***
– Войдите. Вотчина первого проректора нашлась на четвертом этаже. «Доктор физико-математических наук, профессор Шон тер Дейл» – красивая серебристая табличка сообщала о высоком положении Шона. Он вольготно расположился за столом, сплошь заваленном какими-то бумагами. А рядом – на столе, но только с другой его стороны, скрестив длинные ноги, обутые в остроносые лодочки на высоченной металлической шпильке, восседала уже заочно знакомая мне черноволосая красавица. Именно сия роскошная дама сопровождала Шона на Весеннем балу, – красное платье. А сегодня вместо платья на незнакомке надет элегантный серый комбинезон… И она – в этом образе – прекрасно вписывалась в обстановку просторного кабинета в современном стиле. Я пискнула: – Простите, я не вовремя? Могу подождать или попозже… – Нет, Тимиредис, я сейчас освобожусь. – На лице Шона расцвела улыбка, полная искреннего сожаления. – Катина, прости, у меня тут работа, навалилось после командировки. – Это ничего, – мурлыкнула эта «мисс тело», – до вечера? – Извини, но я и впрямь занят. Говорю же, дел невпроворот. – Ладно, созвонимся. Брюнетка гибко спрыгнула с его стола и величаво поплыла к двери. Мне достался прищуренный неприязненный взгляд холодных серых глаз. Я сглотнула. И, хотя мое естество кричало и вопило, услышав красноречивый хлопок двери, я подошла к широкому окну, выглянула – о, а отсюда прекрасный вид на парк и облюбованную мною и Крисом лавочку. Надо будет другую выбрать. Шон приблизился, как всегда гибко и бесшумно, встал за спиной. Такой родной и отчего-то такой далекий. Такой другой. Такой… Мои лопатки начало покалывать искушением. Я не поворачивалась, сопротивлялась дикому инстинкту откинуться на него, подчиниться ему и покорно сдаться на его милость. Он шумно вдыхал и выдыхал. Придвинулся еще ближе, вплотную. Зарылся носом в мои волосы и начал их нюхать. Его порыв… одинаково невозможный и одержимый, как у меня. – Привет, дракошка. Теперь ко мне взывал низкий властный голос, нарочито тягучий, с хрипотцой. Ласкающий мягким бархатом. По рукам поползли мурашки. – Привет, дракон, – в тон ему ответила я. Тихо и легко. – Нам придется приспособиться. – Я знаю, Шон. – Я все так же смотрела на парк. Боялась, что если повернусь, то просто-напросто сорвусь и наброшусь на него. – Вся моя жизнь – это правдивая ложь, Тими. Легенда, ты знаешь. Ни одна ложь не давалась мне настолько… физически трудно, – он усмехнулся и добавил иронично: – Палач изобличает волков в овечьей шкуре, но сам он первоклассный лицедей. Аршисса не зря потешалась, когда услышала, что ты будешь у меня учиться. Уж ей-то не знать моих заморочек. Позволь мне кое-что сделать? – Конечно. Шон поднял руку и погладил меня по затылку сильными нежными пальцами. Я тихонько застонала, против воли. Он аккуратно придержал ворот платья и медленно расстегнул молнию на спине. – Шон! Ведь дверь не заперта… – Я услышу, если вдруг кто-то захочет меня навестить. Поверь, дорогая, услышу. Я хочу знать, что у тебя под одеждой. Он спустил молнию до талии и заглянул в декольте. Платье не снимал. Я закусила губу. На мне красивый бюстгальтер из черной сетки, просто из прозрачной черной сетки, сквозь которую отчетливо просвечивали твердые горошины сосков. Я тосковала по нему, носила подаренное им белье. Нежным касанием Шон приласкал плечо, ключицы, шею. Дыхнул мне в ухо, пососал мочку. – Дракошка, ты… потрясающая. Соблазнительная. Я скучал по тебе, хотя скучать было некогда. Скучал. После учебы езжай с Лиортом домой, ладно? Не гуляй долго. У меня тут завал, я немного разгребусь и приеду за тобой вечером, заберу. Тими… постарайся поспать днем, так лучше. – Хорошо, Шон. А что вечером? Он засмеялся, низко и хрипло, и застегнул молнию. – Иди, дракошка, иначе… Иди.***
Мне предстояла еще одна пара. Последняя пара – и домой. Я честно попыталась сосредоточенно внимать словам Вэриса тер Ранкарра, который вещал об уравнениях колебаний и диффузии, подкрепляя объяснения примерами на доске. Мой сбрендивший было мозг пришел в себя и снова удосужился воспринимать смысл произносимых фраз. Говорил лорд тер Ранкарр хорошо: громко и четко. И понятно, что немаловажно для такого точного предмета как математическая физика. У Криса, сидевшего рядом, ближе к проходу, блестели глаза. Ему нравится и даже очень, впрочем, как и мне. Я нацарапала на полях тетради: «Все же, ты не зря поступил на кибернетику», нарисовала рожицу с высунутым язычком. Крис ухмыльнулся и кивнул. Вот прозвенел звонок, на сегодня лекции закончились, и мы стали спускаться по ступеням. Внезапно меня кто-то толкнул сзади, мои ноги подогнулись, и я споткнулась. Друг молниеносно поймал меня за локоть. Какого черта?.. – Посторонись, чего плетешься, как черепаха. Я сощурила глаза, это что еще за манеры и, любопытно, у кого же? На вид моя горе-обидчица тонкая и даже хрупкая девушка, но вот скуластое лицо… надменное и злое. Спрашивается, с какого перепугу вроде бы незнакомка на меня взъелась? И никаких извинений, только бурчание тихим визгливым голосом. Может, у нее просто день не задался?.. Я вообще не помню, чтобы ее раньше встречала, хотя могла и просто не заметить – со спины просто худой бледный хвостик. Ну да ладно, спишем на женское ежемесячное недомогание. Или на истеричность. Или на недомогание и истеричность, ага… У меня-то сегодня праздник. Мы уже спустились, и грубиянка вылетела из головы. Лиорт расслабленно стоял около входа в класс. По его слегка потемневшим до глубинно-голубого оттенка глазам я догадалась: телохранитель уже в курсе, что Шон меня на ночь заберет. И Крис – даже не заикнулся ни про кафе, ни про ставшие уже традиционными послеучебные перекусочные посиделки на нашей лавочке. Он наклонился, чмокнул меня в щеку, – впервые здесь! – пробубнел: «Увидимся завтра, береги себя!», и был таков. Ладно. Как-то привыкла уже я, что друг провожал меня до парковки. Избаловалась. Но Кристиан ведь не моя собственность, и ничем мне не обязан. – Лиорт, а давай… шарлотку сегодня испечем? Ты ж говорил, что легко вроде? Яблоки у нас есть? Лиорт, который как раз выруливал с парковки, хмыкнул и поинтересовался: – Порадовать его хочешь? Ой, ну что это я… засуетилась. Хочу. А телохранитель добавил снисходительно: – Тими, это хорошо. Это очень хорошо. Конечно, давай испечем, но только грушевую. В магазин заедем, фрукты купим. Ты прямо сразу хочешь этим заняться? Наверное, лучше ближе к вечеру, чтобы не остыла до его прихода. Об этих соображениях я и поведала Лиорту. Он кивнул, соглашаясь, и прибавил скорости.***
Когда мы приехали домой, я заметалась. Очень хотелось быть свежей и ухоженной для него. Поэтому первым делом я залезла в душ, привести себя в порядок. Намылась, натомилась, поскрабилась, сделала маску для лица и для волос, нанесла любимый лосьон с ноткой мелиссы лимонной. Так, а в чем лучше встречать? Игривое платье или элегантные блузка с юбкой? Или с джинсами? Платье и кроссовки? Ох, да что за чертовщина тут со мною творится! Я вовсе не желала, чтобы Шон догадался о моем болезненном мандраже. «Ты ведешь себя как дура, Тимиредис, – выговорила себе я. – Или ты не провела с ним пол-лета?» И вообще, Шон велел поспать. Хотя, разве я смогу уснуть, когда теперь я знаю, что он вернулся, с ним все благополучно, что он в одном городе со мной, что ночью он прижмет меня к себе? Я упрямо плюхнулась на кровать и заснула как убитая. Во сне мои ноздри раздразнил сладкий аромат печеного теста с корицей. Ммм… Темно. Густой запах будоражил. Позевывая, я спустилась на кухню и прислонилась к косяку. Лиорт, очень деловой и сосредоточенный, как раз доставал противень из духовки. М-да, ну до чего же стыдно перед ним. Хотела выпечкой заняться, а сама… Он обернулся и захохотал: – Ты похожа на виноватого зайца. – Зайца? – Ну да, с красными отвисшими ушами. Не обольщайся, Тим, эта порция для меня, буду одиночество свое праздновать, начало холостяцкой жизни. А ты давай, передник надевай и принимайся за приготовление ужина. К нему-то я кухаркой не нанимался. Я послушалась и облачилась в фартук. Блондин-надзиратель и по совместительству шеф-повар стоял на нашей уютной кухне, босой, в джинсах, белой футболке и черном фартуке. Мышцы на руках бугрились, Лиорт смотрелся очень мощным, он упражнялся каждый день. Однажды я увидела, как он отжимается на пальцах попеременно то одной, то другой руки, спросила, зачем это ему. «На случай, если рядом не окажется ножа». Определенно, я питаю слабость к мужчинам, которые умеют готовить. Ох ты ж тролль, готовка! – Какие там продукты нужны? Яиц сколько?***
Шарлотка и впрямь оказалась простым в приготовлении блюдом. Под чуткими наставлениями все еще посмеивающегося Лиорта я завела полужидкое сладкое тесто, насыпала в стеклянную чашку мягких ароматных груш и залила их, приправила корицей и поставила в уже разогретую духовку. Умилилась своему достижению. Внезапно телохранитель перескочил через стол, макнул пальцы в муку и щелкнул меня по носу. Поднялось пыльное облачко, я чихнула, а потом сердито выговорила ему: – Лиорт, ты чего взбеленился? – У зайцев носы бело-розовые. Вот сейчас – порядок. – Ах ты! Через пару мгновений вся наша вылизанная накануне кухня превратилась в заснеженное поле боя. А мы – два очумелых зайца – носились по ней, как по морковной лужайке. По припорошенной морковной лужайке. Лариша, и как телохранителю теперь справляться с этим бардаком? В ворота позвонили. – Ой… С другой стороны, он первый начал. Лиорт отвернулся, нажал на кнопку домофона, я тут же подскочила и насыпала ему на волосы еще муки, потом было ринулась наверх, но не успела – Шон уже зашел. Черт! – Дракошка, собралась? Ты чего? У вас тут что, метель? Шон чихнул раз, другой. Еще раз. М-да. А, ну и тролль с ним, напущу невозмутимость. Разгладив лоб и выпустив губу из плена, я обернулась, помахала ладонью перед чумазым лицом и растянула губы в улыбке. – Привет, Шон! Да вот, почти. В смысле, почти готова. Он моргнул, перевел ошарашенный взгляд на такого же по-клоунски разукрашенного телохранителя, отметил его мучную шевелюру и прищурился. Глаза Шона потемнели, или мне показалось? – Сэр, – счел нужным поздороваться Лиорт. – Чай будете? Мы тут с Тими шарлотку испекли. – Шарлотку? Ну что ж, давай. Вы же очень старались! – Шон засмеялся. – Тими, ты пока переодевайся. Я подожду тут за чаем, попробую твою стряпню. – Шон, готовая – это не моя, а Лиорта. Моя в духовке пока еще. Я хотела… – почему-то я стала мямлить, – ну, с собой взять. И это ученица Палача? Круто развернулась и помчалась отмываться. Через полчаса я спустилась вновь, в джинсах и свитере, с еще чуть влажными волосами. Они вились кольцами и походили на сосульки. Шон оглядел меня с головы до пят, нахмурился, но промолчал. Гибко поднялся со стула. Лиорт тоже встал, подошел ко мне и вручил блюдо с шарлоткой. Так, вроде удалась на славу, тесто поднялось и пахло аппетитно. Телохранитель смотрел на меня, серьезным заботливым взглядом таких добрых и капельку грустных голубых глаз. Ну почему, раз мы обо всем договорились, я испытываю это неуместное смущение? Почему на будто не моих щеках и шее проступают предательские розовые пятна? Я обреченно вздохнула. Потому что один взрослый и очень опасный голубоглазый мужчина провожает меня к другому взрослому и еще более опасному кареглазому мужчине. – Я завтра заеду за тобой, Тими, – мягко пообещал словно не замечающий ничего особенного телохранитель. – В девять? – Д-да, я буду собрана. Лиорт по-братски растрепал мне волосы, подмигнул левым глазом и строго наказал: – Не твори глупостей, Тими. Вот уж!.. Шон приблизился и решительно выхватил теплое блюдо из моих онемевших пальцев, сунул его в пакет, распахнул передо мною дверь, и мы оказались во дворе. Молчали. Подошли к машине, он положил шарлотку на водительское сиденье, обернулся, подсадил меня – молча – наклонился и пристегнул меня ремнем. Я сглотнула, до чего же все знакомо и до боли привычно, до чего ж заводит этот наш ритуал. Его сильные властные руки – и точные, скупые движения. Его притягательный затылок – прямо передо мной. Его запах, свежий, чуть ментоловый, – звал, манил. Я могу уронить подбородок и нежно погрызть его шею, лизнуть, как же мне хочется, аж зубы сводит. Поджала пальцы на ногах. Ох, Шон… Мужчина обошел джип и, вручив мне шуршащий пакет, сел на место водителя. Развернулся вполоборота, протянул руку и скользнул по плечу, дотронулся до лица, погладил смелыми пальцами щеку. Вздохнул, зажмурился и распахнул глаза, завел двигатель и тронулся. Почему он молчит, даже не спросит, как у меня дела? Как я обживалась? Как я спала без него… Я оглядела улицу – мы проезжали мимо парка, где вместе с Лиортом я бегала по утрам и иногда вечерами. Внезапно Шон ударил по тормозам. Резко отстегнулся, схватил шарлотку из моих рук и почти швырнул ее на заднее сиденье. – Дракошка. Тими. Он стремительно нагнулся, схватил меня за затылок и накрыл мой рот своим ртом. Жадные сухие губы пытались быть нежными, но надолго нас не хватило. Я стонала, прямо в его влекущий рот, пила его ментоловое дыхание… его чудесный вкус словно живая вода, волшебный источник восхитительной первозданной магии. Я сама отвечала с дикой страстью, с необузданной неистовостью, словно заколдованная, покорно и все равно дерзко, захватила его нижнюю губу и принялась посасывать, а потом чуть прикусила. Мы зарычали, одновременно. – Дракошшшка… – голос Шона был неестественно низким и сиплым. – Ты… Он держал меня обеими руками, чуткие пальцы зарылись в мои волосы. И целовал, целовал меня, глубоко, откровенно, делясь своим исступлением, терзая мой рот, стоная наравне со мной. Оторвавшись от губ, он принялся покрывать трепетными поцелуями мое лицо: лоб, глаза, щеки, подбородок… спустился к шее, облизал горло, зарылся носом в яремную впадину. – Твой запах, Тими… Зовет меня… Ты меня зовешь, я чувствую, понимаешь? – Шон… Он глухо усмехнулся в мою потную кожу. – Сейчас нам лучше, дорогая, домой не ехать. Давай пройдемся? Мне нужно. И мне. Шон отстегнул меня, спрыгнул сам и бережно вытащил меня с сиденья. Обнял за талию, и мы неспешно зашагали по темному парку. Дыхание понемногу выравнивалось, сияющие тысячей радуг звезды перестали качаться перед глазами. Вокруг уютная тишина, ведь уже довольно поздно. Шон снял свою черную толстовку и накинул на меня, набросил мне на голову капюшон. – Не хочу, чтобы ты простудилась, дорогая. Волосы еще влажноватые. Здесь и правда дул легкий ветерок, но довольно теплый. Я не возражала, мне приятны его вещи. – Шон, можно попросить кое о чем? Если, ну, когда ты снова уедешь… Можно, я себе возьму несколько твоих футболок? Он остановился, прижал меня к своей груди. Погладил по спине, томно и нежно. Шепнул: – Возьми в моем шкафу, что нравится, выбери сама. Я вздохнула обреченно и смутилась, но все же едва слышно пояснила: – Шон, я, это… ну в общем, я говорила о ношенных футболках. В которых ты уже ходил. – О! – его худощавые руки притиснули меня крепче. – Конечно, дорогая... жена. Давай, ты выбирай, а я буду носить пока. – С-спасибо. Я уткнулась носом ему в грудь. – Это так приятно, Тими. Не стесняйся. Тебе нравится мой запах, и ты скучаешь, волнуешься. Запах успокаивает, да? Откуда он все обо мне знает, вот и о таких ускользающих секретах? Опять читает в моей душе, поразительно. Я призналась тихо: – Завораживает. Шон, а твоя охота… удалась? Мы снова пошли вдоль тенистой грабовой аллеи, под яркой и близкой сегодня Луной. Фонари почему-то не горели, но жемчужного мягкого света хватало, чтобы не заблудиться и не щуриться. – Удалась, Тими, но придется еще охотиться. Я ожидала, что этим Шон и ограничится, но он принялся рассказывать: – Дракошка, все твои предположения про Тигвара йор Ранкина подтвердились. Он и впрямь хотел, чтобы мы его сцапали. Так он пытался спрятаться. – Спрятаться? Подведя себя под смертную казнь? От кого? Что за участь хуже смертной казни? Кто может показаться более зловещим, чем Палач? Кто… Но я ведь уже знала ответ, знала почти с самого начала. Волосы на затылке зашевелились, и я задрожала. Шон потер мои онемевшие пальцы. – Ты верно думаешь… Они добрались до него через его жену. У них есть засланцы здесь, шпионы, очень хитрые и трудноуловимые, даже для моего ведомства. Вот один такой умелец ее и охмурил. Настолько промыл ей мозги, что – ты представь только! – она Тигвара и детей бросила. И проболталась любовнику о необычной работе мужа, хотя шпион этот подозревал сразу, иначе зачем бы с нею возился. Явно не из-за большой страсти, учитывая религиозный культ. А потом, разумеется, Тигвару стали угрожать жизнью сыновей и горе-жены, которую он все равно любит, заставили прогнуться, обработали мозги – на меня хотели выйти, устранить, а заодно и против твоего герцогства сыграть, викингам подсудобить. Но Тигвар геройски решил окончания сомнительной терапии не дожидаться. Детей спрятал как мог и позволил себя вычислить. Какой кошмар! Связалась с кочевником… Ей тоже нанесли метки? Под правой коленкой заныло. – И что дальше с ним будет, Шон? – В тюрьме отсидит несколько лет, за преступление, которое он совершил. – Но ведь он по сути невиновен. – Да, невиновен, – Шон и не думал отрицать несправедливость. – А ты сама подумай, выпустим мы его и маякнем их агентуре, что мы все из этого бедолаги вытрясли. Они его тут же прикончат, даже просто из тривиального чувства мести. – А дети? Больше всего мне жалко мальчишек. Вот уж попали в жерло вулкана. – С бабушкой и дедушкой – его родителями – вырастут, переехали в другое место. Документы новые им сделали, всем. Надежно перевезли. Я распорядился приглядывать. Выходит, жену не спасли. Я задохнулась от чудовищного предположения, но все равно хотела узнать наверняка. – Шон, в квартире Тигвара был… было тело его жены? От воспоминаний о сладковато-гнилостном запахе меня замутило. Шон покачал головой. – Нет, Тими, ты учуяла другое. – Что, Шон? Он снова потер мои пальцы, успокаивающе, чувственно. – Я… не могу сказать. Прости. – Это связано с кочевниками? Шон, ведь это их запах? Запах их… остаточной ауры? Не знаю, почему мне внезапно пришло в голову такое сочетание слов. Шон молчал. Но я все равно догадалась. Война… самое страшное, что было – это кровавая религия жителей Восточных земель. Странные ритуалы. Солдаты Империи бились как берсерки викингов, лишь бы не попасть в плен. И я сама испытала – в малости, но все же – ледяную намеренную ярость кочевника. Адскую боль. Мне вдруг и правда стало зябко, дрожь пробрала до самых костей, предчувствие надвигающейся беды душило, словно сдавило шею невидимым жгутом. – Поехали, Тими. Чаю попьем с твоей шарлоткой. Завтра рано встанем, тренировку устроим перед занятиями, бег и рукопашную. Сегодня так уж и быть, побездельничаем. – Давай партию сыграем, Шон? – Сыграем. И расскажешь мне про занятия свои, что навыбирала.***
Дома мы уселись на террасе – ночи еще стояли теплые. Я согрела чаю, захлопотала, все накрыла. Расставила тарелки и чашки, налила в вазочку найденное в буфете клубничное варенье. Усмехнулась про себя, мне нет и девятнадцати, а уже наседка. Нарезала шарлотку. Я съела два кусочка, а Шон – все остальное. Покончив с выпечкой, он прихлебнул чаю с лимоном и одобрительно возвестил: – Вкусно! Спасибо, дракошка моя заботливая, – он погладил меня по ладони. – Ты делаешь успехи в готовке, уже вот не только бутерброды можешь предложить. Здорово. При всей необычности Палача, кое в чем он такой заурядный мужчина. – Давай партию расставим? Сегодня белыми играешь, нападаешь. Как в Академии дела? Я рассказывала, неторопливо – про впечатления о предметах и преподавателях, про сегодняшнюю первую практику. И про наше с Кристианом решение заняться фехтованием. Шон засмеялся, от души так, заливисто – и срубил мою ладью. Просмотрела его ловушку. Вот черт! – Фехтованием, говоришь? Это вместе с твоим яснооким темным рыцарем? Займитесь, хорошо придумали. Перед сном Шон отправил меня в «нашу ванную», а сам спустился на первый этаж. Я быстро и нервно умылась и теперь ждала на его кровати, в этот раз одетая в простую по крою шелковую пижаму жемчужного цвета. Подумала, что пижамы нам больше подходят, что так будет попроще справляться с нашей маньячностью. Сидела и глядела на таинственную кипарисовую аллею, на сизые в ночном свете цветы, на Луну, уже в который раз намекающую на сказочность этого необычного дома. С замиранием сердца прислушивалась к звукам – вот и его бесшумные шаги. Шон сел позади меня. Обнял руками и ногами, притиснул к своему горячему телу, а потом плавно опрокинул на подушки. – Я осторожно, Тими. Он мягко взял мою руку, повернул ладонью вверх и поднес к своему лицу. Втянул воздух. Прижался нежными губами к запястью. Кончик языка, горячий и трепетный, принялся легонько водить по жилкам, невесомо, бархатно. Медленно, влекуще... Я приоткрыла рот. Шон ощутимо прикусил кожу. – А-ах… Он лег рядом, потянулся. – Иди сюда, искушение мое. Подгреб меня под мышку, и мы провалились в сон.***
– Ли! Не смей. Ли! Леана! Шон метался и звал незнакомку из своего прошлого, а потом выгнулся и зарычал. Я осторожно терла его ладони, пальцы, надавливала на подушечки. Ему надо помочь, вытянуть из вязкого мучительного сна. Я почувствовала, как он открыл глаза. И замер. Я лежала на нем, держа его за руки, переплетя с ним ноги. Вдыхала насыщенный запах… разогретый металл, шипящий под хлесткими струями свирепого летнего ливня. Помолчала с пару минут, а потом перекатилась ему под мышку. Шон начал тихонько перебирать мои волосы. Его сны… тоже не просто сны? Он зашептал: – Тими, дорогая, не пугайся, но я хочу… подышать тобой. Можно? – Да. Что он имеет в виду? Шон мягко развернул меня спиной к себе, сполз чуть ниже и уткнулся носом в мой затылок, принялся глубоко вдыхать и выдыхать. Вдо-о-ох, вы-ы-дох, вдо-о-ох, вы-ы-дох, вдо-о-ох, вы-ы-дох… И чего такого экзотичного? Мы часто спали так, я – на боку, согнув колени, он – вжавшись в меня своим желанием. Я выгнула спину, стремясь раствориться в близости, но тут Шон сполз еще ниже – к моей талии, и еще ниже – к бедрам, прижался к ним сзади лицом. Ох! Сдержать мои инстинкты невозможно, и непостижимо, как… Я вся покрылась испариной, потекла, даже там, особенно там. Он крепко держал мою талию одной ладонью, а другая жестко прижалась к внутренней стороне бедра, и все так же впитывал мой запах. Я затаила дыхание, так необычно… Изысканно, дерзко, и только для двоих. Мужчина благодарно прошептал: – Успокоительное возбуждение. Засыпай, дракошка.***
Утром никто из нас не произнес ни слова о случившемся ночью. Я не улавливала, не могла верно определить, что же все-таки между нами происходит. Шон очень волевой, он не заступает за грань, не сдается сжигающему его пылу, никогда… но я не сомневалась, что под этой жесткой сдержанностью бурлит вулкан страстей. А еще точнее, страсти, его – ко мне. Он намеренно меня завлекает, намеренно дразнит! Наша связь, можно ли ее назвать связью заурядных влюбленных? Притяжение – да, это вряд ли удивительно. Но запахи… Вчера я сидела за семь рядов от него и млела от его зовущего запаха. Запаха летнего дождя и ментола, а ночью и разогретого металла – моя свобода и защищенность, всегда с ним. Его неповторимый запах растворился во мне и словно укутал мою душу. Запах… – это его чудо? Почему? Откуда? После поездки за границу мы не говорили ни о странной Черной Башне, ни о таинственном зове, словно и не случилось ничего диковинного. И все же, то, что между нами происходит, это вообще… нормально? Проснулись ни свет ни заря, в полшестого – Шон меня растолкал. Я закрыла глаза и тренировалась с ним, стараясь почуять его движения только по запаху. Шон не возразил, вообще промолчал об этом. Его удары я отбивала. Потом мы проглотили «завтрак чемпионов», приготовленный моим мужчиной, пока я бегала в душ и одевалась. Драники с ветчиной, овощной салат, кофе, подпечённые орешки. К девяти за мною заехал Лиорт. Шон проводил до машины, сказал, что насчет уборки в моем новом доме отдаст распоряжения своей службе, и ответственные свяжутся с Лиортом, добавил, что вечером будет «у нас дома», и велел ехать сразу сюда.***
– Здравствуйте, леди Тимиредис! Я обернулась на приветствие и пораженно зависла. Высокий, белобрысый, льдисто-синие глаза, в уголках которых притаились смешинки, – передо мной возвышался Бьерн Торгердссон собственной персоной. Вот надо же, подловил… И где – в Галарэне! Мы с Крисом как раз решили угоститься сырными роллами, и я назойливо-остро ощутила чесночный соус на губах. За салфеткой лезть неловко, а облизать… нет. Так и воззрилась на него снизу вверх, с перемазанным ртом. Крис протянул руку и сплел пальцы с моими, брови северянина приподнялись. – О, вы удивлены… Неудивительно. О, это – как в вашем языке, ммм? Тавто… Антитавтология, во! А его произношение все такое же колыбельно-певучее. Он – сын посла. – Лорд Торгердссон, какая… ошеломляющая встреча. Викинг засмеялся. – Лорд – это мой отец, а я пока что… его ммм… отпрыск. Рад, что удалось ошеломить вас. Красивое слово. Я здесь неслучайно, искал вас. Выглядите роскошно, леди Тимиредис. Он смотрел на мой рот, не отрываясь. Помнится, он и раньше отличался прямолинейностью. Я обвела языком губы. – Искали меня? – Ну да… – блондин присел с другой стороны и повернулся ко мне. – Вы ж говорили, что поступили в Галарэн. И кстати, отбросим эээ… напыщенность? Я ведь ненамного старше вас. Что-то я от потрясения совсем наплевала на манеры. – Бьерн, позвольте вам представить Кристиана тер Риату, моего сокурсника и близкого друга. Кристиан, это Бьерн Торгердссон, сын посла Северных Островов. Крис до боли сжал мне руку. – Приятно познакомиться. – Рад знакомству, Кристиан. Лица обоих выражали нарочитую безмятежность, но Кристиан сидел, клещом вцепившись в мои пальцы. Странно. – Леди Тимиредис, мы можем переговорить наедине? Простите, лорд тер Риату. Крис замотал было головой, но я его опередила. Сказала мягко: – Все в порядке. Встретимся у методиста? – Ладно. Он отпустил меня, поднялся и пошел к башне. Никаких возражений. Крис знал, что все вопросы с расписанием мы давно решили, он понял мой намек, и не выпустит меня из виду. Да и Лиорт сидит недалеко. Меня разбирали любопытство и азарт. – Я слушаю вас, Бьерн. – А вы так популярны. Я еще в нашу первую встречу заметил, что у вас рота защитников. – О. – Тимиредис, я думаю, вы знаете о переговорах насчет вашего визита к нам в Понехьёлд? Отец направил приглашение через посольство, очень постарался. Там все непросто, ведь мы не союзная держава. И все же, дело движется к тому, что Корона благосклонно позволит вам поехать к нам в гости. – О. Северянин фыркнул и продолжил: – Честно говоря, мы рассчитывали на легкий дружеский визит, а тут оказалось, что ваш кузен так удачно влюбился, да и обручился к тому же. И если он поедет – а отозвать приглашение мы не можем, разумеется – то все придется сделать… церемонно, с уймой… щепетильностей. – О. Я не собиралась помогать ему. На то и был расчет, на защиту и проявление силы. – Леди Тимиредис, вы сегодня весьма красноречивы… Так вот, отец просил сказать, на словах и лишь для вас. На случай, если вдруг вы испугаетесь или не доверяете. Пожалуйста, приезжайте. Мы не хотим войны. – А если не приеду? – Тогда… я не уверен, что отец сможет сдержать моего двоюродного брата. Ох, надо же! Неприкрытый шантаж и провокация. Поехать – признать, что мы слабы и опасаемся нападения. Не поехать – помахать красной тряпкой перед быком? Да уж, лиса лису видит издалека – сынок не уступает отцу, видимо. Я заговорила мягко и вкрадчиво: – Бьерн, неужели я настолько значима, что способна повлиять на поступки правителя вашей страны? Я? Не льстите мне, пожалуйста. По секрету вам открою, я хочу поехать, очень даже. Обожаю новые знакомства и впечатления. И риска не чураюсь. Да и Аскани ваши гонки на мамонтах заинтересовали, у нас ничего такого и близко нет, разве что лошадиные скачки, но как можно сравнивать. – О. – Викинг помолчал, а потом пожаловался: – Мне кажется, здесь, на юге, слишком жарко. – И добавил: – И в то же время этот город такой занимательный, легкий, что ли? Академия ваша, он же древняя? Я кивнула. А Бьерн сознался: – Мне здесь нравится. И почему меня это не насторожило?***
Штиль полупрозрачных глаз Тянет в сон. Ни ветерка, ни облака. Пока не грянет… идеальный шторм. В глубине. Навечно скована синева … За гребнем сизой дымки волн.