– Самый счастливый человек в Арнегастхольме – это блаженно сопящий в соседней спальне Ас, – ворчала я Шону, яростно потирая веки.
День выдался насыщенным, хотя начался он еще с предыдущей ночи. Безудержная любовь Шона, неприкрытое владение мною, страсть и колкое «для дела», его угрозы служанкам, гонки на гигантских мамонтятах, чудом не пострадавший брат… Допрос Рольва, притязания Бьерна, танцы, танцы, танцы…
Мои ловкие руки.
Я почти сутки не спала и вряд ли отдохну в ближайшие несколько часов.
– Потерпи, дракошка. Нас не зря вызвали, мне чутье подсказывает, что мы близко. Идем, – мягко подтолкнул меня в спину муж.
Шон поделился со мною своими «каплями бодрости», – странным лекарством в бутыльке, напоминающем склянку из-под какого-то средневекового зелья. Буквально глоток заставил мое сердце биться четче и
готовнее, в мутных глазах прояснилось, а разум заработал на порядок острее.
– Лиорт, оставайся здесь. Присмотри за девицами, чтобы ни одна не вырвалась, – приказал Шон.
На встречу с домом Уовервиннели мы с мужем отправились вдвоем.
В свете полнолуния вид на священные гейзеры с высоты зала для приемов открывался изумительный. Бьерн и сам лорд Рагаст ждали нас там, наверху, посол прислонился спиной к трону конунга, ничуть не стесняясь своего утомленного вида.
– Леди Тимиредис, Лорд тер Дейл.
К моему смущению посол викингов учтиво поклонился. В этот раз, в глубокой ночи, пронзительно одинокой и мертвенной в неясном свете луны, его подчеркнутые манеры воспринимались как насмешка. А Шон нынче явно несклонен шутить.
– Лорд Торгердссон, отбросим расшаркивания, – с ходу предложил Шон. – Вы же нас вызвали не на урок этикета.
– И то правда, – признал викинг. – Я изворачивался как мог, лишь бы затащить вас, а именно леди Тимиредис, к себе на Родину. И очень рад, что мне удалось. Идемте. Бьерн, ты впереди.
Бьерн беспрекословно подчинился.
– Не шумим, – скомандовал блондин и повел нас к краю тронного зала – в ту сторону, где светились могучие гейзеры. Мы дошли до дальней колонны и ступили на узкую каменную лестницу, что спускалась вниз с внешней стороны стены. Нам приходилось идти гуськом, очень аккуратно, ведь по здешней суровой традиции перил не было.
Викинги все же по-своему безумны, везде желая кичиться своей отвагой. Я не боялась высоты, напротив, я жаждала ее. Но моя жажда еще не переросла в одержимость и презрение к смерти.
Мне ни в коем случае нельзя сорваться, у меня здесь дело.
Спустившись на три этажа ниже, мы вслед за нашим провожатым нырнули в темный проем на стыке стен и попали в узкий проход. Плиты давили с обеих сторон, потолок нависал так близко, что высокие Шон и Бьерн легко бы сумели провести ладонью по шершавым булыжникам. А Бьерн шел прямо передо мной, расправив плечи, почти задевая ими камни сбоку. Его прекрасные длинные волосы были собраны резинкой, на теле – простая форма чем-то схожая с нашей фехтовальной. Может,
обтянутостью, – едко подначил меня внутренний голос. Мы углублялись все дальше и дальше, шагали под уклон, лунный свет полностью развеялся, но почему-то я все равно различала бледные длинные волосы викинга. Наконец, уперлись в массивную дверь, которую Бьерн отпер висящим тут же, на крючке, большим медным ключом.
«Почти золотой ключик», внутреннее хихикнула я. Ага, а Бьерн у нас почти мудрая черепаха Тортилла.
Мы попали под землю.
– Еще минут двадцать неторопливым ходом, – сообщил лорд Рагаст.
Теперь мы двигались прочь от дворца, по земляному полу, и часто обходили разбросанные то тут, то там грязные лужи. Воздух стал душным и спертым, гнилостно-сладковатым, не таким противным, как несло от кочевников, однако все равно вызывающем тошноту. Я мелко дышала через рот и не жаловалась. Шон поравнялся со мной – ширина прохода сейчас позволяла, тронул плечом, молчаливо выражая сочувствие.
«Держись, дракошка».
«Держусь, мой дракон. Муж мой».
Шон искоса мазнул по мне ярким взглядом и облизал губы.
Наш путь окончился древними мощными ступенями наверх. Бьерн поднял руку, остановился у подножия и зашептал что-то на викингском, почтительно соединив ладони перед грудью. Похоже на молитву? Я оглянулась черед плечо на лорда Рагаста – глава дома Уовервиннели делал то же самое.
Бьерн ступил на лестницу, мы все последовали за ним.
Запах сероводорода так сильно ударил в нос, что мне пришлось зажать ноздри пальцами. Ох, Лариша помоги, не дай мне опозориться. Нас не зря сюда привели, и не время сейчас осквернять святыни викингов своей рвотой.
Я едва дышала.
– Тебе непривычно, мы понимаем, – Бьерн вдруг оказался рядом, протянул мне простой шерстяной шарф, который я раньше у него не заметила. – На вот, можешь лицо закрыть, это поможет. Я когда оказывался тут еще в детстве, так не раз ненароком оскорблял богов.
Шон взял из рук Бьерна предложенное спасение и деликатно замотал тканью мой рот и нос, завязал на затылке.
Полегчало.
Я глубоко вдохнула и обвела глазами чудесную картину вокруг. Мы стояли посреди долины гейзеров, перед двумя «братьями» – Гудооммели и Уовервиннели. Последний собирался вот-вот извергнуться.
Словно повинуясь моему мысленному приказу, недра земли выбросили мощный столб горячей воды. Нас обдало жарким паром. Брызги Уовервиннели накрыли соседний гейзер, от чего в озерце пошла бурная сердитая пена.
– Гудооммели всегда бесил наш дом, – хищно усмехнулся лорд Рагаст. – Мы ни в чем не уступаем им, но и не превосходим. Когда их гейзер проявит характер, его воды также отравят наши.
Он говорил о гейзерах благоговейно и любовно, как о живых существах. Божествах.
– Вы привели нас в центр места силы? – с любопытством в голосе спросил Шон.
– Верно, лорд тер Дейл. – подтвердил лорд Рагаст. – Не все викинги удостаиваются подобной чести, скорее даже, их единицы. Но вы, я уверен, один из «серых кардиналов». А значит, вполне можете лицезреть.
– Я польщен. И слушаю вас, лорд Торгердссон.
Старший викинг потер подбородок, собираясь с мыслями, а потом откровенно заговорил:
– Мой племянник удумал развязать еще одну войну с Империей, – лорд Рагаст брезгливо поморщился. – Опустился до грязи, решил объединиться с восточными племенами. А они что бельмо на Гелиане, уж вам после войны это известно не понаслышке. Связаться с безумным зверьем – это полнейшее бесчестье и позор для северян.
– Неужели?
Теперь Шон цедил слова равнодушно и лениво. С позиции силы. Он никак не выдал, что нам давно доложили о переговорах между викингами и кочевниками. И еще муж не опроверг предположение лорда Рагаста о своей роли в Империи. Но и не подтвердил открыто.
Я же хранила молчание и смотрела в синие глаза Бьерна. По ярким, глубоким радужкам чуть ли не искры пробегали, Бьерн весь подобрался, его цепкий взгляд не покидал мой.
– Перестаньте, – небрежно махнул рукой лорд Рагаст. – Как вы заметили, у нас идет грызня за власть. Великие дома разделились на две непримиримые силы. Опора конунга – это хитрецы Луур и беспринципные Нооделос. Сегодня на лорда Аскани покушались именно эти шакалы. Расследование ничего не даст, но что это Нооделос, у меня нет сомнений. Случись с ним что, пострадала бы репутация моего дома, ведь именно я ратовал за ваш визит к нам. Уговаривал конунга.
– Кстати, зачем?
Шон стоял чуть впереди меня, неявно, но все же заслоняя от викингов. Почти неживой, ни одного лишнего движения, но я безошибочно узнала начальную зарифскую стойку.
– Ульхдаттвар все же не глуп, не зря он наш конунг. Его отец, мой брат, хорошо натаскал его. Конунгу нужна власть. Если бы удалось заполучить в невестки герцогиню тер Ансаби, это стало бы победой без войны. А значит, и без мерзких кочевников.
Меня передернуло. Не зря Корона навязала мне опекуна, все-таки.
– И тем не менее, Могучерукий вступил в переговоры с восточными племенами, – надавил на очевидное Шон.
– Верно, и отправил на них моих сыновей! – Лорд Рагаст не скрывал ярости. – Хотя я рад, что Рольв встретился с ними. Присмотрелся. Оценил. Мы со старшим сыном не ладим после смерти его матери, к несчастью. Но Рольв не предатель. Воины уважают его, идут за ним. Он сможет стать следующим конунгом.
– Так вот оно что… Вы решили учинить переворот? И только-то? – высокомерно подразнил Шон.
– Да, – не стал отпираться гордый викинг. – Я привел вас сюда не просто так. Посмотрите на два наших главных божества, Гудооммели и Уовервиннели. Они – братья, во всем равны, и в силе, и в могуществе. Народ викингов в это верит. Когда мой дом придет к верховной власти, тем более с Рольвом во главе, люди поддержат его притязания, посчитают их законными по праву рождения.
Мощь и своенравность гейзера Уовервиннели не оставляли места и крупице сомнений.
– Допустим, – кивнул Шон. Но ног с позиции для атаки так и не сдвинул. – Что вы предлагаете Империи?
– Брак герцогини Сайгирн и моего младшего сына Бьерна. Союз викингов и Империи против кочевников. Когда Восточные племена нападут на Империю, а это непременно случится, мне ведь не нужно вас убеждать? Мы сможем помочь. И у нас есть данные разведки о силах врага.
Как заманчиво. Если бы не вспыхнувшая любовь Шона, продала бы меня Корона?
– Разве мы не можем заключить союз без заключения брака? – спросил мой законный супруг. Ровным, ничего не выражающим голосом. Внешнее самообладание Шона безгранично. Он будто рассуждал вслух: – Империи невыгодно позволять герцогине выйти замуж за исконного врага. Мы не можем потерять ценные земли.
Господи, это что, какой-то кошмарный сон? Или я и впрямь наяву наблюдаю, как мой дракон ведет переговоры о брачном союзе с отцом моего возможного будущего жениха? Я помотала головой, уговаривая себя не взорваться негодованием. Кольцо жгло, и мне это нравилось. Доказывало, что Шону отнюдь не все безразлично. И что я для него вовсе не вещь для торга.
– Они любы друг другу, разве нет? – даже как-то нежно указал лорд Рагаст. – Это будет семья, основанная на взаимных чувствах. На… притяжении. И если вас так беспокоит отчуждение земель, Бьерн может принять подданство Империи. Он все равно при этом останется младшим братом конунга.
Вот даже как. А они подготовились к возможным возражениям с нашей стороны. Взгляд Бьерна стал острым и сложным, он прожигал меня в попытке разгадать мои чувства. Я же стиснула зубы – благо, что под шарфом не видно, и не издала ни малейшего писка. Перед Бьерном было ужасно стыдно.
– А если нам, Короне, это не интересно? Что в таком случае?
– Рольв меня ненавидит, – холодно признал Рагаст. – Я женился на Биргитте, его матери, по любви. Но не к ней. Мать Рольва была невероятно похожа на вашу маму, Лийсу, – теперь лорд Рагаст обращался уже ко мне. – Простите, что я не рассказал раньше. Мне все еще больно при мысли, что ее больше нет. Мы с нею знакомы с юношества. Я тогда шатался по Империи, шпионил и скрывал, что я викинг. А она… не хотела знать правду. Когда все вскрылось, мы расстались, и я вернулся в Понехьёлд. А тут Биргитта, почти ее копия. Мне горько, но я добивался Биргитты только из-за внешнего сходства с потерянной любовью. Лийса… – в словах северянина звучала тоска и ласка, и мне стало неловко, будто я подглядывала за ними, – была светлой, доброй. Она научила меня, что в жизни есть не только борьба. А Биргитта родилась валькирией. Я дышал подле нее, но вся наша семья была подделкой. Маленький Рольв чувствовал, что между нами не было истинной преданности, основанной на любви.
– Вы сказали, что старший сын вас ненавидит, – подтолкнул Шон.
– Я выяснил, что когда кочевники прислали людей для переговоров с Ульхдаттваром, Рольв сначала выступал против. Но потом они достали козырь – показали ему фотографию родителей Тимиредис. Рольв обомлел, я представляю это. Такое поразительное сходство. Сын начал копать. И наконец-то понял, почему наш брак с его матерью провалился.
– А что случилось с ней? – впервые подала голос я.
– Биргитта покончила с собой.
Боги… Мое сердце устремилось в бездонный колодец. Я вдруг поняла и приняла ледяной взгляд Рольва при нашей встрече.
– Мы скрыли это. Обставили как несчастный случай. Валькирия и самоубийство? Это позор для всего дома. Поэтому я предлагаю вам шанс усмирить ненависть Рольва, – это породниться с родом Сайгирн. Рольв любит брата, можно сказать, что Бьерн единственный человек, о котором Рольв заботится, несмотря на то, что рожден он от моей второй жены. С Лив я обрел подлинный семейный покой, и она нежно заботилась об обоих моих сыновьях, не выделяя никого из них. Когда умерла и она, от укуса бешеной полярной лисицы, для Рольва это стало тяжким горем. Я подозревал, что трагедия с Лив могла быть подстроена. Обставил все так, будто сбежал в Империю от своей агонии, а сыновья остались. Я много сил приложил для налаживания отношений между Островами и Ларраном. А Рольв… он разберется во всем, в конце концов он Уовервиннели. И ради счастья Бьерна он уймет свой воинственный пыл.
Я не могу, я не могу… Шон оглянулся на меня, своими мертвыми глазами Палача.
Нет выхода, ведь я уже… замужем.
За мужчиной, которого люблю, кому пожертвую жизнь и душу, если до этого дойдет.
– Я хочу этого… – вдруг разомкнул губы Бьерн. Он шагнул ближе, мимо Шона. – Тимиредис, я хочу жениться на тебе. На твоих условиях. Сначала, когда мы встретились летом, я смотрел на это с позиции выгоды для своей страны. Но потом я узнал тебя. Тими, я тебя лю…
– Не надо!
Я закрыла уши руками: не могу этого слышать, только не так, не сейчас! И вообще – никогда. Что же я за монстр? Топчусь на его чувствах. Я заставила себя объяснить:
– Еще ведь ничего не решено, Бьерн.
– Да. Просто я не хочу, чтобы ты думала о моих действиях лишь как о способе воспользоваться тобой. Мне наплевать, что кто-то это слышит. Ты дорога мне.
– Я передам Короне ваше предложение, лорд Рагаст, – отмер Шон. – Но вот какой нюанс. Могучерукий все еще конунг Северных Островов. И еще, вы знаете, кто заказал убийство родителей герцогини?
Воздух застыл. Ноздри лорда Рагаста раздувались. Кислым от него не пахло.
– Нооделос, а кто среди них, я пока не знаю. Герцогство, которым управляет несмышленая девочка, гораздо более легкая добыча. Все ищут влияния. Ульхдаттвару совсем не было нужно, чтобы кочевники завладели герцогиней. И это тоже причина, почему он согласился на ваш визит. Я предлагаю в мужья Бьерна, а он, без сомнения, рассматривает брак леди Тимиредис с Лейвейнаром.
– Черт! – наконец-то взорвалась я.
– Рольв не помощник мне в поисках убийцы ваших родителей, – тоном, в котором сквозила затаенная неловкость, сказал лорд Рагаст. – К Нооделос очень трудно подобраться, мы даже не знаем, кто именно из рода возглавляет дом. Простите, Тимиредис. Я жил в Империи много лет, и здесь у меня мало шпионов. Но я узнаю, со временем. Обещаю.
– Я устала.
Говорить больше не о чем. Я хотела имен – и не получила их. Лишь мерзкий дом, о мерзости которого мне и так чересчур хорошо известно. Мерзкие Нооделос плели свои гнилые интриги, создали целую преступную сеть, устраивали атаки на ни в чем неповинных имперцев. Шон с ними боролся.
– Бьерн… – все же, я не могла позволить, чтобы предложение моего северного друга повисло в воздухе. – Мне нужно подумать, понимаешь? Я сразу не готова…
– Конечно, я не давлю, – Бьерн трепетно погладил мои пальцы и поднес их к губам. Мне хотелось сквозь землю провалиться. Полный сюр. От его сухого рта по коже расползлись мурашки. – Только если я не безразличен тебе. На меньшее я не согласен.
Ох.
Бьерн – хоть и вежливо, но шел напролом. Я же призналась Рольву после гонок…
– Вам придется свергнуть Могучерукого. Кто из домов на вашей стороне? – вновь вернулся к главной проблеме Шон.
– Фаабелакти и Мооди однозначно с нами. Они воинственны и ценят силу и доблесть, Рольв для них легенда. Бегаавет держат нейтралитет, зарылись в эксперименты в этом своем университете. Но в конечном счете, Ренгвар самая важная фигура. Я должен признать, что сегодняшнее покушение на лорда Аскани сыграло нам на руку. Рольв благороден, и нападки на честь нашего дома счел за гнусное оскорбление. А значит, в его глазах конунг предстал как не заслуживающий своего титула. Битвы у нас в крови. Я рад, что Рольв теперь видит в Ульхдаттваре менее достойного соперника.
– Что будет, если мы просто убьем его? Поверьте, Палач не замедлит, если от Короны поступит такой приказ.
Ноздри лорда Рагаста раздулись, глаза заблестели.
– Нет. – Он резко мотнул головой, пряди белокурых волос всколыхнулись в воздухе. – Тогда у всего народа северян найдется общий враг.
– Что же, нам есть над чем подумать. Лорд Рагаст, от имени Короны я благодарю вас за доверие. Уверяю, Императоры тщательно все обдумают. Давайте вернемся? Леди Тимиредис едва дышит, уж простите. И нам лучше отдохнуть перед завтрашней дорогой.
Завтра мы возвращается домой, почти ни с чем.
Убийца мамы и папы на свободе и живет себе припеваючи, а меня обременили предложением замужества, в котором я не могу искренне отказать. Меня мутило все больше и больше, хоть мы и удалялись от источника сероводородного смрада. Такое ощущение, что я погрузилась в желе из тухлых яиц. Я все же предпочту наблюдать за священными гейзерами с высоты. Когда мы подошли ко входу ко во дворец, терпеть больше не осталось сил. Согнувшись пополам, я метнулась к стене, и меня со спазмом вырвало едкой желчью.
– Тимиредис! – взревел Бьерн. – Ты чего?
Он придерживал меня за плечи.
– Прости, – промямлила я тускло. – Я тебе не говорила, но у меня аллергия на яйца. А этот запах… Я едва могла дышать.
– Ничего. Это ничего, слышишь?
– Ага, – благодарно кивнула я и потеряла сознание.
***
Меня несли на руках по мрачным переходам Арнегастхольма. И эти руки, крепкие и жилистые, принадлежали, слава Ларише, моему мужу. Я не хотела чувствовать на себе ничьи другие. Сердитый Бьерн – я поняла по напряженному развороту плеч – шагал впереди, показывал дорогу. Лорд Рагаст шел рядом. Молча. Вообще, все трое мужчин ступали бесшумно, и поэтому я ощущала себя будто на качелях, в уютном коконе родных рук. Шон почувствовал, что я пришла в себя, невесомо притиснул меня ближе к своей груди и чуть заметно качнул головой. Ясно, не выдам. Я прикрыла веки.
Послышался сиплый шорох тихонько приоткрываемой двери, уже в мои покои.
– Спасибо, дальше я сам, – непререкаемым тоном бросил Шон.
– Я хочу дождаться, пока она придет в себя.
– Не стоит. Тут Лиорт и служанки, не всем можно доверять, – отмахнулся муж. – С нею все будет в порядке, не беспокойтесь. Банальный обморок.
– Идем, сын. Попрощаетесь утром, – мягко осадил Бьерна лорд Рагаст.
Я украдкой выдохнула, испытывая благодарность к мудрому викингу. Он любил мою маму, и на него мне не было причин злиться.
– Что ж… увидимся через несколько часов, – наконец-то сдался упрямец Бьерн.
***
Щелкнул затвор, и муж коротко шикнул:
– Лиорт! Дверь запри. Как они?
– Спят без задних ног.
Телохранитель скользнул к нам, с любопытством оглядывая мой потрепанный вид. Я уже «проснулась».
– Я их чаем с сон-травой напоил. Им понравился.
– Хорошо. Он уже здесь?
– Да.
О чем это мои мужчины говорят?
Шон кивнул и, по-прежнему со мною на руках, прошел в мою спальню. Толкнул ногой дверь, занес меня и бережно опустил на кровать.
– Сэр.
Тихий, невыразительный голос явил скукожившегося в кресле у окна Сина тер Маррти. Хлипкий студент будто сливался с обстановкой, и если бы он не дал знать о себе, я бы его и не учуяла.
– Ты справился? – жестко спросил Шон.
– Так точно.
– Докладывай.
А это уже приказ от Палача. Я подобралась, всей кожей предвкушая, что ночной визит в мою спальню затеян не зря. Син что-то раскопал, пока мы ходили на переговоры с семьей Торгердссон.
Тер Маррти с сомнением покосился на меня, и Шон нетерпеливо вскинул бровь. Нахмурился. Этого оказалось достаточно.
– Как вы и задумали, я пробрался туда. Сделал запись. Нам повезло, после пира конунг встречался кое с кем. И… сэр, мы нашли то, что искали.
Неприметный шпион все еще колебался, такой тонкий, сухой, он кусал с виду бескровные губы и теребил отросшие пряди на челке.
– Продолжай, – отчеканил Шон. – Это касается герцогини напрямую, она заслуживает услышать все из первых уст.
– Слушаюсь. Запись у меня, я лишь начал прокручивать. Я могу слушать и тут же переводить.
– Выполняй.
Шон щелкнул глушилкой. Я села на кровати, схватила подушку и прижала ее к животу. Син остался в кресле, а Шон встал у окна, облокотившись спиной о подоконник. Скрестил руки.
– Если бы не ваша оговорка про ракеты, мы бы не уехали завтра домой, сэр.
Муж ухмыльнулся.
– Я знал, что их проберет.
– Разрешите приступить?
– Разрешаю.
Тер Маррти послушно включил запись на своем телефоне, и я узнала чуть приглушенные, злые голоса. Говорили на викингском, Могучерукий и Рольв. Син закрыл глаза и монотонно начал переводить. Безэмоционально, подобно роботу:
– Это позор, Ваше Величество! Как вы посмели запятнать репутацию дома Уовервиннели? Мой отец поручился за безопасность наших гостей! Он дал слово от вашего имени!
– Уймись, Рольв. Все же обошлось. Ты как всегда спас положение. На пиру мои свирепые воины даже крока-мол станцевали в твою честь. Разве мой доблестный берсерк не доволен? Не горд оказанными почестями? Ты так и блещешь заслугами, мой верный главнокомандующий.
Титул Рольва из уст конунга звучал издевательски. Но упрямый брат Бьерна и не обратил внимания на шпильку, а продолжал гнуть свою линию крайне раздраженным тоном:
– Я узнал стрелу Нооделос! Давно пора их приструнить. За золото эти подлецы готовы убивать всех без разбору.
– Ну-ну, полегче. Пусть себе оттачивают мастерство. – Ульхдаттвар издал премерзкий смешок. – Нам выгодно их умение. Ты ведь сам навещал эти базы будущих имперских убийц. Что-то не припомню, чтобы раньше тебя это задевало.
– Замешана честь моего дома.
– И ты опять возвысил ее. Наши гости благополучно завтра отплывут домой. Все в добром здравии.
– Надеюсь, – отрезал Рольв. – Ваше Величество, войны выигрывают хладнокровием. Разрешите откланяться.
Не дожидаясь высочайшего позволения, Рольв ушел. Дверь хлопнула с оглушительной силой. И тут же конунга отвлек шорох.
– Этот наглец Рольв чересчур горяч. Он начал вас подозревать, мой конунг. Нам убрать его?
– Пока не время. Мой хирд взбунтуется, ты слышал, как имя его выкрикивали на арене? Зачем было покушаться на этого юнца? Объяснись!
Новый голос шипел как змея, словно его обладатель наглотался песка.
– Он сам напросился, и видят Семеро, такую возможность жалко упускать. Или вы допустите, чтобы Корона растоптала нас, едва мы нападем? Вот женится малец-Ансаби на своей блондиночке-наследнице. И все станет гораздо сложнее… А тут, мог бы сам пострадать, по своей собственной глупости. Признаюсь, я рассчитывал, что мамонт сбросит его раньше, не у помоста. И мальчишка либо сломал бы шею, либо хотя бы потерял сознание. И тогда мы бы успели наложить на него руны. Или вам не хочется шпиона в стенах дворца? Ах… – змей цокнул. – Это стало бы
идеальной утечкой.
– Когда я отдал приказ о родителях этой девки, ты тоже божился об идеальности. Мол, никому из них не спастись. И что? Выскочка жива и здорова! В гости нагрянула. Вон, сынка Рагаста охмурила. На моего Лейвейнара даже не смотрит, нос воротит.
– Терпение, мой конунг! Я не зря на это задание мелких сошек отправил, гнилое пушечное мясо из отбросов родов. Они раскололись, конечно, но сами ничего не знали. И раз наши гости заявились сюда, то ни Палач, ни выскочки-Императоры ни о чем не догадались. Если мой конунг пожелает, я прикажу всех прикончить хоть сейчас, почти рассвет на дворе, – прошипел собеседник ядовито.
– Тебя не было на пиру, – недовольно одернул его конунг. – А тер Дейл там что-то ляпнул про ракеты. Помнишь, Рагаст докладывал? Этот учёнишка ясно дал понять, что теперь они смогут достать нас из космоса. Нужно действовать иначе.
Шипение переросло в свист. Этот гад так смеется? Без толики веселья, наоборот, противно до кислоты в горле.
– Надо девку замуж выдать за наследника. Лейвейнар и не таких строптивых кобылок обхаживал. Потешится с нею, как он предпочитает, без церемоний. Вышколит. Мне уже доложили, где ее шахты. Мы все захватим, ее принудим, дурь герцогскую выбьем. Как и хотели. Пока же… пусть себе едут. Уж по своим землям ни не шандарахнут этой бл… ой ракетой. И девка… либо должна стать нашей, либо умереть. Ее, с такой-то кровью, нельзя оставлять без присмотра. Пусть стелется под Лейвейнаром, такие отпрыски нам пригодятся. Ну или помрет.
– По крайней мере, я заставил Рагаста заплатить, – с чистой злобой выплюнул Могучерукий. – Он погубил Биргитту, и за это я ненавижу его уже столько лет. У меня от нее почти ничего не осталось, только это. – Наступила тишина, видимо, Ульхдаттвар что-то показывал главе дома Нооделос. Потом конунг все же добавил: – Ее смерть отомщена.
– Да, мой конунг, – почтительно согласился старец.
– Ты нашел Палача?
– Мы подозревали, что это тер Пинада.
Ульхдаттвар грязно выругался, а Син не стал переводить дословно. Покраснел.
– Но?
– Тер Пинада светился в одном месте, а Палач в другом. У кочевников были догадки, но эти мрази не поделились, хотели проверить сами. Заслали на шахты своего шпиона, через жену на него давили этими своими заморочками, а тот взял да исчез. Поди сам Палач его и прикончил, мне докладывали, всю ячейку кочевников накрыли. – Змей фыркнул. – Глупцы. Палач всех настиг, целый отряд.
– Выходит, все их ритуалы не такие уж сильные?
– Я бы не стал их недооценивать, мой конунг. Эта их способность к подчинению. У них много марионеток, может и среди наших. Болтать лишнего нигде нельзя. И я просчитал их слабость.
– И что же это?
– Им тоже нужна эта девка Сайгирн. Да вождь Ухгарх буквально помешался на ней. Талдычил что-то про ядовитую кровь. Когда мы ее под Лейвейнара подложим, придется изворачиваться, осторожно лавировать. С этими тварями надо держать нос по ветру. Сюда они не сунутся, им в зиму жизни нет. А вот на континенте…
Снова отборный мат. Конунг пыхтел, это было слышно даже на записи. Наконец, процедил:
– Присматривай за Рольвом. Я рассчитывал на его ненависть к чертовой герцогине, но наш чересчур благородный командующий в ней что-то разглядел. На него нельзя полагаться. Чего еще ожидать от выскочек Торгердссонов и этих никчемных Хильдис. Рольв ненавидит отца за предательство, но не убьет исподтишка. Стоит во главе моего хирда, но ведет себя как маменькин сынок. Позор.
– Разумеется.
– Ступай.
Запись оборвалась. Я услышала всхлипы – будто со стороны. Воздуха стало резко не хватать, и я завыла, теребя подушку.
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Я убью их. Сожгу, как они того и заслуживают. Око за око.
– Тимиредис!
Шон тряс меня за плечи, я орала, ничего не видя из-за слез.
– Дракошка, послушай меня внимательно. Постарайся успокоиться. Мы теперь точно знаем, кто главный заказчик. Но, дракошка… Сейчас мы не можем его прикончить. Слышишь? Ты поняла меня?
– Ч-что? Ты обещал! – взорвалась я.
– Син, выйди, – велел Шон резко. – Тими, дыши давай. Ну, возьми себя в руки и включи мозги!
– Н-нет, не-е-ет! Мы здесь, чтобы отомстить! Я поклялась, Шон!
Поклялась на могиле мамы и папы!
– Нельзя! Нельзя пока что!
Комнату огласил надрывный рык, и я отстраненно поняла, что принадлежал он мне. Меня затопила черная ярость, все тело тряслось, руки ходили ходуном. Рык вырвался из моего горла, из самого нутра, оглушающий, хриплый. Рвано хватив воздуха, я надсаженно взвыла:
– Какого… черта, Шон! Ради чего все это? Я – в кого себя превратила? Извратила? И теперь я
ничего не могу сделать?
От острой боли мне разъедало кости, выворачивало суставы. Изнутри, из самого ядра, меня насквозь прошил дикий, адский импульс абсолютного страдания. Как же так? Что же я…
Я заревела пуще прежнего, визгливо и надломленно, царапая ладони от бессилия. Мое тело не принадлежало мне, позвоночник выгнуло дугой, комната стала казаться меньше… Шон выругался, прыгнул на меня и всем весом навалился на мою тонкую фигуру. Мы боролись, я и он, под мой безумный рев. Его длинное худое тело казалось железным, бедра сдавили мои с обеих сторон, сжали тисками. Я продолжала извиваться под ним, не в силах сбросить эти оковы. Внезапно ему удалось поймать рукой оба моих запястья и пригвоздить мои ладони к изголовью кровати. Левую щеку обожгло легкой болью – Шон хлестнул меня несильно.
– Успокойся! – отчеканил он строго. Когда я отдышалась, он сбросил свои руки. – Пей.
Мне под нос сунули стакан воды. Я жадно принялась хлебать, превозмогая икоту. Стало настолько горько, что захотелось уйти вслед за ними. Стать маленькой, как в детстве. Беспомощной. Ничего не знать…
– Если мы сейчас уберем Ульхдаттвара, тут же спровоцируем войну, – непререкаемым тоном отрезал Шон. – Тимиредис, Империи это невыгодно. Зимой у викингов преимущество. Они в этом живут. А мы должны начать кампанию на наших условиях, смекаешь? Навязать нашу игру. Прикончим конунга – к власти придет Лейвейнар. А он еще больший подонок. Син доложил мне о нем.
– Но что тогда мне делать, Шон? – безнадежно всхлипнула я. – С Бьерном, с моей местью. Все провалилось.
Я чувствовала совершенную пустоту, будто вернулась в самые первые дни после трагедии – сначала острое горе… потом отупение. Моя душа застыла, тело задеревенело.
– Неужто придется притвориться, что я хочу принять любовь Бьерна? А как же… ты?
Шон поморщился.
– Мне нравится моя ревность, – сказал муж с неверящей интонацией. – Она делает меня живым. Неидеальным. Не машиной. Тебя всегда будут хотеть, моя дракошка, и я всегда буду бороться за тебя. Хоть ты и моя жена. Я желаю, чтобы наше супружество всегда было по твоей воле, а не только из-за обряда, благодаря которому измены невозможны.
– Ты доверяешь мне, Шон?
Он вновь привлек меня к себе, вплотную к твердой, надежной груди, стал ласково перебирать мои волнистые пряди, осторожно их распутывая. Поцеловал в макушку. Вздохнул.
– Доверяю, Тимиредис. И уважаю. Ты сильная. Соберись, нам нужно доиграть. И очень скоро ты сможешь отомстить, я тебе клянусь своей кровью и Шар`рриоран. Мы вернемся и сразу же займемся этим.
– Но как? До конунга будет не добраться…
– Паломничество все расставит по местам, уж верь мне.
Я зарычала снова, от бессильного и вынужденного ожидания и безысходности. И тут вспомнила о нашем шпионе. Син тер Маррти оказался темным жеребенком.
– Как получилось, что твой студент знает викингский?
– А он местный, из Понехьёлда. Из семьи прислуги для дома Луур. Отец Сина воевал против нас в прошлой войне, после одной из битв мальчонка попал в плен, всех взрослых тогда положили. Его старшая сестра искала его и вышла на нас. Выяснилось, что на родине всем наплевать на судьбу маленького сына мелкого вояки. Дом Луур ей не помог. Мы пообещали заботиться о нем в обмен на информацию. Она теперь горничной здесь, во дворце, работает.
– Но почему ты так уверен, что Син тебя не выдаст? Здесь же его дом…
– Давно уже нет. Мы хорошо с ним обращались, Тими, но и не это главное. Мне пришлось… позаботиться о его преданности.
Я закусила губы, предпочтя не вдаваться в подробности о методах убеждения Шона. Глаза после такого сильного потрясения начали слипаться.
– Поспи, моя маленькая, – нежно провел по моей щеке Шон. Той же самой, на которую пришлась его отрезвляющая пощечина. – Мы с Мраком будем охранять твой сон. Я люблю тебя, Тимиредис тер Дейл.
– И я тебя люблю, мой дракон…
Его тело рядом, жилистое, бархатное и самое уютное. Его тихий проникновенный голос. Его роскошный сложный запах. Его…
Он. Шон. Здесь.
Иначе мне было бы не сдержаться.
А месть… Шон пообещал, и я точно знала, что она настигнет конунга, и очень скоро.
***
Свершить с холодной головой
Ту месть врагам, что их достойна.
Способен только неживой,
Лишь только тот, кому не больно.
…
Сожжешь – тебя сожжет с лихвой.
