от касаний, опять положил ладони по обе стороны от меня. Мы шумно и рвано дышали в унисон. Он молчал – я тоже. Я вспомнила о его обещании позволить прикоснуться к себе, когда мы вернемся домой. Так и сказал: «Домой». «Насколько ты хочешь, чтобы я тебя шокировал?» – был его вопрос, и этот вопрос прозвучал до дрожи серьезно. Что с ним будет от моих прикосновений, если от моего игривого укуса он застонал в голос? Я неопытная, а Шон – опытный. «Не играй с огнем», слышалось в голове его хлесткое предупреждение. И все же, этот мужчина делал все, чтобы заставить меня захотеть сгореть в его огне. Я открыла рот и попыталась заговорить. Задохнулась, поперхнулась воздухом. Сглотнула, облизнула припухшие саднящие губы и попыталась снова. – Шон, а что мужчин привлекает в женщинах? – Зачем тебе, жена? – Я имею в виду, какая женщина может привлечь твое внимание? – Я не среднестатистический мужчина, Тими. – И чем же ты отличаешься? Он посмотрел на меня пристально, скривился и усмехнулся как-то горько и обреченно. – Тебе лучше не знать. А вообще – сначала внешность, потом интеллект. В нас всех живет животное начало, дракошка, это срабатывает бессознательно. Признайся, ты уже в первые секунды нашего знакомства меня оценила? – Да. – И я тебя, сразу – как только увидел со спины. А потом оказалось, что ты очень сильная и умная личность, и это только подлило масла в огонь. Нет ничего сексуальнее, дракошка, чем красивая умная женщина, умеющая быть ведомой. Ох… А Шон, помолчав немного, едва слышно добавил: – А когда ко всему этому прибавляется доброе искреннее сердце, начинает сносить крышу. – Почему, Шон? – Потому что свет уравновешивает тьму. Я подняла руку и робко провела по его щеке. Прошептала, смакуя и ругая себя за это: – Муж. Безмолвие накатило и продолжалось несколько минут. Полная луна скрылась за тучей. – Пойдем в отель, дракошка, и залезем под прохладный душ. По очереди. Да, нам обоим не помешает. – А потом в шахматы. Сыграем ведь? Шон подхватил мою куртку. – Сыграем.***
А притяжение черного к белому Вроде приписано умным и смелым. И почему же никто не подумает Что сей союз вдруг окрасится серым? … Дело иное – для черного к черному…