***
Меня разбудили шорохи внизу. За окном робко брезжили первые рассветные лучи. Выходит, я забылась лишь на пару часов. Дыхание сперло – неужели Шон вернулся? Невредимый? Сразу же накатила волна облегчения: значит, мое дурное предчувствие, мои пытки в кошмарах не оправдались. И я не беспомощна. Какая-то дикая, и в нетерпении прижаться к нему, наконец-то искренне признаться ему во всем, я мигом переоделась в джинсы и свитер и устремилась на кухню, бесшумно, как он меня и учил – будет ему сюрприз. После ругани на крыше он вряд ли ожидает меня здесь застать. Я осторожно спускалась по ступенькам, зависла над последней. Что это? Запах, голоса. Шон внизу не один. Инстинктивно я замедлила шаг и начала прислушиваться. Он разговаривал с Астер. Дежавю. – Шон, зачем ты мучаешь себя? – тихо и настойчиво увещевала правительница. – Лишаешь себя ее? Она же знает теперь, кто ты – и я уверена, это не пугает ее, не отталкивает, она приняла эту сторону твоей натуры, твою древнюю сущность. Иначе и быть не может, Шон. Я видела ее глаза, когда она на тебя смотрит… так не лгут. Зачем ты сдерживаешься? Ты равный ей, по положению и по крови, это не будет мезальянсом, в конце концов. И ты ведь точно такой же человек… как мы. – Как вы, Бель? – голос Шона тоже звучал негромко, такой колко-ровный, безразличный. – Мы оба в курсе, что это не совсем так. Разве ты уже выкинула из памяти Восточные горы, как Ти с Аром нашли меня там, в каком состоянии? Мне расслабляться нельзя, дорогая. Я стал слишком пристрастным. Я не пойду на это с ней. Она… мне эти отношения не нужны. Ты знаешь, что я совершил. И с тех пор совершал. На что я способен. – Мы все там были, Шон. И наши с мужьями руки тоже в крови. – Но не настолько, сестренка. У вас запачканы только руки, я в крови искупался. Вы всем рискнули, чтобы спасти меня тогда, рискнули династией, будущим Империи. Я никогда этого не забуду, Бель, и всегда буду сражаться на вашей стороне. Ар ведь рассказывал, каким они увидели меня, когда обнаружили? Во что я превратился? Это навсегда останется со мной, это впечатано в шрамах у меня на спине. Ты правильно меня просчитала, я неравнодушен к ней, ведь я здоровый мужчина, а она весьма привлекательна… и моя искренность и страсть принесли плоды. Тимиредис… очень ко мне привязалась. Она и без клятв у алтаря однозначно сделает все, что я ей прикажу, подчинится моей воле. Когда война начнется, в герцогстве будут наши порядки, тут нам не о чем беспокоиться. Для этого вовсе не обязательно на ней жениться. Он издал циничный смешок. – Шон, – Астер будто надломилась, – отпусти себя, прости себя, слышишь? Можешь сколько угодно прикрываться своей правдой. Но себе не соврешь, Шон. И если ты расстанешься с Тим… – Бель, она слишком похожа на меня: склад ума, видение, отношение к врагам. Я не хочу для нее моей судьбы. Да, это его уязвимость, я давно о ней догадалась. Чтобы не свалиться кулем на пол, мне пришлось вцепиться в перила, и я едва не упустила слова Астер: – Шон, тогда… разве ты сможешь отдать ей нужный приказ? Обронив эту непонятную фразу, Императрица замолчала на пару мгновений, а потом добавила: – Ты будешь об этом жалеть, Шон, если отпустишь ее. Снова этот циничный смешок, низкий голос, полный самоиронии: – Я не такой, ты знаешь. У меня внутри все онемело, стало безнадежно и как-то мерзко, что ли. Опять я попалась… Глупая кошка. Кошка-дракошка… Я скривилась и прикусила щеку. Конечно, он сможет отдать самый жесткий приказ, это же герцог Шон тер Дейл, блестящий ученый, проректор лучшей в стране Академии и Палач Короны. И что мне, продолжать подслушивать, а потом делать вид, что ничего не знаю? Позориться и унижаться? Дарить себя тому, кому это не нужно, лишь бы только дышать одним воздухом с ним? Это ниже моего достоинства. Я – Сайгирн. Шон многому меня научил, каковы бы ни были его настоящие мотивы, и он ничего мне не должен. Выходит, его тяготит наша связь, наша клятва, – она ему мешает. А я все же превратилась в ту безвольную куклу, от которых меня саму когда-то воротило. Да мне надо сказать ему спасибо, что он не спал со мной. Захоти он на самом деле взять меня – я бы не смогла сопротивляться, отдалась бы ему с радостью. Мы столько раз оказывались на грани, и каждый раз он одергивал меня. Стыдоба… Предел унизительной любви пройден, нужно это прекратить сейчас же. Не таясь больше, я вышла на кухню, на лице совершенно пустое выражение, даже руки и живот расслаблены. – Доброе утро, Бель, Шон. Они сидели рядом, очень близко, и держались за руки. Семья... У Шона ладони в засохшей крови. Я поджала пальцы на ногах, никак иначе я не могла себе позволить выдать агонию, затопившую все тело. Оболочка на то и оболочка, чтобы прогнуться под силу духа безупречно вышколенной северной герцогини. – Бель, – я грациозно присела за стол напротив них, посмотрела в ее умопомрачительно зеленые, тоскливые сейчас глаза серьезным, твердым, честным взглядом. Кажется, я впервые назвала Императрицу ее домашним именем, даже не придав этому значения. – Шон верно заметил, я выполню все, что он прикажет, подчинюсь беспрекословно, и он это знает наверняка. – Его условие, «беспрекословно», а ведь я ни разу напрямую не ослушалась. – Я понимаю, что в предстоящей войне придется принимать очень сложные решения, насчет моей свирепости и твердости не сомневайся. С виду беззаботно пожала плечами. – Я вообще-то тут сегодня случайно оказалась, забыла кое-что по учебе. Я пойду уже. Приятного утра. Встала и направилась к двери. На самом деле мне ничего не нужно в этом доме. – Тим, стой! Шон вскочил и перехватил меня уже у выхода на террасу, дернул за плечо. Я обернулась, заглянула в такие знакомые глубокие шоколадные глаза, о которых я грезила ночами, пока в волнении ждала его с заданий, вдохнула неповторимый запах летнего ливня с капелькой горьковатого нежного ментола. Странная свобода и защищенность – с этой гиблой иглы я не сразу слезу. Я улыбнулась обреченно и грустно и легонько погладила его по руке, привычно потерла его длинные пальцы. Дотронуться до лица не осмелилась: я – Сайгирн, мне нужно вытерпеть, доиграть до конца. Лучшая ложь – это ложь, основанная на правде. – Шон, я… очень тебе благодарна, поверь. Ты обещал научить меня жизни, тренировать меня, провел со мной невообразимо много времени, и я столько вещей открыла для себя с твоей подачи, да и в себе... Ты знаешь, о чем я. Стала намного сильнее и бесстрашнее, смирилась со своей… кровью. И… я наконец-то усвоила твой самый главный урок, тот, о котором ты твердил с самого начала. – Какой, дракошка? Его взгляд был пронизывающий и какой-то больной. Я отступила на шаг, разорвала физический контакт. Больше не мой. – Про доверие… Шон вздрогнул так сильно, будто я ударила его наотмашь. Я набрала воздуха, слова дались мне с трудом, но голос звучал отрешенно и сухо, даже бесцветно. Только не отводи взгляда, Тимиредис. Обойдемся без хруста. – Шон, ты поставил условие – сообщить тебе если я больше не выдерживаю. Это и происходит, – я усмехнулась настолько криво, что мне свело перекошенную челюсть. – Я… хочу прекратить все, пойми меня, пожалуйста, и не держи обиды. Все прекратить. Разумеется, я буду молчать о тебе – клянусь, я все сохраню в тайне, и даже не под угрозой твоей… эээ… мести. Надеюсь, моя лояльность Короне не вызывает сомнений. В любом случае, у тебя есть рычаги давления на меня, да… тебе не придется их задействовать, я обещаю. Что до защиты моих земель, даю слово герцогини Сайгирн, когда придет время – я исполню все необходимое, подчинюсь любым твоим приказам. Тебе виднее, в этом вопросе я полагаюсь на тебя, у тебя опыт и хладнокровие. Я очень старалась не высказать ни единого упрека и не допустить треска расколотого чувства в мой безучастный тон. Даже сейчас я училась у него. Шон отчего-то шумно дышал, не отпуская моих глаз из плена, смотрел пронзительно и с отчаянием, но совершенно ничего не говорил. Я не железная, эта невозмутимость мне дается слишком дорого – смертью души. Я должна уйти отсюда. – Мне пора, вообще-то… Мы с Лиортом в парке хотели побегать. Он попытался еще раз, обронил едва слышно: – Дракошка… – Нет нужды звать меня так больше, Шон. – Я поморщилась. – Зови как все – Тимиредис, можно даже без «леди», учитывая, что с тобой я далеко не всегда вела себя прилично. – Тим… – его низкий голос будто помертвел. – Увидимся на зачете? Я вроде хорошо подготовилась, пока тебя не было. Развернулась и стремительно пошла прочь, а уже у ворот – побежала, на ходу набирая Лиорта. Рванула створку. Подожду его снаружи. Мне надо подумать. Телохранитель подъехал почти сразу, словно караулил за поворотом. Ударил по тормозам, выпрыгнул из машины. Едва взглянув на мое лицо, он начал меня трясти. – Тим, Тими, ты чего? Что-то с Шоном? Ранен, или?.. – С ним все в порядке, как и всегда. Он же лучший, что с ним будет? Я хохотнула. Голова отчаянно кружилась, и все плыло как в тумане, будто в какой-то стекловате, стоит подвигаться – и порежет кожу. Его взгляд пронзал затылок: Шон наблюдал за мной, но сюда не выходил. Что ж, это к лучшему. Я покачнулась, Лиорт тут же подхватил меня, удержал за плечи, стиснул пальцами, в добрых голубых глазах штормило неприкрытой тревогой. – А что тогда? У меня начал вырисовываться план. Лиорт не должен догадаться сейчас, узнает обо всем чуть позже. Поездка в Понехьелд через две недели, и мы едем втроем, не считая охраны. Вечно избегать Шона не выйдет, я это понимала. Мы должны вжиться в предписанные нам роли, когда повстречаемся с северянами. И все же у меня в распоряжении четырнадцать дней – этого времени должно хватить, чтобы хоть немного прийти в себя. – Я ногу подвернула, пока к тебе спешила. Похоже, тренировка отменяется. Поехали домой, я ванну хочу принять. – Сейчас, с утра? – Ну да. Безобидная причина, Лиорт может и сообразил, что я вру, но придраться тут не к чему. Сейчас доберемся до дома, и убегу в ванную. Лиорт не знал, да и никто не знал, что именно там у меня припрятана небольшая заначка с имперскими золотыми.***
Когда я приехала в Академию на зачет, который сегодня принимал профессор тер Дейл, уже все было готово. На всякий случай в своей комнате я оставила доверенность, где передала Асу право принимать решения насчет дел герцогства. Надела угольное-черные брюки из плотного твида и кожаные полусапожки на плоском ходу. Не самая удачная обувь, конечно, но явно лучше ботфортов на каблуках. Еще натянула удобное бесшовное белье, из тех запасов, что купила сама, сверху черную футболку и красный свитер грубой вязки с узором из косичек и жгутов, заметный такой. Пальто тоже намеренно выбрала ярко-красное, а в довольно объемную невзрачную сумку положила шапку, перчатки и комплект термобелья. Кристиан, в своем свободном черном пальто, как всегда высокий и ошеломительно красивый, ждал меня у аудитории. Привычно обнявшись со мной, он подначил: – Тебе, поди, и готовиться не пришлось. Если бы он знал. И узнает, мне его смекалка нужна. – Давай рядом сядем? – Конечно, Тимиредис. Мы зашли, держась за руки, и поднялись на седьмой ряд – наше счастливое число. Удачно, что зачет письменный, и соберется весь поток, пятьдесят с лишним человек. На столах лежали листы и ручки. Телефоны и другие личные вещи брать с собой не разрешали, мы сдали их в кабинки для хранения, и мой номерок от ячейки сегодня оказался седьмой. Вроде мне должно повезти. Сев рядом с Крисом, я взяла бумагу, ручку и написала: «Нужна помощь, но это опасно». Кристиан прочитал написанное с невозмутимым лицом. В свою очередь он нацарапал: «Для тебя все, что угодно. Что мне сделать?» Я заколебалась… Я его подставлю, его начнут подозревать, а ему раскрыться ни в коем случае нельзя. Но больше мне некого было просить. «Ну?» «Кристиан, если откажешь – я не обижусь. Мне надо сбежать». Аудитория постепенно заполнялась студентами, вокруг слышался привычный нервный гомон. Как всегда – перед зачетом. Я скосила глаза на своего друга, что решит? На его порочно-красивом лице не дрогнул ни один мускул, оно оставалось все таким же зачарованно-доброжелательным. «Я понял. Чертовка. Я сдам работу и отвечу на устные вопросы профессора первым, а ты иди человека через три-четыре после меня. Снаружи твой Лиорт, да?» Я кивнула. «Тогда как обычно пойдем в кафе. Сейчас дай мне твой номерок от кабинки. Не волнуйся, я все организую. Я на этом собаку съел». Хорошо, главное, оторваться – в этом Кристиан мне подсобит. Он смял листы с нашей перепиской и засунул в карман джинсов. По внезапной тишине я догадалась, что зашел Шон, но не оторвала взгляда от парты. Мне не хотелось смотреть на него без крайней необходимости, ведь мои глаза невольно могут меня выдать. Сокурсники встали – и я вместе с ними. Пока что я играла роль послушной ученицы Палача. Шон коротко и отрывисто поприветствовал всех, включил интерактивную доску. – Как вы видите, для письменного изложения здесь представлены девять тем. Посмотрите на четвертую с конца цифру в вашей зачетной книжке – это и будет номером вашей. На написание даю полтора часа, постарайтесь успеть. Когда будете готовы – можете подходить ко мне, я еще задам вам несколько вопросов по курсу. Всем ясно? Его строгий голос был таким безликим и далеким, будто Шон укрылся за стеклом. Судя по всеобщему молчанию, все разобрались, что нужно делать. Мы дружно сели и начали писать. Мне достался закон распределения вероятности редких событий и формула Пуассона. Я тщательно выводила буквы. «При большом числе испытаний n и малой вероятности р формулой Бернулли пользоваться неудобно. Например, 0.97(999) вычислить трудно. Поэтому для вычисления вероятности того, что в n испытаниях (n – велико) событие произойдет k раз, используют формулу Пуассона: Pn(k) =λ(k) / k! х e−λ. Здесь λ=n⋅p обозначает среднее число появлений события в n испытаниях. Эта формула дает удовлетворительное приближение для p≤0,1p и np≤10. События, для которых применима формула Пуассона, называют редкими, так как вероятность их осуществления очень мала (обычно порядка 0,001-0,0001)». Ничего сложного, я справилась довольно быстро. Однако народ, почему-то, еще поскрипывал ручками, а первой мне идти никак нельзя. Я взяла еще листок и принялась составлять ответ на другой вопрос – «Теоремы сложения вероятностей», а после написала и объяснение теоремы Бернулли, и про закон больших чисел. Наконец кто-то решил сдать работу, я не поднимала головы и не заметила, кто именно отличился. Скорее всего лошадка-Дайра. «Первая пошла», – шепнула я про себя. Все время я ощущала на себе жгучий взгляд Шона, пристальный и казалось, съедающий мои мысли. Новый вопрос: «Показатели колеблемости: вариационный размах, дисперсия, стандартное отклонение, коэффициент вариации». На него ушло больше времени и почти два листа. Шон все смотрел и смотрел, ну почему я так остро его чувствую, будто между нами натянута нить? В воображении я представила себе эту нить, ножницы и, взяв их в правую руку, обрезала ее. Крис спустился к Шону, занял место напротив, и они начали негромко беседовать. Шон друга долго не задержал. Хорошо. Я потерпела еще немного. Кожу на ягодицах пекло, и хотелось колотить ступней об пол. Мои онемевшие пальцы выводили все новые и новые строчки. Я едва дождалась четвертого парня. Аккуратно поднялась, нашла нужный листок, а остальные каракули так и бросила на столе. На негнущихся ногах я приблизилась к Шону, ритмично вдыхая и выдыхая воздух, все силы бросив на то, чтобы сохранить ледяной вид. Напрягла живот и отважилась украдкой стрельнуть в него взглядом. – Вот, возьмите, пожалуйста. – Клади сюда. Шон и не думал оценивать мою писанину. Я послушно добавила свой ответ к уже образовавшейся стопке, присела на краешек стула, снова отвела глаза. Шон молчал. Он молчал, и я тоже молчала, время шло. Я остро ощущала его запах, сегодня ментол бил в нос довольно резко, перекрывая свежесть дождя – будто он целую пачку выкурил. – Давай зачетку. Даже не будет спрашивать? Что ж, неудивительно... Он же не совсем бесчувственный, и для него это тоже нелегкая ситуация, видимо. Я протянула левую руку, по-прежнему не смотря на него. Он погладил мои пальцы, нежно, чувственно, ласково… По моей ладони вверх поползли мурашки удовольствия, наша химия все равно давала бурную реакцию. Замирать так, с ним – опасно. Призвав всю силу воли, я дернула плечом, высчитала секунды, пока Шон распишется в зачетке и затем в ведомости. За мною уже образовалась очередь. Ох. Все. Бесшумно выдохнув, я начала подниматься, и тут он резво перегнулся через стол и схватил меня за запястье, стиснул пальцы. Сильно. Будто сталью. Мы встретились глазами, его шоколадные были глубокими и серьезными, и сверкнуло в них что-то… какое-то шальное волнение, внутренняя борьба. Шон произнес отчетливо и довольно громко: – Дракошка, надо поговорить. Дождись меня, хорошо? Побудьте с Лиортом в библиотеке пока или в кафе зайдите. Я закончу тут и найду вас. Вот так вот, откровенно, при всех? Мы ведь весьма успешно скрывались, так щепетильно следили, чтобы ни в коем случае не выдать нашей связи, из Академии всегда уходили порознь, и единственный раз, когда он подвозил меня утром – не в счет. Я так и чувствовала затылком, как однокурсники развесили любопытные уши. Проректор и первокурсница. Знали бы они… Удачно, что заучка-Дайра успела покрасоваться и теперь не сверлила нас обвинительным взглядом. Хотя плевать. – Я в кафе как раз и собиралась, – негромко призналась я. – Хорошо. Иди, я наберу тебе, как всех приму. Это недолго. Он нехотя выпустил мое запястье. Хмыкнув, я помчалась прочь из аудитории. Я осознавала совершенно ясно, что еще одного разговора с Шоном я не выдержу. С этих дырявых качелей пора слезать… и больше – если это не касается военных дел и обороны моего герцогства – я не обязана выполнять его распоряжения. У меня мало времени, Палач быстро разгадает мои трусливые планы, особенно если увидит другие мои ответы. Крис уже ждал меня на выходе из класса вместе с ничего не подозревающим Лиортом. – Ну что, идем в «Поганку», отметим окончание сессии? Народу сейчас не очень много, столики в углу должны быть свободны. Тими! Внезапно Крис схватил меня в охапку, закружил и засмеялся. – Ты чего? – вскинула брови я. – Радуюсь предстоящим каникулам. «Беззаботное окончание первой сессии». Я прыснула вслед за ним, Кристиан играл очень натурально. Мы шли, переплетя пальцы, забрали вещи из кабинок, зашли в любимое заведение на первом этаже, как и десятки раз до сегодняшнего дня, тактичный Лиорт остался снаружи. Кристиан снял свое пальто, под ним у него оказалась странная темно-серая куртка, по виду очень малая. – Во внутреннем кармане твоей сумки найдешь деньги, около тысячи имперских золотых. Не хмурься на меня так. Здешние мажоры не обеднеют – я пощипал только обеспеченных. И еще вот, возьми. Он протянул мне два мобильника. – Симки чужие, проработают недолго, их заблочат. Звякни с них в два разных отеля в Ларране и забронь номера, но только не на свое имя. Все равно быстро отследят и поймут, что это ты. Самый простой способ исчезнуть – это автостопом, в какую угодно сторону. Пробовала хоть раз? – Нет, но представление имею. – Может, боишься? – Нет. – Хорошо, отъедем недалеко, можно к Тер-Шерранту, потом соскочим и сядем просто на автобус. Покружим немного и вернемся на окраину Галарэна. А дальше сама решай. В любом случае, мы снимем комнату в мотеле и заляжем на дно на несколько дней. Безопаснее далеко не прыгать. Я на мгновение стиснула зубы и мягко призналась: – Крис, тебе со мной нельзя… Пожалуйста, не подумай только, что я тебе не доверяю… Даже если меня за две недели не найдут – потом я планирую вернуться сама – за тобой придут, вычислят быстро, что ты мне помог. Тогда расскажи им все без утайки про мой побег, ладно? Будешь говорить правду – они тебя быстро отпустят. Кристиан вперил в меня фиалковый взгляд очень опытных глаз. – От чего ты бежишь, Тимиредис? Я ответила предельно честно, как он того и заслуживал: – От себя, Кристиан. Наверное, у меня был совсем отчаянный вид. Глаза наполнились слезами, я зло размазала их по щекам. Друг вздохнул, сдаваясь. – Я понял. Я тебя прикрою как должно, герцогиня, не сомневайся. Давай-ка сюда свой браслет и мобилу. Вон та девушка на тебя смутно похожа, и только что пришла. Ты вали через черный ход, а я останусь здесь. Времени у тебя минут двадцать. – Спасибо, Крис. Он настойчиво поинтересовался: – Ты помнишь мой номер? Назови. – Триста девяносто четыре – сорок четыре – двадцать два – триста пятнадцать. – Молодец. Если к тебе пристанет какая-нибудь шваль – с ними сама справишься. Если серьезные люди, тогда называешь пароль – nox et flamma, и велишь им звонить мне. Береги себя. Внезапно он наклонился, схватил меня за плечи и смачно чмокнул в губы, а потом подтолкнул. – Иди.***
Подхватив чужую вещь и свою сумку, я непринужденно направилась к дамским комнатам, по счастливому совпадению расположенным рядом со служебными помещениями. Будто своя здесь, я скользнула мимо подсобки и нырнула на кухню. Невероятно, но никто из поваров или официантов не удостоил меня ни крупицей внимания. На пороге я натянула серую куртку. Она оказалась мне великовата. «Оверсайз нынче в моде», – про себя хмыкнула я, отметив, что мой предусмотрительный друг тиснул прикид с капюшоном. Натянула его на волосы, вышла из кафе и прогулочным шагом двинулась в сторону метро. Меня ничего не тревожит, я просто еду домой с пар… Умнее всего сойти на центральном вокзале. Я купила билет за наличку – на пять поездок. Использовала одну и добралась до нужной станции, вышла и удачно успела на отходящую электричку в сторону деревни «Новые валуны», это как раз к Драконьим горам… Глянула на часы – прошло уже двадцать семь минут. Теперь предстояло избавиться от телефона, который дал мне Крис. Я нашла в интернете список трехзвездочных отелей в столице, ткнула наугад в седьмой и позвонила. Учтивая девушка с приятным голосом сообщила мне, что в наличии остались лишь номера стандарт плюс. Я поспешила радостно заверить, что такой вариант меня более чем устраивает и заказала четыре ночи на имя Кристианы тер Лиорте. Я даже особо подчеркнула, что заезд планирую поздний. Потом набрала по памяти номер Лиорта и, когда он бешеным голосом заорал: «Да! Тим, это ты? Ты что творишь?» четко, с паузами произнесла: – Лиорт, послушай… восемнадцать – тридцать семь – сорок два – пятнадцать – сто четыре – тридцать два – тринадцать – семьдесят восемь. Телохранитель молчал секунд тридцать, сопя в трубку, а потом спокойно сказал: – Я понял. Будь осторожна. И нажал отбой. Я выглянула в тамбур и швырнула телефон из раскрывшихся дверей. Проехав еще четыре остановки, я сошла на какой-то маленькой станции. Обернулась – вокруг не видно ни души. Но сотовая связь здесь ловит, интернет тоже работает, хотя и намного медленнее. В этот раз я не стала искать гостиницы в Ларране, нацелилась на Тихое озеро, там сейчас не сезон, но отдыхающие все равно есть. Позвонила и забронировала апартаменты в приличном отеле. С завтрашнего дня и также с поздним заездом, в этот раз на имя Лиорты тер Кристиану. Пошла пешком мимо тихих аккуратных домов вдоль шоссе. Вдалеке виднелась автозаправка – мне туда. К моему счастью, у колонки стояло несколько легковушек и один фургон. – Простите, не подбросите в сторону Галарэна? – Ты откуда здесь, девчушка? Пожилой водитель неприметной малолитражки цвета мокрого асфальта окинул меня озабоченным взглядом. – Да понимаете, я студентка второкурсница в Академии. У моего друга здесь дача, мы сессию приехали отметить, но… – я споткнулась и замолчала, предоставив водителю возможность додумать историю самому. Я знала, что я мелкая и хрупкая, и вид у меня был очень испуганный. Это сработало. – Я в ту сторону еду, но не в сам город, а в район Золотого луга. Если устроит, довезу до туда, а там можешь на автобус сесть. Я просияла. – Спасибо, мне подходит. Только сейчас в дамскую комнату сбегаю, хорошо? Зашла в магазинчик, купила шоколадку и подбросила второй телефон в сумочку стоящей за мной в очереди дородной дамы. Водитель оказался порядочным мужчиной, отцом двух дочерей. Наверное, поэтому он принял выдуманную мною околесицу близко к сердцу. Я про себя рассказала мало, лишь чутка пролепетала про учебу и общежитие, чтобы выглядеть правдоподобно. Добрый мужчина высадил меня и строго посоветовал вести себя осторожнее, а затем протянул мне деньги. – На, возьми, такси вызови. Чтобы все благополучно. Мне стало стыдно, щеки окрасились в алый. Воспользовалась доверчивостью, теперь не знаю, куда глаза есть. Но надо его не обидеть. – Спасибо вам огромное, господин йор Фирелл. Так и сделаю. Я скрылась внутри станции, рядом с которой он меня оставил, снова купила билет на электричку и опять поехала прочь от Галарэна, на этот раз недалеко – до Перевалочной. И уже здесь села на автобус в город.***
Впервые за очень много лет я бродила одна, совсем одна. Никто не присматривал за мной, никто не следил, никто со мною не разговаривал. Мне это более чем нравилось. Доехав до окраины студенческой столицы, я зашла в ближайший магазин одежды, который про себя небрежно окрестила «ширпотребским», закупилась там «шмотками» – а как еще клеймить эти искусственные тряпки? – и дешевым нижним бельем на один раз. Выбрала также большой тряпочный рюкзак, куда все поскидывала. С удобной курткой пришлось расстаться, вместо нее я обзавелась суровым драповым пальто с кроликовым подбоем, на ноги теперь одевала теплые, но нелепые сапоги из эко-кожи. Я меняла мотели каждые три, а потом и два дня. Заселяясь, щедро затаривалась продуктами быстрого приготовления и консервами, овощами. Пила много колы – в доме Императоров я на нее подсела. Меня совершенно устраивало, что люди не задавали назойливых вопросов. Кто ты, откуда, куда – никому не было дела. Наличка пресекала любые возможные расспросы на корню. Я падала на кровать и безучастно смотрела в потолок. Потом приходили сухие рыдания, а за ними всегда безостановочные слезы. Меня ломало, меня скрючивало и плющило, выворачивало наизнанку, я отвратительно спала. И ночью, вскакивая в поту с чужой постели, находящейся в чужой комнате, я исступленно шептала: «Восемнадцать – тридцать семь – сорок два – пятнадцать – сто четыре – тридцать два – тринадцать – семьдесят восемь». Постепенно, делая вдох и выдох на каждую цифру, я успокаивалась.***
– Восемнадцать – тридцать семь – сорок два – пятнадцать – сто четыре – тридцать два – тринадцать – семьдесят восемь. Тими, это мой личный номер. Его обычно никому не раскрывают, но тебе я скажу. Это будет наш с тобой секрет, хорошо? Наш с тобой пароль, сообщающий, что все в порядке. Если ты просыпаешься ночью от кошмара и не понимаешь, где ты, кто рядом с тобой, свой или чужой – я прошепчу тебе этот номер. И тогда ты можешь успокоиться. Договорились? – Да, Лиорт, – просипела я, глядя на него опухшими от слез глазами. – Тими, я обещаю, даю слово, что этого с тобой больше никогда не произойдет, я не дам никому тебя обидеть. Этот мерзкий насильник и убийца, скорее всего, уже мертв. Таких долго в живых не держат – вытрясут все, что нужно, и наказывают по всей строгости, без свидетелей. Не думай о нем больше, он не доберется до тебя. Ну, запомнила номер? Синяки на моем теле постепенно сходили, из чернильных и багровых выцветая в зеленоватый и желтоватый. Я вся ходила в гадких пятнах, с перевязанными запястьями – веревки на них стерли руки в кровь. Каждую ночь я билась в кошмарах, борясь с Лиортом, который прибегал меня будить. Пробовала говорить с психотерапевтом, но пока безрезультатно. Слишком мало времени прошло. – Ну что, ты запомнила? – Восемнадцать – тридцать семь – сорок два – пятнадцать – сто четыре – тридцать два – тринадцать – семьдесят восемь. – Вот и умничка, – прошептал телохранитель, прижимая меня к себе и гладя по голове.***
С моего бредового побега от бесконечной актерской игры и разговора с обладателем шоколадно-карих глаз прошло уже двенадцать дней. Наверное, я больше не трусила, скорее упорствовала из чувства протеста. Каждый раз я выбирала мотель хаотично, буквально с закрытыми глазами. Подумывала даже заселиться в тот, где уже побывала, но потом забраковала эту затею. Что если на след вышли и теперь обо мне могут настучать? С теми шмотками, которые у меня имелись, я могла рассчитывать только на дешевые гостиницы. Передвигалась на автобусе и иногда даже пешком, гуляя по улицам по нескольку часов. Я не знала, чем и как дышит Империя, у меня не завалялось ни одного планшета, я не интересовалась местными новостями. Конечно, вряд ли по центральным каналам объявят о пропавшей-сбежавшей герцогине Сайгирн. Делать было нечего, острая фаза боли ушла, сменившись какой-то тупой агонией. Рану разъедало как незаживающую мозоль на пальце, только кровило сердце. «Ну сколько можно, Тимиредис? – вяло уговаривала я себя. – В конце концов все живы, и это главное. Это самое главное. Необратима лишь смерть – уж это тебе известно». Самоуговоры помогали слабо. Через три дня нужно возвращаться, а до этого мне придется по-настоящему взять себя в руки. Поразмыслив, я решила держаться с Шоном отстраненно и вежливо. Что бы не произошло между нами, он все еще мой опекун и останется им на ближайшие почти два года. Нужно просто вести себя цивилизованно, со спокойным достоинством, как и подобает наследнице древнего рода. А пока мне лучше сменить мотель.***
Новое место я выбрала недалеко от южной автостанции. Приветливая толстушка за стойкой без проволочек приняла скомканные купюры и споро выдала мне ключи и белье. Номер мне достался на третьем этаже в самом конце по коридору, но сразу я туда не пошла. Мне не хотелось бегать туда-сюда, я дико устала и понимала, что как только переоденусь, приму душ и перекушу – сразу же завалюсь спать. Здесь же в соседнем подъезде мини-маркет, удачно. Я кинула свой непомерно раздутый рюкзак на присмотр доброй женщины, поплелась в магазин и, не мудрствуя лукаво, купила нарезанной тонкими пластиками сырокопченой колбасы, черного хлеба, творожный сыр и банку тер-шеррантских оливок с лимоном. Конечно же, сгребла два литра колы, у них была только теплая – ну и ладно. Рассчиталась добытой из кармана мелочью и вернулась на рецепцию. С благодарным оскалом подхватила свое весьма сомнительное добро и на заплетающихся вялых ногах, цепляясь за обшарпанные перила дрожащими пальцами, вскарабкалась-таки на третий этаж. Ни о каком лифте здесь, конечно, и речи не шло… Коридор узкий и длинный, и зачем им миллиард комнат? Вроде бы жильцов почти нет… На улице уже стемнело, света от тусклой лампочки едва хватало, чтобы разглядеть замочную скважину и со второго раза попасть в нее ключом. Я толкнула дверь, прищурилась – все обычно и уныло: номер крохотный, потертая кровать, тут же вплотную кривой столик, напротив пыльный телевизор, который не включали веками, а в углу вход в санузел с душевой кабиной. А может, ну его к троллям, этот душ? И переезжать мне надоело, почему бы не продрыхнуть здесь все оставшиеся два с половиной дня? Я бросила рюкзак и пакет с продуктами прямо у входа, кое-как стянула пальто и сапоги и тоже швырнула их на пол, стащила закатанную теплую кофту, добавила ее к куче барахла, туда же отправила отнюдь не безнадежные грубые джинсы, оставшись в черных капроновых колготках. С трудом прошлепала в центр моей новой клетушки и рухнула на кровать лицом вниз. До чего хорошо, почти мягко. Я в блаженстве закрыла глаза. – А ты хорошо у меня училась, дракошка. Я замерла. Я, разумеется, знала, что это может произойти в любой миг. Но сейчас мне все было – как он там говорил? – «равнофигственно». – Не знаю, что ты здесь забыл, но я – спать, – прохрипела я безразлично и свалилась в пуховую темноту.***
Себя найти не всем по силам. Ведь от себя так боязно сбегать. Цвета стереть, слов выбелить чернила, От имени все буквы растерять. … Себя найти – что заново родиться…